Шеридан Ричард. Дуэнья

   Донья Луиса. Сеньор, согласитесь ли вы оказать услугу даме, которая крайне нуждается в вашей помощи? (Откидывает вуаль.)
   Исаак. Ей-богу, прехорошенькая черноглазка! Она, несомненно, влюбилась в меня, Карлос ... Прежде всего, сударыня, не соблаговолите ли назвать мне ваше имя.
   Донья Луиса (в сторону). Так! Хорошо, что я им запаслась. (Громко.) Меня зовут, сеньор, донья Клара д'Альманса.
   Исаак. Как! Дочь дона Гусмана? Я как раз только слышал, что ее разыскивают.
   Донья Луиса. Но я уверена, сеньор, что вы слишком учтивы и благородны для того, чтобы выдать женщину, которая виновата лишь в том, что любит.
   Исаак. Так! Любит меня! Бедное дитя! Видите ли, сударыня, что касается того, чтобы вас выдать, то я не вижу, чем бы это могло быть для меня выгодно; так что вы можете положиться на мое благородство; но что касается вашей любви, то, к сожалению, дело ваше безнадежно.
   Донья Луиса. Но почему же, сеньор?
   Исаак. Потому что я дал формальное обещание другой. Не правда ли, Карлос?
   Донья Луиса. Прошу вас, выслушайте меня.
   Исаак. Нет-нет! К чему я стал бы слушать? Я лишен возможности ухаживать за вами благопристойным образом. А что касается других путей, то, если бы я уважил ваше желание, у вас может оказаться какой-нибудь неблагодарный брат или кузен, который захочет перерезать мне горло за мою учтивость; так что, право, вам лучше всего вернуться домой.
   Донья Луиса (в сторону). Гнусное ничтожество! (Громко.) Но, добрый мой сеньор, ведь я сбежала из дому из-за Антоньо д'Эрсилья.
   Исаак. Как? Что? Так вы влюблены не в меня?
   Донья Луиса. Нет, признаться, не в вас.
   Исаак. В таком случае, вы - дерзкая, нахальная дурочка! И я, разумеется, обо всем извещу вашего отца.
   Донья Луиса. И это - ваше благородство?
   Исаак. Впрочем, постойте! Вы говорите - Антоньо д'Эрсилья? Черт возьми, из этого можно кое-что извлечь... Антоньо д'Эрсилья?
   Донья Луиса. Да. И если вы надеетесь быть когдалибо счастливым в любви, вы должны меня свести к нему.
   Исаак. Клянусь Сантъяго, я так и сделаю! Карлос, этот Антоньо - не кто иной, мне говорили, как мой соперник перед Луисой. Так вот, если я подцеплю его на эту девицу, поле останется за мной. Что скажете, Карлос? Счастливая мысль, не правда ли?
   Дон Карлос. О да, превосходная, превосходная!
   Исаак. О, эти мозги никогда не пропадут! Умница Исаак, умная бестия! Донья Клара, согласны ли вы довериться на некоторое время руководству моего друга?
   Донья Луиса. Могу я положиться на вас, сеньор?
   Дон Карлос. Сеньора, мне было бы немыслимо обмануть вас.
   АРИЯ
   Хотя б я черный был злодей,
   Вас не обижу я.
   Без клятв красе таких очей
   Верна душа моя.
   Служить вам рады все вокруг,
   Во всякий день и час:
   Кто стар годами, тот вам друг,
   Кто молод - любит вас.
   И, если б юноша открыл,
   Что дорог вам другой,
   Он, поборов сердечный пыл,
   Вас назовет сестрой.
   Беречь вас будут все вокруг,
   Вам каждый будет рад:
   Старик - как бескорыстный друг,
   А молодой - как брат.
   Исаак. Карлос, проводите сеньору ко мне. Я спешу к дону Херонимо. Вы не знакомы с Луисой, сударыня? Правда, что она божественно хороша?
   Донья Луиса. Вы меня извините, если я не разделяю этого мнения?
   Исаак. А я это слышу со всех сторон.
   Донья Луиса. Ее отец удивительно носится с ней. Но вы, наверно, найдете, что у нее скорее вид почтенной матроны.
   Исаак. Карлос, все это зависть. (Донье, Луисе.) Красивые девушки никогда друг о друге хорошо не отзываются. (Дону Карлосу.) Послушайте, разыщите Антоньо, и я ему навяжу это дело, можете быть уверены. О, это была счастливейшая мысль! Донья Клара, ваш покорнейший слуга. Карлос, вступайте в вашу должность.
   ДУЭТ
   Исаак.
   Отправлюсь к предмету мечтаний моих,
   Улыбку ее увидать.
   Донья Луиса.
   Вас ждут не дождутся, счастливый жених,
   А мне остается страдать.
   Одна, мой любимый ко мне не идет,
   Все чуждые лица вокруг...
   Исаак.
   Сударыня, Карлос - ваш верный оплот,
   Слуга, покровитель и друг.
   АРИЯ
   Дон Карлос.
   Вы мне верить не хотите?
   Не понравлюсь - прогоните!
   Я ли честь мою унижу?
   Я ли слабую обижу!
   Вы мне верить не хотите?
   Не понравлюсь - прогоните!
   ТРИО
   Донья Луиса.
   Вы бесчестный интриган,
   Если ваша речь - обман.
   Исаак.
   Он бесчестный интриган,
   Если речь его - обман.
   Дон Карлос.
   Я бесчестный интриган,
   Если речь моя - обман.
   Донья Луиса.
   Вы бесчестный и т. д.
   Исаак.
   Он бесчестный и т. д.
   Дон Карлос.
   Я бесчестный и т. д,
   Уходят в разные стороны.
   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
   КАРТИНА ПЕРВАЯ
   Библиотека в доме дона Херонимо.
   Входят дон Херонимо и Исаак Мендоса.
   Дон Херонимо. Ха-ха-ха! Сбежала от отца! Удрала-таки от него! Ха-ха-ха! Бедный дон Гусман!
   Исаак. Да, а я сведу ее с Антоньо. И таким способом, изволите видеть, я его подцеплю, так что он уже не будет мне помехой в деле с вашей дочерью. Какова ловушка, а? Недурно подстроено?
   Дон Херонимо. Великолепно, великолепно! Да-да, ведите ее к нему, подцепите его как следует, ха-ха-ха! Бедный дон Гусман! Старый дурак! Околпачен девчонкой!
   Исаак. О, все они лукавы, как змеи, ничего не скажешь!
   Дон Херонимо. Пустяки! Они могут быть лукавы, пока имеют дело с дураками. Почему моя дочь не выкинет такой штуки со мной? Пускай-ка ее лукавство превозможет мою осмотрительность, хотел бы я это видеть! Как вам кажется, дружище Исаак?
   Исаак. Верно, верно. Или чтоб меня одурачила женская особа! Ну нет! Маленький Соломон (как меня называла моя тетушка) в таких фокусах разбирается неплохо.
   Дон Херонимо. Нет, оказаться таким слюнтяем, как дон Гусман!
   Исаак. И таким ротозеем, как Антоньо!
   Дон Херонимо. Вот уж именно. Нет второй такой пары легковерных простофиль! Однако вам пора взглянуть на мою дочь. Осаду вы должны повести самолично, дружище Исаак.
   Исаак. Сеньор, но вы же меня представите...
   Дон Херонимо. Нет! Я дал торжественную клятву не видеться с ней и не разговаривать, пока она не откажется от неповиновения. Склоните ее к послушанию, и она сразу получит отца и мужа.
   Исаак. О боже, мне никогда не справиться одному. Ничто не внушает мне такого трепета, как совершенная красота. А вот в уродстве есть нечто утешающее и ободряющее.
   ПЕСНЯ
   К чему Исааку красавиц искать?
   Была бы здорова да нравом под стать,
   Росла бы не вкривь, а толста иль худа,
   В три фута иль в шесть, - мы поладим всегда.
   Я к цвету лица равнодушен, ей-ей:
   Коричневый - прочен, румяный - нежней.
   И ямочки мне на щеках не нужны:
   Достаточно вида беззубой десны.
   Я к рыжим кудряшкам пристрастен и сам,
   Хоть это не шло бы к зеленым глазам.
   А впрочем, и это заметно едва:
   Глаза безразличны - лишь было б их два.
   Я рад обойтись без горбатой спины,
   И зубы красивей, когда не черны.
   Изъян в подбородке, скажу, не беда;
   Но лишь бы на нем не росла борода.
   Дон Херонимо. Вы, милый друг, иначе запоете, когда увидите Луису.
   Исаак. О дон Херонимо, великая честь вашего родства...
   Дон Херонимо. Так-так, но ее красота вас поразит. Она, хоть это говорит отец, - истинное чудо. Вы увидите лицо с глазами, как у меня, - да, честное слово, в них этакий канальский огонек, этакий плутовской блеск, по которому видно, что это моя дочь.
   Исаак. Милая плутовка!
   Дон Херонимо. А когда она улыбается, вы на одной щеке у нее видите ямочку. Это замечательно красиво, хотя при этом вы не можете сказать, которая щека милее, с ямочкой или без ямочки.
   Исаак. Милая плутовка!
   Дон Херонимо. А розы этих щек затенены словно бархатистым пушком, придающим особую нежность румянцу здоровья.
   Исаак. Милая плутовка!
   Дон Херонимо Кожа у нее - чистейший атлас, только еще красивее, потому что усеяна золотыми пятнышками.
   Исаак. Ну что за милая плутовка! А какой, скажите, у нее голос?
   Дон Херонимо. Удивительно приятный. А если вам удастся уговорить ее спеть, вы будете околдованы. Это соловей, виргинский соловей! Однако пойдем, пойдем. Ее горничная проведет вас в ее приемную.
   Исаак. Идем! Я вооружусь решимостью и бестрепетно встречу ее суровость.
   Дон Херонимо. Вот-вот! Действуйте отважно, завоюйте ее и докажите мне вашу ловкость, маленький Соломон.
   Исаак. Да, вот что: сюда должен зайти мой друг Карлос. Когда он придет, пришлите его ко мне.
   Дон Херонимо. Хорошо. (Зовет.) Лауретта! Идем, она вас проведет. Что это? Вы теряете мужество? Да разве можно объясняться в любви с такой похоронной физиономией?
   Уходят.
   КАРТИНА ВТОРАЯ
   Комната доньи Луисы.
   Входят Исаак и горничная.
   Горничная. Сеньор, моя госпожа сейчас к вам выйдет, (Идет к двери.)
   Исаак. Когда ей будет удобно... Вы ее не торопите.
   Горничная уходит.
   Я жалею, что никогда не практиковался в любовных сценах... Я боюсь, что у меня будет довольно жалкий вид... Я, пожалуй, с меньшим страхом предстал бы перед инквизицией. Так, отворяется дверь... Да, она идет... Самый шелк ее шуршит презрительно.
   Входит дуэнья, одетая, как донья Луиса.
   Я ни за что в жизни не решусь взглянуть на нее... Если я взгляну, ее красота лишит меня языка. Пусть она первая заговорит.
   Дуэнья. Сеньор, я к вашим услугам,
   Исаак (в сторону). Так! Лед разбит, и начало очень милое и приветливое. (Громко.) Хм! Сеньора... сеньорита... я весь внимание.
   Дуэнья. Да нет же, сеньор, это я должна слушать, а вы говорить.
   Исаак (в сторону). Ей-богу, это опять-таки ничуть не презрительно. Мне кажется, я могу решиться взглянуть... Нет, не решаюсь! Один взгляд этих плутовских огоньков опять меня обезоружит.
   Дуэнья. Вы чем-то озабочены, сеньор. Позвольте вас уговорить присесть.
   Исаак (в сторону). Так-так, она размякает быстро. Она поражена моей внешностью! То, как я себя держал, произвело впечатление.
   Дуэнья. Прошу вас, сеньор, вот стул.
   Исаак. Сеньора, неизмеримость вашей доброты подавляет меня... Чтобы такая очаровательная женщина удостаивала меня взгляда своих прекрасных глаз...
   Дуэнья берет Исаака Мендосу за руку, он оборачивается и видит ее.
   Дуэнья. Вы как будто удивлены моей снисходительностью?
   Исаак. Да, не скрою, сеньора, я немного удивлен. (В сторону.) Черт возьми, это не может быть Луиса. Она в возрасте моей мамаши.
   Дуэнья. Но былые предубеждения склоняются перед волей моего отца.
   Исаак (в сторону). Ее отца! Нет, значит, это она. О боже, боже, до чего слепы бывают родители!
   Дуэнья. Сеньор Мендоса!
   Исаак (в сторону). Честное слово, та молодая девица была права - у нее действительно скорее вид матроны! Ах, какое счастье, что мои чувства направлены на ее имущество, а не на ее особу!
   Дуэнья. Сеньор, отчего же вы не садитесь? (Садится.)
   Исаак, Простите, сеньора, мне трудно опомниться от удивления перед... вашей снисходительностью, сеньора. (В сторону.) Ямочки у нее, как у дьявола, это правда!
   Дуэнья. Я охотно верю, сеньор, что вы удивлены моей приветливостью. Я должна сознаться, что была глубоко предубеждена против вас и, назло отцу, начала поощрять Антоньо. Но дело в том, сеньор, что мне совсем иначе описывали вас.
   Исаак. А мне вас, клянусь душой, сеньора.
   Дуэнья. Но, когда я вас увидела, я была поражена, как никогда в жизни.
   Исаак. То же было и со мной, сеньора. Я, со своей стороны, был поражен, как громом.
   Дуэнья. Я вижу, сеньор, недоразумение было обоюдным: вы ожидали найти меня высокомерной и враждебной, а я привыкла считать, что вы маленький, смуглый, курносый человечек, невзрачный, нескладный и неловкий.
   Исаак (в сторону). Ей-богу, жаль, что ее портрет не так похож, как мой!
   Дуэнья. А у вас, сеньор, такая благородная внешность, такая непринужденная манера себя держать, такой проникновенный взгляд, такая чарующая улыбка!
   Исаак (в сторону). Ей-богу, если к ней присмотреться, то она вовсе не так уж безобразна!
   Дуэнья. В вас так мало еврейского и так много рыцарского. Исаак (в сторону). И в звуке ее голоса, несомненно, есть что-то приятное.
   Дуэнья. Вы меня извините, если я нарушаю приличия, расхваливая вас в глаза, но мне трудно совладать с порывом радости при таком неожиданном и приятном открытии.
   Исаак. О дорогая сеньора, позвольте мне поблагодарить эти милые губы за их доброту! (Целует ее. В сторону.) Да у нее основательный бархатистый пушок, ничего не скажешь!
   Дуэнья. О сеньор, у вас обольстительные манеры, но, право же, вам нужно удалить эту противную бороду. А то целуешь как будто ежа.
   Исаак (в сторону). Да, сеньора, бритва была бы полезна обоим нам. (Громко.) А вы не согласились бы мне что-нибудь спеть?
   Дуэнья. Очень охотно, сеньор, хотя я немного простужена... Хм! (Начинает петь.)
   Исаак (в сторону). Поистине виргинский соловей! (Громко.) Сеньора, я вижу, вы действительно простужены... Умоляю вас, не утруждайте себя...
   Дуэнья. О, мне нисколько не трудно. Вот, сеньор, слушайте. (Поет.)
   Если в первый раз
   О любви рассказ
   Слышит дева из страстных уст,
   Как она бледна,
   Как дрожит она,
   Как ее румянец густ!
   Он ей руку тронет - бедняжка: "Ах!"
   Он коснется губ - темнеет в глазах.
   У нее - тук-тук!
   У нее - тук-тук!
   В сердечке бьется страх.
   Но с теченьем дней
   Меньше страха в ней,
   Она все смелей глядит.
   Он ей руку жмет,
   Он за грудь возьмет,
   А ее не терзает стыд.
   Ах, скорее к нему в объятия пасть,
   Повенчаться скорей, целоваться всласть!
   У нее - тук-тук!
   У нее - тук-тук!
   В сердечке бьется страсть.
   Исаак. Чудесно, сеньора, восхитительно! И, честное слово, ваш голос напоминает мне один очень дорогой моему сердцу голос, голос женщины, на которую вы удивительно похожи!
   Дуэнья. Как? Так, значит, есть другая, столь же дорогая вашему сердцу?
   Исаак. О нет, сеньора, совсем не то: я имел в виду мою матушку.
   Дуэнья. Послушайте, сеньор, я вижу, вы совсем потеряли голову от моей снисходительности и сами не знаете, что говорите.
   Исаак. Вы совершенно правы, сеньора, так оно и есть. Но это возмездье, я вижу в этом возмездье за то, что я не тороплю той минуты, когда вы мне позволите завершить мое блаженство, осведомив дона Херонимо о вашей снисходительности.
   Дуэнья. Сеньор, я должна заявить вам с полной откровенностью, что я никогда не стану вашей с согласия моего отца.
   Исаак. Вот так-так! Почему это?
   Дуэнья. Когда мой отец, рассвирепев, поклялся, что не желает меня видеть до тех пор, пока я не подчинюсь его воле, я также дала обет, что никогда не возьму себе мужа из его рук. Ничто не заставит меня нарушить эту клятву. Но, если у вас хватит ума и находчивости, чтобы похитить меня без его ведома, я ваша.
   Исаак. Хм!
   Дуэнья. Я вижу, сеньор, вы колеблетесь...
   Исаак (в сторону). По правде говоря, выдумка не так плоха! Если я ловлю ее на слове, я обеспечиваю себе ее состояние, а сам избегаю каких бы то ни было имущественных обязательств. Таким образом, я оставляю с носом не только воздыхателя, но и отца. О хитрая шельма, Исаак! Нет-нет, вы только дайте волю этим мозгам! Честное слово, я так и сделаю!
   Дуэнья. Так как же, сеньор? Каково ваше решение?
   Исаак. Сеньора, я онемел от восторга... Я восхищен вашей смелостью и радостно принимаю ваше предложение. И позвольте мне на этой лилейной руке запечатлеть мою благодарность.
   Дуэнья. Сеньор, вы должны заручиться у моего отца позволением гулять со мной в нашем саду. Но ни в коем случае не говорите ему, что я отношусь к вам благосклонно.
   Исаак. Разумеется, нет. Это все бы испортило. И, если уж речь идет о храбрости, положитесь на меня; в такого рода делах предоставьте мне действовать самому. Вы, не позже чем сегодня, освободитесь от его власти.
   Дуэнья. Хорошо, устроить все это я предоставляю вам. Я вижу ясно, сеньор, что вы не из тех людей, кого легко одурачить.
   Исаак. И в этом вы правы, сеньора. В этом вы правы, клянусь вам.
   Возвращается горничная.
   Горничная. Там какой-то сеньор просит разрешения поговорить с сеньором Мендосой.
   Исаак. Сеньора, это один мой друг, верный друг. Попросите его.
   Горничная уходит.
   На него, сеньора, можно положиться.
   Входит дон Карлос.
   Ну как, дорогой мой? (Перешептывается с доном Карлосом.)
   Дон Карло с. Я оставил донью Клару у вас в доме, но нигде не могу найти Антоньо.
   Исаак. Ничего, я сам его разыщу. Карлос, душа моя, я процветаю, я благоденствую!
   Дон Карлос. А где же ваша невеста?
   Исаак. Да вот она, дурачок вы этакий, вот она стоит.
   Дон Карлос. Скажу вам, она дьявольски безобразна!
   Исаак. Тс-с! (Закрывает ему рот рукой.)
   Дуэнья. Что ваш друг говорит, сеньор?
   Исаак. О сеньора, он выражает свое восхищение красотами, каких никогда не видел в жизни. Так ведь, Карлос?
   Дон Карлос. Да, никогда в жизни не видел, это верно!
   Дуэнья. Вы очень галантный кавалер. А теперь, сеньор Мендоса, мне кажется, нам лучше расстаться. Помните наш уговор.
   Исаак. О сеньора, он начертан в моем сердце так же неизгладимо, как образ этих божественных красот! Прощайте, идол моей души!.. Но позвольте мне еще раз... (Целует ее.)
   Дуэнья. Дорогой, любезный сеньор, прощайте!
   Исаак. Ваш раб навеки!.. Послушайте, Карлос, скажите что-нибудь учтивое на прощание.
   Дон Карлос. Честное слово, Исаак, я не встречал женщины, с которой труднее было бы любезничать. Но попытаюсь использовать нечто, приготовленное к сегодняшнему случаю.
   Я в мире не встречал четы,
   По красоте настолько сходной.
   В ней - юной прелести черты,
   В нем - силы облик благородный.
   Сама природа по заслугам
   Соединила вас друг с другом:
   Она, любя,
   Ждала тебя,
   А ты рожден ей быть супругом.
   У ваших будущих детей
   Повторятся приметы ваши:
   Отцовский ум - у сыновей,
   У дочерей - краса мамаши.
   Они от вас воспримут разом
   И прелесть черт и тонкий разум.
   Пусть много лет
   Небесный свет
   Вам блещет радостным алмазом!
   Уходят.
   КАРТИНА ТРЕТЬЯ
   Библиотека в доме дона Херонимо.
   Дон Херонимо и дон Фернандо.
   Дон Херонимо. Мои возражения против Антоньо? Я их привел: он беден. Можешь ты в этом его оправдать?
   Дон Фернандо. Сеньор, я признаю, что он не богач. Но его род - один из самых древних и уважаемых в королевстве.
   Дон Херонимо. Да, конечно, нищие - весьма древний род в любом королевстве. Но не очень-то почтенный, дитя мое.
   Дон Фернандо. У Антоньо, сеньор, много приятных качеств.
   Дон Херонимо. Но он беден. Можешь ты в этом его обелить, я тебя спрашиваю? Разве это не беспутный повеса, промотавший отцовское наследие?
   Дон Фернандо. Сеньор, он наследовал очень немногое. А разорила его скорее щедрость, чем мотовство. Но он ничем не запятнал своей чести, которая, как и его титул, пережила его богатство.
   Дон Херонимо. Что за дурацкие речи! Знатность без состояния, милый мой, так же смешна, как золотое шитье на фризовом кафтане.
   Дон Фернандо. Сеньор, так может рассуждать какой-нибудь голландский или английский купец, но не испанец.
   Дон Херонимо. Да. И эти голландские и английские купцы, как ты их называешь, поумнее испанцев. В Англии, милый мой, когда-то не меньше нашего считались со знатностью и с происхождением. Но там давно уже убедились в том, какой чудесный очиститель золото. И теперь там спрашивают родословную только у лошадей... А! Вот и Исаак! Надеюсь, он преуспел в своем сватовстве.
   Дон Фернандо. Его обаятельная внешность, надо полагать, обеспечила ему блистательный успех.
   Дон Херонимо. Ну как?
   Дон Фернандо отходит в сторону.
   Входит Исаак Мендоса.
   Что, мой друг, смягчили вы ее?
   Исаак. О да, я ее смягчил.
   Дон Херонимо. И что же, она сдается?
   Исаак. Должен сознаться, что она оказалась не так сурова, как я ожидал.
   Дон Херонимо. И милый ангелочек был любезен?
   Исаак. Да, прелестный ангелочек был очень любезен.
   Дон Херонимо. Я в восторге, что слышу это! Ну скажите, вы были поражены ее красотой?
   Исаак. Я был поражен, не скрою! Скажите, пожалуйста, сколько лет сеньоре?
   Дон Херонимо. Сколько лет? Позвольте... восемь да двенадцать ... ей двадцать лет.
   Исаак. Двадцать?
   Дон Херонимо. Да, разница в месяц или около того.
   Исаак. В таком случае, клянусь душой, это самая старообразная девушка ее лет во всем христианском мире.
   Дон Херонимо. Вы находите? Но, я вам ручаюсь, красивее девушки вы не встретите.
   Исаак. Кое-где, пожалуй, все-таки.
   Дон Херонимо. У Луисы фамильные черты лица.
   Исаак (в сторону). Да, пожалуй, что фамильные, и притом еще в этой фамилии довольно долго пожившие.
   Дон Херонимо. У нее отцовские глаза.
   Исаак (в сторону). Пожалуй, действительно, они когда-то были как у него. Да и материнские очки, наверно, пришлись бы ей по глазам.
   Дон Xеронимо. Нос - тетушки Урсулы, и бабушкин лоб, до волоска.
   Исаак (в сторону). Да, и дедушкин подбородок, до волоска, клянусь честью.
   Дон Херонимо. Если бы только она была так же послушна, как она хороша собой! Это, я вам скажу, дружище Исаак, не какая-нибудь поддельная красавица - красота у нее прочная.
   Исаак. Хотелось бы надеяться, потому что если ей сейчас только двадцать лет, то она свободно может стать вдвое старше, прежде чем ее годы догонят ее лицо.
   Дон Херонимо. Черт подери, господин Исаак! Что это за шутки такие?
   Исаак. Нет, сеньор, дон Херонимо, вы находите, что ваша дочь красива?
   Дон Херонимо. Клянусь вот этим светом, красивее девушки нет в Севилье!
   Исаак. А я клянусь вот этими глазами, что некрасивее женщины я от роду не встречал.
   Дон Херонимо. Клянусь Сантьяго, вы не иначе, как слепы.
   Исаак. Нет-нет, это вы пристрастны.
   Дон Херонимо. Как так? Или у меня нет ни разума, ни вкуса? Если нежная кожа, прелестные глаза, зубы слоновой кости, очаровательный цвет лица и грациозная фигура, если все это при ангельском голосе и бесконечном изяществе - не красота, то я не знаю, что вы называете красотой.
   Исаак. О боже правый, какими глазами смотрят отцы! Жизнью клянусь, все в ней - как раз наоборот. Атласная кожа, говорите вы, - так смею вас уверить, что более откровенной дерюги я в жизни не видал. Глаза ее хороши разве только тем, что не косят. Зубы, если один из слоновой кости, то соседний из чистейшего черного дерева, белый чередуется с черным, совершенно как клавиши у клавикордов. А что до ее пения и ангельского голоса, то, клянусь вам этой рукой, у нее крикливая, надтреснутая глотка, которая, спросите любого, звучит, как игрушечная труба.
   Дон Херонимо. Вы это что же, иудейское отродье? Вам угодно меня оскорблять? Вон из моего дома! Слышите?
   Дон Фернандо (выступая вперед). Дорогой сеньор, что случилось?
   Дон Херонимо. Этот вот израильтянин имеет наглость заявлять, что твоя сестра безобразна.
   Дон Фернандо. Или он слеп, или он нахал.
   Исаак (в сторону). Так, они, видимо, все на один покрой. Честное слово, я, кажется, зашел слишком далеко.
   Дон Фернандо. Сеньор, здесь, несомненно, какая-то ошибка. Он, наверно, видел кого-то другого, а не мою сестру.
   Дон Херонимо. Какого черта! Ты такой же болван, как и он! Какая тут может быть ошибка? Разве я не запер Луису, и разве ключ не у меня в кармане? И разве горничная не к ней его провела? А ты говоришь, ошибка! Нет, этот португалец желал меня оскорбить, и не будь мой кров ему защитой, то хоть я и стар, но эта шпага постояла бы за меня.
   Исаак (в сторону). Мне надо выпутаться во что бы то ни стало! Ее состояние, во всяком случае, очаровательно.
   ДУЭТ
   Исаак.
   Постойте, постойте, сеньор, я молю!
   Я чту вас, сеньор, и сеньору люблю.
   Я стать ее мужем всем сердцем хочу.
   Клянусь вам душою, что я не шучу.
   Дон Херонимо.
   Молчите! Довольно! Я в гневе таком!
   Исаак.
   Держите папашу! Он в гневе таком!
   Не надо кричать, я покину ваш дом.
   Дон Херонимо.
   Мошенник безмозглый, покиньте мой дом!
   Исаак. Дон Херонимо, послушайте, отбросим шутки и поговорим серьезно.
   Дон Херонимо. Как так?
   Исаак. Ха-ха-ха! Пусть меня повесят, если вы не приняли всерьез мои слова относительно вашей дочери.
   Дон Херонимо. Но ведь вы же говорили серьезно, разве нет?
   Исаак. О господи, конечно же нет! Я пошутил, только чтобы посмотреть, как вы рассердитесь.
   Дон Херонимо. Только и всего? Честное слово? Вот не думал, что вы такой проказник! Ха-ха-ха! Санттьяго! Рассердили вы меня, признаться, не на шутку. Так вы находите, что Луиса красива?
   Исаак. Красива? Венера Медицейская - ведьма рядом с ней.
   Дон Херонимо. Дайте мне руку, плутишка вы этакий! Ей-богу, я считал, что между нами все кончено.
   Дон Фернандо (в сторону). А я-то надеялся, что они поссорятся. Но, видно, еврейчик не так прост.
   Дон Херонимо. Знаете, этот приступ злобы иссушил мне горло - я редко выхожу из себя. Вели подать вина в соседнюю комнату, выпьем за здоровье бедной девочки. Бедная Луиса! Безобразна! Каково! Ха-ха-ха! Забавная была шутка, ей-богу!
   Исаак (в сторону). И очень искренняя, по совести говоря.
   Дон Херонимо. Фернандо, я хочу, чтобы ты выпил за успех моего друга.
   Дон Фернандо. Сеньор, за успех моего друга я выпью от души.
   Дон Херонимо. Идем, маленький Соломон. Если еще осталось несколько искорок раздражения, то это единственный способ их загасить.
   ТРИО
   Глоток вина хороший
   Мирит людей не плоше,
   Чем судьи и святоши.
   Полней стакан налей
   И станешь веселей.
   А при жестокой ссоре,
   При тягостном раздоре,
   Сходитесь без отсрочки
   Вокруг пузатой бочки.
   Глоток... и т. д.
   Уходят.
   КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ