– Но он может не говорить, из-за чего в него стреляли.
   – Действительно. – Дарья даже улыбнулась. – Вероятно, дело можно представить как разборку между любовниками… только осталось ответить на вопрос, что делал там Антон. Обо мне речь пока вообще не идет.
   – Что же вы, Даша, хотели от нас? – Теперь Берестову явно было обидно, что кто-то даже держал в руках эту вещицу, а он должен довольствоваться лишь фото. Его манера сменилась с вежливой на небрежно-деловую.
   – Я думаю, «Воздыхателя» попытаются продать. И мне хочется узнать, на кого они могут выйти.
   – Теперь я улавливаю ваши потребности. – Опеков все еще как бы машинально продолжал листать книгу. – Денису вы тоже вот так сели и все рассказали?
   – Нет, он ничего не знает.
   – Постойте, – встрепенулся Федор Яковлевич, – так, кажется, звали продавца-обманщика. Он подсунул мне кольцо со стеклом вместо бриллиантов. Вы случайно не знаете Дениса, работающего в «Афродите?»
   Опеков скривился.
   – Вы поощряли его, скупая камешки, которые он вытаскивал. Да?
   – Я не имею привычки интересоваться происхождением вещей, которые мне приносят, – парировал перекупщик. – Это всего лишь бизнес.
   Иностранным словечком в последнее время в России оправдывают все, вплоть до убийства. И это, в общем-то, получается. А что здесь возражать? Бизнес. Прибыль превыше всего. Надуть ближнего своего – как медаль «За отвагу» на поле боя получить.
   Аргумент подействовал и на Берестова.
   – Хорошо, забудем. Наверное, сейчас мы должны помочь даме. И, будем надеяться, наши усилия не забудут.
   – С тем, кто сообщит что-нибудь интересное, я готова вести дела и дальше. – Дарья отсчитала каждому по пятьсот долларов. – Мне нужна информация о любых попытках сбыть часть композиции или всю ее целиком.
   – Вы противостоите очень лихим людишкам, – предостерегающе высказался Берестов. – Они готовы убивать.
   – Но их всего двое. Это мужчина и женщина, мы же знаем. Вот номер телефона, это сотовый. – Она вытащила из сумочки аппарат. – Он всегда со мной. Звоните.
   – Мы попробуем, – высказался за двоих Женя Опеков. – Только если уж вы взялись за частное расследование, задайте себе вопрос: «Откуда продавец и бухгалтер знали, что лежит в сейфе у шефа?» Он ведь им ничего не показывал, верно?
   Дарья задумалась, затем встрепенулась и, не желая оставаться больше в гнусной компании любителей поживиться, подвела черту:
   – Хорошо, будем искать. Я рассчитываю на вашу помощь.
   Эти Берестов с Опековым – как два навозных жука. Роются в куче жизни, выискивая, что бы им такого сожрать. И не важно, как им досталось добро, главное, что оно есть, главное, что теперь оно у них. Жажда захапать побольше никогда не покидает их, наверное, даже во сне им снятся копи царя Соломона и то, как они строят замки из бриллиантов.
   Одевшись в строгие костюмчики и отглаженные рубашечки, они сидят в своих норах-подсобках и поджидают очередную жертву. Теперь такой жертвой стала Дарья. Что она может без них, без навозных жуков? Ходить из угла в угол по опустевшей квартире Антона, грызть ногти да кусать локти.
   Все-таки ее не покидало ощущение толково проделанной работы. Хорошо, что у нее есть возможность платить. Когда платишь, жуки тебя понимают, они тебя любят. Ты платишь только за то, что они, может быть, что-то расскажут, может быть, что-то узнают. Это правило. Правило, которое придумали игроки навозной кучи.
   Время от времени куча изрыгает из себя возможность нажраться на халяву, и тогда один, два, а иногда и сразу несколько навозников лезут на запах наживы, распихивая конкурентов и по возможности отгрызая им конечности.
 
* * *
 
   Колбин нервно выстукивал по кафельному полу чечетку. Получалось в общем-то неплохо, Дарье даже понравилось. Пока она приближалась к нему, он успел отбить сотни полторы ударов. Как ни странно, пока никто не сделал ему замечание.
   – Добрый день, – поздоровался он, прекратив свое неосознанное выпендрючивание. – Снова пришли?
   Вопрос был идиотский, но обычно именно с таких фраз, как, например: «Приехали? Быстро вы обернулись?» или: «Дела идут в гору, да?», и начинается разговор почти незнакомых или совсем незнакомых людей.
   – Он не приходил в сознание? – Дарья знала, что приходил, но официально ей об этом не было известно.
   – Да, у него будет все хорошо.
   – А где охрана? Говорили же, что будет охрана?
   Лейтенант по-мужски крякнул.
   – Они сейчас не нужны. Прислали меня.
   Даниловой хотелось расхохотаться ему в лицо. Тот, кто ворвался к Серебрякову и открыл стрельбу, разделался бы с этим служителем закона за секунды.
   Она не сомневалась, что их чуть не порешил профессионал или, в крайнем случае, человек, который уже однажды убивал. А что может этот молокосос?
   – Как вы думаете, мне удастся поговорить с ним сегодня?
   – Извините, но только после меня. И если я исчерпаю весь лимит отведенного врачами времени, вы не должны обижаться. Мы же ищем убийцу.
   – Тот, кто стрелял в Антона, убил кого-то?
   – Да. Хозяина квартиры, в которой произошла эта разборка, мотив которой нам пока непонятен. Вы не скажете время?
   Дарья сказала.
   – Мне надо позвонить. Контрольный отзвон Серегину, понимаете?
   «Полудурок лейтенант звонит круглому дураку майору».
   Он подошел к посту дежурной медсестры и, с разрешения милой, слегка помятой дамы, связался с начальником.
   – Добрый день, товарищ майор. Лейтенант Колбин из больницы. Пока все впустую… Она здесь сидит. – Его голос стал звонче. – Есть. – Он повесил трубку и чуть ли не строевым шагом – орленок на ответственном задании – подошел к Дарье. – Вам придется проехать в отделение. Сейчас приедет лейтенант Грибов.
   – Вы с ним как Давид с Голиафом.
   Маленький щупленький Колбин был действительно по сравнению с высоким широкоплечим Грибовым все равно что цыпленок перед петухом.
   – Если мне не изменяет память, у Давида с мозгами было получше.
   – Скорее, Голиаф болтал поменьше, – уела его Дарья и, не желая больше разговаривать, повернулась к нему спиной.
 
* * *
 
   Майор сидел в кабинете и пил кефир.
   – Извините за то, что вы застали меня за приемом пищи, но это делу не помеха.
   – Приятного аппетита. – Дарья села, забросив ногу на ногу. Товарищ милиционер чуть не поперхнулся.
   – Сейчас подойдет эксперт. Будем сравнивать голос звонившей женщины. – Он откусил от булочки с маком кусок и стал пережевывать ее вместе со словами: – И ваш.
   – Не надо, это я звонила.
   – Угу, – согласился майор, – ы-ы. Не будем терять времени. – Разжеванный кусок прошел в пищевод. – Что же там такое случилось? Из-за чего пальба?
   – Мы с Антоном зашли к мужу… к будущему мужу его бухгалтерши, чтобы попросить передать ей, что надо в воскресенье выйти на работу.
   – Видать, пешком пришли. – Майор беспардонно высморкался. – Шины все у иномарки спущены. Она там, кстати, до сих пор стоит, наверное. Может, кто не ленивый нашелся, надул баллоны и поехал.
   – Там сигнализация.
   Почесав затылок, Серегин неожиданно рявкнул на Дарью, одновременно ударяя кулаком по столу:
   – А может, хватит дурочку валять?! Ты думаешь, мы тут все без мозгов и без яиц?! Ошибаешься, девочка! Какого хрена вам понадобилось идти в квартиру к какому-то пьянчужке, слесарившему в частной конторе?!
   – Я же сказала. – Дарья слышала, как обрабатывают в милиции, но сама ни разу еще не попадала под мощный психологический пресс. Когда на тебя орут, в голове поднимается вихрь, который размазывает все возможные фантазии по стенкам черепа, оставляя сердцевину – чистую правду, которая так и просится на язык. – Мы зашли к любовнику бухгалтерши…
   – Чтобы сказать ему, чтобы он передал бухгалтерше, что ей надо выйти на работу в воскресенье. Но никакой любовницы на похоронах не было! Или она очень тайная любовница? Или он еще не успел ее приручить?
   – Я не знаю, – тихо произнесла Дарья под нос.
   – Ну а как выглядел тот, кто в вас стрелял там в упор, ты знаешь?! Ты понимаешь, дуреха, что киллер не успокоится, пока тебя не убьет! Ты ведь видела его, и вместо того, чтобы говорить и каяться у меня в ногах, ты исходишь говном и тешишь себя мыслью, как умно обманываешь взрослых дяденек! Да, Данилова?! Видел?! Он тебя видел?!
   Дарья не знала, куда ей деться от этого крика, и непроизвольно заревела.
   – Он стрелял в меня, – провыла она.
   – А-а-а! Проняло! Как я рад, твою мать, что ты наконец поняла, что, пока ты играешь в молчанку, он, может быть, следит за тобой и только ждет удобной минутки, чтобы расправиться. Не слишком ли благородно с твоей стороны выгораживать того, кто отправил на тот свет одного человека, а может, и не одного… и, кроме того, чуть не пристрелил твоего кавалера и тебя? Девочка, опомнись. Пора начать говорить. Мы теряем время. Для начала опиши, как он выглядит.
   Дарья успокоилась за счет нескольких глубоких вдохов.
   – Это Виктор, он из охранного агентства, которое охраняло магазин Барова.
   – И это было так сложно? Девочка, ты понимаешь, что вчера вероятность поимки убийцы была очень велика. Сейчас она уже меньше раз в пять. Даша, ты целые сутки покрывала убийцу человека. Ради чего? Какие у тебя причины не отдавать киллера органам правосудия? Страх? Сомневаюсь. Если бы ты боялась, ты бы ночевала у нас здесь в дежурной части. Но ты, рискуя собственной жизнью, продолжаешь мотаться по городу. Ты – живой свидетель преступления. Если еще и с Антоном все будет в порядке, то ему от вышки не уйти.
   Майор снял телефон и, бросив гневный взгляд на рассопливившуюся Дарью, пробурчал в трубку:
   – Михалыч? Серегин. У тебя ребята есть свободные? Надо будет к одному скоту на квартиру съездить. Вначале по-тихому, а потом, может, и пошуметь придется… Да, есть наводка. – Нажав на рычаг, он снова принялся тыкать на кнопки. – Грибов? Зайди ко мне. Сейчас срочно за адресом охранника Виктора. Какое агентство охраняло магазин Барова?.. «Щит»? Вот туда и поезжай. – Он посмотрел на Дарью. – Как выглядел этот Виктор?
   – Молодой, широкоплечий…
   – Они там все такие. Приметы есть особые… шрамы, усы, борода, татуировки.
   Дарья задумалась.
   – Сто один, цифрами, между большим и указательным пальцем, то ли на левой, то ли на правой руке. Я успела запомнить это, когда… – Она не хотела говорить, что плотно беседовала с охранниками наедине. – Когда болтала с ним, дожидаясь, пока Антон освободится.
   – Какая, девочка, ты дура, – снова обозвал ее майор и вновь вернулся к лейтенанту Грибову. – Это только предположение, но, похоже, наш стрелок из сто первой дивизии внутренних войск, расквартированной в Ростове-на-Дону. Только этого дерьма не хватало. Похоже, у него не сложилась юность. Татуировка у него, «сто один» на руке. Все, давай.
   – Это плохо? – Только теперь до Дарьи стала доходить суть.
   – Даже если этот Витя никогда и нигде не воевал, а это маловероятно, учитывая, как неспокойно сейчас у нас на Кавказе, мы имеем дело с подготовленным сукиным сыном. Тебе легче? Почему ты не говорила о нем?
   Дарья молчала.
   – Неужели ты думаешь, что я тебя выпущу отсюда?
   – Вы ведь найдете его?
   – Мы постараемся, а вот ты ведешь себя очень плохо. Мне что, приказать, чтобы из тебя душу вытрясли?
   – Не надо. Я скажу.
   – Слушаю. – Майор надел на нос очки, взял в руки ручку и приготовился записывать на пока еще белом листе бумаги. – Кратко. Причина, по которой вы, Дарья, не называли личность убийцы?
   – Он, то есть они украли у Антона очень ценную статуэтку…
 
* * *
 
   Дарья сидела около кровати Антона и теребила край простыни.
   – Не волнуйся, ты не виновата, это я втянул тебя, – тихо говорил Баров.
   Со дня операции прошло четверо суток. По мнению врачей, он очень быстро шел на поправку, и это не могло не радовать.
   – Но я рассказала им все.
   – Не вини себя. К тому же в словах майора трезвый подход. Убийца может попытаться добраться до тебя.
   – И до тебя тоже!
   – Тише, тише… – Он закашлялся. – Хочешь, чтобы тебя выгнали отсюда раньше времени?
   Она поцеловала его.
   – Хорошо, я буду вести себя как положено. Только что же мне теперь делать? Неужели им так вот и удастся нажиться за твой счет?
   – Вероятно. – Он смотрел на нее.
   В его взгляде не было ничего, что говорило бы о меркантильных мыслишках. Казалось, он смирился с потерей «Воздыхателя».
   – Знаешь, тут ко мне заглядывал майор, мы с ним поговорили с глазу на глаз, и он пообещал, что если кого-нибудь из этой парочки поймают, то вопросы, касающиеся статуэтки, не попадут ни в один протокол.
   Новый поцелуй был лучше прежнего. Он получился более горячим, страстным, наполняющим энергией.
   – Ты умница, – прошептала она.
   – Просто ему главное найти убийцу, а остальное… В общем, жить хотят все.
   – Я поняла. Ты думаешь, Серегин найдет их?
   – А тебе не терпится решить все проблемы самостоятельно, да?
   – Я вот тут подумала… Может, мне съездить в Ростов-на-Дону, по одной из версий охранник проходил там службу, и, если ему потребуется помощь, он может обратиться к бывшим сослуживцам.
   – Нет, – тут же отмел Баров эту идею, – сослуживцы могут быть разбросаны по всей стране, к тому же он служил не офицером, а солдатом. Какие связи у солдата? Другое дело, можно проверить, с кем он служил, тогда, может, что-то и выплывет. Ты поговори с майором на эту тему, пусть он дергает рычаги, а я бы на твоем месте добрался до Гоги. Неужели он нанял этих людей, чтобы вернуть обратно купленную у него же вещь? И это после того, как слупил с меня восемьдесят пять штук.
   Теперь, когда мы знаем, что «Воздыхатель» краденый, я тут прикинул, что тот же Гоги недобрал с меня тысяч десять, не меньше, значит – старался быстрее продать, а потом у него взыграла жажда обладания, и он взял да и слишком далеко зашел. Деньги у тебя есть. А загранпаспорт?
   Дарья и не предполагала пока покидать пределы Отечества.
   – Нет. Ты хочешь, чтобы я съездила за границу?
   – В Турцию. Он от тебя был бы без ума, я его вкус знаю.
   – И ты не против, чтобы он был со мной?
   Баров откинул простыню, все его тело было в бинтах.
   Глаза у Дарьи расширились от осознания огромной боли, которую пришлось перенести Антону.
   – На войне все средства хороши.
   – Я поняла. – Она смотрела ему в глаза. – Мы будем мстить, да?
   – Только если это действительно он.
   – Но как мы узнаем?
   – Тебе надо познакомиться с ним. Я позвоню Гоги и приглашу приехать в Россию. Якобы по делам. Ты возьмешь пару дорогих колец из того, что у меня осталось, и предложишь ему. Он давно их у меня просит. За них он тебе заплатит пятнадцать тысяч. Одно – сделано в восемнадцатом веке во Франции и уйдет за пять тысяч, другое – перстень с изумрудом, пришло к нам откуда-то с Востока, за него он отдаст десять. О цене я договорюсь. Тебе только останется отвезти кольца, получить деньги и скачать с него как можно больше информации.
   – Нет, так ничего не выйдет. Если ты предложишь ему что-то из своих украшений, то какие у меня шансы? Неужели этот Гоги станет откровенничать со мной, зная, что я связана с тобой?
   – Ты можешь предложить что-то другое?
   – Можно достать что-нибудь интересное. Я сама бы позвонила и предложила ему товар.
   – Ладно, – оживился Антон, – товар найдем. Сложнее с твоей легендой. Откуда ты знаешь его телефон? Кто тебе сказал? В России всего несколько человек связаны с ним.
   – Значит, придется мне его просто снять.
   – И ты уверена, что у тебя это получится?
   – Есть идея. Позвони ему и напрямую скажи, что тебя подстрелили. Скажи, что попал в трудное положение, что готов продать кольца. Он сюда приедет, а дальше – дело техники.
   – Да… – Он лукаво взглянул на девушку. – Ты техничная, я знаю.
 
* * *
 
   Гоги Горидзе оказался, как и предполагала Дарья, очень волосатым мужчиной. Растительность на руках и груди пробивалась наружу из-под легонькой рубашечки с коротким рукавом. Волос его был черным, а кожа столь темна, что заметить его на фоне пока еще бледных саратовцев было проще простого.
   Он был чуть выше среднего роста. Плотный.
   Переваливаясь из стороны в сторону, Гоги не спеша пересек саратовский аэропортик. На выходе его уже подловил таксующий частник и увлек за собой к старой «Волге».
   Дарья постепенно вживалась в роль топтуна. Возможность разоблачения щекотала нервы. Главное – не перегнуть палку, иначе Гоги мог заметить, что за ним следят. Правда, Дарья справедливо считала, что объект вроде бы и не должен обращать уж особо много внимания на происходящее за его спиной после двух перелетов: из Стамбула в Москву и из Москвы в Саратов.
   Сам процесс понравился ей сразу же. Держать дистанцию и в то же время не упускать из виду. Чем не забава для взрослых? Причем всегда существует вероятность прокола, а это не дает расслабиться ни на секунду.
   Белая «Волга» спустилась с горы, на которой расположился аэропорт, в город. Попетляв по улицам, водитель отвез Горидзе к Сенному рынку, рядом с которым была гостиница с рестораном.
   Дарья рассчитывала на то, что Гоги пойдет устраиваться в гостиницу, но вместо этого он не отпустил машину, купил апельсинов и отправился в больницу к Антону.
   Надо было срочно что-то предпринимать, то есть как-то знакомиться. Иначе клиент просто по-быстрому совершит сделку и улетит обратно в столицу, а оттуда к себе домой.
   Даша подошла к вопросу соблазнения весьма серьезно и купила для этого дела нежно-оранжевый деловой костюм. Волосы были аккуратно уложены наверху в шишку, ногти покрыты бледно-розовым лаком. Сама ухоженность, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.
   Следуя за Горидзе, она пыталась что-то придумать. Как к нему подобраться? Ведь ему явно наплевать на то, что Антон ранен. При условии, конечно, что не он приказал его убить. В этом случае Гоги должен быть в ярости от тупости и неумелых действий Виктора. Но здесь все очень просто. Раз уж он приехал сюда, неужели упустит возможность встретиться с исполнителем или посчитает это рискованным?
   Дарья решила следить за турецким грузином до последнего. Если он ничего не затевал, тогда на все про все у него уйдет всего десять-пятнадцать минут. Поговорит с Антоном, отдаст ему деньги, заберет кольца и уедет в свой Стамбул. Гоги без проблем добрался до палаты Антона. Вот тут все пошло наперекосяк. Дарье было необходимо, чтобы сделка состоялась, после чего гость должен был либо отправиться обратно в аэропорт или в гостиницу ночевать – время уже четвертый час пополудни, – либо поехать к кому-то в гости. Дарья очень рассчитывала на «гости», но повезет ей или нет, она не знала.
   Здоровый охранник в бронежилете и с укороченным автоматом ничего не хотел слушать.
   – Посещения запрещены. Идет следствие.
   – Но я прилетел специально к моему другу из Турции. – Акцент у него был очень сильный, но говорил он правильно.
   Дарья стояла в стороне развесив уши.
   – У меня приказ. – Парень смотрел сквозь Гоги, как сквозь пустоту, и ничего не хотел слышать.
   – Мне хватит пяти минут, – умоляющим тоном просил Горидзе. – Я только передам ему апельсины.
   – Оставьте на стуле. Подойдет медсестра, заберет и внесет в палату.
   – А родителей вы тоже к нему не пускаете?
   Терпение у сержанта неожиданно иссякло.
   – Ваши документы, – попросил он, протягивая руку.
   Горидзе не стал спорить и отдал ему что-то похожее на паспорт.
   Дело застопорилось. Она надеялась, что Гоги попытается дать взятку и пройдет, но он, судя по всему, не хотел рисковать. Когда милиционер вернул несостоявшемуся визитеру документы, Дарья уже знала, что делать.
   К сожалению, в отделении не оказалось медсестры, дежурившей в ту ночь, когда Даша нелегально навещала больного. Позже она выбила себе разрешение и на правах невесты навещала Антона каждый день. Но по коридору туда-сюда сновало множество женщин в белых халатах, и надо было выбрать всего одну, такого же роста и телосложения.
   Представать сейчас в качестве девушки Антона ей было невыгодно. Она могла бы, конечно, подойти и предложить помощь. Мол, давайте передам и все такое, но тогда шансов разузнать что-нибудь о планах Горидзе у нее не было. Он не станет откровенничать с девушкой Антона, он может вообще не откровенничать. Зачем ему рассказывать, какой он плохой дядя?
   – Здравствуйте. – Дарья мило улыбнулась охраннику, который уже знал ее в лицо.
   На Дарье был белый халат и шапочка, не принять ее за медсестру мог только тот, кто здесь работал. Горидзе как раз был тем человеком, который не имел никакого отношения к персоналу больницы.
   – Вы что-то хотите передать пациенту? – вежливо осведомилась она у Гоги.
   Маскарад ей обошелся в пятьдесят тысяч рублей – деньги, в общем-то, никакие.
   – Вы просто мое спасение, дорогая, – просиял Гоги, выставляя ослепительные зубы из-под густых усов. – Можно, я напишу записку?
   Дарья добросовестно выполнила роль почтальона, не забыв обнять и расцеловать адресата перед тем, как вручить ему послание.
   – Он здесь? – шепотом спросил Антон.
   На его бледных щеках появился едва заметный румянец, и это радовало Дарью.
   – Здесь, – в тон ему ответила Дарья, передавая записку.
   – «Я приехал. Гоги», – огласил Баров послание. – Надо что-то делать. Не будет же он жить здесь до тех пор, пока следствие не закончится. Сможешь передать ему кольца?
   – Смогу. – Дарья не могла говорить без сожаления.
   Она видела колечки, и они ей просто запали в душу. Хотя Антон считал, что сумма, выручаемая за них, соответствовала реальной стоимости, ей было жаль безделушек. Она втайне надеялась, что он, может быть, подарит ей когда-нибудь что-то столь же дорогое. Она вполне была бы удовлетворена именно колечком с брюликами. Большой перстень ей просто не подходил.
   Вещизм – штука заразная.
   Он взял чистый лист бумаги, написал на нем номер счета, куда нужно перевести деньги, черкнул пару слов, затем достал приготовленный заранее конверт и вложил в него ювелирные изделия и свой ответ.
   – Ну как он там? – Не зная, чего ожидать, Горидзе встретил «медсестру» абсолютно нейтрально.
   – Он идет на поправку. – Она взяла его под локоток и повела подальше от охранника. – Врачи говорят, что завтра Барова переведут из реанимации в обычную палату. Но охрана останется. – Когда они были уже довольно далеко, она передала собеседнику конверт. – Это ответ на вашу записку.
   Горидзе положил его к себе во внутренний карман пиджака и протянул десять долларов.
   – Спасибо, сестра. Я вам очень признателен.
   «Судя по сумме, не очень», – отметила Дарья, стремительно шагая к сестринской, где сидела та, у которой она позаимствовала одеяние.
   Горидзе вышел на улицу и, присев на первой попавшейся лавочке, вскрыл конверт. Оставшись довольным его содержимым, он не спеша поднялся и пошел ловить машину.
   Роль, сыгранная Дарьей в больнице, лишала ее возможности предстать перед торговцем в качестве проститутки. Нельзя было и на машине фигурировать. В России медсестры на собственных авто не раскатывают. Осталось только предстать простушкой-дурнушкой.
   Пришлось распустить волосы, снять пиджак, расстегнуть пару верхних пуговиц на блузке и умыться из фонтанчика. Теперь она не так стильно выглядит, и это то, что надо.
   – Вы не очень расстроились. – Она догнала его уже метров за сто от входа в клинику.
   Он обернулся и, узнав бестолковку, почти весело произнес:
   – Жаль, конечно.
   Говорит о стреляном партнере и улыбается, вот скот.
   – Вы мне очень помогли. Судя по ответу моего друга, к нему иногда все-таки кого-то пропускают.
   Естественно, имелись в виду кольца. Но Дарья о них как бы ничего и не знала. Поэтому пришлось ответить весьма уклончиво:
   – Может быть. Но к нему пускают только очень близких родственников.
   – Я так и думал. – Похоже Горидзе чувствовал себя несколько обиженным из-за того, что ему не удалось увидеть Антона.
   – А вам куда? – Дарья навязывалась. Делать же больше нечего.
   – Я не здешний, в аэропорт поеду. Надо лететь домой.
   – Здесь автобусная остановка рядом. – Ожидание ее не обмануло.
   Она видела, как он смотрит на нее: гормоны должны были взять верх. И тестостерон не подвел.
   – Знаете, может быть, я и изменю несколько свои планы. – Он точно так же, как она совсем недавно, взял ее под руку. – У вас смена закончилась, вы устали. Не хотите расслабиться? – Он делал ей предложение.
   Дарья не стала ломаться.
   – А куда мы поедем?
   Получив согласие, Гоги остановил ее, развернул к себе и слегка приобнял.
   – Вы форсируете события, – отстранилась Дарья. – Мы даже незнакомы.
 
* * *
 
   На третьем подходе Гоги захрапел. Наверное, сказывался перелет. Дарья потихоньку отстранила его от себя и встала с постели. Перво-наперво она решила принять душ.
   Нет большей радости для женщины, чем еле выползти из-под мужчины и встать под теплые тугие струи.
   Она сделала то, на что надеялся Гоги, чего не хотела она и по большому счету не желал и сам Антон.
   Закончив омовение, она прошла на кухню и заглянула в холодильник. Они остановились в «Европе». Номер был самый дорогой, а потому несколько бутылок газировки разных сортов она смогла найти. Выбрала минералку и с наполненным фужером вернулась в спальню.
   Гоги спал как убитый. Вздохнув, Дарья оделась и только после этого дотронулась до Горидзе. Он никак не реагировал на ее легкие потряхивания. Пришлось похлопать по щекам.