МИНИМУМ НЕОБХОДИМОГО

   Мать ее предостерегала:
   — В своем ли ты уме, Амелия? Как тебе взбрело в голову выходить замуж за пионера-первооткрывателя? Разве можно быть счастливой в пустыне?
   — Кэп — не пустыня, мама, — отвечала Амелия.
   — Там же нет никакой цивилизации. Это отсталый, необжитый край. И потом, надолго ли он там осядет? Я знаю этих людей, ему обязательно захочется освоить еще какое-нибудь новое место.
   — В таком случае мы будем осваивать его вместе, — отвечала Амелия, не сомневаясь, что и она по натуре первооткрыватель.
   Ее мать не была столь уверена:
   — Жизнь в неисследованных краях трудна, дорогая. Труднее, чем ты представляешь. Ты в самом деле готова оставить друзей, лишиться тех удобств, в которых выросла?
   — Да!
   Ее мать хотела еще что-то сказать. Однако после смерти мужа она стала менее уверенной в своих принципах и менее склонной навязывать их другим.
   — Твоя жизнь — тебе и решать, — помолчав, сказала она.
   — Не беспокойся, мама, я знаю, что делаю, — сказала Амелия.
   Она знала, что Дирк Богрен не терпит тесноты. Он был крупным мужчиной и нуждался в просторе, тишине и свежем воздухе. Он рассказывал ей о своем отце, который поселился в только что освоенной пустыне Гоби. Когда там стало настолько тесно, что власти округа постановили обнести участки заборами, он не выдержал. Он умер, обратившись лицом к звездам.
   Дирк был такой же. Она вышла за него замуж и переехала жить на безлюдный Кэп Южного полюса.
   Однако за ними следом двинулись переселенцы, и вскоре Кэп стал называться Кэп-сити. Выросли магазины и заводы, аккуратненькие дачные поселки растянулись по земле, согреваемой атомной энергией.
   Все началось гораздо раньше, чем она предполагала.
   Как-то вечером они сидели на веранде. Дирк рассматривал свой участок. Взгляд его задержался на верхушке радарной мачты, возвышающейся на далеком холме.
   — Здесь становится тесновато, — сказал он наконец.
   — Да... немного, — согласилась Амелия.
   — Недалеко время, когда здесь начнут делать площадки для игры в гольф. Как думаешь, не пора ли нам отсюда двигаться?
   — Хорошо, — сказала Амелия после секундного колебания. Так они и договорились.
   Они продали ферму. Купили подержанную ракету и загрузили ее самым необходимым. Вечером накануне отлета друзья устроили Дирку проводы. Они были старожилами и помнили время, когда Кэп был наполовину скрыт снегом и льдом. Втайне завидуя, они подтрунивали над Дирком.
   — Так, значит, держишь путь на астероиды.
   — Вот именно, — сказал Дирк.
   — Но ты же белоручка! — поддразнивал его один старик. — Легкая жизнь испортила тебя, Дирк.
   — Не знаю.
   — А ты уверен, что еще сможешь проработать полный пятичасовой рабочий день?
   Дирк широко улыбался, слушая советы, и прислушивался к тому, что говорили женщины Амелии:
   — Возьмите побольше теплых вещей. Я помню, на Марсе...
   — Не забудьте медицинское оборудование...
   — Вся беда с малой тяжестью в том...
   — Дирк! — воскликнул один. — Неужели ты заберешь такую милую крошку на астероид?
   — Конечно, — сказал Дирк.
   — Ей там не понравится, — предостерег другой. — Ни вечеринок, ни новых платьев, ни безделушек.
   — Люди там сходят с ума от перенапряжения.
   — Не верьте им, — поспешила вставить женщина постарше. — Привыкнете, и вам там понравится.
   — Я уверена, что понравится, — вежливо сказала Амелия, надеясь, что говорит правду.
   Незадолго до вылета она позвонила матери и обо всем рассказала.
   Мать не удивилась.
   — Ну что же, доченька, — сказала она. — Легко тебе не будет. Но ведь ты знала об этом, когда выходила за него замуж. Астероиды... именно туда мечтал отправиться твой отец.
   Амелия помнила отца — очень мягкого и доброго человека. Каждый вечер, вернувшись из банка, он перечитывал объявления о продаже подержанных ракет и составлял подробные списки снаряжения, которое потребуется пионеру. Мама была настроена решительно против всяких перемен, и поколебать ее было невозможно. Дело редко доходило до открытых ссор, однако чувство взаимной обиды росло, пока в машину, в которой отец возвращался из банка, не врезался вертолет.
   — Постарайся быть ему хорошей женой, — напутствовала ее мать.
   — Разумеется, — сказала Амелия с легким раздражением.
   Граница освоенной территории пролегала в космосе. Земля была укрощена и обжита. Дирк изучил имевшиеся карты кольца астероидов, но это ему немного дало: никто еще не проникал в такие глубины, и весь обширный район был просто помечен как “неисследованная область”.
   Полет был длительный и опасный, но впереди была свободная земля, которую оставалось только взять, и простор, необходимый человеку. Дирк уверенно вел корабль сквозь меняющиеся очертания скоплений космической пыли. Хотя точный маршрут не был проложен, нос ракеты неизменно был нацелен в глубины космоса.
   — Мы не вернемся, — сказал он Амелии, — поэтому нет смысла вычерчивать маршрут.
   Она кивнула, но у нее захватило дыхание при виде смутных мертвых бликов, маячивших впереди. Она невольно испытывала страх при мысли о новой жизни — мрачном и одиноком существовании в необитаемых местах. Задрожав, она положила руку на руку Дирка.
   Он улыбнулся, не отрывая взгляда от приборов. Корабль опустился на обломок скалы в несколько миль длиной и милю шириной. Теперь это был их темный, лишенный воздуха мирок; они возвели Барокупол и включили гравитацию. Как только она достигла нормальной величины, Дирк занялся сборкой Контрольного робота. Это было долгим и трудным делом, но наконец он вставил ленту и включил контакты.
   Робот принялся за работу. Дирк включил все наличные прожекторы. При помощи небольшого подъемного крана он извлек из трюма корабля Складной домик, установил его близ центра купола и подключил. Домик развернулся, как гигантский бутон, распустившись в аккуратное пятикомнатное жилище с необходимой обстановкой, кухней, водопроводом и санузлом.
   Начало было положено. Но распаковать все сразу было невозможно. Температурный контроль был запрятан где-то глубоко в трюме ракеты, и Дирку пришлось нагреть дом вспомогательным утеплителем, подсоединенным к генератору.
   Амелия так замерзла, что не могла приготовить обед: температура внутри жилища была где-то в районе 10 градусов. Бессильной оказалась даже меховая одежда фирмы “Эксплорер”, а от жуткого света флюоресцентных ламп Амелии становилось еще холоднее.
   — Дирк, — робко попросила она, — нельзя ли сделать потеплее?
   — Пожалуй, можно, но это ослабит робота.
   — Разве? — сказала Амелия. — Тогда уж я потерплю.
   При свете флюоресценгных ламп работать было просто невозможно. Она ошиблась делением на шкале Походного районного аппарата, и бифштекс вышел пережаренным, картошка недоваренной, а яблочный пирог так и остался неразмороженным.
   — Боюсь, я не очень гожусь для походной жизни, — сказала Амелия, пытаясь улыбнуться.
   — Ничего, — успокоил ее Дирк, расправляясь с обедом, словно это была обычная земная еда.
   Они легли спать. Амелия не могла уснуть на походном матраце. Правда, она испытывала сомнительное удовлетворение от того, что Дирку тоже неудобно. На Кэпе он привык к сравнительно легкой жизни. Когда они проснулись, все вокруг показалось веселее. Контрольный робот, проработав всю ночь, установил Главный генератор. Теперь у них было свое маленькое солнце в небе и нечто похожее на смену дня и ночи. Контрольный робот собрал тяжелых Сельскохозяйственных роботов, а те, в свою очередь, Домашних роботов.
   Дирк руководил подготовкой почвенного слоя и координировал работу Сельскохозяйственных роботов, которые производили посадку семян по способу принудительного вызревания. Он теперь работал по пять часов в день и, когда маленькое солнце опускалось за горизонт, возвращался домой, вконец измученный.
   Тем временем Амелия запрограммировала основной дневной рацион, и однажды вечером она смогла угостить мужа простым, но питательным обедом из восьми блюд.
   — Конечно, это не заказной обед из двадцати блюд, — извинялась она, в то время как Дирк налегал на закуску.
   — Все равно не мог никогда всего доесть, — отвечал Дирк.
   — И вино не охлаждено как следует...
   Дирк поднял голову и улыбнулся:
   — Что ты выдумываешь, милая? Я могу пить теплую кока-колу и даже не замечу этого.
   — Пока я здесь готовлю, этому не бывать, — сказала Амелия. Но она уже оценила одно преимущество жизни пионеров: голодный мужчина съест все, что бы перед ним ни поставили.
   После того как Дирк помог Амелии сложить посуду в мойку; он установил в гостиной проектор. На экране замелькали кадры кинопрограммы, а они сидели в прочных креслах из пенопласта, как поколения пионеров перед ними. Незыблемость этой традиции глубоко тронула Амелию.
   Дирк распаковал постель и отрегулировал под ней гравитацию. В эту ночь они спали так же крепко, как в свое время на Кэпе.
   Однако работа на астероиде не терпела простоя. Дирк работал по пять, а то и по шесть часов в сутки с Сельскохозяйственными роботами, менял ленты, выкрикивал команды, выбивался из сил, чтобы выжать из роботов все, что можно. Через несколько дней растения, посаженные методом принудительного вызревания, зазеленели на фоне черной синтетической почвы. Однако с самого начала было ясно, что урожай собирать не придется.
   Дирк стиснул зубы и приказал роботам вносить в почву микроэлементы. Он повозился с солнцем, пока не возросло ультрафиолетовое излучение. Прошла неделя, но заметных изменений не произошло.
   В тот день Амелия вышла в поле. Под глазами у Дирка лежали глубокие тени. Он стоял, сжав кулаки, и глядел на чахлую карликовую кукурузу, не доходившую ему до колена.
   Амелия не знала, что сказать. Она ласково взяла его за руку.
   — Мы еще не сдались, — пробормотал Дирк.
   — Что ты собираешься делать? — спросила Амелия.
   — Если потребуется, я буду сеять каждую неделю. Я буду гонять роботов; пока их суставы не заклинит. Земля родит. Она должна родить.
   Амелия отступила на шаг, пораженная страстностью, с которой он произнес эти слова. Однако она понимала, каково ему. На Земле фермеру достаточно было приказать Контрольному роботу, и через несколько дней можно было собирать урожай. Не покладая рук Дирк выхаживал этот несчастный посев больше недели.
   — Что ты будешь делать с кукурузой? — спросила она.
   — Скормлю скотине, — презрительно сказал Дирк.
   Они вместе пошли к дому в наступивших сумерках.
   На следующий день Дирк разморозил и одушевил домашних животных и возвел для них загоны и стойла. Животные с удовольствием поедали кукурузу. Семена снова посадили в синтетическую почву, и на этот раз всходы поднялись до нормальных размеров.
   У Амелии не хватало времени любоваться этой победой. Хотя их пятикомнатное жилище по земным стандартам было маленьким, оно нуждалось в хозяйском глазе.
   Ей было нелегко. Амелия выросла в обычном загородном доме, где вся работа по хозяйству автоматически программировалась. Здесь же каждый вид работ выполнялся отдельной машиной. Некогда было убирать их в стенные ниши, и они вечно путались под ногами, портили весь вид, делали дом похожим на механическую мастерскую.
   Централизованного пульта не было. Приборы, кнопки и переключатели были развешаны на времянках, где попало. Поначалу ей приходилось тратить массу времени на то, чтобы обнаружить выключатели аппаратов химчистки, мытья полов, мытья окон и приборов, выполнявших другие необходимые операции, которые дома считались само собой разумеющимися. Дирк обещал соединить все цепи, но был вечно занят.
   Домашние роботы просто выводили из себя. Эти походные модели обладали большим запасом прочности, но не вышколенностью, к которой она привыкла... Запоминающая способность у них была слабой, и они ничего не умели предугадывать. К концу дня у Амелии звенело в ушах от их грубых надтреснутых голосов. Большую часть времени дом ее выглядел так, будто роботы не убирали, а разрушали его.
   Долгие пятичасовые рабочие дни тянулись, заполненные скучной повседневной работой, пока Амелия не почувствовала, что ей невмоготу. В отчаянии она связалась с мастерской по телесети.
   На небольшом экране она увидела мать, которая сидела на своем любимом пневмокресле у стены из поляризованного стекла. Стена была включена на видимость, и вдалеке Амелия могла различить городские здания, взмывающие ввысь во всей своей сверкающей красе.
   — Что случилось? — спросила мать.
   Сзади к ее креслу плавно придвинулся робот и бесшумно поставил чашку чая, Амелия была уверена, что никакой команды не было. Чувствительный механизм предугадал желание старой женщины. К этому приучались роботы на Земле после долгого общения с семьей.
   — Так вот... — почти истерически начала объяснять Амелия.
   Ее собственный робот прошел, шатаясь, через комнату и чуть не выломал дверь, потому что фотореле среагировало недостаточно быстро. Это было уже слишком.
   — Я хочу домой! — заплакала Амелия.
   — Ты знаешь, что тебе всегда здесь будут рады, дорогая. Но что думает твой муж?
   — Дирк приедет: я уверена. Мы найдем ему хорошую работу, не правда ли, мама?
   — Наверняка найдем. Но разве он этого хочет?
   — Что? — не поняла Амелия.
   — Будет ли такой человек, как он, счастлив на Земле? Захочет ли он вернуться?
   — Захочет, если он меня любит.
   — А ты его любишь?
   — Мама, это нечестно! — сказала Амелия, и у нее комок подступил к горлу.
   — Никогда не надо заставлять мужчину делать то, чего он не хочет, — сказала мать. — Твой отец... Во всяком случае, неужели ты не сможешь все наладить?
   — Не знаю, — сказала Амелия. — Я... я попробую. После этого дела действительно пошли лучше. Амелия стала привыкать к дому, научилась не обращать внимания на мелкие неудобства. Она поняла, что когда-нибудь это место будет таким же уютным, каким они сделали в конце концов свою ферму на Кэпе.
   Но они уехали с Кэпа. Как только астероид станет обжитым, Дирку снова захочется отправиться в дикие края.
   Однажды Дирк увидел, что Амелия сидит у их крошечного плавательного бассейна и горько плачет.
   — Эй! — крикнул он. — Что случилось?
   — Ничего.
   Он неумело погладил ее волосы.
   — Скажи мне.
   — Нет; ничего.
   — Нет, скажи мне.
   — В общем, это все из-за того, что я работаю, чтобы создать уют, развешиваю шторы, обучаю роботов и прочее и в то же время знаю...
   — Что знаешь?
   — Когда-нибудь ты захочешь сняться с этого места, и все это было ни к чему. — Она подняла голову и попыталась улыбнуться. — Прости, Дирк, мне не следовало об этом говорить.
   Дирк некоторое время думал. Затем он внимательно посмотрел на нее и сказал:
   — Я хочу, чтобы ты была счастливой. Ты ведь веришь этому? Она кивнула.
   — Пожалуй, мы достаточно переезжали с места на место. Наш дом здесь. Здесь мы и останемся.
   — Правда, Дирк?
   — Обещаю тебе.
   Она крепко его обняла. А потом вспомнила:
   — Боже! Мой “наполеон” сгорит! — и побежала на кухню.
   Для Амелии наступило счастливое время. Заранее настроенное солнце вспыхивало утром во всем своем великолепии и звало их к исполнению ежедневных обязанностей. После питательного завтрака начиналась работа.
   Скучно никогда не было. Амелия с Дирком возводили противометеоритную сетку для укрепления Барокупола. Или же возились с Ветромашиной, которая должна была помочь одушевленным пчелам в опылении растений.
   По вечерам у них были настоящие закаты. Иногда Дирк заставлял Сельскохозяйственных роботов исполнять неуклюжий танец. Он был строгим, но чутким хозяином. Он считал, что небольшое разнообразие полезно для роботов так же, как и для людей.
   Амелия взгрустнула по Земле лишь однажды. Дирк поймал по телевизору лунную ретрансляцию Пасхального шествия. От музыки и ярких красок у Амелии защемило сердце, но лишь на мгновение.
   Первый гость прибыл через несколько месяцев в ярко раскрашенной ракете, которая опустилась на кое-как вырубленную посадочную площадку. На борту ракеты выступала надпись высотой в восемь футов:
   "Ракета-магазин Поттера”. Из ракеты вылез энергичный молодой человек. Он понюхал воздух, сморщил нос и пошел к дому.
   — Чем могу помочь, путник? — спросил Дирк, стоя в дверях.
   — Добрый день, соотечественник. Моя фамилия Поттер, — сказал молодой человек и протянул руку, которую Дирк не пожал. — Я проделывал свой обычный рейс на Марс и тут услышал о вас, друзья. Подумал, что вам захочется купить кое-какие новинки для того, чтобы... оживить ваш дом, что ли.
   — Я ни в чем не нуждаюсь, — сказал Дирк. Потгер приветливо улыбался. Он уже обратил внимание на скромный фермерский домик и спартанский плавательный бассейн.
   — А как насчет супруги? — спросил Потгер, подмигнув Амелии. — Я еще не скоро буду в этих краях.
   — Рад это слышать, — сказал Дирк.
   Однако у Амелии загорелись глаза. Она пожелала осмотреть все запасы Поттера и потащила с собой Дирка. Как ребенок, она перепробовала все бытовые приборы — современные хитроумные машины, сберегающие время; любовно перебирала платья — модные, изысканные, с регулируемым вырезом и подолом — и вспомнила свой скучный, сшитый по заказу гардероб.
   Тут она увидела роботов-актеров. Их удивительно схожая с человеком внешность и цивилизованные манеры остро напомнили ей о доме.
   — Может, приобретем труппу? — спросила она у Дирка.
   — Но у нас ведь есть кино! Оно вполне удовлетворяло моего отца...
   — Но, Дирк, эти роботы ставят настоящие пьесы!
   — В репертуар именно этой труппы входят все популярные пьесы, начиная с самого Бернарда Шоу, — сообщил им Поттер.
   Дирк с неприязнью посмотрел на красивые машины-гуманоиды.
   — Что они еще умеют делать?
   — Делать? Они играют! — сказал Потгер. — Боже мой, дорогой земляк, не думаете ли вы, что произведение искусства будет заниматься работой на ферме?
   — А почему бы и нет? — спросил Дирк. — Я не люблю изнеженных роботов. Мой Контрольный робот не гнушается работой на ферме, и я могу поручиться, что он умнее этих штуковин.
   — Ваш Контрольный робот не актер, — высокомерно заметил Потгер.
   У Амелии был такой тоскующий вид, что Дирк купил труппу. Пока он втаскивал актеров-роботов в дом (они были слишком нежны, чтобы ходить по камням), Амелия купила платье.
   — Как может такая девушка, как вы, жить в этой пустыне? — спросил Потгер.
   — Мне здесь нравится.
   — О, я согласен, жить здесь можно. Трудовая жизнь, отказ от комфорта, открытие новых рубежей и все такое прочее. Но разве вам не бывает тошно от всей этой романтики?
   Амелия ничего не ответила. Потгер пожал плечами.
   — Ну что же, — сказал он, — этот сектор созрел для колонизации. Скоро ждите гостей.
   Амелия взяла платье и вернулась в дом. Потгер улетел.
   Дирк нехотя согласился впоследствии, что актеры-роботы составляли приятную компанию долгими тихими вечерами. Ему даже по-настоящему понравилась пьеса “Человек и сверхчеловек”. Через некоторое время он начал давать роботам режиссерские указания, которые они, естественно, игнорировали.
   И все-таки он остался при своем мнении, что Контрольный робот способен сделать то же самое, стоит только немного улучшить его голосовой узел.
   А пока длинные пятичасовые рабочие дни не оставляли времени для досуга. Дирк начал собирать другие маленькие астероиды и присоединять их к своей первой зарубке. Он посадил лес, построил водопад и занялся починкой старой климатической машины отца. Наконец она у него заработала, и он смог воспроизводить сезоны на их маленькой планете.
   Однажды телевизионный экран ожил потоком строк — Дирк получил космограмму. Она была от “Эксплорерс Инкорпорейтед” — фирмы на Земле, которая занималась производством снаряжения для пионеров. Дирку предлагали возглавить главную экспериментальную лабораторию фирмы, оклад — почти фантастических размеров.
   — О, Дирк! — воскликнула Амелия. — Какая возможность!
   — Возможность? О чем ты говоришь?
   — Ты сможешь разбогатеть. Ты сможешь иметь все, что пожелаешь.
   — У меня уже есть все, что нужно, — сказал Дирк. — Поблагодари их и скажи, что я отказываюсь.
   Амелия устало вздохнула. Она телеграфировала фирме отказ Дирка, но добавила, что через некоторое время к нему снова можно будет обратиться. В конце концов, нет смысла совсем закрывать дверь.
   В течение этого долгого лета еще один корабль приземлился на их посадочной площадке. Он был еще старее и потрепаннее, чем корабль Дирка, и, повиснув на высоте пяти футов, он упал, качнув астероид. Из него вышли, шатаясь, молодые мужчина и женщина. Они были на грани обморока.
   Джин и Перси Филипс поселились на астероиде, находившемся в нескольких тысячах миль. Их преследовали сплошные неудачи Электричество у них испортилось, роботы сломались, продовольствие кончилось. Отчаявшись, они вылетели на ферму Дирка.
   Они чуть не умерли от голода, оставаясь без еды почти два дня.
   Дирк и Амелия приняли их в лучших традициях пионеров, окружили заботой и быстро подлечили. Сразу было видно, что Филипсам неизвестен закон выживания. Перси Филипс даже не знал, как управляться с роботами. Дирку пришлось объяснить.
   — Надо им дать почувствовать, кто в доме главный, — сказал Дирк.
   — Но мне кажется, что если подать правильное приказание негромким и дружелюбным голосом...
   — Только не здесь, — решительно замотал головой Дирк. — Эти Хозяйственные роботы тупы и нечувствительны. Они угрюмы и злопамятны. Команды нужно вдалбливать в них. Если понадобится, бейте их ногами.
   Филипс удивленно приподнял брови.
   — Плохо обходиться с роботами?
   — Им надо показать, кто тут человек.
   — Однако в Космической школе нас учили уважать роботов, — запротестовал Филипс.
   — Здесь вы откажетесь от многих убеждений, приобретенных на Земле, — отрезал Дирк. — Послушайте меня. Я был воспитан роботами. У меня есть, близкие друзья среди роботов. Я знаю, о чем говорю. Они будут уважать вас только в том случае, если вы будете им приказывать.
   Филипс нехотя согласился, что, может быть, Дирк и прав.
   — Конечно, я прав! — заявил Дирк. — Вы говорите, у вас кончилось электричество?
   — Да, но ведь не роботы же...
   — А кто же? Они ведь имеют доступ к аккумуляторам, не правда ли?
   — Конечно. Когда у них кончается энергия, они заряжают себя сами.
   — Вы думаете, они останавливаются после полной зарядки? Роботы прирожденные пьяницы. Они будут высасывать энергию, пока она не кончится. Разве вы еще не знаете этот старый трюк роботов?
   — Наверное, именно так и было, — сказал Филипс. — Но зачем они это сделали?
   — Им это вносят в схему еще на заводе. Так они быстрее изнашиваются, и приходится покупать новых. Поверьте мне, если вы посадите их на голодный паек. то это будет для их же пользы.
   — Видимо, мне еще многому предстоит научиться, — вздохнул Филипс.
   А Джин — его жене — предстояло научиться еще большему. Амелии пришлось несколько раз объяснить ей, что кнопки не будут сами себя нажимать, переключатели не станут выключаться без реле, и стрелки не будут по своему желанию устанавливаться на нужных делениях. Роботам-уборщикам нельзя поручать стряпню, а Терка-мойка, хотя и универсальный аппарат, просто неспособна сама приготовить запасы консервов.
   — Никогда не думала, что это так сложно, — сказала Джин. — Как у вас все получается?
   — Привыкнете, — сказала Амелия, вспомнив свои первые дни походной жизни.
   Филипсы вернулись на свою зарубку. Амелия думала, что без них будет скучать, но было так приятно снова остаться вдвоем с Дирком и вернуться к работе на ферме.
   Однако их не собирались оставлять в покое. Следующим посетителем был представитель “Областной марсианской энергокомпании”. Он рассказал, что переселенцы прибывают на кольцо астероидов и система энергоснабжения соответственно расширяется. Он предложил присоединить ферму Дирка к плотнолучевой сети “Марсианской энергокомпании”.
   — Нет, — твердо отказался Дирк.
   — Но почему? Ведь это недорого...
   — У меня свой источник энергии.
   — А эти маленькие генераторы, — сказал человек, осуждающе посмотрев на солнце Дирка. — Для действительно высокой производительности...
   — Я в ней не нуждаюсь. Темпы развития моей фермы меня удовлетворяют.
   — Вы могли бы больше выжать из своих роботов.
   — Тогда они скорее износятся.
   — Можно приобрести более новые модели.
   — Новые изнашиваются еще быстрее.
   — А как насчет более совершенных генераторов? — поинтересовался представитель компании. — Ваше крошечное солнце дает мало энергии.
   — Для меня достаточно.
   Представитель удивленно покачал головой.
   — Наверное, мне никогда не понять вас — пионеров, — сказал он и отбыл.
   Они попытались возобновить прежнюю жизнь. Однако с соседних астероидов начали подмигивать огоньки, а лунное телевидение забивалось местными сигналами. Еженедельно стала приходить почтовая ракета, и какое-то бюро путешествий стало организовывать поездки на кольцо астероидов.
   У Дирка в глазах снова появилось знакомое выражение неудовлетворенности. Он внимательно наблюдал за небесами — они сужались, чувство простора исчезало, а тишина разрывалась выхлопами пролетавших ракет.
   Однако он дал обещание Амелии и собирался сдержать его, даже если б это стоило ему жизни. Вид у него был изможденный, и он теперь работал по шесть, семь, а иногда по восемь часов в сутки.