Синякин Сергей. Лебеди Кассиды

 
   Работы были прекращены повсеместно. Пролетая над поселками, Строгое видел замершие механизмы, опустевшие дома, замершие эскалаторы шахт. Шел демонтаж оборудования. Люди работали деловито, но без особого азарта. Это чувствовалось сразу.
   Не обошлось и без столкновений. Прибыв на рудник-фабрику удобрений, Строгое увидел, что комплекс продолжает работать. Директора комплекса Строгов нашел на рабочем месте.
   — Почему не прекращаете работы? — гневно обрушился Строгое на директора.
   — А почему мы должны их прекращать? — отозвался тот, поворачиваясь от селектора к инспектору.
   — Совет ООН принял решение прекратить хозяйственную деятельность на Кассиде!
   — Знаю! — хмуро сказал директор. — А вы знаете, что наш комплекс дает сто тонн удобрений в час? Вы знаете, что мы снабжаем удобрениями половину планет Федерации? С прекращением работ ставится под вопрос будущий урожай Федерации. Это разумно?
   — Вам известно, что на планете обнаружены разумные существа'
   Директор пожал плечами.
   — Ну и что? Наша деятельность не угрожает их существованию. Комплексу уже восемь лет. За это время Лебеди ни разу не появлялись в нашем районе.
   — Кассида — не колония, — жестко проговорил Строгов. — Это их родина, и мы должны блюсти интересы хозяев.
   — Прекрасно, — сказал директор. — Мы берем свое. А они пусть себе живут.
   — Мы не колонизаторы, — возразил инспектор. — Земля не может жить за счет других. Вы грабите чужую жизнь!
   Директор строптиво пожал плечами.
   — Я отстраняю вас от работы, — вскипел инспектор. — Соберите администрацию!
   — А я ею уже не командую, — насмешливо сказал директор. — Вы меня отстранили.
   Строгов подсел к селектору.
   — Администрации комплекса немедленно собраться в кабинете директора, — объявил он. — Повторяю: администрации комплекса немедленно собраться в кабинете директора!
   Директор комплекса хмуро смотрел на него.
   — Вы рубите сук, на котором мы все сидим, — тихо сказал директор.
   — Может быть, — отозвался Строгов. — Но я твердо убежден, что нельзя рубить дерево, на котором живут другие.
 
   КАССИДА. ОТКРЫТИЕ СПЕЙСЕРА ХУДОВА
 
   Мацуоки стоял у окна. Зарево заката рвалось в комнату, бросая на лица зеленые отблески.
   — Вот и все, — печально сказал японец. — Сто транспортников через три недели. Потом прибудут другие. Через два месяца Кассида опустеет.
   — Не хочется улетать? — спросил Строгов.
   — Я здесь с первой высадки, Антон, — сказал Мацуоки. — Срок достаточный и для того, чтобы привыкнуть, и для того, чтобы полюбить. Для меня Кассида нечто большее, чем очередная земная колония. На этой планете останется частица меня самого.
   — Земля имеет больше двухсот колоний, — утешил инспектор. — Без работы не останетесь.
   Японец покачал головой.
   — Теперь я вернусь на Землю. Мне уже семьдесят два. В моем возрасте поздно затевать новое дело. Буду работать на рыбоплантациях. Буду смотреть на синие волны и на нормальные красные закаты… — Он неожиданно стукнул ребром ладони по столу.
   — Черт бы их всех побрал! Откуда они взялись: Лебеди, Прыгуны и вся эта странная цивилизация, в которой нельзя ничего понять. Антон, я сомневаюсь, что контакт возможен. Они просто не пустят нас к себе. А мы будем к ним рваться, потому что иначе мы не можем. И будем терять людей, как потеряли Ашкенази. Мы для них просто фактор, угрожающий их существованию. Мы уходим. Все верно: мы обязаны покинуть чужую планету. Но все наши усилия — на ветер, миллионы рабочих человеко-часов — на ветер, наши мечты — на ветер! Потом окажется, что Симбиоты — тупиковая ветвь эволюции, что они вымирают не в результате нашего вмешательства, а вследствие неведомых пока природных факторов. И тогда все начнется сначала. Обязательно начнется! Федерация никогда так просто не откажется от Кассиды. И что тогда моя работа, Антон? Сизифов труд?
   — Не стоит так пессимистично, — возразил Строгов. — Я понимаю вас, но все-таки…
   — Мне семьдесят два, — горько сказал Мацуоки. — В этом возрасте заканчивают и подводят итоги, а не начинают.
   — А Крон уже улетел на Землю. Похоже, что решение Совета ему не по душе.
   — Он из третьей экспедиции, — сказал японец. — Тогда по случайности погибло три человека. Среди них была и жена Крона.
   — Я не знал, — неловко сказал Строгое.
   Наступившую тишину нарушил тонкий вызов таймера. Инспектор воспринял вызов с облегчением и увидел, что его вызывает Худов.
   — Антон, — командир крейсера загадочно улыбался. — Есть новости. Мы ждем тебя на “Саматлоре”.
   — Мы? — поднял брови Строгое.
   Худов отключился, не пожелав что-либо объяснить.
   — Идите, Антон, — посоветовал Мацуоки. — У меня еще масса дел. А спейсер, как мне кажется, действительно приготовил вам сюрприз.
   В дверях Строгое оглянулся. Маленький японец стоял у раскрытого окна и молча смотрел в небо, по которому медленно и вальяжно плыли длинные льдинистые облака.
   В зале собралась вся экспертная группа. Среди сидящих мощной фигурой выделялся Зеньковский.
   Около него сидело несколько уконовцев. Строгое сел и осведомился:
   — Это что — театр капитана Худова?
   — Минуточку, — отозвался из аппаратной спейсер. — Чудес не бывает. Рано или поздно все объяснится. Это я вам обещаю, как грубый материалист.
   — Желательно пораньше, — сварливо сказал Савельев, оправдывая прилепившееся к нему на Кассиде прозвище Дед.
   Сумерки в зале сгустились. Появилось изображение рубки, и второй пилот, поднявшись навстречу Худову, торопливо пояснил:
   — Десять минут назад локаторы крейсера засекли группу точечных объектов, идущих перпендикулярно плоскости эклиптики в сфере притяжения Теллура. По расчетам мы врежемся в эту группу через двадцать минут. Маневрировать поздно, а СВР для уничтожения объектов может быть применено только командиром или по его прямому указанию.
   — Правильно, — одобрил Худов. — Происхождение объектов установили?
   — Судя по всему, это группа метеоров.
   — Замеры! — Худов плюхнулся в кресло. — Замеры делайте каждые пять минут, а по мере приближения сократите интервалы до минуты.
   — Понял, Мастер! — молодцевато сказал второй пилот.
   — Готовь первый замер, — приказал Худов. Второй пилот издал изумленное восклицание. Сейчас было забавно наблюдать за выражением его лица.
   — Что там у тебя? — голос капитана Худова был недовольным.
   — Ерунда какая-то, — отозвался второй пилот. — Угроза столкновения миновала. Объекты изменили направление полета.
   — Считать надо было лучше!
   — Но ведь угроза-то была? — возразил второй пилот. — Смотри, два тридцать одна собственного времени. По курсу с отклонением до двух тысячных группа из семи объектов, следующих перпендикулярно плоскости планетной эклиптики… Предполагаемые размеры… Возможность маневрирования… Все правильно!
   — Что правильно? — раздраженно спросил Худов.
   — Должны были столкнуться.
   — Должны, а не столкнулись! Лично меня это радует, а не огорчает. Съемку вели?
   — Конечно.
   — Материалы — на обработку, — приказал командир крейсера.
   Экран погас. Присутствующие недоуменно переглядывались.
   — Кажется, оператора пора бить, — сказал Зеньковский.
   — Минуточку, — тут же отозвался из аппаратной Худов. — Белочку вы получили, а сейчас будет вам и свисток.
   В зале стало совсем темно, и людей окружили яркие, не замутненные атмосферой звезды. Внизу, где-то под ногами, зеленовато светился диск Теллура. Перед сидящими в зале вспыхнуло семь слабых звездочек. Звездочки начали стремительно расти и вскоре превратились в усеченные серебристые конусы.
   — Даю максимальное увеличение, — несколько торжественно сказал Худов.
   Серебристый усеченный конус стал расти, и люди увидели коротко выдвинутые крылья и втянутую в туловище голову с оранжевым глазом на темени.
   — Лебеди! — изумленно выкрикнул кто-то из сидящих в зале.
   Изображение застыло.
   — Лебеди, — довольно согласился командир крейсера “Саматлор”.
 
   КАССИДА. ВАГИЗ ВАСИЛЬЕВИЧ КЛИМОВ,
   СОТРУДНИК ЛУННОГО ЦЕНТРА
   КОСМИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ЮНЕСКО
 
   Все мы были ошеломлены.
   Лебеди в глубоком космосе! Это было неожиданностью.
   — Какая скорость? — спросил Зеньковский.
   — Десятая световой, — не без удовольствия сообщил Худов. — Но и это еще не все. Локационная станция сопровождала объекты до границ визирования. На тридцатой минуте наблюдения Лебеди резко увеличили скорость полета до восьми десятых световой и нарушили континиум Пространство-Время, совершив Р-прокол.
   Все молча переваривали услышанное.
   Существа, способные перемещаться в варьируемом пространстве! Это ломало все наши представления о Симбиотах. Мы взялись за изучение архивов станций Космонаблюдения. Неожиданно выяснилось удивительное: СКАНы зарегистрировали около семи тысяч Стай от семи до двадцати птиц в каждой. Разумеется, что птицами мы называли Лебедей по привычке. Удалось установить направление их полета. Стаи двигались к скоплению Арка.
   — Это не вымирание, — решительно сказал я. — Симбиоты покидают родную планету.
   — Родную ли? — усомнился Строгов.
   — Вы думаете иначе?
   — Факты убеждают. Кассида открыта в 2264 году. Колонизация ее начата в 2278-м. За этот период не было отмечено ни одного поселения Симбиотов. Первые гнездовья зарегистрированы лишь в 2292 году…
   — Неизученная планета, — пожал плечами Зеньковский.
   — Неизученная, — согласился инспектор. — Но и Прыгуны наблюдались на Кассиде лишь с 2292 года. Думаю, что Симбиоты прибыли на Кассиду позже землян и теперь, убедившись в том, что место занято, покидают планету.
   — Вилами по воде, — насмешливо бросил невысокий плотный заместитель Зеньковского. Он обычно был молчалив, как тень, и я даже не сразу вспомнил его фамилию — Щуряк.
   — Может быть, — сказал Строгов спокойно. — Мое предположение, что через два-три месяца на Кассиде не останется ни одного Симбиота. Они улетают.
   — Вы полагаете, что контакт с ними невозможен?
   — Это не я так полагаю, это Симбиоты так уже решили для себя.
   — Кто? Прыгуны или Лебеди?
   — Боюсь, что их межвидовые отношения навсегда останутся загадкой, — задумчиво сказал инспектор.
   — А как же Ашкенази? — спросил Щуряк. Все замолчали.
   — Мы не можем бросить его в беде! — настойчиво продолжил заместитель Зеньковского. — Это предательство!
   — Спасая Ашкенази, мы, скорее всего, его погубим, — негромко вступил в разговор Дебюсси. — И может быть, не только его. Альберт попытался вступить с Симбиотами в контакт и предпосылки к контакту создал умышленно жестоко. При этом он ошибся в расчетах. Он вошел в симбиотическое содружество, но контакта не произошло. Человек оказался включенным в содружество ценой потери индивидуальности. Внешне он остается человеком, но нет главного — внутреннего содержания. Человека уже нет, есть единица симбиотического содружества. Спасая Ашкенази, мы, возможно, погубим всю симбиотическую группу. Он уже не человек, а часть качественно иного разума…
   — Это звучит спорно, — возразил Щуряк. — Я считаю, что мы обязаны ему помочь!
   — Благими намерениями… — устало сказал Отрогов. — Работы по подготовке к эвакуации мы законсервируем. Надо сообщить об этом Большому Папе. Я думаю, это его обрадует. Поймите, Вацлав, — он повернулся к уконовцу. — Мы имеем дело с чужими. Мы должны быть осторожными в действиях. Достаточно того, что мы уже успели натворить.
   Они вышли в коридор, и я слышал их удаляющиеся, но по-прежнему спорящие голоса.
   Разумные Симбиоты! Я попытался представить себе организацию общей нервной системы содружества, и не смог этого сделать. Почему Симбиоты не заинтересовались таким природным явлением, как люди? А может быть, мы им не интересны? Может быть, они уже встречали похожих на нас и теперь считали нецелесообразным терять время на повторение пройденного?
   Чем больше я думал о Симбиотах, тем меньше мне верилось в возможность контакта. Слишком велика была пропасть биологического и социологического отчуждения.
 
   КАССИДА.
   ПОПЫТКА ДЕЙСТВИЯ
 
   — Идут, — сказал Сухорученко.
   Щуряк молча, кивнул, ощущая легкий нервный озноб.
   — У меня такое чувство, что мы замышляем убийство! — сказал Сухорученко.
   — Молчи, — хмуро сказал Щуряк, не желая признаваться, что и он ощущает нечто подобное.
   Семь стремительных птиц неслись над ущельем. Щуряк молча осмотрел разрядник.
   — Ты уверен в правильности задуманного? — шепнул Сухорученко.
   Щуряк не был в этом уверен. Но Ашкенази оставался его другом, и Вацлав не мог бросить его на произвол судьбы.
   Сухорученко впервые видел действия разрядника. Тонкая, причудливо изломанная молния на мгновение бело высветила мир. Лебеди промчались над ними, но последняя птица уже летела по инерции. Она шумно упала в кустарник, и две оставшиеся увеличили скорость, по крутой дуге вонзаясь в звездное небо.
   Земляне, не сговариваясь, бросились к упавшему существу. Мертвый лебедь лежал среди изломанных кустов, и его немигающий оранжевый глаз укоризненно смотрел на землян.
   Щуряк торопливо раздвигал пуховые мембраны, разыскивая Ашкенази.
   — Помоги! — сдавленно сказал он. Сухорученко помог уконовцу освободить Ашкенази.
   Тот был без сознания. На коричневой коже черепа светлели какие-то пятна. Они уложили бывшего руководителя Укона на заднее сиденье лидера, и Щуряк приказал Сухорученко садиться в машину. Тот растерянно обернулся в сторону мертвой птицы:
   — А как же они? Они же еще живы!
   — Без Лебедя они погибнут, — зло и неприязненно сказал Щуряк. — Без Лебедя они ничто. Животные, понимаешь? Садись в лидер! Мы должны думать об Альберте!
   — Я попробую им помочь. Лети без меня! Я останусь!
   — Идиот! — Щуряк потянулся к прозрачному колпаку лидера. — Чем ты им поможешь? Чем? Садись быстрее!
   — Я остаюсь, — упрямо сказал Сухорученко и повернулся к лидеру спиной.
   Машина с шуршанием ушла в небо.
   Сухорученко проводил лидер взглядом и побежал к мертвому Лебедю. Прыгуны выбрались из своих кабинок и обессилено лежали рядом с птицей. Через несколько минут Сухорученко понял, что помочь Прыгунам он не в силах. Он оставил их в кустарнике, выбрался к ручью, сел на валун и тоскливо уставился в звездное небо, как будто оттуда могла прийти помощь…
   Щуряк вел лидер к ближайшему поселку. Оставалось около пяти минут лету, когда Ашкенази очнулся. Он лежал на заднем сиденье с открытыми глазами и молчал.
   — Жив? — спросил Щуряк. — Ничего, сейчас я тебя сдам врачу, и все будет нормально.
   Ашкенази молчал.
   — Тебя вылечат, — уже для себя бодро сказал Щуряк. — Тебя обязательно вылечат. Мы с тобой еще поработаем, Алик!
   Ашкенази остановившимся немигающим взглядом смотрел в звездное небо, —заглядывающее под колпак лидера.
   Под крылом показались огни поселка.
   — Вот мы и дома, — сказал Щуряк, закладывая машину в посадочный вираж.
   Ашкенази сел. Голое тело его сотрясалось.
   — Успокойся, Альберт! — оставив управление лидером, Щуряк попытался уложить товарища на сиденье. — Все будет хорошо!
   Ашкенази посмотрел ему в лицо, и от пустого мертвого взгляда Альберта уконовцу стало жутко. И тут Ашкенази сделал то, чего Щуряк от него никак не ожидал. Он встал. Прочнейший силиконовый колпак рассыпался окровавленными осколками, и в кабину ворвался стремительный злой ветер.
   Машину занесло и начало опрокидывать. Щуряк попытался выровнять лидер, но под тяжелым ударом воздушной струи он потерял сознание. Перед тем, как упасть в темноту, Щуряк увидел голого Ашкенази, который держался окровавленными руками за острые края разломов и мертвенно пустыми глазами смотрел в звездное небо.
   В этот вечер на лидер-площадке поселка дежурил Валерий Тимонин, тот самый пилот, что доставил когда-то Ашкенази на СК. АН-10. Получив позывные лидера, он осветил посадочную полосу и пустил над площадкой информационный луч, ожидая посадки машины. Лидер вышел на посадочную прямую, потом неожиданно задрал нос, его занесло, и машина рухнула на площадку, опрокидываясь на колпак. Валерий выскочил из домика и бросился к лидеру. На мгновение ему показалось, что над колпаком лидера возвышается фигура голого человека.
 
   КАССИДА. ПАРЯЩИЕ В БЕСКОНЕЧНОСТИ
 
   Орбитальный лидер шел к ближайшему СКАНу. Повторное нападение вызвало видимое волнение Сим-биотов — они поднялись в ночь, чего ранее никогда не делали. Над планетой носилась гигантская Стая, и никто не знал, как развернутся события после необдуманного поступка Щуряка. В земных поселениях была объявлена тревога.
   В обсервационном зале СКАНа уже было много людей.
   Строгое клял себя за то, что не предвидел и не предупредил действий Щуряка.
   — После драки кулаками не машут! — хмуро сказал Савельев, угадывая душевное состояние руководителя.
   Кассида была так близка, что просматривалась лишь ее часть. Планета была затянута облаками. На фоне облаков сверкали блестки. Это были Лебеди. Птицы шли над планетой, вытягиваясь в широкий расходящийся конус, в центре которого находился единственный Лебедь.
   — Уходят! — сказал Зеньковский, тяжело опираясь на спинку кресла.
   Строгое молча вглядывался в раскрывающуюся перед наблюдателями картину. Птиц становилось все больше. В основание конуса уже выстраивались сотни птиц.
   — Уходят! — повторил Зеньковский. — И ничего нельзя сделать. Ничего! Их не остановить. Мы так и не поняли друг друга.
   Гигантский конус бесчисленных звездочек уходил от планеты. Неожиданно Стая вспыхнула огромной хвостатой кометой, вызвав многоголосое изумление зала. Фантастическая комета исчезла так же стремительно, как и появилась: она сократилась до ослепительной звезды, от которой к Кассиде побежали радужные всплески, потом купол обсервационного зала стал белым от бушующего в миллионах километров от СКАНа пламени, а когда пламя исчезло, люди снова увидели равнодушные звезды. В черной пустоте безносой жуткой маской скалилось звездное скопление Арка, удаленное от системы Теллур на десять световых лет. Ниже скопления алела горошина Антареса. Звездам не было никакого дела до несбывшихся надежд землян.
   Зеньковский встал, одернул куртку и вышел, не глядя на окружающих. Медленно приходили в себя остальные.
   — Ушли, — сказал Строгов.
   — Ушли, — согласился Мацуоки. — Великолепная картина, не правда ли, Антон?
   — Здорово! — подтвердил молодой Наблюдатель. — Интересно, а сколько энергии они затратили на Р-прокол?
   Наблюдателю никто не ответил. Мацуоки встал.
   — Начнем работу, — обыденно сказал он. — Надеюсь, что возражений не будет, Антон?
   — Некому теперь возражать, — отозвался Отрогов. Некому… Величаво и равнодушно светили чужие звезды, под лучами чужого светила катилась под СКАНом чужая планета, и на мгновение Строгову стало неуютно и одиноко в этом чужом мире.
   Он огляделся.
   Рядом стояли товарищи, и чувство одиночества быстро прошло.

Часть третья. ВЕТВЬ РОДА

   ЗЕМЛЯ, ОКРЕСТНОСТИ
   ОЗЕРА ШАРАНХАЙ, 2308 г.
 
   Озеро было гладким и розовым от зари. По воде разбегались круги от играющей у поверхности рыбы. Со всех сторон озеро окружал камыш. С левого берега к озеру молодой порослью птичья мелочь, а над играющей рыбой медленно парил зоркий орлан-белохвост.
   Саркисов присел, опуская ладони в теплую воду. Испуганная красноперка серебряно скользнула в безопасное скопище колючих водорослей. Лесничий, улыбаясь, встал и увидел, что на середине озера плещется какое-то крупное существо. Он огляделся. Щебетание птиц в лесу было по-прежнему безмятежным. Проломов в камыше не было, и это свидетельствовало о том, что существо либо всплыло из глубины озера, либо спустилось на воду с воздуха.
   Саркисов потянулся к биноклю. Автомат дал необходимое увеличение, позволяя лесничему рассмотреть плывущее существо. Оно напоминало осьминога. Розовая окраска выделяла существо в зеленоватой воде. От вытянутых щупалец существа тянулись маленькие бурунчики. Продолжая наблюдать, Саркисов нащупал пальцами кнопку и включил запись.
   Осьминог в пресноводном озере был так же невероятен, как лягушка, летящая в небе.
   Существо распласталось на зеленоватом зеркале воды, лениво разбросав длинные щупальца, цепляя ими глянцевые листья кувшинок, среди которых темнели кулачки бутонов.
   Понежившись на поверхности воды, существо без всплеска ушло на глубину. Саркисов поверх бинокля обшаривал взглядом озеро, боясь пропустить момент всплытия загадочного пловца. Ему нестерпимо хотелось просмотреть запись и убедиться, что это не галлюцинация, но в это время вода в озере шумно колыхнулась, точно в центре озера бесновалась огромная щука, в фонтане брызг взметнулась в воздух розовая туша и начала медленно набирать высоту. Саркисов прильнул к биноклю, наблюдая за странным существом. Существо поднималось все выше, и бинокль пощелкивал, меняя фокусировку, а потом лесничий увидел яркую вспышку, прикрыл инстинктивно глаза, а когда открыл их, небо было пусто, если не считать орлана, тащившего в гнездо большую рыбину, да робкой, запоздавшей погаснуть звезды.
   Саркисов включил запись, и на экране заплясало озеро. Он снова увидел резвящееся в воде существо и облегченно вздохнул — значит, ему не померещилось!
   Лесничий вызвал биолога регионального лесничества. Невежливо в такую рань было будить Гофмана, но Саркисов решил, что, увидев запись, Гофман его простит.
   Только в первую минуту лицо Курта выражало недовольство. Запись, продемонстрированная биологу, окончательно согнала с того сонливость.
   — Где это? — нетерпеливо спросил Гофман.
   — На Шаранхае.
   — Давно?
   — Только что.
   Как и все работники регионального лесничества, Саркисов привык к лаконичности биолога.
   — Вызову флаер, — сказал Курт и отключился.
 
   КАРАТ.
   ОРБИТА СПЕЙСРЕЙДЕРА “УРАЛ”
 
   Появление спейсрейдера в тардиомире всегда впечатляет. На месте пространственного пролома вспыхивает четырехлепестной цветок огня. Лепестки пламени прозрачно переливаются, в то время как на месте
   появления корабля зреет ослепительная алая горошина, из которой рождается спейсрейдер. С его появлением пламя гаснет, корабль окружает пустота, и лишь приборы еще продолжают фиксировать возмущения мировых линий. Кто-то из земных пространственников азиатского происхождения поэтично назвал выход спейсрейдера в тардиопространство рождением Лотоса, несущего на себе Будду.
   Раскрывающийся в пространстве корабль был приписан к Земле и назывался “Урал”. Единственным членом экипажа корабля был пилот из первого поколения пространственников, долгое время ходивший с экспедициями по Галактическому Рукаву, но с возрастом перешедший на межзвездные перевозки в Хозяйственный Космофлот Федерации Для молодых пилотов имя спейсера Худова отождествлялось с Дальней Разведкой, и в астрофольклоре капитану отводилось немалое место.
   Худов был холост, и какой-то остряк пустил в космический обиход историю, по которой капитан дал обет безбрачия группе иногалактических шантажистов, которая подстерегла Худова на необитаемой планете и потребовала от него строгого соблюдения холостяцкого статуса, опасаясь, что неугомонные потомки капитана доберутся до их родной планеты. Разумеется, бравый капитан ответил категорическим отказом. Тогда иногалактиане представили ему невесту с условием жениться немедленно или отказаться от семейной жизни навсегда. Увидев невесту, Худов, согласно рассказанной легенде, побледнел и обеими руками проголосовал за холостяцкую жизнь. Наблюдателем за соблюдением капитаном обета безбрачия коварные иногалактиане оставили отвергнутую невесту. Поэтому спейсер Худов так внимательно вглядывается в каждого незнакомого человека, а от женщин панически бежит.
   Рассказывали, что однажды Худову пришлось доставить на Миранду тамошнюю певицу, возвращавшуюся с земных гастролей Присутствие женщины на корабле так подействовало на старого холостяка, что корабль опустился на Миранду на день раньше своего старта с Земли
   Впрочем, все эти легенды не лишали капитана его придирчивости и требовательности, о которых тоже гуляли фантастические истории. За недолгую преподавательскую деятельность в Школе Спейсеров капитан завалил на экзаменах и зачетах не одного будущего космического волка и за свою излишнюю, по мнению курсантов, строгость получил прозвище Горбушка. Давший прозвище курсант остался неизвестным, но прозвище прижилось и сопровождало Худова во всех его звездных странствиях.
   “Урал” доставлял на планету Карат оборудование, заказанное каратианами у Земного института генетических исследований.
   Экспансия человечества в Звездный Мир шла полным ходом. За столетие им были освоены звездные системы в радиусе семидесяти световых лет от Солнечной системы. В этом секторе пространства нашлось ровно сто планет, пригодных для заселения их человечеством. Еще семьдесят планет вошли нехозяйственный Реестр Федерации, давая людям все необходимое для расширения внеземной деятельности.
   Карат был лидер-планетой. Здесь рождались самые парадоксальные идеи и гипотезы современности. На Карате была исследована инерционная невесомость, дано объяснение временным смещениям в зонах вращающегося пространства. Именно специалисты Карата разработали теорию императивных изменений, которая позволила существенно удлинить продолжительность человеческой жизни. Карат дал обоснование основных аспектов теории полипрогресса общества при сохранении общего вектора движения всех структурных единиц.