Страница:
– Забудьте на время про козни пришельцев, – с улыбкой посоветовал он. – Реальные вещи сейчас куда важнее.
– Не беспокойтесь, с этой минуты на всех пришельцев я буду смотреть сквозь пальцы, – ответил Гессер.
Затем они расстались. Макс пошел на запад, стараясь не слишком приближаться к болоту – он был убежден, что на болоте искать нечего. Если два или три дня назад кто-то туда попал, то вряд ли ему теперь можно было помочь. По мнению Макса, искать что-то интересное нужно было в лесу.
Ближайший сеанс связи с товарищами еще более укрепил его в этой мысли – Грачев и Величко, которые осматривали болото, ничего пока не нашли. Зато Мачколян, двигавшийся в противоположную сторону, объявил, что обнаружил в траве раскисшую пачку сигарет «Кент». Пачка была нераспечатанной, и трудно было поверить, что кто-то выбросил ее просто так.
– Наверняка потеряна в пылу борьбы или бегства, – заключил Мачколян. – Если только кто-то тут не решил объявить бесповоротную войну табаку.
Но пачка сигарет была не слишком убедительным свидетельством, а главное, она не давала подсказки, что здесь произошло и где следует искать людей. Макс пошел дальше. Трудно было надеяться на скорую удачу. Все следы были замыты дождем, лес был огромен, а их было слишком мало, чтобы обеспечить серьезные поисковые мероприятия. Макс подумал, что в таких условиях рассчитывать следует прежде всего на случайность – вроде той, когда он нашел прибор GPS.
И едва он об этом подумал, как буквально через несколько шагов, выйдя на поляну, споткнулся о какой-то объемистый, но не слишком твердый предмет. Он наклонился и поднял мокрый рюкзак – отнюдь не импортный, а самый обыкновенный, из грубой ткани, с размахрившимися завязками. Шнуры тоже промокли, и распутать их было непросто, но Макс терпеливо доделал эту работу и заглянул в рюкзак. В нем вперемешку лежали банки с мясными консервами и совершенно раскисшая буханка хлеба. Больше ничего в рюкзаке не было.
Макс озадаченно покачал головой и, осмотревшись по сторонам, пошарил под кустами. К его удивлению, там обнаружилось еще три рюкзака. Но на этот раз находка оказалась куда любопытнее. Кроме похожего пищевого набора, в каждом из трех рюкзаков лежало по разобранному охотничьему ружью и по коробке патронов в жестяной банке. Макс немедленно сообщил об этом остальным.
– У Хамлясова в группе не было никакого оружия, кроме единственного карабина, – напомнил Грачев. – Значит, это не имеет к нему отношения. Но все равно, забирай это барахло и тащи на базу. Там будем разбираться. У нас пусто, к сожалению. Нужно обсудить все и принять какое-то решение.
Через полчаса все собрались у палатки. Кузовкову с Гессером все-таки удалось разжечь костер и даже нагреть воды в большом котелке. Когда появились спасатели, оба, нахохлившись, стояли около костра и задумчиво смотрели на огонь.
Но потом всеобщее внимание переключилось на Макса и его новую находку. Всех, разумеется, в первую очередь заинтересовали ружья.
– Забавно, – заметил Конюхов. – Содержимое этих мешков наводит меня на мысль, что комплектовали их в спешке и во многом тем, что подвернулось под руку. И потом, где хозяева? Все это довольно странно.
– В этих местах такие странности случались достаточно часто, – угрюмо напомнил Кузовков. – Но вам бесполезно объяснять. А вы видели много людей, которые вот так ни с того ни с сего могут бросить под кустом свои пожитки и исчезнуть?
Спасатели переглянулись. Кузовков был в своем репертуаре.
– Это вам сгоревшее дерево покоя не дает, Станислав Сергеевич, – мягко сказал Величко. – Но вы же образованный человек. Про постулат Оккама слышали, наверное? Зачем придумывать аномальные причины, когда существует множество способов заставить людей бросить свои рюкзаки? Их могли напугать бандиты, например.
– Еще неизвестно, кто кого напугал, – возразил Конюхов, вертя в руках одно из ружей. – Не исключено, что как раз бандитам этот багаж и принадлежал. Когда вернемся, нужно будет отправить это оружие на экспертизу. Думаю, если оно не краденое, будет несложно определить, за кем оно зарегистрировано.
– Все это хорошо, ребята, но ни черта это нам не дает! – в сердцах сказал Грачев. – Мы все время ходим вокруг да около, но ничего конкретного так и не нашли. Граф довел нас до болота – и что же? Мы знаем, что Хамлясов здесь был. Мы знаем, что здесь были какие-то люди с ружьями. И все они исчезли, побросав в панике свое имущество. Мы знаем, что здесь был и гражданин Тарасов, который тоже сбежал. Только и остается, что повторить версию о загадке Черной Топи! Но, боюсь, высокопоставленные поклонники профессора и его теорий не поймут нас, если мы спишем его исчезновение на зеленых человечков. Вот такая политика двойных стандартов!
– Позвольте, я дам вам совет, – вставил Конюхов. – Под вечер бродить возле болота очень рискованно, поэтому предлагаю просто подождать. Если, даст бог, кто-то видел наш сигнал, возможно, он доберется сюда. Если же нет, то нужно будет повторить попытку утром, а потом кому-то придется вернуться в город. А лучше бы всем. Понимаете, дела здесь серьезные. Один труп, который мы без присмотра бросили, чего стоит! Мы сделали все, что могли, но дальше тянуть бессмысленно. Нам нужна серьезная помощь.
– Старлей прав, – кивнул Величко. – Неприятно это признавать, но людей мы не нашли. Мы даже не поняли, что здесь вообще случилось. А ведь могло случиться самое худшее – Хамлясов повел своих людей через топь, и все погибли. Ведь проводника с ними не было.
Наступила гробовая тишина. Величко высказал вслух ту страшную мысль, которая беспокоила всех. Кузовков даже побледнел. Один Гессер сохранил полнейшее самообладание. Он с любопытством оглядел помрачневшие лица своих спутников и каким-то странным тоном произнес: «М-да...»
Эта странная интонация не ускользнула от внимания Грачева. Он повернулся к журналисту и резко спросил:
– Вы хотите что-то сказать?
Гессер повел в воздухе рукой, словно рисуя некую диаграмму, и пояснил:
– Видите ли, я готов согласиться, что группа Хамлясова могла попасть в неприятную переделку. Я не очень даже удивлюсь, если окажется, что его похитила летающая тарелка. Допускаю, что кое-кто из его людей мог рискнуть и двинуться через болото. Но предполагать, что Хамлясов способен повести кого-то, значит совершенно не знать этого человека. Хамлясов никого не ведет – он отдает указания.
– Что за чепуху вы несете? – обиделся за профессора Кузовков.
– Это не чепуха, – покачал головой Гессер. – Мне достаточно часто приходилось общаться с Хамлясовым. Можете быть уверены – через болото он первым ни за что не пойдет. В самом лучшем случае пошлет кого-нибудь вперед, чтобы убедиться в том, что путь безопасен. А если этот человек утонет, то на этом все и закончится.
– Какая гнусная клевета! – с отвращением воскликнул Кузовков. – Я был о вас лучшего мнения, Гессер! И вы еще считаете себя другом Хамлясова, лицемер!
– Никогда не считал себя чьим-то другом, – хладнокровно ответил Гессер. – Может быть, в школьные годы... Но я давно вышел из этого возраста. А с профессором меня связывают деловые отношения. Я обеспечиваю ему информационную поддержку.
– Интересно, знает ли Хамлясов, какого вы о нем мнения? – ядовито поинтересовался Кузовков. – Или вы всегда делаете такие признания за спиной?
– Какие признания? – пожал плечами Гессер. – Я вижу, что все очень огорчены. Предполагается, что Хамлясов погиб на болотах. Я просто объяснил, почему считаю это маловероятным. А Хамлясову, могу вас заверить, нет никакого дела до моего к нему отношения. Он знает, что нас связывает нечто более крепкое, чем любая дружба, – деньги. Если эта связь однажды порвется, мы тут же забудем друг о друге.
– Вы старательно выстраиваете свою репутацию, Гессер, – заметил Грачев. – И надо сказать, она впечатляет. Жесткий, абсолютно деловой человек, буквально механизм, работающий на зеленом топливе.
– Если механизм беречь и заправлять качественным топливом, он работает безотказно и надежно, – посмеиваясь, сказал Гессер.
Его прямота обезоруживала. Лишь Кузовков не мог простить обиды и, сердито сопя, удалился в палатку.
Грачев произвел еще три выстрела из ракетницы, на этот раз применив три разных цвета – красный, зеленый и белый, – и предложил всем заняться приготовлением ужина.
– Раз никто не идет к нашему очагу, придется позаботиться о себе!
За ужином почти не разговаривали. Каждый время от времени с тревогой посматривал по сторонам, а Грачев обратил внимание, что у осторожного Конюхова предусмотрительно расстегнута кобура.
– Отдыхаем по очереди, – распорядился Грачев после ужина. – Костер будем поддерживать всю ночь. У нас еще остался запас ракет. Будем выпускать их с промежутком в час. Возможно, кто-то их все-таки увидит и подаст ответный сигнал. Всех прошу быть очень внимательными. А учитывая, что возможно столкновение... гм, с преступными элементами, предлагаю привести в порядок найденные ружья и быть ко всему готовыми.
Первыми караулить у костра остались Величко, Мачколян и Конюхов. Гессер тоже остался, но уже по своей инициативе. Остальные отправились спать.
Мачколян попытался развлечь компанию, рассказав армянский анекдот, но настроения ни у кого не было, и беседа погасла, не начавшись. Все молча сидели у костра, напряженно вслушиваясь в звуки ночи. В шелесте деревьев и всплесках на болоте им чудились звуки осторожных шагов и тревожное бормотание незнакомых голосов. Однако каждый раз это неизменно оказывалось обманом слуха, и постепенно все успокоились. Мачколян опять попытался развлечь общество анекдотами, но Величко опередил его.
– А любопытно было бы почитать, что вы обо всем этом напишете, – сказал он, обращаясь к Гессеру.
– Никаких проблем, – небрежно ответил тот. – Как только публикация будет готова, сразу же вышлю вам номер журнала. Только адресочек дайте.
– Обязательно, – кивнул Величко. – А наши имена туда попадут? В публикацию?
– Я еще не решил, – сказал Гессер. – Все получается так запутанно... Возможно, придется дать некоторую волю фантазии, переступить грань, так сказать. Но вы не расстраивайтесь! Боюсь, что вам не понравится засветиться в таком контексте. Вы же скептик. Пожалуй, еще и в суд подадите!
– Это вряд ли, – усмехнулся Величко. – По судам не ходок. Просто на самом деле интересно, что вы там понапишете.
– Мне и самому интересно, – признался Гессер. – Потому что мои планы самым безобразным образом нарушены...
– А какие могут быть у вас планы? – простодушно спросил Конюхов. – Вы же журналист. Что видите, то и записывайте.
– Я журналист, а не акын, – засмеялся Гессер. – Открою вам маленькую тайну. Без планирования ничего хорошего не получится. Вы думаете, что сенсации из ничего рождаются? Как бы не так! Они рождаются, когда кто-то их запланировал.
– Другого ответа от вас я и не ожидал, – сказал Величко.
Гессер опять рассмеялся, а потом потянулся и продолжил:
– Однако пойду я, пожалуй, вздремну чуток. Грачев определил меня на «собачью вахту», а я, признаться, люблю поспать. Пойду отолью – и на боковую.
Он исчез в темноте и некоторое время шелестел в кустах. Потом вернулся и скрылся в палатке. Мачколян вздохнул, подбросил в костер ветку и негромко сказал:
– Да, нехорошо получилось! Знать бы заранее, так вертолет бы потребовали. А так что же... Жди теперь у моря погоды!
Ему никто не ответил. Минут пятнадцать они сидели, глядя на красноватые языки пламени, лизавшие сыроватый валежник. А потом Граф, тихо лежавший рядом, резко вскинул голову и прислушался.
– Ч-черт! Неужели опять? – встревожился Величко. – Слышите?
Они услышали. Откуда-то сверху вдруг полился мелодичный неземной мотив, едва слышная электронная трель, растворяющаяся в поднебесье.
Мачколян подпрыгнул и принялся бегать возле палатки, задрав голову.
– Я его вижу! – на весь лес завопил он. – Смотрите, опять тот шар! Он летит!
От его криков проснулись спящие и высыпали из палатки. Узнав, в чем дело, все принялись таращиться в небо. В суматохе никто не заметил, что участковый Конюхов куда-то исчез.
Над верхушками деревьев снова проплывал фосфоресцирующий шар. Он издавал печальные звуки и удалялся куда-то прочь от болота. Все смотрели ему вслед как завороженные, и только практичный Грачев с помощью наслюнявленного пальца определил направление ветра и сообщил, что шар движется вместе с потоком воздуха.
– Легковесная вещь, – сердито сказал он. – Не стоило из-за такой просыпаться.
– Это еще не факт, – запальчиво возразил ему Кузовков, – что легковесная. Движение соответственно направлению ветра может оказаться всего лишь совпадением. Это во-первых. А во-вторых, вес тут не главное.
– Главное тут сенсация, верно, господин Гессер? – вдруг раздался громкий голос Конюхова.
Участковый стоял возле входа в палатку, держа в руках какой-то тяжелый предмет. Что такое он держит и почему задает такой странный вопрос, никто не успел понять, потому что в отдалении неожиданно послышался треск кустов, влажный шорох листьев, шум рухнувшего тела и грубый мужской голос, с надрывом завопивший:
– Помогите! Помогите!
Все сорвались с места и, похватав фонари, бросились в гущу леса. Однако, прежде чем кто-либо успел обнаружить взывавшего о помощи человека, он обнаружился сам, со страшным шумом выломившись из зарослей и едва не сбив с ног Кузовкова.
– Профессор!! Вы живы?! – заорал Кузовков. – Сюда, все сюда, профессор жив!
Грачев был рядом и видел, как неожиданно нашедшийся Хамлясов отпихнул Кузовкова в сторону и бросился бежать дальше. Остановился он только у костра, опередив таким образом всех, кто спешил ему на помощь.
Впрочем, один человек все-таки дожидался его возле палатки. Это был участковый. Он с загадочным видом сидел на каком-то чурбачке, зажав между коленями объемистый рюкзак. На профессора он посмотрел с любопытством и приветливо сказал:
– Добро пожаловать! Присаживайтесь к огню. Вы один? Больше никого нет?
Хамлясов дико посмотрел на него, словно перед ним находился не человек, а неизвестное науке существо, по непонятной причине говорившее человеческим голосом. После этого он закружился на месте, пытаясь найти что-то крайне ему необходимое, но не нашел и вплотную подскочил к участковому. Наклонившись, он ткнул в него пальцем и тревожно воскликнул:
– Милиционер?! Вы в самом деле милиционер?
Вид у профессора был ужасный – волосы и борода всклокочены, с застрявшей в них паутиной и пучками травы, лицо опухшее, грязное, с непонятными потеками, словно Хамлясов недавно плакал. Куртка тоже грязная, в разноцветных пятнах, а брюки ниже колен порваны в клочья. Но самое неприятное было то, что профессор вел себя как человек с повредившимся рассудком. Конюхов даже подумал, что Хамлясов собирается на него напасть.
– Да, я милиционер, – стараясь говорить внушительно, ответил он.
– Наконец-то! – заорал профессор, воздевая руки к небу. – Где вы вообще до сих пор прохлаждались, черт побери! Тут такое творится...
Он недоговорил, неожиданно присел на четвереньки и нырнул в палатку. Конюхов изумленно посмотрел ему вслед. В этот момент на поляну возвратились остальные, и первый вопрос был: «Где профессор?» Конюхов молча показал на палатку.
– Что он там делает? – спросил Грачев.
Конюхов пожал плечами, но тут профессор сам обозначил род своих занятий – из палатки вдруг показался его зад, а затем и весь корпус. Хамлясов пятился как рак и прямо на ходу жевал краюху хлеба.
– Дайте, что ли, колбасы, сыра, консервов каких-нибудь! – бормотал он с набитым ртом. – И воды! Воды дайте! Я умираю от жажды!
Все пораженно смотрели на эту сцену, не двигаясь с места. Профессор паранормальных наук, на четвереньках пожирающий краюху хлеба, – это было уникальное зрелище. «Это почище горящего дерева, – подумал Грачев. – Вот бы когда Кузовкову хвататься за свой фотоаппарат! А он стоит как в воду опущенный. Боюсь, очень скоро и этот энтузиаст разочаруется в своем кумире».
Величко заглянул в палатку и вернулся с фляжкой, которую протянул профессору.
– Давно без пищи? – спросил он строго.
– Три! Нет, четыре! Пять! – выкрикнул профессор. – Я сбился со счета! Я чуть не погиб от голода и жажды!
Он выхватил из рук Величко фляжку и принялся жадно пить, запрокинув голову. Он урчал и захлебывался, но остановился, только когда осушил фляжку до последней капли.
– Еще! – потребовал он. – Еще воды! И еды тоже!
– Стоп! – сказал Величко. – Раз вы так долго не ели, не стоит спешить. У вас могут возникнуть проблемы.
– Это у вас возникнут проблемы! – капризно сказал профессор. – Если вы меня не накормите как следует. Я вам обещаю. Вы еще не знаете, какие у меня связи!
– К сожалению, знаем, господин Хамлясов, – подал голос Грачев. – Это мы как раз знаем. Но хотелось бы знать, что произошло с остальными участниками вашей экспедиции. Расскажите нам, что с ними сталось. Вероятно, им нужна помощь.
– Мне самому нужна помощь, – убежденно заявил профессор. – Я в ужасном состоянии. Мне пришлось вынести адские муки. Голод, холод, отсутствие самых элементарных условий... Все потеряно – компас, спички... Я заблудился! Один на один с безжалостной природой. Остальные?.. Не знаю. Они бессовестно меня бросили. Они бросили меня на произвол судьбы! Каждый спасал свою шкуру...
– Спасал свою шкуру? От чего? – спросил Конюхов.
– Да вы что? С луны свалились?! – негодующе вскричал Хамлясов. – Я о чем вам уже битый час толкую? Здесь бесчинствует банда! Нас обстреляли. Пули свистели в миллиметре от моего уха! И дайте же мне наконец еды!..
– Вам же сказано, что с этим не стоит торопиться! – резко оборвал его Величко. – Это может плохо кончиться. И вообще, придите в себя и дайте нам немедленно информацию, что случилось с прочими членами вашей группы! Не вы один пострадали. Мы должны отыскать всех.
Хамлясов вытаращил на него глаза, а потом вдруг заорал:
– Плевать на вас! Вы, похоже, идиот, раз не понимаете русского языка? Сказано вам – я умираю с голоду!
Он вдруг развернулся и бесцеремонно выхватил из рук участкового рюкзак.
– Дайте сюда!! – прорычал он. – Дайте мне еды!
Он перевернул рюкзак вверх дном и высыпал его содержимое на землю. Глазам собравшихся предстала гора каких-то странных, тщательно запаянных пакетов, содержимое которых на глаз определить не удавалось. Была в этом рюкзаке и одежда, и еще кое-какая мелочь, но основной груз составляли пакеты, на еду совершенно не похожие.
– Что за черт? – завопил Хамлясов. – Что это вы мне дали? Что это за дрянь? Я требую еды!
– Я вам ничего не давал, – резонно заметил Конюхов. – Вы сами схватили этот рюкзак.
– А правда, чей это рюкзак? – удивленно спросил Грачев. – Кажется, вы были без вещей, старлей?
– Совершенно верно, это рюкзак господина Гессера, – сказал участковый.
Журналист, который незаметно оказался за спиной Конюхова, быстро наклонился к нему и тихо сказал:
– Даю сто долларов, и рюкзак не открываем.
После чего он присел возле разбросанного по земле барахла и принялся запихивать его обратно в рюкзак. Сейчас он выглядел на удивление нервным и растерянным.
– Гессер! Гессер! При чем тут Гессер, наконец? – брюзгливо сказал Хамлясов. – Меня здесь накормят или нет?
– Никто вас кормить не станет! – резко оборвал его Конюхов. – Заткнитесь!
– Да вы... Да что вы себе позволяете, милиционер? – выпучив глаза, завопил Хамлясов.
Он взмахнул рукой, словно намереваясь влепить Конюхову пощечину. Тот холодно взглянул на него и, не вставая, сильно толкнул в грудь. Хамлясов охнул и сел в костер. Взметнулись искры. С диким криком Хамлясов выпрыгнул из костра и принялся кататься по траве, пытаясь потушить дымящиеся брюки. Мачколян пришел к нему на помощь и сбил огонь.
– Что здесь, черт возьми, происходит? – раздраженно спросил Грачев, глядя то на страдающего профессора, то на ползающего по земле Гессера, то на насупленного Конюхова.
– Видели шар над лесом? – вопросом на вопрос ответил Конюхов.
– Ну?
– Кажется, я раскрыл загадку этого удивительного явления, – ухмыльнулся участковый. – Оказывается...
Поделиться своим секретом он не успел, потому что вдруг заворчал и насторожился Граф, а еще через несколько секунд зашелестели кусты, и в свете костра возникли две изможденные фигуры. Обе были в брюках, но в одной из фигур безошибочно угадывалась женская. Женщина едва держалась на ногах, и спутник заботливо ее поддерживал, но делал это явно из последних сил.
– Господи, да это же супруги Васяткины! – воскликнул Кузовков, бросаясь навстречу.
Глава 17
– Не беспокойтесь, с этой минуты на всех пришельцев я буду смотреть сквозь пальцы, – ответил Гессер.
Затем они расстались. Макс пошел на запад, стараясь не слишком приближаться к болоту – он был убежден, что на болоте искать нечего. Если два или три дня назад кто-то туда попал, то вряд ли ему теперь можно было помочь. По мнению Макса, искать что-то интересное нужно было в лесу.
Ближайший сеанс связи с товарищами еще более укрепил его в этой мысли – Грачев и Величко, которые осматривали болото, ничего пока не нашли. Зато Мачколян, двигавшийся в противоположную сторону, объявил, что обнаружил в траве раскисшую пачку сигарет «Кент». Пачка была нераспечатанной, и трудно было поверить, что кто-то выбросил ее просто так.
– Наверняка потеряна в пылу борьбы или бегства, – заключил Мачколян. – Если только кто-то тут не решил объявить бесповоротную войну табаку.
Но пачка сигарет была не слишком убедительным свидетельством, а главное, она не давала подсказки, что здесь произошло и где следует искать людей. Макс пошел дальше. Трудно было надеяться на скорую удачу. Все следы были замыты дождем, лес был огромен, а их было слишком мало, чтобы обеспечить серьезные поисковые мероприятия. Макс подумал, что в таких условиях рассчитывать следует прежде всего на случайность – вроде той, когда он нашел прибор GPS.
И едва он об этом подумал, как буквально через несколько шагов, выйдя на поляну, споткнулся о какой-то объемистый, но не слишком твердый предмет. Он наклонился и поднял мокрый рюкзак – отнюдь не импортный, а самый обыкновенный, из грубой ткани, с размахрившимися завязками. Шнуры тоже промокли, и распутать их было непросто, но Макс терпеливо доделал эту работу и заглянул в рюкзак. В нем вперемешку лежали банки с мясными консервами и совершенно раскисшая буханка хлеба. Больше ничего в рюкзаке не было.
Макс озадаченно покачал головой и, осмотревшись по сторонам, пошарил под кустами. К его удивлению, там обнаружилось еще три рюкзака. Но на этот раз находка оказалась куда любопытнее. Кроме похожего пищевого набора, в каждом из трех рюкзаков лежало по разобранному охотничьему ружью и по коробке патронов в жестяной банке. Макс немедленно сообщил об этом остальным.
– У Хамлясова в группе не было никакого оружия, кроме единственного карабина, – напомнил Грачев. – Значит, это не имеет к нему отношения. Но все равно, забирай это барахло и тащи на базу. Там будем разбираться. У нас пусто, к сожалению. Нужно обсудить все и принять какое-то решение.
Через полчаса все собрались у палатки. Кузовкову с Гессером все-таки удалось разжечь костер и даже нагреть воды в большом котелке. Когда появились спасатели, оба, нахохлившись, стояли около костра и задумчиво смотрели на огонь.
Но потом всеобщее внимание переключилось на Макса и его новую находку. Всех, разумеется, в первую очередь заинтересовали ружья.
– Забавно, – заметил Конюхов. – Содержимое этих мешков наводит меня на мысль, что комплектовали их в спешке и во многом тем, что подвернулось под руку. И потом, где хозяева? Все это довольно странно.
– В этих местах такие странности случались достаточно часто, – угрюмо напомнил Кузовков. – Но вам бесполезно объяснять. А вы видели много людей, которые вот так ни с того ни с сего могут бросить под кустом свои пожитки и исчезнуть?
Спасатели переглянулись. Кузовков был в своем репертуаре.
– Это вам сгоревшее дерево покоя не дает, Станислав Сергеевич, – мягко сказал Величко. – Но вы же образованный человек. Про постулат Оккама слышали, наверное? Зачем придумывать аномальные причины, когда существует множество способов заставить людей бросить свои рюкзаки? Их могли напугать бандиты, например.
– Еще неизвестно, кто кого напугал, – возразил Конюхов, вертя в руках одно из ружей. – Не исключено, что как раз бандитам этот багаж и принадлежал. Когда вернемся, нужно будет отправить это оружие на экспертизу. Думаю, если оно не краденое, будет несложно определить, за кем оно зарегистрировано.
– Все это хорошо, ребята, но ни черта это нам не дает! – в сердцах сказал Грачев. – Мы все время ходим вокруг да около, но ничего конкретного так и не нашли. Граф довел нас до болота – и что же? Мы знаем, что Хамлясов здесь был. Мы знаем, что здесь были какие-то люди с ружьями. И все они исчезли, побросав в панике свое имущество. Мы знаем, что здесь был и гражданин Тарасов, который тоже сбежал. Только и остается, что повторить версию о загадке Черной Топи! Но, боюсь, высокопоставленные поклонники профессора и его теорий не поймут нас, если мы спишем его исчезновение на зеленых человечков. Вот такая политика двойных стандартов!
– Позвольте, я дам вам совет, – вставил Конюхов. – Под вечер бродить возле болота очень рискованно, поэтому предлагаю просто подождать. Если, даст бог, кто-то видел наш сигнал, возможно, он доберется сюда. Если же нет, то нужно будет повторить попытку утром, а потом кому-то придется вернуться в город. А лучше бы всем. Понимаете, дела здесь серьезные. Один труп, который мы без присмотра бросили, чего стоит! Мы сделали все, что могли, но дальше тянуть бессмысленно. Нам нужна серьезная помощь.
– Старлей прав, – кивнул Величко. – Неприятно это признавать, но людей мы не нашли. Мы даже не поняли, что здесь вообще случилось. А ведь могло случиться самое худшее – Хамлясов повел своих людей через топь, и все погибли. Ведь проводника с ними не было.
Наступила гробовая тишина. Величко высказал вслух ту страшную мысль, которая беспокоила всех. Кузовков даже побледнел. Один Гессер сохранил полнейшее самообладание. Он с любопытством оглядел помрачневшие лица своих спутников и каким-то странным тоном произнес: «М-да...»
Эта странная интонация не ускользнула от внимания Грачева. Он повернулся к журналисту и резко спросил:
– Вы хотите что-то сказать?
Гессер повел в воздухе рукой, словно рисуя некую диаграмму, и пояснил:
– Видите ли, я готов согласиться, что группа Хамлясова могла попасть в неприятную переделку. Я не очень даже удивлюсь, если окажется, что его похитила летающая тарелка. Допускаю, что кое-кто из его людей мог рискнуть и двинуться через болото. Но предполагать, что Хамлясов способен повести кого-то, значит совершенно не знать этого человека. Хамлясов никого не ведет – он отдает указания.
– Что за чепуху вы несете? – обиделся за профессора Кузовков.
– Это не чепуха, – покачал головой Гессер. – Мне достаточно часто приходилось общаться с Хамлясовым. Можете быть уверены – через болото он первым ни за что не пойдет. В самом лучшем случае пошлет кого-нибудь вперед, чтобы убедиться в том, что путь безопасен. А если этот человек утонет, то на этом все и закончится.
– Какая гнусная клевета! – с отвращением воскликнул Кузовков. – Я был о вас лучшего мнения, Гессер! И вы еще считаете себя другом Хамлясова, лицемер!
– Никогда не считал себя чьим-то другом, – хладнокровно ответил Гессер. – Может быть, в школьные годы... Но я давно вышел из этого возраста. А с профессором меня связывают деловые отношения. Я обеспечиваю ему информационную поддержку.
– Интересно, знает ли Хамлясов, какого вы о нем мнения? – ядовито поинтересовался Кузовков. – Или вы всегда делаете такие признания за спиной?
– Какие признания? – пожал плечами Гессер. – Я вижу, что все очень огорчены. Предполагается, что Хамлясов погиб на болотах. Я просто объяснил, почему считаю это маловероятным. А Хамлясову, могу вас заверить, нет никакого дела до моего к нему отношения. Он знает, что нас связывает нечто более крепкое, чем любая дружба, – деньги. Если эта связь однажды порвется, мы тут же забудем друг о друге.
– Вы старательно выстраиваете свою репутацию, Гессер, – заметил Грачев. – И надо сказать, она впечатляет. Жесткий, абсолютно деловой человек, буквально механизм, работающий на зеленом топливе.
– Если механизм беречь и заправлять качественным топливом, он работает безотказно и надежно, – посмеиваясь, сказал Гессер.
Его прямота обезоруживала. Лишь Кузовков не мог простить обиды и, сердито сопя, удалился в палатку.
Грачев произвел еще три выстрела из ракетницы, на этот раз применив три разных цвета – красный, зеленый и белый, – и предложил всем заняться приготовлением ужина.
– Раз никто не идет к нашему очагу, придется позаботиться о себе!
За ужином почти не разговаривали. Каждый время от времени с тревогой посматривал по сторонам, а Грачев обратил внимание, что у осторожного Конюхова предусмотрительно расстегнута кобура.
– Отдыхаем по очереди, – распорядился Грачев после ужина. – Костер будем поддерживать всю ночь. У нас еще остался запас ракет. Будем выпускать их с промежутком в час. Возможно, кто-то их все-таки увидит и подаст ответный сигнал. Всех прошу быть очень внимательными. А учитывая, что возможно столкновение... гм, с преступными элементами, предлагаю привести в порядок найденные ружья и быть ко всему готовыми.
Первыми караулить у костра остались Величко, Мачколян и Конюхов. Гессер тоже остался, но уже по своей инициативе. Остальные отправились спать.
Мачколян попытался развлечь компанию, рассказав армянский анекдот, но настроения ни у кого не было, и беседа погасла, не начавшись. Все молча сидели у костра, напряженно вслушиваясь в звуки ночи. В шелесте деревьев и всплесках на болоте им чудились звуки осторожных шагов и тревожное бормотание незнакомых голосов. Однако каждый раз это неизменно оказывалось обманом слуха, и постепенно все успокоились. Мачколян опять попытался развлечь общество анекдотами, но Величко опередил его.
– А любопытно было бы почитать, что вы обо всем этом напишете, – сказал он, обращаясь к Гессеру.
– Никаких проблем, – небрежно ответил тот. – Как только публикация будет готова, сразу же вышлю вам номер журнала. Только адресочек дайте.
– Обязательно, – кивнул Величко. – А наши имена туда попадут? В публикацию?
– Я еще не решил, – сказал Гессер. – Все получается так запутанно... Возможно, придется дать некоторую волю фантазии, переступить грань, так сказать. Но вы не расстраивайтесь! Боюсь, что вам не понравится засветиться в таком контексте. Вы же скептик. Пожалуй, еще и в суд подадите!
– Это вряд ли, – усмехнулся Величко. – По судам не ходок. Просто на самом деле интересно, что вы там понапишете.
– Мне и самому интересно, – признался Гессер. – Потому что мои планы самым безобразным образом нарушены...
– А какие могут быть у вас планы? – простодушно спросил Конюхов. – Вы же журналист. Что видите, то и записывайте.
– Я журналист, а не акын, – засмеялся Гессер. – Открою вам маленькую тайну. Без планирования ничего хорошего не получится. Вы думаете, что сенсации из ничего рождаются? Как бы не так! Они рождаются, когда кто-то их запланировал.
– Другого ответа от вас я и не ожидал, – сказал Величко.
Гессер опять рассмеялся, а потом потянулся и продолжил:
– Однако пойду я, пожалуй, вздремну чуток. Грачев определил меня на «собачью вахту», а я, признаться, люблю поспать. Пойду отолью – и на боковую.
Он исчез в темноте и некоторое время шелестел в кустах. Потом вернулся и скрылся в палатке. Мачколян вздохнул, подбросил в костер ветку и негромко сказал:
– Да, нехорошо получилось! Знать бы заранее, так вертолет бы потребовали. А так что же... Жди теперь у моря погоды!
Ему никто не ответил. Минут пятнадцать они сидели, глядя на красноватые языки пламени, лизавшие сыроватый валежник. А потом Граф, тихо лежавший рядом, резко вскинул голову и прислушался.
– Ч-черт! Неужели опять? – встревожился Величко. – Слышите?
Они услышали. Откуда-то сверху вдруг полился мелодичный неземной мотив, едва слышная электронная трель, растворяющаяся в поднебесье.
Мачколян подпрыгнул и принялся бегать возле палатки, задрав голову.
– Я его вижу! – на весь лес завопил он. – Смотрите, опять тот шар! Он летит!
От его криков проснулись спящие и высыпали из палатки. Узнав, в чем дело, все принялись таращиться в небо. В суматохе никто не заметил, что участковый Конюхов куда-то исчез.
Над верхушками деревьев снова проплывал фосфоресцирующий шар. Он издавал печальные звуки и удалялся куда-то прочь от болота. Все смотрели ему вслед как завороженные, и только практичный Грачев с помощью наслюнявленного пальца определил направление ветра и сообщил, что шар движется вместе с потоком воздуха.
– Легковесная вещь, – сердито сказал он. – Не стоило из-за такой просыпаться.
– Это еще не факт, – запальчиво возразил ему Кузовков, – что легковесная. Движение соответственно направлению ветра может оказаться всего лишь совпадением. Это во-первых. А во-вторых, вес тут не главное.
– Главное тут сенсация, верно, господин Гессер? – вдруг раздался громкий голос Конюхова.
Участковый стоял возле входа в палатку, держа в руках какой-то тяжелый предмет. Что такое он держит и почему задает такой странный вопрос, никто не успел понять, потому что в отдалении неожиданно послышался треск кустов, влажный шорох листьев, шум рухнувшего тела и грубый мужской голос, с надрывом завопивший:
– Помогите! Помогите!
Все сорвались с места и, похватав фонари, бросились в гущу леса. Однако, прежде чем кто-либо успел обнаружить взывавшего о помощи человека, он обнаружился сам, со страшным шумом выломившись из зарослей и едва не сбив с ног Кузовкова.
– Профессор!! Вы живы?! – заорал Кузовков. – Сюда, все сюда, профессор жив!
Грачев был рядом и видел, как неожиданно нашедшийся Хамлясов отпихнул Кузовкова в сторону и бросился бежать дальше. Остановился он только у костра, опередив таким образом всех, кто спешил ему на помощь.
Впрочем, один человек все-таки дожидался его возле палатки. Это был участковый. Он с загадочным видом сидел на каком-то чурбачке, зажав между коленями объемистый рюкзак. На профессора он посмотрел с любопытством и приветливо сказал:
– Добро пожаловать! Присаживайтесь к огню. Вы один? Больше никого нет?
Хамлясов дико посмотрел на него, словно перед ним находился не человек, а неизвестное науке существо, по непонятной причине говорившее человеческим голосом. После этого он закружился на месте, пытаясь найти что-то крайне ему необходимое, но не нашел и вплотную подскочил к участковому. Наклонившись, он ткнул в него пальцем и тревожно воскликнул:
– Милиционер?! Вы в самом деле милиционер?
Вид у профессора был ужасный – волосы и борода всклокочены, с застрявшей в них паутиной и пучками травы, лицо опухшее, грязное, с непонятными потеками, словно Хамлясов недавно плакал. Куртка тоже грязная, в разноцветных пятнах, а брюки ниже колен порваны в клочья. Но самое неприятное было то, что профессор вел себя как человек с повредившимся рассудком. Конюхов даже подумал, что Хамлясов собирается на него напасть.
– Да, я милиционер, – стараясь говорить внушительно, ответил он.
– Наконец-то! – заорал профессор, воздевая руки к небу. – Где вы вообще до сих пор прохлаждались, черт побери! Тут такое творится...
Он недоговорил, неожиданно присел на четвереньки и нырнул в палатку. Конюхов изумленно посмотрел ему вслед. В этот момент на поляну возвратились остальные, и первый вопрос был: «Где профессор?» Конюхов молча показал на палатку.
– Что он там делает? – спросил Грачев.
Конюхов пожал плечами, но тут профессор сам обозначил род своих занятий – из палатки вдруг показался его зад, а затем и весь корпус. Хамлясов пятился как рак и прямо на ходу жевал краюху хлеба.
– Дайте, что ли, колбасы, сыра, консервов каких-нибудь! – бормотал он с набитым ртом. – И воды! Воды дайте! Я умираю от жажды!
Все пораженно смотрели на эту сцену, не двигаясь с места. Профессор паранормальных наук, на четвереньках пожирающий краюху хлеба, – это было уникальное зрелище. «Это почище горящего дерева, – подумал Грачев. – Вот бы когда Кузовкову хвататься за свой фотоаппарат! А он стоит как в воду опущенный. Боюсь, очень скоро и этот энтузиаст разочаруется в своем кумире».
Величко заглянул в палатку и вернулся с фляжкой, которую протянул профессору.
– Давно без пищи? – спросил он строго.
– Три! Нет, четыре! Пять! – выкрикнул профессор. – Я сбился со счета! Я чуть не погиб от голода и жажды!
Он выхватил из рук Величко фляжку и принялся жадно пить, запрокинув голову. Он урчал и захлебывался, но остановился, только когда осушил фляжку до последней капли.
– Еще! – потребовал он. – Еще воды! И еды тоже!
– Стоп! – сказал Величко. – Раз вы так долго не ели, не стоит спешить. У вас могут возникнуть проблемы.
– Это у вас возникнут проблемы! – капризно сказал профессор. – Если вы меня не накормите как следует. Я вам обещаю. Вы еще не знаете, какие у меня связи!
– К сожалению, знаем, господин Хамлясов, – подал голос Грачев. – Это мы как раз знаем. Но хотелось бы знать, что произошло с остальными участниками вашей экспедиции. Расскажите нам, что с ними сталось. Вероятно, им нужна помощь.
– Мне самому нужна помощь, – убежденно заявил профессор. – Я в ужасном состоянии. Мне пришлось вынести адские муки. Голод, холод, отсутствие самых элементарных условий... Все потеряно – компас, спички... Я заблудился! Один на один с безжалостной природой. Остальные?.. Не знаю. Они бессовестно меня бросили. Они бросили меня на произвол судьбы! Каждый спасал свою шкуру...
– Спасал свою шкуру? От чего? – спросил Конюхов.
– Да вы что? С луны свалились?! – негодующе вскричал Хамлясов. – Я о чем вам уже битый час толкую? Здесь бесчинствует банда! Нас обстреляли. Пули свистели в миллиметре от моего уха! И дайте же мне наконец еды!..
– Вам же сказано, что с этим не стоит торопиться! – резко оборвал его Величко. – Это может плохо кончиться. И вообще, придите в себя и дайте нам немедленно информацию, что случилось с прочими членами вашей группы! Не вы один пострадали. Мы должны отыскать всех.
Хамлясов вытаращил на него глаза, а потом вдруг заорал:
– Плевать на вас! Вы, похоже, идиот, раз не понимаете русского языка? Сказано вам – я умираю с голоду!
Он вдруг развернулся и бесцеремонно выхватил из рук участкового рюкзак.
– Дайте сюда!! – прорычал он. – Дайте мне еды!
Он перевернул рюкзак вверх дном и высыпал его содержимое на землю. Глазам собравшихся предстала гора каких-то странных, тщательно запаянных пакетов, содержимое которых на глаз определить не удавалось. Была в этом рюкзаке и одежда, и еще кое-какая мелочь, но основной груз составляли пакеты, на еду совершенно не похожие.
– Что за черт? – завопил Хамлясов. – Что это вы мне дали? Что это за дрянь? Я требую еды!
– Я вам ничего не давал, – резонно заметил Конюхов. – Вы сами схватили этот рюкзак.
– А правда, чей это рюкзак? – удивленно спросил Грачев. – Кажется, вы были без вещей, старлей?
– Совершенно верно, это рюкзак господина Гессера, – сказал участковый.
Журналист, который незаметно оказался за спиной Конюхова, быстро наклонился к нему и тихо сказал:
– Даю сто долларов, и рюкзак не открываем.
После чего он присел возле разбросанного по земле барахла и принялся запихивать его обратно в рюкзак. Сейчас он выглядел на удивление нервным и растерянным.
– Гессер! Гессер! При чем тут Гессер, наконец? – брюзгливо сказал Хамлясов. – Меня здесь накормят или нет?
– Никто вас кормить не станет! – резко оборвал его Конюхов. – Заткнитесь!
– Да вы... Да что вы себе позволяете, милиционер? – выпучив глаза, завопил Хамлясов.
Он взмахнул рукой, словно намереваясь влепить Конюхову пощечину. Тот холодно взглянул на него и, не вставая, сильно толкнул в грудь. Хамлясов охнул и сел в костер. Взметнулись искры. С диким криком Хамлясов выпрыгнул из костра и принялся кататься по траве, пытаясь потушить дымящиеся брюки. Мачколян пришел к нему на помощь и сбил огонь.
– Что здесь, черт возьми, происходит? – раздраженно спросил Грачев, глядя то на страдающего профессора, то на ползающего по земле Гессера, то на насупленного Конюхова.
– Видели шар над лесом? – вопросом на вопрос ответил Конюхов.
– Ну?
– Кажется, я раскрыл загадку этого удивительного явления, – ухмыльнулся участковый. – Оказывается...
Поделиться своим секретом он не успел, потому что вдруг заворчал и насторожился Граф, а еще через несколько секунд зашелестели кусты, и в свете костра возникли две изможденные фигуры. Обе были в брюках, но в одной из фигур безошибочно угадывалась женская. Женщина едва держалась на ногах, и спутник заботливо ее поддерживал, но делал это явно из последних сил.
– Господи, да это же супруги Васяткины! – воскликнул Кузовков, бросаясь навстречу.
Глава 17
Прямо во сне Корнеева будто ужалило что-то. Охваченный неясной тревогой, он приподнялся на локтях и стал вслушиваться в послеполуденную тишину. Было очень тепло, но от близости болота и от голода его мучил постоянный озноб. Голова кружилась, и во рту стоял неистребимый привкус горечи. Помимо всего прочего, у них были и проблемы с водой. Корнеев уже и счет времени потерял. Ему казалось, что они торчат на островке целую вечность.
Слух его ничего подозрительного не улавливал – только равномерное гудение комаров, шелест листьев над головой и неприятные влажные звуки, доносившиеся с болота. Раздраженный до истерики, болезненно реагирующий на все Крупицын сказал про эти звуки, что «там будто кто-то сопли размазывает». И еще Корнеев услышал болезненное похрапывание спящих товарищей. Хотя караулить сейчас должен был Фишкин, он преспокойно заснул. Эта беспечность разозлила Корнеева, но во сне он про нее знать не мог. Значит, нужно было понять, что его могло напугать.
Самое страшное, что можно было здесь услышать, – это человеческие шаги. А если быть совсем уж точным, то шаги лесника. Этот человек сделался для них воплощением вселенского зла и кошмара. Да вообще вся эта история напоминала Корнееву кошмарный сон. Такого не могло случиться на самом деле. С каждым пробуждением он силился вырваться в нормальную реальность, но опять оказывался на занюханном островке, окруженном губительной трясиной, в самой атмосфере которого витал ощутимый запах смерти. Здесь и раньше погибали люди, а теперь та же участь должна была постигнуть их самих.
Корнеев полежал еще немного и растолкал Фишкина.
– А? Что? – всполошился тот, силясь открыть слипшиеся глаза. – Мне дежурить?
– Приехали, – сердито прошипел Корнеев. – Очухайся! Ты с двенадцати заступил, – он посмотрел на часы. – Через десять минут Крупицына очередь. А ты, выходит, все это время дрых, как сурок!
– Извини, Гриша, – смущенно пробормотал Фишкин. – С голодухи совсем сил не осталось, сам знаешь. Чуть расслабишься – сразу в сон шибает. Извини. Что-нибудь случилось, да?
– Не пойму, – тревожно сказал Корнеев. – Вроде спокойно, а что-то меня напрягает.
– Да от такой жизни мы скоро вообще чокнемся, – вздохнул Фишкин. – Надо что-то делать.
Тут завозился Крупицын – оказывается, он тоже проснулся – и зло сказал:
– Давно говорю – пойти и убить этого гада! Чистоплюев из себя изображаете! А то, что он нас здесь голодом заморит, вас не волнует? А на сучьях этих спать – это как? Удивляюсь, как мы до сих пор живы!
– Легко тебе говорить, Роман Палыч, – убить! – покачал головой Фишкин. – Я, например, никого в жизни не убивал, даже животных никогда. Как вот я пойду и так запросто убью человека? Не представляю!
– Зато он отлично представляет – как! – с горьким сарказмом заявил Крупицын. – У него рука не дрогнет всех троих прикончить, а потом еще и в болоте утопить. Корнеев сам видел.
Корнеев мрачно задумался. Действительно, он стал свидетелем безжалостного убийства. Эта кровавая сцена постоянно стояла у него перед глазами. Возможно, она и сейчас явилась ему во сне.
Произошло все очень быстро. Они втроем еще лежали среди березок и ждали, когда Али с лесником скроются в развалинах церкви, чтобы немедленно смыться куда-нибудь от греха подальше. Но появившийся в руках Али нож подстегнул Корнеева. Он еще не отдавал себе отчета в том, к чему может привести конфликт между двумя странными людьми, вторгшимися в сумрачный покой этого острова, и он не совсем понимал, какие цели преследует эта парочка, но сразу решил, что должен видеть, что они затевают.
Он велел своим спутникам отступить в дальний конец острова и ждать его там.
– Абсолютная тишина! – предупредил он. – Сами видели, что за компания тут собирается. Хотите – ползите, хотите – летите, но чтобы никто вас не обнаружил. Иначе нам всем хана!
Никого не пришлось уговаривать. Даже Крупицын перестал капризничать. Ощущение близкой опасности привело его в чувство. Он торопливо натягивал на себя свои замурзанные тряпки и клялся, что будет предельно аккуратен.
– Если Фишкин мне немного поможет, я, пожалуй, даже шагать смогу, – сказал он. – Не так быстро, но ведь пока у нас есть время, правда?
Слух его ничего подозрительного не улавливал – только равномерное гудение комаров, шелест листьев над головой и неприятные влажные звуки, доносившиеся с болота. Раздраженный до истерики, болезненно реагирующий на все Крупицын сказал про эти звуки, что «там будто кто-то сопли размазывает». И еще Корнеев услышал болезненное похрапывание спящих товарищей. Хотя караулить сейчас должен был Фишкин, он преспокойно заснул. Эта беспечность разозлила Корнеева, но во сне он про нее знать не мог. Значит, нужно было понять, что его могло напугать.
Самое страшное, что можно было здесь услышать, – это человеческие шаги. А если быть совсем уж точным, то шаги лесника. Этот человек сделался для них воплощением вселенского зла и кошмара. Да вообще вся эта история напоминала Корнееву кошмарный сон. Такого не могло случиться на самом деле. С каждым пробуждением он силился вырваться в нормальную реальность, но опять оказывался на занюханном островке, окруженном губительной трясиной, в самой атмосфере которого витал ощутимый запах смерти. Здесь и раньше погибали люди, а теперь та же участь должна была постигнуть их самих.
Корнеев полежал еще немного и растолкал Фишкина.
– А? Что? – всполошился тот, силясь открыть слипшиеся глаза. – Мне дежурить?
– Приехали, – сердито прошипел Корнеев. – Очухайся! Ты с двенадцати заступил, – он посмотрел на часы. – Через десять минут Крупицына очередь. А ты, выходит, все это время дрых, как сурок!
– Извини, Гриша, – смущенно пробормотал Фишкин. – С голодухи совсем сил не осталось, сам знаешь. Чуть расслабишься – сразу в сон шибает. Извини. Что-нибудь случилось, да?
– Не пойму, – тревожно сказал Корнеев. – Вроде спокойно, а что-то меня напрягает.
– Да от такой жизни мы скоро вообще чокнемся, – вздохнул Фишкин. – Надо что-то делать.
Тут завозился Крупицын – оказывается, он тоже проснулся – и зло сказал:
– Давно говорю – пойти и убить этого гада! Чистоплюев из себя изображаете! А то, что он нас здесь голодом заморит, вас не волнует? А на сучьях этих спать – это как? Удивляюсь, как мы до сих пор живы!
– Легко тебе говорить, Роман Палыч, – убить! – покачал головой Фишкин. – Я, например, никого в жизни не убивал, даже животных никогда. Как вот я пойду и так запросто убью человека? Не представляю!
– Зато он отлично представляет – как! – с горьким сарказмом заявил Крупицын. – У него рука не дрогнет всех троих прикончить, а потом еще и в болоте утопить. Корнеев сам видел.
Корнеев мрачно задумался. Действительно, он стал свидетелем безжалостного убийства. Эта кровавая сцена постоянно стояла у него перед глазами. Возможно, она и сейчас явилась ему во сне.
Произошло все очень быстро. Они втроем еще лежали среди березок и ждали, когда Али с лесником скроются в развалинах церкви, чтобы немедленно смыться куда-нибудь от греха подальше. Но появившийся в руках Али нож подстегнул Корнеева. Он еще не отдавал себе отчета в том, к чему может привести конфликт между двумя странными людьми, вторгшимися в сумрачный покой этого острова, и он не совсем понимал, какие цели преследует эта парочка, но сразу решил, что должен видеть, что они затевают.
Он велел своим спутникам отступить в дальний конец острова и ждать его там.
– Абсолютная тишина! – предупредил он. – Сами видели, что за компания тут собирается. Хотите – ползите, хотите – летите, но чтобы никто вас не обнаружил. Иначе нам всем хана!
Никого не пришлось уговаривать. Даже Крупицын перестал капризничать. Ощущение близкой опасности привело его в чувство. Он торопливо натягивал на себя свои замурзанные тряпки и клялся, что будет предельно аккуратен.
– Если Фишкин мне немного поможет, я, пожалуй, даже шагать смогу, – сказал он. – Не так быстро, но ведь пока у нас есть время, правда?