Страница:
... Ало... Ало, Иришка! Ало...
Мысль седьмая:
– Иришка, это ты? Это я... Да, я знал, что ты будешь сейчас дома. Не спрашивай меня ни о чём, просто послушай... Ты слышишь, как бьётся моё сердце? Нет? А ты знаешь почему оно так бьётся? Нет? Просто всё кончено – завтра меня повесят... Как странно: я старался для них... а они меня не приняли... Как противоречив этот мир... как бесполезны в нём эти людишки, как всё теряет смысл, если только задуматься... Всё, для чего ты жил, вдруг обернулось пустотой и... мраком. Неужели никто так и не понял того, что понял я? Может я сошёл с ума?.. А может все сошли с ума?.. А? Ладно, придётся смириться с тем, что приготовила мне судьба... Умру с гордостью за то, что боролся, а не созерцал... Пусть меня не поймут, но я счастлив, что есть у меня ты. Лишь ты меня всегда понимала, и ты никогда не предала бы меня и мои мысли...
..Прощай..
Мысль восьмая (последняя):
– Иришка это я... Не спрашивай меня ни о чём, просто послушай... Иришка, я уже умер... Не пугайся, всё будет хорошо. Теперь будет мстить им моё астральное тело. Ты представляешь, что я могу теперь СДЕЛАТЬ, что не мог сделать раньше!!! Они заплатят мне сполна: за мою смерть и за страдания... Я просто не дам им умереть, а заставлю их мучаться, пусть почувствуют то, что чувствовал я! Пусть узнают, за что я их так ненавижу!
Иришка, возможно сейчас поздно говорить об этом, но знай: ... я люблю тебя..................................................
Простая история
Сестра
Глава 1
– Господи, опять ты забыл закрыть крышку унитаза, – говорила в тот день моя сестра. – Когда же ты научишься?
Она была прекрасна: длинные светлые локоны её волос волнами падали ей на плечи, длинные пальцы руки нежно брали крышку и опускали вниз, упругие ягодицы немного отдалялись назад, и через тонкую ткань её короткого платья я видел напряжение её слабеньких мышц. Господи, я был без ума от неё. Я был без ума от своей сестры!
В тот день родителей не было дома – они были куда-то приглашены практически на весь вечер, и, следовательно, вернуться могли только к утру. Я, как и обычно, пошёл в зал и, устроившись на диване, стал пультом переключать телевизор с канала на канал в поисках чего-нибудь интересного. Я так увлёкся этой своеобразной игрой, что даже не заметил, как моя сестра пристроилась рядом со мной слева и наблюдала за происходящим. Она смотрела то на экран телевизора, то на моё выражение лица. Через какое-то мгновение я устал и выглянул через правое плечо на кухню – там выключен свет и никого не было. Я решил, что Сара уже спит, и переключил на взрослый канал. Кажется, там одна блондинка танцевала возле шеста под музыку, это действительно меня забавляло. Я старался не дышать, хотя моё сердце колотилось как перед стометровкой, и я немного вспотел.
– Тебе она нравится? – спросила Сара, всё время продолжавшая сидеть рядом со мной, сложив ноги под себя.
Я испугался и второпях пытался найти пульт, чтобы переключить. Потом я вскочил на ноги и увидел, что пульт находился в её руках, я остолбенел и не знал что говорить.
– Не надо переключать, давай досмотрим, – и она сделала немного громче. Я был сильно удивлён. Почему она не накричала на меня?
Я не мог противиться – меня всё это заинтересовало, и я лёг рядом с ней. Немного боялся, тряслись руки. Меня всего трясло, Господи! И она обняла меня так, что мои глаза оказались напротив её грудей. Кажется, я чувствовал запах её пота – такой тонкий и такой приятный. Она заметила, что я смотрю больше на её упругую грудь, нежели на танцовщицу, и ей это нравилось. А когда передача закончилась, она выключила телевизор, и мы отправились спать – каждый в свою комнату.
Вы были в её комнате? Вы могли быть где угодно, но только не в её комнате! Вы могли видеть что угодно, но никогда не увидите её комнату! Комната Сары была также прекрасна, как и её хозяйка. Это отдельный мир, со своими прелестями, которыми, на первый взгляд, была просто набита её комната. Но если заметить, что без этого огромного количества плюшевых игрушек, маленьких розовых подушечек и светло-розовых обвешанных плакатами кинозвёзд стен её комната не могла бы существовать. Без этого разнообразия это могла быть чья угодно комната, но только не её. Когда ты попадаешь в этот мир, то начинаешь чувствовать себя маленьким ребёнком, здесь было так уютно, что я иногда в её отсутствии забирался сюда и наслаждался. А однажды даже заплакал.
Я никогда ничего не трогал здесь, всегда боялся, что ей не понравится, что я нахожусь в её комнате без неё. Вряд ли кому-то понравится, когда кто-то будет рыться в его вещах, правильно? Вот и я думал также.
А главное, что запоминалось в её комнате – это запах. Это не какой-то определённый запах, это целый букет, а может даже и луг полный цветущих и благоухающих запахов цветов. Когда ты вдыхаешь запах её духов, то забываешь обо всём на свете. По крайней мере, это было со мной.
Итак, я отправился в свою комнату. Выключая свет в коридоре, я почему-то представил себе, как она снимает своё светло-голубое платье, совершенно обнажая своё тело, берёт широкую деревянную расчёску и распрямляет свои прекрасные блестящие локоны, а потом тушит свет и падает в объятья пушистого бархатного одеяла. И от этой мысли на моих губах появилась мимолётная улыбка. А когда я вернулся из мира грёз я открыл дверь и от увиденного мне стало не по себе.
Моя комната напоминала последствия урагана в центре Нью-Йорка. По всюду были разбросаны бумажки, по углам виднелись горки пыли. А кровать была жёсткой и неприятной. Я, не снимая свою одежду, завалился в постель до самого утра.
Глава 2
Да, это были жаркие деньки. Температура в тени была 85 по Фаренгейту и, кажется, все начинали немного сходить с ума. Пробки на улицах создавали больше шума, чем целый стадион во время бейсбольного матча, и мои родители решили поехать в Калифорнию.
Мой отец заядлый путешественник. Такое ощущение, что нет такого места на Земле, где не ступала его нога или не видел его орлиный глаз. По-моему, как раз за эту неутомимую тягу ко всему новому мама и полюбила папу. Мы с сестрой тоже не скрывали своих симпатий, но поездка для нас была всегда утомительной.
Я долго ломал голову, что взять с собой в это маленькое путешествие к своим бабушке и дедушке, поэтому решил вообще ничего не брать. А Сара ещё долго копалась с вещами и не выходила из комнаты, что папа подумал, что она сбежала через окно. Я решил проверить и тихонько подкрался к её комнате. Через щель замочной скважины не было видно ничего, и я толкнул дверь вперёд. Когда я вошёл в колыбель моей сестры, то увидел, как она вводит себе тампон. Я много раз видел такие тампоны, но никогда не думал, что моя сестра тоже ими пользуется. Она увидела, как я вошел, и крикнула, но шепотом:
– Скорее закрой дверь.
Я поторопился закрыть, но всё время смотрел на неё. Я был немного поражён увиденным и тем, что она меня не прогнала.
Она закончила гигиену, оделась и подошла к зеркалу. Поправляя свои волосы, она спросила:
– Ну, мы идём?
– Да, – ответил я, хотя казалось, что только что я проглотил большой комок хлеба. Я неловко открыл дверь и выбежал вниз.
Неужели, она это делала? Господи, как это противно! Я до сих пор не могу поверить, что я это видел собственными глазами, меня, кажется, сейчас вывернет.
– Рой, с тобой всё нормально? – спросила у меня мама. – У тебя какой-то бледный вид.
Она немного нагнулась вперёд и дотронулась до моего лба. Во мне всё кипело. Я вырвался и резко ответил:
– Всё хорошо.
Мама удивлённо сделала шаг назад. Я отвернулся, а папа, закрывая багажник Регины, добавил с усмешкой:
– Да, тебе бы не помешала Калифорния.
Родители стали рядом, обнявшись и смотря на меня, а потом папа крикнул:
– Сара, ну где ты там?
Через несколько секунд дверь дома распахнулась, и чудовищно прекрасная блондинка в коротеньких джинсовых шортиках и обтягивающей маячке вышла на порог дома. У неё были непрозрачные тёмные очки, в которых я, кажется, видел своё отражение. Господи, она прекрасна!
Сара закрыла дверь, и мы сели в машину.
Всё это время мы оба не смотрели друг на друга, продолжая смотреть в окна и молчать, но может изредка переглядывались, стараясь не встречаться нашими взглядами. Я ненавидел её, и даже не знаю почему. Мне казалось, что она ангел, но после увиденного моё мнение расплылось, и я не видел ясного объяснения всего этого.
Вскоре Сара не выдержала и подсела ко мне поближе.
– Рой. – Она дотронулась до моей руки, а я быстро её убрал. – Ну, Рой. Пойми, все девочки делают это.
Я не хотел её слушать.
– Рой, прости меня.
Кажется, слёзы начинали катиться из её глаз. Не люблю, когда она плачет.
Я повернулся и, погладив её волосы, попытался её успокоить:
– Хорошо, я прощаю тебя.
А потом гордо заявил:
– Но ты должна мне будешь мороженое.
Она рассмеялась, пытаясь удержать слёзы.
– Хорошо, какое попросишь. – И мы обнялись и всё оставшееся время ехали в обнимку, словно старые друзья.
А родители не обращали на нас внимания, точнее пытались не обращать, считая, что этот маленький конфликт пойдёт нам обоим на пользу. И они были правы, как всегда.
Глава 3
– Господи, – говорила моя мама, – какое это прекрасное место! Сара, сходи поиграй с братом у моря.
Она вышла из машины и потянула руками вверх.
Солнце сейчас было не жарким, но к полудню обещало это исправить. А мы с сестрой разделись и побежали к морю.
Голубая солёная вода тихо подходила к берегу, остужая мои ноги. Сестра сидела рядом со мной, закинув волосы назад, и смотрела куда-то вверх, туда, где чайки устало парили и смеялись над скучными нами.
Вдоль берега к нам двигались две девочки, ровесницы Сары. Они подошли к нам и остановились:
– Эй, привет! – сказала светленькая. Она была завёрнута в полотенце, а в руках несла босоножки. У второй волосы были темнее, и она была просто в купальнике.
Сара опустила голову и осмотрела их почти так же, как и они рассматривали её:
– Чего вам?
Девочки переглянулись между собой и тёмненькая ответила:
– Пойдём играть.
– Я не могу. Я должна посидеть с братом...
Те рассмеялись:
– Зачем тебе с ним сидеть? Пусть сам с собой сидит. А ты иди с нами – будет весело!
Сара посмотрела на меня, потом на них.
– Думаю, стоит развлечься.
И те поддержали Сару криками и воплями. Они подхватили её под руки и помогли встать:
– Кто прибежит последним, тот тухлое яйцо! – И побежали к скалам.
И так я остался один.
Какое-то время я смотрел им вдаль, пытаясь поймать мимолётный взор моей сестры, но она так и не обернулась. И бежала, и бежала... пока совсем не скрылась в скалах. А там она была довольно долго, и я заскучал.
Я сидел и делал песочные горки, смотрел как море их разрушало, и, кажется, меня это забавляло. Но вскоре мне это надоело, и я посмотрел на море. Солнце было где-то за моей спиной, и потому вода казалась ещё более голубой, чем раньше. Цвет меня насторожил и пошёл к нему.
Вода становилась более тяжёлой с каждым моим новым шагом, пыталась меня сбить с ног, но я не сдавался. Я шёл вперёд, вытянув руки перед собой, хотел дотронуться до голубого цвета, не понимая, что там меня ждёт опасность. И вот это случилось...
Высокая волна накрыла меня сверху. Я пытался сделать глоток воздуха, но глотал только воду. Пытался кричать, но вокруг была только голубая прозрачная вода, и она поглотила меня целиком.
– Рой! – послышался голос. Знакомый голос. – Рой! – голос становился чётче и яснее, но я не мог ничего разобрать. – Рой! О, господи, что я наделала!
Я почувствовал, что меня подхватил лёгкий ветерок и отнёс на берег. Потом я открыл глаза и увидел лицо Сары. Она кричала и толкала меня в грудь, пытаясь выгнать из меня воду. Прикасалась к моим губам и снова толкала в грудь. Я крикнул, и из меня полилась вода.
– Рой, прокашляйся!
Я приподнялся и начал кашлять. А когда закончил, то повернулся к Саре. Она плакала и всё время говорила:
– Прости меня, Рой. Я не думала, что всё так получится. Прости меня.
Разве я мог на неё обидеться? Я же любил её, любил больше себя, больше своей жизни. Я подошёл к ней и обнял.
Когда мы вернулись, то родители уже сложили свои вещи и собирались нас звать. Разумеется, мы ничего им не сказали о случившемся. И не сказали бы никогда. Пусть это будет нашим маленьким секретом. Ещё одним.
Глава 4
Машина медленно поднималась на холм, на котором находился чудесный летний домик. Перед домиком простиралась узкая каменная дорожка, вдоль которой цвели и благоухали красные тюльпаны. На веранде в большом плетеном кресле, больше напоминавшем своего рода гамак, сидела старушка:
– Ой, дети приехали, – кричала старушка. – Том! Скорее, скорее спускайся.
Она встала из кресла и спустилась к дорожке. На подъезде к гаражу машина остановилась, и мы устало вышли.
– Мама, – кричала моя мама этой старушке, – ты прекрасно выглядишь!
– Ты, верно, шутишь, – засмущалась старушка и, обняв маму, поцеловала её в щёку, – в мои года хорошо выглядеть просто невозможно!
– Зоя, Вы как всегда не любите лести, – сказал папа и поцеловал ей руку. Старушка немного удивилась, потом он рассмеялся и обнял её так, что она чуть не потеряла равновесие:
– О, мой милый джентльмен! – воскликнула старушка.
Вот спустился пожилой человек, одетый в спортивный костюм. Он поздоровался сначала с отцом – крепко сжал его руку – потом с мамой.
– А кто эти милые создания? – зашелестела старушка и подошла ко мне. Она потрепала меня за щёки и обняла. – Привет, Рой! – Я пытался вырваться из её объятий, но она не пускала. Потом она занялась и Сарой. Старик же подошёл только ко мне и протянул руку. Мне он не показался таким уж ужасным, и я сделал тоже.
– Хороший мальчик, – прошептал мне старик. Он прищурил глаза, потом что-то пробурчал себе под нос, выпрямился и объявил всем:
– Что ж, давайте отправимся на задний двор. Маргарет там уже всё приготовила.
Только у мамы это вызвало улыбку, и мы отправились во двор.
Эти люди знали меня давно, но я их вижу впервые. Они знают, как меня зовут, как зовут мою сестру, и кажется, знают моих родителей.
– Господи, Том, посади гостей за стол, я забыла, что у меня индюшка в духовке. Надо бы вытащить её оттуда.
– Ладно, – сказал Том, – прошу вас, садитесь, – сказал он нам. – А я помогу этой даме, – и, рассмеявшись, последовал за ней.
Я сел за стол, на предложенное отцом место, и уставился на большое блюдо с фруктами.
Через некоторое время вернулась пожилая пара с большим подносом, на котором лежала огромная золотистая птица. Все воскликнули от радости, но скорее это было просьбой немножечко поторопиться. Запах жареной птицы был необыкновенным, отчего я почувствовал себя голодным.
Птицу быстро опустили на стол, разделали и разложили по тарелкам. Мне, как самому маленькому, досталась ножка. Я с неутомимой жадностью поглощал мясо и холодную колу.
Родители и эти милые люди о чём-то беседовали, иногда их разговор напоминал спор. Они обсуждали поездку, этот летний домик, индюшку и нас с Сарой. И я посмотрел на Сару. Она съела совсем немного, обтёрла руки о салфетку и заметила мой взгляд:
– Ну, что, вкусно?
Я кивнул головой и стал продолжать трапезу. Я стал замечать, что кроме меня за столом больше никто не ест. Сначала мне сделалось неловко, но и оставлять ножку было тоже нельзя. Я допил свой бокал и частично освободил руки от жира.
– Спасибо, бабушка, всё было очень вкусно, – сказала Сара, – мы, пожалуй, пойдём в свою комнату.
– Да, хорошо, а то уже поздно, – Ответила старушка, а я посмотрел на небо: оно было действительно тёмным. Странно, почему я раньше этого не заметил.
Сара взяла меня за руку, и мы отправились на второй этаж.
Мы вошли в гостиную. Было темно, и я мало чего смог разглядеть, да и было мне тогда как-то не до этого. Мы вместе с Сарой стали подниматься по лестнице. Лестница была удобной, словно ступеньки были специально рассчитаны для моих маленьких ног. Мы поднялись насилу быстро и отправились в комнату.
– Я устала, – сказала сестра. Я посмотрел ей в глаза, – Они? О, они там будут разговаривать до утра.
Сара хорошо знала этих людей и, видимо, относилась к ним хорошо. Наверно мне следует сделать тоже.
Глава 5
– Спасибо, Мистер Хиггинс. Думаю, на сегодня хватит. – Сказал высокий молодой человек в белом халате, сидящий напротив Роя.
Рой встал и поправил свой костюм:
– Я могу идти?
– Да, да, разумеется, – ответил тот, и Рой ушёл, тихонько хлопнув дверью.
Молодой человек поглядел на часы, встал, выключил свет и тоже покинул комнату. В его голове было много мыслей, все они были смутные, даже абсурдные. И всё это было настолько правдоподобно, что просто не хотелось верить.
– Доктор Саливан, зайдите в кабинет к доктору Белински, – проговорила медсестра с кипой бумаг, якобы случайно проходящая мимо Саливана. Тот кивнул головой и направился в кабинет шефа.
Саливан думал, что будет говорить, но тут же понимал, что говорить ему, видимо, не придётся. Он постучал в дверь, и та открылась.
– Доктор Саливан, какой сюрприз! – воскликнул Белински. Его радость была излишней, но это была его привычка так приветствовать своих подчинённых. – Милости прошу, в моё скромное убежище, – и с этим широким жестом он рассмеялся.
Саливан робкими шагами вошёл в кабинет, где уже расположились доктора наук в области психологии человека. Одни были Саливану знакомы только по фотографиям на их книгах, других он знал лично, остальных видел впервые.
– Господа, – начал Белински, закрывая дверь в кабинете. Он был здесь главный, но никому не доверял открывать и закрывать дверь в своём кабинете.
– Вы наверно догадались, зачем я вас здесь собрал, – продолжил Белински. Кто-то кивнул головой, кто-то зашелестел бумагами, – вопрос пойдёт о нашем пациенте мистере Рое Хиггинсе. Все мы знаем, что у него сильная форма раздвоения личности. Но у нас частная больница, а не дом престарелых. Мы не можем держать его у нас вечность.
– Позвольте сказать, – один из присутствующих поднял вверх руку и встал. Белински одобряюще кивнул головой, – Я думаю, что Хиггинс не несёт опасности для общества. У него было трудное детство, как и у всех нас, – у кого-то в этом кабинете это вызвало смех, – смерть родителей в автокатастрофе, конечно, потрясла ребёнка, но он вполне обычный человек. Если хотите услышать моё мнение, то оно совпадает с мнением доктора Белински.
Кто-то решил даже похлопать выступлению, другой прокашлялся. Потом встал со своего места ещё один присутствующий и продолжил оборванную нить:
– После небольшого проведённого мной и моими коллегами расследования, мы установили, что у родителей Хиггинса был только один ребёнок. Уточню: живой ребёнок. У мистера и миссис Хиггинс до рождения Роя был ещё ребёнок, девочка. – Сидящие, не знающие об этом факте, удивлённо воскликнули. – Но она погибла при родах. Роды были очень тяжёлые, и врачи не смогли спасти ребёнка. Хиггинсы не любили об этом говорить, потому мало людей, знает этот факт. Спустя шесть лет они попробовали ещё раз, и ребёнок вырос здоровым, став полноценным гражданином. Мне кажется, нет смысла его здесь задерживать.
Мысль седьмая:
– Иришка, это ты? Это я... Да, я знал, что ты будешь сейчас дома. Не спрашивай меня ни о чём, просто послушай... Ты слышишь, как бьётся моё сердце? Нет? А ты знаешь почему оно так бьётся? Нет? Просто всё кончено – завтра меня повесят... Как странно: я старался для них... а они меня не приняли... Как противоречив этот мир... как бесполезны в нём эти людишки, как всё теряет смысл, если только задуматься... Всё, для чего ты жил, вдруг обернулось пустотой и... мраком. Неужели никто так и не понял того, что понял я? Может я сошёл с ума?.. А может все сошли с ума?.. А? Ладно, придётся смириться с тем, что приготовила мне судьба... Умру с гордостью за то, что боролся, а не созерцал... Пусть меня не поймут, но я счастлив, что есть у меня ты. Лишь ты меня всегда понимала, и ты никогда не предала бы меня и мои мысли...
..Прощай..
Мысль восьмая (последняя):
– Иришка это я... Не спрашивай меня ни о чём, просто послушай... Иришка, я уже умер... Не пугайся, всё будет хорошо. Теперь будет мстить им моё астральное тело. Ты представляешь, что я могу теперь СДЕЛАТЬ, что не мог сделать раньше!!! Они заплатят мне сполна: за мою смерть и за страдания... Я просто не дам им умереть, а заставлю их мучаться, пусть почувствуют то, что чувствовал я! Пусть узнают, за что я их так ненавижу!
Иришка, возможно сейчас поздно говорить об этом, но знай: ... я люблю тебя..................................................
Простая история
Всё началось в маленькой деревушке, неподалеку от города волшебников, в котором магия не делилась на чёрную или белую, да и вообще не было никаких проблем. Царь повышал налоги, а народ продолжал гулять по тавернам и барам. Здесь я был проездом. Я искал приключений и тему для своей книги. И всё бы продолжало идти своим чередом, если не появился он…
Он вошёл в одну из таверн, где находился и я, здесь проходит много народу, но этот человек мне запомнился по-особенному. Прохожий встал в проёме двери, его глаза сверкнули, как у волка, он осмотрелся и продолжил путь к стойке. Явно было видно, что он прихрамывал на левую ногу. На штанине виднелась запёкшаяся кровь, толи человека, толи животного – было не понятно. Сперва все устремили свой взор на него, но потом это вызвало у них отвращение, и люди занялись своими делами.
Он был слишком высок для обычного человека, длинные и неухоженные волосыторчали из-под шапки, они тоже говорили о многом. Его длинный меч был вставлен в ножны, которые были весьма потёрты, и висели у него за спиной. Он богато одет: сапоги были сделаны из отличной кожи, которая прослужит ещё тысячу лет, плащ полностью защищал тело от ряда внешних воздействий, типа дождя или стрел, широкая шапка тоже, как ни странно, скрывала затылок и часть лица, кроме глаз. Глаза были очень странные: оттенки голубого и желтого. Он был человеком, который много прошагал за свою жизнь и не мало оставил мёртвых тел под ногами.
Он подошёл к стойке и попросил налить ему рому и комнату на ночь. Хозяин предложил для начала назваться. И тот ответил:
– У меня много имён, но ты зови меня Хорионом.
Итак, Хорион получил свою комнату.
Какое-то время я ещё медлил, но успех нового дела вскружил мне голову и вот я уже сижу рядом с ним. Разговор явно как-то не клеиться:
– Хорион, а долго путешествуете?
Он обернулся, посмотрел мен прямо в глаза, но, очевидно, увидел там не то, что хотел увидеть:
– А мама не учила тебя не разговаривать с незнакомыми людьми?
Я не понял в чём заключался прикол и переспросил:
– Но Вы не ответили на мой вопрос.
Он задумался на мгновение.
– Достаточно.
– Ага, а есть ли у вас постоянное место жительства или отчий дом?
– Кто ты, почему я должен отвечать на твои глупые и бесполезные вопросы?
– Я выпрямился как струна на гитаре моего отца и гордо произнёс:
– Я писатель, я хочу написать о Вас книгу, чтобы ваш образ остался в памяти многих поколений…
– …а нахрена?
– Отвечайте на мой вопрос внятным ответом.
Он задумался, потом ответил:
– Надеюсь, не будет.
– Почему не будет?
– Ни одна земная женщина не согласиться жить со мной …
– Почему?
– Со мной невозможно жить, со мной нельзя находится в одной комнате, я становлюсь зверем.
– Ха. Я тоже становлюсь зверем, когда много выпью.
– Я не про то.
– А вы никогда не пробовали…
– Отвали! – гаркнул он в ответ.
Ну, я отвалил, но через пять минут я говорил опять. Этот человек становился мне ещё интересней, а я ему только надоедал. Что он имел в виду под словом «зверь»?
– Простите, Хорион, это опять я. Что вы хотели этим сказать. Что за зверь.
– Вообще-то я не рассказываю свою историю налево и направо…
– Мне вы можете доверять…
– Да кто ты такой, чтобы я…
– Так, а давно это у вас?
– Ты о чём?
– Хорошо, продолжайте.
– Что продолжать? Что за бред ты несёшь?
– А как вам удалось засунуть хомяка в волынку?
Пауза была не долгая, всё-таки я его уломал.
– Ты действительно хочешь её услышать?
– Да.
Он осмотрелся, потом опять облокотился на стойку и начал нараспев:
– Я родился в обыкновенной семье крестьянина и служанки. Но как ты знаешь, была магическая война между севером и югом нашего королевства. Совсем недавно…
– Тридцать лет назад…
– Да. Маги севера завязали войну. Мне было тогда десять лет всего лишь. И когда проходило облако смерти над нашим городом, то многие люди умерли в муках, в том числе и мои родители. А на меня было послано проклятье.
– Стой, что за проклятье?
– В полночь я становлюсь оборотнем. До восхода солнца я не человек, а зверь. И этого зверя я не в силах остановить. Однажды у меня была семья. Красавица жена и двое детишек: мальчик и девочка. Они ещё ничего не понимали в том возрасте. Днём я был примерным отцом, а ночью уходил в лес, как бы на работу. Но в один воскресный день…
– Что же случилось?
– Зверь нашёл мою семью, а утром я очнулся в луже крови и останков близких мне людей.
– Ой, блин. Извини, я не знал, я…
– Забудь. Ты живёшь одним днём.
– Возможен и такой вариант, я его не исключаю.
– Перестань нести бред и дай мне отдохнуть.
– Ты о чём?
Его выражение глаз, наполненных злостью и усталостью, дали мне понять, что его лучше не трогать, хотя бы этой ночью. А вдруг это тот, кого я искал. Я не должен был его потерять. И я сказал.
– А, понятно. Я зайду завтра утром.
Но про себя подумал: «Никуда он от меня не денется». Он поковылял в свою комнату, а я остался допивать своё пиво. Нет, пиво я взял самое дешёвое – это всё, что я могу себе позволить. В баре кто-то взял шестиструнный инструмент и начал петь забавную песню:
Не делай из меня дурака, детка!
Вы только посмотрите на её глазки.
Не делай из меня дурака, детка!
Мне не нужны твои ласки.
Не делай из меня дурака, детка!
Мама учила не смотреть на женские глазки.
Не делай из меня дурака, детка!
Мимо не пройдёшь без опаски.
Похоже, эта песня развеселила народ, и он ещё больше и громче стал разговаривать. Я стал следить за ходом событий, но это дело меня совсем не интересовало и быстро надоело. Я вышел на улицу. Было уже порядочно темно, хотя звёзды светили ярче обычного. Было загадочно безветренно и холодно. Другого было не дано, осень всё-таки.
Да, возможно, мы не можем найти общий язык. Да он очень трудный, потому что жил без людей, а в таких тавернах редко поговоришь с интеллигентными людьми…
Он вошёл в одну из таверн, где находился и я, здесь проходит много народу, но этот человек мне запомнился по-особенному. Прохожий встал в проёме двери, его глаза сверкнули, как у волка, он осмотрелся и продолжил путь к стойке. Явно было видно, что он прихрамывал на левую ногу. На штанине виднелась запёкшаяся кровь, толи человека, толи животного – было не понятно. Сперва все устремили свой взор на него, но потом это вызвало у них отвращение, и люди занялись своими делами.
Он был слишком высок для обычного человека, длинные и неухоженные волосыторчали из-под шапки, они тоже говорили о многом. Его длинный меч был вставлен в ножны, которые были весьма потёрты, и висели у него за спиной. Он богато одет: сапоги были сделаны из отличной кожи, которая прослужит ещё тысячу лет, плащ полностью защищал тело от ряда внешних воздействий, типа дождя или стрел, широкая шапка тоже, как ни странно, скрывала затылок и часть лица, кроме глаз. Глаза были очень странные: оттенки голубого и желтого. Он был человеком, который много прошагал за свою жизнь и не мало оставил мёртвых тел под ногами.
Он подошёл к стойке и попросил налить ему рому и комнату на ночь. Хозяин предложил для начала назваться. И тот ответил:
– У меня много имён, но ты зови меня Хорионом.
Итак, Хорион получил свою комнату.
Какое-то время я ещё медлил, но успех нового дела вскружил мне голову и вот я уже сижу рядом с ним. Разговор явно как-то не клеиться:
– Хорион, а долго путешествуете?
Он обернулся, посмотрел мен прямо в глаза, но, очевидно, увидел там не то, что хотел увидеть:
– А мама не учила тебя не разговаривать с незнакомыми людьми?
Я не понял в чём заключался прикол и переспросил:
– Но Вы не ответили на мой вопрос.
Он задумался на мгновение.
– Достаточно.
– Ага, а есть ли у вас постоянное место жительства или отчий дом?
– Кто ты, почему я должен отвечать на твои глупые и бесполезные вопросы?
– Я выпрямился как струна на гитаре моего отца и гордо произнёс:
– Я писатель, я хочу написать о Вас книгу, чтобы ваш образ остался в памяти многих поколений…
– …а нахрена?
– Отвечайте на мой вопрос внятным ответом.
Он задумался, потом ответил:
– Надеюсь, не будет.
– Почему не будет?
– Ни одна земная женщина не согласиться жить со мной …
– Почему?
– Со мной невозможно жить, со мной нельзя находится в одной комнате, я становлюсь зверем.
– Ха. Я тоже становлюсь зверем, когда много выпью.
– Я не про то.
– А вы никогда не пробовали…
– Отвали! – гаркнул он в ответ.
Ну, я отвалил, но через пять минут я говорил опять. Этот человек становился мне ещё интересней, а я ему только надоедал. Что он имел в виду под словом «зверь»?
– Простите, Хорион, это опять я. Что вы хотели этим сказать. Что за зверь.
– Вообще-то я не рассказываю свою историю налево и направо…
– Мне вы можете доверять…
– Да кто ты такой, чтобы я…
– Так, а давно это у вас?
– Ты о чём?
– Хорошо, продолжайте.
– Что продолжать? Что за бред ты несёшь?
– А как вам удалось засунуть хомяка в волынку?
Пауза была не долгая, всё-таки я его уломал.
– Ты действительно хочешь её услышать?
– Да.
Он осмотрелся, потом опять облокотился на стойку и начал нараспев:
– Я родился в обыкновенной семье крестьянина и служанки. Но как ты знаешь, была магическая война между севером и югом нашего королевства. Совсем недавно…
– Тридцать лет назад…
– Да. Маги севера завязали войну. Мне было тогда десять лет всего лишь. И когда проходило облако смерти над нашим городом, то многие люди умерли в муках, в том числе и мои родители. А на меня было послано проклятье.
– Стой, что за проклятье?
– В полночь я становлюсь оборотнем. До восхода солнца я не человек, а зверь. И этого зверя я не в силах остановить. Однажды у меня была семья. Красавица жена и двое детишек: мальчик и девочка. Они ещё ничего не понимали в том возрасте. Днём я был примерным отцом, а ночью уходил в лес, как бы на работу. Но в один воскресный день…
– Что же случилось?
– Зверь нашёл мою семью, а утром я очнулся в луже крови и останков близких мне людей.
– Ой, блин. Извини, я не знал, я…
– Забудь. Ты живёшь одним днём.
– Возможен и такой вариант, я его не исключаю.
– Перестань нести бред и дай мне отдохнуть.
– Ты о чём?
Его выражение глаз, наполненных злостью и усталостью, дали мне понять, что его лучше не трогать, хотя бы этой ночью. А вдруг это тот, кого я искал. Я не должен был его потерять. И я сказал.
– А, понятно. Я зайду завтра утром.
Но про себя подумал: «Никуда он от меня не денется». Он поковылял в свою комнату, а я остался допивать своё пиво. Нет, пиво я взял самое дешёвое – это всё, что я могу себе позволить. В баре кто-то взял шестиструнный инструмент и начал петь забавную песню:
Не делай из меня дурака, детка!
Вы только посмотрите на её глазки.
Не делай из меня дурака, детка!
Мне не нужны твои ласки.
Не делай из меня дурака, детка!
Мама учила не смотреть на женские глазки.
Не делай из меня дурака, детка!
Мимо не пройдёшь без опаски.
Похоже, эта песня развеселила народ, и он ещё больше и громче стал разговаривать. Я стал следить за ходом событий, но это дело меня совсем не интересовало и быстро надоело. Я вышел на улицу. Было уже порядочно темно, хотя звёзды светили ярче обычного. Было загадочно безветренно и холодно. Другого было не дано, осень всё-таки.
Да, возможно, мы не можем найти общий язык. Да он очень трудный, потому что жил без людей, а в таких тавернах редко поговоришь с интеллигентными людьми…
Сестра
повесть с плохим концом
Глава 1
– Господи, опять ты забыл закрыть крышку унитаза, – говорила в тот день моя сестра. – Когда же ты научишься?
Она была прекрасна: длинные светлые локоны её волос волнами падали ей на плечи, длинные пальцы руки нежно брали крышку и опускали вниз, упругие ягодицы немного отдалялись назад, и через тонкую ткань её короткого платья я видел напряжение её слабеньких мышц. Господи, я был без ума от неё. Я был без ума от своей сестры!
В тот день родителей не было дома – они были куда-то приглашены практически на весь вечер, и, следовательно, вернуться могли только к утру. Я, как и обычно, пошёл в зал и, устроившись на диване, стал пультом переключать телевизор с канала на канал в поисках чего-нибудь интересного. Я так увлёкся этой своеобразной игрой, что даже не заметил, как моя сестра пристроилась рядом со мной слева и наблюдала за происходящим. Она смотрела то на экран телевизора, то на моё выражение лица. Через какое-то мгновение я устал и выглянул через правое плечо на кухню – там выключен свет и никого не было. Я решил, что Сара уже спит, и переключил на взрослый канал. Кажется, там одна блондинка танцевала возле шеста под музыку, это действительно меня забавляло. Я старался не дышать, хотя моё сердце колотилось как перед стометровкой, и я немного вспотел.
– Тебе она нравится? – спросила Сара, всё время продолжавшая сидеть рядом со мной, сложив ноги под себя.
Я испугался и второпях пытался найти пульт, чтобы переключить. Потом я вскочил на ноги и увидел, что пульт находился в её руках, я остолбенел и не знал что говорить.
– Не надо переключать, давай досмотрим, – и она сделала немного громче. Я был сильно удивлён. Почему она не накричала на меня?
Я не мог противиться – меня всё это заинтересовало, и я лёг рядом с ней. Немного боялся, тряслись руки. Меня всего трясло, Господи! И она обняла меня так, что мои глаза оказались напротив её грудей. Кажется, я чувствовал запах её пота – такой тонкий и такой приятный. Она заметила, что я смотрю больше на её упругую грудь, нежели на танцовщицу, и ей это нравилось. А когда передача закончилась, она выключила телевизор, и мы отправились спать – каждый в свою комнату.
Вы были в её комнате? Вы могли быть где угодно, но только не в её комнате! Вы могли видеть что угодно, но никогда не увидите её комнату! Комната Сары была также прекрасна, как и её хозяйка. Это отдельный мир, со своими прелестями, которыми, на первый взгляд, была просто набита её комната. Но если заметить, что без этого огромного количества плюшевых игрушек, маленьких розовых подушечек и светло-розовых обвешанных плакатами кинозвёзд стен её комната не могла бы существовать. Без этого разнообразия это могла быть чья угодно комната, но только не её. Когда ты попадаешь в этот мир, то начинаешь чувствовать себя маленьким ребёнком, здесь было так уютно, что я иногда в её отсутствии забирался сюда и наслаждался. А однажды даже заплакал.
Я никогда ничего не трогал здесь, всегда боялся, что ей не понравится, что я нахожусь в её комнате без неё. Вряд ли кому-то понравится, когда кто-то будет рыться в его вещах, правильно? Вот и я думал также.
А главное, что запоминалось в её комнате – это запах. Это не какой-то определённый запах, это целый букет, а может даже и луг полный цветущих и благоухающих запахов цветов. Когда ты вдыхаешь запах её духов, то забываешь обо всём на свете. По крайней мере, это было со мной.
Итак, я отправился в свою комнату. Выключая свет в коридоре, я почему-то представил себе, как она снимает своё светло-голубое платье, совершенно обнажая своё тело, берёт широкую деревянную расчёску и распрямляет свои прекрасные блестящие локоны, а потом тушит свет и падает в объятья пушистого бархатного одеяла. И от этой мысли на моих губах появилась мимолётная улыбка. А когда я вернулся из мира грёз я открыл дверь и от увиденного мне стало не по себе.
Моя комната напоминала последствия урагана в центре Нью-Йорка. По всюду были разбросаны бумажки, по углам виднелись горки пыли. А кровать была жёсткой и неприятной. Я, не снимая свою одежду, завалился в постель до самого утра.
Глава 2
Да, это были жаркие деньки. Температура в тени была 85 по Фаренгейту и, кажется, все начинали немного сходить с ума. Пробки на улицах создавали больше шума, чем целый стадион во время бейсбольного матча, и мои родители решили поехать в Калифорнию.
Мой отец заядлый путешественник. Такое ощущение, что нет такого места на Земле, где не ступала его нога или не видел его орлиный глаз. По-моему, как раз за эту неутомимую тягу ко всему новому мама и полюбила папу. Мы с сестрой тоже не скрывали своих симпатий, но поездка для нас была всегда утомительной.
Я долго ломал голову, что взять с собой в это маленькое путешествие к своим бабушке и дедушке, поэтому решил вообще ничего не брать. А Сара ещё долго копалась с вещами и не выходила из комнаты, что папа подумал, что она сбежала через окно. Я решил проверить и тихонько подкрался к её комнате. Через щель замочной скважины не было видно ничего, и я толкнул дверь вперёд. Когда я вошёл в колыбель моей сестры, то увидел, как она вводит себе тампон. Я много раз видел такие тампоны, но никогда не думал, что моя сестра тоже ими пользуется. Она увидела, как я вошел, и крикнула, но шепотом:
– Скорее закрой дверь.
Я поторопился закрыть, но всё время смотрел на неё. Я был немного поражён увиденным и тем, что она меня не прогнала.
Она закончила гигиену, оделась и подошла к зеркалу. Поправляя свои волосы, она спросила:
– Ну, мы идём?
– Да, – ответил я, хотя казалось, что только что я проглотил большой комок хлеба. Я неловко открыл дверь и выбежал вниз.
Неужели, она это делала? Господи, как это противно! Я до сих пор не могу поверить, что я это видел собственными глазами, меня, кажется, сейчас вывернет.
– Рой, с тобой всё нормально? – спросила у меня мама. – У тебя какой-то бледный вид.
Она немного нагнулась вперёд и дотронулась до моего лба. Во мне всё кипело. Я вырвался и резко ответил:
– Всё хорошо.
Мама удивлённо сделала шаг назад. Я отвернулся, а папа, закрывая багажник Регины, добавил с усмешкой:
– Да, тебе бы не помешала Калифорния.
Родители стали рядом, обнявшись и смотря на меня, а потом папа крикнул:
– Сара, ну где ты там?
Через несколько секунд дверь дома распахнулась, и чудовищно прекрасная блондинка в коротеньких джинсовых шортиках и обтягивающей маячке вышла на порог дома. У неё были непрозрачные тёмные очки, в которых я, кажется, видел своё отражение. Господи, она прекрасна!
Сара закрыла дверь, и мы сели в машину.
Всё это время мы оба не смотрели друг на друга, продолжая смотреть в окна и молчать, но может изредка переглядывались, стараясь не встречаться нашими взглядами. Я ненавидел её, и даже не знаю почему. Мне казалось, что она ангел, но после увиденного моё мнение расплылось, и я не видел ясного объяснения всего этого.
Вскоре Сара не выдержала и подсела ко мне поближе.
– Рой. – Она дотронулась до моей руки, а я быстро её убрал. – Ну, Рой. Пойми, все девочки делают это.
Я не хотел её слушать.
– Рой, прости меня.
Кажется, слёзы начинали катиться из её глаз. Не люблю, когда она плачет.
Я повернулся и, погладив её волосы, попытался её успокоить:
– Хорошо, я прощаю тебя.
А потом гордо заявил:
– Но ты должна мне будешь мороженое.
Она рассмеялась, пытаясь удержать слёзы.
– Хорошо, какое попросишь. – И мы обнялись и всё оставшееся время ехали в обнимку, словно старые друзья.
А родители не обращали на нас внимания, точнее пытались не обращать, считая, что этот маленький конфликт пойдёт нам обоим на пользу. И они были правы, как всегда.
Глава 3
– Господи, – говорила моя мама, – какое это прекрасное место! Сара, сходи поиграй с братом у моря.
Она вышла из машины и потянула руками вверх.
Солнце сейчас было не жарким, но к полудню обещало это исправить. А мы с сестрой разделись и побежали к морю.
Голубая солёная вода тихо подходила к берегу, остужая мои ноги. Сестра сидела рядом со мной, закинув волосы назад, и смотрела куда-то вверх, туда, где чайки устало парили и смеялись над скучными нами.
Вдоль берега к нам двигались две девочки, ровесницы Сары. Они подошли к нам и остановились:
– Эй, привет! – сказала светленькая. Она была завёрнута в полотенце, а в руках несла босоножки. У второй волосы были темнее, и она была просто в купальнике.
Сара опустила голову и осмотрела их почти так же, как и они рассматривали её:
– Чего вам?
Девочки переглянулись между собой и тёмненькая ответила:
– Пойдём играть.
– Я не могу. Я должна посидеть с братом...
Те рассмеялись:
– Зачем тебе с ним сидеть? Пусть сам с собой сидит. А ты иди с нами – будет весело!
Сара посмотрела на меня, потом на них.
– Думаю, стоит развлечься.
И те поддержали Сару криками и воплями. Они подхватили её под руки и помогли встать:
– Кто прибежит последним, тот тухлое яйцо! – И побежали к скалам.
И так я остался один.
Какое-то время я смотрел им вдаль, пытаясь поймать мимолётный взор моей сестры, но она так и не обернулась. И бежала, и бежала... пока совсем не скрылась в скалах. А там она была довольно долго, и я заскучал.
Я сидел и делал песочные горки, смотрел как море их разрушало, и, кажется, меня это забавляло. Но вскоре мне это надоело, и я посмотрел на море. Солнце было где-то за моей спиной, и потому вода казалась ещё более голубой, чем раньше. Цвет меня насторожил и пошёл к нему.
Вода становилась более тяжёлой с каждым моим новым шагом, пыталась меня сбить с ног, но я не сдавался. Я шёл вперёд, вытянув руки перед собой, хотел дотронуться до голубого цвета, не понимая, что там меня ждёт опасность. И вот это случилось...
Высокая волна накрыла меня сверху. Я пытался сделать глоток воздуха, но глотал только воду. Пытался кричать, но вокруг была только голубая прозрачная вода, и она поглотила меня целиком.
– Рой! – послышался голос. Знакомый голос. – Рой! – голос становился чётче и яснее, но я не мог ничего разобрать. – Рой! О, господи, что я наделала!
Я почувствовал, что меня подхватил лёгкий ветерок и отнёс на берег. Потом я открыл глаза и увидел лицо Сары. Она кричала и толкала меня в грудь, пытаясь выгнать из меня воду. Прикасалась к моим губам и снова толкала в грудь. Я крикнул, и из меня полилась вода.
– Рой, прокашляйся!
Я приподнялся и начал кашлять. А когда закончил, то повернулся к Саре. Она плакала и всё время говорила:
– Прости меня, Рой. Я не думала, что всё так получится. Прости меня.
Разве я мог на неё обидеться? Я же любил её, любил больше себя, больше своей жизни. Я подошёл к ней и обнял.
Когда мы вернулись, то родители уже сложили свои вещи и собирались нас звать. Разумеется, мы ничего им не сказали о случившемся. И не сказали бы никогда. Пусть это будет нашим маленьким секретом. Ещё одним.
Глава 4
Машина медленно поднималась на холм, на котором находился чудесный летний домик. Перед домиком простиралась узкая каменная дорожка, вдоль которой цвели и благоухали красные тюльпаны. На веранде в большом плетеном кресле, больше напоминавшем своего рода гамак, сидела старушка:
– Ой, дети приехали, – кричала старушка. – Том! Скорее, скорее спускайся.
Она встала из кресла и спустилась к дорожке. На подъезде к гаражу машина остановилась, и мы устало вышли.
– Мама, – кричала моя мама этой старушке, – ты прекрасно выглядишь!
– Ты, верно, шутишь, – засмущалась старушка и, обняв маму, поцеловала её в щёку, – в мои года хорошо выглядеть просто невозможно!
– Зоя, Вы как всегда не любите лести, – сказал папа и поцеловал ей руку. Старушка немного удивилась, потом он рассмеялся и обнял её так, что она чуть не потеряла равновесие:
– О, мой милый джентльмен! – воскликнула старушка.
Вот спустился пожилой человек, одетый в спортивный костюм. Он поздоровался сначала с отцом – крепко сжал его руку – потом с мамой.
– А кто эти милые создания? – зашелестела старушка и подошла ко мне. Она потрепала меня за щёки и обняла. – Привет, Рой! – Я пытался вырваться из её объятий, но она не пускала. Потом она занялась и Сарой. Старик же подошёл только ко мне и протянул руку. Мне он не показался таким уж ужасным, и я сделал тоже.
– Хороший мальчик, – прошептал мне старик. Он прищурил глаза, потом что-то пробурчал себе под нос, выпрямился и объявил всем:
– Что ж, давайте отправимся на задний двор. Маргарет там уже всё приготовила.
Только у мамы это вызвало улыбку, и мы отправились во двор.
Эти люди знали меня давно, но я их вижу впервые. Они знают, как меня зовут, как зовут мою сестру, и кажется, знают моих родителей.
– Господи, Том, посади гостей за стол, я забыла, что у меня индюшка в духовке. Надо бы вытащить её оттуда.
– Ладно, – сказал Том, – прошу вас, садитесь, – сказал он нам. – А я помогу этой даме, – и, рассмеявшись, последовал за ней.
Я сел за стол, на предложенное отцом место, и уставился на большое блюдо с фруктами.
Через некоторое время вернулась пожилая пара с большим подносом, на котором лежала огромная золотистая птица. Все воскликнули от радости, но скорее это было просьбой немножечко поторопиться. Запах жареной птицы был необыкновенным, отчего я почувствовал себя голодным.
Птицу быстро опустили на стол, разделали и разложили по тарелкам. Мне, как самому маленькому, досталась ножка. Я с неутомимой жадностью поглощал мясо и холодную колу.
Родители и эти милые люди о чём-то беседовали, иногда их разговор напоминал спор. Они обсуждали поездку, этот летний домик, индюшку и нас с Сарой. И я посмотрел на Сару. Она съела совсем немного, обтёрла руки о салфетку и заметила мой взгляд:
– Ну, что, вкусно?
Я кивнул головой и стал продолжать трапезу. Я стал замечать, что кроме меня за столом больше никто не ест. Сначала мне сделалось неловко, но и оставлять ножку было тоже нельзя. Я допил свой бокал и частично освободил руки от жира.
– Спасибо, бабушка, всё было очень вкусно, – сказала Сара, – мы, пожалуй, пойдём в свою комнату.
– Да, хорошо, а то уже поздно, – Ответила старушка, а я посмотрел на небо: оно было действительно тёмным. Странно, почему я раньше этого не заметил.
Сара взяла меня за руку, и мы отправились на второй этаж.
Мы вошли в гостиную. Было темно, и я мало чего смог разглядеть, да и было мне тогда как-то не до этого. Мы вместе с Сарой стали подниматься по лестнице. Лестница была удобной, словно ступеньки были специально рассчитаны для моих маленьких ног. Мы поднялись насилу быстро и отправились в комнату.
– Я устала, – сказала сестра. Я посмотрел ей в глаза, – Они? О, они там будут разговаривать до утра.
Сара хорошо знала этих людей и, видимо, относилась к ним хорошо. Наверно мне следует сделать тоже.
Глава 5
– Спасибо, Мистер Хиггинс. Думаю, на сегодня хватит. – Сказал высокий молодой человек в белом халате, сидящий напротив Роя.
Рой встал и поправил свой костюм:
– Я могу идти?
– Да, да, разумеется, – ответил тот, и Рой ушёл, тихонько хлопнув дверью.
Молодой человек поглядел на часы, встал, выключил свет и тоже покинул комнату. В его голове было много мыслей, все они были смутные, даже абсурдные. И всё это было настолько правдоподобно, что просто не хотелось верить.
– Доктор Саливан, зайдите в кабинет к доктору Белински, – проговорила медсестра с кипой бумаг, якобы случайно проходящая мимо Саливана. Тот кивнул головой и направился в кабинет шефа.
Саливан думал, что будет говорить, но тут же понимал, что говорить ему, видимо, не придётся. Он постучал в дверь, и та открылась.
– Доктор Саливан, какой сюрприз! – воскликнул Белински. Его радость была излишней, но это была его привычка так приветствовать своих подчинённых. – Милости прошу, в моё скромное убежище, – и с этим широким жестом он рассмеялся.
Саливан робкими шагами вошёл в кабинет, где уже расположились доктора наук в области психологии человека. Одни были Саливану знакомы только по фотографиям на их книгах, других он знал лично, остальных видел впервые.
– Господа, – начал Белински, закрывая дверь в кабинете. Он был здесь главный, но никому не доверял открывать и закрывать дверь в своём кабинете.
– Вы наверно догадались, зачем я вас здесь собрал, – продолжил Белински. Кто-то кивнул головой, кто-то зашелестел бумагами, – вопрос пойдёт о нашем пациенте мистере Рое Хиггинсе. Все мы знаем, что у него сильная форма раздвоения личности. Но у нас частная больница, а не дом престарелых. Мы не можем держать его у нас вечность.
– Позвольте сказать, – один из присутствующих поднял вверх руку и встал. Белински одобряюще кивнул головой, – Я думаю, что Хиггинс не несёт опасности для общества. У него было трудное детство, как и у всех нас, – у кого-то в этом кабинете это вызвало смех, – смерть родителей в автокатастрофе, конечно, потрясла ребёнка, но он вполне обычный человек. Если хотите услышать моё мнение, то оно совпадает с мнением доктора Белински.
Кто-то решил даже похлопать выступлению, другой прокашлялся. Потом встал со своего места ещё один присутствующий и продолжил оборванную нить:
– После небольшого проведённого мной и моими коллегами расследования, мы установили, что у родителей Хиггинса был только один ребёнок. Уточню: живой ребёнок. У мистера и миссис Хиггинс до рождения Роя был ещё ребёнок, девочка. – Сидящие, не знающие об этом факте, удивлённо воскликнули. – Но она погибла при родах. Роды были очень тяжёлые, и врачи не смогли спасти ребёнка. Хиггинсы не любили об этом говорить, потому мало людей, знает этот факт. Спустя шесть лет они попробовали ещё раз, и ребёнок вырос здоровым, став полноценным гражданином. Мне кажется, нет смысла его здесь задерживать.