.. В общем металлическая, - неуверенно ответил Ваня. - Это я затем спрашиваю, что, может быть, нам попадется в горах уран, а какого он цвета, как его отличить? - Точно я не знаю, - честно признался мальчик. - Давай спросим у Васи Коркина, он все знает. Его отец энциклопедию даже выписывает. Я видел, как Вася читал ее. "Нашли авторитет", - усмехнулся Сбитнев и подогнал ребят: - Эй, открыватели, поторапливайтесь, а то отстанете и в трех кустах заплутаетесь! Тропа сворачивала в густой лес и выводила на дорогу. Ветви деревьев, смыкаясь кронами, образовали здесь своеобразный туннель. Воздух был влажный и прохладный. Некоторое время шли дорогой, по которой из лесу вывозились дрова. Разбитые колесами машин колеи засохли после дождей твердыми гривками. Вера Алексеевна шла впереди отряда, часто оглядывалась, наблюдая за пионерами. Иногда она останавливалась и пропускала мимо себя всю группу, внимательно осматривая каждого. Вместе с ней с важным видом останавливался и Олег Шумейкин. Вскоре дорога свернула вправо, и отряд снова пошел по узкой тропке. Через некоторое время вышли на большую поляну. - Сейчас, ребята, увидим интересные каменные столбы и висячие камни, сказала Вера Алексеевна. Отряд обогнул пышно разросшийся куст кизила и пошел вдоль ручья, журчащего далеко внизу на дне оврага. - К берегу близко не подходите - может обвалиться, - предупредила учительница. Ручей прорыл себе в рыхлой почве глубокое русло. Отвесные берега трехметровой высоты были из песка и гальки. От малейшего сотрясения они шумно осыпались. На самой кромке берега ребята увидели два больших каменных столба, похожих на снежных баб, каких лепят дети зимой. Камни имели "головы", круглые и массивные. У одного "голова" была открыта. У другого на макушке красовался островерхий каменный колпак. Дальше по берегу ручья стоял огромный валун. Галька по бокам его осыпалась, и, наполовину оголенный, он навис над оврагом. На его верхушке чудом держался громадный треугольный камень. Он опирался на валун лишь небольшой, с ладонь, частью, а весь был на воздухе, накренился к ручью и, казалось, вот-вот с грохотом полетит вниз. - Вера Алексеевна, а этот камень кто сюда положил? - удивился Ваня Горелов. - Никто. Это тоже дело рук природы. Туристы называют такие камни висячими. Когда-то верхний камень лежал в грунте. Постепенно ветер и дождь разрушили мягкую почву под ним, и он оказался вот в таком положении. Видите, как ручей постоянно расширяет свое русло - берега осыпаются. Когда-нибудь и этот камень свалится вниз вместе со своей основой. - Почему же камень не скатывается в овраг? - спросила потихоньку Оля у Вани Горелова. - Они, наверное, уже приросли друг к другу, - предположил Ваня. Ребята с интересом осмотрели странное сооружение природы и вернулись к каменным бабам. Только Сбитнев остался у висячего камня. Он внимательно обследовал место, где камень опирался на валун, потом навалился на него. Камень чуть качнулся. "Столкнуть его, вот бы загремел!" - мелькнула озорная мысль. Сбитнев стал раскачивать камень. Остальные ребята толпились около каменных столбов, ощупывали их шершавую поверхность. Вася Коркин возился с фотоаппаратом, собираясь сфотографировать эту сцену для отрядного альбома. Вдруг раздался грохот, и все увидели, что висячий камень исчез. Снизу, от ручья поднималось рыжеватое облако пыли. Ребята с криком бросились к месту обвала. Заглянув вниз, они, к своему ужасу, разглядели Сбитнева, который, сопя и встряхиваясь, выбирался из-под щебня. - Сбитнев упал! - Разбился! - Витю засыпало! - раздались голоса. Кусты на противоположном берегу неожиданно раздвинулись, и к ручью спрыгнул коренастый человек с большим мешком за плечами. Сбитнев в это время выпрямился и поднял глаза вверх. На краю обрыва стояла Вера Алексеевна. Лицо ее было бледно. Она глядела на мальчика большими испуганными глазами. Сбитнев покраснел, отвернулся и вздрогнул: сзади к нему подходил скуластый, рябоватый мужчина. - Ушибся? - тревожно спросил рябой. - Нет, ничего. Я на ноги упал, - пробормотал Витя, с удивлением разглядывая незнакомца. - Что ж ты так неосторожно, - нахмурил тот клочкастые брови, поднял фуражку Сбитнева, отряхнул ее о колено и нахлобучил Вите на голову. - Ну и растяпа ты, парень. Сбитнев хотел ответить дерзостью, но промолчал, только сердито глянул на пышный, как у молодого парня, чуб незнакомца, выбивавшийся набок из-под клетчатой кепки. Мужчина, видимо, разгадал Витины намерения, но, вместо того чтобы рассердиться, заговорщически подмигнул. У Сбитнева мгновенно пропала всякая неприязнь к нему. - Ну, ладно, идем уж! - сказал незнакомец. - Попадет тебе от инструктора! - Это не инструктор, а учительница. Вера Алексеевна. Они пошли по дну оврага. Саднило ушибленное колено, но Сбитнев старался не подавать виду, что ему больно. Пройдя несколько метров, взобрались по висячим корням дерева наверх. - Принимайте парашютиста, Вера Алексеевна, - весело улыбаясь, сказал незнакомец и положил Сбитневу на плечо руку. Но Витя недовольно убрал плечо. - Спасибо вам, - ответила учительница. - Вы, Вера Алексеевна, построже с ними. Такими вещами не шутят! участливо и серьезно проговорил незнакомец. Вера Алексеевна осмотрела Сбитнева с ног до головы. - Каким образом ты оказался в овраге? - Валун поехал вниз, я не успел отскочить, - пробурчал Витя. Вокруг пострадавшего столпились ребята. К Сбитневу пробивалась Оля Пахомова с раскрытой походной аптечкой в руках. Галя Пурыгина, прячась за спины товарищей, смотрела на Витю одновременно и радостными и тревожными глазами. - Я предупреждала, чтобы никто не подходил близко к оврагу. Ты почему меня не послушал? Витя молчал, исподлобья поглядывая на учительницу. - Определенно он нарочно столкнул камень, - сказал возмущенно Коркин. Вера Алексеевна построила отряд и перед строем объявила Сбитневу выговор за нарушение дисциплины в походе. - Да, в наших местах осторожность необходима, - сказал незнакомец, когда разошлись ребята. - Горы имеют свои законы. Их надо знать. - Вы геолог? - спросила учительница, оглядев объемистый мешок и плоскую кожаную сумку, лежавшую у ног незнакомца. - Да, геолог. Матвеев Иван Иванович, - представился тот. - А за этого орла не беспокойтесь. Парень отделался легким испугом... Видать, попутчиками будем, - перешел Матвеев на другое. - Я человек компанейский, а работать приходится все больше в одиночку, - сощурил он в улыбке глаза под мохнатыми бровями. - Вера Алексеевна, фотографироваться с нами, - позвал Коркин. - Садитесь здесь, в центре, Вера Алексеевна, - засуетился Шумейкин и сам уселся рядом с учительницей. - Сбитнев, а ты почему не с нами? - обернулась учительница к Вите, стоявшему в стороне. - Становись-ка. Сбитнев, кусая стебель какой-то травинки, нахмурился, но все же подошел и встал с краю. - А вы что же? Идите тоже к нам, - позвала Оля Пахомова геолога. - Нет уж, увольте. Я еще не дорос до пионерского возраста, - засмеялся Иван Иванович. - Лучше я вас сфотографирую. Ну-ка, говори, какую дать выдержку? - подошел он к Коркину. Вася с радостью отдал аппарат геологу и сел у ног Сбитнева. Рядом с ним устроился Тузик. Матвеев осмотрел группу: - Э-э, так не годится! Что за постные лица? А ну, всем улыбаться под мою команду! Раз, два, три! - он нажал кнопку. - Вот это другое дело. Готово! Посылай снимок в пионерский журнал - обязательно напечатают, - передал он аппарат Коркину и, взглянув на Витю, опять чуть заметно подмигнул ему. Снова двинулись по еле приметной дорожке. Сбитнев опять шел последним, рядом с Матвеевым. - Я сразу догадался, что вы геолог. Я тоже очень люблю геологию. Хочу образцы набрать для школьной коллекции. - Очень хорошо. Чем смогу - помогу, - пообещал Матвеев, - у вас маршрут какой? - Через перевал, - до села Заветного, а потом машиной дальше. Пещеры осматривать. Геолог прищурился, что-то обдумывая. Потом встрепенулся: - Так-так... Ну, что ж, пойдем вперед. Что-то там народ скучает. Сбитнев видел, как Галя Пурыгина украдкой поглядывала на него. Ей, видимо, хотелось подождать его, сказать что-то, но она не решалась. Наконец, она толкнула соседа - Коркина. Вася оглянулся и пошел навстречу Вите: - Ты чего прихрамываешь? Ушиб ногу? Давай сюда рюкзак - понесу. - Без тебя, Ягодка, обойдутся. Со своим мешком справляйся, - грубо отрезал Сбитнев. Ему было досадно, что какой-то "маменькин сынок" жалеет его. Однако на душе стало легче. Вскоре Вера Алексеевна остановилась. Пропустив ребят, она дождалась Сбитнева и пошла рядом с ним. "Сейчас опять будет читать нотации", - нахмурился Витя, но учительница очень миролюбиво и даже участливо сказала. - Счастье, что камень впереди тебя покатился. А могло бы случиться гораздо хуже. - И добавила с сожалением: - Эх, досадно: не увидят теперь туристы висячий камень. Такие сооружения природы Довольно редко встречаются. Сбитнев покраснел до кончиков ушей. Он вспомнил, с каким любопытством осматривал сам эти камни. Вот так же интересовался ими и каждый другой турист. А теперь люди будут равнодушно проходить мимо этого места. Он Сбитнев - обокрал их, отнял У них минуты радостного удивления. И все это из-за желания испытать свою силу и увидеть, как будет падать камень. Сбитнев виновато покосился на учительницу, но Вера Алексеевна, кажется, не замечала его настроения. Она посмотрела на часы: - Скоро будет лесничество. Там устроим большой привал и обед.
ДОМИК ЛЕСНИКА
Небольшой белый домик лесника прижимался к могучему ореховому дереву и поэтому казался издали совсем маленьким, игрушечным. Возле сарая, за домом, темнела куча нарубленных дров, еще дальше зеленел сад, за которым сплошной стеной теснились огромные деревья. Они уходили вверх по склону горы. На порог домика вышла невысокая полная женщина с румяным лицом. Вся она была какая-то круглая, налитая. Темные, с глянцем волосы ее были зачесаны назад и скручены на затылке в плотный узел. На женщине был синий фартук в искорку. Руки ее были выпачканы мукой. - Вот и гости к нам, а то уже целую неделю никого не было, - радостно произнесла она певучим голосом, щуря живые, черные и блестящие, как антрацит, глаза. Вытирая о фартук руки, она легко сбежала со ступенек навстречу отряду. - Незваные гости всегда некстати, - пошутил Матвеев. - Стряпать помешали? - Нет, что вы, я всегда гостям рада. Здравствуйте, Верочка, - пропела женщина учительнице и повернулась к ребятам. - Ох, миленькие мои, устали-то, небось, намаялись... Идите сюда, в холодочек, под орешник, снимайте мешки, отдыхайте, - говорила она, обнимая то одного, то другого. Она как-то сразу все замечала: кому лямки жмут, кто дышит тяжело, кому натерло ногу, и для каждого находила совет и ласковое слово. От нее веяло чем-то добрым, домашним, материнским. - Мы, тетенька, не устали. Мы всего только семь километров прошли, сказал Вася Коркин. - Вот-вот - семь километров - как не устать! Ишь, как вспотел! Давай-ка мешок помогу снять. А вы сбрасывайте рубашонки, разувайтесь, солнце-то вон как поднялось, - ласкала она лучистыми глазами ребят. Потом куда-то исчезла и через минуту появилась из-за дома с эмалированным ведром, которое больше чем до половины было наполнено молоком. - А ну-ка холодненького молочка с погребочка, выпейте с дороги, небось, пить хочется? Коровка у нас, слава богу, хорошая, по девятнадцать литров в день дает. А куда нам его двоим с Егор Егорычем? А вы пейте, пейте, кружечки-то у вас есть? - заботливо говорила она и без всякого перехода закончила: - А меня зовите тетей Глашей. Тетя Глаша радостно суетилась и угощала ребят как хлебосольная хозяйка и соскучившийся по людям человек. Вера Алексеевна сняла рюкзак, проверила глазами все ли ребята собрались, назначила троих готовить обед. К ней подошел Матвеев. - Вы надолго здесь задержитесь? - спросил он. - Часа на два-три. Пообедаем, отдохнем, а потом пойдем через каньон к голубому озеру. - Ну, а я пока по склону горы поброжу. Такая уж наша работа: ходить да искать. Я вас догоню.
Через час тетя Глаша вместе с выделенными дежурными приготовила на плите, сложенной во дворе, сытный обед: лапшу и гречневую кашу с мясными консервами. Обед на воздухе ребятам показался особенно вкусным. Когда были помыты все ложки и котелки, тетя Глаша вынесла из дома бутылку молока с красной соской на горлышке. - А ну, кто будет кормить Сиротку? - она смеющимся взглядом окинула примолкших ребят. - Пойдемте со мной! За домом был огород с изгородью из жердей. За огородом ребята увидели небольшую зеленую полянку, обнесенную плетнем. Поляна была пуста. Только невысокий куст посредине слабо шевелился, по-видимому, от ветра. - Сиро-отка, Сиро-отка-а! - ласково растягивая слова, позвала тетя Глаша, открыв калитку из прутьев. Из-под куста выскочило маленькое, похожее на крошечного теленка, животное со светлыми пятнами на боках. Оно было ростом чуть побольше кошки, но на необыкновенно высоких и очень тонких ножках. Увидев в руках тети Глаши бутылку, животное доверчиво подбежало и потянулось точеной мордочкой к соске. - Какой красивенький! - ахнула Оля. - Кто же это такой?! - А ножки-то какие тонкие, как прутики. - Как они не поломаются?! - А почему у него нет хвоста? - вразнобой загалдели изумленные ребята. - Это косуленок, - ответила тетя Глаша, - десятый день у нас живет, уже привык и кличку свою знает. Егор Егорыч нашел в лесу, наверное от матери отстал. Вот подрастет здесь, научится сам все кушать, мы его снова в лес отпустим. У нас уже две косули воспитывались и один олененок. Одна косуля, Милочка, почти целый год жила, очень к нам привыкла. Мы ее отпустили уже в лес, а она, как обед - бежит за угощением, и часто ночевать оставалась на этой поляночке. Большая уже была, а нас не забывала. Только вот этим летом не стала приходить. Егор Егорыч недавно видел ее в лесу. - А как же он ее узнал? - Узнал, узнал. Егор Егорыч разбирается. Говорит: "Поднял я с лежки косулю. Она бежать. Я ее сразу узнал - кричу: "Милочка, Милочка!" Остановилась, глядит на меня, а не подходит. Смотрю, а с ней два косуленка. Ну, я уж не стал их больше тревожить". - А давно ли Милочка сама была дитя-дитем. Вот так же к соске тянулась, закончила тетя Глаша. Ребята сгрудились у ограды, отнимали друг у Друга бутылку. Каждый хотел покормить Сиротку из своих рук. Сиротка деловито сосала соску, смотрела на ребят крупными, удивительно красивыми глазами и, как бы прислушиваясь к разговору, шевелила большими стоячими ушами. Иногда косуля переставала сосать, грациозно, как балерина, переступала ножками, поворачивала голову, осматривая ребят. Мелкая атласная шерстка на ее длинной шее отливала золотом. Откуда-то из-под ног у ребят вывернулся Тузик. Ребята испугались, что он укусит косулю или напугает ее лаем. Но Сиротка доверчиво потянулась к собачонке мордочкой, принюхиваясь, потом вновь принялась за молоко. Тузик, шевеля черными ноздрями, обнюхал Сиротку со всех сторон и спокойно лег возле нее, положив на вытянутые лапы косматую голову. Ребята дотрагивались до ушей Сиротки, гладили вздрагивающую спинку. Сиротка не убегала. Пока ребята были заняты косуленком, Шумейкин незаметно прошел вдоль ограды к саду и, оглядевшись, перелез через невысокий забор. Черешня низко опустила пышные ветви, отяжеленные крупными, сочными, еще не совсем выспевшими плодами. Олег встал на камень и стал поспешно обрывать черешни. Пряча ягоды за пазуху и в карманы, он прислушивался и поминутно косился в ту сторону, откуда доносился гомон ребят. - Ну как живете, тетя Глаша? - спросила учительница лесничиху, которая, оставив ребят с Сироткой, вернулась к дому. - Скучно. Как дочка уехала в город, пусто стало в доме. На той неделе были лесорубы из "Большевика", заходили охотники - вот и все. Егор Егорыч день-деньской на ногах, делом своим занят в лесу, так что, сами посудите, не с кем словом перекинуться. Она минуту помолчала. - Я уже и привыкла здесь за семнадцать лет, а вот как дочка уехала, тяжело стало. Приемник у нас, все новости слышу, и музыка есть, а по людям скучаю, особенно вот по таким, - кивнула она головой на ребят, все еще толпившихся возле Сиротки.
Через два часа отряд снова двинулся в путь. Тетя Глаша далеко проводила ребят. Одному поправляла мешок, другому советовала, как надо ходить в горах, и все говорила, говорила. Потом простилась и пошла к сторожке, то и дело оглядываясь на шумную компанию. Лес становился все гуще. Тропа исчезла, и отряд пошел без дороги. Теперь по обеим сторонам поднимались высоченные буковые деревья. Их кроны были так густы, что внизу было полутемно и прохладно. Лишь кое-где сквозь зеленую толщу пробивались, словно пучки света от карманных фонариков, тонкие солнечные лучи. Вверху слабо шумели листья, а на земле было совсем тихо. Идти становилось все труднее. Под ногами пружинил толстый слой лежалой листвы, от нее тянуло сыростью и прелью. То и дело попадались целые залежи сушняка; их приходилось обходить стороной. Иногда сучья под неосторожной ногой ломались с громким, похожим на выстрел, треском. Ребятам казалось, что здесь никогда не ходили люди. Вековой дикий лес пугал своей тишиной. Но впереди спокойно и уверенно шла Вера Алексеевна, обходя буреломы, выбирая более легкий путь. Местами между деревьев вздымались серые известняки, изрезанные глубокими, косыми трещинами. Кое-где камни громоздились огромными кучами. Голые, покрытые лишь редкими клочьями черного мха, они напоминали окаменевших животных. Подъем становился все круче. Теперь остановки приходилось делать через каждые пятьсот-шестьсот метров. На одном из привалов ребята попросили Веру Алексеевну рассказать о том, как попали в лес камни. - Это, ребята, сложный геологический процесс, - сказала Вера Алексеевна, и лицо ее сразу оживилось, как всегда, когда ей случалось рассказывать о природе. Глаза заблестели, на смуглых щеках появился румянец. Из рассказа учительницы ребята узнали, что Крым когда-то был морским дном, а Крымские горы за миллионы лет выросли под водой из раковин моллюсков и оседавшей извести. - А в этих горах нет никаких полезных ископаемых? - спросила Оля Пахомова. - Почему же? Тут есть мрамор, исландский шпат, много хорошего строительного материала: инкерманский камень, ракушечник, глина, пески... Известняк, например, применяется для плавки чугуна. - А руды нет? - Железная руда добывается на Керченском полуострове, а здесь, в горах, таких руд вы не найдете. Оля вздохнула и посмотрела на Ваню и Галю разочарованно, как бы говоря: "А мы мечтали..." Сбитнев перехватил ее взгляд и улыбнулся, но и самому Вите стало вдруг грустно. ...Вскоре лес стал редеть. Отряд вышел на тропу. Она огибала дикие нагромождения сероватых камней, кустарник, росший отдельными гнездами. Тут и там ребята видели глубокие овраги с крутыми берегами, заросшими ползучими растениями и редкими дубами. Отряд спустился вниз и продолжал свой путь по дну одного из таких оврагов. Вымытое дождями каменное дно было твердое, и идти здесь было легко. Через несколько минут овраг кончился. Вышли на небольшую зеленую поляну и сразу свернули в узкую щель, прорезавшую массив горы. Помогая друг другу спускаться с камня на камень, добрались до ручья на дне щели и пошли вдоль него. Слева и справа в нескольких метрах друг от друга уходили высоко вверх неровные стены расщелины. Чем выше, тем просвет между ними становился уже. И где-то там, высоко-высоко, голубела полоска неба. Отряд остановился. Ребята, запрокинув головы, с восхищением осматривали нависшие над ними громады скал. Кое-кого даже пугала эта страшная глубина. "А что если стены сомкнутся?" - мелькнуло не у одного в голове. Казалось, это ловушка и хотелось бежать отсюда скорее, пока она не захлопнулась. Ребята даже переговаривались шепотом. Сбитнев, вскарабкавшись на большой камень, возбужденно осматривал стены расщелины и, наконец, увидел вверху темное отверстие пещеры. - Эх, вот бы забраться туда! - прошептал он. Оля Пахомова, словно разделяя чувства Сбитнева, вдруг задорно крикнула: - Э-э-э-гей! Узкий каменный коридор тотчас же откликнулся звонким многократным эхом. Тузик тявкнул на этот чужой голос, и эхо повторило его лай. Тузик загавкал громко и яростно. - Тю, дурной, на себя лаешь, - прикрикнул Коркин на собачонку. Ребята рассмеялись. Сразу пропали робость и оцепенение. Каждый нашел себе дело. Коркин раскрыл фотоаппарат, группа ребят вместе с учительницей осматривала известняковые стены гигантской расщелины. Сбитнев снова впился глазами в пещеру. "Интересно, бывал там кто-нибудь? думал он. - И кто ее выдолбил? Может быть, первобытные люди? А может выкопало какое-нибудь доисторическое животное..." Только Шумейкина не трогали красоты природы. Он украдкой ел черешню и что-то сосредоточенно обдумывал. Выплюнув косточку, Олег подошел к Сбитневу: - Хочешь? Только тебе. Первый сорт! - предложил он Вите горсть черешни. И когда Сбитнев взял, добавил: - А ты зря с Ягодкой купаться ходил. Вот увидишь, он все равно учительнице наябедничает. Он же как девчонка. Вон, посмотри! Вася, окруженный тремя девочками, рассматривал в лупу какое-то растение. - Какая красивая травка! - заглянула через плечо Коркина Оля Пахомова. - Не травка, а "Капиллус Венерис", или, по-русски, "Волос Венеры", авторитетно поправил ее Коркин. - Очень редкий экземпляр. Только у нас в Крыму встречается. Из семейства папоротниковых. - А может, из семейства ягодковых? - захихикал Шумейкин. Забыв осторожность, он картинно опустил в рот за стебельки две черешни. Коркин с недоумением заморгал, чуть было не произнес свое "кого-чего", потом заметил в руках Сбитнева и Шумейкина черешни. - У лесника наворовали? У тети Глаши? Шумейкин быстро нашелся: - У тети Глаши... И выдумает такое! - он взглянул на Сбитнева, глаза его забегали, он коротко рассмеялся : - У меня полный мешок этого добра! Думаешь, только тебе мать всякой всячины в дорогу надавала?.. Эх, ты, Ягодка! Лучше за собой посматривай. К ребятам подошла учительница. - Вера Алексеевна, а в ту пещеру кто-нибудь лазил? - показал Сбитнев наверх. - Да, там бывают туристы. Я сама на веревке сверху спускалась в нее. Там два небольших зала. Сбитнев еще раз взглянул по стене вверх, мысленно измерил расстояние от края каньона до пещеры и впервые с уважением посмотрел на учительницу. Вера Алексеевна поднялась с камня. - Ну, ребята, пошли на выход! Пока шли вдоль ручейка, Сбитнев для школьной коллекции отбил несколько кусочков известняка от стен каньона. Перепрыгивая с камня на камень, он догнал отряд. На повороте его дожидался Шумейкин. - Видел, как давеча Ягодка окрысился? Я же говорил тебе, что это фрукт! Помнишь, ты случайно в классе окно разбил. Ну, футбольным мячом? Это он тогда директору школы донес! Точно! Проучить бы его! - Да никто не доносил. Я сам пошел и сказал, - недовольно возразил Сбитнев. - И охота тебе все про Ваську бубнить... Отряд задержался у большого камня, загородившего выход из каньона. Вера Алексеевна первая поднялась на камень, с ее помощью взобрались несколько ребят и стали помогать остальным. Вера Алексеевна втащила на камень Шумейкина и протянула руку Сбитневу. - Не надо, я сам, - сказал Сбитнев. Он цепко схватился за плоский край камня, подтянулся и, найдя опору для ноги, легко поднялся на камень. Коркин, наблюдавший за ним, передал Тузика Гале Пурыгиной и попытался проделать то же. Кряхтя, он чуть-чуть подтянулся на руках, но тут же сорвался. - Давай уж руку, спортсмен! - небрежно сказал Сбитнев. - Постой, я еще раз попробую. Сбитнев с улыбкой наблюдал, как Коркин неуклюже карабкался вверх, и, видя, что у него ничего не получается, вытащил его за руку. - Жидковат ты, Коркин. Тренироваться надо? - Мешок тяжелый - мешает. А без него - я запросто. - Мешок? Сам ты как мешок с опилками, - косясь на учительницу, наклонился Сбитнев к уху Коркина. Видя, что Коркин не на шутку расстроился. Вера Алексеевна решила утешить его: - Ничего, Вася. Я в первом походе тоже такой была. Некоторые куда сильнее выглядели, а настоящих туристов из них так и не вышло. - Значит, желания не было, - строптиво сказал Сбитнев. - Возможно, желания, а может быть, кое-чего другого, - возразила учительница и объявила: - Сейчас привал на пятнадцать минут, а потом к голубому озеру.
ГОЛУБОЕ ОЗЕРО
Снова отряд шагает лесом. Под ногами шуршит прошлогодняя листва; сквозь нее кое-где пробиваются редкие травинки с тонкими, бледными стеблями. На земле мигают солнечные зайчики; если долго смотреть на них, начинает казаться, что земля колышется под ногами, как палуба большого корабля. Матвеев, который догнал отряд сразу же после выхода из каньона, шел впереди, шутил, посмеивался. Ребята совсем освоились с геологом. Лес становился все гуще. Справа и слева стали подниматься лесистые склоны гор. Отряд проходил ущельем, которое тянулось поперек горного массива. Вера Алексеевна отступила на обочину тропки и, как она это часто делала, пропустила мимо себя всех ребят. - Не растягивайтесь, не растягивайтесь, - подгоняла она последних, - а ты, Витя, посматривай, чтобы никто не отходил далеко. Вскоре вышли на большую поляну, где стоял старый шалаш. Десятка полтора полусгнивших жердей были составлены конусом. Несколько куч таких жердей белели, как кости, в густой, буйно разросшейся траве. От всего веяло запустением. - Здесь была одна из стоянок партизан, - сказала Вера Алексеевна, когда отряд собрался на поляне. Ребята разошлись, внимательно осматривая все вокруг. Каждый втайне надеялся найти хоть какой-нибудь предмет сурового партизанского обихода. - Ребята, сюда! - позвал Ваня Горелов. Все бросились к нему. Ваня стоял возле толстого, обросшего косматым зеленым мохом дуба, по локоть запустив руку в дупло. - Что там? Что ты нашел? - раздались возбужденные голоса. Ваня выбрасывал из дупла сухие, слежавшиеся листья, потом зашуршал чем-то и вынул полную горсть орехов. - Я думал, наган или гранаты, а это партизанский склад орехов. Ох, и много. - Это белка запасла в прошлом году на зиму, да, видно, забыла про них, уверенно, со знанием дела сказал Коркин.
ДОМИК ЛЕСНИКА
Небольшой белый домик лесника прижимался к могучему ореховому дереву и поэтому казался издали совсем маленьким, игрушечным. Возле сарая, за домом, темнела куча нарубленных дров, еще дальше зеленел сад, за которым сплошной стеной теснились огромные деревья. Они уходили вверх по склону горы. На порог домика вышла невысокая полная женщина с румяным лицом. Вся она была какая-то круглая, налитая. Темные, с глянцем волосы ее были зачесаны назад и скручены на затылке в плотный узел. На женщине был синий фартук в искорку. Руки ее были выпачканы мукой. - Вот и гости к нам, а то уже целую неделю никого не было, - радостно произнесла она певучим голосом, щуря живые, черные и блестящие, как антрацит, глаза. Вытирая о фартук руки, она легко сбежала со ступенек навстречу отряду. - Незваные гости всегда некстати, - пошутил Матвеев. - Стряпать помешали? - Нет, что вы, я всегда гостям рада. Здравствуйте, Верочка, - пропела женщина учительнице и повернулась к ребятам. - Ох, миленькие мои, устали-то, небось, намаялись... Идите сюда, в холодочек, под орешник, снимайте мешки, отдыхайте, - говорила она, обнимая то одного, то другого. Она как-то сразу все замечала: кому лямки жмут, кто дышит тяжело, кому натерло ногу, и для каждого находила совет и ласковое слово. От нее веяло чем-то добрым, домашним, материнским. - Мы, тетенька, не устали. Мы всего только семь километров прошли, сказал Вася Коркин. - Вот-вот - семь километров - как не устать! Ишь, как вспотел! Давай-ка мешок помогу снять. А вы сбрасывайте рубашонки, разувайтесь, солнце-то вон как поднялось, - ласкала она лучистыми глазами ребят. Потом куда-то исчезла и через минуту появилась из-за дома с эмалированным ведром, которое больше чем до половины было наполнено молоком. - А ну-ка холодненького молочка с погребочка, выпейте с дороги, небось, пить хочется? Коровка у нас, слава богу, хорошая, по девятнадцать литров в день дает. А куда нам его двоим с Егор Егорычем? А вы пейте, пейте, кружечки-то у вас есть? - заботливо говорила она и без всякого перехода закончила: - А меня зовите тетей Глашей. Тетя Глаша радостно суетилась и угощала ребят как хлебосольная хозяйка и соскучившийся по людям человек. Вера Алексеевна сняла рюкзак, проверила глазами все ли ребята собрались, назначила троих готовить обед. К ней подошел Матвеев. - Вы надолго здесь задержитесь? - спросил он. - Часа на два-три. Пообедаем, отдохнем, а потом пойдем через каньон к голубому озеру. - Ну, а я пока по склону горы поброжу. Такая уж наша работа: ходить да искать. Я вас догоню.
Через час тетя Глаша вместе с выделенными дежурными приготовила на плите, сложенной во дворе, сытный обед: лапшу и гречневую кашу с мясными консервами. Обед на воздухе ребятам показался особенно вкусным. Когда были помыты все ложки и котелки, тетя Глаша вынесла из дома бутылку молока с красной соской на горлышке. - А ну, кто будет кормить Сиротку? - она смеющимся взглядом окинула примолкших ребят. - Пойдемте со мной! За домом был огород с изгородью из жердей. За огородом ребята увидели небольшую зеленую полянку, обнесенную плетнем. Поляна была пуста. Только невысокий куст посредине слабо шевелился, по-видимому, от ветра. - Сиро-отка, Сиро-отка-а! - ласково растягивая слова, позвала тетя Глаша, открыв калитку из прутьев. Из-под куста выскочило маленькое, похожее на крошечного теленка, животное со светлыми пятнами на боках. Оно было ростом чуть побольше кошки, но на необыкновенно высоких и очень тонких ножках. Увидев в руках тети Глаши бутылку, животное доверчиво подбежало и потянулось точеной мордочкой к соске. - Какой красивенький! - ахнула Оля. - Кто же это такой?! - А ножки-то какие тонкие, как прутики. - Как они не поломаются?! - А почему у него нет хвоста? - вразнобой загалдели изумленные ребята. - Это косуленок, - ответила тетя Глаша, - десятый день у нас живет, уже привык и кличку свою знает. Егор Егорыч нашел в лесу, наверное от матери отстал. Вот подрастет здесь, научится сам все кушать, мы его снова в лес отпустим. У нас уже две косули воспитывались и один олененок. Одна косуля, Милочка, почти целый год жила, очень к нам привыкла. Мы ее отпустили уже в лес, а она, как обед - бежит за угощением, и часто ночевать оставалась на этой поляночке. Большая уже была, а нас не забывала. Только вот этим летом не стала приходить. Егор Егорыч недавно видел ее в лесу. - А как же он ее узнал? - Узнал, узнал. Егор Егорыч разбирается. Говорит: "Поднял я с лежки косулю. Она бежать. Я ее сразу узнал - кричу: "Милочка, Милочка!" Остановилась, глядит на меня, а не подходит. Смотрю, а с ней два косуленка. Ну, я уж не стал их больше тревожить". - А давно ли Милочка сама была дитя-дитем. Вот так же к соске тянулась, закончила тетя Глаша. Ребята сгрудились у ограды, отнимали друг у Друга бутылку. Каждый хотел покормить Сиротку из своих рук. Сиротка деловито сосала соску, смотрела на ребят крупными, удивительно красивыми глазами и, как бы прислушиваясь к разговору, шевелила большими стоячими ушами. Иногда косуля переставала сосать, грациозно, как балерина, переступала ножками, поворачивала голову, осматривая ребят. Мелкая атласная шерстка на ее длинной шее отливала золотом. Откуда-то из-под ног у ребят вывернулся Тузик. Ребята испугались, что он укусит косулю или напугает ее лаем. Но Сиротка доверчиво потянулась к собачонке мордочкой, принюхиваясь, потом вновь принялась за молоко. Тузик, шевеля черными ноздрями, обнюхал Сиротку со всех сторон и спокойно лег возле нее, положив на вытянутые лапы косматую голову. Ребята дотрагивались до ушей Сиротки, гладили вздрагивающую спинку. Сиротка не убегала. Пока ребята были заняты косуленком, Шумейкин незаметно прошел вдоль ограды к саду и, оглядевшись, перелез через невысокий забор. Черешня низко опустила пышные ветви, отяжеленные крупными, сочными, еще не совсем выспевшими плодами. Олег встал на камень и стал поспешно обрывать черешни. Пряча ягоды за пазуху и в карманы, он прислушивался и поминутно косился в ту сторону, откуда доносился гомон ребят. - Ну как живете, тетя Глаша? - спросила учительница лесничиху, которая, оставив ребят с Сироткой, вернулась к дому. - Скучно. Как дочка уехала в город, пусто стало в доме. На той неделе были лесорубы из "Большевика", заходили охотники - вот и все. Егор Егорыч день-деньской на ногах, делом своим занят в лесу, так что, сами посудите, не с кем словом перекинуться. Она минуту помолчала. - Я уже и привыкла здесь за семнадцать лет, а вот как дочка уехала, тяжело стало. Приемник у нас, все новости слышу, и музыка есть, а по людям скучаю, особенно вот по таким, - кивнула она головой на ребят, все еще толпившихся возле Сиротки.
Через два часа отряд снова двинулся в путь. Тетя Глаша далеко проводила ребят. Одному поправляла мешок, другому советовала, как надо ходить в горах, и все говорила, говорила. Потом простилась и пошла к сторожке, то и дело оглядываясь на шумную компанию. Лес становился все гуще. Тропа исчезла, и отряд пошел без дороги. Теперь по обеим сторонам поднимались высоченные буковые деревья. Их кроны были так густы, что внизу было полутемно и прохладно. Лишь кое-где сквозь зеленую толщу пробивались, словно пучки света от карманных фонариков, тонкие солнечные лучи. Вверху слабо шумели листья, а на земле было совсем тихо. Идти становилось все труднее. Под ногами пружинил толстый слой лежалой листвы, от нее тянуло сыростью и прелью. То и дело попадались целые залежи сушняка; их приходилось обходить стороной. Иногда сучья под неосторожной ногой ломались с громким, похожим на выстрел, треском. Ребятам казалось, что здесь никогда не ходили люди. Вековой дикий лес пугал своей тишиной. Но впереди спокойно и уверенно шла Вера Алексеевна, обходя буреломы, выбирая более легкий путь. Местами между деревьев вздымались серые известняки, изрезанные глубокими, косыми трещинами. Кое-где камни громоздились огромными кучами. Голые, покрытые лишь редкими клочьями черного мха, они напоминали окаменевших животных. Подъем становился все круче. Теперь остановки приходилось делать через каждые пятьсот-шестьсот метров. На одном из привалов ребята попросили Веру Алексеевну рассказать о том, как попали в лес камни. - Это, ребята, сложный геологический процесс, - сказала Вера Алексеевна, и лицо ее сразу оживилось, как всегда, когда ей случалось рассказывать о природе. Глаза заблестели, на смуглых щеках появился румянец. Из рассказа учительницы ребята узнали, что Крым когда-то был морским дном, а Крымские горы за миллионы лет выросли под водой из раковин моллюсков и оседавшей извести. - А в этих горах нет никаких полезных ископаемых? - спросила Оля Пахомова. - Почему же? Тут есть мрамор, исландский шпат, много хорошего строительного материала: инкерманский камень, ракушечник, глина, пески... Известняк, например, применяется для плавки чугуна. - А руды нет? - Железная руда добывается на Керченском полуострове, а здесь, в горах, таких руд вы не найдете. Оля вздохнула и посмотрела на Ваню и Галю разочарованно, как бы говоря: "А мы мечтали..." Сбитнев перехватил ее взгляд и улыбнулся, но и самому Вите стало вдруг грустно. ...Вскоре лес стал редеть. Отряд вышел на тропу. Она огибала дикие нагромождения сероватых камней, кустарник, росший отдельными гнездами. Тут и там ребята видели глубокие овраги с крутыми берегами, заросшими ползучими растениями и редкими дубами. Отряд спустился вниз и продолжал свой путь по дну одного из таких оврагов. Вымытое дождями каменное дно было твердое, и идти здесь было легко. Через несколько минут овраг кончился. Вышли на небольшую зеленую поляну и сразу свернули в узкую щель, прорезавшую массив горы. Помогая друг другу спускаться с камня на камень, добрались до ручья на дне щели и пошли вдоль него. Слева и справа в нескольких метрах друг от друга уходили высоко вверх неровные стены расщелины. Чем выше, тем просвет между ними становился уже. И где-то там, высоко-высоко, голубела полоска неба. Отряд остановился. Ребята, запрокинув головы, с восхищением осматривали нависшие над ними громады скал. Кое-кого даже пугала эта страшная глубина. "А что если стены сомкнутся?" - мелькнуло не у одного в голове. Казалось, это ловушка и хотелось бежать отсюда скорее, пока она не захлопнулась. Ребята даже переговаривались шепотом. Сбитнев, вскарабкавшись на большой камень, возбужденно осматривал стены расщелины и, наконец, увидел вверху темное отверстие пещеры. - Эх, вот бы забраться туда! - прошептал он. Оля Пахомова, словно разделяя чувства Сбитнева, вдруг задорно крикнула: - Э-э-э-гей! Узкий каменный коридор тотчас же откликнулся звонким многократным эхом. Тузик тявкнул на этот чужой голос, и эхо повторило его лай. Тузик загавкал громко и яростно. - Тю, дурной, на себя лаешь, - прикрикнул Коркин на собачонку. Ребята рассмеялись. Сразу пропали робость и оцепенение. Каждый нашел себе дело. Коркин раскрыл фотоаппарат, группа ребят вместе с учительницей осматривала известняковые стены гигантской расщелины. Сбитнев снова впился глазами в пещеру. "Интересно, бывал там кто-нибудь? думал он. - И кто ее выдолбил? Может быть, первобытные люди? А может выкопало какое-нибудь доисторическое животное..." Только Шумейкина не трогали красоты природы. Он украдкой ел черешню и что-то сосредоточенно обдумывал. Выплюнув косточку, Олег подошел к Сбитневу: - Хочешь? Только тебе. Первый сорт! - предложил он Вите горсть черешни. И когда Сбитнев взял, добавил: - А ты зря с Ягодкой купаться ходил. Вот увидишь, он все равно учительнице наябедничает. Он же как девчонка. Вон, посмотри! Вася, окруженный тремя девочками, рассматривал в лупу какое-то растение. - Какая красивая травка! - заглянула через плечо Коркина Оля Пахомова. - Не травка, а "Капиллус Венерис", или, по-русски, "Волос Венеры", авторитетно поправил ее Коркин. - Очень редкий экземпляр. Только у нас в Крыму встречается. Из семейства папоротниковых. - А может, из семейства ягодковых? - захихикал Шумейкин. Забыв осторожность, он картинно опустил в рот за стебельки две черешни. Коркин с недоумением заморгал, чуть было не произнес свое "кого-чего", потом заметил в руках Сбитнева и Шумейкина черешни. - У лесника наворовали? У тети Глаши? Шумейкин быстро нашелся: - У тети Глаши... И выдумает такое! - он взглянул на Сбитнева, глаза его забегали, он коротко рассмеялся : - У меня полный мешок этого добра! Думаешь, только тебе мать всякой всячины в дорогу надавала?.. Эх, ты, Ягодка! Лучше за собой посматривай. К ребятам подошла учительница. - Вера Алексеевна, а в ту пещеру кто-нибудь лазил? - показал Сбитнев наверх. - Да, там бывают туристы. Я сама на веревке сверху спускалась в нее. Там два небольших зала. Сбитнев еще раз взглянул по стене вверх, мысленно измерил расстояние от края каньона до пещеры и впервые с уважением посмотрел на учительницу. Вера Алексеевна поднялась с камня. - Ну, ребята, пошли на выход! Пока шли вдоль ручейка, Сбитнев для школьной коллекции отбил несколько кусочков известняка от стен каньона. Перепрыгивая с камня на камень, он догнал отряд. На повороте его дожидался Шумейкин. - Видел, как давеча Ягодка окрысился? Я же говорил тебе, что это фрукт! Помнишь, ты случайно в классе окно разбил. Ну, футбольным мячом? Это он тогда директору школы донес! Точно! Проучить бы его! - Да никто не доносил. Я сам пошел и сказал, - недовольно возразил Сбитнев. - И охота тебе все про Ваську бубнить... Отряд задержался у большого камня, загородившего выход из каньона. Вера Алексеевна первая поднялась на камень, с ее помощью взобрались несколько ребят и стали помогать остальным. Вера Алексеевна втащила на камень Шумейкина и протянула руку Сбитневу. - Не надо, я сам, - сказал Сбитнев. Он цепко схватился за плоский край камня, подтянулся и, найдя опору для ноги, легко поднялся на камень. Коркин, наблюдавший за ним, передал Тузика Гале Пурыгиной и попытался проделать то же. Кряхтя, он чуть-чуть подтянулся на руках, но тут же сорвался. - Давай уж руку, спортсмен! - небрежно сказал Сбитнев. - Постой, я еще раз попробую. Сбитнев с улыбкой наблюдал, как Коркин неуклюже карабкался вверх, и, видя, что у него ничего не получается, вытащил его за руку. - Жидковат ты, Коркин. Тренироваться надо? - Мешок тяжелый - мешает. А без него - я запросто. - Мешок? Сам ты как мешок с опилками, - косясь на учительницу, наклонился Сбитнев к уху Коркина. Видя, что Коркин не на шутку расстроился. Вера Алексеевна решила утешить его: - Ничего, Вася. Я в первом походе тоже такой была. Некоторые куда сильнее выглядели, а настоящих туристов из них так и не вышло. - Значит, желания не было, - строптиво сказал Сбитнев. - Возможно, желания, а может быть, кое-чего другого, - возразила учительница и объявила: - Сейчас привал на пятнадцать минут, а потом к голубому озеру.
ГОЛУБОЕ ОЗЕРО
Снова отряд шагает лесом. Под ногами шуршит прошлогодняя листва; сквозь нее кое-где пробиваются редкие травинки с тонкими, бледными стеблями. На земле мигают солнечные зайчики; если долго смотреть на них, начинает казаться, что земля колышется под ногами, как палуба большого корабля. Матвеев, который догнал отряд сразу же после выхода из каньона, шел впереди, шутил, посмеивался. Ребята совсем освоились с геологом. Лес становился все гуще. Справа и слева стали подниматься лесистые склоны гор. Отряд проходил ущельем, которое тянулось поперек горного массива. Вера Алексеевна отступила на обочину тропки и, как она это часто делала, пропустила мимо себя всех ребят. - Не растягивайтесь, не растягивайтесь, - подгоняла она последних, - а ты, Витя, посматривай, чтобы никто не отходил далеко. Вскоре вышли на большую поляну, где стоял старый шалаш. Десятка полтора полусгнивших жердей были составлены конусом. Несколько куч таких жердей белели, как кости, в густой, буйно разросшейся траве. От всего веяло запустением. - Здесь была одна из стоянок партизан, - сказала Вера Алексеевна, когда отряд собрался на поляне. Ребята разошлись, внимательно осматривая все вокруг. Каждый втайне надеялся найти хоть какой-нибудь предмет сурового партизанского обихода. - Ребята, сюда! - позвал Ваня Горелов. Все бросились к нему. Ваня стоял возле толстого, обросшего косматым зеленым мохом дуба, по локоть запустив руку в дупло. - Что там? Что ты нашел? - раздались возбужденные голоса. Ваня выбрасывал из дупла сухие, слежавшиеся листья, потом зашуршал чем-то и вынул полную горсть орехов. - Я думал, наган или гранаты, а это партизанский склад орехов. Ох, и много. - Это белка запасла в прошлом году на зиму, да, видно, забыла про них, уверенно, со знанием дела сказал Коркин.