Страница:
Идельзак нервно заговорил:
— Помилуйте, господин Кошко, да я всей душой рад Вам помочь!..
К семи часам наблюдение в Северной гостинице было усилено: бойкий разносчик обходил номера, предлагая вечерние газеты; трудолюбивый монтер, стоя на лесенке, исправлял в коридоре электрические провода; подвыпивший купец, покачиваясь перед стойкой в буфете, подробно рассказывал буфетчику о преимуществах рижской миноги над ревельской килькой. Кошко лично с пятью агентами наблюдал из полицейского управления за подъездом гостиницы. Ровно в семь часов появился «эксперт» и поднялся в номер к Амштетеру. Минут через десять к гостинице подъехали два извозчика. На одном восседали Лацкий и Шнейдерс, на другом — латыш Круминь с неизвестным человеком. На каждом извозчике в ногах у седоков виднелся чемодан.
Их не без труда выволокли приехавшие и исчезли с ними в подъезде.
Вскоре из гостиницы выбежал «газетчик» и доложил, что из четырех приехавших трое прошли в номер Амштетера с чемоданами, а четвертый, неизвестный, остался чего-то ждать в коридоре.
Выждав около часа, Кошко с агентами быстро вошел в гостиницу и поднялся на второй этаж.. На разгуливающего по коридору сообщника мошенников был бесшумно накинут мешок. Затем с коридорной гостиницы сыщики подошли к двери Амштетера. Они постучали. К дверям кто-то подошел и спросил: «Кто там?»
— Барин, Вам заграничная телеграмма, — раздалось в ответ.
Замок щелкнул, протянулась рука, но в это время агенты сильно нажали на дверь и вшестером влетели в номер к Амштетеру.
Им представилась картина, сильно напоминавшая последнее действие «Ревизора». Правда, действующих лиц было всего пятеро, но изумленная поза каждого из них удовлетворила бы, пожалуй, требования самого Станиславского.
На столе у стены виднелись две пары весов, большие складные Амштетера и крохотные «эксперта». Тут же рядом с ними были выстроены в одну линию десять туго набитых кульков из крепкой, прекрасной выделки кожи. Пять из них были раскрыты, на других красовались увесистые пломбы с оттиском торгового дома « Братья Синюхины и Ко». На столе же виднелись какие-то комочки папиросной бумаги, и в одном из них, видимо, случайно развернувшемся, что-то блестело.
— Что, мошенники, попались-таки наконец! —воскликнул Кошко.
— Боже мой, Боже! Что теперь только будет? —взмолился Шнейдерс. — Ведь тут все наше состояние! Жена, дети — все теперь по миру пойдут!
— Полно, Шнейдерс, валять дурака! Расскажите лучше, откуда раздобыли столько медных опилок?
— Каких опилок?
— Да тех самых, что запломбированы у вас в мешках.
— Да помилуйте, это чистое золото!
— Ну что я с вами буду тут разговаривать! Григорий Николаевич, расскажите, как было дело? — обратился он к агенту.
Тот, сильно смущенный, проговорил:
— К великому моему изумлению, господин начальник, я должен засвидетельствовать, что в мешках чистое золото, по крайней мере, вот в этих пяти, что распломбированы!
— Что за вздор, Григорий Николаевич! Вы или рехнулись, или не умеете отличать золото от меди.
— Господин эксперт говорит сущую правду, —вмешался Амштетер. — Я настолько уверен в том, что это золото, что готов хоть сейчас заплатить за него деньги! Да и вообще, я не понимаю, что Вам здесь нужно и кто вы такой?
— Кто я такой, Вам скажет каждый из них, а нужно мне изловить мошенников, да, кстати, и сохранить вам не один десяток тысяч рублей! Но если это золото, то почему Вы, Шнейдерс, загримированы и переодеты ?
— Потому, господин начальник, что сделка эта против закону, и я, на всякий случай, хотел скрыть свою наружность от покупателя.
— Расскажите-ка подробнейшим образом все, чему вы были свидетелем, — обратился Кошко к своему агенту— «эксперту».
— Ровно в 7 часов я вошел сюда. Амштетер любезно меня встретил, усадил, предложил сигару. Минут через 10-15 постучали и вошли вот эти господа с двумя чемоданами. «Ну, слава Богу, все обошлось благополучно, — сказал Лацкий, обращаясь к Амштетеру, —товар довезен, никто ничего не подозревает, кругом тихо и бояться нечего. Впрочем, мы нашего четвертого компаньона оставили здесь в коридоре на всякий случай. Чуть что подозрительное заметит — сейчас же нам постучит в дверь тремя громкими ударами. Так что, видите, господин Амштетер, мы все предусмотрели. Ну, что же, приступим к делу?» — "С Богом! — сказал Амштетер. Чемоданы были раскрыты, и из них извлекли вот эти десять мешков, тщательно запломбированных. «Тут пять пудов золота, — сказал Шнейдерс, — по двадцать фунтов в каждом мешке, как мы уже говорили». — «Прежде всего проверим вес, — сказал Амштетер и, разложив привезенные им весы, попросил у меня двадцатифунтовую гирю. —Не мог достать в Кенигсберге русской гири, у нас все на килограммы меряют».
Он собственноручно взвесил каждый мешок, и каждый из них показал двадцать с небольшим фунтов. «Излишек веса падает на кожу и пломбу, — заявил Шнейдерс. — Мы продаем товар нетто, и здесь 20 фунтов чистого веса». После этого Амштетеру было предложено взять пробы из любых мешков. Он вперемежку отобрал пять из них и просил их открыть. Пока Шнейдерс снимал пломбы, Лацкий достал книжечку папиросной бумаги, вырвал из нее пять листиков и разложил на столе. Амштетер, засучив рукав, лично запускал руку в каждый из пяти мешков и, взяв по небольшой щепотке золота, разложил его по бумажкам. Когда с этим было покончено, Лацкий любезно протянул ему небольшую ногтевую щеточку и сказал: «У Вас, господин Амштетер, весьма длинные ногти, наверное. Немало крупинок попало под них, очистите их, а то, сами понимаете, что золото есть золото, что ему зря пропадать!». Амштетер утвердительно закивал головой и с помощью щеточки действительно лостал из-под ногтей несколько крупинок. После чего аккуратно каждую бумажку с золотом скрутил в шарик. Мы собрались приступить к химической экспертизе, как вдруг Круминь, все время жаловавшийся на простуду, сильно закашлялся. Приступ кашля был настолько упорный, что Амштетер предложил ему даже глоток воды, но он оправился, и мы было приступили уже к делу, как вдруг раздались три громкие удара в дверь. Я сразу решил, что четвертый компаньон, завидя Вас и Ваших людей, сигнализирует об опасности. Наступило страшное смятение: Амштетер схватил весы, Шнейдерс попрятал мешки с золотом под стол, Лацкий сгреб скрученные бумажки с пробами и запрятал их в жилетный карман, а Круминь пошел к двери за справками. Выйдя в коридор, он вскоре же вернулся сообщить, что товарищ их заметил двух подозрительных лиц в коридоре, а потому и стучал, но что он, видимо, ошибся, так как эта пара села на извозчика и благополучно уехала. «Этакий болван! — сердито сказал Шнейдерс— Только зря путает!» Все снова было приведено в порядок, причем Лацкий, спрятавший пробы в жилетный карман, предложил Амште-теру собственноручно извлечь их оттуда, что последний и не преминул сделать. Я и Амштетер попробовали золото на кислоту, и окисления никакого не произошло; прикинули количество его на золотники, оно вполне соответствовало обычной для золота норме. Амштетер проделал с пробами еще несколько манипуляций, и, наконец, мы оба пришли к выводу, что перед нами настоящее, чистейшее золото".
— Что за черт! — сказал Кошко. — Этого же не может быть?!
— Между тем это факт, господин начальник, золото — самое настоящее!
— А ну-ка повторите ваш опыт при мне, — сказал он, взяв щепотку из ближайшего мешка.
По внешнему виду взятая им проба действительно имела вид настоящего золота, тот же матовый цвет, то же строение крупинок, как будто бы совсем не похоже на медь.
Однако, к изумлению Амштетера и «эксперта», взятая Кошко проба, смоченная кислотой, тотчас же окислилась и позеленела.
— А ну-ка еще! — решил Кошко, взяв пробу из другого мешка.
Результаты получились те же.
Взволнованный Амштетер высыпал все золото из пяти бумажек на одну из чашечек ювелирных весов, на другую высыпал такую же кучку содержимого из мешков. Несмотря на приблизительно равное по объему количество металла в обеих чашечках, первая резко перевешивала.. Амштетер принялся убавлять золото из первой чашечки, когда объем его стал чуть ли не вдвое меньше кучки на второй чашечке, весы показали равновесие.
— So-o-o! — протянул Амштетер. — Благодарю Вас, Вы спасли мои деньги!
Игра была проиграна, запираться дальше было бесцельно, и мошенники чистосердечно признались.
Оказалось, что кашель Круминя был сигналом для стука в дверь и необходимого переполоха. У Лацкого в жилетном кармане заранее были приготовлены десять сверточков с настоящим золотом, Когда Амштетер пожелал взять пробу из пяти мешков, то Лацкий незаметно переложил пять сверточков из жилетного кармана в карман брюк, оставив в жилете остальные пять. Схватив во время переполоха со стола отобранные Амштетером пробы, он сунул их не в жилетный карман, а в широкий, нарочно сделанный незаметно сбоку кармана прорез и спустил их под подкладку. Амштетер же извлек из его жилетного кармана настоящее золото, над которым и была проведена проба.
… Так что не слишком много нового добавили современные проходимцы своей операцией «Разгон». Разве что меньше возни с медью, хлопот по добыванию опилок медных. Знание психологии —великая вещь. Вон как просто оказалось напутать участника незаконной сделки…
ДВА СЛУЧАЯ В ПОЕЗДЕ
УХИЩРЕНИЯ НЕ ПОМОГАЮТ…
— Помилуйте, господин Кошко, да я всей душой рад Вам помочь!..
К семи часам наблюдение в Северной гостинице было усилено: бойкий разносчик обходил номера, предлагая вечерние газеты; трудолюбивый монтер, стоя на лесенке, исправлял в коридоре электрические провода; подвыпивший купец, покачиваясь перед стойкой в буфете, подробно рассказывал буфетчику о преимуществах рижской миноги над ревельской килькой. Кошко лично с пятью агентами наблюдал из полицейского управления за подъездом гостиницы. Ровно в семь часов появился «эксперт» и поднялся в номер к Амштетеру. Минут через десять к гостинице подъехали два извозчика. На одном восседали Лацкий и Шнейдерс, на другом — латыш Круминь с неизвестным человеком. На каждом извозчике в ногах у седоков виднелся чемодан.
Их не без труда выволокли приехавшие и исчезли с ними в подъезде.
Вскоре из гостиницы выбежал «газетчик» и доложил, что из четырех приехавших трое прошли в номер Амштетера с чемоданами, а четвертый, неизвестный, остался чего-то ждать в коридоре.
Выждав около часа, Кошко с агентами быстро вошел в гостиницу и поднялся на второй этаж.. На разгуливающего по коридору сообщника мошенников был бесшумно накинут мешок. Затем с коридорной гостиницы сыщики подошли к двери Амштетера. Они постучали. К дверям кто-то подошел и спросил: «Кто там?»
— Барин, Вам заграничная телеграмма, — раздалось в ответ.
Замок щелкнул, протянулась рука, но в это время агенты сильно нажали на дверь и вшестером влетели в номер к Амштетеру.
Им представилась картина, сильно напоминавшая последнее действие «Ревизора». Правда, действующих лиц было всего пятеро, но изумленная поза каждого из них удовлетворила бы, пожалуй, требования самого Станиславского.
На столе у стены виднелись две пары весов, большие складные Амштетера и крохотные «эксперта». Тут же рядом с ними были выстроены в одну линию десять туго набитых кульков из крепкой, прекрасной выделки кожи. Пять из них были раскрыты, на других красовались увесистые пломбы с оттиском торгового дома « Братья Синюхины и Ко». На столе же виднелись какие-то комочки папиросной бумаги, и в одном из них, видимо, случайно развернувшемся, что-то блестело.
— Что, мошенники, попались-таки наконец! —воскликнул Кошко.
— Боже мой, Боже! Что теперь только будет? —взмолился Шнейдерс. — Ведь тут все наше состояние! Жена, дети — все теперь по миру пойдут!
— Полно, Шнейдерс, валять дурака! Расскажите лучше, откуда раздобыли столько медных опилок?
— Каких опилок?
— Да тех самых, что запломбированы у вас в мешках.
— Да помилуйте, это чистое золото!
— Ну что я с вами буду тут разговаривать! Григорий Николаевич, расскажите, как было дело? — обратился он к агенту.
Тот, сильно смущенный, проговорил:
— К великому моему изумлению, господин начальник, я должен засвидетельствовать, что в мешках чистое золото, по крайней мере, вот в этих пяти, что распломбированы!
— Что за вздор, Григорий Николаевич! Вы или рехнулись, или не умеете отличать золото от меди.
— Господин эксперт говорит сущую правду, —вмешался Амштетер. — Я настолько уверен в том, что это золото, что готов хоть сейчас заплатить за него деньги! Да и вообще, я не понимаю, что Вам здесь нужно и кто вы такой?
— Кто я такой, Вам скажет каждый из них, а нужно мне изловить мошенников, да, кстати, и сохранить вам не один десяток тысяч рублей! Но если это золото, то почему Вы, Шнейдерс, загримированы и переодеты ?
— Потому, господин начальник, что сделка эта против закону, и я, на всякий случай, хотел скрыть свою наружность от покупателя.
— Расскажите-ка подробнейшим образом все, чему вы были свидетелем, — обратился Кошко к своему агенту— «эксперту».
— Ровно в 7 часов я вошел сюда. Амштетер любезно меня встретил, усадил, предложил сигару. Минут через 10-15 постучали и вошли вот эти господа с двумя чемоданами. «Ну, слава Богу, все обошлось благополучно, — сказал Лацкий, обращаясь к Амштетеру, —товар довезен, никто ничего не подозревает, кругом тихо и бояться нечего. Впрочем, мы нашего четвертого компаньона оставили здесь в коридоре на всякий случай. Чуть что подозрительное заметит — сейчас же нам постучит в дверь тремя громкими ударами. Так что, видите, господин Амштетер, мы все предусмотрели. Ну, что же, приступим к делу?» — "С Богом! — сказал Амштетер. Чемоданы были раскрыты, и из них извлекли вот эти десять мешков, тщательно запломбированных. «Тут пять пудов золота, — сказал Шнейдерс, — по двадцать фунтов в каждом мешке, как мы уже говорили». — «Прежде всего проверим вес, — сказал Амштетер и, разложив привезенные им весы, попросил у меня двадцатифунтовую гирю. —Не мог достать в Кенигсберге русской гири, у нас все на килограммы меряют».
Он собственноручно взвесил каждый мешок, и каждый из них показал двадцать с небольшим фунтов. «Излишек веса падает на кожу и пломбу, — заявил Шнейдерс. — Мы продаем товар нетто, и здесь 20 фунтов чистого веса». После этого Амштетеру было предложено взять пробы из любых мешков. Он вперемежку отобрал пять из них и просил их открыть. Пока Шнейдерс снимал пломбы, Лацкий достал книжечку папиросной бумаги, вырвал из нее пять листиков и разложил на столе. Амштетер, засучив рукав, лично запускал руку в каждый из пяти мешков и, взяв по небольшой щепотке золота, разложил его по бумажкам. Когда с этим было покончено, Лацкий любезно протянул ему небольшую ногтевую щеточку и сказал: «У Вас, господин Амштетер, весьма длинные ногти, наверное. Немало крупинок попало под них, очистите их, а то, сами понимаете, что золото есть золото, что ему зря пропадать!». Амштетер утвердительно закивал головой и с помощью щеточки действительно лостал из-под ногтей несколько крупинок. После чего аккуратно каждую бумажку с золотом скрутил в шарик. Мы собрались приступить к химической экспертизе, как вдруг Круминь, все время жаловавшийся на простуду, сильно закашлялся. Приступ кашля был настолько упорный, что Амштетер предложил ему даже глоток воды, но он оправился, и мы было приступили уже к делу, как вдруг раздались три громкие удара в дверь. Я сразу решил, что четвертый компаньон, завидя Вас и Ваших людей, сигнализирует об опасности. Наступило страшное смятение: Амштетер схватил весы, Шнейдерс попрятал мешки с золотом под стол, Лацкий сгреб скрученные бумажки с пробами и запрятал их в жилетный карман, а Круминь пошел к двери за справками. Выйдя в коридор, он вскоре же вернулся сообщить, что товарищ их заметил двух подозрительных лиц в коридоре, а потому и стучал, но что он, видимо, ошибся, так как эта пара села на извозчика и благополучно уехала. «Этакий болван! — сердито сказал Шнейдерс— Только зря путает!» Все снова было приведено в порядок, причем Лацкий, спрятавший пробы в жилетный карман, предложил Амште-теру собственноручно извлечь их оттуда, что последний и не преминул сделать. Я и Амштетер попробовали золото на кислоту, и окисления никакого не произошло; прикинули количество его на золотники, оно вполне соответствовало обычной для золота норме. Амштетер проделал с пробами еще несколько манипуляций, и, наконец, мы оба пришли к выводу, что перед нами настоящее, чистейшее золото".
— Что за черт! — сказал Кошко. — Этого же не может быть?!
— Между тем это факт, господин начальник, золото — самое настоящее!
— А ну-ка повторите ваш опыт при мне, — сказал он, взяв щепотку из ближайшего мешка.
По внешнему виду взятая им проба действительно имела вид настоящего золота, тот же матовый цвет, то же строение крупинок, как будто бы совсем не похоже на медь.
Однако, к изумлению Амштетера и «эксперта», взятая Кошко проба, смоченная кислотой, тотчас же окислилась и позеленела.
— А ну-ка еще! — решил Кошко, взяв пробу из другого мешка.
Результаты получились те же.
Взволнованный Амштетер высыпал все золото из пяти бумажек на одну из чашечек ювелирных весов, на другую высыпал такую же кучку содержимого из мешков. Несмотря на приблизительно равное по объему количество металла в обеих чашечках, первая резко перевешивала.. Амштетер принялся убавлять золото из первой чашечки, когда объем его стал чуть ли не вдвое меньше кучки на второй чашечке, весы показали равновесие.
— So-o-o! — протянул Амштетер. — Благодарю Вас, Вы спасли мои деньги!
Игра была проиграна, запираться дальше было бесцельно, и мошенники чистосердечно признались.
Оказалось, что кашель Круминя был сигналом для стука в дверь и необходимого переполоха. У Лацкого в жилетном кармане заранее были приготовлены десять сверточков с настоящим золотом, Когда Амштетер пожелал взять пробу из пяти мешков, то Лацкий незаметно переложил пять сверточков из жилетного кармана в карман брюк, оставив в жилете остальные пять. Схватив во время переполоха со стола отобранные Амштетером пробы, он сунул их не в жилетный карман, а в широкий, нарочно сделанный незаметно сбоку кармана прорез и спустил их под подкладку. Амштетер же извлек из его жилетного кармана настоящее золото, над которым и была проведена проба.
… Так что не слишком много нового добавили современные проходимцы своей операцией «Разгон». Разве что меньше возни с медью, хлопот по добыванию опилок медных. Знание психологии —великая вещь. Вон как просто оказалось напутать участника незаконной сделки…
ДВА СЛУЧАЯ В ПОЕЗДЕ
В 1964 году в поезде, следующем до Ташкента, был задержан человек с 60-ю килограммами чистого серебра. Следы привели работников БХСС к одному из казанских секретных заводов. Поскольку предприятие относилось к «почтовым ящикам», проводить какую-либо разработку на его территории не представлялось возможным. Тем не менее, преступника удалось найти и задержать. При тщательном осмотре изъятого серебра на одном из слитков был обнаружен ясный отпечаток пальца, испачканного краской. Чтобы отыскать человека, оставившего его, пришлось провести дактилоскопическую экспертизу всех слесарей предприятия, работающих с гальваническими ваннами. Экспертиза установила, что отпечаток принадлежит слесарю по фамилии Чижов. Он признался во всем, назвав и имена соучастников.
Руководил этой операцией начальник ОБХСС МВД Татарстана Николай Георгиевич Катаев.
Железнодорожный экспресс «Владивосток —Москва» подходил к границе Иркутской области, когда проводница шестого вагона Мария Приходь-ко сообщила, что пассажирка Ирина Шадрина показала ей кусочки металла, похожего на золото. При этом она рассказала, что эти кусочки остались в ее хозяйственной сумке после того, как оттуда забрал свой тяжелый сверток мужчина по имени Михаил, с которым Ирина познакомилась несколько дней назад в автобусе маршрута Сусуман-Магадан и затем летела вместе с ним самолетом от Магадана до Хабаровска. При посадке в самолет Михаил положил с ее разрешения сверток в хозяйственную сумку, которую помогал нести. Договорившись ехать вместе и дальше, пошли за билетами на поезд. Неожиданно Михаил заволновался и, схватив свой сверток, куда-то исчез. Лишь в поезде Шадрина обнаружила в сумке те самые кусочки желтого металла, с которых и начинается эта детективная история. По словам Ирины, пару часов назад, идя в вагон-ресторан, она вновь увидела… Михаила, мирно беседовавшего в купе с какой-то женщиной.
Начальник экспресса тут же по рации передал эту информацию дежурному по УВД Иркутской области, который уведомил начальника управления БХСС полковника милиции Соснина Аркадия Борисовича. Последний ни секунды не сомневался, что речь идет о незаконной перевозке похищенного золота и немедленно выделил двух опытных работников службы для проверки поступившей информации.
По прибытии поезда в Иркутск они сели в шестой вагон и, опросив Шадрину, изъяли у нее в присутствии понятых принадлежащие Михаилу кусочки желтого металла. Затем попросили осторожно показать, где находится Михаил. В его купе произвели обыск и обнаружили продырявленный матерчатый сверток, в котором находилось 1800 граммов промышленного золота. Экспертиза показала, что золото, изъятое у Шадриной и Михаила, добыто на одном и том же прииске в районе реки Колымы у Сусумана.
Михаила задержали. Выяснилось, что он житель села Вани в Грузии Мордех Патарашвили, в прошлом судимый за бандитизм и спекуляцию, последние два года нигде не работал.
На допросах Патарашвили первоначально заявил, что к изъятому золоту никакого отношения не имеет. Но после очной ставки с Шадриной, разозлившись, что она «заложила» его, стал категорически утверждать, что получил сверток с золотом от Шадриной, с которой познакомился в пути следования из Сусумана в Магадан автобусом, и что она якобы попросила за вознаграждение довезти сверток до Свердловска.
Стало очевидно, что он валит с больной головы на здоровую, но… это же право обвиняемого, давать или не давать правдивые показания.
С первой попытки добиться от него признательных показаний не удалось. Предстоял кропотливый процесс доказывания его вины.
Источник информации, находившийся с ним в одной камере, сообщил, что Михаил-Мордех «колоться» не намерен, чтобы не выдать своих друзей, и рассчитывает на мягкий приговор.
На вопрос следователя, зачем он приехал в Магадан, Патарашвили заявил, что имел намерение устроиться в Сусумане на работу, но, узнав от местных жителей о страшных морозах и отсутствии фруктов, к которым он приучен всей своей жизнью, переночевал на вокзале и направился обратно в Грузию через Магадан.
— Почему же вы не взяли с собой трудовой книжки? — спросил следователь.
— На разведку приехал, — после некоторой заминки нашелся Патарашвили, нервничая все больше и больше.
Установить на месте, кто похищал золото, пока не удавалось. Патарашвили по-прежнему настаивал, что получил его от Шадриной, хотя собранные доказательства свидетельствовали о том, что она к хищению золота отношения не имеет.
В таком состоянии дело было направлено по месту совершения преступления, в Магаданский областной суд, так как сроки расследования истекли. Суд, признав Патарашвили виновным в хищении золота в особо крупных размерах (тогда один грамм золота стоил 10 рублей), приговорил его к двенадцати годам лишения свободы, повергнув его тем самым в шоковое состояние. Он никак не ожидал почти максимального срока наказания.
Очутившись снова в камере и несколько прийдя в себя, Патарашвили обратился в Верховный суд с кассационной жалобой на суровость приговора, изложив всю правду, о которой умолчал на следствии. Теперь он писал, что, приехав в Сусуман, он остановился у своего знакомого односельчанина Чагашвили, который уже несколько лет работал в торговой сети города. Тот в задушевной беседе за накрытым столом посетовал, что грузину работать в Сусумане очень сложно, а условия жизни «просто невыносимы».
— У меня есть знакомый, — продолжал он после третьей рюмки, — который работает на прииске «Бурхала», тоже грузин, Адамия, с его помощью ты смог бы разбогатеть в один миг.
— Что, он сможет помочь устроиться на работу на прииске?
— Нет, у него имеется припрятанное золотишко, и он хорошо заплатит тому, кто доставит его в Грузию.
Патарашвили согласился выполнить эту «курьерскую» работу, и они на такси поехали с односельчанином на прииск, где Адамия вручил ему сверток с золотом, пообещав хорошо заплатить за доставку в самой Грузии, куда он должен приехать через пару недель.
Суд возвратил дело на доследование. Следователь прокуратуры Магаданской области А.Б. Лорман, приняв дело к производству, поручил проверку достоверности показаний Патарашвили местным работникам БХСС.
К этому времени Чагашвили и Адамия, видимо, узнав об аресте Патарашвили, уже выбыли за пределы области, направив стопы скорее всего в родную Грузию.
Работники БХСС начали с того, что оперативным путем получили фотографии Чагашвили и Адамия, которые были предъявлены Патарашвили. Тот опознал компаньонов. Во время выезда с подследственным в Сусуман и на прииск, Патарашвили показал места, где жили грузины.
Золото, изъятое у Патарашвили, было доставлено на прииск «Бурхала», где проведена геологическая экспертиза. Специалисты подтвердили, что золото добыто на том участке, где рабочим промысловой установки был Адамия.
Опросили всех рабочих, трудившихся вместе с Адамия на участке. Двое из них показали, что Адамия предлагал похищать золото и продавать ему. Водитель такси подтвердил, что возил двух грузин на прииск, по фотографиям он опознал Патарашвили и Чагашвили.
При наличии таких данных прокурор области разрешил следователю и двум работниам БХСС выехать в Грузию, дав санкцию на арест Адамия и Чагашвили. Опергруппа приехала вначале в город Цхакая, где жил Адамия, и с помощью местных оперативников задержала его.
На первом допросе Адамия отрицал участие в хищении золота и даже заявил, что он в глаза не видел ни Патарашвили, ни Чагашвили. Это лишь укрепило убеждение следователя в его причастности к преступлению.
Во время обыска в его квартире обнаружили пять золотых часов и другие ценности, а также документы, подтверждающие, что он два года работал на Крайнем Севере и его официальная зарплата составила пять тысяч рублей. Изъяты были также маленькие аптекарские весы, на которых взвешивают золото старатели. Несложно было сопоставить все это с тем фактом, что по возвращению в Грузию он купил новый дом за десять тысяч рублей.
На следующий день Адамия на допросе под натиском неопровержимых доказательств признал свою вину и собственноручно изложил, как ему удалось похитить 1300 граммов золота, которые он продал Патарашвили. Показания его были очень важны для следствия, хотя чувствовалось, что он и не говорит всей правды.
Адамия был арестован, а изъятые при обыске весы отправили на экспертизу, которая подтвердила наличие на них следов золота, что стало одним из важнейших доказательств вины Адамия.
Чагашвили жил в городе Чиатура. На втором допросе он признал, что в августе 1963 года к нему в Сусуман приезжал Патарашвили и попросил найти Адамия. О хищении золота он, якобы, ничего не знает. В ходе допроса обмолвился, что приехал в Сусуман с неким Гого-нишвили, который через год вернулся в Грузию. Местные оперативные работники помогли установить Гогонишвили и выяснили, что он является близким другом арестованного прокуратурой Грузии организатора крупной шайки спекулянтов валютой Ройнишвили, хорошим знакомым которого оказался и Патарашвили.
Гогонишвили был вызван в милицию работником паспортного стола. Когда он явился, зная, что Чагашвили и Адамия арестованы, и увидел удостоверения работников магаданской милиции, он предположил, что и его сейчас арестуют. Он сам начал разговор об арестованных и, чтобы обелить себя, но не зная, какими материалами располагает следствие, стал давать важные показания о том, что поехал с Чагашвили в Сусуманский район по прямому указанию и на средства Ройнишвили для установления контактов с работающими на приисках лицами, в основном, грузинами, которые согласились бы похищать золото. В Сусумане он познакомился со своим земляком Адамия, который рассказал, что незадолго до этого продал восемь килограммов золота за тридцать тысяч рублей, и пообещал достать для них столько его, сколько потребуется. Чаганишвили известил об этом Ройнишвили, и тот прислал для покупки золота Патарашвили.
Все становилось на свои места. Дело разрасталось, как снежный ком.
В результате кропотливого и самоотверженного труда следственно-оперативной группы были арестованы, а затем и осуждены шестеро матерых преступников, похитивших и частично реализовавших более двенадцати килограммов золота.
Руководил этой операцией начальник ОБХСС МВД Татарстана Николай Георгиевич Катаев.
Железнодорожный экспресс «Владивосток —Москва» подходил к границе Иркутской области, когда проводница шестого вагона Мария Приходь-ко сообщила, что пассажирка Ирина Шадрина показала ей кусочки металла, похожего на золото. При этом она рассказала, что эти кусочки остались в ее хозяйственной сумке после того, как оттуда забрал свой тяжелый сверток мужчина по имени Михаил, с которым Ирина познакомилась несколько дней назад в автобусе маршрута Сусуман-Магадан и затем летела вместе с ним самолетом от Магадана до Хабаровска. При посадке в самолет Михаил положил с ее разрешения сверток в хозяйственную сумку, которую помогал нести. Договорившись ехать вместе и дальше, пошли за билетами на поезд. Неожиданно Михаил заволновался и, схватив свой сверток, куда-то исчез. Лишь в поезде Шадрина обнаружила в сумке те самые кусочки желтого металла, с которых и начинается эта детективная история. По словам Ирины, пару часов назад, идя в вагон-ресторан, она вновь увидела… Михаила, мирно беседовавшего в купе с какой-то женщиной.
Начальник экспресса тут же по рации передал эту информацию дежурному по УВД Иркутской области, который уведомил начальника управления БХСС полковника милиции Соснина Аркадия Борисовича. Последний ни секунды не сомневался, что речь идет о незаконной перевозке похищенного золота и немедленно выделил двух опытных работников службы для проверки поступившей информации.
По прибытии поезда в Иркутск они сели в шестой вагон и, опросив Шадрину, изъяли у нее в присутствии понятых принадлежащие Михаилу кусочки желтого металла. Затем попросили осторожно показать, где находится Михаил. В его купе произвели обыск и обнаружили продырявленный матерчатый сверток, в котором находилось 1800 граммов промышленного золота. Экспертиза показала, что золото, изъятое у Шадриной и Михаила, добыто на одном и том же прииске в районе реки Колымы у Сусумана.
Михаила задержали. Выяснилось, что он житель села Вани в Грузии Мордех Патарашвили, в прошлом судимый за бандитизм и спекуляцию, последние два года нигде не работал.
На допросах Патарашвили первоначально заявил, что к изъятому золоту никакого отношения не имеет. Но после очной ставки с Шадриной, разозлившись, что она «заложила» его, стал категорически утверждать, что получил сверток с золотом от Шадриной, с которой познакомился в пути следования из Сусумана в Магадан автобусом, и что она якобы попросила за вознаграждение довезти сверток до Свердловска.
Стало очевидно, что он валит с больной головы на здоровую, но… это же право обвиняемого, давать или не давать правдивые показания.
С первой попытки добиться от него признательных показаний не удалось. Предстоял кропотливый процесс доказывания его вины.
Источник информации, находившийся с ним в одной камере, сообщил, что Михаил-Мордех «колоться» не намерен, чтобы не выдать своих друзей, и рассчитывает на мягкий приговор.
На вопрос следователя, зачем он приехал в Магадан, Патарашвили заявил, что имел намерение устроиться в Сусумане на работу, но, узнав от местных жителей о страшных морозах и отсутствии фруктов, к которым он приучен всей своей жизнью, переночевал на вокзале и направился обратно в Грузию через Магадан.
— Почему же вы не взяли с собой трудовой книжки? — спросил следователь.
— На разведку приехал, — после некоторой заминки нашелся Патарашвили, нервничая все больше и больше.
Установить на месте, кто похищал золото, пока не удавалось. Патарашвили по-прежнему настаивал, что получил его от Шадриной, хотя собранные доказательства свидетельствовали о том, что она к хищению золота отношения не имеет.
В таком состоянии дело было направлено по месту совершения преступления, в Магаданский областной суд, так как сроки расследования истекли. Суд, признав Патарашвили виновным в хищении золота в особо крупных размерах (тогда один грамм золота стоил 10 рублей), приговорил его к двенадцати годам лишения свободы, повергнув его тем самым в шоковое состояние. Он никак не ожидал почти максимального срока наказания.
Очутившись снова в камере и несколько прийдя в себя, Патарашвили обратился в Верховный суд с кассационной жалобой на суровость приговора, изложив всю правду, о которой умолчал на следствии. Теперь он писал, что, приехав в Сусуман, он остановился у своего знакомого односельчанина Чагашвили, который уже несколько лет работал в торговой сети города. Тот в задушевной беседе за накрытым столом посетовал, что грузину работать в Сусумане очень сложно, а условия жизни «просто невыносимы».
— У меня есть знакомый, — продолжал он после третьей рюмки, — который работает на прииске «Бурхала», тоже грузин, Адамия, с его помощью ты смог бы разбогатеть в один миг.
— Что, он сможет помочь устроиться на работу на прииске?
— Нет, у него имеется припрятанное золотишко, и он хорошо заплатит тому, кто доставит его в Грузию.
Патарашвили согласился выполнить эту «курьерскую» работу, и они на такси поехали с односельчанином на прииск, где Адамия вручил ему сверток с золотом, пообещав хорошо заплатить за доставку в самой Грузии, куда он должен приехать через пару недель.
Суд возвратил дело на доследование. Следователь прокуратуры Магаданской области А.Б. Лорман, приняв дело к производству, поручил проверку достоверности показаний Патарашвили местным работникам БХСС.
К этому времени Чагашвили и Адамия, видимо, узнав об аресте Патарашвили, уже выбыли за пределы области, направив стопы скорее всего в родную Грузию.
Работники БХСС начали с того, что оперативным путем получили фотографии Чагашвили и Адамия, которые были предъявлены Патарашвили. Тот опознал компаньонов. Во время выезда с подследственным в Сусуман и на прииск, Патарашвили показал места, где жили грузины.
Золото, изъятое у Патарашвили, было доставлено на прииск «Бурхала», где проведена геологическая экспертиза. Специалисты подтвердили, что золото добыто на том участке, где рабочим промысловой установки был Адамия.
Опросили всех рабочих, трудившихся вместе с Адамия на участке. Двое из них показали, что Адамия предлагал похищать золото и продавать ему. Водитель такси подтвердил, что возил двух грузин на прииск, по фотографиям он опознал Патарашвили и Чагашвили.
При наличии таких данных прокурор области разрешил следователю и двум работниам БХСС выехать в Грузию, дав санкцию на арест Адамия и Чагашвили. Опергруппа приехала вначале в город Цхакая, где жил Адамия, и с помощью местных оперативников задержала его.
На первом допросе Адамия отрицал участие в хищении золота и даже заявил, что он в глаза не видел ни Патарашвили, ни Чагашвили. Это лишь укрепило убеждение следователя в его причастности к преступлению.
Во время обыска в его квартире обнаружили пять золотых часов и другие ценности, а также документы, подтверждающие, что он два года работал на Крайнем Севере и его официальная зарплата составила пять тысяч рублей. Изъяты были также маленькие аптекарские весы, на которых взвешивают золото старатели. Несложно было сопоставить все это с тем фактом, что по возвращению в Грузию он купил новый дом за десять тысяч рублей.
На следующий день Адамия на допросе под натиском неопровержимых доказательств признал свою вину и собственноручно изложил, как ему удалось похитить 1300 граммов золота, которые он продал Патарашвили. Показания его были очень важны для следствия, хотя чувствовалось, что он и не говорит всей правды.
Адамия был арестован, а изъятые при обыске весы отправили на экспертизу, которая подтвердила наличие на них следов золота, что стало одним из важнейших доказательств вины Адамия.
Чагашвили жил в городе Чиатура. На втором допросе он признал, что в августе 1963 года к нему в Сусуман приезжал Патарашвили и попросил найти Адамия. О хищении золота он, якобы, ничего не знает. В ходе допроса обмолвился, что приехал в Сусуман с неким Гого-нишвили, который через год вернулся в Грузию. Местные оперативные работники помогли установить Гогонишвили и выяснили, что он является близким другом арестованного прокуратурой Грузии организатора крупной шайки спекулянтов валютой Ройнишвили, хорошим знакомым которого оказался и Патарашвили.
Гогонишвили был вызван в милицию работником паспортного стола. Когда он явился, зная, что Чагашвили и Адамия арестованы, и увидел удостоверения работников магаданской милиции, он предположил, что и его сейчас арестуют. Он сам начал разговор об арестованных и, чтобы обелить себя, но не зная, какими материалами располагает следствие, стал давать важные показания о том, что поехал с Чагашвили в Сусуманский район по прямому указанию и на средства Ройнишвили для установления контактов с работающими на приисках лицами, в основном, грузинами, которые согласились бы похищать золото. В Сусумане он познакомился со своим земляком Адамия, который рассказал, что незадолго до этого продал восемь килограммов золота за тридцать тысяч рублей, и пообещал достать для них столько его, сколько потребуется. Чаганишвили известил об этом Ройнишвили, и тот прислал для покупки золота Патарашвили.
Все становилось на свои места. Дело разрасталось, как снежный ком.
В результате кропотливого и самоотверженного труда следственно-оперативной группы были арестованы, а затем и осуждены шестеро матерых преступников, похитивших и частично реализовавших более двенадцати килограммов золота.
УХИЩРЕНИЯ НЕ ПОМОГАЮТ…
Как бы предчувствуя странную и опасную для слабых людей судьбу свою, золото из недр земли давалось далеко не всем желающим, добывалось тяжкими трудами. Сколько приходилось поработать и кайлом, и промывочным лотком жаждущему добыть крупицы редкостного этого металла! Не зря же и называют с давних пор золотодобытчиков «старателями».
Самое большое счастье для них — это найти самородок: кусочек золота весом более одного грамма. Бывают они и в несколько граммов. Самородки, которые потянут за килограмм, — редкость, а больше десяти — считаются уникальными и, как правило, их помещают в музеи.
Самые крупные самородки были найдены в Австралии — «Плита Хольтермана» (285 кг) и «Желанный незнакомец» (71 кг).
Рассказывают забавно-печальный случай, происшедший с двумя американскими старателями. В некой отдаленной местности они искали золото. Шел день за днем — никаких результатов. Кончилась еда, одежда превратилась в лохмотья. Один не выдержал тягот и умер. Другой стал рыть своему компаньону могилу — и наткнулся на огромный самородок весом 36, 3 кг. Он назвал свою находку именем покойного друга — «Оливер Морган» и только на платном показе самородка заработал состояние.
Самый большой российский самородок нашли сто с лишним лет назад на Царево-Александровском прииске. Исполину дали имя «большой треугольник» , и весил он 36, 2 кг.
В 1824 году на Урал приехал император Александр 1 . Он отправился на прииск и пожелал «попытать счастья». Ему дали в руки кайло. Император разделся, выбрал место и стал работать. После нескольких ударов к его ногам упал золотой самородок весом более 10 кг. То ли наш император был такой счастливый, то ли все очень удачно было подстроено, но факт остается фактом, хотя и крайне редким.
Чего-чего, а уж стараний приходилось старателю выложить немало, пока соберется в заветном мешочке, носимом потаенно в дальних уголках одежды, тяжелый, но радующий сердце груз. Вот только добыть-то золото — это еще полдела. Как доставить его в жилые места из дальних и гиблых мест, где оно укрывалось от жадных взоров людских?! Подстерегали старателя на обратном пути не одни лишь хищные таежные звери. Куда страшнее были звери двуногие, охотящиеся на себе подобных. Им тоже приходилось страдовать в условиях трудных, если не сказать большего: надо было изучать потаенные старательские тропы, подолгу караулить счастливцев, возвращающихся с добычей, да и отнять-то у крепких мужичков ( а слабым золото в руки не давалось!) драгоценную их кладь —далеко не простое дело. Тоже нужны и смелость, и сноровка, и звериная сторожкость не меньшая, чем у самих старателей, чтобы раньше времени не выдать своего укрытия. Напасть внезапно, решительно, безжалостно… Сколько трагедий повидали лесные тропы Забайкалья, Приамурья и Приморья, любых других мест на земле, где «золото роют в горах», как поется в старинной песне!
А доберется старатель живым до «жила» от таежных открытых им золотоносных жил или россыпей — тут на него накинутся другие хищники — скупщики, торговцы. И напоят, и накормят, и ублажат по высшему классу — только бы расплатился желтым металлом, в каждой крупице своей сохраняющем редкостные свои свойства. А старатель, одичавший в дальних своих странствиях, рад выплеснуть чуть не всю душу свою первому встречному-поперечному, утопить накопившееся злое одиночество в компании «друзей», подчас только что подвернувшихся случайно, — и течет звонким ручейком золотишко, добываемое по крупицам, течет в чужие широкие карманы, проматывается в несколько дней, чтобы голод и жажда удачи снова затем погнала старателя в дальние дали. Об этом немало написано ярких страниц в романах прекрасных русских писателей Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка («Золото» и «Приваловские миллионы») и Вячеслава Шишкова («Угрюм-река») и многих других.
При советской власти тяжелую свою руку наложило на добычу и сбыт золота государство. Добывать — добывай, но сдать золото обязан только государству, по государственным ценам. Существовали для старателей так называемые «боны», по которым можно было купить все, что угодно, даже в голодные годы страшной войны. Помнятся нам, к примеру, тяжелые литые плитки шоколада «Гвардейский», которые были в пограничном Забайкалье только в магазинах треста «Забайкалзолото», —тогда, когда за хлебом, с карточками, нужно было выстоять долгие очереди… Но не шибко-то щедро расплачивалось государство с добытчиками золота. И норовили самые опытные, хитрые и алчные из них любыми путями переправить золотишко в центральные районы, где перепродать его, да еще верным, знающим людям, можно было вдесятеро дороже. И придумывались для этого способы самые хитроумные…
Вот к чему привела однажды случайная встреча старых однокашников.
Один из них — старатель, ранее осужденный на два года лишения свободы, как раз за попытку незаконного сбыта золота. Другой подвизался поближе к небесам, в авиации. Посидели в ресторанчике, повспоминали счастливые детские годы свои. А потом разговор как-то вырулил на тему, волнующую куда больше, чем давно прошедшие года.
— Есть у меня, скажу лишь тебе по большому секрету, килограммов девять лично мною добытого золота. Лично мною, заметь, в трудах тяжких добытого. Сможешь доставить его в Москву — доход пополам!
— Но ведь это уголовщина?
— Какая уголовщина?! Я же говорю: мое золото. Сколько пота моего пролито ради него, сколько трудов положено. В каких жутких условиях, ты бы знал! Неужели же я не заслужил спокойной хорошей жизни хоть в старости?
Авиатор знал, что в аэропортах — тщательный досмотр, есть даже специальный прибор, реагирующий лишь на золото. Но, соблазнившись, задумался. Неужели ему, знающему специфику аэро-флота изнутри, ничего путного в голову не придет? Вспомнил, что в туалете самолета бачок устроен так, что не промывается, а просто выбрасывается. Их зарывают в землю в особо отведенных местах.
Самое большое счастье для них — это найти самородок: кусочек золота весом более одного грамма. Бывают они и в несколько граммов. Самородки, которые потянут за килограмм, — редкость, а больше десяти — считаются уникальными и, как правило, их помещают в музеи.
Самые крупные самородки были найдены в Австралии — «Плита Хольтермана» (285 кг) и «Желанный незнакомец» (71 кг).
Рассказывают забавно-печальный случай, происшедший с двумя американскими старателями. В некой отдаленной местности они искали золото. Шел день за днем — никаких результатов. Кончилась еда, одежда превратилась в лохмотья. Один не выдержал тягот и умер. Другой стал рыть своему компаньону могилу — и наткнулся на огромный самородок весом 36, 3 кг. Он назвал свою находку именем покойного друга — «Оливер Морган» и только на платном показе самородка заработал состояние.
Самый большой российский самородок нашли сто с лишним лет назад на Царево-Александровском прииске. Исполину дали имя «большой треугольник» , и весил он 36, 2 кг.
В 1824 году на Урал приехал император Александр 1 . Он отправился на прииск и пожелал «попытать счастья». Ему дали в руки кайло. Император разделся, выбрал место и стал работать. После нескольких ударов к его ногам упал золотой самородок весом более 10 кг. То ли наш император был такой счастливый, то ли все очень удачно было подстроено, но факт остается фактом, хотя и крайне редким.
Чего-чего, а уж стараний приходилось старателю выложить немало, пока соберется в заветном мешочке, носимом потаенно в дальних уголках одежды, тяжелый, но радующий сердце груз. Вот только добыть-то золото — это еще полдела. Как доставить его в жилые места из дальних и гиблых мест, где оно укрывалось от жадных взоров людских?! Подстерегали старателя на обратном пути не одни лишь хищные таежные звери. Куда страшнее были звери двуногие, охотящиеся на себе подобных. Им тоже приходилось страдовать в условиях трудных, если не сказать большего: надо было изучать потаенные старательские тропы, подолгу караулить счастливцев, возвращающихся с добычей, да и отнять-то у крепких мужичков ( а слабым золото в руки не давалось!) драгоценную их кладь —далеко не простое дело. Тоже нужны и смелость, и сноровка, и звериная сторожкость не меньшая, чем у самих старателей, чтобы раньше времени не выдать своего укрытия. Напасть внезапно, решительно, безжалостно… Сколько трагедий повидали лесные тропы Забайкалья, Приамурья и Приморья, любых других мест на земле, где «золото роют в горах», как поется в старинной песне!
А доберется старатель живым до «жила» от таежных открытых им золотоносных жил или россыпей — тут на него накинутся другие хищники — скупщики, торговцы. И напоят, и накормят, и ублажат по высшему классу — только бы расплатился желтым металлом, в каждой крупице своей сохраняющем редкостные свои свойства. А старатель, одичавший в дальних своих странствиях, рад выплеснуть чуть не всю душу свою первому встречному-поперечному, утопить накопившееся злое одиночество в компании «друзей», подчас только что подвернувшихся случайно, — и течет звонким ручейком золотишко, добываемое по крупицам, течет в чужие широкие карманы, проматывается в несколько дней, чтобы голод и жажда удачи снова затем погнала старателя в дальние дали. Об этом немало написано ярких страниц в романах прекрасных русских писателей Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка («Золото» и «Приваловские миллионы») и Вячеслава Шишкова («Угрюм-река») и многих других.
При советской власти тяжелую свою руку наложило на добычу и сбыт золота государство. Добывать — добывай, но сдать золото обязан только государству, по государственным ценам. Существовали для старателей так называемые «боны», по которым можно было купить все, что угодно, даже в голодные годы страшной войны. Помнятся нам, к примеру, тяжелые литые плитки шоколада «Гвардейский», которые были в пограничном Забайкалье только в магазинах треста «Забайкалзолото», —тогда, когда за хлебом, с карточками, нужно было выстоять долгие очереди… Но не шибко-то щедро расплачивалось государство с добытчиками золота. И норовили самые опытные, хитрые и алчные из них любыми путями переправить золотишко в центральные районы, где перепродать его, да еще верным, знающим людям, можно было вдесятеро дороже. И придумывались для этого способы самые хитроумные…
Вот к чему привела однажды случайная встреча старых однокашников.
Один из них — старатель, ранее осужденный на два года лишения свободы, как раз за попытку незаконного сбыта золота. Другой подвизался поближе к небесам, в авиации. Посидели в ресторанчике, повспоминали счастливые детские годы свои. А потом разговор как-то вырулил на тему, волнующую куда больше, чем давно прошедшие года.
— Есть у меня, скажу лишь тебе по большому секрету, килограммов девять лично мною добытого золота. Лично мною, заметь, в трудах тяжких добытого. Сможешь доставить его в Москву — доход пополам!
— Но ведь это уголовщина?
— Какая уголовщина?! Я же говорю: мое золото. Сколько пота моего пролито ради него, сколько трудов положено. В каких жутких условиях, ты бы знал! Неужели же я не заслужил спокойной хорошей жизни хоть в старости?
Авиатор знал, что в аэропортах — тщательный досмотр, есть даже специальный прибор, реагирующий лишь на золото. Но, соблазнившись, задумался. Неужели ему, знающему специфику аэро-флота изнутри, ничего путного в голову не придет? Вспомнил, что в туалете самолета бачок устроен так, что не промывается, а просто выбрасывается. Их зарывают в землю в особо отведенных местах.