Страница:
Но вот фашистам удалось поджечь танк. Не имея возможности вырваться из крепости и не желая сдаваться врагу, экипаж совершил героический подвиг. Он направил горящую машину в небольшое, но глубокое озерцо, находившееся в центре крепости. Танкисты еще могли выбраться. Откинуть люки, выскочить. Но они бились до последнего снаряда, предпочтя смерть позору плена. Охваченный пламенем танк круто развернулся и ушел в озеро. Пятеро воинов остались на боевых постах!
Позднее мы узнали имена всех членов экипажа. Это - командир танкового взвода гвардии младший лейтенант П. И. Шеметов, старший механик-водитель гвардии техник-лейтенант П. Г. Ребриков, старший радиотелеграфист гвардии старший сержант М. Ф. Прияткин, командир орудия гвардии старшина С. А. Гунов, младший механик-водитель гвардии старший сержант А. Е. Касаткин.
В мае 1943 года танк был из озера поднят, восстановлен и направлен в строй, а члены отважного экипажа похоронены в крепости. В 1952 году жители Великих Лук перенесли останки героев на братское кладбище. В память о них одну из улиц города назвали улицей Пяти танкистов...
Но вернемся к тем далеким дням, когда еще продолжались бои за освобождение Великих Лук. Последний штурм крепости начался 15 января в 11 часов дня. Гитлеровцы продолжали упорно обороняться. И лишь одному из наших штурмовых отрядов, который действовал с восточной стороны, удалось проникнуть в крепость. Для развития его успеха был введен из резерва батальон 1190-го стрелкового полка 357-й дивизии. Одновременно артиллеристы втащили на земляной вал противотанковые орудия. К полуночи в крепость ворвались наши подразделения с северо-запада, запада и юго-запада. Бой продолжался до рассвета. К 7 часам утра 16 января части 357-й стрелковой дивизии полностью овладели крепостью и над самым высоким ее зданием поднялся красный стяг. В плен было взято 235 гитлеровцев и захвачено много вооружения. На территории крепости было обнаружено 336 убитых вражеских солдат и офицеров.
Во второй половине того же дня был ликвидирован и последний очаг сопротивления - в восточной части города. С запада действовали части 257-й стрелковой дивизии, штурмовавшие позиции гитлеровцев в Курьянихе. С востока и юга наступали части эстонского корпуса. Здесь перелом наступил, когда бои переместились на последний рубеж обороны противника.
Воины 7-й эстонской дивизии в рукопашном бою заняли так называемый кирпичный дом в Алиградово. При этом было взято в плен 600 гитлеровцев во главе с помощником фон Засса.
Днем раньше наша разведка установила точное местопребывание начальника фашистского гарнизона барона фон Засса. Он со своим штабом находился восточнее станции, в одном из железобетонных бомбоубежищ, построенных еще в довоенное время.
Для захвата логова Засса от 249-й эстонской дивизии был выделен специальный отряд в составе 30 пехотинцев и саперов с артиллерийской батареей. Командовал отрядом офицер штаба артиллерии дивизии майор Э. Лемминг. Задача усложнялась тем, что гитлеровского изверга хотелось взять живым.
16 января майор Лемминг разделил свой отряд на две группы, которые окружили штаб Засса. Уничтожив несколько дзотов, наши предложили фон Зассу сложить оружие и сдаться. Он отказался. Это вынудило отряд Лемминга применить более действенные меры. На крыше убежища были взорваны один за другим два мощных заряда взрывчатки. В результате образовалось отверстие, в которое полетели ручные гранаты. Затем бойцы Лемминга ворвались в подвал и захватили в плен 52 фашистских солдата и офицера во главе с начальником уже не существовавшего гарнизона фон Зассом.
Вообще же за время Великолукской наступательной операции было захвачено 4000 пленных, 113 орудий, 29 шестиствольных и 58 обычных минометов, 20 танков и самоходных орудий, большое количество других трофеев.
Для 3-й ударной армии бои за Великие Луки явились большой школой, отточившей и закалившей мастерство личного состава, и особенно командиров всех степеней.
Многие товарищи в штабе армии были награждены орденами и медалями. Мне вручили орден Красного Знамени. Командующему армией К. Н, Галицкому было присвоено звание генерал-лейтенанта.
6
В период борьбы за Великие Луки наш штаб, и в частности оперативный отдел, работал с большим напряжением. Обстановка на фронте быстро менялась, состав армии непрерывно увеличивался. Каждые два-три дня прибывали новые соединения из резерва и из других армий Калининского фронта. Только в декабре в 3-ю ударную были включены четыре дивизии и пять бригад. При этом дивизии и бригады, не входившие в состав корпусов, подчинялись напрямую командующему армией и его штабу.
Управлять войсками в таких условиях было трудно. По организации и численности штаб армии и находившиеся в его распоряжении средства связи не были рассчитаны на руководство столь большим оперативным объединением. Ведь на завершающем этапе операции у нас имелось 16 дивизий и 18 различных бригад, не считая многочисленных частей усиления. Из этого количества только 14 соединений входило в состав четырех корпусов, три из которых вели активные действия в районе Великих Лук, а один - 2-й гвардейский стрелковый корпус продолжал обороняться на холмском направлении. Два десятка соединений замыкались непосредственно на штаб армии.
Особенно тяжело было нам поддерживать со всеми корпусами, дивизиями и бригадами непрерывную связь, ставить им своевременно задачи, согласовывать и всесторонне обеспечивать их действия, а главное - постоянно знать обстановку в полосе каждого соединения. Мне и теперь трудно представить, как наши немногочисленные части и подразделения связи смогли успешно справиться со своими обязанностями в той чрезвычайно сложной обстановке.
Большая заслуга в этом нелегком деле принадлежала начальнику связи армии генерал-майору И. И. Дудкову, человеку опытному и энергичному, который в своей работе опирался на офицеров, прекрасно знавших возложенные на них обязанности.
Радиосвязь возглавлял заместитель начальника связи армии по радио подполковник Н. Н. Руденков, умный и хладнокровный офицер, имевший большой практический стаж. Проводной связью занимался инженер-подполковник Г. Р. Хрущев, обладавший хорошей специальной подготовкой и уделявший много внимания строительству линий связи.
Серьезный участок работы был возложен на плечи инженер-майора Агриппины Яковлевны Лисиц, прибывшей к нам в армию в период Великолукской операции. Она была старшим помощником начальника отдела связи по снабжению и ремонту, отвечала за обеспечение всех соединений и частей армии имуществом связи и соответствующими материалами. Лисиц окончила Московский институт инженеров связи и работала в одной из проектных организаций столицы. В первый же день войны, попрощавшись с сыном, уехала на фронт.
Агриппина Яковлевна оказалась знающим, серьезным работником, быстро завоевала авторитет и уважение не только в штабе, но и среди начальников связи соединений. У нее было хорошее правило: не обещать того, чего не можешь сделать, а если пообещала - обязательно выполнить.
В армию приходили части и соединения с ограниченными средствами связи. То немногочисленное имущество, которое они имели, не всегда было в исправности, зачастую давно не ремонтировалось. Агриппина Яковлевна не жалела ни сил, ни энергии, чтобы навести порядок с имуществом связи. Организовывала ремонт, собирала трофейную технику, выбивала новую аппаратуру у фронтовых снабженцев.
Бесперебойная связь штаба армии с войсками во многом зависела от незаметной на первый взгляд работы таких тружеников войны, как телефонисты, телеграфисты, радисты и строители постоянных линий. В нашем полку связи, которым командовал полковник Н. П. Акимов, были великолепные мастера, отлично знавшие технику, много лет проработавшие по своей специальности еще до войны, в гражданских условиях.
Исключение составляли радисты, прибывшие в полк связи после кратковременных курсов. Им приходилось в боевых условиях осваивать практический опыт и совершенствовать свою специальную подготовку. Именно таким путем выросли радисты 1-го класса старшины Д. М. Васильев, М. П. Чернов, Е. И. Лоскутова, Н. Лисецкий и другие. Они были настоящими асами, даже в самых трудных условиях безошибочно находили в эфире своих корреспондентов, быстро передавали и принимали радиограммы.
Связисты - воины скромной профессии. Их героизм проявляется в упорной, постоянной работе, требующей большого напряжения, а порой и самоотверженности. Днем и ночью они начеку. Ведь любое, даже кратковременное прекращение связи с какой-либо дивизией или бригадой могло вызвать тяжелые осложнения, напрасные жертвы. Поэтому независимо от времени суток и состояния погоды принимались срочные меры по выявлению причин неисправности и их устранению. Распутица, ночная тьма, пурга -- все это не имело значения. Связь должна была поддерживаться в любых условиях.
Нельзя не вспомнить добрым словом наших неутомимых телефонисток Катю Цареву, Галю Бондаренко, Клаву Печенкину и Лизу Симакову, дежуривших в период великолукских боев на коммутаторе армейского узла связи. Они обладали замечательной памятью, знали наизусть позывные всех дивизий и бригад, их командиров, комиссаров и начальников штабов. Хорошо разбираясь в схеме действующей связи, девушки быстро находили обходные пути при нарушениях связи на основных направлениях. Они знали, кого из командования и работников штаба армии надо обеспечивать связью в первую очередь, учитывали даже особенности характера каждого начальника.
Боевые действия армии развертывались на ограниченном пространстве. У нас не было необходимости перемещать в ходе операции командный пункт. Он оставался на одном и том же месте, в лесу юго-восточнее Великих Лук. Это обстоятельство в известной степени способствовало устойчивой связи с войсками и облегчало управление ими.
Связь с соединениями осуществлялась по телефону, телеграфу, по радио и подвижными средствами. Радио использовалось только при полном прекращении проводной связи. Основная роль в доставке командирам дивизий и бригад письменных боевых приказов возлагалась на офицеров связи. Им, как правило, приходилось добираться до штабов своих соединений в ночное время, независимо от состояния дорог и погоды. Одним из смелых и исполнительных офицеров связи был старший лейтенант Артюхов - офицер 381-й стрелковой дивизии, всегда точно и в срок выполнявший задания. От 47-й механизированной бригады офицерами связи при штабе армии были два родных брата - два лейтенанта, очень похожие друг на друга. Фамилию их, к сожалению, не сохранила память. От 100-й стрелковой бригады - старший лейтенант Аябергенов, казах из Алма-Аты, имевший высшее математическое образование. Он отличался особой дисциплинированностью, точностью и аккуратностью.
В тот период в оперативном отделе кроме офицеров, о которых говорилось раньше, работали майоры И. П. Филиппов и А. П. Селиванов, капитаны А. К. Нестулин, Н. П. Брагинцев, В. С. Аразиан, Н. Н. Аинцев. Все они были переведены в отдел из дивизий и полков, имели опыт штабной работы в боевых условиях и успешно осваивали свои обязанности в штабе армии. Им часто приходилось выезжать в войска с различными заданиями, нести по очереди оперативное дежурство и в то же время активно помогать начальникам направлений.
Каждый день был у нас до отказа загружен работой. Я вставал рано утром и сразу связывался по телефону с начальниками штабов соединений. Затем, тоже по телефону, кратко докладывал командующему, начальнику штаба и члену Военного совета армии об основных событиях минувшей ночи.
К 6 часам капитан Брагинцев приносил на подпись начальнику отдела полковнику Серебрякову или мне первое донесение в штаб фронта с кратким изложением обстановки на утро текущего дня. Донесение отправляли на телеграф для передачи адресату.
Почти ежедневно к 8 часам в оперативном отделе готовилась рабочая карта для генерала Галицкого. На карту наносилось положение всех войск армии до полка включительно, а также все имевшиеся у нас данные о противнике.
На этой же карте в соответствии с решениями командиров соединений указывались задачи всех наступавших полков, бригад и дивизий. Кроме того, на карту наносилась кодировка для ведения переговоров по телефону.
Работа по подготовке карты командующему всегда велась в сжатые сроки, и, как правило, в ней участвовали все направленцы, информаторы и разведчики. Главное внимание при этом уделялось достоверности данных.
В течение дня еще два-три кратких донесения представлялись нами в штаб фронта. Подписывал их обычно генерал Юдинцев. Довольно часто, в самые сложные и неясные моменты боевых действий, меня вызывали из штаба фронта к аппарату Бодо и требовали доложить обстановку с указанием положения всех дивизий и бригад. Я брал свою рабочую карту, которую, кстати, не любил часто менять, и вместе с офицером-информатором отправлялся на телеграф. Обычно на другом конце провода находился начальник направления оперативного управления франта, изредка - один из начальников отделов этого управления. Мы обменивались приветствиями, и я диктовал телеграфистке с карты положение войск армии справа налево, одновременно поясняя характер наших действий и действий противника.
Эти переговоры со штабом фронта много раз обеспечивали прекрасные бодистки Мария Рыжикова и Надежда Поповкина, хорошо знавшие свое дело: Рыжиковой еще до войны было присвоено звание мастера связи.
Наступал вечер. К 18 часам готовилось итоговое боевое донесение командующему Калининским фронтом за подписью командующего армией, члена Военного совета и начальника штаба. В этом донесении на двух-трех страницах излагались характер и результаты боевых действий сторон за текущий день, указывалось решение командарма на следующие сутки.
С 21 до 22 часов, после возвращения командующего из поездки в войска, у него в блиндаже проводилось небольшое совещание, на котором суммировались итоги за прошедший день. На совещании обычно присутствовали член Военного совета, начальник штаба, командующий артиллерией, начальник разведки, начальник оперативного отдела, представитель авиации, помощник командующего по бронетанковым и механизированным войскам, начальник инженерных войск армии и я. Генерал Галицкий в течение 20 - 30 минут заслушивал краткие доклады о состоянии войск, их материальном обеспечении, об ожидаемых действиях противника. Затем объявлялось по карте решение командарма на следующий день, указывались задачи соединениям, действовавшим на активных участках фронта. Суть решения я записывал в рабочую тетрадь, стараясь по возможности точнее зафиксировать задачи соединений и разграничительные линии между ними. Одновременно делал пометки на своей рабочей карте.
Сразу после совещания я отправлялся к себе в блиндаж оформлять решение и готовить телеграммы для соединений. В телеграммах ставилась общая задача трем-четырем соединениям, действовавшим на одном направлении.
Дважды в сутки, мы по аппарату Бодо передавали в штаб фронта оперативные сводки. Первую к 6, а вторую к 18 часам. В сводках с наибольшей полнотой давалось положение всех частей и соединений армии за истекший период, а также делались выводы о противнике.
Все эти дела заканчивались далеко за полночь, и только тогда работники отдела отправлялись на отдых.
Наступал рассвет, и все опять были на ногах. Так повторялось изо дня в день. Работа требовала от каждого большого напряжения всех моральных и физических сил. Выполнять свои обязанности надо было не только быстро, но и безошибочно. Голова пухла от множества цифр и наименований, от различных указаний и распоряжений, которые нужно было оформить и довести до исполнителей.
Есть в штабах такие скромные должности, о которых многие и не знают. Но от того, насколько умело и точно работают люди, занимающие эти должности, зависит порой многое. Одним из таких людей был у нас чертежник сержант А. Р. Вампилов. Этот спокойный, рассудительный сибиряк до войны окончил строительный техникум, хорошо владел графикой и безукоризненно справлялся с доверенной ему работой. Из-под его рук выходили все рабочие карты для командующего, для начальника штаба и члена Военного совета армии, а также отчетные карты, которые периодически представлялись в штаб фронта. Работал Вампилов не спеша, аккуратно. В какой-то степени его спасало крепкое здоровье: иногда ему приходилось трудиться сутками без отдыха.
В дни напряженных боев, когда противник проявлял особую активность, на командный пункт армии обычно приезжал командующий войсками фронта генерал-лейтенант Пуркаев. В таких случаях наш командарм Галицкий с начальником разведки, начальником оперативного отдела и командующим артиллерией армии отправлялся в расположение 5-го гвардейского стрелкового корпуса к генерал-майору Белобородову, где находился наш армейский наблюдательный пункт. Руководство как бы перемещалось на одну ступень ближе к сражавшимся войскам.
В некоторых поездках мне приходилось сопровождать генерала Галицкого. Но чаще всего я оставался с начальником штаба армии на командном пункте и почти весь день сидел у него в блиндаже за его рабочей картой. Сюда передавались из соединений доклады об обстановке, поступали различные просьбы, сюда же командующий армией сообщал свои новые распоряжения.
Периодически генерал Юдинцев докладывал генералу Пуркаеву о положении на активных участках. Через каждые два-три часа начальник штаба фронта или начальник оперативного управления запрашивали нас по телефону ВЧ об изменениях в обстановке.
В наиболее ответственные периоды операции в блиндаже генерала Юдинцева неотлучно находился заместитель командующего 3-й воздушной армией генерал-майор авиации Н. Ф. Папивин, а иногда - генерал-лейтенант авиации Г. А. Ворожейкин. Обычно план действий авиации согласовывался накануне вечером. Определялись объекты и время для нанесения ударов, уточнялся передний край наших войск, после чего все эти данные передавались в соответствующие авиационные штабы. Заявки, поступавшие из войск на вылет авиации в течение дня, отправлялись туда же. Представителей авиации со своими средствами связи в стрелковых дивизиях и корпусах тогда не было.
Довольно часто к нам на командный пункт на один-два дня приезжал представитель Ставки генерал армии Г. К. Жуков. Он внимательно выслушивал доклады о результатах боевых действий, подробно знакомился с состоянием соединений, тщательно изучал группировку противника, до деталей вникал в задачи, возлагавшиеся на соединения и части.
В период, когда немцы рвались к Великим Лукам, генерал Жуков почти безвыездно находился в нашей армии, следил за использованием прибывающих резервов, лично докладывал Верховному Главнокомандующему о ходе борьбы с прорывавшейся к городу группировкой гитлеровцев. Советы и указания представителя Ставки приносили конкретную, ощутимую пользу.
Я писал о том, что немцы, собрав большие силы на одном участке, рвались к Великим Лукам на узком фронте, надеясь массированным кулаком раздробить нашу оборону, как это удавалось им делать в других местах. В этой ситуации по сложившимся у нас теоретическим представлениям наиболее целесообразно было направлять прибывающие резервы на фланги клина, чтобы не дать ему расшириться, и попытаться срубить этот клин. Немцы уже привыкли к такому варианту и соответствующим образом обеспечивали свои фланги.
Генерал армии Жуков отказался под Великими Луками от подобного порядка, ставшего в какой-то мере шаблоном. Он требовал ставить вновь прибывающие дивизии перед самым острием клина. И это решение оказалось наиболее верным.
Перед гитлеровцами вставали все новые и новые преграды. Фашисты прогрызали боевые порядки одной дивизии, а перед ними уже оказывалась другая. Благодаря этому острие клина затупилось: враг нес большие потери, его наступавшая группировка заметно слабела. В конце концов, он вынужден был остановиться.
Итак, наступательная операция 3-й ударной армии по разгрому немецко-фашистских войск в районе Великих Лук, продолжавшаяся почти два месяца, завершилась успешно. Основные задачи, стоявшие перед ней, были выполнены. Своими активными действиями армия связала до десяти дивизий противника, не допустив их использования на других участках советско-германского фронта.
О боевых действиях 3-й ударной армии в районе Великих Лук тепло вспоминает в своей книге Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, который по поручению И. В. Сталина приезжал в нашу армию в январе 1943 года, чтобы посмотреть на месте, как идут дела.
"...операция под Великими Луками и в прилегающих к ним районах, - пишет маршал Г. К. Жуков, - имела важное значение и для прорыва ленинградской блокады. Наступающие там войска оттягивали на себя из-под Ленинграда значительные силы противника и тем самым содействовали успеху операции "Искра"...Дела в 3-й ударной армии шли хорошо, - отмечает маршал. - И сам командующий генерал К. Н. Галицкий и член Военного совета армии А. И. Литвинов произвели на меня весьма благоприятное впечатление. Обо всем этом я доложил И. В. Сталину и, получив его "добро", в ночь на 9 января выехал на Волховский фронт"{1}.
В конце января на фронте под Великими Луками смолкла артиллерийская канонада. Обе стороны нуждались в серьезном отдыхе и пополнении. Судя по многим признакам, затишье установилось на длительный срок.
Перейдя к позиционной борьбе, части нашей армии создали разветвленную систему оборонительных сооружений. Повсеместно была подготовлена сложная сеть траншей и ходов сообщения с одеждой крутостей там, где это требовалось. Благодаря этому подразделения могли маневрировать живой силой и огневыми средствами. Были тщательно оборудованы стрелковые ячейки, пулеметные гнезда, дзоты, наблюдательные пункты, укрытия, ниши для боеприпасов, блиндажи, а также огневые позиции артиллерии и минометов. Саперы возводили дзоты с бетонными колпаками. Увеличивая прочность сооружений, эти колпаки, однако, имели большой недостаток - плохую вентиляцию. После нескольких минут работы пулемета давали о себе знать пороховые газы. Солдаты не очень жаловали подобные сооружения.
Система оборонительных позиций дополнялась системой проволочных заграждений и минных полей. В тылу был создан второй рубеж обороны. Все это позволило высвободить часть сил для боевой подготовки, свести до минимума потери от огня противника.
Местность в полосе армии была пересеченная, лесистая, со множеством высот самой разнообразной конфигурации. В таких условиях пришлось уделять особое и постоянное внимание организации системы огня. К тому же войска имели строгий приказ экономить боеприпасы. Артиллерия, например, открывала огонь только в самых необходимых случаях: при отражении активных действий противника, для обеспечения разведки, по хорошо разведанным целям и т. д.
Надо сказать, что к этому времени промышленность, эвакуированная в восточные районы страны, работала уже на полную мощность и в достаточном количестве обеспечивала войска боеприпасами всех видов. Но это не означало, что их можно было жечь как попало. Эшелоны со снарядами, патронами, минами непрерывным потоком шли на южное крыло фронта, где продолжались активные действия. А на второстепенных участках была введена строжайшая экономия.
У нас в штабе армии подготовили и разослали в части данные о стоимости боеприпасов всех видов - от автоматного и винтовочного патрона до снаряда крупного калибра. Политработники и командиры разъясняли в подразделениях, сколько стоит один залп каждой батареи, залп всех огневых средств роты, батальона, полка. Цифры получались внушительные и впечатляющие. В конце концов удалось значительно сократить бесцельную стрельбу.
Одновременно с этим велась большая работа по подготовке снайперов, отличных пулеметчиков. Для них боеприпасов не жалели.
Пользуясь затишьем, наши опытные штабные работники часто бывали в нижестоящих штабах, помогали молодым офицерам освоить новое для них дело. В штабах частей, как правило, было очень мало кадровых офицеров со специальной подготовкой.
Основной костяк составляли те, кто был призван из запаса. Им довелось постигать грамоту штабной работы в боевой обстановке. Старшие товарищи учили их отрабатывать документы в соответствий с требованиями уставов и наставлений, раскрывали тайны нашей профессии. Справедливости ради надо сказать, что ученики были хорошие, да и обстановка требовала не терять времени. Овладев азами, молодые офицеры стали особенно заботиться о внешнем оформлении документов, карт и схем.
А штабы полков порой доходили в этом деле до щегольства, иногда даже в ущерб содержанию документов. Пришлось много раз повторять непреложную истину: при безусловной грамотности и правильном оформлении самым важным в любых материалах всегда остается их максимальная достоверность. Ведь за всякое приукрашивание, отступление от истины войска могли поплатиться жизнью людей.
Каждому штабному офицеру очень важно раз и навсегда усвоить, что высшая ценность (а если угодно, и красота!) штабного документа заключается, прежде всего, в его точности.
Бывая в частях и соединениях, я познакомился со многими способными офицерами, некоторых взял на заметку, чтобы при первой необходимости перевести к себе в оперативный отдел. Среди новых знакомых были люди по-настоящему талантливые, перспективные. Например, Василий Михайлович Звонцов. Очень вежливый, интеллигентный человек, он до войны закончил Ленинградское художественное училище и поступил во Всероссийскую академию художеств. Увлекался графикой.
Позднее мы узнали имена всех членов экипажа. Это - командир танкового взвода гвардии младший лейтенант П. И. Шеметов, старший механик-водитель гвардии техник-лейтенант П. Г. Ребриков, старший радиотелеграфист гвардии старший сержант М. Ф. Прияткин, командир орудия гвардии старшина С. А. Гунов, младший механик-водитель гвардии старший сержант А. Е. Касаткин.
В мае 1943 года танк был из озера поднят, восстановлен и направлен в строй, а члены отважного экипажа похоронены в крепости. В 1952 году жители Великих Лук перенесли останки героев на братское кладбище. В память о них одну из улиц города назвали улицей Пяти танкистов...
Но вернемся к тем далеким дням, когда еще продолжались бои за освобождение Великих Лук. Последний штурм крепости начался 15 января в 11 часов дня. Гитлеровцы продолжали упорно обороняться. И лишь одному из наших штурмовых отрядов, который действовал с восточной стороны, удалось проникнуть в крепость. Для развития его успеха был введен из резерва батальон 1190-го стрелкового полка 357-й дивизии. Одновременно артиллеристы втащили на земляной вал противотанковые орудия. К полуночи в крепость ворвались наши подразделения с северо-запада, запада и юго-запада. Бой продолжался до рассвета. К 7 часам утра 16 января части 357-й стрелковой дивизии полностью овладели крепостью и над самым высоким ее зданием поднялся красный стяг. В плен было взято 235 гитлеровцев и захвачено много вооружения. На территории крепости было обнаружено 336 убитых вражеских солдат и офицеров.
Во второй половине того же дня был ликвидирован и последний очаг сопротивления - в восточной части города. С запада действовали части 257-й стрелковой дивизии, штурмовавшие позиции гитлеровцев в Курьянихе. С востока и юга наступали части эстонского корпуса. Здесь перелом наступил, когда бои переместились на последний рубеж обороны противника.
Воины 7-й эстонской дивизии в рукопашном бою заняли так называемый кирпичный дом в Алиградово. При этом было взято в плен 600 гитлеровцев во главе с помощником фон Засса.
Днем раньше наша разведка установила точное местопребывание начальника фашистского гарнизона барона фон Засса. Он со своим штабом находился восточнее станции, в одном из железобетонных бомбоубежищ, построенных еще в довоенное время.
Для захвата логова Засса от 249-й эстонской дивизии был выделен специальный отряд в составе 30 пехотинцев и саперов с артиллерийской батареей. Командовал отрядом офицер штаба артиллерии дивизии майор Э. Лемминг. Задача усложнялась тем, что гитлеровского изверга хотелось взять живым.
16 января майор Лемминг разделил свой отряд на две группы, которые окружили штаб Засса. Уничтожив несколько дзотов, наши предложили фон Зассу сложить оружие и сдаться. Он отказался. Это вынудило отряд Лемминга применить более действенные меры. На крыше убежища были взорваны один за другим два мощных заряда взрывчатки. В результате образовалось отверстие, в которое полетели ручные гранаты. Затем бойцы Лемминга ворвались в подвал и захватили в плен 52 фашистских солдата и офицера во главе с начальником уже не существовавшего гарнизона фон Зассом.
Вообще же за время Великолукской наступательной операции было захвачено 4000 пленных, 113 орудий, 29 шестиствольных и 58 обычных минометов, 20 танков и самоходных орудий, большое количество других трофеев.
Для 3-й ударной армии бои за Великие Луки явились большой школой, отточившей и закалившей мастерство личного состава, и особенно командиров всех степеней.
Многие товарищи в штабе армии были награждены орденами и медалями. Мне вручили орден Красного Знамени. Командующему армией К. Н, Галицкому было присвоено звание генерал-лейтенанта.
6
В период борьбы за Великие Луки наш штаб, и в частности оперативный отдел, работал с большим напряжением. Обстановка на фронте быстро менялась, состав армии непрерывно увеличивался. Каждые два-три дня прибывали новые соединения из резерва и из других армий Калининского фронта. Только в декабре в 3-ю ударную были включены четыре дивизии и пять бригад. При этом дивизии и бригады, не входившие в состав корпусов, подчинялись напрямую командующему армией и его штабу.
Управлять войсками в таких условиях было трудно. По организации и численности штаб армии и находившиеся в его распоряжении средства связи не были рассчитаны на руководство столь большим оперативным объединением. Ведь на завершающем этапе операции у нас имелось 16 дивизий и 18 различных бригад, не считая многочисленных частей усиления. Из этого количества только 14 соединений входило в состав четырех корпусов, три из которых вели активные действия в районе Великих Лук, а один - 2-й гвардейский стрелковый корпус продолжал обороняться на холмском направлении. Два десятка соединений замыкались непосредственно на штаб армии.
Особенно тяжело было нам поддерживать со всеми корпусами, дивизиями и бригадами непрерывную связь, ставить им своевременно задачи, согласовывать и всесторонне обеспечивать их действия, а главное - постоянно знать обстановку в полосе каждого соединения. Мне и теперь трудно представить, как наши немногочисленные части и подразделения связи смогли успешно справиться со своими обязанностями в той чрезвычайно сложной обстановке.
Большая заслуга в этом нелегком деле принадлежала начальнику связи армии генерал-майору И. И. Дудкову, человеку опытному и энергичному, который в своей работе опирался на офицеров, прекрасно знавших возложенные на них обязанности.
Радиосвязь возглавлял заместитель начальника связи армии по радио подполковник Н. Н. Руденков, умный и хладнокровный офицер, имевший большой практический стаж. Проводной связью занимался инженер-подполковник Г. Р. Хрущев, обладавший хорошей специальной подготовкой и уделявший много внимания строительству линий связи.
Серьезный участок работы был возложен на плечи инженер-майора Агриппины Яковлевны Лисиц, прибывшей к нам в армию в период Великолукской операции. Она была старшим помощником начальника отдела связи по снабжению и ремонту, отвечала за обеспечение всех соединений и частей армии имуществом связи и соответствующими материалами. Лисиц окончила Московский институт инженеров связи и работала в одной из проектных организаций столицы. В первый же день войны, попрощавшись с сыном, уехала на фронт.
Агриппина Яковлевна оказалась знающим, серьезным работником, быстро завоевала авторитет и уважение не только в штабе, но и среди начальников связи соединений. У нее было хорошее правило: не обещать того, чего не можешь сделать, а если пообещала - обязательно выполнить.
В армию приходили части и соединения с ограниченными средствами связи. То немногочисленное имущество, которое они имели, не всегда было в исправности, зачастую давно не ремонтировалось. Агриппина Яковлевна не жалела ни сил, ни энергии, чтобы навести порядок с имуществом связи. Организовывала ремонт, собирала трофейную технику, выбивала новую аппаратуру у фронтовых снабженцев.
Бесперебойная связь штаба армии с войсками во многом зависела от незаметной на первый взгляд работы таких тружеников войны, как телефонисты, телеграфисты, радисты и строители постоянных линий. В нашем полку связи, которым командовал полковник Н. П. Акимов, были великолепные мастера, отлично знавшие технику, много лет проработавшие по своей специальности еще до войны, в гражданских условиях.
Исключение составляли радисты, прибывшие в полк связи после кратковременных курсов. Им приходилось в боевых условиях осваивать практический опыт и совершенствовать свою специальную подготовку. Именно таким путем выросли радисты 1-го класса старшины Д. М. Васильев, М. П. Чернов, Е. И. Лоскутова, Н. Лисецкий и другие. Они были настоящими асами, даже в самых трудных условиях безошибочно находили в эфире своих корреспондентов, быстро передавали и принимали радиограммы.
Связисты - воины скромной профессии. Их героизм проявляется в упорной, постоянной работе, требующей большого напряжения, а порой и самоотверженности. Днем и ночью они начеку. Ведь любое, даже кратковременное прекращение связи с какой-либо дивизией или бригадой могло вызвать тяжелые осложнения, напрасные жертвы. Поэтому независимо от времени суток и состояния погоды принимались срочные меры по выявлению причин неисправности и их устранению. Распутица, ночная тьма, пурга -- все это не имело значения. Связь должна была поддерживаться в любых условиях.
Нельзя не вспомнить добрым словом наших неутомимых телефонисток Катю Цареву, Галю Бондаренко, Клаву Печенкину и Лизу Симакову, дежуривших в период великолукских боев на коммутаторе армейского узла связи. Они обладали замечательной памятью, знали наизусть позывные всех дивизий и бригад, их командиров, комиссаров и начальников штабов. Хорошо разбираясь в схеме действующей связи, девушки быстро находили обходные пути при нарушениях связи на основных направлениях. Они знали, кого из командования и работников штаба армии надо обеспечивать связью в первую очередь, учитывали даже особенности характера каждого начальника.
Боевые действия армии развертывались на ограниченном пространстве. У нас не было необходимости перемещать в ходе операции командный пункт. Он оставался на одном и том же месте, в лесу юго-восточнее Великих Лук. Это обстоятельство в известной степени способствовало устойчивой связи с войсками и облегчало управление ими.
Связь с соединениями осуществлялась по телефону, телеграфу, по радио и подвижными средствами. Радио использовалось только при полном прекращении проводной связи. Основная роль в доставке командирам дивизий и бригад письменных боевых приказов возлагалась на офицеров связи. Им, как правило, приходилось добираться до штабов своих соединений в ночное время, независимо от состояния дорог и погоды. Одним из смелых и исполнительных офицеров связи был старший лейтенант Артюхов - офицер 381-й стрелковой дивизии, всегда точно и в срок выполнявший задания. От 47-й механизированной бригады офицерами связи при штабе армии были два родных брата - два лейтенанта, очень похожие друг на друга. Фамилию их, к сожалению, не сохранила память. От 100-й стрелковой бригады - старший лейтенант Аябергенов, казах из Алма-Аты, имевший высшее математическое образование. Он отличался особой дисциплинированностью, точностью и аккуратностью.
В тот период в оперативном отделе кроме офицеров, о которых говорилось раньше, работали майоры И. П. Филиппов и А. П. Селиванов, капитаны А. К. Нестулин, Н. П. Брагинцев, В. С. Аразиан, Н. Н. Аинцев. Все они были переведены в отдел из дивизий и полков, имели опыт штабной работы в боевых условиях и успешно осваивали свои обязанности в штабе армии. Им часто приходилось выезжать в войска с различными заданиями, нести по очереди оперативное дежурство и в то же время активно помогать начальникам направлений.
Каждый день был у нас до отказа загружен работой. Я вставал рано утром и сразу связывался по телефону с начальниками штабов соединений. Затем, тоже по телефону, кратко докладывал командующему, начальнику штаба и члену Военного совета армии об основных событиях минувшей ночи.
К 6 часам капитан Брагинцев приносил на подпись начальнику отдела полковнику Серебрякову или мне первое донесение в штаб фронта с кратким изложением обстановки на утро текущего дня. Донесение отправляли на телеграф для передачи адресату.
Почти ежедневно к 8 часам в оперативном отделе готовилась рабочая карта для генерала Галицкого. На карту наносилось положение всех войск армии до полка включительно, а также все имевшиеся у нас данные о противнике.
На этой же карте в соответствии с решениями командиров соединений указывались задачи всех наступавших полков, бригад и дивизий. Кроме того, на карту наносилась кодировка для ведения переговоров по телефону.
Работа по подготовке карты командующему всегда велась в сжатые сроки, и, как правило, в ней участвовали все направленцы, информаторы и разведчики. Главное внимание при этом уделялось достоверности данных.
В течение дня еще два-три кратких донесения представлялись нами в штаб фронта. Подписывал их обычно генерал Юдинцев. Довольно часто, в самые сложные и неясные моменты боевых действий, меня вызывали из штаба фронта к аппарату Бодо и требовали доложить обстановку с указанием положения всех дивизий и бригад. Я брал свою рабочую карту, которую, кстати, не любил часто менять, и вместе с офицером-информатором отправлялся на телеграф. Обычно на другом конце провода находился начальник направления оперативного управления франта, изредка - один из начальников отделов этого управления. Мы обменивались приветствиями, и я диктовал телеграфистке с карты положение войск армии справа налево, одновременно поясняя характер наших действий и действий противника.
Эти переговоры со штабом фронта много раз обеспечивали прекрасные бодистки Мария Рыжикова и Надежда Поповкина, хорошо знавшие свое дело: Рыжиковой еще до войны было присвоено звание мастера связи.
Наступал вечер. К 18 часам готовилось итоговое боевое донесение командующему Калининским фронтом за подписью командующего армией, члена Военного совета и начальника штаба. В этом донесении на двух-трех страницах излагались характер и результаты боевых действий сторон за текущий день, указывалось решение командарма на следующие сутки.
С 21 до 22 часов, после возвращения командующего из поездки в войска, у него в блиндаже проводилось небольшое совещание, на котором суммировались итоги за прошедший день. На совещании обычно присутствовали член Военного совета, начальник штаба, командующий артиллерией, начальник разведки, начальник оперативного отдела, представитель авиации, помощник командующего по бронетанковым и механизированным войскам, начальник инженерных войск армии и я. Генерал Галицкий в течение 20 - 30 минут заслушивал краткие доклады о состоянии войск, их материальном обеспечении, об ожидаемых действиях противника. Затем объявлялось по карте решение командарма на следующий день, указывались задачи соединениям, действовавшим на активных участках фронта. Суть решения я записывал в рабочую тетрадь, стараясь по возможности точнее зафиксировать задачи соединений и разграничительные линии между ними. Одновременно делал пометки на своей рабочей карте.
Сразу после совещания я отправлялся к себе в блиндаж оформлять решение и готовить телеграммы для соединений. В телеграммах ставилась общая задача трем-четырем соединениям, действовавшим на одном направлении.
Дважды в сутки, мы по аппарату Бодо передавали в штаб фронта оперативные сводки. Первую к 6, а вторую к 18 часам. В сводках с наибольшей полнотой давалось положение всех частей и соединений армии за истекший период, а также делались выводы о противнике.
Все эти дела заканчивались далеко за полночь, и только тогда работники отдела отправлялись на отдых.
Наступал рассвет, и все опять были на ногах. Так повторялось изо дня в день. Работа требовала от каждого большого напряжения всех моральных и физических сил. Выполнять свои обязанности надо было не только быстро, но и безошибочно. Голова пухла от множества цифр и наименований, от различных указаний и распоряжений, которые нужно было оформить и довести до исполнителей.
Есть в штабах такие скромные должности, о которых многие и не знают. Но от того, насколько умело и точно работают люди, занимающие эти должности, зависит порой многое. Одним из таких людей был у нас чертежник сержант А. Р. Вампилов. Этот спокойный, рассудительный сибиряк до войны окончил строительный техникум, хорошо владел графикой и безукоризненно справлялся с доверенной ему работой. Из-под его рук выходили все рабочие карты для командующего, для начальника штаба и члена Военного совета армии, а также отчетные карты, которые периодически представлялись в штаб фронта. Работал Вампилов не спеша, аккуратно. В какой-то степени его спасало крепкое здоровье: иногда ему приходилось трудиться сутками без отдыха.
В дни напряженных боев, когда противник проявлял особую активность, на командный пункт армии обычно приезжал командующий войсками фронта генерал-лейтенант Пуркаев. В таких случаях наш командарм Галицкий с начальником разведки, начальником оперативного отдела и командующим артиллерией армии отправлялся в расположение 5-го гвардейского стрелкового корпуса к генерал-майору Белобородову, где находился наш армейский наблюдательный пункт. Руководство как бы перемещалось на одну ступень ближе к сражавшимся войскам.
В некоторых поездках мне приходилось сопровождать генерала Галицкого. Но чаще всего я оставался с начальником штаба армии на командном пункте и почти весь день сидел у него в блиндаже за его рабочей картой. Сюда передавались из соединений доклады об обстановке, поступали различные просьбы, сюда же командующий армией сообщал свои новые распоряжения.
Периодически генерал Юдинцев докладывал генералу Пуркаеву о положении на активных участках. Через каждые два-три часа начальник штаба фронта или начальник оперативного управления запрашивали нас по телефону ВЧ об изменениях в обстановке.
В наиболее ответственные периоды операции в блиндаже генерала Юдинцева неотлучно находился заместитель командующего 3-й воздушной армией генерал-майор авиации Н. Ф. Папивин, а иногда - генерал-лейтенант авиации Г. А. Ворожейкин. Обычно план действий авиации согласовывался накануне вечером. Определялись объекты и время для нанесения ударов, уточнялся передний край наших войск, после чего все эти данные передавались в соответствующие авиационные штабы. Заявки, поступавшие из войск на вылет авиации в течение дня, отправлялись туда же. Представителей авиации со своими средствами связи в стрелковых дивизиях и корпусах тогда не было.
Довольно часто к нам на командный пункт на один-два дня приезжал представитель Ставки генерал армии Г. К. Жуков. Он внимательно выслушивал доклады о результатах боевых действий, подробно знакомился с состоянием соединений, тщательно изучал группировку противника, до деталей вникал в задачи, возлагавшиеся на соединения и части.
В период, когда немцы рвались к Великим Лукам, генерал Жуков почти безвыездно находился в нашей армии, следил за использованием прибывающих резервов, лично докладывал Верховному Главнокомандующему о ходе борьбы с прорывавшейся к городу группировкой гитлеровцев. Советы и указания представителя Ставки приносили конкретную, ощутимую пользу.
Я писал о том, что немцы, собрав большие силы на одном участке, рвались к Великим Лукам на узком фронте, надеясь массированным кулаком раздробить нашу оборону, как это удавалось им делать в других местах. В этой ситуации по сложившимся у нас теоретическим представлениям наиболее целесообразно было направлять прибывающие резервы на фланги клина, чтобы не дать ему расшириться, и попытаться срубить этот клин. Немцы уже привыкли к такому варианту и соответствующим образом обеспечивали свои фланги.
Генерал армии Жуков отказался под Великими Луками от подобного порядка, ставшего в какой-то мере шаблоном. Он требовал ставить вновь прибывающие дивизии перед самым острием клина. И это решение оказалось наиболее верным.
Перед гитлеровцами вставали все новые и новые преграды. Фашисты прогрызали боевые порядки одной дивизии, а перед ними уже оказывалась другая. Благодаря этому острие клина затупилось: враг нес большие потери, его наступавшая группировка заметно слабела. В конце концов, он вынужден был остановиться.
Итак, наступательная операция 3-й ударной армии по разгрому немецко-фашистских войск в районе Великих Лук, продолжавшаяся почти два месяца, завершилась успешно. Основные задачи, стоявшие перед ней, были выполнены. Своими активными действиями армия связала до десяти дивизий противника, не допустив их использования на других участках советско-германского фронта.
О боевых действиях 3-й ударной армии в районе Великих Лук тепло вспоминает в своей книге Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, который по поручению И. В. Сталина приезжал в нашу армию в январе 1943 года, чтобы посмотреть на месте, как идут дела.
"...операция под Великими Луками и в прилегающих к ним районах, - пишет маршал Г. К. Жуков, - имела важное значение и для прорыва ленинградской блокады. Наступающие там войска оттягивали на себя из-под Ленинграда значительные силы противника и тем самым содействовали успеху операции "Искра"...Дела в 3-й ударной армии шли хорошо, - отмечает маршал. - И сам командующий генерал К. Н. Галицкий и член Военного совета армии А. И. Литвинов произвели на меня весьма благоприятное впечатление. Обо всем этом я доложил И. В. Сталину и, получив его "добро", в ночь на 9 января выехал на Волховский фронт"{1}.
В конце января на фронте под Великими Луками смолкла артиллерийская канонада. Обе стороны нуждались в серьезном отдыхе и пополнении. Судя по многим признакам, затишье установилось на длительный срок.
Перейдя к позиционной борьбе, части нашей армии создали разветвленную систему оборонительных сооружений. Повсеместно была подготовлена сложная сеть траншей и ходов сообщения с одеждой крутостей там, где это требовалось. Благодаря этому подразделения могли маневрировать живой силой и огневыми средствами. Были тщательно оборудованы стрелковые ячейки, пулеметные гнезда, дзоты, наблюдательные пункты, укрытия, ниши для боеприпасов, блиндажи, а также огневые позиции артиллерии и минометов. Саперы возводили дзоты с бетонными колпаками. Увеличивая прочность сооружений, эти колпаки, однако, имели большой недостаток - плохую вентиляцию. После нескольких минут работы пулемета давали о себе знать пороховые газы. Солдаты не очень жаловали подобные сооружения.
Система оборонительных позиций дополнялась системой проволочных заграждений и минных полей. В тылу был создан второй рубеж обороны. Все это позволило высвободить часть сил для боевой подготовки, свести до минимума потери от огня противника.
Местность в полосе армии была пересеченная, лесистая, со множеством высот самой разнообразной конфигурации. В таких условиях пришлось уделять особое и постоянное внимание организации системы огня. К тому же войска имели строгий приказ экономить боеприпасы. Артиллерия, например, открывала огонь только в самых необходимых случаях: при отражении активных действий противника, для обеспечения разведки, по хорошо разведанным целям и т. д.
Надо сказать, что к этому времени промышленность, эвакуированная в восточные районы страны, работала уже на полную мощность и в достаточном количестве обеспечивала войска боеприпасами всех видов. Но это не означало, что их можно было жечь как попало. Эшелоны со снарядами, патронами, минами непрерывным потоком шли на южное крыло фронта, где продолжались активные действия. А на второстепенных участках была введена строжайшая экономия.
У нас в штабе армии подготовили и разослали в части данные о стоимости боеприпасов всех видов - от автоматного и винтовочного патрона до снаряда крупного калибра. Политработники и командиры разъясняли в подразделениях, сколько стоит один залп каждой батареи, залп всех огневых средств роты, батальона, полка. Цифры получались внушительные и впечатляющие. В конце концов удалось значительно сократить бесцельную стрельбу.
Одновременно с этим велась большая работа по подготовке снайперов, отличных пулеметчиков. Для них боеприпасов не жалели.
Пользуясь затишьем, наши опытные штабные работники часто бывали в нижестоящих штабах, помогали молодым офицерам освоить новое для них дело. В штабах частей, как правило, было очень мало кадровых офицеров со специальной подготовкой.
Основной костяк составляли те, кто был призван из запаса. Им довелось постигать грамоту штабной работы в боевой обстановке. Старшие товарищи учили их отрабатывать документы в соответствий с требованиями уставов и наставлений, раскрывали тайны нашей профессии. Справедливости ради надо сказать, что ученики были хорошие, да и обстановка требовала не терять времени. Овладев азами, молодые офицеры стали особенно заботиться о внешнем оформлении документов, карт и схем.
А штабы полков порой доходили в этом деле до щегольства, иногда даже в ущерб содержанию документов. Пришлось много раз повторять непреложную истину: при безусловной грамотности и правильном оформлении самым важным в любых материалах всегда остается их максимальная достоверность. Ведь за всякое приукрашивание, отступление от истины войска могли поплатиться жизнью людей.
Каждому штабному офицеру очень важно раз и навсегда усвоить, что высшая ценность (а если угодно, и красота!) штабного документа заключается, прежде всего, в его точности.
Бывая в частях и соединениях, я познакомился со многими способными офицерами, некоторых взял на заметку, чтобы при первой необходимости перевести к себе в оперативный отдел. Среди новых знакомых были люди по-настоящему талантливые, перспективные. Например, Василий Михайлович Звонцов. Очень вежливый, интеллигентный человек, он до войны закончил Ленинградское художественное училище и поступил во Всероссийскую академию художеств. Увлекался графикой.