Сергей Соболев. Пленных не брать

   Более детально оценить обстановку ему не дали, поскольку в коридор вышел «привратник» и сделал приглашающий жест рукой.
   Американец подчинился его указанию. Но здесь корреспондента «Вашингтон пост» и любителя раскапывать темные истории Майкла Брэдли ждал большой сюрприз.
   Комната, в которой он оказался, выглядела полупустой. Лишь черный кожаный диван и три глубоких кресла разместились вокруг низкого журнального столика. В одном из кресел сидел человек. И этого человека Брэдли ожидал здесь увидеть менее всего.

Глава 5

   Вероятно, американец еще долгое время стоял бы у порога с распахнутыми от удивления глазами, но громкий голос вывел его из кратковременного транса.
   – Добрый день, мистер Брэдли. Надеюсь, вы не в обиде на меня за причиненные вам неудобства?
   Пока Брэдли подбирал слова для ответной реплики, в комнату вошел «привратник».
   – А вот и пиджак мистера Брэдли, – с легкой иронией произнес сидящий за столом. – Вы не могли бы переодеться? Ваш нынешний вид меня... э-э-э... несколько смущает.
   Брэдли ощутил прилив раздражения. Сам же затеял этот дурацкий спектакль, а теперь еще насмехается.
   Он стащил с головы платок, сбросил «косуху» и со злостью швырнул все это на пол. Затем облачился в свой пиджак, похлопав заодно по карману – все было на месте. Вновь приоткрылась дверь, «привратник» поставил на стол чашку с дымящимся кофе, прибрал с пола одежду и испарился.
   – Присаживайтесь, мистер Брэдли. Горячительных напитков я вам не предлагаю, извините, не держим, но от чашки кофе, надеюсь, вы не откажетесь.
   Он бросил на журналиста проницательный взгляд.
   – Да садитесь же вы наконец! Или не рады встрече? У вас такой вид, как будто вы ожидали увидеть здесь кого-то другого. Признайтесь, вы удивлены?
   – Еще бы, – промямлил Брэдли и опустился в кресло.
   – Не возражаете, если наш разговор состоится на русском? В последнее время мне не часто доводится общаться с вашими соотечественниками. Боюсь, что отсутствие постоянной практики не позволит мне четко излагать свои мысли на английском.
   Давай, давай, прибедняйся, подумал про себя Брэдли. Английский он забыл, как же... За плечами пятнадцать лет в англосаксонских странах. Полтора года назад, когда Брэдли проводил в Штатах свой очередной отпуск, ему удалось через приятелей выйти на одного чиновника из архива ФБР. Оказалось, что досье на этого человека до сих пор снабжено грифом «Совершенно секретно», хотя Америку он покинул десять лет назад и с тех пор ни разу не выезжал за кордон. С самим досье Брэдли ознакомиться не удалось, но зато он уговорил чиновника подготовить для него краткую справку. И в этой справке было черным по белому написано: «Английским владеет в превосходной степени».
   – Хотите, угадаю, чем вы сейчас заняты? – На лице собеседника появилась ироничная улыбка. – Листаете в памяти досье на генерала Щербакова.
   – Выстрел в десятку, – буркнул Брэдли. – Хорошо бы долистать его до конца. Вам следовало предупредить меня заранее, тогда я смог бы получше подготовиться к разговору.
   Тот понимающе кивнул и смежил тяжелые веки. На журнальном столике перед ним стоял стакан с крепким чаем в мельхиоровом подстаканнике. Пальцы сжимали ложечку, которой он время от времени помешивал давно остывшую жидкость.
   Человека, который сидел в кресле напротив Брэдли, звали Сергей Алексеевич Щербаков. Возраст – 60 лет. Род занятий – профессиональный разведчик. Воинское звание – генерал-лейтенант. Следовало бы уточнить, генерал-лейтенант в отставке, но для разведчика отставкой является лишь соответствующим образом задокументированный факт смерти. Последнее место работы – Служба внешней разведки РФ. В настоящий момент на государственной службе не состоит.
   В 1958 году Сергей Щербаков с отличием закончил МГИМО, но затем по приказу партии или же по собственному желанию – в справке об этом не говорится – был трудоустроен в органы госбезопасности. В дальнейшем успешно сочетал дипломатическую службу с работой во внешней разведке. В 1961-м после окончания разведшколы зачислен в штат советского посольства в Австралии, где провел последующие шесть лет. Занимал должность второго секретаря посольства, по линии разведки являлся заместителем резидента по агентурной работе. По возвращении из Австралии четыре года провел в Союзе, сочетая преподавательскую работу в Дипакадемии со службой в Первом главке КГБ. В 1971 году возобновил свою дипломатическую карьеру, на этот раз в Канаде. Занимался там привычным делом – созданием агентурной сети. При Щербакове в Канаде открылись многочисленные советские торгпредставительства и агентства, под крышей которых плодотворно трудились офицеры внешней разведки. В этой благодатной и спокойной стране он провел четыре года. Потом трудился сразу в трех учреждениях: Дипакадемии, в высотке на Смоленской площади (отдел Северной Америки) и в Ясеневе, в отделе с аналогичным названием. В 1980-м направлен в США в ранге первого советника посла и главы вашингтонской резидентуры. Театрал, прекрасно разбирается в искусстве, неоднократно замечен в посещении «Метрополитен-опера», художественных выставок и музеев и, что самое необычное, охотно присутствовал на спектаклях бродвейских театров. Любимчик Андропова, тот называл его «золотым юношей». Когда руководители советской разведки пытались одернуть своенравного и неортодоксально мыслящего младшего коллегу, патриарх всегда за него заступался.
   Позже, уже в девяностых годах, в России и на Западе одни за другими стали выходить мемуары отставных сотрудников КГБ, где они с неприязнью и с непонятным непосвященному человеку рвением критиковали работу вашингтонской резидентуры ПГУ особенно в конце семидесятых – середине восьмидесятых годов, когда Щербаков координировал усилия советской разведки в Америке. Брэдли при случае поинтересовался у своих коллег-газетчиков, близких к информированным кругам ФБР: действительно ли эффективность работы советской внешней разведки в США близка к нулю, как об этом твердят переметнувшиеся чекисты? Ответ его обескуражил. Если коротко, то приятели ему сказали примерно следующее: «Это абсурд, то, что пишут эти русские... Наши парни до сих пор не могут выкорчевать их агентуру. Щербаков, будучи в конце восьмидесятых первым замом начальника ПГУ, с ведома и согласия Крючкова и Шебаршина законсервировал большую часть агентуры. После чего тщательно почистил архивы, так что сами русские теперь не могут толком разобраться, кто на кого работал...»
   Супруга Щербакова, Марина Юрьевна, специалист по английской литературе XVIII—XIX веков. Доктор наук. Сопровождала мужа во всех его загранпоездках, в перерывах, следуя его примеру, занималась преподавательской деятельностью – читала курс английской литературы в Дипакадемии и МГУ. Сын Дмитрий родился в Канберре в 1962 году. Ныне офицер ФСБ, звание – подполковник. Дочь Виктория появилась на свет в 1971 году в Квебеке. Так же, как и остальные члены семьи, в совершенстве владеет английским и французским. После окончания филфака МГУ ушла в журналистику. В данный период времени обретается на вольных хлебах, на Западе таких журналистов называют «фрилансерами». Несмотря на относительную молодость, принадлежит к разряду талантливейших представителей этой профессии. По мнению Брэдли, таких репортеров, как она, во всем мире не больше дюжины. Не замужем. В 1993 году взяла девичью фамилию матери – Строганова. Год с лишним назад порвала все связи с отцом. Причины конфликта неизвестны.
   В картинке, постепенно складывающейся в мозгу Майкла Брэдли, сидящему перед ним человеку отводилось центральное место в российской разведке. Эдакий чекистский Мориарти.
   Щербаков открыл глаза и насмешливо посмотрел на журналиста.
   – Вспомнили, мистер Брэдли?
   – Зовите меня просто Майкл, – недовольным тоном сказал Брэдли. – И зачем вы затеяли, генерал, этот спектакль с переодеванием и автомобильными гонками? Если возникла такая нужда, мы могли переговорить в вашем офисе на Воровского или, на худой конец, у меня в редакции. Словом, в любом другом месте, но только не в этой дыре, куда вы меня привезли...
   Щербаков отставил стакан с остывшим чаем в сторону. С задумчивым видом постучал костяшками пальцев по поверхности столика.
   Наступила долгая пауза.
   Щербаков вскинул голову.
   – Не знаю, с чего начать, Майкл. Должен признаться, что эту встречу я не планировал. Во всяком случае, на сегодня. Обстоятельства заставили меня поторопиться, пришлось действовать экспромтом. В противном случае я принял бы вас в более подходящем для дружеской беседы месте...
   – Тогда объясните мне, – нетерпеливо перебил его Брэдли, – зачем понадобился этот дурацкий маскарад?
   На этот раз в глазах Щербакова промелькнуло чувство сожаления.
   – Вы, очевидно, уже догадались, господин журналист, что у такого человека, как я, имеются не только друзья, но и враги. Среди них есть и те, кто занимает высокие государственные посты. Президентура, правительство, секретные службы – это далеко не полный перечень учреждений, где у меня имеется немало недоброжелателей. К этому следует прибавить некоторых господ из влиятельных финансово-промышленных групп. Некоторые среди них с радостью бы уплатили любую сумму денег за один лишь снимок, на котором мы были бы изображены вместе...
   – Вам следовало заранее предупредить меня об этом, – с мрачноватой улыбкой сказал журналист. – Жаль, что я не прихватил с собой фотоаппарат.
   – А если к этому снимку удалось бы присовокупить пленку с записью нашей беседы, – невозмутимо продолжил Щербаков, – то сумма вознаграждения была бы на порядок выше. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я выбрал столь экзотическую форму контакта?
   Брэдли никак не мог собраться с мыслями. Это походило на прогулку по нашпигованному минами полю. Если хотя бы десятая часть сведений о контактах и роде занятий Щербакова, которыми он располагал, является правдой, то с этим человеком нужно быть предельно осторожным. Брэдли не раз перепроверял поступавшую к нему из различных источников информацию, в меру своих скромных возможностей, естественно, и пока никаких изъянов в ней не нашел.
   Журналист похлопал себя по карману, но затем вспомнил, что оставил сигареты в машине. Он не заметил, когда Щербаков нажал на кнопку вызова, да и не было никакой кнопки, но спустя несколько секунд в комнату вошел «привратник» и положил на стол перед Брэдли пачку «Мальборо», зажигалку и пепельницу. Похоже, их разговор слушали из соседнего помещения, возможно, даже снимали на пленку.
   Брэдли вопросительно посмотрел на собеседника.
   – Можете курить. И вообще, расслабьтесь, Майкл. У вас такое напряженное лицо, как будто вы ждете с моей стороны какого-то подвоха. Вы уже встречались с этими людьми?
   Вопрос был задан нейтральным тоном, как бы походя, но Брэдли в этот момент едва не поперхнулся дымом. Впрочем, мгновением позже он сумел взять себя в руки.
   – С какими людьми? – прикидываясь простаком, переспросил он. Эта тема была слишком скользкой, поэтому он решил ее сменить. – Генерал, это правда, что вы курите исключительно сигары? Мне не доводилось видеть ни одного русского с сигарой во рту.
   Щербаков сделал пренебрежительный жест.
   – Это все в прошлом. Теперь я редко балую себя сигарой, здоровье не позволяет.
   Брэдли скептически отнесся к реплике хозяина. Если судить по внешнему виду, со здоровьем у Щербакова полный порядок. Сухощав, подтянут, лицо почти без морщин, явно находится в хорошей физической форме. Густые темные волосы подстрижены коротко, по-армейски, да и выглядит он гораздо моложе своего истинного возраста. Чем-то он был похож на известного американского киноактера Керка Дугласа, Дугласа-старшего. Даже ямочка на подбородке такая же. Тонкие аристократические черты, породистый нос с горбинкой, в глазах читается недюжинный ум. Рубашка, галстук и носовой платок выбраны точно в тон дорогому темно-синему костюму, на ногах пятисотдолларовые туфли. В сочетании с хорошими манерами все это производит на собеседника приятное впечатление. Хотя оно может быть и обманчивым.
   – Закончили осмотр?
   В словах Щербакова вновь прозвучала неприкрытая ирония. Этот человек, похоже, читает его, как открытую книгу.
   – Вы ушли от ответа на мой вопрос, Майкл. Итак, у вас уже были контакты с этими людьми?
   Брэдли невольно вздохнул и тщательно загасил окурок о край пепельницы.
   – Не понимаю, о чем вы говорите, генерал. Смысл моей работы, если отбросить словесную шелуху, заключается в получении ценной информации. В этом профессии журналиста и кадрового разведчика пересекаются, являясь по сути родственными. Мы с вами охотники, генерал, мы охотимся за самым ценным продуктом нашей цивилизации. А что в наш век дороже денег? Верно, информация. Но только в том случае, если она носит достоверный характер.
   Слова журналиста заставили Щербакова улыбнуться краешком губ.
   – Здесь я готов с вами поспорить. Нет ничего дороже в мире, чем умело изготовленная «деза».
   Брэдли позволил себе ответную улыбку.
   – Нет, спорить я с вами не стану, господин Щербаков. Вы признанный авторитет в этой области. Продолжу свою мысль. Да, я ежедневно встречаюсь с различными людьми, как с простыми гражданами, так и представителями вашего истеблишмента. Я задаю им вопросы, иногда плачу за ценные сведения. Моя задача как репортера проста и вместе с тем чертовски трудна: собрать как можно большее количество правдивых фактов и на их основе создать для моих читателей зримую и достоверную картину происходящих в России процессов.
   – Я читал некоторые ваши статьи, мистер Брэдли, – мягко заметил Щербаков. – Такое стремление ощущается, и это похвально. Извините, что я вас перебил.
   Брэдли продолжил после небольшой паузы:
   – Особый интерес у меня вызывают люди, способные реально воздействовать на ход событий. Вы, господин генерал, безусловно, принадлежите к их кругу. И вполне естественно, что какая-то часть сведений, проходящих через мои руки, касается вашей персоны. Вот уже два года прошло, как вы отстранены от государственной службы, но по-прежнему существенно влияете на процесс принятия решений в сфере национальной безопасности. И что немаловажно, за это время вы успели выйти за рамки своей прежней профессиональной деятельности, постепенно переключившись на вопросы внутренней безопасности. Вы сейчас частное лицо, генерал в отставке, разведчик на почетной пенсии. А с другой стороны, вы являетесь одной из самых загадочных и засекреченных фигур в России. Вы активно вовлечены в политику, но в прессе об этом можно найти лишь глухие намеки. Кроме того, вы являетесь руководителем негосударственного фонда политических исследований, под крышей которого скрывается ассоциация фирм и организаций с неясными целями и расплывчатым штатным расписанием. К этому следует добавить широкие связи среди госчиновников, промышленников и бизнесменов, часть из которых испытывает к вам явную симпатию. Согласитесь, генерал, такое положение вещей по меньшей мере выглядит странным. Вы не можете не вызвать любопытства и даже... гм... некоторой подозрительности в отношении вашей персоны.
   Щербаков все это время сидел молча, скрестив на груди руки. Брэдли время от времени бросал на него испытующий взгляд, пытаясь определить реакцию собеседника, но это оказалось совершенно пустым занятием. Все равно что следить за выражением лица каменного сфинкса или попытаться проникнуть в его тысячелетние думы.
   – Хорошо, мистер Брэдли...
   – Майкл.
   – Извините... Я вас понял, Майкл. Давайте начнем с другого конца. Когда вы вошли в помещение и увидели меня, у вас было такое выражение...
   Щербаков повертел в воздухе пальцами, подбирая нужные слова.
   – ...Как будто вы испытали шок. Вы явно настраивали себя на встречу с другим человеком. У вас даже не возникла мысль, что эту встречу мог организовать я.
   – А вы догадливы, генерал, – язвительно заметил журналист. – Не будете же вы сами на себя «стучать»?
   Брэдли понял, что сболтнул лишнее, и недовольно нахмурился. Дернул его черт за язык! Щербаков, конечно, не преминул воспользоваться таким подарком.
   – Ну, ну, Майкл... Что же вы замолчали? Прервались на самом интересном месте. Вы правы, дорогой журналист, мне нет никакого смысла «стучать» на самого себя. Но кто-то же «стучит»? Следовательно, кому-то это нужно. Как вы думаете, Майкл, кто за этим стоит? Политический расклад вам известен. Сложите разрозненные фрагменты воедино, и вы сможете увидеть лица этих людей.

Глава 6

   Брэдли раздраженно пожал плечами. Он лишний раз убедился, что с этим человеком нужно держать ухо востро. Контролировать каждое слово, каждый жест. Хотя чего опасаться? Не хотелось бы думать, что Щербаков способен на крайние меры. Если бы ему нужно было выпытать у Брэдли какие-то сведения, он не стал бы терять время на пустые разговоры. Для таких целей существуют спецы, способные разговорить любого человека. Они есть в любой серьезной организации, и вряд ли «фирма» Щербакова являет собой исключение из правил. А если он кому-то мешает, – причем неважно, Щербакову или его недоброжелателям, – так вот, если он действительно им мешает, то уберут его с дороги быстро и навсегда.
   И еще Брэдли был озадачен странной манерой поведения Щербакова. Генерал сам настоял на встрече, причем организовал ее в сжатые сроки и обставил всяческими предосторожностями, а теперь ходит вокруг да около, как будто единственной целью было посидеть с американским журналистом за чашкой кофе и поболтать о разных пустяках. Когда он объявит свой интерес? По зрелом размышлении Брэдли решил не торопить события. Этот человек был ему интересен, вне зависимости от того, злодей он или нет. И еще он надеялся, что в ходе разговора может проскочить некая информация, которая поможет ему сориентироваться в обстановке.
   – Я не собираюсь гадать на кофейной гуще, – угрюмо произнес журналист. – Извините, но я привык оперировать достоверными фактами. Если вас интересуют какие-то версии либо гипотезы, то вы ошиблись адресом. Обратитесь к кому-либо из моих русских коллег-журналистов, они просто обожают версии. Их хлебом не корми, дай только «разоблачить» какой-нибудь заговор, пусть даже он существует только в их голове.
   – А вы хорошо держите удар, Майкл.
   В словах Щербакова прозвучало одобрение.
   – Итак, вы не отрицаете, что к вам поступает информация о Щербакове и его фонде? Причем сведения эти носят выраженный негативный характер?
   Брэдли вновь пожал плечами и оставил вопрос без ответа.
   – Эти источники назвать вы, конечно же, отказываетесь.
   – Их слишком много, генерал. Я боюсь утомить вас их полным перечислением.
   Брэдли счел момент удобным, чтобы вернуть генералу должок.
   – Как вам удалось нажить столько врагов?
   – Считайте, что у меня в этом деле особый талант.
   – Если серьезно, – продолжил Брэдли, – то мне нечего добавить к сказанному. Я никогда не раскрываю свои источники информации. Вопрос журналистской этики. Да-да, не улыбайтесь, я человек в некотором роде старомодный и придерживаюсь неписаного кодекса чести. Возможно, именно по этой причине многие люди в вашей стране доверяют мне и принимают меня всерьез.
   – Я вас также принимаю всерьез, – сухо заметил Щербаков. – В противном случае я никогда не стал бы с вами встречаться.
   – Благодарю за комплимент, господин Щербаков.
   Брэдли привстал с кресла и сделал полупоклон.
   – А что вы, собственно, так волнуетесь?
   Заметив облачко недовольства, промелькнувшее на лице Щербакова, журналист поспешил исправить положение:
   – Извините, я употребил не то слово. Скажем так: выражаете беспокойство... В связи с чем, генерал? У вас полно своих информаторов. Думаю, вам не составит труда выяснить, кто и почему копает вам яму. Вы же можете пустить в ход свои обширные связи, включая кремлевские. Господин Щербаков, не будете же вы отрицать, что являетесь одним из ближайших советников президента? По крайней мере, с декабря прошлого года. Советник президента... Как говорил ваш великий писатель Алексей Максимович Горький, это звучит гордо.
   – Я всего лишь консультант, Майкл, – мягко уточнил генерал. – Я один из тех, кто консультировал время от времени главу государства по некоторым аспектам национальной безопасности. Что же касается степени моего влияния на президента...
   Щербаков сделал неопределенный жест рукой.
   – Я далек от придворных интриг. Никогда не хлебал щи с барского стола и не ходил с протянутой рукой в надежде на подачку. К тому же у трона сейчас такая давка, что того и гляди затопчут.
   – Это вы приложили руку к снятию с должностей хранителей царственного тела? Вы понимаете, о ком идет речь.
   В первый раз за время разговора Щербаков весело расхохотался. Брэдли отметил, что услуги дантиста генералу понадобятся еще не скоро, зубы у него были белые и острые, как у молодого мужчины.
   – Извините, давно так не смеялся. Приятно, когда тебя считают столь важной персоной.
   – И все же, генерал? – настойчиво переспросил Брэдли.
   Щербаков перестал улыбаться, его лицо приняло прежнее бесстрастное выражение.
   – Скажем так, я не очень расстроен уходом этих людей.
   – Сразу чувствуется, что перед тобой дипломат с большим стажем. А это правда, генерал, что, когда вас отправили в отставку с поста заместителя директора СВР, кажется, это было летом 94-го, вам установили пенсию в размере оклада прапорщика?
   – Правда.
   – Можно полюбопытствовать, почему вас сняли с должности? У вас репутация блестящего специалиста в своей области.
   Его собеседник на мгновение задумался.
   – Я оказался слишком стар для этой работы. Существует такой порядок: если ты в пятьдесят пять лет имеешь звание ниже генерал-полковника, тебя отправляют на заслуженный отдых.
   – И вас не произвели в очередной чин?
   Щербаков пожал плечами.
   – Как видите.
   – Когда вас снимали с должности, вам было 57 лет, то есть на два года больше указанного вами срока.
   – У вас хорошо обстоят дела с арифметикой, мистер Брэдли.
   – И эти два года руководство почему-то не обращало внимания на ваш возраст.
   – Существуют исключения из правил. Но существуют временные рамки и для любого из исключений.
   – Софистика, – буркнул журналист. – Почему бы не сказать прямо, что причиной гнева руководства послужило то обстоятельство, что вы без всякого согласования, то есть на свой страх и риск, приступили к созданию агентурной сети на территории бывших республик СССР. Что скажете на это, генерал?
   – Не комментируется.
   – Вас также поймали за руку, когда вы попытались внедрить специально подготовленных офицеров внешней разведки в политические партии и коммерческие структуры.
   – Нет, не поймали, – краешком губ улыбнулся Щербаков. Глаза его при этом оставались совершенно холодными.
   – Но такие попытки все же были?
   – Задайте этот вопрос своим информаторам. Они просто обожают сочинять обо мне разные небылицы. Это их самое любимое занятие.
   Брэдли недоверчиво покачал головой, но, пока его собеседник не выражал недовольства, решил продолжить допрос:
   – Говорят также, что вы отказываетесь раскрыть данные об агентурных сетях русских в Западной Европе и Америке, хотя на вас было оказано большое давление. Эти сети все еще существуют? Вы лишь временно законсервировали своих агентов, не так ли, генерал? Кому вы собираетесь передать агентуру ПГУ?
   Щербаков невольно вздохнул.
   – Не нужно меня разочаровывать, Майкл. Признаться, я считал вас умным человеком.
   – То же самое могу сказать и я, – огрызнулся журналист. – Вы меня так же серьезно разочаровали, господин Щербаков. Я не собирался брать у вас интервью, к тому же это совершенно пустое занятие. Наша беседа напоминает дорогу с односторонним движением. Если хотите знать, то я планировал на сегодня другие дела.
   – Да-да, я знаю, Майкл, – невозмутимо произнес Щербаков. – Ваши близкие завтра в полдень улетают в Нью-Йорк. Только крайняя нужда заставила меня настоять на нашей встрече. Поверьте, я вас долго не задержу.
   – Тогда выкладывайте, что вам от меня нужно, – раздраженно сказал Брэдли. – Если говорить начистоту, то ни с кем из ваших врагов я не встречался и никаких тайных союзов против вас не заключал. Видите, я выложил карты на стол. Теперь ваша очередь. В чем заключается ваш интерес к моей особе?
   Он взял со стола сигареты, прикурил от зажигалки. В какой-то момент ему показалось, что во взгляде Щербакова появилось нечто новое – если не симпатия, то, во всяком случае, сочувствие.
   – Вы не поверите, Майкл. Я хотел на вас посмотреть. Просто посмотреть.
   Брэдли поперхнулся дымом, откашлявшись, с недоумением уставился на Щербакова.
   – И всего-то? Из-за этого вы и затеяли весь сыр-бор?
   – Я неплохо вас знаю, Майкл, правда, только заочно, – продолжил Щербаков. – Следовало убедиться, что у меня сложилось верное мнение о вас.
   – Ну и как? – ухмыльнулся Брэдли. – Соответствую?
   – В целом, да, – серьезным тоном сказал его собеседник. – Вы мне симпатичны, хотя кое-что мне в вас не нравится.