Селин Вадим. Месть убитой мухи

   – Ну, ладно, мы пойдем, – поняла намек прозорливая Танька. – Сразу, как только с тебя снимут страшное проклятие, к нам подваливай.
   Ирка, Катюха и Танька ушли, оставив озадаченную Люську наедине с фигурой.
   – А как вас зовут? – запоздало спросила девчонка.
   – Я же сказала, что салон в мою честь назван – мадам Джулия, значит.
   – А-а-а, точно, я протупила... А меня... – хотела было представиться Люська, но фигура неожиданно бешено замахала руками, потом прижала ладони к вискам и пристально посмотрела в небо.
   – Я знаю твое имя. Ты – Дуся.
   – Нет, я не Дуся, я...
   – Молчи! – воскликнула мадам Джулия, усердно массируя виски. – Ты – Леся!
   – Не-а, я...
   – Стоп! Тася! Ты Тася! Конечно же, как я могла ошибиться.
   – Не-а, я не Тася...
   – А кто? Тося?
   – Нет.
   – Мася?
   – Нет, я Люся. Люська.
   – Да, извини, Люся. Точно, Люся! Понимаешь, сегодня просто день неблагоприятный – у меня степень подключения к информационному полю низкая, – пожаловалась мадам Джулия, деловито плутая с Люськой по переулочкам.
   Плутали они, плутали, плутали... Болтали они, болтали, болтали... Пугала мадам Джулия Люську, пугала, пугала... И через некоторое время завела ее в свой салон, который был увешан всяческими амулетами, утыкан свечами и задрапирован черными шторами. Везде стояли якобы человеческие черепа, а под ногами туда-сюда шныряла черная кошка и глазела на Люську своими большими желтыми глазищами.
   – Ну, вот мы и пришли, – произнесла фигура, цепким взглядом осматривая Люську. – Садись вот сюда.
   Обладательница страшного проклятия села на предложенный стул. Мадам Джулия взяла с полки кадило и накрошила в него какого-то черного порошка.
   – Ну? – спросила Люська, внимательно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.
   – Что – «ну»? – энергично кроша порошок в кадило, спросила мадам Джулия.
   – Вы уже сняли страшное проклятие? Я могу идти?
   – Нет, я еще даже не начинала.
   – Да? А... Послушайте, мадам Джулия, я вот о чем подумала... – протянула Люська.
   – О чем же, милочка моя милая, голубушка моя сизокрылая, ты подумала?
   После этих слов Люська прониклась симпатией к ведьме и доверительно поделилась мыслями:
   – Я вот подумала – а на фиг снимать его, проклятие это?
   Фигура опешила:
   – Как это? Я не поняла.
   – Ну, я жила с этим страшным проклятием и горя не знала, а тут появились вы и, сорри за грубость, мозги мне запудрили. Так сказать, смуту в жизнь мою внесли.
   Мадам Джулия вздохнула и присела на стул рядом с девчонкой.
   – Понимаешь, котенок, в чем дело... Да, ты о страшном проклятии не знала, и если бы я тебе не сказала о нем, то, повторяю, уже сегодня вечером тебя бы на совок подметали. А я с тебя его сниму – и не будет никакого совка. Так вот подумай – нужен ли совок или можно и без него обойтись?
   – Значит, все действительно так серьезно? – поразилась Люська и заерзала на стуле от того, что представила себя на совке.
   – Серьезней не бывает, – заверила ее фигура. – Выбирай – или совок, или счастливая жизнь без совков.
   – Ой! Мадам Джулия, побыстрее снимите с меня эту пакость! Я не хочу на совок, – взмолилась Люська.
   Но теперь фигура не торопилась. Она ласково приобняла клиентку и доверительно проговорила:
   – Подожди. Раз уж мы разговорились, я тебе скажу еще кое-что.
   – Да? – зажглась любопытством Люська.
   – Да. Твое страшное проклятие страшно не только совком, а еще тем, что оно разрушает твою личную жизнь.
   У Люськи стало темно в глазах, а в ушах зашумело. Вот она, причина ее одиночества – страшное проклятие! Именно из-за него, из-за этой гадости, все проблемы! Да если бы не оно, Люська бы уже давно выскочила замуж – негоже в пятнадцать лет в девках сидеть! Именно из-за страшного проклятия, даже не наладившись, рушится ее личная жизнь! Это из-за него все, из-за него!
   – Но... – только и смогла выговорить потрясенная Люська. Теперь она была уверена на все сто процентов, что парней-козлов ей именно страшное проклятие подсовывает. Больше такие гнусности делать некому. На это лишь страшное проклятие способно.
   – Вот тебе и «но», – сочувственно вздохнула мадам Джулия и спохватилась: – Надеюсь, ты не думаешь, что я подслушала твой разговор с подругами и из него все узнала?
   – Конечно, нет! – возмутилась Люська. – Как можно! Вот теперь, когда вы мне про личную жизнь сказали, я уверена – вы настоящая ведьма! Да вы... да вы... да я вас буду на руках носить, если вы поможете мне личную жизнь устроить!
   – Я, родная моя, не сваха! – строго сказала мадам Джулия. – Я – ведьма! Я сниму с тебя причину одиночества (ну, естественно, вместе с причиной твоей сегодняшней предполагаемой гибели), а дальше все в твоих руках.
   – Уж вы снимите, снимите! – взмолилась Люська. – А из рук моих ни один нормальный парень не уйдет! За это можете не переживать.
   – Я не за это переживаю, дорогая, а за другое, – вздохнула мадам Джулия. Она была мастерицей вздыхать.
   – За что? – напряглась Люська.
   – Дело в том, что у меня предоплата. Уж не обессудь. А то, бывает, приходят ко мне клиенты, от порчи или проклятия избавятся и уходят, не заплатив ни копейки. Поэтому тугрики вперед. Но ты не думай, что я такая дурочка-Снегурочка – я на них, на этих хитрецов, в качестве мести свою фирменную порчу насылаю, и с ними вскоре случаются разные мелкие неприятности – у кого-то глаза лопаются, у кого-то скальп сам собой снимается, у кого-то пальцы отпадают, у кого-то кости в спираль закручиваются... Треск такой стоит, бррр! Мороз по коже. Но что делать! Всякая работа должна оплачиваться. Поэтому и наказываю. А то свое получат и уходят.
   Перепуганная Люська спешно вытащила из кармана портмоне.
   – Вам тугрики, да? – на полном серьезе спросила она.
   – Чего?
   – Ну, вы сказали, что берете в тугриках. У меня есть иены...
   – А, не, тугрики не надо, это я так пошутила. Слово просто смешное. Я или в рублях, или в долларах, или в евро принимаю, – перечислила колдунья и уставилась на Люськины серьги: – А еще золотом и драгоценными камнями.
   Люська сделала вид, что не врубилась в намек, отсчитала деньги (в рублях) и передала их мадам Джулии. Та проворно, отработанным жестом, спрятала банкноты в карманах своего балахона.
   – Вот я люблю таких клиентов, как ты! Приятно работать!
   «Какое счастье мне подвалило в виде этой тетки!» – чуть не плача от радости, подумала Люська и попросила:
   – Вы уж, мадам Джулия, постарайтесь как следует. У меня выпускной на носу, что я, одна на него пойду? Ну, родители – это понятно, но нужен еще и парень. Без парня уже как-то не престижно. Ну, вы меня понимаете.
   – Понимаю, – закивала мадам Джулия. – А теперь – молчи. Закрой глаза и не открывай рта.
   Люська с готовностью повиновалась. Закрыла глаза, рот (его было закрыть сложнее всего) и вскоре ощутила приторный запах ладана.
   – Ой, какое проклятие мощное! Уж-ж-жас! – говорила мадам Джулия, обмахивая Люську кадилом. – Поражаюсь, как это ты до сих пор жива. И венец безбрачия над твоей головой висит. Красивый такой венец, роскошный, кто-то от всей души его делал. Только ты не думай, что венец правда как венец выглядит. Нет. Когда ауру над головой вверх ногами переворачивают, она и становится похожа на венец...
   Люська хотела что-то подумать, но ее сознание куда-то поплыло, и она сама не заметила, как отключилась.

Глава 2
А был ли мальчик,
или
А была ли мадам Джулия?

   Очнулась Люська не в салоне мадам Джулии, а... в своей квартире. Надрывался мобильник, невыносимым звоном сверля ее мозг. Девчонка протянула руку к прикроватной тумбочке и взяла телефон. На дисплее высвечивалась фотография Таньки, а под ней прыгала надпись «Танька».
   – Алло, – слабым голосом промолвила Люська.
   Но телефон по-прежнему надрывался мелодией из сериала про некрасивую девушку в очках и брекетах.
   – Алло! – крикнула Люська.
   Однако телефон продолжал звонить.
   – Тьфу ты, черт, забыла на кнопку нажать... – сообразила Люська и нажала на зеленую кнопку. – Алло.
   – Люська? – крикнула Танька. – Ты где пропадаешь? Мы тебя все уже заждались!
   – Где заждались? – ничего не могла понять Люська.
   – Да на Иркином дне рождения! Давай быстрее!
   – Ага... Уже иду...
   Танька отключилась.
   Люська посмотрела в потолок. Потом за окно. Она ничего не могла понять – вроде бы только что сидела в салоне мадам Джулии, как под наркозом, и... очутилась у себя дома. Мысли в голове ворочаются так тяжело, что можно сказать, совсем не ворочаются, тело какое-то ватное, не свое, состояние наифиговейшее из наифиговейших.
   С большим трудом Люська сползла с кровати и попыталась привести мысли в порядок.
   – Так... Мадам Джулия должна была снять с меня страшное проклятие... И начала его снимать в своем салоне... А потом я вырубилась. Но как я очутилась дома? Может, она меня сюда и приволокла? Интересно, на мне все еще есть страшное проклятие или уже нет?
   Люська посмотрела в зеркало. В зеркале страшного проклятия видно не было.
   – Ой, ой! – озарило внезапно ее. – Четыре часа уже прошло с тех пор, как мадам Джулия пообещала мне смерть. А я все еще жива! Значит, страшного проклятия на мне нет! Да и под поезд я вроде не попала... – И тут же в голову пришла другая мысль. И вообще эти мысли вдруг поперли как ненормальные: – У Ирки же день рождения! Я опоздала! Весь график теперь собьется... Так, посижу у нее часок и на свиданку пойду. Надо же личную жизнь устраивать.
   Через двадцать минут Люська уже стояла под Иркиной дверью с красивым букетом и не менее красивым подарком.
   Естественно, когда она вошла в квартиру, первый вопрос к ней был:
   – Люська, ну как ты? С тебя сняли страшное проклятие? А то мы тут все жутко переживаем, как на иголках сидим.
   – Да кажись, сняли, – неуверенно сказала Люська, прислушиваясь к своим ощущениям, но проклятия не ощутила. – Девчонки, вы правда за меня переживали?
   – Да!
   – Я сейчас расплачусь, честно...
   В тот момент, когда Люськины слезные железы уже принялись вырабатывать слезы, из гостиной вышла Иркина матушка тетя Ядя.
   До недавнего времени она работала в швейном цехе швеей-мотористкой, но как-то раз утром проснулась и поняла, что профессия швеи-мотористки до смерти ей надоела. Следовательно, надо немедленно уволиться и стать ведьмой – эта профессия, конечно, сейчас более востребована.