Страница:
ПАТ (мрачно, к новичкам): В 25-ю бригаду?
НОВИЧКИ (вразнобой): Как будто… Как ты угадал?.. Да наверное ж… Угу… Ну а как здесь?
ПАТ (мрачно): Хуже не бывает.
ПАТАШОН (на бегу, широко улыбаясь): Что, мужики? В 25-ю бригаду? Да ничё тут! Нормально!..
ПАТ (сосредоточенно): Труба дело, мужики…
Через трассу бежит еще один местный лейтенант.
ЛЕЙТЕНАНТ (прямо с трассы, сверху): Кто в в/ч номер 38652?
ЛЕЙТЕНАНТ-НОВИЧОК: Я…
ЛЕЙТЕНАНТ: Ур-р-р-p-pa! (Подпрыгивает прямо на дороге; машина тормозит, объезжая его; он, не обращая на нее никакого внимания, ссыпается вниз.) Ура! Замена! Моя замена пришла! (Обнимает за плечи и забирает новичка, подхватывает его вещевой мешок и ведет через дорогу в лагерь так, словно новичок-замена – это такая невероятная драгоценность, что ее могут и украсть.)
За этим наблюдают: Сергей – с удивлением, худой Пат – с завистью, толстяк Паташон – с нескрываемой радостью за местного лейтенанта.
КОТКО-НОВИЧОК (осторожно): А сколько вы здесь служите?..
ПАТАШОН: У нас в бригаде недолго служат: месяц-полтора – и домой…
ПАТ: До шести месяцев, братва! Приказ министра обороны…
ПАТАШОН: Какие шесть месяцев? Кто у нас шесть месяцев служил?
ПАТ: Просто от взрыва еще и трех не прошло… Вот увидишь…
ПАТАШОН (не слушая, продолжает): У нас все по дозе домой идут… Набрал за 20 рентген – 22–23 обычно – и все, отпускают…
ПАТ: И все! Сажают тебя на фон, и в лагере здесь (кивает за спину себе) батрачишь… Днями и ночами!
ПАТАШОН: А офицеры – те после 17 рентген рапорт на замену пишут…
ПАТ: И потом месяцы этой замены ждут. (Оглядывается с тоской вслед ушедшему лейтенанту и его замене.)
КОТКО: А как тут… Ну, радиация? Чувствуется как-то?
ПАТАШОН: Да нет! За все время, пока ты тут, разрешено дозу не более 25 рентген – всего лишь половина того, что за сутки можно…
ПАТ: …во время атомной войны… Мужики вон, что поехали, из дому пишут: водит их от радиации, как пьяных…
ПАТАШОН: А за день вообще только 2 рентгена можно, и не более… 25 разделить на два – сколько? 12!
ПАТ (упрямо, мрачно): 13.
ПАТАШОН (продолжает): Так что и за две недели можно дозу свою заработать, если повезет. И – домой…
ПАТ: Ага, дадут тебе дозу заработать! Вон уже и один рентген за день перестали писать…
ПАТАШОН (новоприбывшему Котко): Ты не боись! Начальство само трясется – их же за переоблучение подчиненных знаешь как жучат! Поэтому…
ПАТ: …дозы за работу занижают как могут…
КОТКО: А работа здесь… Какая?
ПАТ (мрачно): На АЭС на крыше реактора…
ПАТАШОН (с энтузиазмом): Да всякая – и на самой АЭС, и везде по зоне, и в лагере… (Оптимистично.) Тут знаешь сколько работы!
ПАТ: На веки вечные…
ПАТАШОН: Батальоны спецобработки, БСО в основном дезактивацией занимаются на АЭС и села моют. А батальон разведки – тот и разведкой, и на АЭС работает…
КОТКО (осторожно): А кормят как?
ПАТАШОН (убежденно): Не сравнить с обычной армией! Хорошо кормят.
ПАТ: Как на убой…
ПАТАШОН: Да не переживайте вы, мужики! Все нормально…
ПАТ: Эт точно! Все – как всегда… (Мрачно пророчит.) Вот увеличат еще максимально допустимую дозу до 50 рентген… А максимальную дозу за день срежут… И будет нам тут всем – полный каюк… ГОД.
ПАТАШОН (Пат его допек): Да не каркай ты здесь! Ну, может, за день допустимую дозу и уменьшат… (Новичкам.) У военных это «защита от радиации временем» называется…
ПАТ (мрачно): Ага. Защитят нас от радиации временем… Годом. Свинцовой крышкой…
ПАТАШОН: Да что ты мелешь?!
И он хватает Пата за грудки – сейчас биться будут!
От трассы сбегает вниз худощавый энергичный парень – ефрейтор Коля: подвижное вытянутое лицо, живой блеск в глазах – и с ходу расцепляет Пата и Паташона.
КОЛЯ: Опять про срок завелись? (Стоит между ними, крепко держа обоих под руки, и улыбается новичкам.) Девиз лесорубов знаете? «Врежем дуба раньше срока»! Кто здесь в в/ч № 45979?
КОТКО: А чё вы все без респираторов?
КОЛЯ: Да кто же их в лагере носит?
ПАТ: В них и спать здесь надо…
ПАТАШОН: За 35 километров от АЭС?!
ПАТ (мрачно смотрит в сторону): А-а, все равно, какая разница…
КОЛЯ: Ну не пугай ты людей! Так кто в в/ч 45979, спрашиваю?
РОТНЫЙ-КАПИТАН (он в наглаженной форме): Я.
СЕРГЕЙ: И я.
КОЛЯ (радостно): О! Наконец-то! (Капитану.) Командиром роты? (Тот кивает.) А вы, товарищ лейтенант, – командиром взвода? (Сергей тоже кивает.) Ур-р-ра! А то нас без командиров затерли – ни на АЭС, ни в разведку не пускают, в лагере уже несколько дней отираемся… Дозу не дают заработать!
КОТКО (осторожно): И я тоже… А что это за часть?
КОЛЯ (с гордостью): Батальон разведки…
КОТКО: Ну попал!
РОТНЫЙ: Я танкист! Как я разведкой командовать буду?
КОТКО: Ну, мне-то работа по специальности найдется…
КОЛЯ: А ты кто?
КОТКО: Военная специальность – повар… И гражданская тоже. (С гордостью.) Образование – кулинарный техникум!
РОТНЫЙ (в сторону, с отчаянием): И почему я не повар? Почему не поступал в этот техникум? А хотел же… И мама говорила.
Коля, Сергей, Котко и ротный переходят дорогу в лагерь. Оттуда из громкоговорителей несутся слова бодрой солдатской песни: «Не плачь девчонка, про-ойдут дожди – со-олдат вернется, ты только жди…»
От лагеря бегут и бегут через дорогу мужчины в хаки, восклицая: «Кто в в/ч номер …? Кто в в/ч № …?»
Следующее утро.
Сергей, в своей новой невыгоревшей, необношенной форме, сосредоточенно и немного неуверенно оглядывается вокруг – на полосу чистой степи, на длинные ряды палаток лагеря поодаль.
Перед ним стоит колонна грязно-зеленых БРДМов с большими белыми двузначными номерами на боках. Из нескольких машин Сергея зовут: «К нам, товарищ лейтенант!»
КОЛЯ (машет руками с БРДМа № 80): К нам, товарищ лейтенант! Это командирский броник!
СЕРГЕЙ (растерянно): Так у меня еще и респиратора нет!
КОЛЯ: Дадим! У меня в бронике запасной есть!
СЕРГЕЙ (с отвычки не очень уверенно влезает в броник № 80, бормоча под нос): «Три дня на адаптацию…» Знаток военкоматский…
Колонна выезжает на шоссе и поворачивает направо. На Чернобыль.
В бронике перед светлыми квадратиками передних окошек – Коля-водитель, ровесник Сергея, сухощавый, подвижный, и на командирском месте рядом – дозиметрист Петро, лет сорока пяти, небольшой, степенный. Сергей сел сзади, на скамейке вдоль борта, повернувшись лицом к темным очертаниям Коли и Петра на светлом фоне лобовых окошек.
Колонна подъезжает к контрольно-пропускному пункту. Здесь что-то достраивают.
КОЛЯ (притормаживает, на миг поворачивается к Сергею): КПП «Дитятки». Въезд в зону. Здесь всех останавливают, проверяют.
СЕРГЕЙ: Всю колонну?
КОЛЯ: Нет, военных вообще не останавливают. Ни туда, ни обратно. Так, притормаживаем…
ПЕТРО: Вам какой респиратор – армейский или «лепесток»? Выбирайте, товарищ лейтенант.
С ящичка под рацией он вытягивает два предмета: полиэтиленовый пухлый пакет и светло-коричневый квадратный бумажный конвертик. Из конверта Сергей достает что-то похожее на марлю с белыми завязками и какую-то плоскую конструкцию из пластика, похожую на большую матовую снежинку.
ПЕТРО (вернувшись, показывает): Эту «снежинку» в середину вставлять, чтобы ткань форму держала, потом стянуть веревочками (показывает) вот так – и можно надевать, завязывать… (Имитирует у себя на затылке.).
СЕРГЕЙ: Армейский как-то надежнее…
Достает из своей офицерской полевой сумки перочинный нож, разрезает квадратный запаянный полиэтиленовый пакет, распухший от массы темно-зеленого поролона. Вытягивает армейский респиратор, рассматривает, надевает на лицо – примеряет… М-да, на жаре в нем будет не очень…
Коля и Петро едут без респираторов. Сергей, глядя на них, тоже снимает свой и прячет обратно в полиэтилен и в карман.
Сквозь окошко броника виден въезд в населенный пункт: большие бетонные буквы составляют слово «ЧЕРНОБЫЛЬ».
А рядом, на бетонном заборе, кто-то метровыми буквами написал краской:
«PARADISE LOST. 1986».
КОЛЯ: Что это значит, не знаете? А то ездим, голову ломаем…
СЕРГЕЙ: «Потерянный рай»… Год перевести?
Броник едет околицей покинутого жителями городка Чернобыль.
Стоянка бронемашин разведки в Чернобыле находится на его другой, ближней к АЭС, окраине. Это прямоугольник выгоревшей травы, заезженной колесами. Дальше колосится поле несжатой, осыпающейся пшеницы, зарастающей сорняками.
Три шеренги разведчиков выстроились перед неровным рядом БРДМов.
Мужчины – от молодых парней до пожилых мужчин – в пилотках и кепи, в одежде Советской армии разных времен, родов войск и степени изношенности, кое-кто в фуфайках цвета хаки; нечищеные сапоги, на некоторых – черные ботинки с застежками. Одно слово – «партизаны»… Сергей стоит в первом ряду, за ним Петро, Коля сзади болтает с соседом.
Перед строем – два капитана: «старый» ротный командир заканчивает распоряжаться, рядом с ним стоит новый ротный, прибывший с Сергеем.
СТАРЫЙ РОТНЫЙ: Кому какой маршрут – понятно? По машинам! (Строй вмиг преображается в муравейник: экипажи пошли кто куда – каждый к своей машине.) А ну, живей! БЕГОМ – МАРШ!
Никто не побежал.
Броники – кто как, без спешки и порядка – выруливают из ряда, стоявшие задом разворачиваются, выезжают из стоянки на дорогу и поворачивают вправо – к АЭС. На разведку.
Перечеркнутое слово «Чернобыль» – дорожный знак, значение которого – «конец населенного пункта». Мимо него по трассе, в потоке другой крупной строительной и военной техники, по одному, по два проезжают броники.
В машине Коля и Петро надевают респираторы: Коля – белый респиратор-«лепесток», Петро – зеленый армейский. Сергей смотрит на них и тоже надевает свой зеленый поролоновый респиратор.
По трассе Чернобыль – Припять, по обеим сторонам которой – стены мертвого рыжего соснового леса, едет броник.
На повороте дороги напротив факела – бетонной многометровой эмблемы ЧАЭС – останавливается на обочине. Из люка вылезает Петро в зеленом наморднике-респираторе, на шее на ремне висит ящичек дозиметрического прибора в свекольно-красном чехле.
Спрыгивает, придерживая прибор, делает пару шагов в сторону… Замирает на месте с полминуты, держа на высоте пояса светлый дюралевый зонд на дюралевой же метровой трубке: меряет радиационный фон.
Сергей, по грудь высунувшись из люка, смотрит сверху.
ПЕТРО (кричит, не отрывая взгляда от шкалы): Фон – 12 рентген в час…
СЕРГЕЙ (бормочет в респиратор): Ничего себе…
ПЕТРО (опускает зонд почти до земли, снова нажимает кнопку «Измерение» на приборе, пристально смотрит на шкалу прибора): Земля… – 15 с половиной рентген в час… (Трусцой бежит к бронику.)
СЕРГЕЙ (подсчитывает): Миллион нормальных уровней радиации…
…Внутри броника, уже тронувшегося с места и резко набирающего скорость, мигает индикатор бортового рентгенометра. Сергей и Петро проскальзывают обратно мимо этого красного мигания. Хлопает люк, внутри становится темно.
КОЛЯ (Сергею): Здесь, на повороте, у факела, – наивысшие уровни на этом маршруте… Ты маршрут запоминай, главное. Это работа командира – вести по маршруту. Я что? Я только машиной управляю.
Петро коряво записывает цифры в согнутую пополам затасканную тетрадь в клеточку. К еще короткому столбцу из пар чисел добавляется новая: «12 р/ч / 15,5 р/ч».
СЕРГЕЙ: Давай, буду записывать.
ПЕТРО (передает тетрадь): Пишешь фон, а через косую черту – уровень на земле… Понятно?
КОЛЯ (показывает вперед, в правое окошко): Вон, смотри, над лесом – это АЭС… А вон то – 4-й энергоблок виднеется…
Над верхушками сосен видно высокую длинную белую индустриальную постройку – ее верхнюю часть; над ней виднеются коробки энергоблоков. Все словно целое, нормальное…
Броник заворачивает в зеленый сосновый лес.
Едет по широкой песчаной дороге на краю села, мимо домов, садов, палисадников… С другой стороны зеленеет мелкий молодой соснячок, он постепенно переходит в густой лес.
Людей нет. Квохчут куры. Жара.
ПЕТРО (залезает на броник после замера): 20 миллирентген в час. Земля – 27 миллирентген…
Под броником откуда-то возникает небольшая собачонка. Тявкает, смотрит вверх на людей. Экипаж высунулся из люков.
ПЕТРО: Нечего тебе дать, бедный…
СЕРГЕЙ (смотря на собачонку – по слогам, как ребенку): Не-ту… Не-ту ничего…
КОЛЯ (с досадой): Ничего с собой не взяли! Надо же такому! Обычно всегда возим с собой что-нибудь перегрызнуть – кто знает, куда и на сколько нас занесет…
Брошенная, одна во всем селе собака, задрав морду, смотрит на людей такими глазами…
КОЛЯ (неожиданно): Стой! Кажется, у нас там когда-то… (Исчезает в люке.)
Засохший бутерброд летит вниз – собака хряскает его на лету.
Смотрит вслед уезжающему бронику…
Идет обратно к своему дому.
Броник на трассе, не доезжая пару сотен метров до следующего села (въезд в которое перекрыт полосатым черно-белым шлагбаумом), притормаживает. Останавливается, сдает задом на асфальтированный съезд к зеленому сосновому лесу, глушит мотор. Петро вылезает, за ним спрыгивает Коля, снимая респиратор; потом Сергей.
ПЕТРО (в респираторе, меряет): 29 миллирентген в час… Земля – 32. (Закрывает чехол прибора, снимает его с себя, ставит на броню.)
КОЛЯ: Конец маршрута. Перекур. (Достает сигареты.)
Сергей записывает последнюю пару цифр – «29/32» и прячет тетрадь. Работа окончена.
С облегчением снимает свой респиратор, убирает его в пакет из толстого полиэтилена, прячет в карман. Вытирает тыльной стороной ладони вспотевшее под респиратором лицо.
Все заходят за броник, расстегивая штаны.
Струится горячий воздух над разогретой зеленой броней. Льется жидкость.
ГОЛОС СЕРГЕЯ: А чо мы прячемся? Все равно никого нет.
Вокруг совершенно безлюдная дорога и местность.
ГОЛОС ПЕТРА: Воспитание… Условный рефлекс.
ГОЛОС КОЛИ: О, наконец-то могу считать себя ОЧЕНЬ воспитанным человеком! А ты кадровый офицер?
Выходят из-за машины.
СЕРГЕЙ: Нет. Из запаса. Тоже партизан.
КОЛЯ: А чо ж у тебя сумка офицерская? Она здесь только у кадровых есть…
СЕРГЕЙ: С прошлых военных сборов стянул. Как благодарность от командования… Привык к ней. Очень удобная оказалась…
ПЕТРО: Жаль будет выбрасывать после Чернобыля…
КОЛЯ: А по специальности ты?..
СЕРГЕЙ: Химик… А ты?
КОЛЯ: Шофер.
СЕРГЕЙ: А дома?
КОЛЯ: Шофер, он и в Африке шофер… Машины только разные… Я «Урал» дома вожу с будкой: бригада ездит по трассе газопровода, следим, ремонтируем… По всей Сумской области. Я в Ахтырке живу. А ты откуда?
СЕРГЕЙ: Из Харькова.
КОЛЯ: У нас в бригаде много офицеров-харьковчан… И с Днепра тоже. А в основном народ из Сумской, Черкасской, Черниговской областей.
ПЕТРО: Из Полтавской…
КОЛЯ: Да со всей Украины. Это в нашей бригаде, 25-й. А чуть ближе нас по трассе до зоны – 26-я, там москвичи. А в других направлениях от зоны – мы ездили, видели, – там другие военные округа: прибалты, молдаване… Весь Советский Союз, короче.
ПЕТРО: А я из Черниговской, Коропский район. Село Попарница. Землемер. (Хмыкает.) И тут «землю» меряю… А также «фон». (Сергею.) Вот ты химик… Ты в радиации сечешь?
СЕРГЕЙ: Учили.
ПЕТРО: Ну а эти 29 миллирентген в час здесь – это как? Мало? Много?
СЕРГЕЙ (пожимает плечами): С чем сравнивать… Много… (Прищурившись, высчитывает.) В 2000 раз больше нормального природного уровня радиации…
ПЕТРО: Ого!
СЕРГЕЙ (еще раз пожимает плечами): И мало, чтобы лучевую болезнь получить. Острая лучевая болезнь – это СОТНИ набранных рентген, начиная где-то от 200… Ну, от 100 – легкая форма… А 400–600 рентген – это уж точно… А нам здесь сейчас, чтобы всего лишь один рентген набрать на этих 30 миллирентгенах в час, надо 33 часа проторчать…
КОЛЯ: Да, замечательное здесь место, что и говорить… Но все равно мы так долго торчать здесь не будем, ладно? (Отбрасывает окурок, надевает респиратор и выдирается на броник, за ним – Сергей.)
ПЕТРО (в спину залезающему Сергею): А вот в еде эта радиация – ну, все эти… радионуклиды… Их кипячение убивает? Ну, как обычную заразу – при варке, жарке?
СЕРГЕЙ (уже в бронике): Нет… Зараза, инфекция – это живое, оно от высокой температуры погибает. (БРДМ трогается.) А радиация – это свойство самого вещества, неживого, – его атомов… Их ядер – центров атомов, если уж быть совсем точным… И вся эта кулинарная жарка-варка их никак не затрагивает. И если пыль или вода с радиацией попали на продукты, готовить из них нельзя, есть их нельзя. Воду загрязненную пить нельзя… Поэтому колодцы и закрывают пленкой – защищают воду в них от радиоактивной пыли. И респиратор потому же носят: чтобы пыль в легкие – и в рот тоже, а оттуда в желудок – не попадала… Чтобы организм изнутри не облучался. Облучение внутреннее, изнутри – оно коварнее. Вот здесь, в разведке, мы проскочили высокий уровень радиации, какую-то дозу получили – и все, больше уже не получим. А вот то, что ты внутрь хапанул, – оно уже с тобой остается, внутри тебя все время облучает… Причем ни кожей, ни одеждой – ничем от облучения изнутри собственного тела ты уже не защищен…
По пустынной трассе броник въезжает в зеленый лес.
КОЛЯ (Сергею): Ты бы здесь уже надел респиратор…
ПЕТРО: И что, вот то, что мы наглотаемся, – ВСЮ ЖИЗНЬ будет нас облучать?!
КОЛЯ (лукаво блеснув глазами): Существенно ее сокращая…
СЕРГЕЙ: Нет, только некоторое время – пока организм не выведет или само не распадется… Но зачем еще и это, изнутри, если от него можно легко защититься?
Броник едет среди зеленого леса, потом рыжего… Проезжает поворот у факела… Как почти все новички в этом необычном месте, Сергей борется со своей неуверенностью, демонстрируя себе и другим свое – пока только теоретическое – «знакомство с вопросом».
СЕРГЕЙ: Дети – те уязвимее взрослых: они быстро растут, у них клетки делятся чаще, чем у взрослых… А плод, тем более зародыш – еще уязвимее: у него деление клеток еще интенсивнее… И потом, одна ошибка при разделении может привести к куда более тяжелым последствиям… Чем ближе к моменту зачатия – тем опаснее. Хорошо, что все живое сделано «с запасом», может само себя защитить.
ПЕТРО: Иначе, наверно, никакой бы жизни не было…
Мертвый рыжий лес закончился. В зеленом сосняке на развилке трасс броник вливается в поток транспорта, который едет от АЭС прочь – в направлении городка Чернобыль, на выезд из зоны.
Через лобовые окошки броника экипаж молча наблюдает, как навстречу мощно катит плотный поток транспорта – к АЭС.
Коля курит, и дымок тянется в открытый люк наверху. Все уже без респираторов.
ПЕТРО: Слава богу, мы взрослые… (Сергею.) А у тебя дети есть?
СЕРГЕЙ: Не-а.
ПЕТРО: У меня двое. Сын в седьмом классе. А дочке пять годков… Буквы почти все уже знает… Я ей письма пишу (улыбается) печатными буквами. Пусть читать учится. По письмам папы с Чернобыля…
КОЛЯ (не поворачивая головы от трассы): У меня тоже двое спиногрызов: год и три… Малы́е, а фрукты уже те… В папочку…
За окошком – тротуары городка Чернобыль, засыпанные грушами, яблоками, абрикосами – сплошным ковром никому теперь не нужных плодов земли…
ПЕТРО: И откуда эта беда взялась на нашу голову?
Центральная улица Чернобыля – влажная, вымытая, трава на газонах вычесана струями машин-поливалок. Толпа напоминает кадры из фантастического фильма: белые костюмы и чепцы «науки», защитные робы военных, разноцветные спецовки: Минэнерго, Минмонтажспецстрой, Мингео… Одни мужчины. Почти все без респираторов.
И вдруг – нормально одетый мужчина! – простое загорелое лицо, клетчатая рубашка, пиджачок – невероятный пришелец из другого мира… Растерянно оглядывается в этой буднично-фантастической чернобыльской толпе…
КОЛЯ: Инопланетянин!
ПЕТРО (сочувственно): Местный… бывший…
Проходят – в неуклюжих строительных спецовках – две женщины.
СЕРГЕЙ: Да… Красивые женщины нам в Чернобыле не грозят…
ПЕТРО: Говорят, что и после…
КОЛЯ: Ну, это мы еще посмотрим… Если такая, что не на что смотреть, – то я тогда и до Чернобыля пару раз был тяжело облучен…
СЕРГЕЙ (задумчиво трогает волосы, усы): А где тут можно ликвидировать эти пылесборники? В Чернобыле красоваться явно ни перед кем…
Карие очи, каштановые брови вразлет. Сильные тугие руки. Уверенная осанка… Одно слово – красавица.
В белом спецкостюмчике – брючки и курточка смотрятся на ней чрезвычайно элегантно – стоит девушка напротив большого зеркала в парикмахерской городка Чернобыль. Лица ее почти не видно: белая шапочка на голове, белая марлевая повязка.
В парикмахерском кресле – Сергей, он повязан белой простыней под подбородок.
Девушка уверенно поднимает машинку к его голове… Проводит аккуратный ровный широкий «меридиан» – от лба до затылка… Стрижет под ноль: проходами жужжащей машинки снимает полосу слева, полосу справа… Слева – справа… Волосы остаются лишь по бокам, и Сергей становится похожим на лысого пожилого мужчину.
Стрижет девушка умело… Между белой шапочкой и повязкой – только глаза и брови…
Сергей неотрывно смотрит… Отводит глаза, когда она смотрит на него в зеркало, оглядывая работу.
Во всех движениях девушки и прикосновениях ее рук – столько женской теплоты и материнской жалости… Вот еще один парень прибыл сюда – на радиацию, на ликвидацию… Руки уверенно, четко поворачивают голову… Жужжит машинка, падают густые русые волосы на пол… Скользят теплые руки… Бездонные озера глаз под бровями вразлет… Девушка, остановившись, смотрит в зеркало, придирчиво рассматривает результат. Ноль внимания на примагниченный к ней взгляд Сергея.
ДЕВУШКА: Теперь – усы. Пожалуйста…
Чуть отклонив назад голову Сергея, ликвидирует его усы.
Безволосое лицо Сергея выглядит еще моложе, почти по-детски – незагорелый белый округлый череп…
Сергей поднимается. Целый день он сегодня видел грубые угловатые многотонные бронемашины, массы людей в измятом хаки, грязно-зеленый дозиметрический прибор, взлетающую стрелку… И ничего красивого…
СЕРГЕЙ: Спасибо… (Мнется.) А можно вас попросить… снять респиратор? Если можно…
ДЕВУШКА: Это марлевая повязка.
СЕРГЕЙ: Я знаю, я пошутил… И это защитное сооружение на голове?.. (Неуклюже шутит.) Здесь уровень позволяет… Заверяю как радиационная разведка.
ДЕВУШКА: Больше ничего?
Сергей, залившись румянцем, пожимает плечами, отрицательно трясет лысой головой… Как мальчишка, вконец растерявшийся в этом Чернобыле…
ДЕВУШКА (горько хмыкнув своим мыслям): А не пожалеете?
СЕРГЕЙ (встрепенувшись, удивленно смотрит на нее): Почему? Нет, конечно…
Девушка резко стряхивает белую шапочку с головы…
Короткие, как после тифа, волосы.
…И срывает марлевую повязку…
Безобразное красное пятно на лице.
Это Оксана.
СЕРГЕЙ (чуть растерянно): С-спасибо… (Пытаясь скрыть растерянность.) А вы откуда?..
ОКСАНА (с вызовом): Ниоткуда. Я местная.
СЕРГЕЙ: Но всех же выселили…
ОКСАНА: Я вернулась. Домо… (И, вдруг что-то вспомнив, смолкает.)
Безволосый Сергей, в робе защитного цвета, и Оксана, в белом костюмчике, с ореолом коротеньких каштановых волос, стоят посреди парикмахерской, на фоне открытых дверей на улицу, откуда льется свет… Везде люди, ждущие своей очереди, кто-то говорит по телефону, стоя у тумбочки: «Да… Да… Да нет… Хорошо… Ну сколько раз можно говорить? Нет…» Заходит с улицы Коля, ему надоело ждать.
Сергей и Оксана стоят и смотрят друг на друга, за ними поодаль у дверей – Коля, с округлыми от удивления глазами…
…Стриженный наголо молодой человек выглядит сейчас как подросток – и остриженная молодая женщина, тоже напоминающая девочку-подростка…
Сергей оглядывается вокруг: Коля, люди кругом… Сказать ей?.. Что?
Миг прошел.
ОКСАНА (отворачивается к своему креслу): Вам – туда. (Пренебрежительно машет рукой к выходу.)
Там, за столиком, сидит кассирша Юля.
Она, мягко говоря, далеко не красавица.
Вечереет. От технических парков – огороженных колючей проволокой прямоугольников, внутри которых стоят «транспортные средства» воинских частей, – Сергей, Коля, Петро и другие разведчики входят в палаточный лагерь 25-й бригады. С репродукторов на столбах льется: «Через две зимы, через две весны – а-атслужу два года и вернусь…» Навстречу – подполковник.
ПОДПОЛКОВНИК (обращаясь к Сергею): Славик…
СЕРГЕЙ (удивленно): Меня не Славик зовут…
ПОДПОЛКОВНИК: Я сказал «солдат». Солдат, как здесь в штаб бригады пройти?
СЕРГЕЙ: Не знаю.
КОЛЯ (живо): Вы не в ту сторону лагеря идете – это (указывает на ряд больших палаток) штабы батальонов… Во-он, товарищ подполковник (указывает в противоположную сторону), видите, за рядами палаток, дальше, видите – за генеральской линейкой, под лесом – три палатки? Это штаб бригады.
В палатке офицеров роты разведки.
СЕРГЕЙ: Старшина, мне надо звездочки на погоны… Я просил вчера…
СТАРШИНА (обалдевший от забот, вспоминает): Ага, да…
Лезет в карман, добывает и протягивает на ладони…
НОВИЧКИ (вразнобой): Как будто… Как ты угадал?.. Да наверное ж… Угу… Ну а как здесь?
ПАТ (мрачно): Хуже не бывает.
ПАТАШОН (на бегу, широко улыбаясь): Что, мужики? В 25-ю бригаду? Да ничё тут! Нормально!..
ПАТ (сосредоточенно): Труба дело, мужики…
Через трассу бежит еще один местный лейтенант.
ЛЕЙТЕНАНТ (прямо с трассы, сверху): Кто в в/ч номер 38652?
ЛЕЙТЕНАНТ-НОВИЧОК: Я…
ЛЕЙТЕНАНТ: Ур-р-р-p-pa! (Подпрыгивает прямо на дороге; машина тормозит, объезжая его; он, не обращая на нее никакого внимания, ссыпается вниз.) Ура! Замена! Моя замена пришла! (Обнимает за плечи и забирает новичка, подхватывает его вещевой мешок и ведет через дорогу в лагерь так, словно новичок-замена – это такая невероятная драгоценность, что ее могут и украсть.)
За этим наблюдают: Сергей – с удивлением, худой Пат – с завистью, толстяк Паташон – с нескрываемой радостью за местного лейтенанта.
КОТКО-НОВИЧОК (осторожно): А сколько вы здесь служите?..
ПАТАШОН: У нас в бригаде недолго служат: месяц-полтора – и домой…
ПАТ: До шести месяцев, братва! Приказ министра обороны…
ПАТАШОН: Какие шесть месяцев? Кто у нас шесть месяцев служил?
ПАТ: Просто от взрыва еще и трех не прошло… Вот увидишь…
ПАТАШОН (не слушая, продолжает): У нас все по дозе домой идут… Набрал за 20 рентген – 22–23 обычно – и все, отпускают…
ПАТ: И все! Сажают тебя на фон, и в лагере здесь (кивает за спину себе) батрачишь… Днями и ночами!
ПАТАШОН: А офицеры – те после 17 рентген рапорт на замену пишут…
ПАТ: И потом месяцы этой замены ждут. (Оглядывается с тоской вслед ушедшему лейтенанту и его замене.)
КОТКО: А как тут… Ну, радиация? Чувствуется как-то?
ПАТАШОН: Да нет! За все время, пока ты тут, разрешено дозу не более 25 рентген – всего лишь половина того, что за сутки можно…
ПАТ: …во время атомной войны… Мужики вон, что поехали, из дому пишут: водит их от радиации, как пьяных…
ПАТАШОН: А за день вообще только 2 рентгена можно, и не более… 25 разделить на два – сколько? 12!
ПАТ (упрямо, мрачно): 13.
ПАТАШОН (продолжает): Так что и за две недели можно дозу свою заработать, если повезет. И – домой…
ПАТ: Ага, дадут тебе дозу заработать! Вон уже и один рентген за день перестали писать…
ПАТАШОН (новоприбывшему Котко): Ты не боись! Начальство само трясется – их же за переоблучение подчиненных знаешь как жучат! Поэтому…
ПАТ: …дозы за работу занижают как могут…
КОТКО: А работа здесь… Какая?
ПАТ (мрачно): На АЭС на крыше реактора…
ПАТАШОН (с энтузиазмом): Да всякая – и на самой АЭС, и везде по зоне, и в лагере… (Оптимистично.) Тут знаешь сколько работы!
ПАТ: На веки вечные…
ПАТАШОН: Батальоны спецобработки, БСО в основном дезактивацией занимаются на АЭС и села моют. А батальон разведки – тот и разведкой, и на АЭС работает…
КОТКО (осторожно): А кормят как?
ПАТАШОН (убежденно): Не сравнить с обычной армией! Хорошо кормят.
ПАТ: Как на убой…
ПАТАШОН: Да не переживайте вы, мужики! Все нормально…
ПАТ: Эт точно! Все – как всегда… (Мрачно пророчит.) Вот увеличат еще максимально допустимую дозу до 50 рентген… А максимальную дозу за день срежут… И будет нам тут всем – полный каюк… ГОД.
ПАТАШОН (Пат его допек): Да не каркай ты здесь! Ну, может, за день допустимую дозу и уменьшат… (Новичкам.) У военных это «защита от радиации временем» называется…
ПАТ (мрачно): Ага. Защитят нас от радиации временем… Годом. Свинцовой крышкой…
ПАТАШОН: Да что ты мелешь?!
И он хватает Пата за грудки – сейчас биться будут!
От трассы сбегает вниз худощавый энергичный парень – ефрейтор Коля: подвижное вытянутое лицо, живой блеск в глазах – и с ходу расцепляет Пата и Паташона.
КОЛЯ: Опять про срок завелись? (Стоит между ними, крепко держа обоих под руки, и улыбается новичкам.) Девиз лесорубов знаете? «Врежем дуба раньше срока»! Кто здесь в в/ч № 45979?
КОТКО: А чё вы все без респираторов?
КОЛЯ: Да кто же их в лагере носит?
ПАТ: В них и спать здесь надо…
ПАТАШОН: За 35 километров от АЭС?!
ПАТ (мрачно смотрит в сторону): А-а, все равно, какая разница…
КОЛЯ: Ну не пугай ты людей! Так кто в в/ч 45979, спрашиваю?
РОТНЫЙ-КАПИТАН (он в наглаженной форме): Я.
СЕРГЕЙ: И я.
КОЛЯ (радостно): О! Наконец-то! (Капитану.) Командиром роты? (Тот кивает.) А вы, товарищ лейтенант, – командиром взвода? (Сергей тоже кивает.) Ур-р-ра! А то нас без командиров затерли – ни на АЭС, ни в разведку не пускают, в лагере уже несколько дней отираемся… Дозу не дают заработать!
КОТКО (осторожно): И я тоже… А что это за часть?
КОЛЯ (с гордостью): Батальон разведки…
КОТКО: Ну попал!
РОТНЫЙ: Я танкист! Как я разведкой командовать буду?
КОТКО: Ну, мне-то работа по специальности найдется…
КОЛЯ: А ты кто?
КОТКО: Военная специальность – повар… И гражданская тоже. (С гордостью.) Образование – кулинарный техникум!
РОТНЫЙ (в сторону, с отчаянием): И почему я не повар? Почему не поступал в этот техникум? А хотел же… И мама говорила.
Коля, Сергей, Котко и ротный переходят дорогу в лагерь. Оттуда из громкоговорителей несутся слова бодрой солдатской песни: «Не плачь девчонка, про-ойдут дожди – со-олдат вернется, ты только жди…»
От лагеря бегут и бегут через дорогу мужчины в хаки, восклицая: «Кто в в/ч номер …? Кто в в/ч № …?»
Следующее утро.
Сергей, в своей новой невыгоревшей, необношенной форме, сосредоточенно и немного неуверенно оглядывается вокруг – на полосу чистой степи, на длинные ряды палаток лагеря поодаль.
Перед ним стоит колонна грязно-зеленых БРДМов с большими белыми двузначными номерами на боках. Из нескольких машин Сергея зовут: «К нам, товарищ лейтенант!»
КОЛЯ (машет руками с БРДМа № 80): К нам, товарищ лейтенант! Это командирский броник!
СЕРГЕЙ (растерянно): Так у меня еще и респиратора нет!
КОЛЯ: Дадим! У меня в бронике запасной есть!
СЕРГЕЙ (с отвычки не очень уверенно влезает в броник № 80, бормоча под нос): «Три дня на адаптацию…» Знаток военкоматский…
Колонна выезжает на шоссе и поворачивает направо. На Чернобыль.
В бронике перед светлыми квадратиками передних окошек – Коля-водитель, ровесник Сергея, сухощавый, подвижный, и на командирском месте рядом – дозиметрист Петро, лет сорока пяти, небольшой, степенный. Сергей сел сзади, на скамейке вдоль борта, повернувшись лицом к темным очертаниям Коли и Петра на светлом фоне лобовых окошек.
Колонна подъезжает к контрольно-пропускному пункту. Здесь что-то достраивают.
КОЛЯ (притормаживает, на миг поворачивается к Сергею): КПП «Дитятки». Въезд в зону. Здесь всех останавливают, проверяют.
СЕРГЕЙ: Всю колонну?
КОЛЯ: Нет, военных вообще не останавливают. Ни туда, ни обратно. Так, притормаживаем…
ПЕТРО: Вам какой респиратор – армейский или «лепесток»? Выбирайте, товарищ лейтенант.
С ящичка под рацией он вытягивает два предмета: полиэтиленовый пухлый пакет и светло-коричневый квадратный бумажный конвертик. Из конверта Сергей достает что-то похожее на марлю с белыми завязками и какую-то плоскую конструкцию из пластика, похожую на большую матовую снежинку.
ПЕТРО (вернувшись, показывает): Эту «снежинку» в середину вставлять, чтобы ткань форму держала, потом стянуть веревочками (показывает) вот так – и можно надевать, завязывать… (Имитирует у себя на затылке.).
СЕРГЕЙ: Армейский как-то надежнее…
Достает из своей офицерской полевой сумки перочинный нож, разрезает квадратный запаянный полиэтиленовый пакет, распухший от массы темно-зеленого поролона. Вытягивает армейский респиратор, рассматривает, надевает на лицо – примеряет… М-да, на жаре в нем будет не очень…
Коля и Петро едут без респираторов. Сергей, глядя на них, тоже снимает свой и прячет обратно в полиэтилен и в карман.
Сквозь окошко броника виден въезд в населенный пункт: большие бетонные буквы составляют слово «ЧЕРНОБЫЛЬ».
А рядом, на бетонном заборе, кто-то метровыми буквами написал краской:
«PARADISE LOST. 1986».
КОЛЯ: Что это значит, не знаете? А то ездим, голову ломаем…
СЕРГЕЙ: «Потерянный рай»… Год перевести?
Броник едет околицей покинутого жителями городка Чернобыль.
Стоянка бронемашин разведки в Чернобыле находится на его другой, ближней к АЭС, окраине. Это прямоугольник выгоревшей травы, заезженной колесами. Дальше колосится поле несжатой, осыпающейся пшеницы, зарастающей сорняками.
Три шеренги разведчиков выстроились перед неровным рядом БРДМов.
Мужчины – от молодых парней до пожилых мужчин – в пилотках и кепи, в одежде Советской армии разных времен, родов войск и степени изношенности, кое-кто в фуфайках цвета хаки; нечищеные сапоги, на некоторых – черные ботинки с застежками. Одно слово – «партизаны»… Сергей стоит в первом ряду, за ним Петро, Коля сзади болтает с соседом.
Перед строем – два капитана: «старый» ротный командир заканчивает распоряжаться, рядом с ним стоит новый ротный, прибывший с Сергеем.
СТАРЫЙ РОТНЫЙ: Кому какой маршрут – понятно? По машинам! (Строй вмиг преображается в муравейник: экипажи пошли кто куда – каждый к своей машине.) А ну, живей! БЕГОМ – МАРШ!
Никто не побежал.
Броники – кто как, без спешки и порядка – выруливают из ряда, стоявшие задом разворачиваются, выезжают из стоянки на дорогу и поворачивают вправо – к АЭС. На разведку.
Перечеркнутое слово «Чернобыль» – дорожный знак, значение которого – «конец населенного пункта». Мимо него по трассе, в потоке другой крупной строительной и военной техники, по одному, по два проезжают броники.
В машине Коля и Петро надевают респираторы: Коля – белый респиратор-«лепесток», Петро – зеленый армейский. Сергей смотрит на них и тоже надевает свой зеленый поролоновый респиратор.
По трассе Чернобыль – Припять, по обеим сторонам которой – стены мертвого рыжего соснового леса, едет броник.
На повороте дороги напротив факела – бетонной многометровой эмблемы ЧАЭС – останавливается на обочине. Из люка вылезает Петро в зеленом наморднике-респираторе, на шее на ремне висит ящичек дозиметрического прибора в свекольно-красном чехле.
Спрыгивает, придерживая прибор, делает пару шагов в сторону… Замирает на месте с полминуты, держа на высоте пояса светлый дюралевый зонд на дюралевой же метровой трубке: меряет радиационный фон.
Сергей, по грудь высунувшись из люка, смотрит сверху.
ПЕТРО (кричит, не отрывая взгляда от шкалы): Фон – 12 рентген в час…
СЕРГЕЙ (бормочет в респиратор): Ничего себе…
ПЕТРО (опускает зонд почти до земли, снова нажимает кнопку «Измерение» на приборе, пристально смотрит на шкалу прибора): Земля… – 15 с половиной рентген в час… (Трусцой бежит к бронику.)
СЕРГЕЙ (подсчитывает): Миллион нормальных уровней радиации…
…Внутри броника, уже тронувшегося с места и резко набирающего скорость, мигает индикатор бортового рентгенометра. Сергей и Петро проскальзывают обратно мимо этого красного мигания. Хлопает люк, внутри становится темно.
КОЛЯ (Сергею): Здесь, на повороте, у факела, – наивысшие уровни на этом маршруте… Ты маршрут запоминай, главное. Это работа командира – вести по маршруту. Я что? Я только машиной управляю.
Петро коряво записывает цифры в согнутую пополам затасканную тетрадь в клеточку. К еще короткому столбцу из пар чисел добавляется новая: «12 р/ч / 15,5 р/ч».
СЕРГЕЙ: Давай, буду записывать.
ПЕТРО (передает тетрадь): Пишешь фон, а через косую черту – уровень на земле… Понятно?
КОЛЯ (показывает вперед, в правое окошко): Вон, смотри, над лесом – это АЭС… А вон то – 4-й энергоблок виднеется…
Над верхушками сосен видно высокую длинную белую индустриальную постройку – ее верхнюю часть; над ней виднеются коробки энергоблоков. Все словно целое, нормальное…
Броник заворачивает в зеленый сосновый лес.
Едет по широкой песчаной дороге на краю села, мимо домов, садов, палисадников… С другой стороны зеленеет мелкий молодой соснячок, он постепенно переходит в густой лес.
Людей нет. Квохчут куры. Жара.
ПЕТРО (залезает на броник после замера): 20 миллирентген в час. Земля – 27 миллирентген…
Под броником откуда-то возникает небольшая собачонка. Тявкает, смотрит вверх на людей. Экипаж высунулся из люков.
ПЕТРО: Нечего тебе дать, бедный…
СЕРГЕЙ (смотря на собачонку – по слогам, как ребенку): Не-ту… Не-ту ничего…
КОЛЯ (с досадой): Ничего с собой не взяли! Надо же такому! Обычно всегда возим с собой что-нибудь перегрызнуть – кто знает, куда и на сколько нас занесет…
Брошенная, одна во всем селе собака, задрав морду, смотрит на людей такими глазами…
КОЛЯ (неожиданно): Стой! Кажется, у нас там когда-то… (Исчезает в люке.)
Засохший бутерброд летит вниз – собака хряскает его на лету.
Смотрит вслед уезжающему бронику…
Идет обратно к своему дому.
Броник на трассе, не доезжая пару сотен метров до следующего села (въезд в которое перекрыт полосатым черно-белым шлагбаумом), притормаживает. Останавливается, сдает задом на асфальтированный съезд к зеленому сосновому лесу, глушит мотор. Петро вылезает, за ним спрыгивает Коля, снимая респиратор; потом Сергей.
ПЕТРО (в респираторе, меряет): 29 миллирентген в час… Земля – 32. (Закрывает чехол прибора, снимает его с себя, ставит на броню.)
КОЛЯ: Конец маршрута. Перекур. (Достает сигареты.)
Сергей записывает последнюю пару цифр – «29/32» и прячет тетрадь. Работа окончена.
С облегчением снимает свой респиратор, убирает его в пакет из толстого полиэтилена, прячет в карман. Вытирает тыльной стороной ладони вспотевшее под респиратором лицо.
Все заходят за броник, расстегивая штаны.
Струится горячий воздух над разогретой зеленой броней. Льется жидкость.
ГОЛОС СЕРГЕЯ: А чо мы прячемся? Все равно никого нет.
Вокруг совершенно безлюдная дорога и местность.
ГОЛОС ПЕТРА: Воспитание… Условный рефлекс.
ГОЛОС КОЛИ: О, наконец-то могу считать себя ОЧЕНЬ воспитанным человеком! А ты кадровый офицер?
Выходят из-за машины.
СЕРГЕЙ: Нет. Из запаса. Тоже партизан.
КОЛЯ: А чо ж у тебя сумка офицерская? Она здесь только у кадровых есть…
СЕРГЕЙ: С прошлых военных сборов стянул. Как благодарность от командования… Привык к ней. Очень удобная оказалась…
ПЕТРО: Жаль будет выбрасывать после Чернобыля…
КОЛЯ: А по специальности ты?..
СЕРГЕЙ: Химик… А ты?
КОЛЯ: Шофер.
СЕРГЕЙ: А дома?
КОЛЯ: Шофер, он и в Африке шофер… Машины только разные… Я «Урал» дома вожу с будкой: бригада ездит по трассе газопровода, следим, ремонтируем… По всей Сумской области. Я в Ахтырке живу. А ты откуда?
СЕРГЕЙ: Из Харькова.
КОЛЯ: У нас в бригаде много офицеров-харьковчан… И с Днепра тоже. А в основном народ из Сумской, Черкасской, Черниговской областей.
ПЕТРО: Из Полтавской…
КОЛЯ: Да со всей Украины. Это в нашей бригаде, 25-й. А чуть ближе нас по трассе до зоны – 26-я, там москвичи. А в других направлениях от зоны – мы ездили, видели, – там другие военные округа: прибалты, молдаване… Весь Советский Союз, короче.
ПЕТРО: А я из Черниговской, Коропский район. Село Попарница. Землемер. (Хмыкает.) И тут «землю» меряю… А также «фон». (Сергею.) Вот ты химик… Ты в радиации сечешь?
СЕРГЕЙ: Учили.
ПЕТРО: Ну а эти 29 миллирентген в час здесь – это как? Мало? Много?
СЕРГЕЙ (пожимает плечами): С чем сравнивать… Много… (Прищурившись, высчитывает.) В 2000 раз больше нормального природного уровня радиации…
ПЕТРО: Ого!
СЕРГЕЙ (еще раз пожимает плечами): И мало, чтобы лучевую болезнь получить. Острая лучевая болезнь – это СОТНИ набранных рентген, начиная где-то от 200… Ну, от 100 – легкая форма… А 400–600 рентген – это уж точно… А нам здесь сейчас, чтобы всего лишь один рентген набрать на этих 30 миллирентгенах в час, надо 33 часа проторчать…
КОЛЯ: Да, замечательное здесь место, что и говорить… Но все равно мы так долго торчать здесь не будем, ладно? (Отбрасывает окурок, надевает респиратор и выдирается на броник, за ним – Сергей.)
ПЕТРО (в спину залезающему Сергею): А вот в еде эта радиация – ну, все эти… радионуклиды… Их кипячение убивает? Ну, как обычную заразу – при варке, жарке?
СЕРГЕЙ (уже в бронике): Нет… Зараза, инфекция – это живое, оно от высокой температуры погибает. (БРДМ трогается.) А радиация – это свойство самого вещества, неживого, – его атомов… Их ядер – центров атомов, если уж быть совсем точным… И вся эта кулинарная жарка-варка их никак не затрагивает. И если пыль или вода с радиацией попали на продукты, готовить из них нельзя, есть их нельзя. Воду загрязненную пить нельзя… Поэтому колодцы и закрывают пленкой – защищают воду в них от радиоактивной пыли. И респиратор потому же носят: чтобы пыль в легкие – и в рот тоже, а оттуда в желудок – не попадала… Чтобы организм изнутри не облучался. Облучение внутреннее, изнутри – оно коварнее. Вот здесь, в разведке, мы проскочили высокий уровень радиации, какую-то дозу получили – и все, больше уже не получим. А вот то, что ты внутрь хапанул, – оно уже с тобой остается, внутри тебя все время облучает… Причем ни кожей, ни одеждой – ничем от облучения изнутри собственного тела ты уже не защищен…
По пустынной трассе броник въезжает в зеленый лес.
КОЛЯ (Сергею): Ты бы здесь уже надел респиратор…
ПЕТРО: И что, вот то, что мы наглотаемся, – ВСЮ ЖИЗНЬ будет нас облучать?!
КОЛЯ (лукаво блеснув глазами): Существенно ее сокращая…
СЕРГЕЙ: Нет, только некоторое время – пока организм не выведет или само не распадется… Но зачем еще и это, изнутри, если от него можно легко защититься?
Броник едет среди зеленого леса, потом рыжего… Проезжает поворот у факела… Как почти все новички в этом необычном месте, Сергей борется со своей неуверенностью, демонстрируя себе и другим свое – пока только теоретическое – «знакомство с вопросом».
СЕРГЕЙ: Дети – те уязвимее взрослых: они быстро растут, у них клетки делятся чаще, чем у взрослых… А плод, тем более зародыш – еще уязвимее: у него деление клеток еще интенсивнее… И потом, одна ошибка при разделении может привести к куда более тяжелым последствиям… Чем ближе к моменту зачатия – тем опаснее. Хорошо, что все живое сделано «с запасом», может само себя защитить.
ПЕТРО: Иначе, наверно, никакой бы жизни не было…
Мертвый рыжий лес закончился. В зеленом сосняке на развилке трасс броник вливается в поток транспорта, который едет от АЭС прочь – в направлении городка Чернобыль, на выезд из зоны.
Через лобовые окошки броника экипаж молча наблюдает, как навстречу мощно катит плотный поток транспорта – к АЭС.
Коля курит, и дымок тянется в открытый люк наверху. Все уже без респираторов.
ПЕТРО: Слава богу, мы взрослые… (Сергею.) А у тебя дети есть?
СЕРГЕЙ: Не-а.
ПЕТРО: У меня двое. Сын в седьмом классе. А дочке пять годков… Буквы почти все уже знает… Я ей письма пишу (улыбается) печатными буквами. Пусть читать учится. По письмам папы с Чернобыля…
КОЛЯ (не поворачивая головы от трассы): У меня тоже двое спиногрызов: год и три… Малы́е, а фрукты уже те… В папочку…
За окошком – тротуары городка Чернобыль, засыпанные грушами, яблоками, абрикосами – сплошным ковром никому теперь не нужных плодов земли…
ПЕТРО: И откуда эта беда взялась на нашу голову?
Центральная улица Чернобыля – влажная, вымытая, трава на газонах вычесана струями машин-поливалок. Толпа напоминает кадры из фантастического фильма: белые костюмы и чепцы «науки», защитные робы военных, разноцветные спецовки: Минэнерго, Минмонтажспецстрой, Мингео… Одни мужчины. Почти все без респираторов.
И вдруг – нормально одетый мужчина! – простое загорелое лицо, клетчатая рубашка, пиджачок – невероятный пришелец из другого мира… Растерянно оглядывается в этой буднично-фантастической чернобыльской толпе…
КОЛЯ: Инопланетянин!
ПЕТРО (сочувственно): Местный… бывший…
Проходят – в неуклюжих строительных спецовках – две женщины.
СЕРГЕЙ: Да… Красивые женщины нам в Чернобыле не грозят…
ПЕТРО: Говорят, что и после…
КОЛЯ: Ну, это мы еще посмотрим… Если такая, что не на что смотреть, – то я тогда и до Чернобыля пару раз был тяжело облучен…
СЕРГЕЙ (задумчиво трогает волосы, усы): А где тут можно ликвидировать эти пылесборники? В Чернобыле красоваться явно ни перед кем…
Карие очи, каштановые брови вразлет. Сильные тугие руки. Уверенная осанка… Одно слово – красавица.
В белом спецкостюмчике – брючки и курточка смотрятся на ней чрезвычайно элегантно – стоит девушка напротив большого зеркала в парикмахерской городка Чернобыль. Лица ее почти не видно: белая шапочка на голове, белая марлевая повязка.
В парикмахерском кресле – Сергей, он повязан белой простыней под подбородок.
Девушка уверенно поднимает машинку к его голове… Проводит аккуратный ровный широкий «меридиан» – от лба до затылка… Стрижет под ноль: проходами жужжащей машинки снимает полосу слева, полосу справа… Слева – справа… Волосы остаются лишь по бокам, и Сергей становится похожим на лысого пожилого мужчину.
Стрижет девушка умело… Между белой шапочкой и повязкой – только глаза и брови…
Сергей неотрывно смотрит… Отводит глаза, когда она смотрит на него в зеркало, оглядывая работу.
Во всех движениях девушки и прикосновениях ее рук – столько женской теплоты и материнской жалости… Вот еще один парень прибыл сюда – на радиацию, на ликвидацию… Руки уверенно, четко поворачивают голову… Жужжит машинка, падают густые русые волосы на пол… Скользят теплые руки… Бездонные озера глаз под бровями вразлет… Девушка, остановившись, смотрит в зеркало, придирчиво рассматривает результат. Ноль внимания на примагниченный к ней взгляд Сергея.
ДЕВУШКА: Теперь – усы. Пожалуйста…
Чуть отклонив назад голову Сергея, ликвидирует его усы.
Безволосое лицо Сергея выглядит еще моложе, почти по-детски – незагорелый белый округлый череп…
Сергей поднимается. Целый день он сегодня видел грубые угловатые многотонные бронемашины, массы людей в измятом хаки, грязно-зеленый дозиметрический прибор, взлетающую стрелку… И ничего красивого…
СЕРГЕЙ: Спасибо… (Мнется.) А можно вас попросить… снять респиратор? Если можно…
ДЕВУШКА: Это марлевая повязка.
СЕРГЕЙ: Я знаю, я пошутил… И это защитное сооружение на голове?.. (Неуклюже шутит.) Здесь уровень позволяет… Заверяю как радиационная разведка.
ДЕВУШКА: Больше ничего?
Сергей, залившись румянцем, пожимает плечами, отрицательно трясет лысой головой… Как мальчишка, вконец растерявшийся в этом Чернобыле…
ДЕВУШКА (горько хмыкнув своим мыслям): А не пожалеете?
СЕРГЕЙ (встрепенувшись, удивленно смотрит на нее): Почему? Нет, конечно…
Девушка резко стряхивает белую шапочку с головы…
Короткие, как после тифа, волосы.
…И срывает марлевую повязку…
Безобразное красное пятно на лице.
Это Оксана.
СЕРГЕЙ (чуть растерянно): С-спасибо… (Пытаясь скрыть растерянность.) А вы откуда?..
ОКСАНА (с вызовом): Ниоткуда. Я местная.
СЕРГЕЙ: Но всех же выселили…
ОКСАНА: Я вернулась. Домо… (И, вдруг что-то вспомнив, смолкает.)
Безволосый Сергей, в робе защитного цвета, и Оксана, в белом костюмчике, с ореолом коротеньких каштановых волос, стоят посреди парикмахерской, на фоне открытых дверей на улицу, откуда льется свет… Везде люди, ждущие своей очереди, кто-то говорит по телефону, стоя у тумбочки: «Да… Да… Да нет… Хорошо… Ну сколько раз можно говорить? Нет…» Заходит с улицы Коля, ему надоело ждать.
Сергей и Оксана стоят и смотрят друг на друга, за ними поодаль у дверей – Коля, с округлыми от удивления глазами…
…Стриженный наголо молодой человек выглядит сейчас как подросток – и остриженная молодая женщина, тоже напоминающая девочку-подростка…
Сергей оглядывается вокруг: Коля, люди кругом… Сказать ей?.. Что?
Миг прошел.
ОКСАНА (отворачивается к своему креслу): Вам – туда. (Пренебрежительно машет рукой к выходу.)
Там, за столиком, сидит кассирша Юля.
Она, мягко говоря, далеко не красавица.
Вечереет. От технических парков – огороженных колючей проволокой прямоугольников, внутри которых стоят «транспортные средства» воинских частей, – Сергей, Коля, Петро и другие разведчики входят в палаточный лагерь 25-й бригады. С репродукторов на столбах льется: «Через две зимы, через две весны – а-атслужу два года и вернусь…» Навстречу – подполковник.
ПОДПОЛКОВНИК (обращаясь к Сергею): Славик…
СЕРГЕЙ (удивленно): Меня не Славик зовут…
ПОДПОЛКОВНИК: Я сказал «солдат». Солдат, как здесь в штаб бригады пройти?
СЕРГЕЙ: Не знаю.
КОЛЯ (живо): Вы не в ту сторону лагеря идете – это (указывает на ряд больших палаток) штабы батальонов… Во-он, товарищ подполковник (указывает в противоположную сторону), видите, за рядами палаток, дальше, видите – за генеральской линейкой, под лесом – три палатки? Это штаб бригады.
В палатке офицеров роты разведки.
СЕРГЕЙ: Старшина, мне надо звездочки на погоны… Я просил вчера…
СТАРШИНА (обалдевший от забот, вспоминает): Ага, да…
Лезет в карман, добывает и протягивает на ладони…