графини. Она полюбила Цеэарио-Виолу не за внешность, а за мужество,
характер, настойчивость и поэтичность души. А затем случай же произвел
подмену: Оливия встретила Себастьяна, не только лицом, но и другими
качествами схожего с сестрой. Он смело пошел навстречу неожиданно
обрушившемуся на него потоку страсти Оливии и, подхваченный им,
нежданно-негаданно в один миг обрел счастье, которого другие ищут всю жизнь
и далеко не всегда находят. Так бывает только в сказках, по ведь перед нами
именно сказка о том, как люди ищут счастья в любви, и о том, как оно
приходит к ним совсем не так, как они его ожидали. Орсино добивался Оливии,
а счастье нашел в Виоле; Оливия жаждала взаимности Цезарио-Виолы, а обрела
ее у Себастьяна; Виола страдала, не питая надежд на счастье, но оно
неожиданно само пришло к ней; Себастьян искал сестру, а нашел возлюбленную и
жену.
То, что происходит в кругу Ореино - Оливии - Виолы - Себастьяна,
является высокой комедией, комедией чистых и прекрасных чувств. Все очи люди
большого душевного благородства, может быть, даже слишком прекрасные для
реального мира, но идеальный душевный склад таких людей и вносит в жизнь
истинную красоту. Искусство, стремящееся к тому, чтобы поднять человека до
подлинных высот гуманности, истины и красоты, избирает таких героев, чтобы
через них раскрыть, на что способен человек в своих лучших проявлениях.
Но это не та бесплотная идеальность, которая лишает художественное
изображение убедительности, а высокая духовная настроенность, сочетающаяся с
изумительным проникновением в действительные свойства человеческого сердца.
Вот почему Шекспир остается реалистом и тогда, когда погружается в мир
романтики. И поэтому же во всей этой милой сказке, где красивые чувства
ставят людей в смешные положения, мы ощущаем несомненную жизненную правду.
Рядом с этим миром высоких чувств - иной, более земной мир, где человек
предстает не в столь изящном виде, но все же не лишен черт по-своему
симпатичных. Это мир сэра Тоби Белча и Марии. Они - центр его, как центром
мира красивых чувств является Виола.
Сэр Тоби Белч совсем не иллирийский житель. У него не только имя
английское. Он типичный "пожиратель бифштексов" и такой же любитель веселых
попоек, как сэр Джон Фальстаф. Остроумия у него поменьше, чем у славного
рыцаря, но разгульную жизнь он любит не меньше его и хорошей шутке тоже
знает цену.
Как и Фальстаф, сэр Тоби считает, что рожден для веселья и беззаботной
жизни. Но при рождении ему не достались средства для этого, Он обедневший
дворянин и вынужден жить милостями своей племянницы Оливии. Впрочем, его
нисколько не смущает положение приживалы, ибо, как и Фальстаф, о
существовании морали он даже смутно не подозревает. Было бы лишь что поесть,
а главное, выпить! Надо, однако, отдать должное его изобретательности: у
него есть и свой источник доходов, помимо харча, получаемого в доме богатой
племянницы. Он занимается ремеслом, которое в Лондоне шекспировских времен
называлось "ловлей кроликов" - обиранием наивных провинциалов, приезжавших в
столицу, Роберт Грин, недруг Шекспира, в нескольких памфлетах описал приемы
этого вида городской "охоты".
Сэру Тоби удалось подцепить такого "кролика" - это провинциальный
щеголь сэр Эндрю Эгьючик, приехавший в Лондон - простите, в Иллирию, - чтобы
себя показать, людей посмотреть и заодно подыскать богатую невесту. Сэр Тоби
взялся сосватать ему Оливию. Воздыхания сэра Эндрю по Оливии - забавная
пародия на ухаживания Орсино. Конечно, сэр Тоби ни на миг не обманывался
насчет возможности женить этого простачка на Оливии. Обманывался сэр Эндрю,
и этот обман стоил ему дорогонько. Сэр Тоби ест и пьет на его счет, облегчая
кошелек простоватого провинциала. Мы встретим впоследствии у Шекспира еще
одну такую ситуацию - в "Отелло" (Яго и Родриго), но там она кончится для
простака трагично. Но Тоби не Яго, не злодей, а веселый бонвиван, и Эндрю
отделывается потерей кошелька и лошади да несколькими ушибами от Себастьяна.
Под стать пожилому ветрогону сэру Тоби озорная Мария. Она мастерица на
выдумки, которыми потешает себя и других. Ей хочется женить на себе сэра
Тоби: это сравняло бы ее с госпожой, которой она прислуживает. Впрочем,
расчетливость она проявляет не столько в этом, сколько в забавных проделках,
увлекающих ее гораздо больше матримониальных планов. Завлечь сэра Тоби в
сети брака - нелегкое дело, ибо он не из тех мужчин, которые добровольно
расстаются со свободой бражничать и веселиться. Если уж ему и придет в
голову жениться, то разве что на такой озорной девчонке, как Мария, которая
сама неистощима на веселые проделки.
Нельзя сказать, что круг сэра Тоби - это дно жизни, ее подонки.
Конечно, респектабельностью здесь даже не пахнет, но это не мир зла. Если
романтические герои комедии живут в царстве любви, то компания сэра Тоби
живет в царстве веселья, и только ханжи да пуритане откажут этому миру в
моральном праве на существование. Правда, люди этого мира сами о морали не
помышляют, но для нравственного здоровья человечества смех и веселье
необходимы, и в этом оправдание веселых домочадцев графини Оливии.
Есть у этих людей враг - дворецкий Мальволио. Положение он занимает
невысокое, но окружающим может принести достаточно вреда. Он враг не только
им, но и приятной жизни вообще. Мальволио - сухой, чопорный, суровый
человек, и есть в нем нечто пуританское. Он охотно поддерживает Оливию в ее
стремлении соблюдать траур и жить, отгородившись от сует жизни. С
неудовольствием смотрит он на благосклонность Оливии к Цезарио. Его
возмущает уже одно то, что люди хотят и могут веселиться, предаваться
развлечениям и любить. Сам он имеет одну страсть - честолюбие. Положение
дворецкого дает ему малую, но ощутимую власть над домочадцами Оливии.
Правда, они весьма непокорны и ему постоянно приходится воевать с ними, но
он не теряет надежды укротить их.
Веселая компания сэра Тоби решает проучить Мальволио. Как это сделать,
придумывает хохотушка Мария. Этот эпизод слишком известен, и нет нужды
пересказывать его. Остановимся на характере его.
Поначалу розыгрыш, заставляющий Мальволио поверить, что Оливия влюблена
в него, кажется просто смешным и безобидным. Постепенно, однако, шутники
доходят до того, что издеваются над Мальволио не без ожесточения и злости.
Современному читателю и особенно зрителю шутка начинает казаться слишком
грубой и жестокой, и она уже не доставляет удовольствия. Но не следует
забывать, что сэр Тоби и его компания - люди в самом деле грубоватые,
любящие на английский манер самые беспощадные "практические шутки" -
розыгрыши, от которых человек может иногда серьезно пострадать. Публика
шекспировского театра, для которой и казни были интересным зрелищем,
смотрела на подобные шутки иначе, чем мы. Одна из шуток - появление шута в
облачении священника и исповедь Мальволио (IV, 2)представляет собой пародию
на католическую обрядность (над католицизмом в протестантской Англии
разрешалось потешаться).
Образ Мальволио, вначале комический, постепенно приобретает иную
окраску. В нем появляется нечто вызывающее жалость. Это с одной стороны. А с
другой - фигура его становится зловещей. И хотя в этом мире веселья и любви
он бессилен, мрачная тень, отбрасываемая им, напоминает о зле, которое
существует в реальном мире, ибо, пусть в приуменьшенном виде, он все же
обладает такими чертами, которые омрачали ренессансные идеалы. Его
честолюбие, злобность, ханжество и мстительность были теми пороками, которые
Шекспир видел и показывал как источники трагического в жизни.
Но здесь Мальволио только угрожает. В мире сказки он немощен. Поэтому
даже его герцог велит "уговорить на мир". Мальволио, однако, покидает сцену
непримиренным и непримиримым врагой радости и веселья. Они торжествуют
победу в серии браков, завершающих комедию. А у нас остается ощущение, что
хотя все кончается благополучно, но где-то за пределами этого сказочного
мира таятся страшные угрозы человеку и человечности.
Шекспир остается верен себе в том, что даже этот зловещий образ не
превратил в ходульное воплощение злодейства. Прежде всего это своеобразный
человеческий характер, пусть неприятный, но безусловно реальный. Сэр Тоби,
Мария и остальные правы, воюя против Мальволио. Но не вся правда на их
стороне. Выше та правда, которая воплощена в душевном благородстве Виолы,
Орсино и Оливии. Но в общем люди этих двух миров - союзники в отрицании
ханжества и утверждении радости жизни. При этом счастье благородной любви
выше тех примитивных удовольствий, ради которых живут Тоби и иже с ним.
Кроме Мальволио, все персонажи комедии добры, жизнерадостны, отзывчивы
и веселы. По есть еще один персонаж, выделяющийся среди них. Это шут Фесте.
Мы видим его в числе участников веселого розыгрыша, учиняемого над
Мальволио, слышим его дерзкие шутки над теми, кому он обязан повиноваться.
Он один из самых остроумных шекспировских шутов. Но есть в нем черта,
отличающая его от всех предшественников в комедиях Шекспира.
Фесте меланхоличен, в нем ощущается некоторая усталость от веселья,
которым другие так непринужденно наслаждаются. Он выступает в комедии как
выразитель настроений, расходящихся с общим тоном ее. В меланхолии Фесте
критика давно уже увидела предвестие будущего трагизма Шекспира.
Между тем образ Фесте, каким мы его теперь знаем, - результат
изменений, внесенных в комедию в процессе ее сценической истории на
шекспировском театре. Открытием этого мы обязаны трем исследователям -
Флэйю, Ноблу и Дж. Доверу Уилсону.
Чтобы понять суть дела, надо вспомнить начало комедии. Виола говорит,
что она умеет петь и играть на музыкальных инструментах. В качестве
музыканта она и поступает ко двору Орсино. Но в нынешнем тексте она нигде не
поет и не музицирует. Что это - "забывчивость" Шекспира? Нет. Первоначально
роль Виолы исполнял мальчик-актер, умевший красиво петь и игравший на
музыкальных инструментах. Нетрудно представить себе, что именно Виола
исполняла грустную песню "Поспеши ко мне, смерть, поспеши...", которая так
понравилась Орсино. Она соответствовала и его печальному настроению,
вызванному неразделенной любовью, и чувствам самой Виолы.
Но прошло время, мальчик-актер утратил данные, необходимые для этой
роли, и песня должна была выпасть из пьесы. Но тут помогло новое
обстоятельство. В труппу Бербеджа - Шекспира вступил замечательный комик
Роберт Армин, превосходный музыкант, обладавший хорошим голосом. Песня была
передана ему. Вчитываясь внимательно в текст, нетрудно увидеть, как была
переделана сцена для того, чтобы Фесте был призван ко двору Орсино и
исполнил лирическую песню. По-видимому, заодно была добавлена и
заключительная песенка, также исполняемая Фесте и носящая
иронически-меланхолический характер.
Именно таким путем, по-видимому, проникли в комедию те меланхолические
мотивы, которые не только придали новую окраску образу Фесте, но и наложили
печать на всю пьесу в целом. Переделка эта относилась уже к тому времени,
когда Шекспир создавал свои великие трагедии и "мрачные комедии". Отсюда
можно сделать вывод о том, что внесение новых мотивов в комедию не было
случайностью. Но не следует преувеличивать их значение. "Двенадцатая ночь"
остается одной из самых жизнерадостных, оптимистических комедий Шекспира.
Создавая ее в первоначальном виде, Шекспир и не подозревал ни о каком
"прощании с веселостью". Лишь потом оказалось, что он никогда уже больше не
смог написать ни одной такой веселой и очаровательной комедии, как эта.
А. Аникст
Действующие лица:
Герцог Иллирийский. - Иллирия - восточный берег Адриатического моря.
Здесь это название дано воображаемой стране.
Некоторые персонажи носят смысловые имена; Белч значит - отрыжка.
Эгьючик - имеющий бледные щеки (от английского "aique" - лихорадка и "cheek"
- щеки); имя Мальволио образовано от итальянского "mala voglia" - злая воля,
злонамеренность.
...печень, мозг и сердце... - Отражение доктрины Платона, считавшего
эти три органа носителями трех видов душевной деятельности - страсти,
мышления и воли.
Элизий, или Элизиум, Елисейские поля (миф.) - обитель доблестных душ.
...как на спине дельфина - Арион. - Согласно античному мифу, дельфин,
очарованный пением Ариона, спас его во время кораблекрушения, вынеся на
своей спине на берег из бушующих волн.
Шепни ему, что я не я, а евнух... - Кастраты пенились как певцы -
исполнители дискантовых партий.
Вы евнух, я немой... - В турецких гаремах наряду с евнухами были и
немые прислужники.
...подкрепись-ка скорее стаканчиком канарского. - Крепкое канарское
вино (с Канарских островов) очень ценилось в Англии.
...так же боятся пыли, как портреты миссис Молл. - Миссис Молл -
известная лондонская куртизанка времени Шекспира. Портрет ее завешивался под
предлогом предохранения от пыли, но в действительности оттого, что оригинал
пользовался дурной славой.
Гальярда, куранта, джига - названия популярных в те времена танцев.
Телец? Это который грудь и сердце? - Согласно астрологическим
представлениям той эпохи, небесные светила оказывали влияние на отдельные
части человеческого тела.
Квинапал - вымышленное имя.
Да ниспошлет тебе Меркурий умение складно врать... - Меркурий (миф.) -
бог торговли; считался покровителем тех, кто обмеривал или обвешивал, и
вообще всякого рода лгунов.
...как столб у дверей шерифа. - У входа в помещение, где заседал шериф
(судья округа), обычно устанавливались два столба со скамьей между ними, на
которой сидели просители или арестованные, дожидавшиеся очереди.
Мессалин - вымышленный город или, может быть, остров.
...наша жизнь состоит из четырех стихий. - Древние философы утверждали,
что мир состоит из четырех стихий (или "Элементов"): земли, воды, воздуха и
огня.
Видели вы вывеску "Нас здесь трое"? - На вывесках некоторых таверн того
времени в виде шутки изображались две ослиных головы с надписью "А третий -
тот, кто на них смотрит".
Пигрогромитус, вапианцы, Квеубусский меридиан - вымышленные имена и
названия.
Мирмидонцы - древнегреческое племя. Вся эта фраза шута - нарочитая
нелепица.
"Мы трое славных весельчаков", "Жил в Вавилоне человек...". - Вся речь
сэра Тоби пересыпана отрывками из баллад того времени.
...с ними свою цепь и начисти ее как следует. - Дворецкие
знатных домов носили на груди золотую цепь.
Пентезилея - царица мифического племени амазонок
(женщин-воительниц).
...в том дворце, где властвует любовь - то есть в сердце.
Иезавель - упоминаемая в библии иудейская царица,
отличавшаяся гордостью и порочностью. Сэр Эндрю употребляет ее имя как
ругательство, обращенное к Мальволио.
Тартар - в античной мифологии преисподняя, ад.
...слова сделались настоящими продажными шкурами с тех пор, как их
опозорили оковами. - Намек на указ 1600 года, вводивший в театр цензурные
ограничения.
...если эту штуку спарить с другой... - Шут говорит о монете, которую
ему дала Виола.
Пандар - см. пьесу "Троил и Крессида".
Крессида-то была попрошайкой. - В английских балладах XVI века
рассказывалось, что в наказание за ее неверность боги осудили Крессиду в
старости на нищету.
Вы больше усладили бы мой слух, чем музыкою сфер. - По представлению
древних, мир состоял из нескольких вложенных одна в другую движущихся
хрустальных сфер с укрепленными в них звездами, которые вращались внутри
охватывающей мир сферы неподвижных звезд. При вращении сферы эти издавали
будто бы музыкальные звуки, сливавшиеся вместе в гармонию, доступную лишь
слуху "избранных",
...еще до того, как Ной стал моряком. - То есть до "всемирного потопа"
(о котором рассказывается в библии), когда Ной построил свой ковчег.
...по мне, уж лучше быть браунистом... - Браунисты - последователи
Роберта Брауна, основавшего около 1580 года пуританскую секту.
...шириной в уэрскую кровать в Англии. - Один трактирщик в городе Уэре
в целях привлечения любопытных поставил в своей гостинице гигантскую
кровать, в которой одновременно могли поместиться двадцать четыре человека.
...больше борозд, чем на новой карте с добавлением Индий. -
Географическая карта с впервые нанесенными на нее обеими Индиями (азиатской
Индией и американской Вест-Индией) незадолго перед тем была напечатана в
Англии.
Римский почерк. - Так называлась (всюду принятая сейчас) закругленная
форма букв, в противоположность остроконечному готическому письму.
...посвященный в рыцарство... шпагой за кошельковые заслуги - то есть
не на поле битвы (за подлинные заслуги), а во дворцовой зале, за деньги.
...древний пражский старец-отшельник - по-видимому, персонаж из
какой-то несохранившейся легенды или анекдота.
...блуждаешь, как египтянин во тьме. - Намек на библейское сказание о
том, что по велению божьему, в наказание за грехи египтян в их земле три дня
не светило солнце ("египетская тьма").
Каково воззрение Пифагора на дичь? - Намек на учение Пифагора о
переселении душ из человеческих тел в тела животных и наоборот.
...старый Грех. - Олицетворение Греха или Порока - традиционная фигура
средневекового театра. Одетый в длинный балахон, в шапке с ослиными ушами,
вооруженный деревянным кинжалом, Грех всячески издевался над Дьяволом,
обрубая ему когти, но под конец Дьявол все же утаскивал его в ад.
Колокол святого Бенедикта - то есть колокол в церкви св. Бенедикта,
одном из лондонских храмов во времена Шекспира. Вся эта тирада шута является
пародией на средневековые рассуждения о мистическом значении разных чисел.
...египетский пират, что перед смертью хотел убить любимую? - В романе
Гелиодора "Эфиопика" (III-IV вв. н. э.), изданном в английском переводе в
1569 году, содержится рассказ о том, как разбойник Фиамид, видя свою
неминуемую гибель и не желая, чтобы его прекрасная пленница Хариклия
пережила его, решил ее убить.
А. Смирнов
характер, настойчивость и поэтичность души. А затем случай же произвел
подмену: Оливия встретила Себастьяна, не только лицом, но и другими
качествами схожего с сестрой. Он смело пошел навстречу неожиданно
обрушившемуся на него потоку страсти Оливии и, подхваченный им,
нежданно-негаданно в один миг обрел счастье, которого другие ищут всю жизнь
и далеко не всегда находят. Так бывает только в сказках, по ведь перед нами
именно сказка о том, как люди ищут счастья в любви, и о том, как оно
приходит к ним совсем не так, как они его ожидали. Орсино добивался Оливии,
а счастье нашел в Виоле; Оливия жаждала взаимности Цезарио-Виолы, а обрела
ее у Себастьяна; Виола страдала, не питая надежд на счастье, но оно
неожиданно само пришло к ней; Себастьян искал сестру, а нашел возлюбленную и
жену.
То, что происходит в кругу Ореино - Оливии - Виолы - Себастьяна,
является высокой комедией, комедией чистых и прекрасных чувств. Все очи люди
большого душевного благородства, может быть, даже слишком прекрасные для
реального мира, но идеальный душевный склад таких людей и вносит в жизнь
истинную красоту. Искусство, стремящееся к тому, чтобы поднять человека до
подлинных высот гуманности, истины и красоты, избирает таких героев, чтобы
через них раскрыть, на что способен человек в своих лучших проявлениях.
Но это не та бесплотная идеальность, которая лишает художественное
изображение убедительности, а высокая духовная настроенность, сочетающаяся с
изумительным проникновением в действительные свойства человеческого сердца.
Вот почему Шекспир остается реалистом и тогда, когда погружается в мир
романтики. И поэтому же во всей этой милой сказке, где красивые чувства
ставят людей в смешные положения, мы ощущаем несомненную жизненную правду.
Рядом с этим миром высоких чувств - иной, более земной мир, где человек
предстает не в столь изящном виде, но все же не лишен черт по-своему
симпатичных. Это мир сэра Тоби Белча и Марии. Они - центр его, как центром
мира красивых чувств является Виола.
Сэр Тоби Белч совсем не иллирийский житель. У него не только имя
английское. Он типичный "пожиратель бифштексов" и такой же любитель веселых
попоек, как сэр Джон Фальстаф. Остроумия у него поменьше, чем у славного
рыцаря, но разгульную жизнь он любит не меньше его и хорошей шутке тоже
знает цену.
Как и Фальстаф, сэр Тоби считает, что рожден для веселья и беззаботной
жизни. Но при рождении ему не достались средства для этого, Он обедневший
дворянин и вынужден жить милостями своей племянницы Оливии. Впрочем, его
нисколько не смущает положение приживалы, ибо, как и Фальстаф, о
существовании морали он даже смутно не подозревает. Было бы лишь что поесть,
а главное, выпить! Надо, однако, отдать должное его изобретательности: у
него есть и свой источник доходов, помимо харча, получаемого в доме богатой
племянницы. Он занимается ремеслом, которое в Лондоне шекспировских времен
называлось "ловлей кроликов" - обиранием наивных провинциалов, приезжавших в
столицу, Роберт Грин, недруг Шекспира, в нескольких памфлетах описал приемы
этого вида городской "охоты".
Сэру Тоби удалось подцепить такого "кролика" - это провинциальный
щеголь сэр Эндрю Эгьючик, приехавший в Лондон - простите, в Иллирию, - чтобы
себя показать, людей посмотреть и заодно подыскать богатую невесту. Сэр Тоби
взялся сосватать ему Оливию. Воздыхания сэра Эндрю по Оливии - забавная
пародия на ухаживания Орсино. Конечно, сэр Тоби ни на миг не обманывался
насчет возможности женить этого простачка на Оливии. Обманывался сэр Эндрю,
и этот обман стоил ему дорогонько. Сэр Тоби ест и пьет на его счет, облегчая
кошелек простоватого провинциала. Мы встретим впоследствии у Шекспира еще
одну такую ситуацию - в "Отелло" (Яго и Родриго), но там она кончится для
простака трагично. Но Тоби не Яго, не злодей, а веселый бонвиван, и Эндрю
отделывается потерей кошелька и лошади да несколькими ушибами от Себастьяна.
Под стать пожилому ветрогону сэру Тоби озорная Мария. Она мастерица на
выдумки, которыми потешает себя и других. Ей хочется женить на себе сэра
Тоби: это сравняло бы ее с госпожой, которой она прислуживает. Впрочем,
расчетливость она проявляет не столько в этом, сколько в забавных проделках,
увлекающих ее гораздо больше матримониальных планов. Завлечь сэра Тоби в
сети брака - нелегкое дело, ибо он не из тех мужчин, которые добровольно
расстаются со свободой бражничать и веселиться. Если уж ему и придет в
голову жениться, то разве что на такой озорной девчонке, как Мария, которая
сама неистощима на веселые проделки.
Нельзя сказать, что круг сэра Тоби - это дно жизни, ее подонки.
Конечно, респектабельностью здесь даже не пахнет, но это не мир зла. Если
романтические герои комедии живут в царстве любви, то компания сэра Тоби
живет в царстве веселья, и только ханжи да пуритане откажут этому миру в
моральном праве на существование. Правда, люди этого мира сами о морали не
помышляют, но для нравственного здоровья человечества смех и веселье
необходимы, и в этом оправдание веселых домочадцев графини Оливии.
Есть у этих людей враг - дворецкий Мальволио. Положение он занимает
невысокое, но окружающим может принести достаточно вреда. Он враг не только
им, но и приятной жизни вообще. Мальволио - сухой, чопорный, суровый
человек, и есть в нем нечто пуританское. Он охотно поддерживает Оливию в ее
стремлении соблюдать траур и жить, отгородившись от сует жизни. С
неудовольствием смотрит он на благосклонность Оливии к Цезарио. Его
возмущает уже одно то, что люди хотят и могут веселиться, предаваться
развлечениям и любить. Сам он имеет одну страсть - честолюбие. Положение
дворецкого дает ему малую, но ощутимую власть над домочадцами Оливии.
Правда, они весьма непокорны и ему постоянно приходится воевать с ними, но
он не теряет надежды укротить их.
Веселая компания сэра Тоби решает проучить Мальволио. Как это сделать,
придумывает хохотушка Мария. Этот эпизод слишком известен, и нет нужды
пересказывать его. Остановимся на характере его.
Поначалу розыгрыш, заставляющий Мальволио поверить, что Оливия влюблена
в него, кажется просто смешным и безобидным. Постепенно, однако, шутники
доходят до того, что издеваются над Мальволио не без ожесточения и злости.
Современному читателю и особенно зрителю шутка начинает казаться слишком
грубой и жестокой, и она уже не доставляет удовольствия. Но не следует
забывать, что сэр Тоби и его компания - люди в самом деле грубоватые,
любящие на английский манер самые беспощадные "практические шутки" -
розыгрыши, от которых человек может иногда серьезно пострадать. Публика
шекспировского театра, для которой и казни были интересным зрелищем,
смотрела на подобные шутки иначе, чем мы. Одна из шуток - появление шута в
облачении священника и исповедь Мальволио (IV, 2)представляет собой пародию
на католическую обрядность (над католицизмом в протестантской Англии
разрешалось потешаться).
Образ Мальволио, вначале комический, постепенно приобретает иную
окраску. В нем появляется нечто вызывающее жалость. Это с одной стороны. А с
другой - фигура его становится зловещей. И хотя в этом мире веселья и любви
он бессилен, мрачная тень, отбрасываемая им, напоминает о зле, которое
существует в реальном мире, ибо, пусть в приуменьшенном виде, он все же
обладает такими чертами, которые омрачали ренессансные идеалы. Его
честолюбие, злобность, ханжество и мстительность были теми пороками, которые
Шекспир видел и показывал как источники трагического в жизни.
Но здесь Мальволио только угрожает. В мире сказки он немощен. Поэтому
даже его герцог велит "уговорить на мир". Мальволио, однако, покидает сцену
непримиренным и непримиримым врагой радости и веселья. Они торжествуют
победу в серии браков, завершающих комедию. А у нас остается ощущение, что
хотя все кончается благополучно, но где-то за пределами этого сказочного
мира таятся страшные угрозы человеку и человечности.
Шекспир остается верен себе в том, что даже этот зловещий образ не
превратил в ходульное воплощение злодейства. Прежде всего это своеобразный
человеческий характер, пусть неприятный, но безусловно реальный. Сэр Тоби,
Мария и остальные правы, воюя против Мальволио. Но не вся правда на их
стороне. Выше та правда, которая воплощена в душевном благородстве Виолы,
Орсино и Оливии. Но в общем люди этих двух миров - союзники в отрицании
ханжества и утверждении радости жизни. При этом счастье благородной любви
выше тех примитивных удовольствий, ради которых живут Тоби и иже с ним.
Кроме Мальволио, все персонажи комедии добры, жизнерадостны, отзывчивы
и веселы. По есть еще один персонаж, выделяющийся среди них. Это шут Фесте.
Мы видим его в числе участников веселого розыгрыша, учиняемого над
Мальволио, слышим его дерзкие шутки над теми, кому он обязан повиноваться.
Он один из самых остроумных шекспировских шутов. Но есть в нем черта,
отличающая его от всех предшественников в комедиях Шекспира.
Фесте меланхоличен, в нем ощущается некоторая усталость от веселья,
которым другие так непринужденно наслаждаются. Он выступает в комедии как
выразитель настроений, расходящихся с общим тоном ее. В меланхолии Фесте
критика давно уже увидела предвестие будущего трагизма Шекспира.
Между тем образ Фесте, каким мы его теперь знаем, - результат
изменений, внесенных в комедию в процессе ее сценической истории на
шекспировском театре. Открытием этого мы обязаны трем исследователям -
Флэйю, Ноблу и Дж. Доверу Уилсону.
Чтобы понять суть дела, надо вспомнить начало комедии. Виола говорит,
что она умеет петь и играть на музыкальных инструментах. В качестве
музыканта она и поступает ко двору Орсино. Но в нынешнем тексте она нигде не
поет и не музицирует. Что это - "забывчивость" Шекспира? Нет. Первоначально
роль Виолы исполнял мальчик-актер, умевший красиво петь и игравший на
музыкальных инструментах. Нетрудно представить себе, что именно Виола
исполняла грустную песню "Поспеши ко мне, смерть, поспеши...", которая так
понравилась Орсино. Она соответствовала и его печальному настроению,
вызванному неразделенной любовью, и чувствам самой Виолы.
Но прошло время, мальчик-актер утратил данные, необходимые для этой
роли, и песня должна была выпасть из пьесы. Но тут помогло новое
обстоятельство. В труппу Бербеджа - Шекспира вступил замечательный комик
Роберт Армин, превосходный музыкант, обладавший хорошим голосом. Песня была
передана ему. Вчитываясь внимательно в текст, нетрудно увидеть, как была
переделана сцена для того, чтобы Фесте был призван ко двору Орсино и
исполнил лирическую песню. По-видимому, заодно была добавлена и
заключительная песенка, также исполняемая Фесте и носящая
иронически-меланхолический характер.
Именно таким путем, по-видимому, проникли в комедию те меланхолические
мотивы, которые не только придали новую окраску образу Фесте, но и наложили
печать на всю пьесу в целом. Переделка эта относилась уже к тому времени,
когда Шекспир создавал свои великие трагедии и "мрачные комедии". Отсюда
можно сделать вывод о том, что внесение новых мотивов в комедию не было
случайностью. Но не следует преувеличивать их значение. "Двенадцатая ночь"
остается одной из самых жизнерадостных, оптимистических комедий Шекспира.
Создавая ее в первоначальном виде, Шекспир и не подозревал ни о каком
"прощании с веселостью". Лишь потом оказалось, что он никогда уже больше не
смог написать ни одной такой веселой и очаровательной комедии, как эта.
А. Аникст
Действующие лица:
Герцог Иллирийский. - Иллирия - восточный берег Адриатического моря.
Здесь это название дано воображаемой стране.
Некоторые персонажи носят смысловые имена; Белч значит - отрыжка.
Эгьючик - имеющий бледные щеки (от английского "aique" - лихорадка и "cheek"
- щеки); имя Мальволио образовано от итальянского "mala voglia" - злая воля,
злонамеренность.
...печень, мозг и сердце... - Отражение доктрины Платона, считавшего
эти три органа носителями трех видов душевной деятельности - страсти,
мышления и воли.
Элизий, или Элизиум, Елисейские поля (миф.) - обитель доблестных душ.
...как на спине дельфина - Арион. - Согласно античному мифу, дельфин,
очарованный пением Ариона, спас его во время кораблекрушения, вынеся на
своей спине на берег из бушующих волн.
Шепни ему, что я не я, а евнух... - Кастраты пенились как певцы -
исполнители дискантовых партий.
Вы евнух, я немой... - В турецких гаремах наряду с евнухами были и
немые прислужники.
...подкрепись-ка скорее стаканчиком канарского. - Крепкое канарское
вино (с Канарских островов) очень ценилось в Англии.
...так же боятся пыли, как портреты миссис Молл. - Миссис Молл -
известная лондонская куртизанка времени Шекспира. Портрет ее завешивался под
предлогом предохранения от пыли, но в действительности оттого, что оригинал
пользовался дурной славой.
Гальярда, куранта, джига - названия популярных в те времена танцев.
Телец? Это который грудь и сердце? - Согласно астрологическим
представлениям той эпохи, небесные светила оказывали влияние на отдельные
части человеческого тела.
Квинапал - вымышленное имя.
Да ниспошлет тебе Меркурий умение складно врать... - Меркурий (миф.) -
бог торговли; считался покровителем тех, кто обмеривал или обвешивал, и
вообще всякого рода лгунов.
...как столб у дверей шерифа. - У входа в помещение, где заседал шериф
(судья округа), обычно устанавливались два столба со скамьей между ними, на
которой сидели просители или арестованные, дожидавшиеся очереди.
Мессалин - вымышленный город или, может быть, остров.
...наша жизнь состоит из четырех стихий. - Древние философы утверждали,
что мир состоит из четырех стихий (или "Элементов"): земли, воды, воздуха и
огня.
Видели вы вывеску "Нас здесь трое"? - На вывесках некоторых таверн того
времени в виде шутки изображались две ослиных головы с надписью "А третий -
тот, кто на них смотрит".
Пигрогромитус, вапианцы, Квеубусский меридиан - вымышленные имена и
названия.
Мирмидонцы - древнегреческое племя. Вся эта фраза шута - нарочитая
нелепица.
"Мы трое славных весельчаков", "Жил в Вавилоне человек...". - Вся речь
сэра Тоби пересыпана отрывками из баллад того времени.
...с ними свою цепь и начисти ее как следует. - Дворецкие
знатных домов носили на груди золотую цепь.
Пентезилея - царица мифического племени амазонок
(женщин-воительниц).
...в том дворце, где властвует любовь - то есть в сердце.
Иезавель - упоминаемая в библии иудейская царица,
отличавшаяся гордостью и порочностью. Сэр Эндрю употребляет ее имя как
ругательство, обращенное к Мальволио.
Тартар - в античной мифологии преисподняя, ад.
...слова сделались настоящими продажными шкурами с тех пор, как их
опозорили оковами. - Намек на указ 1600 года, вводивший в театр цензурные
ограничения.
...если эту штуку спарить с другой... - Шут говорит о монете, которую
ему дала Виола.
Пандар - см. пьесу "Троил и Крессида".
Крессида-то была попрошайкой. - В английских балладах XVI века
рассказывалось, что в наказание за ее неверность боги осудили Крессиду в
старости на нищету.
Вы больше усладили бы мой слух, чем музыкою сфер. - По представлению
древних, мир состоял из нескольких вложенных одна в другую движущихся
хрустальных сфер с укрепленными в них звездами, которые вращались внутри
охватывающей мир сферы неподвижных звезд. При вращении сферы эти издавали
будто бы музыкальные звуки, сливавшиеся вместе в гармонию, доступную лишь
слуху "избранных",
...еще до того, как Ной стал моряком. - То есть до "всемирного потопа"
(о котором рассказывается в библии), когда Ной построил свой ковчег.
...по мне, уж лучше быть браунистом... - Браунисты - последователи
Роберта Брауна, основавшего около 1580 года пуританскую секту.
...шириной в уэрскую кровать в Англии. - Один трактирщик в городе Уэре
в целях привлечения любопытных поставил в своей гостинице гигантскую
кровать, в которой одновременно могли поместиться двадцать четыре человека.
...больше борозд, чем на новой карте с добавлением Индий. -
Географическая карта с впервые нанесенными на нее обеими Индиями (азиатской
Индией и американской Вест-Индией) незадолго перед тем была напечатана в
Англии.
Римский почерк. - Так называлась (всюду принятая сейчас) закругленная
форма букв, в противоположность остроконечному готическому письму.
...посвященный в рыцарство... шпагой за кошельковые заслуги - то есть
не на поле битвы (за подлинные заслуги), а во дворцовой зале, за деньги.
...древний пражский старец-отшельник - по-видимому, персонаж из
какой-то несохранившейся легенды или анекдота.
...блуждаешь, как египтянин во тьме. - Намек на библейское сказание о
том, что по велению божьему, в наказание за грехи египтян в их земле три дня
не светило солнце ("египетская тьма").
Каково воззрение Пифагора на дичь? - Намек на учение Пифагора о
переселении душ из человеческих тел в тела животных и наоборот.
...старый Грех. - Олицетворение Греха или Порока - традиционная фигура
средневекового театра. Одетый в длинный балахон, в шапке с ослиными ушами,
вооруженный деревянным кинжалом, Грех всячески издевался над Дьяволом,
обрубая ему когти, но под конец Дьявол все же утаскивал его в ад.
Колокол святого Бенедикта - то есть колокол в церкви св. Бенедикта,
одном из лондонских храмов во времена Шекспира. Вся эта тирада шута является
пародией на средневековые рассуждения о мистическом значении разных чисел.
...египетский пират, что перед смертью хотел убить любимую? - В романе
Гелиодора "Эфиопика" (III-IV вв. н. э.), изданном в английском переводе в
1569 году, содержится рассказ о том, как разбойник Фиамид, видя свою
неминуемую гибель и не желая, чтобы его прекрасная пленница Хариклия
пережила его, решил ее убить.
А. Смирнов