Шоуолтер Джена. Поцелуй тьмы

   Анья беззаботно плюхнулась на кожаный диван цвета сливок. С блаженствующим видом она стащила краденые перчатки, затем сапоги, демонстрируя прелестные белые леггинсы. Затем сняла пальто – открывая его взору белый кружевной бюстгальтер.
   Его глаза полезли на лоб.
   «Так ты была одета весь день?»
   Она порочно усмехнулась.
   «Да. Нравится?»
   Его член мгновенно ожил. Опять. На этот раз еще сильнее, полнее. Тверже, горячей. Сейчас она выглядела сексуальней, чем когда носила костюм горничной – а тогда она едва не победила его. Хвала богам, что он не ведал, как мало на ней было надето. Он мог бы перебить всех, кто смотрел на нее, а затем повалить ее прямо там, на снегу.
   Не в силах был оторвать от нее взгляд. У нее был плоский животик, молочного цвета, а пупок представлял собой чувственное пиршество для его глаз. Грудь была полной и налитой, розовые соски слегка виднелись и, ох, были такими напряженными. Леггинсы прилегали к телу как вторая кожа.
   «Ну? Так тебе нравиться?» повторила она, потягиваясь. Ее ноги были босы, и красивые ногти поблескивали на свету. «Ты мог увидеть это и даже больше, но был слишком занят своим упрямством. Не будь упрям на этот раз»
   «Анья ты прекрасна»
   «Тогда иди сюда и целуй меня» хрипло взмолилась она.
   «Не могу» просипел он.
   «Почему же?» Она провела пальцем по животу, вокруг пупка. «Я же не прошу тебя трахнуть меня. Только поцеловать и немного погладить. И к твоему сведению это в последний раз я предлагаю себя тебе. Твои отказы достали мою уверенность в себе»
   Рев зазвучал в его голове. Не притронуться к ней? Не поцеловать ее?
   «Почему ничего кроме поцелуев и поглаживаний?»
   «Потому» Он скрестила руки, сжимая свои груди вместе.
   Боги на небесах!
   «Ответь мне»
   «Разве я должна? Ты редко отвечаешь мне» Она снова провела пальцами по животу.
   Его взгляд был прикован к ним. Он сглотнул внезапно вставший в горле ком. Она отдается другим мужчинам, но не ему. Осознание пустило свои отравленные корни, и он стиснул зубы. Ему же она позволит лишь целовать себя. Для всего остального он рылом не вышел.
   Он захотел ненавидеть ее за это, но возненавидел себя самого. Он намеренно искромсал себя, чтобы женщины его не желали. И хотя она явно находила его ущербным, он по-прежнему думал о спасении ее жизни.
   «Нам надо кое-что обсудить, Анья»
   «Что? Как тебе получше двигать языком?»
   «Ключ. Отдай мне ключ, который хочет Крон, и я сделаю все, что ты пожелаешь, поцелую тебя как только ни прикажешь»
   Краска сбежала с ее щек.
   «Черта с два. Я не так отчаянно тебя хочу»
   Он знал это, но сказанные нею слова глубоко ранили его.
   «Отдав ключ, ты спасешь свою жизнь»
   «Без ключа моя жизнь не будет стоить того, чтобы ее проживать. Все, я больше не желаю об этом говорить. Я хочу говорить о нас»
   «Нас быть не може,т пока ты не отдашь мне этот ключ»
   «Ключ мой» выкрикнула она, «и я никогда его не отдам. Понял? Никогда! Я скорее умру»
   «И умрешь, если не отдашь. Ты направляешь мою руку, Анья»
   «Что намерился стащить его?»
   Он не ответил.
   «Ты пожалеешь, если попробуешь»
   По-прежнему ответа не последовало.
   «Забудь о ключе! Нам было весело, и сейчас могло бы быть еще веселей»
   «Крон приходил ко мне, угрожал моим близким. Мое время истекло, Анья. Я должен принести ему или ключ или твой труп. Я предпочел бы ключ»
   Жилка запульсировала на ее шее.
   «Когда он приходил к тебе?»
   «Перед тем как мы пошли за покупками» признался он.
   «Вот почему ты так легко согласился. Ты думал подмазать меня, чтобы я выпустила из рук ключ» Он горько рассмеялась. «Или ты думал я проболтаюсь тебе, где он и ты сможешь его спереть. Так похоже на твои надоедливые принципы»
   «Так что это будет? Ты или ключ?»
   «Я» Девушка вздернула подбородок. «Я уже сказала, что не расстанусь с ключом»
   «Анья» позвал он, ненавидя себя. Ненавидя Крона. Ненавидя даже женщину, которую пытался спасти. Она заставляла его чувствовать. Сейчас, как никогда ранее, чувства были его врагом. «Это мое последнее предупреждение»
   «Люциен, я не могу его отдать» слезы наполнили ее глаза. «Не могу»
   Эти слезы…
   «Почему?»
   «Я просто не могу. И не отдам»
   Тогда ему больше нечего сказать. Сделай это. Покончи с этим.
   «Вот твое предупреждение. Я сделаю это быстро. Сначала убью тебя. После заберу твою душу» он перенесся к ней, в следующий миг оказался сверху, кинжалы скользнули в его ладони, взмыли готовые к удару.
   Ее полные слез глаза расширились от шока.
   «Прости» сказал он и ударил.

Глава девятая.

   Парис бродил по мостовым Афин, пока солнце ярко сияло золотистым светом. В воздухе витала умиротворенность, безмятежность, а начищенные добела достопримечательности Старого Света приковывали взор. Набегавшие на находившийся неподалеку берег нежные волны добавляли совершенное звуковое сопровождение.
   Ему стоило готовиться к приближающейся поездке в Штаты.
   Но этого не делал.
   Он искал женщину, любую женщину, что захочет его. Но что бы он ни делал или ни говорил гречанки не отвечали ему как женщины Будапешта – черт, как женщины в любом другом месте.
   Этого он тоже не понимал. Его телесная оболочка не изменилась. Он был красивым негодяем. Его манера поведения не изменилась. Он был само очарование, и знал об этом. Ничто в нем не изменилось. Все же перед путешествием сюда, ему стоило только глянуть на смертную, чтоб заставить ее раздеваться, готовя себя к его удовольствию. Здесь – ничего. Ничегошеньки.
   Женщины всех возрастов, размеров и окраски относились к нему как к прокаженному.
   Печально, но все, что ему надо, так это пять минут и пара разведенных ног.
   Без секса он ослабевал. Становился уязвимым и был не в состоянии защитить себя от Ловцов и их подлых нападок.
   Если б это было возможно, он бы выбрал одну женщину, женился бы на ней и брал с собой повсюду, наслаждаясь ею одной. Но абстрагируясь от неизбежной смертности людских женщин, демон внутри него не позволил бы ему такого. Стоило ему раз переспать с женщиной, и больше его «дружок» не вставал на нее. Неважно, как сильно бы ему ни хотелось обратного.
   Именно потому он перестал искать нечто большее, чем подруг на одну ночь. Чтоб остаться в живых ему бы пришлось постоянно изменять жене, а он отказывался творить подобное.
   Кто-нибудь гляньте на меня, возжелайте меня. Если он не сможет найти женщину… от вещей, которые ему придется совершить, его тошнило.
   Не насилие, пожалуйста, только не изнасилование, но у демона не было половых преференций. У Париса же они были. Парис хотел только женщин. Его живот свело от воспоминаний, пытавшихся заполнить его ум. Ненавистных воспоминаний. Он стиснул зубы в попытке придушить их.
   «Найди проститутку», предложил Разврат, нуждающийся в сексе, как и он.
   «Пытался. Похоже на то, что они попрятались от меня».
   Парис вообще предпочитал проституток. У них было нечто общее, и его «возлюбленная» не уходила с надеждами на повторение произошедшего.
   Мимо него по тротуару прошагала брюнетка. Женщина. Он учуял ее, прежде чем рассмотрел, оборачиваясь чтоб сильнее впитать ее сладкий женственный аромат. Эта сгодится.
   Он был на полпути к ней до того, как понял что начал идти.
   «Простите» позвал он, когда догнал ее. Отчаяние сквозило в его тоне.
   Ее взор заскользил по нему. Понимание отразилось в ее лице, но только и всего. Ничего больше. Ни намека на желание. При более близком рассмотрении он заметил серые пряди в ее волосах и морщины вокруг глаз.
   Плевать. У него уже потекли слюнки.
   «Да» не останавливаясь, ответила она по-английски с сильным акцентом.
   Обычно они останавливались, уже отчаянно стремясь коснуться его. Почему же гречанки отличались в этом отношении?
   «Не хотели бы вы…» Зараза. Не мог же он попросить ее переспать с ним, вот так сразу. Она наверняка откажет. «Не хотели бы вы поужинать со мною?»
   «Нет, благодарю. Я уже ела» С этими словами она ускорила шаг и ушла от него.
   Он стал как вкопанный, ошеломленный, взвинченный. Раздраженный. Что, черт возьми, происходит?
   Возможно, божественное вмешательство? Он глянул на небеса. Мерзавцы. Так им с рук это не сойдет. Но какое им до него дело? Они же хотят найти свои артефакты, не так ли? Они с воинами их лучший шанс заполучить артефакты.
   «Я ничего вам не сделал» рявкнул он.
   Пока он говорил, мрачная мыслишка скользнула в его мозг. Мэддокс – Насилие – заметил в себе перемену, становясь еще более диким и неконтролируемым – как раз перед тем, как встретил Эшлин, любовь своей жизни. Похоже Люциен переживал подобное с Аньей, хотя стоик-Смерть ни за что не признает этого вслух.
   Заикнись Парис об этом, и новый Люциен отдубасит его до смерти в темпераментном порыве характера, который он почти никогда не проявлял ранее.
   Боги на небесах. Пришла моя очередь?
   Нет. Нет, нет, нет. Поскольку Парис не мог оставаться с одной женщиной, он молился о том, чтобы никогда не встретить ту, в которую он смог бы влюбиться. Вообще-то, повстречай он красавицу, чье имя будет начинаться с гласной – сначала Эшлин, потом Анья – он сбежит от нее на всех парах. Ни в коем случае. С ним этот номер не пройдет.
   Мимо прошла блондинка, неся два бумажных пакета, из которых доносился аромат свежей выпечки. Он кинулся догонять ее.
   «Позвольте мне помочь вам» предложил Парис. Боги, в его голос звучало отчаяние.
   «Спасибо, нет» Даже не глянув в его сторону, она пошла дальше.
   Снова он замер. Проклятье! Что же ему делать? Если ему надо лететь обратно в Буду, он сделает это. Или выследит Люциена, чтобы испытать еще одно полуобморочное перемещение, чтобы добраться туда побыстрее. Пусть будут прокляты эти артефакты и сам ларец.
   Еще блондинка прошла мимо.
   Еще отказ.
   Еще брюнетка.
   Еще отказ.
   Через час его тело было напряженным и разгоряченным и – зараза! – по-прежнему слабеющим. Его руки тряслись, он чувствовал, как потребность в сексе заполняет каждую его клеточку – именно потому, когда кто-то врезался ему в спину, он подался вперед и едва не упал лицом вниз. С трудом сумел выровняться.
   «Прошу прощения» раздался женский голос.
   Дрожь промчалась сквозь него от звуков ее греховного тона. Обернулся неспешно, опасаясь, что если поторопиться, то она сбежит от него как другие. Вокруг были разбросаны листки бумаги, первым делом заметил он, а она, наклоняясь, пыталась их собрать.
   «Это научит меня не читать на ходу» бормотала женщина.
   «Я рад, что вы читали» сказал он, наклоняясь рядом чтобы помочь. "Рад, что мы столкнулись»
   Ее веки приподнялись и взгляд встретился с его. Она задохнулась.
   От чувств? Пожалуйста, пожалуйста, почувствуй меня.
   Она не была красивой: глаза орехового цвета, веснушки, курчавые коричневые волосы падали ниже плеч. Глаза были велики для ее лица, а губы такие пухлые, словно покусанные пчелами. Но что-то в ней очаровывало. Нечто заставило его взгляд помедлить, упиваться нею и наслаждаться. Возможно, скрытая чувственность. Проблеск порочности в этих коричнево-зеленых глазах.
   Тихони, серые мышки всегда были самыми ненасытными.
   «Твое имя не начинается с гласной, ведь правда?» внезапно с подозрением спросил он.
   Ее брови полезли на лоб, но она отрицательно мотнула головой.
   «Нет. Меня зовут Сиена. Вряд ли тебя это заботит Прости. Я не собиралась грубить»
   «Заботит» хрипло ответил он. Он не мог дождаться момента, когда разденет ее.
   Румянец украсил ее щечки, и она поспешно вернулась к своим бумагам.
   «Ты… американка?» спросил он, подавая ей собранные ним листки.
   «Да. Отдыхаю здесь, чтобы поработать над своей рукописью. Опять же какая тебе разница. А твой акцент я не могу определить»
   «Венгерский» сказал он. Парис достаточно долго прожил в Будапеште, чтобы идентифицировать себя подобным образом. Быстро повернул разговор к ней. «Так значит ты писательница?»
   «Да. Ну, надеюсь нею стать. Постой это не совсем так. Я писательница, но мои книги еще не издавались» Сортируя свою ношу, она покусывала нижнюю губу. «Прости мне мою болтливость. Дурная привычка. Просто скажи мне заткнуться, когда устанешь от меня»
   «Я хотел бы услышать больше». Облегчение окутывало его, такое пьянящее, как и вино приправленное амброзией. Наконец-то женщина, которая не сбежала от него, как от чумы.
   Снова краснея, он заправила волосы за уши.
   Пока он наблюдал за нею, его член запульсировал. Руки этой женщины были восхитительны, возможно, это была наиболее чувственная часть тела, какую он когда-либо видал. Мягкие, изящные, с квадратными ноготками, покрытыми французским маникюром. Толстая серебряная цепочка охватывала ее такое же изящное запястье. Она носила три кольца. Два простых, тоже из серебра, и третье с большим переливчатым опалом.
   Замужем?
   Мысль не понравилась ему, но он не позволит ей оттолкнуть себя. Он представил эти руки на своем теле и смог бы кончить.
   Он должен заполучить ее.
   Она может быть Наживкой. Мысль по привычке промелькнула, потому что он постоянно об этом переживал. Изучил ее более пристально. Веснушки украшали все ее лицо, губы были почти гротескными из-за своей величины. Вряд ли она Наживка. Наживки обычно ослепительны. Как Эшлин. Как Анья. Сиена не была ослепительна. Далеко нет. Все же он не намерен терять бдительность.
   «Должен поиметь ее. Сейчас!» зарычал демон.
   Вскоре… вскоре…
   «Это просто дежурная вежливость с твоей стороны» сказала она, нарушая повисшую меж ними тишину. Поднялась на ноги, запихивая рукопись под мышку. Она была очень стройной, почти плоскогрудой.
   Он встал, упиваясь тем, какой маленькой она была в сравнении с ним.
   «Нет. Я вежлив, но не обманываю. Я хочу все узнать про тебя»
   «Правда?» с надеждой спросила она.
   «Клянусь»
   Ее одежда не была сексуальной, темно-синей и мешковатой. Он задумался, надето ли на ней эротичное белье. Он хотел бы увидать ее в изумрудно-зеленом кружеве.
   «Не хочешь выпить кофе?» поинтересовалась она.
   «Да» Боги, да.
   Она медлительно усмехнулась.
   «Где?»
   Улыбка пронзила его до глубины души. Ее сияние ударило его ниже пояса.
   «Веди, а я последую за тобой» Он уже был тверд, но теперь еще и воодушевлен. Он очарует и обольстит, а потом подарит лучший оргазм в ее жизни. После чего их пути разойдутся.
   Ей будет, о чем вспомнить, а к нему вернется сила. По крайней мере, до конца дня. Равноценный обмен.
   «Давай» сказал он. «Поищем что-нибудь»
   Вскоре.
   Они пошли по тротуару бок обок. Его влечение к ней все возрастало. Она пахла чистотой и – он потянул носом – полевыми цветами. Какими были ее самые заветные фантазии?
   «Здесь за углом есть кафе» сказала она.
   «Отлично» Дрожь охватила его. Слабость или желание? Он не знал, не думал об этом. Отвлекись. «О чем ты пишешь?»
   «Ох» взмахнула рукой девушка. «На самом деле тебе незачем знать, а я смущаюсь рассказывать»
   «Значит, о любви?»
   Ее глаза распахнулись, и она уставилась на него.
   «Откуда ты узнал?»
   «Догадался» Он знал женщин, несмотря на то, что не мог сблизиться ни с одной из них. Хотя большинство из них любили романтику, они прятали свои любовные романы, словно нечто постыдное. Они не могли знать, что он читал их. И ему, вообще-то, понравилось, он хотел бы для себя этого «и жили они долго и счастливо».
   Пока невозможное не станет возможным – например Титаны вырядятся в балетные пачки и будут танцевать размахивая своими магическими жезлами, распевая о любви – его уделом останется только секс.
   Наконец-то они зашли за угол, и в поле зрения оказалось уличное кафе. Круглые столики и стулья с высокими спинками тянулись вдоль большого стеклянного окна. Один пустовал, и они мигом заняли его.
   «Как давно ты уже в Греции?» поинтересовалась она, кладя бумаги и сумочку себе на колени.
   «Немногим больше недели, но все это время я посвящал работе»
   «Ох, это ужасно. У тебя не было возможности осмотреть достопримечательности, не так ли?» Она облокотилась о стол и увлеченно уставилась на него. «Ты здесь сам или с компанией?»
   Игнорируя ее вопрос, он сказал:
   «Прямо сейчас я смотрю на лучшую достопримечательность» Да ладно пацан. Ты уже начинаешь заигрываться. В следующий раз ты попросить ее рассказать о любовных сценах из ее романа?
   Она снова покраснела, хотя румянец мило смотрелся на ее веснушчатом лице. В ответ его член запульсировал.
   Пришла официантка и приняла их заказы. Он удивился, когда его компаньонка – как там она сказала ее зовут? – попросила простой черный кофе. Он бы сделал ставку на нечто более сладкое. Заказал себе двойной эспрессо.
   Когда через пару минут принесли их напитки, он снова обратил все внимание на Веснушку. Понял, что с каждой секундой она привлекала его все сильнее. Под веснушками ее кожа казалась кремовым оттенком жемчуга, а глаза скорее зелеными, чем карими.
   «Спасибо за угощение» попивая, сказала она. Протянула свободную руку, чтобы погладить его пальцы. В момент соприкосновения крупные мурашки побежали по его руке – неожиданно и настолько же восхитительно.
   Она задохнулась. Он боролся со стоном.
   «Я сделал это с удовольствием» ответил он, чувствуя как нарастает возбуждение. Еще слишком рано для первого шага? Сбежит ли она?
   «Итак, ты не ответил мне. Что ты делаешь в Греции?» Она убрала руку, но смотрела на его так, будто с ней было что-то не то.
   «Я просто путешествую» солгал. Подожди-ка. Он сболтнул нечто насчет работы. «По работе. Я – модель» Этой ложью он пользовался снова и снова.
   «Ух-ты» сказала она, явно растерявшись. Хмурясь, снова потянулась и коснулась его руки.
   Опять по нему пробежались мурашки. Как показалось по ней тоже. Она во второй раз задохнулась и повернула руку ладонью вверх, изучая ее. Возможно, сейчас самое время наконец-то сделать первый шаг.
   «Мне нравиться чувствовать твою кожу»
   Нервно меняя позу, она глянула в сторону.
   «Спасибо»
   Медленно, очень медленно, он завладел ее рукой и поднес к своим губам. Слегка поцеловал запястье. Вспышки тепла пронеслись между ними, теперь более мощные, и это было так эротично, что он захотел умолять ее переспать с ним.
   Так как она не протестовала, он лизнул ее пульс.
   Вздыхая, она дернулась. Не прочь он него, но от удивительной… радости? Раньше ему никогда не приходилось гадать, но сейчас он не мог точно понять выражение ее лица. Также не мог отпустить ее. Трогать ее было подобно касанию к оголенным проводам, его пригвоздило на месте, удерживало этими электрическими разрядами.
   «Я никогда так не делаю» ловя ртом воздух проговорила она. «Не пью кофе с незнакомыми мужчинами и не позволяю им себя целовать. Особенно с мужчинами-моделями»
   «Но я не целую тебя»
   «О, ну да. Я имела в виду – ну, я имела в виду мое запястье. Ты целовал его»
   «Я бы хотел поцеловать тебя» Он упивался ею сквозь густую завесу своих ресниц. «По-настоящему поцеловать тебя»
   «Почему? Не пойми меня неправильно» затараторила она. «Мне приятно. Но почему я?»
   «Ты желанная женщина»
   «Я?»
   «О, да» его голос хрипел от возбуждения. «Ты чувствуешь биение моей страсти?»
   «Я… Я…» Она жевала нижнюю губу. Нервничала?
   Это было притягательно, и ему самому захотелось поиграть с этой губкой.
   «Даже не знаю что сказать» провела кончиком пальца по своему рту, словно тоже представляла там его язык.
   «Скажи да»
   «Но мы ведь незнакомы»
   «Можем познакомиться» Боги, он не мог дождаться мига, когда вкусит ее. Всю ее.
   «Мы можем, ну не знаю, пойти ко мне в номер» застенчиво предложила она. «Если ты так хочешь. Можем выпить или нечто в этом роде. То есть, нечто помимо кофе. Но я не предлагаю тебе большего, если ты не хочешь. Вот, черт. Я нервничаю! Извини»
   «Давай пойдем туда, где никто из нас еще не бывал». Он никогда не входил в жилища смертных, потому что однажды уже совершил такую ошибку. И в свое временное пристанище тоже привести ее не мог. Мог подвергнуть опасности других воинов, если за ним следили Ловцы. Оставалось только самому снять номер. «Где-нибудь поблизости»
   «Я…Я…» снова забубнила она.
   Он поднялся, склонился к ней и прижался губами к ее губам. Без возражений ее губы открылись, и он протолкнул язык внутрь для горячего, обжигающего поцелуя. На вкус она была лучше, чем он мог себе представить. Мята и лимон, кофе и абсолютная страсть. Волна силы немедленно коснулась его.
   Какой вкус будет у нее между ног?
   «Х-хорошо» выдохнула она, когда он отпрянул. Ее соски затвердели. «Снимем комнату?»
   Он будет обводить языком эти соски, перед тем как сосать их. Он заставит ее извиваться, пока сначала будет дарить удовольствие своими пальцами, а затем кричать, когда он погрузится в нее своим членом. Он будет часами наслаждаться нею.
   Зарычав, он выпрямился и взял ее за руку. Она подчинилась, когда он помог ей подняться на ноги. Бросил пару купюр на столик.
   «Сюда» сказал он.
   Держась за руки, они поспешили по улице, и Парису опять захотелось переноситься подобно Люциену. Он не был уверен, сколько еще сможет ждать, прежде чем завладеет этой женщиной. Конечно, едва пройдет страсть она утратить свое обаяние. Но до тех пор…
   «Подожди» внезапно сказала она.
   Тяжело дыша, он едва не завопил:
   «Нет».
   Затащил ее в подворотню. Отчаиваясь. Место было залито солнечным светом, но, по крайней мере, они получили подобие приватности.
   «Да» произнес он, прижимая ее к стене. На темно-синей юбке девушки с обеих сторон были разрезы, слегка открывающие взору гладкую кожу.
   «Я даже не знаю твоего имени» Она не оттолкнула его, как он побаивался, а уставилась на него с нуждой, запылавшей в этих ореховых глаза, когда ее руки обвили его шею.
   «Я вернулся» подумал он, вслух бормоча:
   «Парис. Меня зовут Парис» Затем он целовал ее до утраты дыхания.
   Она застонала, а он проглотил звук. Ее ноги раздвинулись. Его плоть вжалась в сладчайшую часть ее тела, потираясь, изображая сексуальное соитие. На этот раз застонал он.
   Совершенство.
   Она мяла его спину, ее ногти оцарапывали через ткань рубашки. Их языки сплетались. Взяв ладонями ее груди, он углубил поцелуй, утопая в волнах дикости.
   Нуждался в прикосновении кожи к коже. Запустил руку под ее блузку – гладкая кожа, ох, замечательно – вверх по плоскости ее животика – она содрогнулась – и снова накрыл ладонью грудь.
   На ней не было бюстгальтера, и он испробовал на ощупь ее кожу, как и хотел. Сладкие милостивые небеса. Ее грудь была мала, но идеально очерчена. Он нежно ущипнул один сосок, перекатывая его меж своих изголодавшихся пальцев, упиваясь ощущением. Она выгнула бедра, гладя его член.
   «Так чудесно» прорычал он.
   «Парис» с трудом выдохнула она.
   «Мне надо быть внутри тебя»
   «Я… Я… Прости»
   Он процеловал дорожку вниз по ее щеке, вдоль подбородка. Она не пожалеет, что отдалась ему. Он очень хорошо о ней позаботиться. Она будет с улыбкой вспоминать его всю оставшуюся жизнь.
   «За что?»
   «За это» сказала она. В ее голосе больше не было возбуждения. Она говорила решительно.
   Острая, иглоподобная боль пронзила его шею. Он отпрянул от нее в растерянности. Покачнулся. Почувствовал, как его охватывает странное оцепенение, заставляющие подгибаться колени.
   «Что… почему…» Его голос был слаб. Неправильно.
   Ее лицо приблизилось к нему, но он увидел, что она надела бесчувственную маску. Ее веснушки превратились в одно сплошное пятно. Он наблюдал, как она закрывала свой опаловый перстень, пряча острый край внутри.
   «Зло должно быть изничтожено» ровно произнесла она.
   «Все-таки Наживка», подумал он, а затем все померкло вокруг.
   Рейес сидел в темном углу итальянского стрип-клуба, размышляя о том, что все подобные заведения были одинаковы, невзирая на страну. Он приехал в Рим в поисках ларца Пандоры, но не мог сконцентрироваться, потому у него получалось только раздражать своих товарищей, вместо того, чтоб помогать им.
   В конце концов ему было приказано уйти и успокоиться, прежде чем возвращаться на развалины Храма Неназываемых.
   Потому он сидел здесь, режа руку под столом, чтобы никто не видел, чем он занимается. Одержимый демоном Боли, он нуждался в постоянном ощущении остроты лезвия. Ничто другое не смягчало его.
   Особенно сейчас, когда всем, о чем он мог думать, была Даника.
   Где она была? Было ли с ней все в порядке? Ненавидела ли она его или проводила ночи в мечтах о нем, как и он мечтал о ней?
   Ее облик промелькнул в его мыслях. Светловолосая, маленькая, ангелоподобная. Чувственная, храбрая, страстная. Ну, он воображал, что она будет страстной. Он еще даже не поцеловал ее, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться или раздеть ее.
   Но он этого хотел. Боги, как же он этого хотел.
   Он должен был выбросить ее из головы – потому и пришел сюда. Но четыре голые красавицы на сцене абсолютно не повлияли на него. У него даже не появилась эрекция. Без мыслей о Данике она больше не появлялась.
   Так сильно он хотел выследить ее, оберегать ее… любить ее. Но не мог. Невзирая на свои временные узы, Аэрон убьет ее в один прекрасный день, воплощая в жизнь приказ Титанов. А Рейесу не хотелось влюбляться в нее, зная, что все равно утратит. Поскольку ничто не остановит Аэрона: чтобы остановить его, Рейесу надо убить или обречь своего друга на пожизненные муки.
   К сожалению, Рейес не был настолько эгоистичен. Аэрон был его братом во всем кроме кровного родства. Воином, всегда остававшимся рядом с Рейесом и прикрывавшим его, убивая Ловцов. Вместе они истекали кровью. Они спасали друг друга. Забыть это ради женщины, минутного удовольствия… он укусил внутреннюю часть своей щеки.