Страница:
Ее реакция была незамедлительной:
«Так, давай, я приду к тебе!»
Прочитав такое, Концентрик аж покрылся испариной и опасливо взглянул на свою нуль-кабину, как-будто оттуда кто-то мог вылезти без его на то санкции. Очевидно, Аделаида по-своему истолковала его наивный ответ, вложив в него смысл, каковой Концентрику никогда и в голову бы не пришел.
Он машинально сказал в транслятор:
— Нет, нет. Что ты!?
Она напирала:
«А почему?»
Он смущенно признавался:
— Я боюсь.
Она недоумевала:
«Чего?»
Он «пожимал плечами»:
— Не знаю. Это, как-то, не принято.
Она отчаянно шла на сближение:
Все же он проклинал себя за этот постыдный страх (прекрасный пример атавистического мышления!) и чувствовал, что краснеет, когда печатал (именно старомодно печатал, а не произносил в транслятор) ответ:
Он купил стакан крепкого чая и два свежих бублика с маком в незнакомом питерском кафе. Он так редко заказывал что-либо в своем городе, что сейчас ему пришлось даже заглянуть для этого в соответствующий справочник. Почему именно сегодня ему захотелось петербургского чаю? Он не строил иллюзий на сей счет.
Он глубоко задумался. Сомнения охватили его. Если бы он мог предвидеть, как часто он будет вспоминать потом эту минуту! Именно эту, когда Аделаида еще так доступна!
Он вспомнил, как час назад, возвращаясь домой, он собирался ознакомиться с образцами старинной литературы. Поразмыслив, он запросил произведение, прочитанное наибольшим процентом населения земного шара в XX веке. Он решил почитать именно самый популярный старинный роман, не ограничивая поиск никакими дополнительными критериями, лишь запросив, по возможности, русский перевод.
На экране мгновенно появился документ, — как и следовало ожидать, стилистически непривычный, трудный для понимания, но Концентрик сосредоточился и углубился в чтение.
Поначалу Концентрик не мог понять, о чем, собственно, идет речь. Он утонул в море старинных слов, морских терминов, феодальных титулов и чинов и вынужден был поминутно призывать на помощь толковый словарь. Однако постепенно он вник в повествование и даже начал испытывать незнакомое прежде чувство наслаждения от прочитанного. Едва начав наслаждаться, он подумал, что несомненно получил бы большее удовольствие от начала романа, если бы исходно обладал приобретенной лишь теперь привычкой к новому для себя старинному стилю.
И он вернулся к началу, к тому самому моменту, когда в трактире «Адмирал Бенбоу» поселился старый загорелый моряк с сабельным шрамом на щеке.
Постепенно Концентрик так увлекся, что уже не мог оторваться от чтения.
Он восхищался смелостью юного Джима Хокинса, благородством доктора Ливси, честностью и верностью долгу капитана Смоллета, труднообъяснимым обаянием морских разбойников. И еще один герой романа Стивенсона очаровывал и манил к себе Концентрика. Этим героем было само море — теплое, соленое, необъятное и насыщенное романтикой и приключениями. Концентрик видел море лишь однажды, опять же на школьной экскурсии, о которой у него не сохранилось сколько-нибудь ярких воспоминаний. Совсем иные ощущения он испытывал теперь. Это был тот редкий случай, когда лучше прочитать, нежели увидеть собственными глазами! Лишь теперь, читая морские приключения, описанные подлинным мастером, ему по-настоящему захотелось увидеть море.
И еще три желания нарастали у Концентрика по мере ознакомления с самым популярным романом XX века: поесть свиной грудинки с яичницей, покурить и пропустить стаканчик рому. Особенно острым было последнее желание, и чем настойчивее доктор Ливси внушал Билли Бонсу мысль о необходимости полного отказа от рома, тем большую симпатию к Билли Бонсу ощущал Концентрик, и тем сильнее ему самому хотелось «пропустить стаканчик».
В конце концов Концентрик прервал чтение и решил разобраться с этими своими желаниями.
Первое из них Концентрик считал совершенно невыполнимым. Учить биороботов разводить и убивать животных считалось тяжелейшим преступлением. Вегетарианство в XXII веке предписывалось землянам законом, и Концентрик, как профессиональный «душитель прогресса» прекрасно об этом знал. Поэтому он лишь глотал слюни, читая и перечитывая о том, как Билли Бонс упомянул о свиной грудинке и яичнице.
Удовлетворить второе желание не составляло никакого труда. Он сделал соответствующий заказ, уплатил четыре кроны и почти незамедлительно получил пачку американских сигарет. Концентрик и прежде пробовал курить, но не получал от этого никакого удовольствия. Теперь же он курил со смаком и старался побыстрее наполнить свою комнату «клубами табачного дыма», чтобы создать в ней атмосферу, хоть отдаленно напоминающую таверну «Подзорная труба».
Что же касается алкоголя, то ничего крепче пива Концентрик еще в своей жизни не пробовал. Он даже не был уверен, что крепкие спиртные напитки до сих пор производят. Все же он навел необходимые справки и через несколько минут вынул из нуль-кабины маленький стаканчик рому и довольно большой бокал кока-колы. Правда это обошлось ему довольно дорого, и Концентрик не почувствовал уверенности, что ром ему прислали легально.
От стограммовой стопки рому непривычный Концентрик опьянел мгновенно. Вкус же у этого древнего напитка оказался таким, что не будь у него под рукой кока-колы, Концентрик, вероятно, незамедлительно схватил бы желудочное расстройство.
Как круты должны были быть люди, которые пили ром целыми кружками, даже не запивая! Как хотелось сейчас Концентрику походить на тех славных людей!
К двум часам ночи Концентрик дочитал роман до конца. Как, вероятно, и миллионы читателей в далеком XX веке, он несколько раз просмаковал блистательные завершающие строки:
От второй стопки Концентрик захмелел окончательно. Сизые клубы табачного дыма, поднимавшиеся кверху и медленно плававшие под потолком, протрезвению отнюдь не способствовали. Ему бы сейчас заказать чашечку кофе и чего-нибудь сладкого, но Концентрик не был знаком с подобными тонкостями, и вскоре стены его непривычной к шуму комнаты уже содрогались от сольных выкриков:
Пятнадцать человек на сундук мертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому! Пей, и дьявол тебя доведет до конца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Время от времени, Концентрик прерывал чтение и, стараясь придать своему голосу несвойственную ему хрипотцу (что было, впрочем, нетрудно, после такого количества выкуренных сигарет), выкрикивал «Пиастры! Пиастры! Пиастры!» Он больше не вспоминал о своей научной работе. Ему хотелось видеть пальмы и попугаев, пить ром и курить, заставлять людей ходить по доске и протягивать их под килем.
Славная была эпоха, и славные были люди! Такие не побоялись бы встретиться с Аделаидой.
Впрочем, теперь и Концентрик ничего не боялся. Вспомнив про Аделаиду, он решил встретиться с ней незамедлительно. Сейчас он дернет еще стаканчик и сразу с ней свяжется. Если она еще не связалась с кем-нибудь другим. С нее станется!
Концентрик сделал заказ и встал со стула в нетерпеливом ожидании новой порции рому, а больше всего — того, что последует за ней. Однако едва поднявшись на ноги, он почувствовал, что его шатает, словно он уже испытывает морскую качку, вся комната заходила перед ним ходуном, и с криком «Довольно рому!» он повалился на кровать и немедленно уснул.
Ему снились неведомые моря и тропические острова, пираты — одноногие и одноглазые, а также невероятные приключения, в финале которых он выносил Аделаиду из стен объятого пламенем средневекового замка.
«Так, давай, я приду к тебе!»
Прочитав такое, Концентрик аж покрылся испариной и опасливо взглянул на свою нуль-кабину, как-будто оттуда кто-то мог вылезти без его на то санкции. Очевидно, Аделаида по-своему истолковала его наивный ответ, вложив в него смысл, каковой Концентрику никогда и в голову бы не пришел.
Он машинально сказал в транслятор:
— Нет, нет. Что ты!?
Она напирала:
«А почему?»
Он смущенно признавался:
— Я боюсь.
Она недоумевала:
«Чего?»
Он «пожимал плечами»:
— Не знаю. Это, как-то, не принято.
Она отчаянно шла на сближение:
«Концентрик, дай мне свой номер. Мне надоело говорить в транслятор; я хочу говорить с тобой и видеть тебя, хотя бы на экране!»Концентрик смутился. Дело было даже не в том, что, по своему обыкновению, он сидел перед компьютером совершенно голый, как в день своего появления на свет. Просто он, вообще, терпеть не мог видеосвязи. Да и по «обычному телефону» (старинный оборот!) он говорил редко, лишь в случае деловой необходимости, которая обычно выпадала не чаще одного-двух раз в неделю. Он предпочитал обмениваться электронными письмами: приходилось говорить в транслятор или даже печатать, зато так он чувствовал себя гораздо раскованнее. Кроме того, сейчас он действительно боялся. Ему вроде и хотелось увидеть Аделаиду, но то, что она предлагала, не лезло ни в какие ворота.
Все же он проклинал себя за этот постыдный страх (прекрасный пример атавистического мышления!) и чувствовал, что краснеет, когда печатал (именно старомодно печатал, а не произносил в транслятор) ответ:
«Аделаида!Она не ответила, а он отнюдь не испытал от этого облегчения.
Извини, но сейчас я очень занят. Мне очень приятно было бы с тобой поболтать по видео, но давай отложим это на неопределенное время. Концентрик».
Он купил стакан крепкого чая и два свежих бублика с маком в незнакомом питерском кафе. Он так редко заказывал что-либо в своем городе, что сейчас ему пришлось даже заглянуть для этого в соответствующий справочник. Почему именно сегодня ему захотелось петербургского чаю? Он не строил иллюзий на сей счет.
Он глубоко задумался. Сомнения охватили его. Если бы он мог предвидеть, как часто он будет вспоминать потом эту минуту! Именно эту, когда Аделаида еще так доступна!
Он вспомнил, как час назад, возвращаясь домой, он собирался ознакомиться с образцами старинной литературы. Поразмыслив, он запросил произведение, прочитанное наибольшим процентом населения земного шара в XX веке. Он решил почитать именно самый популярный старинный роман, не ограничивая поиск никакими дополнительными критериями, лишь запросив, по возможности, русский перевод.
На экране мгновенно появился документ, — как и следовало ожидать, стилистически непривычный, трудный для понимания, но Концентрик сосредоточился и углубился в чтение.
Роберт Л. Стивенсон (1850 — 1894) ОСТРОВ СОКРОВИЩ перевод с английского Н. Чуковского
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ СТАРЫЙ ПИРАТ
Глава I СТАРЫЙ МОРСКОЙ ВОЛК В ТРАКТИРЕ «АДМИРАЛ БЕНБОУ»
Сквайр Трелони, доктор Ливси и другие джентльмены попросили меня написать все, что я знаю об Острове Сокровищ. Им хочется, чтобы я рассказал всю историю…
Поначалу Концентрик не мог понять, о чем, собственно, идет речь. Он утонул в море старинных слов, морских терминов, феодальных титулов и чинов и вынужден был поминутно призывать на помощь толковый словарь. Однако постепенно он вник в повествование и даже начал испытывать незнакомое прежде чувство наслаждения от прочитанного. Едва начав наслаждаться, он подумал, что несомненно получил бы большее удовольствие от начала романа, если бы исходно обладал приобретенной лишь теперь привычкой к новому для себя старинному стилю.
И он вернулся к началу, к тому самому моменту, когда в трактире «Адмирал Бенбоу» поселился старый загорелый моряк с сабельным шрамом на щеке.
Постепенно Концентрик так увлекся, что уже не мог оторваться от чтения.
Он восхищался смелостью юного Джима Хокинса, благородством доктора Ливси, честностью и верностью долгу капитана Смоллета, труднообъяснимым обаянием морских разбойников. И еще один герой романа Стивенсона очаровывал и манил к себе Концентрика. Этим героем было само море — теплое, соленое, необъятное и насыщенное романтикой и приключениями. Концентрик видел море лишь однажды, опять же на школьной экскурсии, о которой у него не сохранилось сколько-нибудь ярких воспоминаний. Совсем иные ощущения он испытывал теперь. Это был тот редкий случай, когда лучше прочитать, нежели увидеть собственными глазами! Лишь теперь, читая морские приключения, описанные подлинным мастером, ему по-настоящему захотелось увидеть море.
И еще три желания нарастали у Концентрика по мере ознакомления с самым популярным романом XX века: поесть свиной грудинки с яичницей, покурить и пропустить стаканчик рому. Особенно острым было последнее желание, и чем настойчивее доктор Ливси внушал Билли Бонсу мысль о необходимости полного отказа от рома, тем большую симпатию к Билли Бонсу ощущал Концентрик, и тем сильнее ему самому хотелось «пропустить стаканчик».
В конце концов Концентрик прервал чтение и решил разобраться с этими своими желаниями.
Первое из них Концентрик считал совершенно невыполнимым. Учить биороботов разводить и убивать животных считалось тяжелейшим преступлением. Вегетарианство в XXII веке предписывалось землянам законом, и Концентрик, как профессиональный «душитель прогресса» прекрасно об этом знал. Поэтому он лишь глотал слюни, читая и перечитывая о том, как Билли Бонс упомянул о свиной грудинке и яичнице.
Удовлетворить второе желание не составляло никакого труда. Он сделал соответствующий заказ, уплатил четыре кроны и почти незамедлительно получил пачку американских сигарет. Концентрик и прежде пробовал курить, но не получал от этого никакого удовольствия. Теперь же он курил со смаком и старался побыстрее наполнить свою комнату «клубами табачного дыма», чтобы создать в ней атмосферу, хоть отдаленно напоминающую таверну «Подзорная труба».
Что же касается алкоголя, то ничего крепче пива Концентрик еще в своей жизни не пробовал. Он даже не был уверен, что крепкие спиртные напитки до сих пор производят. Все же он навел необходимые справки и через несколько минут вынул из нуль-кабины маленький стаканчик рому и довольно большой бокал кока-колы. Правда это обошлось ему довольно дорого, и Концентрик не почувствовал уверенности, что ром ему прислали легально.
От стограммовой стопки рому непривычный Концентрик опьянел мгновенно. Вкус же у этого древнего напитка оказался таким, что не будь у него под рукой кока-колы, Концентрик, вероятно, незамедлительно схватил бы желудочное расстройство.
Как круты должны были быть люди, которые пили ром целыми кружками, даже не запивая! Как хотелось сейчас Концентрику походить на тех славных людей!
К двум часам ночи Концентрик дочитал роман до конца. Как, вероятно, и миллионы читателей в далеком XX веке, он несколько раз просмаковал блистательные завершающие строки:
«Остальная часть клада — серебро в слитках и оружие — все еще лежит там, где ее зарыл покойный Флинт. И, по-моему, пускай себе лежит. Теперь меня ничем не заманишь на этот проклятый остров. До сих пор мне снятся по ночам буруны, разбивающиеся о его берега, и я вскакиваю с постели, когда мне чудится хриплый голос Капитана Флинта: „Пиастры! Пиастры! Пиастры!“Затем Концентрик заказал еще рому и… вернулся к началу романа. Ему захотелось вновь перечитать особо полюбившиеся страницы и освежить в памяти отдельные реплики некоторых персонажей.
От второй стопки Концентрик захмелел окончательно. Сизые клубы табачного дыма, поднимавшиеся кверху и медленно плававшие под потолком, протрезвению отнюдь не способствовали. Ему бы сейчас заказать чашечку кофе и чего-нибудь сладкого, но Концентрик не был знаком с подобными тонкостями, и вскоре стены его непривычной к шуму комнаты уже содрогались от сольных выкриков:
Пятнадцать человек на сундук мертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому! Пей, и дьявол тебя доведет до конца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Время от времени, Концентрик прерывал чтение и, стараясь придать своему голосу несвойственную ему хрипотцу (что было, впрочем, нетрудно, после такого количества выкуренных сигарет), выкрикивал «Пиастры! Пиастры! Пиастры!» Он больше не вспоминал о своей научной работе. Ему хотелось видеть пальмы и попугаев, пить ром и курить, заставлять людей ходить по доске и протягивать их под килем.
Славная была эпоха, и славные были люди! Такие не побоялись бы встретиться с Аделаидой.
Впрочем, теперь и Концентрик ничего не боялся. Вспомнив про Аделаиду, он решил встретиться с ней незамедлительно. Сейчас он дернет еще стаканчик и сразу с ней свяжется. Если она еще не связалась с кем-нибудь другим. С нее станется!
Концентрик сделал заказ и встал со стула в нетерпеливом ожидании новой порции рому, а больше всего — того, что последует за ней. Однако едва поднявшись на ноги, он почувствовал, что его шатает, словно он уже испытывает морскую качку, вся комната заходила перед ним ходуном, и с криком «Довольно рому!» он повалился на кровать и немедленно уснул.
Ему снились неведомые моря и тропические острова, пираты — одноногие и одноглазые, а также невероятные приключения, в финале которых он выносил Аделаиду из стен объятого пламенем средневекового замка.
4
Концентрик проснулся далеко за полдень. Во рту у него пересохло, но голова не болела. Он заказал сразу два стакана абрикосового сока, а через несколько минут еще один.
Затем он припомнил подробности предыдущего дня, и его охватило неприятное предчувствие. Ему показалось, что вчера он не успел сделать что-то очень важное, что-то такое, чего уже нельзя будет исправить сегодня, и о чем ему придется горько пожалеть.
Предчувствия не обманули: его уже ожидало новое письмо от Аделаиды, оказавшееся, увы, последним.
Он простоял так несколько секунд, а затем взял себя в руки и отпечатал:
Ответа не последовало.
«Наверное уже ушла», — подумал Концентрик. Он ужасно расстроился, но продолжал ждать и надеяться, хотя чувствовал, что его отчаянное письмо уже запоздало.
Пребывая в томительном и нервном ожидании, Концентрик решил пока выяснить, что это за место такое — мыс Галапагос. Он быстро обнаружил, что так называется узкая длинная полоска земли, выдающаяся в Тихий океан с одного сравнительно крупного острова, расположенного далеко к западу от Австралии и Новой Гвинеи. Мыс был не слишком велик, но разыскать там женщину, не зная из какой нуль-кабины она вышла, представлялось задачей неблагодарной. Все же Концентрик запросил карту расположения нуль-кабин на этом острове.
Результат оказался неожиданным. Разумеется на острове было полным-полно нуль-кабин, но что касается самого мыса, то на нем имелась лишь одна кабина, да и та располагалась в самом начале выдающейся в море полоски земли. Этот так называемый мыс фактически являлся вытянутым с юга на север полуостровом шириной около трех миль и длиной около двадцати, и на всем этом протяжении не было ни одной кабины нуль-транспортировки! Больше того: к востоку от Галапагоса, располагалось множество мелких островов, абсолютно не охваченных нуль-связью!
Концентрик недоумевал и было от чего! Он и не подозревал о существовании на планете мест, до сих пор не охваченных нуль-транспортировкой. Теперь он решил разобраться с этим вопросом поподробнее и запросил соответствующую информацию. Компьютер немедленно выдал карту, не слишком удивившую Концентрика: не считая мелких, затерянных в океане островков, на Земле не было мест, не охваченных нуль-кабинами, за исключением мыса Галапагос и прилегающих к нему так называемых островов Загадочного Архипелага.
И вдруг Концентрик понял, почему именно туда ушла Аделаида. Она и ушла туда, потому что там не было нуль-кабин! Но что же тогда там есть!? Вероятнее всего там пустыня — безлюдная и необжитая, и если он найдет в ней Аделаиду, то они будут там совершенно одни, подобно Адаму и Еве, некогда изгнанным из рая. Впрочем, он и сейчас один в своей комнате. Да, но сейчас благодаря компьютеру и нуль-кабине он поддерживает связь со всей планетой. Но ведь и на Галапагосе есть нуль-кабина — правда одна-единственная, но через нее современные Адам и Ева всегда смогут вернуться в рай. Это так, но зачем исходно добровольно бежать из рая!? Аделаида устала от одиночества? Но зачем бежать к еще большему одиночеству, лишая себя даже электронных контактов!? Концентрик этого не понимал.
— Древние считали женщину загадочным существом, — вслух констатировал Концентрик. — Древние были правы!
А еще он понял, что сегодня же отправится искать Аделаиду. Безлюдный мыс, необитаемые острова, тропическое море и красивая женщина — все это как раз то, что ему теперь было нужно.
Концентрик разыскал ее первое письмо — то, к которому прилагалась фотография. Была Аделаида, пожалуй, не слишком красива, чуть полновата, но очень свежа и здорова. У нее был большой наглый рот и чуть хищноватый взгляд широко поставленных черных глаз. Концентрик представил себе на мгновенье свое не по годам дряблое неумелое тело во власти этой ловкой особы и трусливо поморщился.
Интересно, почему он ей так увлечен? Ведь он же уже почти влюблен, хотя ни разу ее даже не видел! Вероятно, это типичный успех искусительницы. Впрочем, Концентрик не разбирался в такого рода делах, что и неудивительно.
Он запросил информацию о времени и погоде на интересующем его острове. Выяснилось, что в данную минуту там ночь, и солнце взойдет лишь через несколько часов. Днем ожидается теплая сухая погода, и, вообще, климат в тех краях очень благоприятный.
Вести поиски на пустынном полуострове в непроглядной ночной тьме Концентрику не хотелось. Кроме того, он все еще надеялся, что Аделаида никуда не ушла и вот-вот отзовется. Он решил подождать до полуночи: если за это время Аделаида не объявится, то он отправится на ее поиски. Решив пока подготовиться к этому приключению, он быстро приобрел удобный для ходьбы джинсовый костюм, три пары носков и кроссовки, снял со своего счета тысячу крон наличными — на всякий случай — и рассовал их по карманам новой куртки. Затем он посидел недолго в нерешительности и снова бросил взгляд на неубранную с экрана фотографию Аделаиды.
Вдруг ему пришла в голову удачная мысль. Он вспомнил, как в школе многие его сверстники носили медальоны — очень древние безделушки, неожиданно вошедшие в моду у школьников конца XXII века. Какой смысл вкладывали в медальоны древние, теперь уже никто не помнил, а современные школьники носили медальоны с изображениями своих любимых фруктов, конфет и тому подобных вещей. Некоторые фирмы, ориентируясь на эту моду, даже наладили производство медальонов со своим товарным знаком и рассылали их всем подряд, разумеется, абсолютно бесплатно. Концентрик решил сделать медальон с изображением Аделаиды. Он быстро изготовил необходимые чертежи и направил их вместе с фотографией в машинный цех, услугами которого всегда пользовался в подобных случаях. Срок выполнения заказа он установил предельно жесткий — два часа, что, разумеется, стоило недешево, но Концентрика сейчас волновало другое. Он хотел иметь медальон как можно быстрее, еще задолго до полуночи, на тот случай, если Аделаида еще никуда не ушла и откликнется на его призыв. Ну, а если она все-таки ушла, то в полночь он отправится на Галапагос и возьмет медальон с собой.
Через полтора часа он получил изящный маленький медальончик и цепочку из нержавеющей стали. Концентрик раскрыл медальон и долго рассматривал фотографию своей любимой.
Как видим, он собирался весьма серьезно, хотя наивно полагал, что ему предстоит короткая прогулка по пустынной местности в поисках любимой женщины и незамедлительное возвращение назад, как только его поиски увенчаются успехом. Он готовился столь серьезно лишь потому, что для него и такое приключение было явлением экстраординарным.
Если бы он знал, что ему предстояло на самом деле!
Затем он припомнил подробности предыдущего дня, и его охватило неприятное предчувствие. Ему показалось, что вчера он не успел сделать что-то очень важное, что-то такое, чего уже нельзя будет исправить сегодня, и о чем ему придется горько пожалеть.
Предчувствия не обманули: его уже ожидало новое письмо от Аделаиды, оказавшееся, увы, последним.
«Концентрик, прощай навсегда!Концентрик в отчаянии сжал кулаки и вознес их к небу. Ему хотелось закричать, что он прочитал «Остров сокровищ», что он пил ром, что теперь все изменилось, что он уже все понял, что он больше не боится…
Будучи не в силах выносить далее окружающий маразм, я отправляюсь на мыс Галапагос. Надеюсь, что там мне удастся найти настоящую жизнь со всеми присущими ей искушениями и грехами.
Тебя я буду помнить всегда, как единственного мужчину, честно признавшегося, что он «хочет, но боится».
Еще раз прощай, Аделаида».
Он простоял так несколько секунд, а затем взял себя в руки и отпечатал:
«Аделаида!Он подчеркнуто старомодно — нажатием клавиши — отправил письмо.
Номер моего видеоканала: apricot-36311.
Но еще лучше: приходи сразу ко мне! Индекс моей нуль-кабины: ru.spb.concentric.apricot-1. Немедленно высылай запрос, и я включаю прием.
Жду с нетерпением, Концентрик».
Ответа не последовало.
«Наверное уже ушла», — подумал Концентрик. Он ужасно расстроился, но продолжал ждать и надеяться, хотя чувствовал, что его отчаянное письмо уже запоздало.
Пребывая в томительном и нервном ожидании, Концентрик решил пока выяснить, что это за место такое — мыс Галапагос. Он быстро обнаружил, что так называется узкая длинная полоска земли, выдающаяся в Тихий океан с одного сравнительно крупного острова, расположенного далеко к западу от Австралии и Новой Гвинеи. Мыс был не слишком велик, но разыскать там женщину, не зная из какой нуль-кабины она вышла, представлялось задачей неблагодарной. Все же Концентрик запросил карту расположения нуль-кабин на этом острове.
Результат оказался неожиданным. Разумеется на острове было полным-полно нуль-кабин, но что касается самого мыса, то на нем имелась лишь одна кабина, да и та располагалась в самом начале выдающейся в море полоски земли. Этот так называемый мыс фактически являлся вытянутым с юга на север полуостровом шириной около трех миль и длиной около двадцати, и на всем этом протяжении не было ни одной кабины нуль-транспортировки! Больше того: к востоку от Галапагоса, располагалось множество мелких островов, абсолютно не охваченных нуль-связью!
Концентрик недоумевал и было от чего! Он и не подозревал о существовании на планете мест, до сих пор не охваченных нуль-транспортировкой. Теперь он решил разобраться с этим вопросом поподробнее и запросил соответствующую информацию. Компьютер немедленно выдал карту, не слишком удивившую Концентрика: не считая мелких, затерянных в океане островков, на Земле не было мест, не охваченных нуль-кабинами, за исключением мыса Галапагос и прилегающих к нему так называемых островов Загадочного Архипелага.
И вдруг Концентрик понял, почему именно туда ушла Аделаида. Она и ушла туда, потому что там не было нуль-кабин! Но что же тогда там есть!? Вероятнее всего там пустыня — безлюдная и необжитая, и если он найдет в ней Аделаиду, то они будут там совершенно одни, подобно Адаму и Еве, некогда изгнанным из рая. Впрочем, он и сейчас один в своей комнате. Да, но сейчас благодаря компьютеру и нуль-кабине он поддерживает связь со всей планетой. Но ведь и на Галапагосе есть нуль-кабина — правда одна-единственная, но через нее современные Адам и Ева всегда смогут вернуться в рай. Это так, но зачем исходно добровольно бежать из рая!? Аделаида устала от одиночества? Но зачем бежать к еще большему одиночеству, лишая себя даже электронных контактов!? Концентрик этого не понимал.
— Древние считали женщину загадочным существом, — вслух констатировал Концентрик. — Древние были правы!
А еще он понял, что сегодня же отправится искать Аделаиду. Безлюдный мыс, необитаемые острова, тропическое море и красивая женщина — все это как раз то, что ему теперь было нужно.
Концентрик разыскал ее первое письмо — то, к которому прилагалась фотография. Была Аделаида, пожалуй, не слишком красива, чуть полновата, но очень свежа и здорова. У нее был большой наглый рот и чуть хищноватый взгляд широко поставленных черных глаз. Концентрик представил себе на мгновенье свое не по годам дряблое неумелое тело во власти этой ловкой особы и трусливо поморщился.
Интересно, почему он ей так увлечен? Ведь он же уже почти влюблен, хотя ни разу ее даже не видел! Вероятно, это типичный успех искусительницы. Впрочем, Концентрик не разбирался в такого рода делах, что и неудивительно.
Он запросил информацию о времени и погоде на интересующем его острове. Выяснилось, что в данную минуту там ночь, и солнце взойдет лишь через несколько часов. Днем ожидается теплая сухая погода, и, вообще, климат в тех краях очень благоприятный.
Вести поиски на пустынном полуострове в непроглядной ночной тьме Концентрику не хотелось. Кроме того, он все еще надеялся, что Аделаида никуда не ушла и вот-вот отзовется. Он решил подождать до полуночи: если за это время Аделаида не объявится, то он отправится на ее поиски. Решив пока подготовиться к этому приключению, он быстро приобрел удобный для ходьбы джинсовый костюм, три пары носков и кроссовки, снял со своего счета тысячу крон наличными — на всякий случай — и рассовал их по карманам новой куртки. Затем он посидел недолго в нерешительности и снова бросил взгляд на неубранную с экрана фотографию Аделаиды.
Вдруг ему пришла в голову удачная мысль. Он вспомнил, как в школе многие его сверстники носили медальоны — очень древние безделушки, неожиданно вошедшие в моду у школьников конца XXII века. Какой смысл вкладывали в медальоны древние, теперь уже никто не помнил, а современные школьники носили медальоны с изображениями своих любимых фруктов, конфет и тому подобных вещей. Некоторые фирмы, ориентируясь на эту моду, даже наладили производство медальонов со своим товарным знаком и рассылали их всем подряд, разумеется, абсолютно бесплатно. Концентрик решил сделать медальон с изображением Аделаиды. Он быстро изготовил необходимые чертежи и направил их вместе с фотографией в машинный цех, услугами которого всегда пользовался в подобных случаях. Срок выполнения заказа он установил предельно жесткий — два часа, что, разумеется, стоило недешево, но Концентрика сейчас волновало другое. Он хотел иметь медальон как можно быстрее, еще задолго до полуночи, на тот случай, если Аделаида еще никуда не ушла и откликнется на его призыв. Ну, а если она все-таки ушла, то в полночь он отправится на Галапагос и возьмет медальон с собой.
Через полтора часа он получил изящный маленький медальончик и цепочку из нержавеющей стали. Концентрик раскрыл медальон и долго рассматривал фотографию своей любимой.
Как видим, он собирался весьма серьезно, хотя наивно полагал, что ему предстоит короткая прогулка по пустынной местности в поисках любимой женщины и незамедлительное возвращение назад, как только его поиски увенчаются успехом. Он готовился столь серьезно лишь потому, что для него и такое приключение было явлением экстраординарным.
Если бы он знал, что ему предстояло на самом деле!
5
Концентрик вышел из нуль-кабины и огляделся по сторонам. Солнце уже близилось к зениту, и Концентрик невольно зажмурился: ему еще не доводилось видеть столь яркого солнца. Он стоял на окраине города. Обыкновенного города с высокими белыми зданиями, очевидно возведенными по тому же самому проекту, что и современные дома в Санкт-Петербурге — без подъездов, с обилием крохотных, удобно устроенных квартирок.
Прямо за городом начинался лес. Пышный тропический лес. Очевидно туда и ушла Аделаида. Город Концентрика не интересовал. Он стоял спиной к городу, а лицом к лесу. Справа вдали зеленело море — сверкающее и необъятное. Чуть вправо от нуль-кабины начиналась узкая тропинка, которая убегала в лес и, очевидно, вела к морю. По ней и пошел Концентрик.
Погода стояла прекрасная, а в лесу даже ощущалась некоторая прохлада. В отличие от Острова Сокровищ, лихорадкой на Галапагосе и не пахло: воздух был сухой и чистый. Никакой живности Концентрик не видел, но лес прямо-таки дышал жизнью. Многоликий гул мириада невидимых, укрытых в кронах пышных тропических деревьев птиц не умолкал ни на мгновенье. Концентрик видел множество незнакомых, но очень привлекательных на вид фруктов, однако пока не решался их пробовать. Вообще, лес был замечательно красив, и Концентрик мысленно признал, что он никогда в жизни не видел ничего столь же прекрасного. Вероятно, нужно знать нечто, чтобы оценить красоту городов, но понимать лесную красоту свойственно самой природе человека. Происходит это наверное от того, что лес был всегда, а города построены самим человеком.
Битый час Концентрик шел по тропинке. Он полагал, что если Аделаида вышла из той же нуль-кабины, то она почти неминуемо должна была избрать эту же тропинку, а значит искать ее следует где-нибудь на морском берегу. Затем его начали одолевать сомнения: он понял, как нелегко будет отыскать на этом острове женщину, высадившуюся здесь много часов назад. Еще через полчаса непривычный к такого рода прогулкам Концентрик совершенно выбился из сил и натер себе ноги. Он уже подумывал присесть под деревом, передохнуть и полакомиться фруктами, как вдруг заметил, что лес начал редеть, и в просветах между деревьями показалось море. А еще через десять минут Концентрик вышел из леса, и глазам его предстала странная картина.
Справа, шагах в ста лежало море; точнее даже не лежало, а жило: необъятное, шумное, зеленое, искрящееся в солнечных лучах. Концентрик впервые увидел море так близко и в первую минуту не мог отделаться от ощущения, что оно живое. Прямо перед Концентриком начиналась широкая немощенная дорога, которая тянулась вдоль моря и являлась продолжением той узенькой тропинки, по которой Концентрик прошел через лес. Вдоль дороги кое-где росли пальмы, и стояли удивительные одноэтажные и двухэтажные домики. Подобные домики Концентрик видел на школьных картинках; также он представлял себе средневековые строения, описанные Стивенсоном.
Концентрик пошел по дороге, с любопытством поглядывая по сторонам.
Во дворе первого дома, весьма невзрачного с виду, бегали и галдели большие, белые, незнакомые Концентрику, явно одомашненные птицы. За ними наблюдал лысый безногий человек, катавшийся по двору на каком-то подобии тележки, ловко отталкиваясь при этом двумя гирями. Позади дома лениво паслись жирные пятнистые коровы. Этих животных Концентрик знал из школьной программы. Концентрик понял, что здесь живут мясоеды, но его это уже не слишком удивило. Его не покидало ощущение, что он каким-то непостижимым способом перенесся в прошлое.
Следующим строением оказалась таверна с очень заманчивой вывеской, на английском языке предлагавшей попить пива с раками. Усталому Концентрику очень хотелось туда заглянуть, но прямо перед дверью стояли какие-то люди — по виду моряки — с серьгами в ушах и с платочками, повязанными вокруг головы. Они курили трубки, поминутно сплевывали и ожесточенно ругались матом, пытаясь что-то друг другу доказать. На проходившего мимо Концентрика они не обратили никакого внимания, вероятно даже не заметили его, а сам Концентрик не решился к ним обратиться.
Концентрик продолжал идти по набережной и видел на своем пути трактиры и таверны, птичьи дворы и огороды, покосившиеся лачуги бедняков и добротные жилища тех, кто побогаче. Навстречу ему попадались пожилые женщины, разносившие молоко и яйца, и лихие мужики с платками на головах и с завитыми бакенбардами, развозившие пиво на запряженных лошадьми телегах. Один раз ему встретился уличный торговец табаком, и Концентрик даже купил у него пачку американских сигарет, оказавшуюся, кстати, на удивление дорогой. В другой раз путь ему перегородили козы, которых гнала через дорогу подвыпившая старуха.
Концентрик с трудом верил глазам своим, потому что абсолютно все это он видел впервые в жизни. Особенно его удивляло, что всю работу по-видимому исполняли люди; во всяком случае он до сих пор не встретил ни одного биоробота.
Еще издали Концентрик различил очертания больших кораблей и понял, что приближается к порту. Его охватило любопытство, но одновременно и беспокойство: увидев порт, он окончательно убедился, что попал отнюдь не в пустыню и даже не в маленькую деревушку, а в некую большую загадочную страну, и разыскать Аделаиду здесь будет очень непросто.
В порту кипела работа, и Концентрик растерялся от шума, толчеи, обилия каких-то тюков и фургонов. Никогда прежде Концентрику не доводилось видеть одновременно столько людей. Правильнее даже сказать, что сейчас он видел людей больше, чем за всю свою предшествующую жизнь. И по-прежнему нигде он не видел ни одного биоробота! Но больше всего его поразили корабли. В этом сказочном порту стояли корабли самых разных размеров и эпох: многовесельные галеры, оснащенные старинными карронадами и кулевринами, небольшие быстроходные галиоты, какие еще в раннем средневековье использовали берберийские пираты, солидные трехмачтовые галеоны, а также большие многопушечные корабли, построенные по образцу военных фрегатов XVIII столетия.
Да и люди здесь были какие-то колоритные — загорелые, с серьгами в ушах, с просмоленными косичками, ступающие вразвалочку. Эти люди словно сошли со страниц Стивенсона, и Концентрику очень хотелось походить на них. Он даже пошел вразвалку, старательно подражая качающейся походке моряков.
И пахло в порту особо: вероятно, это и был пресловутый запах соли и дегтя.
Прямо напротив доков, через дорогу стояла хорошенькая, ухоженная таверна. Свежепокрашенная вывеска сообщала название
— «Подзорная труба», а перед дверью, прямо под вывеской стоял, опираясь на костыли, одноногий долговязый моряк и курил трубку. Уставшему, мучимому жаждой Концентрику и так уже не терпелось куда-нибудь зайти, а тут, при виде такого удивительного совпадения он автоматически свернул с дороги в сторону таверны.
— Привет одинокому путнику! — радостно приветствовал его одноногий. — Привет одинокому путнику, истомленному солнцем и спешащему промочить горло в каюте старого Джона! Хоть ты и новичок, но курс держишь верно. Клянусь святым влагалищем, «Подзорная труба» отнюдь не худшая якорная стоянка в этой бухте.
Одноногий дружески похлопал Концентрика по плечу, затем протолкнул его в таверну, и сам зашел следом.
— Эй, Бен, пива новичку! — прямо с порога закричал Одноногий Джон — Да разберись с ним по полной программе!
Внутри таверна была тускло освещена электрическим светом и очень тесно заставлена видавшими виды, но добротными деревянными столиками. Вокруг столиков сидели почти сплошь одни моряки. Они балагурили, крепко ругались матом, гремели глинянными кружками, а курили так, что сквозь пелену дыма Концентрик с трудом мог разглядеть стойку бара у противоположной стены, на которую ему указывал Одноногий Джон.
— Пройди к Бену, парень, — говорил при этом Джон. — Бен тебя живо обслужит. Бен мастак по части обслуживать новичков, не знающих курса. Бен кого хочешь обслужит.
И слегка подтолкнув Концентрика к стойке, Одноногий снова вышел на улицу.
У стойки невысокий широкоплечий субъект с огромными волосатыми ручищами — по-видимому это и был Бен — протянул Концентрику большую тяжелую глинянную кружку с шапкой пены и спросил:
Прямо за городом начинался лес. Пышный тропический лес. Очевидно туда и ушла Аделаида. Город Концентрика не интересовал. Он стоял спиной к городу, а лицом к лесу. Справа вдали зеленело море — сверкающее и необъятное. Чуть вправо от нуль-кабины начиналась узкая тропинка, которая убегала в лес и, очевидно, вела к морю. По ней и пошел Концентрик.
Погода стояла прекрасная, а в лесу даже ощущалась некоторая прохлада. В отличие от Острова Сокровищ, лихорадкой на Галапагосе и не пахло: воздух был сухой и чистый. Никакой живности Концентрик не видел, но лес прямо-таки дышал жизнью. Многоликий гул мириада невидимых, укрытых в кронах пышных тропических деревьев птиц не умолкал ни на мгновенье. Концентрик видел множество незнакомых, но очень привлекательных на вид фруктов, однако пока не решался их пробовать. Вообще, лес был замечательно красив, и Концентрик мысленно признал, что он никогда в жизни не видел ничего столь же прекрасного. Вероятно, нужно знать нечто, чтобы оценить красоту городов, но понимать лесную красоту свойственно самой природе человека. Происходит это наверное от того, что лес был всегда, а города построены самим человеком.
Битый час Концентрик шел по тропинке. Он полагал, что если Аделаида вышла из той же нуль-кабины, то она почти неминуемо должна была избрать эту же тропинку, а значит искать ее следует где-нибудь на морском берегу. Затем его начали одолевать сомнения: он понял, как нелегко будет отыскать на этом острове женщину, высадившуюся здесь много часов назад. Еще через полчаса непривычный к такого рода прогулкам Концентрик совершенно выбился из сил и натер себе ноги. Он уже подумывал присесть под деревом, передохнуть и полакомиться фруктами, как вдруг заметил, что лес начал редеть, и в просветах между деревьями показалось море. А еще через десять минут Концентрик вышел из леса, и глазам его предстала странная картина.
Справа, шагах в ста лежало море; точнее даже не лежало, а жило: необъятное, шумное, зеленое, искрящееся в солнечных лучах. Концентрик впервые увидел море так близко и в первую минуту не мог отделаться от ощущения, что оно живое. Прямо перед Концентриком начиналась широкая немощенная дорога, которая тянулась вдоль моря и являлась продолжением той узенькой тропинки, по которой Концентрик прошел через лес. Вдоль дороги кое-где росли пальмы, и стояли удивительные одноэтажные и двухэтажные домики. Подобные домики Концентрик видел на школьных картинках; также он представлял себе средневековые строения, описанные Стивенсоном.
Концентрик пошел по дороге, с любопытством поглядывая по сторонам.
Во дворе первого дома, весьма невзрачного с виду, бегали и галдели большие, белые, незнакомые Концентрику, явно одомашненные птицы. За ними наблюдал лысый безногий человек, катавшийся по двору на каком-то подобии тележки, ловко отталкиваясь при этом двумя гирями. Позади дома лениво паслись жирные пятнистые коровы. Этих животных Концентрик знал из школьной программы. Концентрик понял, что здесь живут мясоеды, но его это уже не слишком удивило. Его не покидало ощущение, что он каким-то непостижимым способом перенесся в прошлое.
Следующим строением оказалась таверна с очень заманчивой вывеской, на английском языке предлагавшей попить пива с раками. Усталому Концентрику очень хотелось туда заглянуть, но прямо перед дверью стояли какие-то люди — по виду моряки — с серьгами в ушах и с платочками, повязанными вокруг головы. Они курили трубки, поминутно сплевывали и ожесточенно ругались матом, пытаясь что-то друг другу доказать. На проходившего мимо Концентрика они не обратили никакого внимания, вероятно даже не заметили его, а сам Концентрик не решился к ним обратиться.
Концентрик продолжал идти по набережной и видел на своем пути трактиры и таверны, птичьи дворы и огороды, покосившиеся лачуги бедняков и добротные жилища тех, кто побогаче. Навстречу ему попадались пожилые женщины, разносившие молоко и яйца, и лихие мужики с платками на головах и с завитыми бакенбардами, развозившие пиво на запряженных лошадьми телегах. Один раз ему встретился уличный торговец табаком, и Концентрик даже купил у него пачку американских сигарет, оказавшуюся, кстати, на удивление дорогой. В другой раз путь ему перегородили козы, которых гнала через дорогу подвыпившая старуха.
Концентрик с трудом верил глазам своим, потому что абсолютно все это он видел впервые в жизни. Особенно его удивляло, что всю работу по-видимому исполняли люди; во всяком случае он до сих пор не встретил ни одного биоробота.
Еще издали Концентрик различил очертания больших кораблей и понял, что приближается к порту. Его охватило любопытство, но одновременно и беспокойство: увидев порт, он окончательно убедился, что попал отнюдь не в пустыню и даже не в маленькую деревушку, а в некую большую загадочную страну, и разыскать Аделаиду здесь будет очень непросто.
В порту кипела работа, и Концентрик растерялся от шума, толчеи, обилия каких-то тюков и фургонов. Никогда прежде Концентрику не доводилось видеть одновременно столько людей. Правильнее даже сказать, что сейчас он видел людей больше, чем за всю свою предшествующую жизнь. И по-прежнему нигде он не видел ни одного биоробота! Но больше всего его поразили корабли. В этом сказочном порту стояли корабли самых разных размеров и эпох: многовесельные галеры, оснащенные старинными карронадами и кулевринами, небольшие быстроходные галиоты, какие еще в раннем средневековье использовали берберийские пираты, солидные трехмачтовые галеоны, а также большие многопушечные корабли, построенные по образцу военных фрегатов XVIII столетия.
Да и люди здесь были какие-то колоритные — загорелые, с серьгами в ушах, с просмоленными косичками, ступающие вразвалочку. Эти люди словно сошли со страниц Стивенсона, и Концентрику очень хотелось походить на них. Он даже пошел вразвалку, старательно подражая качающейся походке моряков.
И пахло в порту особо: вероятно, это и был пресловутый запах соли и дегтя.
Прямо напротив доков, через дорогу стояла хорошенькая, ухоженная таверна. Свежепокрашенная вывеска сообщала название
— «Подзорная труба», а перед дверью, прямо под вывеской стоял, опираясь на костыли, одноногий долговязый моряк и курил трубку. Уставшему, мучимому жаждой Концентрику и так уже не терпелось куда-нибудь зайти, а тут, при виде такого удивительного совпадения он автоматически свернул с дороги в сторону таверны.
— Привет одинокому путнику! — радостно приветствовал его одноногий. — Привет одинокому путнику, истомленному солнцем и спешащему промочить горло в каюте старого Джона! Хоть ты и новичок, но курс держишь верно. Клянусь святым влагалищем, «Подзорная труба» отнюдь не худшая якорная стоянка в этой бухте.
Одноногий дружески похлопал Концентрика по плечу, затем протолкнул его в таверну, и сам зашел следом.
— Эй, Бен, пива новичку! — прямо с порога закричал Одноногий Джон — Да разберись с ним по полной программе!
Внутри таверна была тускло освещена электрическим светом и очень тесно заставлена видавшими виды, но добротными деревянными столиками. Вокруг столиков сидели почти сплошь одни моряки. Они балагурили, крепко ругались матом, гремели глинянными кружками, а курили так, что сквозь пелену дыма Концентрик с трудом мог разглядеть стойку бара у противоположной стены, на которую ему указывал Одноногий Джон.
— Пройди к Бену, парень, — говорил при этом Джон. — Бен тебя живо обслужит. Бен мастак по части обслуживать новичков, не знающих курса. Бен кого хочешь обслужит.
И слегка подтолкнув Концентрика к стойке, Одноногий снова вышел на улицу.
У стойки невысокий широкоплечий субъект с огромными волосатыми ручищами — по-видимому это и был Бен — протянул Концентрику большую тяжелую глинянную кружку с шапкой пены и спросил: