Начальника порта она едва не перепутала со шкафом, но, поскольку тот не остался равнодушным, впрочем, как и все мужчины, которых она успела сегодня встретить, к юбке, которая больше тянула на трусы, направление она определила верно.
– Чего тебе, детка? – Голос его напоминал гудок парохода, можно было с успехом заткнуть ваткой уши и без проблем продолжать с ним общаться.
– Как вас зовут?
Он удивленно посмотрел на Данилову.
– А что, секретарша не сказала? – Его огромные пальцы переплелись и мирно улеглись на столе.
– Я не спрашивала.
– Какая ты простая. – Главный портовик ухмыльнулся. – Я не знаю, как тебе удалось пройти через мою грымзу, но только уже это впечатляет. Я ненадолго забуду, что я очень важная птица. – Мужик был с юмором. – Зови меня дядя Вова. – Его белоснежная рубашка с коротким рукавом колыхнулась – просто мускулы на груди пришли в движение.
– Мне надо посмотреть, как работал порт в этом году. Какие суда и из каких стран приходили, сколько стояли, какой товар разгружался, а какой уходил отсюда. Интересует и транзит.
– Ну-ка вон отсюда! – Наверное, стекла в кабинете были особенные, пуленепробиваемые, иначе почему они не рассыпались?
Дарья не заметила, как оказалась на свежем воздухе. Ее давно так не пугали. Хотелось писать.
Пришлось набраться терпения и дождаться конца рабочего дня. В половине шестого из трехэтажного здания, где располагалась администрация торгового порта, вышел дядя Вова, чье имя в миру было не менее прозаическим: Владимир Геннадиевич Закатаев. Вместе с ним к черной «Волге» направился и окающий при виде молодых дам Иванов, который оказался, судя по всему, личным водителем. На этот раз он был одет точно так же, как и шеф: белая рубашечка, черные брючки.
Она выросла перед капотом в тот самый момент, когда водитель собирался трогаться с места.
– С ума сошла, дура?! – выкрикнул Иванов. – Жить надоело?
Дарья спокойно подошла к открытому окошку, у которого сидел Закатаев.
– Не подбросите даму в центр?
Охватив взглядом тугие грудки, начальник прошипел:
– Садись.
Дарья ехала с комфортом: одна на заднем сиденье. По кабине ветерок гуляет, стереосистема работает. Все чин чинарем.
– Куда тебе? – сухо спросил дядя Вова, когда они покинули территорию порта.
– А вам куда?
На это платяной шкаф повернулся, внимательно еще раз посмотрел на нее, после чего водителю было отдано распоряжение ехать на дачу.
– Жена? – поинтересовалась Дарья, когда он повесил трубку.
– А как же, – ухмыльнулся Закатаев. – Ты лучше мне скажи, моя радость, кто же это тебя надоумил набиваться ко мне?
Дарье доставляло удовольствие наступать на дорогой ковер с длинным ворсом, поэтому она не садилась в кресло, а прогуливалась туда-сюда по большой комнате.
– Дядя Вова, мне на самом деле нужна информация. Я готова с тобой трахаться ради этого.
– Это что, для тебя так просто? – Он налил себе и ей коньячку.
– Не сложно. Просто надо соблюдать меры предосторожности. Мне очень надо. – Она подошла к нему и запустила пятерню в его густую шевелюру. Волосы у него были густые и жесткие, как проволока.
– В общем, большого секрета эти данные не представляют. Но я должен знать, зачем тебе это, и тогда, может быть, помогу. Компьютер в соседней комнате.
Дарья рассказала все как есть, не забыв упомянуть, что делает это она потому, что ей заплатили.
Закатаев даже не стал скрывать своего весьма немалого удивления:
– Частный детектив, который использует все имеющиеся в его распоряжении способы добывания информации. Я в первый раз встречаю такое.
Но Дарья и тут нашлась, что ответить:
– А я в первый раз вижу человека, который, занимая столь высокое положение, подбирает девочек с улицы.
Закатаев рассмеялся.
– Знаешь, какой вопрос я задаю себе сейчас?
– Нет...
Она внимательно посмотрела на него, ожидая подвоха.
– Зачем я все это делаю? Девочка ты красивая, но все же...
– Ты, наверное, стал начальником из-за того, что привык вникать в проблему, – перебила Дарья. – Хорошо... Я тебе сейчас все покажу и расскажу, но только жалеть потом об этом не надо.
Дарья подошла к сумке и вытряхнула из нее на стол все содержимое. Отобрав несколько цветных фотографий жертв, она вручила ему их, а пока он смотрел на выпотрошенных женщин, запустила пропагандистскую машину:
– У нас объявилась банда, торгующая человеческими органами. Преступники используют консервант, который синтезировали в Японии, что позволяет им сохранять органы жизнеспособными длительное время. Разработка эта одна из последних, а пользуются ею весьма жестокие и практичные люди.
Из человеческого тела вынимают все. И, поверь мне, все-таки я имею пусть и незаконченное, но медицинское образование, человека желательно как можно дольше не отправлять на тот свет. Представляете, от вас отстегивают вначале одну почку, затем другую, потом печень, поджелудочную железу, мочевой пузырь и, наконец, сердце.
Милиция, естественно, в курсе всего этого. У меня просто в этом деле свой интерес. Блондиночку видите распоротую? Мы вместе с ней прилетели сюда отдохнуть...
Закатаев просмотрел все и отложил в сторону карточки.
– Вы могли бы объяснить мне все на работе.
– Я припоминаю, что слушать меня там вы почему-то не захотели.
– Извините. – Он приподнялся и схватил Дарью за талию. – Вам с такой внешностью надо зарабатывать деньги по-другому.
Она не стала сопротивляться и, повинуясь его рукам, села к нему на колени.
– Я вижу, дядя Вова, что ты решил не упускать возможность.
– Время уже девять вечера, пора приниматься за дело, а то мы до часу ночи не успеем.
Он хлопнул могучей рукой ей по заду, да так, что она подпрыгнула.
– Ты что?! Больно! – Дарья соскочила и с негодованием уставилась на него.
– Пошли, посидим... за компьютером.
Несмотря на то что подушечки его пальцев были больше клавиш, на которые он нажимал, работал директор весьма оперативно.
На экране замелькали какие-то таблицы.
– Значит, для того чтобы узнать информацию, ты готова со мной спать. Интересно. – Он мурлыкал себе под нос очевидные вещи. – Насколько я понимаю, мы ищем судно, швартующееся в порту раз в месяц. Необходимым условием является наличие на борту холодильной камеры, а также то, что оно следует в один из европейских портов.
– Это лишь гипотеза. Главное условие: оно должно отойти от берега в течение нескольких часов после убийства Александры.
– Понимаю. – Закатаев уставился в сводку за май этого года. – Выделить то, что нам нужно, непросто. Если исключить сухогрузы и танкеры, останется всего-навсего пятьдесят плавсредств разного калибра.
– Мы с моим знакомым капитаном склонны полагать, что это небольшое рыболовецкое судно с экипажем в десяток человек.
– Предположим. Я сейчас помечу все, что у нас есть подобного рода, и сброшу в отдельный файл.
Получили семь названий.
– Из этих семи один ходит подо мной, еще двух капитанов я знаю лично и могу гарантировать, что дальше турецких берегов они не ходят. Остается четыре судна. Два сейнера, оба выгружались здесь. Постоянно снабжают местные базары рыбой... И еще пара судов, одно из которых ходит под корейским флагом, порт приписки – Пусан. Другое приписано к порту в Каннах.
– Франция? Что они тут делают?
– Торговое судно, задекларированный груз – парфюмерия. Шестьдесят тонн духов и одеколонов. Все суда отошли от берега в день убийства и взяли курс в родные порты.
– И когда они снова здесь появятся? – Дарья нервно постукивала босой ногой по паркету.
– Сейчас. – Он стал снова лупить по клавишам. – Корейцы зашли к нам в первый раз, а французы регулярно раз в три месяца наведываются. Если ты спросишь меня, может ли у них на борту быть холодильник, я скажу тебе, что да, потому как экипаж вряд ли питается только макаронами и чаем.
– И шеф-повар хранит органы вместе с замороженной говядиной. Лихо. Кто еще нас оставил позавчера в первой половине дня?
– Слушайте, а почему бы вам с инспектором не поразмыслить тогда над тем, что куда легче затащить жертву на корабль, а труп просто утопить в море. Никто никогда не найдет пропавшего человека.
– Так, наверное, и поступают с девочками, а их уже набирается, по данным капитана, одиннадцать. Этих же выставили напоказ, даже не ленятся звонить на телевидение, чтобы те приехали заснять ужас.
– Что-то я такого даже в газетах не читал. – Дядя шкаф с шумом выпустил воздух. – Можешь ночевать здесь, а я поехал домой. Ничего из твоей затеи не выйдет.
– Просто придется снова лететь в Саратов...
Показавшись на глаза маман и выслушав исполненную обреченности речь о том, что она стала неуправляемой, Дарья отправилась на свидание с Коржиком и его сожительницей.
Мужика не оказалось дома, зато была Маня.
– Привет! – Она удивленно смотрела на Данилову. – Заходи.
– Не ожидала меня увидеть так быстро?
– Шутишь. Рома уже третий день спит с пистолетом под подушкой. Из дома выходит только он. Купит продукты и бежит обратно. Ты узнала, что это такое?
– А-37.
– Чего? Лекарство, значит. Вот я витамины знаю, ЛИВ-52, индийские. То же самое, да?
– А как же собачка, которая сдохла?
– Значит, не витамины, – сообразила наконец-то недалекая Маня.
– Это консервант.
– Зачем?
Дарья рассказала все, что сочла необходимым.
Судя по тому, что на столе после того, как чай наконец был разлит по чашкам, остались две большие лужицы, можно было судить о явно нестабильном душевном состоянии сожительницы Коржика.
– И сколько это стоит?
– Вещество новое. Вероятно, очень дорого.
– Ну, все, хватит. – Маня решительно вытащила из шкафа в коридоре большую сумку и стала кидать в нее упаковки. – Пока не вернулся, пойду и выкину на помойку. Я уже устала бояться.
Дарья не останавливала ее.
– Скажи, где в вас врезался «КамАЗ»?
– По этой трассе обычно идут машины на юг. Волга-то на юг течет. Мы ехали отдыхать вниз по реке.
– Все дороги ведут на юг.
Когда весь препарат был собран, получилась увесистая ноша килограмм в двенадцать. Но для Мани это не было чем-то очень уж серьезным.
– Пошли, поможешь, – предложила она, утирая со лба испарину.
– Может, кинем ко мне в машину? Я дам тебе за это пятьсот долларов. Ему скажешь, что утопила в реке.
Перспектива подзаработать взяла верх.
– Давай хоть так, а то от него денег на шмотки не дождешься. Все копит на «Мерседес».
Только они вышли из подъезда, к дому подъехал Рома вместе с каким-то парнем.
– Это вы, бабы, чего несете?! – Он еще не успел вылезть из машины, а уже орал, возбужденный собственной подозрительностью.
Они замерли посреди двора, словно две воровки, пойманные на месте преступления.
Двое мужчин стояли напротив двух женщин, которые продолжали держать в руках большую сумку с ампулами.
– Отойди, – бульдозерно попросила Маня своего кавалера, сжимая свободную от ноши правую руку в кулак.
Парень плавно переместился к ней и проткнул ножом платье чуть выше талии.
Маня взвизгнула от боли и бросила сумку. Дарья освободилась от ноши и, отступив на пару шагов, полезла в сумочку за баллончиком.
Схватившись за бок, Маня смотрела, как ее мужичонка криво улыбается парню, несмотря на то что у нее на боку стало расплываться кровавое пятно.
Увидев собственную кровь, женщина завизжала, привлекая внимание всех, кто был поблизости:
– Помогите! Грабят среди бела дня!
Дарья подсознательно поняла, что это было большой ошибкой.
Парень одним движением убрал бабочку в карман, после чего полез под просторную майку. Он уже достал пистолет, но Дарья успела пустить струю газа ему в глаза, после чего прыгнула в сторону, не считаясь с тем, что асфальт оставит на ее нежной коже несколько царапин.
Не спуская с парня глаз, она стала отползать к своей машине. Он снял «ТТ» с предохранителя и выстрелил несколько раз туда, где визжала Маня.
Дарья видела, как несколько пуль попали в Коржика, который пытался закрыть собой женщину. Если бы она прекратила голосить... Он стрелял до тех пор, пока крики не смолкли.
Дверца машины хлопнула слишком сильно, и он повернулся в ее сторону. Педаль акселератора ушла в пол, а ствол уже смотрел на Дарью. Видел он плохо, но для того, чтобы попасть в машину, которая в десяти метрах от тебя, не надо стопроцентного зрения.
Первая пуля пробила стекло там, где мог бы сидеть пассажир. Вторая угодила в двигатель, но он не заглох. Бампер «девятки» сбил стрелка с ног, и тот, с криком прокатившись по лобовому стеклу, рухнул сзади.
Снова схватив баллончик, Дарья выбежала из машины и бросилась к парню, надеясь при необходимости потравить его еще разочек.
Кровь медленно вытекала из разбитого затылка на асфальт, смешиваясь с пылью. Глаза смотрели вверх. Он уже был не в состоянии оценить красоту облаков, плывущих по небосводу.
– Сдох, зараза, – тихонько провыла Дарья и выпустила из рук баллончик.
Поискав глазами парочку, она нашла их лежащими около подъезда. Подойти к ним? Она же почти доктор.
Рома схватил три пули. Две попали в грудь, а одна в голову, не оставив ему никаких шансов. Маня лежала под ним и не подавала признаков жизни. Лелея надежду, что сожительнице Коржика удалось спастись, она оттащила тело Ромы в сторону и принялась искать пульс у женщины. Ничего. Погибли оба.
– Мы, конечно, проверим, что это такое. Но все равно я должен сказать вам спасибо.
Дарья сидела напротив него вся бледная. Отойти от беготни под пулями было непросто. Поджилки тряслись, и тело плохо подчинялось сознанию.
– Выпить хотите? – поинтересовался майор, доставая бутылку водки и стакан.
Дарья утвердительно кивнула. В полной тишине она осушила сто грамм. Водка вышибла из глаз слезу, после чего она позволила себе всплакнуть.
– Почему вы не ведете дело, а, майор? – Она предъявляла ему претензии сквозь слезы. – Решили все спустить в унитаз? Не получится. Убийства продолжаются. И вы об этом знаете.
– Дело ведет капитан Ерохин, – официально проинформировал следователь.
– Да он только и смог, что меня вместе со своей бригадой отодрать у себя в кабинете, больше ничего.
– Что вы несете? Вы это серьезно? У вас есть доказательства?
Дарья отвернула голову в сторону, показывая, что не желает его слушать.
– Нет, ну и что дальше? Где ФСБ? Где хоть кто-нибудь? То, что вы сейчас держите в руках, появилось на свет меньше года назад и уже вовсю используется в России. Откуда оно здесь?
– Вы пыл-то свой пока умерьте, – бросил майор. – Будем работать.
– Не считая двух известных нам женщин, пропало еще одиннадцать. Это что, вас не касается, потому что происходит, за исключением одного случая, в Сочи? Теперь касаться будет. Знаете, где братки случайно перехватили этот товар? По пути на Волгоград. Наткнулись на передовые разработки японских химиков в Среднем Поволжье. Теперь вам никуда не деться.
– Что вы думаете делать в рамках своего частного расследования? – поинтересовался майор.
– Знаете, я после такого стресса и благодаря вам – за что, в общем-то, спасибо – выпимши. На все вопросы отвечу как-нибудь в другой раз. Когда буду в абсолютно трезвом состоянии.
– Ну что ж, тогда до следующего трупа, – мрачно пошутив, попрощался Гривин. – Не советую я вам, девушка, лезть в это.
– Ничего, я уж как-нибудь. Платят мне за это вполне достаточно.
После того как машина была приведена в божеский вид, она поехала на телевидение искать автора репортажа об убитой Анне.
Потратив немного времени, Дарья узнала, что Скворцов на выезде в городе. Потаскавшись по длинным коридорам областного телецентра, Данилова осела в буфете.
Когда она ела булочку, в небольшой зал ворвалось нервное чудо в очках:
– Вася, бросай пищу, пошли монтировать!
Из-за соседнего столика на призыв очкарика поднялся тучный солидный дядя.
– Ненормальный, – процедил он так, что это было слышно всем, кто сидел в ближнем окружении.
По раздавшимся смешкам Дарья поняла, что присутствующие согласны с потревоженным коллегой.
– Это не Скворцов заглядывал? – спросила она у женщины, сидящей поблизости.
– Он. Ненормальный. Совсем уже на своих жмуриках свихнулся. Не спит, не ест, только их одних и видит. Знаете, какое у него прозвище?
– Нет.
– Дракула.
Дарья поблагодарила за информацию и бросилась следом за упитанным господином.
Хорошо, что он двигался словно дирижабль. След она не потеряла.
Дверь в аппаратную уже готова была закрыться, но Дарья поставила туфельку в щель.
Толстяк недовольно посмотрел на нее:
– Да?
– Мне со Скворцовым поговорить надо.
Ее легонько ударили по плечу. Она была вынуждена повернуться. Очкарик стоял перед ней в состоянии несанкционированного интеллектуального выкидыша.
– Разрешите, – попросил он, перекладывая из рук в руку кассету.
– Очередной труп?
– Да. Бытовуха. Но какая!
Ничего не поделаешь, Дарья была вынуждена ждать за дверью конца монтажа.
Когда она снова увидела Дракулу, он был бледен и апатичен к жизни.
– А, это все вы. Чего вам?
– Помните сюжет о выпотрошенной женщине?
– Вы что, из милиции?
– Почти. – Сто баксов зеленоватой бабочкой заплясали в воздухе.
– Предположим, – неожиданно легко согласился Скворцов, забирая деньги.
– Скажите, а откуда вы тогда узнали о совершенном преступлении?
– Если я вам скажу, что из свежей прессы, вы же в это не поверите?
– А если серьезно?
– Серьезно. Позвонил аноним и сказал, что там-то и там-то я смогу найти мертвую женщину. Вот и все.
– Какой у него был голос?
Они шли по коридору еле-еле, и это Дарью устраивало. Можно сказать, гуляли внутри здания.
– Значит, вы уже знаете, что это мужчина, – продолжала наезжать Дарья.
– Да молодой пацан звонил. Постоянно интонация ломалась с взрослого мужского голоса на детский писк. Волновался, наверное.
– Мне показалось, что репортаж ваш получился каким-то куцым.
– Неужели? – Он шмыгнул носом.
Еще сто «вашингтонов» быстро выдавили из него еще одно предложение:
– Меня просили сделать сюжет менее конкретным.
– И как было дело?
– Я могу вам и не говорить этого, – вдруг заявил он.
– Тогда будете рассказывать всю эту прелесть следователю, и совершенно бесплатно, – пощекотала телевизионщика Дарья.
– Был там мужик...
– Где?
– На месте преступления, разумеется. Он подошел ко мне, попросил не называть в репортаже место, где все это случилось.
– То есть не упоминать небольшой поселок между Елшанкой и Красным Октябрем?
– Да.
– Звать как, не запомнили?
– А он и не представлялся. Сунул штуку баксов и исчез. Сказал лишь, что живет здесь и не хочет, чтобы это место было упомянуто в новостях. И я его понимаю. Подобная реклама ни к чему.
– Вы можете описать его?
– Отчего же. Маленький... Главное, неприятная бородавка над верхней губой.
– Спасибо, вы мне очень помогли.
– И стал богаче на двести долларов, – заметил довольный Скворцов.
– По какому поводу на этот раз ко мне заглянули? – Он стоял перед ней в легком халате, широко расставив обутые в шлепанцы ноги.
– Здесь не так давно убили вашу бывшую жену. Припоминаете?
– Издеваетесь? – Он почесал свой пунктик – бородавку и, затаив дыхание, уставился на нее, ожидая, что же будет дальше.
– Вы, наверное, удивитесь, узнав, что я не принадлежу ни к одному из силовых министерств.
– То есть? – не понял он. – Вы что же, разве не из милиции?
– Нет, – призналась Дарья.
– В таком случае я прошу вас сейчас же оставить мое жилище.
Федор Иванович сделал шаг навстречу, сократив расстояние до минимума. Дарья продолжала стоять на пороге, не желая исчезать.
– Вы не знаете самого главного. Вы не знаете, почему я вам это сказала.
В голове талантливого художника началась интеллектуальная битва, которая закончилась победой здравого смысла над нежеланием общаться с успевшей уже изрядно досадить непонятной девицей.
– И что же это?
– Может быть, я пройду?
Он пропустил ее внутрь и закрыл дверь.
– Я ненадолго заехал домой. Можно сказать, что на обед, – предупредил он, ограничивая тем самым рамки беседы минимально возможным промежутком времени.
– Я вас поняла.
Дарья села в кресло и позволила себе расслабиться на мгновение. Затем она вновь сосредоточилась и очень спокойно спросила:
– Как же это вы так? Даете людям по тысяче долларов лишь за то, чтобы они не снимали ваш поселок, а ограничились демонстрацией трупа. И врали вы нам умело. Как это вы не опознали собственную жену. Зачем врали-то?
– Я известный человек в городе. Для моего бизнеса подобная реклама губительна. Конечно, я узнал ее, но что я мог сделать? Ее ведь не воскресишь.
– Теперь скажите, откуда вы узнали о совершенном преступлении?
– Да пацаны растрезвонили. Почему-то у меня сердце екнуло. Пошел взглянуть, ну, и когда увидел... Побежал обратно домой, принес простыню, накрыл. До приезда милиции за забор вышло еще несколько человек, в основном женщины, но никто не решился приподнять простыню, да я и не позволил бы. Так стоял и охранял. Потом... – Он стал взволнованным, раскраснелся, изредка взмахивал руками, помогая себе в монологе. – Потом приехали люди из милиции и сразу попросили всех отойти.
– Федор Иванович, неужели вашу бывшую жену никто так и не смог опознать?
– В браке с Анной мы были, если вы помните, недолго. Особенность этого поселка в том, что народ, несмотря на соседство, не слишком-то общителен, я бы сказал проще, друг на друга здесь большого внимания не обращают.
– Да? Странно. Я думала, что все тут у вас совсем наоборот...
Чернышов неуклюже почесал себе бок и нахмурился.
– Ну, может быть, я веду жизнь затворника. Вечеринки редки, а если есть гости, то они не из соседних домов. Для меня неприятной была бы ситуация, если бы кто-то из моих деловых партнеров узнал в убитой женщине Анну. Тогда не избежать вопросов и слухов.
– Вы можете мне сказать правду?
Федор недовольно дернул головой:
– Вас интересует, не я ли убил свою бывшую жену? Перестаньте. Я восхищался ею. – Он посмотрел на картину, все еще висящую в его доме. – Она была прекрасной женщиной. Ничего подобного я не встречал в своей жизни. Да теперь и не встречу.
Дарья уже не сомневалась, что Чернышов все еще любит Анну. От любви до ненависти один шаг. Бывает ведь, что любишь так, что уже ненавидишь. «Люблю как душу, трясу как грушу»...
– Знаете, меня заинтересовала еще одна вещь...
– Надеюсь, последняя?
– Да. Среди ваших знакомых нет никого, кто занимался бы химией или медициной?
– Для вас это важно?
– Слушайте, вы отдали тысячу долларов только за то, чтобы репортеры поумерили свой пыл. Так почему бы вам не заплатить мне столько же, если я все-таки найду убийцу вашей жены?
– А вы попрошайка.
– Нет. Я просто хочу получить за одну и ту же работу от разных частных лиц, которые заинтересованы в раскрытии преступления. Так есть кто-нибудь?
– Может быть, это весьма странно прозвучит, но я сам три года отдал аспирантуре на химфаке, но так и не защитился.
– Поди ж ты... И почему? С талантом и упорством у вас все вроде бы в порядке. Кто-то удачливый обошел на повороте?
– Ну, не то чтобы так. Просто защищался один, лучший из всех.
– А вы были на втором месте?
– Какой вам от этого прок?
– Анну выпотрошили, а местная братва наткнулась на грузовик с консервантом А-37. Его вводят непосредственно в тот орган, который снимают с человека. После чего почка или печень неизвестно сколько могут оставаться в состоянии, пригодном для пересадки.
– Откуда у вас такие данные?
– Один сочинский химик подсказал. А что вас так удивляет?
– Я уже давно не занимаюсь наукой, но насчет этого препарата мне удалось кое-что почерпнуть из Интернета. Я занимался искусственным оплодотворением. Не самим процессом, а веществами, которые призваны обеспечить, допустим, сохранность сперматозоидов вне холодильника или продлить живучесть яйцеклетки, что, впрочем, из той же оперы.
– А сейчас у вас рекламные агентства и вам нет дела до биохимии?
– Точно. А знакомый у меня всего один. Олег Реместов, как раз он и защитился.
– Потрясающе. Интересно было бы пообщаться. Адресок не дадите?
Дарья аккуратно переписала к себе координаты.
– Чего тебе, детка? – Голос его напоминал гудок парохода, можно было с успехом заткнуть ваткой уши и без проблем продолжать с ним общаться.
– Как вас зовут?
Он удивленно посмотрел на Данилову.
– А что, секретарша не сказала? – Его огромные пальцы переплелись и мирно улеглись на столе.
– Я не спрашивала.
– Какая ты простая. – Главный портовик ухмыльнулся. – Я не знаю, как тебе удалось пройти через мою грымзу, но только уже это впечатляет. Я ненадолго забуду, что я очень важная птица. – Мужик был с юмором. – Зови меня дядя Вова. – Его белоснежная рубашка с коротким рукавом колыхнулась – просто мускулы на груди пришли в движение.
– Мне надо посмотреть, как работал порт в этом году. Какие суда и из каких стран приходили, сколько стояли, какой товар разгружался, а какой уходил отсюда. Интересует и транзит.
– Ну-ка вон отсюда! – Наверное, стекла в кабинете были особенные, пуленепробиваемые, иначе почему они не рассыпались?
Дарья не заметила, как оказалась на свежем воздухе. Ее давно так не пугали. Хотелось писать.
Пришлось набраться терпения и дождаться конца рабочего дня. В половине шестого из трехэтажного здания, где располагалась администрация торгового порта, вышел дядя Вова, чье имя в миру было не менее прозаическим: Владимир Геннадиевич Закатаев. Вместе с ним к черной «Волге» направился и окающий при виде молодых дам Иванов, который оказался, судя по всему, личным водителем. На этот раз он был одет точно так же, как и шеф: белая рубашечка, черные брючки.
Она выросла перед капотом в тот самый момент, когда водитель собирался трогаться с места.
– С ума сошла, дура?! – выкрикнул Иванов. – Жить надоело?
Дарья спокойно подошла к открытому окошку, у которого сидел Закатаев.
– Не подбросите даму в центр?
Охватив взглядом тугие грудки, начальник прошипел:
– Садись.
Дарья ехала с комфортом: одна на заднем сиденье. По кабине ветерок гуляет, стереосистема работает. Все чин чинарем.
– Куда тебе? – сухо спросил дядя Вова, когда они покинули территорию порта.
– А вам куда?
На это платяной шкаф повернулся, внимательно еще раз посмотрел на нее, после чего водителю было отдано распоряжение ехать на дачу.
* * *
– У меня проблема с турками. Буду в час, поэтому ложись спать.– Жена? – поинтересовалась Дарья, когда он повесил трубку.
– А как же, – ухмыльнулся Закатаев. – Ты лучше мне скажи, моя радость, кто же это тебя надоумил набиваться ко мне?
Дарье доставляло удовольствие наступать на дорогой ковер с длинным ворсом, поэтому она не садилась в кресло, а прогуливалась туда-сюда по большой комнате.
– Дядя Вова, мне на самом деле нужна информация. Я готова с тобой трахаться ради этого.
– Это что, для тебя так просто? – Он налил себе и ей коньячку.
– Не сложно. Просто надо соблюдать меры предосторожности. Мне очень надо. – Она подошла к нему и запустила пятерню в его густую шевелюру. Волосы у него были густые и жесткие, как проволока.
– В общем, большого секрета эти данные не представляют. Но я должен знать, зачем тебе это, и тогда, может быть, помогу. Компьютер в соседней комнате.
Дарья рассказала все как есть, не забыв упомянуть, что делает это она потому, что ей заплатили.
Закатаев даже не стал скрывать своего весьма немалого удивления:
– Частный детектив, который использует все имеющиеся в его распоряжении способы добывания информации. Я в первый раз встречаю такое.
Но Дарья и тут нашлась, что ответить:
– А я в первый раз вижу человека, который, занимая столь высокое положение, подбирает девочек с улицы.
Закатаев рассмеялся.
– Знаешь, какой вопрос я задаю себе сейчас?
– Нет...
Она внимательно посмотрела на него, ожидая подвоха.
– Зачем я все это делаю? Девочка ты красивая, но все же...
– Ты, наверное, стал начальником из-за того, что привык вникать в проблему, – перебила Дарья. – Хорошо... Я тебе сейчас все покажу и расскажу, но только жалеть потом об этом не надо.
Дарья подошла к сумке и вытряхнула из нее на стол все содержимое. Отобрав несколько цветных фотографий жертв, она вручила ему их, а пока он смотрел на выпотрошенных женщин, запустила пропагандистскую машину:
– У нас объявилась банда, торгующая человеческими органами. Преступники используют консервант, который синтезировали в Японии, что позволяет им сохранять органы жизнеспособными длительное время. Разработка эта одна из последних, а пользуются ею весьма жестокие и практичные люди.
Из человеческого тела вынимают все. И, поверь мне, все-таки я имею пусть и незаконченное, но медицинское образование, человека желательно как можно дольше не отправлять на тот свет. Представляете, от вас отстегивают вначале одну почку, затем другую, потом печень, поджелудочную железу, мочевой пузырь и, наконец, сердце.
Милиция, естественно, в курсе всего этого. У меня просто в этом деле свой интерес. Блондиночку видите распоротую? Мы вместе с ней прилетели сюда отдохнуть...
Закатаев просмотрел все и отложил в сторону карточки.
– Вы могли бы объяснить мне все на работе.
– Я припоминаю, что слушать меня там вы почему-то не захотели.
– Извините. – Он приподнялся и схватил Дарью за талию. – Вам с такой внешностью надо зарабатывать деньги по-другому.
Она не стала сопротивляться и, повинуясь его рукам, села к нему на колени.
– Я вижу, дядя Вова, что ты решил не упускать возможность.
– Время уже девять вечера, пора приниматься за дело, а то мы до часу ночи не успеем.
Он хлопнул могучей рукой ей по заду, да так, что она подпрыгнула.
– Ты что?! Больно! – Дарья соскочила и с негодованием уставилась на него.
– Пошли, посидим... за компьютером.
Несмотря на то что подушечки его пальцев были больше клавиш, на которые он нажимал, работал директор весьма оперативно.
На экране замелькали какие-то таблицы.
– Значит, для того чтобы узнать информацию, ты готова со мной спать. Интересно. – Он мурлыкал себе под нос очевидные вещи. – Насколько я понимаю, мы ищем судно, швартующееся в порту раз в месяц. Необходимым условием является наличие на борту холодильной камеры, а также то, что оно следует в один из европейских портов.
– Это лишь гипотеза. Главное условие: оно должно отойти от берега в течение нескольких часов после убийства Александры.
– Понимаю. – Закатаев уставился в сводку за май этого года. – Выделить то, что нам нужно, непросто. Если исключить сухогрузы и танкеры, останется всего-навсего пятьдесят плавсредств разного калибра.
– Мы с моим знакомым капитаном склонны полагать, что это небольшое рыболовецкое судно с экипажем в десяток человек.
– Предположим. Я сейчас помечу все, что у нас есть подобного рода, и сброшу в отдельный файл.
Получили семь названий.
– Из этих семи один ходит подо мной, еще двух капитанов я знаю лично и могу гарантировать, что дальше турецких берегов они не ходят. Остается четыре судна. Два сейнера, оба выгружались здесь. Постоянно снабжают местные базары рыбой... И еще пара судов, одно из которых ходит под корейским флагом, порт приписки – Пусан. Другое приписано к порту в Каннах.
– Франция? Что они тут делают?
– Торговое судно, задекларированный груз – парфюмерия. Шестьдесят тонн духов и одеколонов. Все суда отошли от берега в день убийства и взяли курс в родные порты.
– И когда они снова здесь появятся? – Дарья нервно постукивала босой ногой по паркету.
– Сейчас. – Он стал снова лупить по клавишам. – Корейцы зашли к нам в первый раз, а французы регулярно раз в три месяца наведываются. Если ты спросишь меня, может ли у них на борту быть холодильник, я скажу тебе, что да, потому как экипаж вряд ли питается только макаронами и чаем.
– И шеф-повар хранит органы вместе с замороженной говядиной. Лихо. Кто еще нас оставил позавчера в первой половине дня?
– Слушайте, а почему бы вам с инспектором не поразмыслить тогда над тем, что куда легче затащить жертву на корабль, а труп просто утопить в море. Никто никогда не найдет пропавшего человека.
– Так, наверное, и поступают с девочками, а их уже набирается, по данным капитана, одиннадцать. Этих же выставили напоказ, даже не ленятся звонить на телевидение, чтобы те приехали заснять ужас.
– Что-то я такого даже в газетах не читал. – Дядя шкаф с шумом выпустил воздух. – Можешь ночевать здесь, а я поехал домой. Ничего из твоей затеи не выйдет.
– Просто придется снова лететь в Саратов...
* * *
В городе на реке, в отличие от города на море, у Дарьи не было союзников в органах. Обидно. Хотя бы с тех позиций, что Саратов был ее родным городом. Здесь надо было пробивать все одной, не надеясь на поддержку. Самое большее, на что были способны местные сотрудники УВД, так это трахать ее в служебном помещении. Дальше своего... красавчика они, похоже, видеть не желали.Показавшись на глаза маман и выслушав исполненную обреченности речь о том, что она стала неуправляемой, Дарья отправилась на свидание с Коржиком и его сожительницей.
Мужика не оказалось дома, зато была Маня.
– Привет! – Она удивленно смотрела на Данилову. – Заходи.
– Не ожидала меня увидеть так быстро?
– Шутишь. Рома уже третий день спит с пистолетом под подушкой. Из дома выходит только он. Купит продукты и бежит обратно. Ты узнала, что это такое?
– А-37.
– Чего? Лекарство, значит. Вот я витамины знаю, ЛИВ-52, индийские. То же самое, да?
– А как же собачка, которая сдохла?
– Значит, не витамины, – сообразила наконец-то недалекая Маня.
– Это консервант.
– Зачем?
Дарья рассказала все, что сочла необходимым.
Судя по тому, что на столе после того, как чай наконец был разлит по чашкам, остались две большие лужицы, можно было судить о явно нестабильном душевном состоянии сожительницы Коржика.
– И сколько это стоит?
– Вещество новое. Вероятно, очень дорого.
– Ну, все, хватит. – Маня решительно вытащила из шкафа в коридоре большую сумку и стала кидать в нее упаковки. – Пока не вернулся, пойду и выкину на помойку. Я уже устала бояться.
Дарья не останавливала ее.
– Скажи, где в вас врезался «КамАЗ»?
– По этой трассе обычно идут машины на юг. Волга-то на юг течет. Мы ехали отдыхать вниз по реке.
– Все дороги ведут на юг.
Когда весь препарат был собран, получилась увесистая ноша килограмм в двенадцать. Но для Мани это не было чем-то очень уж серьезным.
– Пошли, поможешь, – предложила она, утирая со лба испарину.
– Может, кинем ко мне в машину? Я дам тебе за это пятьсот долларов. Ему скажешь, что утопила в реке.
Перспектива подзаработать взяла верх.
– Давай хоть так, а то от него денег на шмотки не дождешься. Все копит на «Мерседес».
Только они вышли из подъезда, к дому подъехал Рома вместе с каким-то парнем.
– Это вы, бабы, чего несете?! – Он еще не успел вылезть из машины, а уже орал, возбужденный собственной подозрительностью.
Они замерли посреди двора, словно две воровки, пойманные на месте преступления.
Двое мужчин стояли напротив двух женщин, которые продолжали держать в руках большую сумку с ампулами.
– Отойди, – бульдозерно попросила Маня своего кавалера, сжимая свободную от ноши правую руку в кулак.
Парень плавно переместился к ней и проткнул ножом платье чуть выше талии.
Маня взвизгнула от боли и бросила сумку. Дарья освободилась от ноши и, отступив на пару шагов, полезла в сумочку за баллончиком.
Схватившись за бок, Маня смотрела, как ее мужичонка криво улыбается парню, несмотря на то что у нее на боку стало расплываться кровавое пятно.
Увидев собственную кровь, женщина завизжала, привлекая внимание всех, кто был поблизости:
– Помогите! Грабят среди бела дня!
Дарья подсознательно поняла, что это было большой ошибкой.
Парень одним движением убрал бабочку в карман, после чего полез под просторную майку. Он уже достал пистолет, но Дарья успела пустить струю газа ему в глаза, после чего прыгнула в сторону, не считаясь с тем, что асфальт оставит на ее нежной коже несколько царапин.
Не спуская с парня глаз, она стала отползать к своей машине. Он снял «ТТ» с предохранителя и выстрелил несколько раз туда, где визжала Маня.
Дарья видела, как несколько пуль попали в Коржика, который пытался закрыть собой женщину. Если бы она прекратила голосить... Он стрелял до тех пор, пока крики не смолкли.
Дверца машины хлопнула слишком сильно, и он повернулся в ее сторону. Педаль акселератора ушла в пол, а ствол уже смотрел на Дарью. Видел он плохо, но для того, чтобы попасть в машину, которая в десяти метрах от тебя, не надо стопроцентного зрения.
Первая пуля пробила стекло там, где мог бы сидеть пассажир. Вторая угодила в двигатель, но он не заглох. Бампер «девятки» сбил стрелка с ног, и тот, с криком прокатившись по лобовому стеклу, рухнул сзади.
Снова схватив баллончик, Дарья выбежала из машины и бросилась к парню, надеясь при необходимости потравить его еще разочек.
Кровь медленно вытекала из разбитого затылка на асфальт, смешиваясь с пылью. Глаза смотрели вверх. Он уже был не в состоянии оценить красоту облаков, плывущих по небосводу.
– Сдох, зараза, – тихонько провыла Дарья и выпустила из рук баллончик.
Поискав глазами парочку, она нашла их лежащими около подъезда. Подойти к ним? Она же почти доктор.
Рома схватил три пули. Две попали в грудь, а одна в голову, не оставив ему никаких шансов. Маня лежала под ним и не подавала признаков жизни. Лелея надежду, что сожительнице Коржика удалось спастись, она оттащила тело Ромы в сторону и принялась искать пульс у женщины. Ничего. Погибли оба.
* * *
Майор Гривин рассматривал ампулу на свет.– Мы, конечно, проверим, что это такое. Но все равно я должен сказать вам спасибо.
Дарья сидела напротив него вся бледная. Отойти от беготни под пулями было непросто. Поджилки тряслись, и тело плохо подчинялось сознанию.
– Выпить хотите? – поинтересовался майор, доставая бутылку водки и стакан.
Дарья утвердительно кивнула. В полной тишине она осушила сто грамм. Водка вышибла из глаз слезу, после чего она позволила себе всплакнуть.
– Почему вы не ведете дело, а, майор? – Она предъявляла ему претензии сквозь слезы. – Решили все спустить в унитаз? Не получится. Убийства продолжаются. И вы об этом знаете.
– Дело ведет капитан Ерохин, – официально проинформировал следователь.
– Да он только и смог, что меня вместе со своей бригадой отодрать у себя в кабинете, больше ничего.
– Что вы несете? Вы это серьезно? У вас есть доказательства?
Дарья отвернула голову в сторону, показывая, что не желает его слушать.
– Нет, ну и что дальше? Где ФСБ? Где хоть кто-нибудь? То, что вы сейчас держите в руках, появилось на свет меньше года назад и уже вовсю используется в России. Откуда оно здесь?
– Вы пыл-то свой пока умерьте, – бросил майор. – Будем работать.
– Не считая двух известных нам женщин, пропало еще одиннадцать. Это что, вас не касается, потому что происходит, за исключением одного случая, в Сочи? Теперь касаться будет. Знаете, где братки случайно перехватили этот товар? По пути на Волгоград. Наткнулись на передовые разработки японских химиков в Среднем Поволжье. Теперь вам никуда не деться.
– Что вы думаете делать в рамках своего частного расследования? – поинтересовался майор.
– Знаете, я после такого стресса и благодаря вам – за что, в общем-то, спасибо – выпимши. На все вопросы отвечу как-нибудь в другой раз. Когда буду в абсолютно трезвом состоянии.
– Ну что ж, тогда до следующего трупа, – мрачно пошутив, попрощался Гривин. – Не советую я вам, девушка, лезть в это.
– Ничего, я уж как-нибудь. Платят мне за это вполне достаточно.
* * *
Проспавшись, Дарья поехала в автосервис менять стекло, наводить марафет на кузове и плакаться насчет пробитого пулей двигателя. Сколько с нее возьмут за ремонт, ее не волновало, за все платил заказчик, главное, чтобы все быстренько восстановили.После того как машина была приведена в божеский вид, она поехала на телевидение искать автора репортажа об убитой Анне.
Потратив немного времени, Дарья узнала, что Скворцов на выезде в городе. Потаскавшись по длинным коридорам областного телецентра, Данилова осела в буфете.
Когда она ела булочку, в небольшой зал ворвалось нервное чудо в очках:
– Вася, бросай пищу, пошли монтировать!
Из-за соседнего столика на призыв очкарика поднялся тучный солидный дядя.
– Ненормальный, – процедил он так, что это было слышно всем, кто сидел в ближнем окружении.
По раздавшимся смешкам Дарья поняла, что присутствующие согласны с потревоженным коллегой.
– Это не Скворцов заглядывал? – спросила она у женщины, сидящей поблизости.
– Он. Ненормальный. Совсем уже на своих жмуриках свихнулся. Не спит, не ест, только их одних и видит. Знаете, какое у него прозвище?
– Нет.
– Дракула.
Дарья поблагодарила за информацию и бросилась следом за упитанным господином.
Хорошо, что он двигался словно дирижабль. След она не потеряла.
Дверь в аппаратную уже готова была закрыться, но Дарья поставила туфельку в щель.
Толстяк недовольно посмотрел на нее:
– Да?
– Мне со Скворцовым поговорить надо.
Ее легонько ударили по плечу. Она была вынуждена повернуться. Очкарик стоял перед ней в состоянии несанкционированного интеллектуального выкидыша.
– Разрешите, – попросил он, перекладывая из рук в руку кассету.
– Очередной труп?
– Да. Бытовуха. Но какая!
Ничего не поделаешь, Дарья была вынуждена ждать за дверью конца монтажа.
Когда она снова увидела Дракулу, он был бледен и апатичен к жизни.
– А, это все вы. Чего вам?
– Помните сюжет о выпотрошенной женщине?
– Вы что, из милиции?
– Почти. – Сто баксов зеленоватой бабочкой заплясали в воздухе.
– Предположим, – неожиданно легко согласился Скворцов, забирая деньги.
– Скажите, а откуда вы тогда узнали о совершенном преступлении?
– Если я вам скажу, что из свежей прессы, вы же в это не поверите?
– А если серьезно?
– Серьезно. Позвонил аноним и сказал, что там-то и там-то я смогу найти мертвую женщину. Вот и все.
– Какой у него был голос?
Они шли по коридору еле-еле, и это Дарью устраивало. Можно сказать, гуляли внутри здания.
– Значит, вы уже знаете, что это мужчина, – продолжала наезжать Дарья.
– Да молодой пацан звонил. Постоянно интонация ломалась с взрослого мужского голоса на детский писк. Волновался, наверное.
– Мне показалось, что репортаж ваш получился каким-то куцым.
– Неужели? – Он шмыгнул носом.
Еще сто «вашингтонов» быстро выдавили из него еще одно предложение:
– Меня просили сделать сюжет менее конкретным.
– И как было дело?
– Я могу вам и не говорить этого, – вдруг заявил он.
– Тогда будете рассказывать всю эту прелесть следователю, и совершенно бесплатно, – пощекотала телевизионщика Дарья.
– Был там мужик...
– Где?
– На месте преступления, разумеется. Он подошел ко мне, попросил не называть в репортаже место, где все это случилось.
– То есть не упоминать небольшой поселок между Елшанкой и Красным Октябрем?
– Да.
– Звать как, не запомнили?
– А он и не представлялся. Сунул штуку баксов и исчез. Сказал лишь, что живет здесь и не хочет, чтобы это место было упомянуто в новостях. И я его понимаю. Подобная реклама ни к чему.
– Вы можете описать его?
– Отчего же. Маленький... Главное, неприятная бородавка над верхней губой.
– Спасибо, вы мне очень помогли.
– И стал богаче на двести долларов, – заметил довольный Скворцов.
* * *
По тому, как Чернышов отвернулся от нее, недовольно бросив при этом короткое «заходите», Дарья поняла, что ей здесь не рады.– По какому поводу на этот раз ко мне заглянули? – Он стоял перед ней в легком халате, широко расставив обутые в шлепанцы ноги.
– Здесь не так давно убили вашу бывшую жену. Припоминаете?
– Издеваетесь? – Он почесал свой пунктик – бородавку и, затаив дыхание, уставился на нее, ожидая, что же будет дальше.
– Вы, наверное, удивитесь, узнав, что я не принадлежу ни к одному из силовых министерств.
– То есть? – не понял он. – Вы что же, разве не из милиции?
– Нет, – призналась Дарья.
– В таком случае я прошу вас сейчас же оставить мое жилище.
Федор Иванович сделал шаг навстречу, сократив расстояние до минимума. Дарья продолжала стоять на пороге, не желая исчезать.
– Вы не знаете самого главного. Вы не знаете, почему я вам это сказала.
В голове талантливого художника началась интеллектуальная битва, которая закончилась победой здравого смысла над нежеланием общаться с успевшей уже изрядно досадить непонятной девицей.
– И что же это?
– Может быть, я пройду?
Он пропустил ее внутрь и закрыл дверь.
– Я ненадолго заехал домой. Можно сказать, что на обед, – предупредил он, ограничивая тем самым рамки беседы минимально возможным промежутком времени.
– Я вас поняла.
Дарья села в кресло и позволила себе расслабиться на мгновение. Затем она вновь сосредоточилась и очень спокойно спросила:
– Как же это вы так? Даете людям по тысяче долларов лишь за то, чтобы они не снимали ваш поселок, а ограничились демонстрацией трупа. И врали вы нам умело. Как это вы не опознали собственную жену. Зачем врали-то?
– Я известный человек в городе. Для моего бизнеса подобная реклама губительна. Конечно, я узнал ее, но что я мог сделать? Ее ведь не воскресишь.
– Теперь скажите, откуда вы узнали о совершенном преступлении?
– Да пацаны растрезвонили. Почему-то у меня сердце екнуло. Пошел взглянуть, ну, и когда увидел... Побежал обратно домой, принес простыню, накрыл. До приезда милиции за забор вышло еще несколько человек, в основном женщины, но никто не решился приподнять простыню, да я и не позволил бы. Так стоял и охранял. Потом... – Он стал взволнованным, раскраснелся, изредка взмахивал руками, помогая себе в монологе. – Потом приехали люди из милиции и сразу попросили всех отойти.
– Федор Иванович, неужели вашу бывшую жену никто так и не смог опознать?
– В браке с Анной мы были, если вы помните, недолго. Особенность этого поселка в том, что народ, несмотря на соседство, не слишком-то общителен, я бы сказал проще, друг на друга здесь большого внимания не обращают.
– Да? Странно. Я думала, что все тут у вас совсем наоборот...
Чернышов неуклюже почесал себе бок и нахмурился.
– Ну, может быть, я веду жизнь затворника. Вечеринки редки, а если есть гости, то они не из соседних домов. Для меня неприятной была бы ситуация, если бы кто-то из моих деловых партнеров узнал в убитой женщине Анну. Тогда не избежать вопросов и слухов.
– Вы можете мне сказать правду?
Федор недовольно дернул головой:
– Вас интересует, не я ли убил свою бывшую жену? Перестаньте. Я восхищался ею. – Он посмотрел на картину, все еще висящую в его доме. – Она была прекрасной женщиной. Ничего подобного я не встречал в своей жизни. Да теперь и не встречу.
Дарья уже не сомневалась, что Чернышов все еще любит Анну. От любви до ненависти один шаг. Бывает ведь, что любишь так, что уже ненавидишь. «Люблю как душу, трясу как грушу»...
– Знаете, меня заинтересовала еще одна вещь...
– Надеюсь, последняя?
– Да. Среди ваших знакомых нет никого, кто занимался бы химией или медициной?
– Для вас это важно?
– Слушайте, вы отдали тысячу долларов только за то, чтобы репортеры поумерили свой пыл. Так почему бы вам не заплатить мне столько же, если я все-таки найду убийцу вашей жены?
– А вы попрошайка.
– Нет. Я просто хочу получить за одну и ту же работу от разных частных лиц, которые заинтересованы в раскрытии преступления. Так есть кто-нибудь?
– Может быть, это весьма странно прозвучит, но я сам три года отдал аспирантуре на химфаке, но так и не защитился.
– Поди ж ты... И почему? С талантом и упорством у вас все вроде бы в порядке. Кто-то удачливый обошел на повороте?
– Ну, не то чтобы так. Просто защищался один, лучший из всех.
– А вы были на втором месте?
– Какой вам от этого прок?
– Анну выпотрошили, а местная братва наткнулась на грузовик с консервантом А-37. Его вводят непосредственно в тот орган, который снимают с человека. После чего почка или печень неизвестно сколько могут оставаться в состоянии, пригодном для пересадки.
– Откуда у вас такие данные?
– Один сочинский химик подсказал. А что вас так удивляет?
– Я уже давно не занимаюсь наукой, но насчет этого препарата мне удалось кое-что почерпнуть из Интернета. Я занимался искусственным оплодотворением. Не самим процессом, а веществами, которые призваны обеспечить, допустим, сохранность сперматозоидов вне холодильника или продлить живучесть яйцеклетки, что, впрочем, из той же оперы.
– А сейчас у вас рекламные агентства и вам нет дела до биохимии?
– Точно. А знакомый у меня всего один. Олег Реместов, как раз он и защитился.
– Потрясающе. Интересно было бы пообщаться. Адресок не дадите?
Дарья аккуратно переписала к себе координаты.