Страница:
– Для некоторой части человечества это одно и тоже, – я не стал углубляться в объяснения. – Так ты не ответила, один или нет?
– Конечно один, – Диона удивилась. – Разве ты этого не знал?
– Слыхал, но как-то не верится. Хозяйство большое. Как же он везде поспевает?
– Думаю, что Цербер один из демонов, а демоны они ведь вездесущи.
Так-то оно так, только трошечки не так. Цербер не такой уж расторопный парень, каким слывет. Вот, например, с момента моего падения и до появления этого чучела прошло, как минимум пять минут. А пять минут, это не так уж и мало. В современном бою… Да что там в бою! За это время можно отмахать целый километр. Интересное наблюдение. Надо будет запомнить. Мало ли для чего может сгодиться.
Я поймал себя на мысли, что понемногу начинаю воспринимать происходящие события как реальность. Не скажу, что затрясся от страха. Воспринимать как реальность и находиться в реальности – это две разные вещи. И стереть границу между ними смогут только очень веские доказательства. Какие? Я даже не могу представить какие. Может быть…
Придумать ничего не успел. Парализованный невиданным зрелищем, я так и застыл на месте. Невозможно ни соображать, ни говорить, ни даже дышать. На это можно было лишь глядеть вылезшими из орбит глазами.
Корабль! Внушительных размеров военный корабль висел передо мной прямо в воздухе. Следуя вдоль отвесной скальной гряды, мы с Дионой не могли видеть его раньше. Но стена закончилась, и первый шаг по ровной каменистой лощине стал шагом навстречу грозному океанскому монстру.
Нас разделяло не более двадцати шагов. Крутой форштевень вздымался надо мной словно еще одна высокая скала. В клубах красного тумана он походил на отточенный стальной плуг, вспахивающий багровую борозду. Корабль стоял абсолютно ровно, словно его поддерживали невидимые ремонтные фермы. От киля до поверхности земли – не более метра, так что при желании можно было легко проверить, не лгут ли мне глаза. Думаете, я упустил такой случай? Черта с два! Позабыв о боли, я кинулся под стальное брюхо и обеими руками стал шарить по окрашенному в красный цвет днищу.
– Что же это за галлюцинация, если я могу попробовать ее на ощупь. Неужели действительно корабль?
Мне казалось, что я шептал одними губами, но Диона услышала:
– Это проклятые корабли. Их здесь много, – произнесла львица прямо за моей спиной. В ее голосе сквозило будничное равнодушие, как будто речь шла о привычных, ничем не примечательных вещах.
Проклятые? Я, разумеется, законченный атеист, но руки почему-то сами собой отдернулись от стального днища. Сделав несколько шагов назад, я стал внимательно оглядывать корабль, пытаясь заметить что-нибудь необычное, а заодно определить класс, принадлежность и годы постройки.
Все верно, это военная посудина водоизмещением на пару тысяч тонн. Обводы корпуса приближаются к современным, но что-то не видать привычных спутниковых антенн и радаров. На вооружении лишь пушки да торпедные аппараты. Из всего этого может следовать только одно – эсминец времен второй мировой войны. А вот и доказательство! Мой взгляд скользнул по трубе корабля. Там в клубах красного марева явственно проступила жирная свастика.
Фашист! Меня передернуло от заложенного в самих генах чувства гадливости. Пояснений больше не требовалось. Фашистскому миноносцу место именно здесь. Однако, что значит «их здесь много»? Неужели весь флот нацистской Германии прямиком отправился в ад? А почему только флот? Если следовать этой логике, то в округе должно быть полным полно всякого хлама. Начиная от чашек и тарелок, и заканчивая танками и самолетами. Все, на чем красовалась уродливая свастика, должно было низвергнуться в преисподнюю. Но нет. Вокруг только голые камни, среди которых протяжно завывающий ветер гоняет грязно-серую пыль.
– Диона, а где еще ты видела корабли? Мы будем проходить мимо них? – Новые находки должны были либо подтвердить, либо опровергнуть мою теорию.
– Вон там, – львица указала лапой вдоль борта мертвого эсминца. – Там стоит еще один. Только он странный какой-то. Пошли, нам как раз в ту сторону.
Диона двинулась вперед Не выражая абсолютно ни каких протестов, я последовал за ней. Пройдя метров пятьдесят, я замедлил шаг. Фашистский корабль, выглядевший с носа целым и невредимым, на самом деле оказался рыбой со вспоротым брюхом. Всю центральную часть эсминца распотрошило взрывом огромной силы. Большая часть пробоины находилась ниже ватерлинии, и я предположил, что морского хищника угостили торпедой. Пробив борт, она взорвалась внутри, вызвав детонацию части боезапаса.
Так… что же это получается? Я разглядывал причиненные взрывом разрушения и напряженно соображал. Выходит, чтобы оказаться здесь, эсминец должен был погибнуть. Не просто закончить жизнь на свалке металлолома, а именно погибнуть, как гибнут люди.
Нет, что-то тут не вяжется! Неужели, существует какая-то разница между орудием убийства, покоящимся на дне океана, и точно такой же машиной смерти, гниющей у пирса в одной из железных бухт? Фашист он ведь везде фашист!
Я так увлекся теорией, в которой нацистские преступники неизменно получали по-заслугам, не важно на этом или на том свете, что когда впереди проступили очертания еще одного стального монстра, меня буквально парализовало. Я прекрасно знал эти очертания. Правильная веретенообразная форма, высокая как прибрежный утес рубка и придвинутые к ней плоскости носовых горизонтальных рулей. Халера меня забери, да это же «Варшавянка»!
Советская дизельная подводная лодка проекта 877 напоминала дирижабль, рухнувший с небес на грешную землю. Безмолвие и покой, царившие вокруг, показались вдруг зловещими, они словно витали над полем битвы. А ведь и вправду! Вот тут, сзади и спереди от меня покоились два непримиримых врага, которые сражались ни на жизнь, а на смерть. Никому не судилось праздновать победу, и стальные великаны замерли, уткнувшись в обагренные кровью камни.
Тебе бы, брат, в писатели! Фантазия будь здоров! Стыдя сам себя, я укоризненно покачал головой. Не могла эта субмарина торпедировать эсминец. Они ведь корабли из разных эпох, и разделяет их как минимум лет так пятьдесят. «Варшавянки» начали клепать лишь в середине девяностых годов. Они предназначались как для нашего флота, так и для флотов союзников по Варшавскому договору.
При взгляде на стального кита у меня защемило сердце. Отличная, надежная посудина, а погибла. На дрейфующую мину напоролись, что ли? Половину носовой части, та, что ближе к правому борту, разворотило так, что просматривались сразу два изувеченные отсека. С такими повреждениями уж точно не всплыть.
Вечная вам память, мужики. Я стал обходить подводную лодку, надеясь обнаружить какую-нибудь отличительную черту. Кто знает, может, видел когда или даже знавал кого-то из офицеров.
Номера на субмарине не оказалось. Шифровались мы в те годы крепко, и лодки у нас по большей части были безликие. Таким способом пытались сбить с толку, как тогда говорили, «вероятного противника», не дать ему проследить за перемещением советских субмарин. Раз так, мне стоило поискать какую-нибудь эмблему или надпись. Моряки народ суеверный, а подводники в особенности. Иногда против всех правил малевали на бортах всякую всячину, обереги свои, значит. Может вот и здесь отыщется. Мой взгляд заскользил по темно-серой рубке и вдруг…
Мне показалось, что это страшный сон, что я брежу. Стараясь поскорее очнуться, я принялся тереть руками глаза. Не помогло. Картинка по-прежнему оставалась четкой и до боли реальной. На самом верху рубки поблескивал маленький рисунок – красные львы и кресты на фоне желто-синего щита.
Господи милостивый! Я покачнулся, словно получив удар в лицо. Это же… это же лодка Сурена! Невзирая на регулярные выговоры и разносы в политотделе, он с неизменной настойчивостью все рисовал и рисовал этот герб перед тем, как выйти в море. Говорил, что эмблема их старинного армянского рода приносит удачу и хранит от бед. Ох, Сурен, Сурен, дружок ты мой закадычный, если бы все было вот так просто!
В мгновение ока я вспомнил все. Как прощались на пирсе. Как Сурен целовал своих маленьких дочерей и задорно подмигивал жене – белокурой москвичке Лиде. И еще я вспомнил, как за день до выхода в море мы сидели у них дома, в маленькой двухкомнатной квартирке. Как слегка захмелевший хозяин – капитан третьего ранга Сурен Лусинян пел под гитару «Очи черные». А потом мы с ним курили на кухне и говорили… говорили аж до самой глубокой ночи. Мой друг тогда признался, что не лежит у него душа к этому походу. В их, и без того комсомольско-молодежном экипаже, полно непросоленных салаг. Ну, а главная тревога – эти чертовы торпеды. Конечно, про торпеды это секрет. Но какие секреты могут быть между старыми друзьями? Я узнал, что «Варшавянка» Сурена приняла на борт десять новейших реактивных торпед и должна была произвести их пробные пуски.
Слыхал я про эти торпеды. Поговаривали, что они, мягко сказать, слегка недозрелые, что готовили их в большой спешке, только бы успеть к началу учений «Глубокое море». Также шел слушок, что на Балтике одна из таких вот игрушек рванула прямо при погрузке на лодку. Но тогда на торпедах не было боевой части, а вот Сурену предстояло выйти в море с полностью заряженным оружием. Не самое, знаете ли, вдохновляющее задание.
Лодка Лусиняна пропала так и не дойдя до района учений. Ее долго искали, но тщетно. Прямо на маршруте Сурена почти неделю кружилась американская эскадра, и, естественно, у всех идейно подкованных советских аналитиков мозги завернулись лишь в одну сторону. Во всем узрели мрачную тень звездно-полосатого флага. А на деле все оказалось совсем по-другому. На борту «Варшавянки» действительно сдетонировала одна из торпед.
Подавленный я стоял перед лодкой Сурена и едва сдерживал наворачивающиеся слезы. Теперь я знал правду. Даже две правды. Первая – моего друга погубил не суровый океан, а преступная ошибка какого-то там адмирала, наверняка до сих пор удобно воссидающего в мягком кабинетном кресле. И второе. Главное. Мы с Суреном обязательно встретимся. Мы не можем не встретиться, ведь у нас впереди целая вечность. Вечность, которую мы проведем в этом проклятом месте.
Глава 5
– Конечно один, – Диона удивилась. – Разве ты этого не знал?
– Слыхал, но как-то не верится. Хозяйство большое. Как же он везде поспевает?
– Думаю, что Цербер один из демонов, а демоны они ведь вездесущи.
Так-то оно так, только трошечки не так. Цербер не такой уж расторопный парень, каким слывет. Вот, например, с момента моего падения и до появления этого чучела прошло, как минимум пять минут. А пять минут, это не так уж и мало. В современном бою… Да что там в бою! За это время можно отмахать целый километр. Интересное наблюдение. Надо будет запомнить. Мало ли для чего может сгодиться.
Я поймал себя на мысли, что понемногу начинаю воспринимать происходящие события как реальность. Не скажу, что затрясся от страха. Воспринимать как реальность и находиться в реальности – это две разные вещи. И стереть границу между ними смогут только очень веские доказательства. Какие? Я даже не могу представить какие. Может быть…
Придумать ничего не успел. Парализованный невиданным зрелищем, я так и застыл на месте. Невозможно ни соображать, ни говорить, ни даже дышать. На это можно было лишь глядеть вылезшими из орбит глазами.
Корабль! Внушительных размеров военный корабль висел передо мной прямо в воздухе. Следуя вдоль отвесной скальной гряды, мы с Дионой не могли видеть его раньше. Но стена закончилась, и первый шаг по ровной каменистой лощине стал шагом навстречу грозному океанскому монстру.
Нас разделяло не более двадцати шагов. Крутой форштевень вздымался надо мной словно еще одна высокая скала. В клубах красного тумана он походил на отточенный стальной плуг, вспахивающий багровую борозду. Корабль стоял абсолютно ровно, словно его поддерживали невидимые ремонтные фермы. От киля до поверхности земли – не более метра, так что при желании можно было легко проверить, не лгут ли мне глаза. Думаете, я упустил такой случай? Черта с два! Позабыв о боли, я кинулся под стальное брюхо и обеими руками стал шарить по окрашенному в красный цвет днищу.
– Что же это за галлюцинация, если я могу попробовать ее на ощупь. Неужели действительно корабль?
Мне казалось, что я шептал одними губами, но Диона услышала:
– Это проклятые корабли. Их здесь много, – произнесла львица прямо за моей спиной. В ее голосе сквозило будничное равнодушие, как будто речь шла о привычных, ничем не примечательных вещах.
Проклятые? Я, разумеется, законченный атеист, но руки почему-то сами собой отдернулись от стального днища. Сделав несколько шагов назад, я стал внимательно оглядывать корабль, пытаясь заметить что-нибудь необычное, а заодно определить класс, принадлежность и годы постройки.
Все верно, это военная посудина водоизмещением на пару тысяч тонн. Обводы корпуса приближаются к современным, но что-то не видать привычных спутниковых антенн и радаров. На вооружении лишь пушки да торпедные аппараты. Из всего этого может следовать только одно – эсминец времен второй мировой войны. А вот и доказательство! Мой взгляд скользнул по трубе корабля. Там в клубах красного марева явственно проступила жирная свастика.
Фашист! Меня передернуло от заложенного в самих генах чувства гадливости. Пояснений больше не требовалось. Фашистскому миноносцу место именно здесь. Однако, что значит «их здесь много»? Неужели весь флот нацистской Германии прямиком отправился в ад? А почему только флот? Если следовать этой логике, то в округе должно быть полным полно всякого хлама. Начиная от чашек и тарелок, и заканчивая танками и самолетами. Все, на чем красовалась уродливая свастика, должно было низвергнуться в преисподнюю. Но нет. Вокруг только голые камни, среди которых протяжно завывающий ветер гоняет грязно-серую пыль.
– Диона, а где еще ты видела корабли? Мы будем проходить мимо них? – Новые находки должны были либо подтвердить, либо опровергнуть мою теорию.
– Вон там, – львица указала лапой вдоль борта мертвого эсминца. – Там стоит еще один. Только он странный какой-то. Пошли, нам как раз в ту сторону.
Диона двинулась вперед Не выражая абсолютно ни каких протестов, я последовал за ней. Пройдя метров пятьдесят, я замедлил шаг. Фашистский корабль, выглядевший с носа целым и невредимым, на самом деле оказался рыбой со вспоротым брюхом. Всю центральную часть эсминца распотрошило взрывом огромной силы. Большая часть пробоины находилась ниже ватерлинии, и я предположил, что морского хищника угостили торпедой. Пробив борт, она взорвалась внутри, вызвав детонацию части боезапаса.
Так… что же это получается? Я разглядывал причиненные взрывом разрушения и напряженно соображал. Выходит, чтобы оказаться здесь, эсминец должен был погибнуть. Не просто закончить жизнь на свалке металлолома, а именно погибнуть, как гибнут люди.
Нет, что-то тут не вяжется! Неужели, существует какая-то разница между орудием убийства, покоящимся на дне океана, и точно такой же машиной смерти, гниющей у пирса в одной из железных бухт? Фашист он ведь везде фашист!
Я так увлекся теорией, в которой нацистские преступники неизменно получали по-заслугам, не важно на этом или на том свете, что когда впереди проступили очертания еще одного стального монстра, меня буквально парализовало. Я прекрасно знал эти очертания. Правильная веретенообразная форма, высокая как прибрежный утес рубка и придвинутые к ней плоскости носовых горизонтальных рулей. Халера меня забери, да это же «Варшавянка»!
Советская дизельная подводная лодка проекта 877 напоминала дирижабль, рухнувший с небес на грешную землю. Безмолвие и покой, царившие вокруг, показались вдруг зловещими, они словно витали над полем битвы. А ведь и вправду! Вот тут, сзади и спереди от меня покоились два непримиримых врага, которые сражались ни на жизнь, а на смерть. Никому не судилось праздновать победу, и стальные великаны замерли, уткнувшись в обагренные кровью камни.
Тебе бы, брат, в писатели! Фантазия будь здоров! Стыдя сам себя, я укоризненно покачал головой. Не могла эта субмарина торпедировать эсминец. Они ведь корабли из разных эпох, и разделяет их как минимум лет так пятьдесят. «Варшавянки» начали клепать лишь в середине девяностых годов. Они предназначались как для нашего флота, так и для флотов союзников по Варшавскому договору.
При взгляде на стального кита у меня защемило сердце. Отличная, надежная посудина, а погибла. На дрейфующую мину напоролись, что ли? Половину носовой части, та, что ближе к правому борту, разворотило так, что просматривались сразу два изувеченные отсека. С такими повреждениями уж точно не всплыть.
Вечная вам память, мужики. Я стал обходить подводную лодку, надеясь обнаружить какую-нибудь отличительную черту. Кто знает, может, видел когда или даже знавал кого-то из офицеров.
Номера на субмарине не оказалось. Шифровались мы в те годы крепко, и лодки у нас по большей части были безликие. Таким способом пытались сбить с толку, как тогда говорили, «вероятного противника», не дать ему проследить за перемещением советских субмарин. Раз так, мне стоило поискать какую-нибудь эмблему или надпись. Моряки народ суеверный, а подводники в особенности. Иногда против всех правил малевали на бортах всякую всячину, обереги свои, значит. Может вот и здесь отыщется. Мой взгляд заскользил по темно-серой рубке и вдруг…
Мне показалось, что это страшный сон, что я брежу. Стараясь поскорее очнуться, я принялся тереть руками глаза. Не помогло. Картинка по-прежнему оставалась четкой и до боли реальной. На самом верху рубки поблескивал маленький рисунок – красные львы и кресты на фоне желто-синего щита.
Господи милостивый! Я покачнулся, словно получив удар в лицо. Это же… это же лодка Сурена! Невзирая на регулярные выговоры и разносы в политотделе, он с неизменной настойчивостью все рисовал и рисовал этот герб перед тем, как выйти в море. Говорил, что эмблема их старинного армянского рода приносит удачу и хранит от бед. Ох, Сурен, Сурен, дружок ты мой закадычный, если бы все было вот так просто!
В мгновение ока я вспомнил все. Как прощались на пирсе. Как Сурен целовал своих маленьких дочерей и задорно подмигивал жене – белокурой москвичке Лиде. И еще я вспомнил, как за день до выхода в море мы сидели у них дома, в маленькой двухкомнатной квартирке. Как слегка захмелевший хозяин – капитан третьего ранга Сурен Лусинян пел под гитару «Очи черные». А потом мы с ним курили на кухне и говорили… говорили аж до самой глубокой ночи. Мой друг тогда признался, что не лежит у него душа к этому походу. В их, и без того комсомольско-молодежном экипаже, полно непросоленных салаг. Ну, а главная тревога – эти чертовы торпеды. Конечно, про торпеды это секрет. Но какие секреты могут быть между старыми друзьями? Я узнал, что «Варшавянка» Сурена приняла на борт десять новейших реактивных торпед и должна была произвести их пробные пуски.
Слыхал я про эти торпеды. Поговаривали, что они, мягко сказать, слегка недозрелые, что готовили их в большой спешке, только бы успеть к началу учений «Глубокое море». Также шел слушок, что на Балтике одна из таких вот игрушек рванула прямо при погрузке на лодку. Но тогда на торпедах не было боевой части, а вот Сурену предстояло выйти в море с полностью заряженным оружием. Не самое, знаете ли, вдохновляющее задание.
Лодка Лусиняна пропала так и не дойдя до района учений. Ее долго искали, но тщетно. Прямо на маршруте Сурена почти неделю кружилась американская эскадра, и, естественно, у всех идейно подкованных советских аналитиков мозги завернулись лишь в одну сторону. Во всем узрели мрачную тень звездно-полосатого флага. А на деле все оказалось совсем по-другому. На борту «Варшавянки» действительно сдетонировала одна из торпед.
Подавленный я стоял перед лодкой Сурена и едва сдерживал наворачивающиеся слезы. Теперь я знал правду. Даже две правды. Первая – моего друга погубил не суровый океан, а преступная ошибка какого-то там адмирала, наверняка до сих пор удобно воссидающего в мягком кабинетном кресле. И второе. Главное. Мы с Суреном обязательно встретимся. Мы не можем не встретиться, ведь у нас впереди целая вечность. Вечность, которую мы проведем в этом проклятом месте.
Глава 5
– Спасайся! – Диона зарычала резко и пронзительно.
Я расслышал предостережение, но действовать меня побудили отнюдь не слова, а скорее интонации, звучавшие в голосе насмерть перепуганной львицы. Именно так вопят растерянные пехотинцы, когда над их головами слышится вой идущих в пике штурмовиков. Не долго думая, я ничком бросился на землю – не мудреный прием, позволяющий сохранить жизнь во многих смертельно опасных ситуациях. Сработало и на этот раз. Надомной мелькнула огромная тень, послышались частые громкие хлопки, а в спину ударил поток горячего воздуха, словно рядом промчался окутанный паром паровоз.
Я не собирался долго разлеживаться. Опасность она и в Африке опасность. Избежать ее можно лишь действуя решительно, а главное быстро. Рывком перевернувшись на спину, я постарался обнаружить своего неведомого противника.
– Срань господня! – только и смог я выдохнуть, когда увидел это создание.
Человек? Не человек! Птица? Не птица! Птеродактель какой-то, да и то мутировавший. Хотя основные пропорции человеческого тела и были присущи трехметровому гиганту, но поставить его в ряд себе подобных не было ни какого желания. Кожистые как у летучей мыши крылья, покрытое зеленоватой чешуей тело, вытянутая собачья морда, ну и главное… Главное, что внутри чудовища бушевал огонь. Ноздри и полуоткрытая клыкастая пасть светились как недра разогретой доменной печи.
Я не стал далее углубляться в изучение своего противника. А то, что свалившийся с небес монстр никто иной как именно противник, было яснее ясного. Промахнувшись с лету, он приземлился в дюжине метров от меня и теперь приближался хищной пружинистой походкой.
Что делать? Бежать? Я быстро огляделся по сторонам. В радиусе полусотни метров ни какого укрытия. Даже стоящих валунов не видать. Догонит, как пить дать догонит! Да… На ровном месте я ему не соперник. Эх, хоть какую-нибудь пещерку или расщелинку, куда эта тварь не сможет протиснуться!
Тут меня словно ударило током. Есть! Придумал! Позабыв о боли, я вскочил на ноги и кинулся к субмарине. В пробоину! Скорее внутрь! Узкие отсеки «Варшавянки» это как раз то, что мне и нужно!
Крылатая тварь не сразу бросилась в погоню. Как мне показалось она слегка опешила. Моя реакция явно отличалась от реакции большинства обитателей здешних мест. И демон сперва должен был ее переварить.
Процесс переваривания занял всего несколько секунд, и результатом его стала неистовая ярость. За спиной я услышал взбешенный вопль: «Остановись!»
Ага, как же! Сейчас! Черта лысого! Не на того напал! Я подпрыгнул и уцепился руками за нижний край пробоины. Подтянулся. Закинул ногу и забрался внутрь. Хвала Всевышнему, есть еще порох в пороховницах. Мой совет пенсионерам – господа-товарищи, делайте зарядку по утрам.
В торпедном отсеке царил невообразимый хаос. Теряя драгоценные секунды, я протискивался сквозь металлическую сельву: полуметровые трубы торпедных аппаратов, обломки автоматического заряжающего устройства и гидроаккустического комплекса. Что ж, демону все это явно придется не по вкусу.
Я уже преодолел половину носового отсека, когда внутрь запрыгнул мой преследователь. Я наивно полагал, что недостаток пространства остановит его, ну или в крайнем случае замедлит погоню… Не тут-то было! Монстр легко трансформировался. Огромные крылья сжались и буквально втянулись в острые лопатки. Все его тело словно потеряло костную основу, став мягким и аморфным как пластилин. И вот эта самая гутаперчивая скотина ринулась вслед за мной.
Я кинулся бежать, но куда там! Простому смертному не сравниться в скорости с этим исчадием ада. Добраться до следующего отсека не было ни какой возможности. В бессильной ярости я схватил подвернувшийся под руку обломок трубы и развернулся к моему врагу. Будь что будет! Помирать, так с музыкой!
Привалившись плечем к покосившемуся торпедному стелажу, я ждал. Демон заметил это и не стал торопиться. Он приостановился и с высокомерной улыбкой глянул на меня:
– Куда жы ты хотел убежать, человек? Это мой мир, и здесь я властен сделать с тобой все, что захочу.
– Ах ты, гнида!
Гнев вскипел во мне как волна. «Варшавянка» была моим миром. Здесь жили и здесь же умирали мои товарищи, а слова этого выродка оскверняли их память. Мозг сработал как сверхскоростной компьютер, и всего через долю секунды выдал план мщения.
Я отпрыгнул назад и что есть силы врезал по креплению стелажа. Начатое взрывом довершу я. Надорванная сварка не выдержала удара, в который я вложил весь свой гнев и всю свою боль. Стойка подломилась, и шесть 533 миллиметровых торпед обрушились на голову чушуйчатой твари. Наблюдая как огромные сигары сооружают над демоном тяжелое металлическое надгробье, я подумал что все-таки существует судьба. Запасные торпеды на лодке Сурена не сдетонировали лишь потому, что им было суждено стать оружием в моих руках.
Оружием? Нет, вряд ли это оружие сработает, вряд ли я покончу с демоном. Остановить – да, но убить…? Убить – едва ли. А раз так, то следует поскорее убираться с корабля.
Через завал я не полез. Нет никакой гарантии, что тварь, похороненная под ним, не выползет наружу и не схватит меня за ногу. Рассудив таким образом, я проник в соседний отсек, поднялся на ходовой мостик и через люк выбрался наружу. Багрово-огненное небо показалось мне кровавым морем. Будто я вишу над ним вверх ногами готовый вот-вот сорваться. Неприятно закружилась голова…
– Алексей! – откуда-то издалека горячий ветер донес знакомый голос. Отгоняя головокружение, я замотал головой и поглядел в сторону, откуда кричала Диона. – Алексей, сюда! Сюда, скорее! – львица нарочито медленно брела по пыльной пустыне прочь от мертвой подводной лодки.
– Иду!
Я понял, что в словах Дионы есть пока неведомый мне резон и не стал мешкать. Спустившись с рубки, я пробежал по палубе до самой кормы, а затем, цепляясь за лопасти гребного винта, как можно ниже спустился к земле. К сожалению все равно пришлось прыгать. Удар напомнил о ранах. Я заскрипел зубуми, но не позволил себе остановиться. Кто знает, может эта крылатая «милашка» сейчас выползает из-под завала или к ней на помощь уже спешат другие демоны.
Я догнал Диону минут через пять. Она все брела и брела прочь даже не подумав подождать своего хромоногого компаньона. Не скрою, такое мелкое предательство меня слегка задело.
– Стой, остановись! Подожди!
– Мы не должны останавливаться, – львица вновь затянула старую песню.
– Дай хоть отдышаться.
– Нельзя. Остановка это нарушение ЕГО приказа. Велиал и напал то на тебя только потому, что ты задержался возле этого странного корабля. – Тут вдруг львица покрутила головой по сторонам. – А где Велиал?
– Так эту скотину зовут Велиалом? – мне наконец удалось восстановить дыхание. – Там, внутри подлодки. Собирает металлолом.
– А что такое металлолом и зачем он ему? – львица не поняла шутки.
– Как зачем? Почти евро за килограмм! Это тебе не шутки! А учитывая сколько он там награбастал… Так это будет на целый «Мерседес». – Я понял, что окончательно запутал свою спутницу, поэтому поспешил вернуться к простым и понятным для нее материям. – Идем, а то он еще передумает с «Мерседесом» и вновь примется за старое.
– Пока мы четко и точно выполняем приказ повелителя, демоны не имеют права нас трогать. Сейчас у нас приказ идти, и мы должны двигаться в указанном направлении, не останавливаясь ни на миг.
Ковыляя вслед за Дионой, я был задумчив и молчалив. Думал естественно не о Велиале. Пропади он пропадом этот ублюдок, чтобы о нем еще думать. Есть вещи куда важнее и намного ужаснее.
Я нашел доказательства, которые искал. Никто не смог разгадать тайну гибели «Варшавянки» Лусиняна, а мне ничего и не пришлось разгадывать. Вот она лодка. Хочешь – гляди, хочешь – щупай, хочешь – пробуй на зуб. И самое паршивое, что все абсолютно логично, все сходится, ничего не надо додумывать или просчитывать. Взрыв торпеды, затопление двух отсеков и пожар. Самые жуткие кошмары всех подводников. У Сурена просто не было шансов. Нет их и у меня. Потому, что все это… – я поднял глаза к багровому небу, – все это правда. Я в аду.
Вот тут действительно стало жутковато. Никогда не верил в сказки о загробной жизни. Плохой или хорошей – без разницы. А вот поди ж ты, оказалось правдой. Повезло еще, что пока не видать чертей и сковородки с кипящим маслом. А вообще, кто его знает, что там впереди? Я с подозрением глянул на линию низкого горизонта, к которой мы без отдыха топали. Неожиданно вспомнился здешний правитель – розовощекий толстяк в золотых очках. Кажется, он говорил о разыгравшейся людской фантазии. Мол, не все обстоит именно так, как представляют себе живые. Наверняка так оно и есть. Дьяволу незачем мне врать. Вот, например, о проклятых кораблях в библии точно ничего не написано. Я проводил взглядом разбитый испанский галеон, паривший в воздухе слева по курсу. Но все же, почему именно корабли?
– Диона, – я окликнул свою молчаливую спутницу, – ты не знаешь, откуда взялись все эти корабли?
– Как откуда? – львица повернула ко мне морду. – Из мира живых, конечно. Ты ведь узнал тот корабль, похожий на большую рыбу.
– Да, узнал. Но почему он здесь? Я всегда считал, что ад это место для грешных душ, а у корабля нет души.
– Души нет, – согласилась Диона, – зато есть верность своим хозяевам.
– Как это? – удивился я.
– А ты разве не замечал, что бывают любимые вещи? Почему-то они всегда оказываются под рукой, они никогда не подводят. Люди получают удовольствие, когда касаются их, пользуются ими.
– Есть такое дело, – я посмотрел на свои потертые швейцарские часы, а затем с удивлением нащупал в кармане брюк старый потрепанный бумажник.
– Вот так и с кораблями. – Заметив мои действия, Диона утвердительно кивнула. – Моряки очень долго плавают на них, холят, лелеют, сродняются с ними и как бы приручают. Поэтому, если случится беда и они гибнут вместе, корабль всегда следует за своими хозяевами. – Извиняющееся рыкнув, львица поправилась, – Ну не сам корабль, конечно, а его призрак. Мы ведь все здесь призраки.
Черт побери! И тут железная логика. Вокруг одни лишь военные корабли, ни сухогрузов, ни пассажирских лайнеров. Почему? Да потому что лишь на военных кораблях экипажи более или менее постоянны. А главное, моряков много. Силы их душ должно с лихвой хватить, чтобы накрепко привязать к себе своего стального друга.
Тут я вспомнил свой корабль, и сердце больно защемило. Он действительно значил для меня очень много. Он одновременно был и боевым товарищем, и домом, и членом семьи. Моя бывшая жена даже ревновала к нему. Каждое слово, каждое упоминание о старине «Грозном» воспринималось чуть ли не как супружеская измена.
Нет, лучше не вспоминать! Ни о семье, ни о корабле, ни о чем из прошлой жизни. На душе и так хреново. Захлебнувшись смертной тоской, я глубоко вздохнул.
– Ты ведь тоже моряк? – Диона по-своему истолковала стон, вырвавшийся из моей груди.
– Как ты узнала?
– На тебе эта полосатая рубаха. Некоторые люди, которых я встречала здесь, носили точно такие же. И они называли себя моряками.
– Ты много знаешь и во многом разбираешься, – я с подозрением покосился на Диону. – Очень странно для зверя. Или ты не настоящая львица? Может, ангел или демон?
– Нет, я львица, – Диона понурила голову. – Только очень старая львица. За две тысячи лет пребывания в аду я многое повидала и многое узнала. Грешники, работавшие вместе со мной, рассказывали что знали, учили меня.
Слова Дионы поразили меня. Две тысячи лет! Она здесь уже целых две тысячи лет! Сразу стало душно, и не просто душно, а нестерпимо душно. Как будто горло стянула цепкая удавка. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Если бы кто и впрямь вздумал накинуть мне петлю, я бы ответил. Непременно изловчился бы и ответил. Но а что прикажете делать здесь и сейчас? Вдруг я остановился, словно налетел на невидимую стену. Ох, какая мысль! А кто сказал, что я не могу дать сдачи здесь? Пусть я никогда не вырвусь в мир живых, но и в мире мертвых должно себя чувствовать тем, кем ты был всегда – большим и гордым человеком.
Я не стал долго простаивать на месте. Я снова двинулся вперед. Только теперь походка моя стала более уверенной и энергичной. Больно? Не беда, что больно! Боль она ведь только в мозгу. В этом мире я мог шагать даже на голых костях, мясо с которых содрал бы этот ублюдок Цербер. Главное не тело, главное дух!
Боевой дух это, конечно, хорошо, но на что годится кипящая в жилах энергия, если она не направляется холодной и расчетливой головой? А мою голову сейчас никак не назовешь холодной. Отсюда вывод – успокойся и все хорошенько обдумай. Хотя обдумывать пока рано, пока нечего обдумывать. Слишком мало информации. Да ее вообще нет!
Придя к такому выводу, я поглядел на львицу. Говоришь, ты многое повидала и многое узнала… А ну, киска, выкладывай, что там отложилось в твоей лобастой башке.
– Диона, а как ты попала в ад? – сбор данных я решил начать с заполнения анкет на своих союзников. Хотелось надеяться, что Диона являлась таковой.
– Я приговорена за убийство.
– Убийство? – меня слегка передернуло, но я взял себя в руки. – Ты хищница, ты должна убивать, чтобы не умереть с голоду.
– Это правда, но я говорю не об охоте и пропитании. Я имею в виду убийство из-за злобы и мести.
– Кому же ты мстила? – стало понятно, что слово «месть» следует поставить на первое место.
– Людям. Всем людям.
После такого ответа мигом вспомнились леденящие душу истории о львах людоедах, которые терроризировали забитые африканские деревушки и нагоняли страх на участников сафари. Путешествие в компании свирепого зверя сразу потеряло всякую привлекательность. Правда, Диона спасла меня от Цербера и до сих пор вели себя вполне дружелюбно. Может, за две тысячи лет злоба на человечество уже перегорела?
– А за что ты мстила? – задавая вопрос, я внимательно следил за своей спутницей.
– Люди ради забавы убили моих детенышей, а меня посадили в клетку. Потом они привезли меня в большой город и заставили выступать на арене.
В голосе Дионы не было ни злобы, ни раздражения, и я вдруг понял почему. Эту историю она рассказывает уже две тысячи лет подряд. Боль и ненависть прошли, и в душе у львицы осталась лишь бездонная пустота.
– Там то ты и убила человека? – сама собой представилась сцена, в которой Диона кидается на смотрителя.
– Я убивала много людей. Иногда по несколько человек в день.
– Как такое может быть? – слова спутницы поразили меня.
– Может. Я дралась с людьми, которых называли гладиаторами. Бои проходили на огромной каменной арене в горде Риме.
– Ты дралась в Колизее? – я открыл рот от изумления.
– Да, дралась. И всегда побеждала. – из груди огромной кошки вырвался рык очень похожий на вздох. – Это потому, что я не страшилась смерти. Мои противники страшились, а я нет.
– Все боятся смерти. – Мне вспомнились объятия ледяного океана и воздетое к небу лицо Саида.
Я расслышал предостережение, но действовать меня побудили отнюдь не слова, а скорее интонации, звучавшие в голосе насмерть перепуганной львицы. Именно так вопят растерянные пехотинцы, когда над их головами слышится вой идущих в пике штурмовиков. Не долго думая, я ничком бросился на землю – не мудреный прием, позволяющий сохранить жизнь во многих смертельно опасных ситуациях. Сработало и на этот раз. Надомной мелькнула огромная тень, послышались частые громкие хлопки, а в спину ударил поток горячего воздуха, словно рядом промчался окутанный паром паровоз.
Я не собирался долго разлеживаться. Опасность она и в Африке опасность. Избежать ее можно лишь действуя решительно, а главное быстро. Рывком перевернувшись на спину, я постарался обнаружить своего неведомого противника.
– Срань господня! – только и смог я выдохнуть, когда увидел это создание.
Человек? Не человек! Птица? Не птица! Птеродактель какой-то, да и то мутировавший. Хотя основные пропорции человеческого тела и были присущи трехметровому гиганту, но поставить его в ряд себе подобных не было ни какого желания. Кожистые как у летучей мыши крылья, покрытое зеленоватой чешуей тело, вытянутая собачья морда, ну и главное… Главное, что внутри чудовища бушевал огонь. Ноздри и полуоткрытая клыкастая пасть светились как недра разогретой доменной печи.
Я не стал далее углубляться в изучение своего противника. А то, что свалившийся с небес монстр никто иной как именно противник, было яснее ясного. Промахнувшись с лету, он приземлился в дюжине метров от меня и теперь приближался хищной пружинистой походкой.
Что делать? Бежать? Я быстро огляделся по сторонам. В радиусе полусотни метров ни какого укрытия. Даже стоящих валунов не видать. Догонит, как пить дать догонит! Да… На ровном месте я ему не соперник. Эх, хоть какую-нибудь пещерку или расщелинку, куда эта тварь не сможет протиснуться!
Тут меня словно ударило током. Есть! Придумал! Позабыв о боли, я вскочил на ноги и кинулся к субмарине. В пробоину! Скорее внутрь! Узкие отсеки «Варшавянки» это как раз то, что мне и нужно!
Крылатая тварь не сразу бросилась в погоню. Как мне показалось она слегка опешила. Моя реакция явно отличалась от реакции большинства обитателей здешних мест. И демон сперва должен был ее переварить.
Процесс переваривания занял всего несколько секунд, и результатом его стала неистовая ярость. За спиной я услышал взбешенный вопль: «Остановись!»
Ага, как же! Сейчас! Черта лысого! Не на того напал! Я подпрыгнул и уцепился руками за нижний край пробоины. Подтянулся. Закинул ногу и забрался внутрь. Хвала Всевышнему, есть еще порох в пороховницах. Мой совет пенсионерам – господа-товарищи, делайте зарядку по утрам.
В торпедном отсеке царил невообразимый хаос. Теряя драгоценные секунды, я протискивался сквозь металлическую сельву: полуметровые трубы торпедных аппаратов, обломки автоматического заряжающего устройства и гидроаккустического комплекса. Что ж, демону все это явно придется не по вкусу.
Я уже преодолел половину носового отсека, когда внутрь запрыгнул мой преследователь. Я наивно полагал, что недостаток пространства остановит его, ну или в крайнем случае замедлит погоню… Не тут-то было! Монстр легко трансформировался. Огромные крылья сжались и буквально втянулись в острые лопатки. Все его тело словно потеряло костную основу, став мягким и аморфным как пластилин. И вот эта самая гутаперчивая скотина ринулась вслед за мной.
Я кинулся бежать, но куда там! Простому смертному не сравниться в скорости с этим исчадием ада. Добраться до следующего отсека не было ни какой возможности. В бессильной ярости я схватил подвернувшийся под руку обломок трубы и развернулся к моему врагу. Будь что будет! Помирать, так с музыкой!
Привалившись плечем к покосившемуся торпедному стелажу, я ждал. Демон заметил это и не стал торопиться. Он приостановился и с высокомерной улыбкой глянул на меня:
– Куда жы ты хотел убежать, человек? Это мой мир, и здесь я властен сделать с тобой все, что захочу.
– Ах ты, гнида!
Гнев вскипел во мне как волна. «Варшавянка» была моим миром. Здесь жили и здесь же умирали мои товарищи, а слова этого выродка оскверняли их память. Мозг сработал как сверхскоростной компьютер, и всего через долю секунды выдал план мщения.
Я отпрыгнул назад и что есть силы врезал по креплению стелажа. Начатое взрывом довершу я. Надорванная сварка не выдержала удара, в который я вложил весь свой гнев и всю свою боль. Стойка подломилась, и шесть 533 миллиметровых торпед обрушились на голову чушуйчатой твари. Наблюдая как огромные сигары сооружают над демоном тяжелое металлическое надгробье, я подумал что все-таки существует судьба. Запасные торпеды на лодке Сурена не сдетонировали лишь потому, что им было суждено стать оружием в моих руках.
Оружием? Нет, вряд ли это оружие сработает, вряд ли я покончу с демоном. Остановить – да, но убить…? Убить – едва ли. А раз так, то следует поскорее убираться с корабля.
Через завал я не полез. Нет никакой гарантии, что тварь, похороненная под ним, не выползет наружу и не схватит меня за ногу. Рассудив таким образом, я проник в соседний отсек, поднялся на ходовой мостик и через люк выбрался наружу. Багрово-огненное небо показалось мне кровавым морем. Будто я вишу над ним вверх ногами готовый вот-вот сорваться. Неприятно закружилась голова…
– Алексей! – откуда-то издалека горячий ветер донес знакомый голос. Отгоняя головокружение, я замотал головой и поглядел в сторону, откуда кричала Диона. – Алексей, сюда! Сюда, скорее! – львица нарочито медленно брела по пыльной пустыне прочь от мертвой подводной лодки.
– Иду!
Я понял, что в словах Дионы есть пока неведомый мне резон и не стал мешкать. Спустившись с рубки, я пробежал по палубе до самой кормы, а затем, цепляясь за лопасти гребного винта, как можно ниже спустился к земле. К сожалению все равно пришлось прыгать. Удар напомнил о ранах. Я заскрипел зубуми, но не позволил себе остановиться. Кто знает, может эта крылатая «милашка» сейчас выползает из-под завала или к ней на помощь уже спешат другие демоны.
Я догнал Диону минут через пять. Она все брела и брела прочь даже не подумав подождать своего хромоногого компаньона. Не скрою, такое мелкое предательство меня слегка задело.
– Стой, остановись! Подожди!
– Мы не должны останавливаться, – львица вновь затянула старую песню.
– Дай хоть отдышаться.
– Нельзя. Остановка это нарушение ЕГО приказа. Велиал и напал то на тебя только потому, что ты задержался возле этого странного корабля. – Тут вдруг львица покрутила головой по сторонам. – А где Велиал?
– Так эту скотину зовут Велиалом? – мне наконец удалось восстановить дыхание. – Там, внутри подлодки. Собирает металлолом.
– А что такое металлолом и зачем он ему? – львица не поняла шутки.
– Как зачем? Почти евро за килограмм! Это тебе не шутки! А учитывая сколько он там награбастал… Так это будет на целый «Мерседес». – Я понял, что окончательно запутал свою спутницу, поэтому поспешил вернуться к простым и понятным для нее материям. – Идем, а то он еще передумает с «Мерседесом» и вновь примется за старое.
– Пока мы четко и точно выполняем приказ повелителя, демоны не имеют права нас трогать. Сейчас у нас приказ идти, и мы должны двигаться в указанном направлении, не останавливаясь ни на миг.
Ковыляя вслед за Дионой, я был задумчив и молчалив. Думал естественно не о Велиале. Пропади он пропадом этот ублюдок, чтобы о нем еще думать. Есть вещи куда важнее и намного ужаснее.
Я нашел доказательства, которые искал. Никто не смог разгадать тайну гибели «Варшавянки» Лусиняна, а мне ничего и не пришлось разгадывать. Вот она лодка. Хочешь – гляди, хочешь – щупай, хочешь – пробуй на зуб. И самое паршивое, что все абсолютно логично, все сходится, ничего не надо додумывать или просчитывать. Взрыв торпеды, затопление двух отсеков и пожар. Самые жуткие кошмары всех подводников. У Сурена просто не было шансов. Нет их и у меня. Потому, что все это… – я поднял глаза к багровому небу, – все это правда. Я в аду.
Вот тут действительно стало жутковато. Никогда не верил в сказки о загробной жизни. Плохой или хорошей – без разницы. А вот поди ж ты, оказалось правдой. Повезло еще, что пока не видать чертей и сковородки с кипящим маслом. А вообще, кто его знает, что там впереди? Я с подозрением глянул на линию низкого горизонта, к которой мы без отдыха топали. Неожиданно вспомнился здешний правитель – розовощекий толстяк в золотых очках. Кажется, он говорил о разыгравшейся людской фантазии. Мол, не все обстоит именно так, как представляют себе живые. Наверняка так оно и есть. Дьяволу незачем мне врать. Вот, например, о проклятых кораблях в библии точно ничего не написано. Я проводил взглядом разбитый испанский галеон, паривший в воздухе слева по курсу. Но все же, почему именно корабли?
– Диона, – я окликнул свою молчаливую спутницу, – ты не знаешь, откуда взялись все эти корабли?
– Как откуда? – львица повернула ко мне морду. – Из мира живых, конечно. Ты ведь узнал тот корабль, похожий на большую рыбу.
– Да, узнал. Но почему он здесь? Я всегда считал, что ад это место для грешных душ, а у корабля нет души.
– Души нет, – согласилась Диона, – зато есть верность своим хозяевам.
– Как это? – удивился я.
– А ты разве не замечал, что бывают любимые вещи? Почему-то они всегда оказываются под рукой, они никогда не подводят. Люди получают удовольствие, когда касаются их, пользуются ими.
– Есть такое дело, – я посмотрел на свои потертые швейцарские часы, а затем с удивлением нащупал в кармане брюк старый потрепанный бумажник.
– Вот так и с кораблями. – Заметив мои действия, Диона утвердительно кивнула. – Моряки очень долго плавают на них, холят, лелеют, сродняются с ними и как бы приручают. Поэтому, если случится беда и они гибнут вместе, корабль всегда следует за своими хозяевами. – Извиняющееся рыкнув, львица поправилась, – Ну не сам корабль, конечно, а его призрак. Мы ведь все здесь призраки.
Черт побери! И тут железная логика. Вокруг одни лишь военные корабли, ни сухогрузов, ни пассажирских лайнеров. Почему? Да потому что лишь на военных кораблях экипажи более или менее постоянны. А главное, моряков много. Силы их душ должно с лихвой хватить, чтобы накрепко привязать к себе своего стального друга.
Тут я вспомнил свой корабль, и сердце больно защемило. Он действительно значил для меня очень много. Он одновременно был и боевым товарищем, и домом, и членом семьи. Моя бывшая жена даже ревновала к нему. Каждое слово, каждое упоминание о старине «Грозном» воспринималось чуть ли не как супружеская измена.
Нет, лучше не вспоминать! Ни о семье, ни о корабле, ни о чем из прошлой жизни. На душе и так хреново. Захлебнувшись смертной тоской, я глубоко вздохнул.
– Ты ведь тоже моряк? – Диона по-своему истолковала стон, вырвавшийся из моей груди.
– Как ты узнала?
– На тебе эта полосатая рубаха. Некоторые люди, которых я встречала здесь, носили точно такие же. И они называли себя моряками.
– Ты много знаешь и во многом разбираешься, – я с подозрением покосился на Диону. – Очень странно для зверя. Или ты не настоящая львица? Может, ангел или демон?
– Нет, я львица, – Диона понурила голову. – Только очень старая львица. За две тысячи лет пребывания в аду я многое повидала и многое узнала. Грешники, работавшие вместе со мной, рассказывали что знали, учили меня.
Слова Дионы поразили меня. Две тысячи лет! Она здесь уже целых две тысячи лет! Сразу стало душно, и не просто душно, а нестерпимо душно. Как будто горло стянула цепкая удавка. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Если бы кто и впрямь вздумал накинуть мне петлю, я бы ответил. Непременно изловчился бы и ответил. Но а что прикажете делать здесь и сейчас? Вдруг я остановился, словно налетел на невидимую стену. Ох, какая мысль! А кто сказал, что я не могу дать сдачи здесь? Пусть я никогда не вырвусь в мир живых, но и в мире мертвых должно себя чувствовать тем, кем ты был всегда – большим и гордым человеком.
Я не стал долго простаивать на месте. Я снова двинулся вперед. Только теперь походка моя стала более уверенной и энергичной. Больно? Не беда, что больно! Боль она ведь только в мозгу. В этом мире я мог шагать даже на голых костях, мясо с которых содрал бы этот ублюдок Цербер. Главное не тело, главное дух!
Боевой дух это, конечно, хорошо, но на что годится кипящая в жилах энергия, если она не направляется холодной и расчетливой головой? А мою голову сейчас никак не назовешь холодной. Отсюда вывод – успокойся и все хорошенько обдумай. Хотя обдумывать пока рано, пока нечего обдумывать. Слишком мало информации. Да ее вообще нет!
Придя к такому выводу, я поглядел на львицу. Говоришь, ты многое повидала и многое узнала… А ну, киска, выкладывай, что там отложилось в твоей лобастой башке.
– Диона, а как ты попала в ад? – сбор данных я решил начать с заполнения анкет на своих союзников. Хотелось надеяться, что Диона являлась таковой.
– Я приговорена за убийство.
– Убийство? – меня слегка передернуло, но я взял себя в руки. – Ты хищница, ты должна убивать, чтобы не умереть с голоду.
– Это правда, но я говорю не об охоте и пропитании. Я имею в виду убийство из-за злобы и мести.
– Кому же ты мстила? – стало понятно, что слово «месть» следует поставить на первое место.
– Людям. Всем людям.
После такого ответа мигом вспомнились леденящие душу истории о львах людоедах, которые терроризировали забитые африканские деревушки и нагоняли страх на участников сафари. Путешествие в компании свирепого зверя сразу потеряло всякую привлекательность. Правда, Диона спасла меня от Цербера и до сих пор вели себя вполне дружелюбно. Может, за две тысячи лет злоба на человечество уже перегорела?
– А за что ты мстила? – задавая вопрос, я внимательно следил за своей спутницей.
– Люди ради забавы убили моих детенышей, а меня посадили в клетку. Потом они привезли меня в большой город и заставили выступать на арене.
В голосе Дионы не было ни злобы, ни раздражения, и я вдруг понял почему. Эту историю она рассказывает уже две тысячи лет подряд. Боль и ненависть прошли, и в душе у львицы осталась лишь бездонная пустота.
– Там то ты и убила человека? – сама собой представилась сцена, в которой Диона кидается на смотрителя.
– Я убивала много людей. Иногда по несколько человек в день.
– Как такое может быть? – слова спутницы поразили меня.
– Может. Я дралась с людьми, которых называли гладиаторами. Бои проходили на огромной каменной арене в горде Риме.
– Ты дралась в Колизее? – я открыл рот от изумления.
– Да, дралась. И всегда побеждала. – из груди огромной кошки вырвался рык очень похожий на вздох. – Это потому, что я не страшилась смерти. Мои противники страшились, а я нет.
– Все боятся смерти. – Мне вспомнились объятия ледяного океана и воздетое к небу лицо Саида.