Страница:
Не стоило даже думать о том, чтобы Майкл Петерсон стал когда-нибудь «ее молодым человеком». Катерине не были нужны понятия о верности и дружбе. Раз он, Майкл Петер-сон, предал ее лучшую подругу — вышвырнул на улицу без предупреждения, то о чем тут может идти разговор. Кэт нажала на кнопку первого этажа. Негодяй! Брут! Но как она могла сочинить эту душещипательную историю о разорванной помолвке? Помутилась рассудком, что ли? Или просто сжалилась над ним? Ей и раньше приходилось совершать глупости из жалости. Достаточно вспомнить этого Вини-Нытика или Дуга — Замороженного Принца.
Лифт приехал. Открылась дверь. Кэт вошла в переполненную кабину и уткнулась носом в чей-то синий пиджак. Говоря откровенно, Кэт мысленно похвалила себя за непредвзятость, Майкл не был таким уж неприятным, каким она представляла его себе по рассказам Фреи. У него даже было чувство юмора (дело о разделе собачки!); и к матери он относился с уважением и любовью. Кэт это оценила, пусть даже его мамочка была страшнее ночного кошмара. Он не был уродом. Ей всегда нравились карие глаза и густые вьющиеся волосы. На самом деле, когда миссис Бламберг заставила их обняться, ей не стало противно, скорее наоборот. Кэт опустила глаза. Лишнее доказательство того, что нельзя доверять инстинктам. Она сама решила завязать с мужчинами. Представить только, быть обрученной вот с таким парнем! Именно: представить только…
Кэт вздрогнула, когда лифт остановился, и вышла, поглощенная своими мыслями, в холл. Ближе к реальности, Катерина. Если отбросить в сторону все остальное, Майкл сам не делал никаких попыток к ней подступиться. Раз Фрея ему не подошла, с ее роскошными длинными ногами, классическим профилем и удивительной начитанностью, то уж за пухлой итальянкой со Стейтен-Айленда он точно не станет бегать. Кэт расправила свое канареечно-желтое платье на бедрах. Надо выбросить Майкла Петерсона из головы. Прямо сейчас. К счастью, маловероятно, что им доведется встретиться вновь.
Но, как только Кэт вышла на улицу, первым, кто попался ей на глаза, был не кто иной, как Майкл Петерсон. Он стоял на тротуаре и рассеянно смотрел в небо, словно пытался что-то вспомнить. У Кэт подпрыгнуло сердце. Она быстро вернулась в здание и спряталась за большим растением в кадке, что было на нее совсем не похоже. Нервно порывшись в сумочке, она извлекла оттуда солнечные очки и нацепила их на нос, осторожно выглядывая из-за растения. Нет, ей не показалось. Это действительно был Майкл. Что он тут делает?
Кэт видела, как он пригладил волосы. Похоже, он здорово волнуется. Может, ждет кого-то? Ее? Кэт тут же придумала возможные причины его появления. Может, у Блам-бергов опять не заладилось и он решил проконсультироваться с ней? Может, он хочет вернуть Фрею с ее, Кэт, помощью? Был только один способ выяснить, в чем дело.
Кэт пулей выскочила из здания и решительно направилась прямо к нему.
— Что вы здесь делаете?
Майкл оторопело смотрел на нее, потом растянул губы в улыбке:
— Я… я вас жду.
— Зачем? — Он был не просто хорош собой, он был великолепен.
— Катерина… Мы не могли бы зайти куда-нибудь выпить по чашке кофе? — Майкл махнул рукой в сторону кафе, расположенного на другой стороне улицы, и буквально впился в нее глазами.
— Давайте, — услышала Кэт собственный голос. Она пыталась овладеть ситуацией, а для этого надо было прежде всего овладеть собой. — Но не туда. Там подают не кофе, а ослиную мочу. За углом есть другое кафе.
Они шли в напряженном молчании. Пресвятая дева! Что заставило ее произнести это непотребство вслух? Она и так уже зарекомендовала себя сварливой, грязной на язык феминисткой. Ладно, к чертям.
Кафе «Оле» не поражало необычностью интерьера — белые стены, хромированные кофейные автоматы и классическая музыка из стереосистемы. Майкл настоял на том, чтобы она села за столик, а он подойдет к стойке и сделает заказ.
Под ней был нормальный прочный стул, но Кэт казалось, что она сидит на жердочке, свесив ноги в пропасть. Сейчас случится что-то ужасное — или чудесное, она не могла с точностью сказать, что именно. Для Кэт, которая хвалилась тем, что голова ее плотно упакована мозгами, а ноги прочно стоят на земле, неопределенность была хуже смерти.
Майкл принес две чашки кофе. Движения его были скупы и осторожны. У него оказались красивые руки с ухоженными ногтями. Когда он сел напротив, футах в двух от нее, ей стало не по себе. Даже мелкий узор на его рубашке завораживал, не говоря уже о спиралевидном изгибе его ушной раковины и ямочке на квадратном подбородке.
— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — спросила она.
— Ну… — Майкл положил в кофе кусочек сахара и долго его мешал, — я хотел поблагодарить вас за то, что помогли мне с Бламбергами. — Он поднял глаза и чертовски обаятельно улыбнулся. — Вы были восхитительны.
— Я вела себя как ненормальная! — возразила она, просияв тем не менее от удовольствия. — Джессика Бламберг прислала мне цветы.
— А мне — бутылку вина.
Кэт могла бы спросить, не получил ли он в придачу записку с пожеланием удачи со «своей девушкой», но при одной мысли об этом залилась краской.
— Ну, вот вы меня и поблагодарили, — по-деловому кивнув, заключила она деловым тоном.
— И еще я хотел поговорить с вами о Фрее.
Фрея. Разумеется.
— О чем тут говорить? Вы ее бросили, и она очень расстроена. А я, ее лучшая подруга, сижу тут с вами и пью кофе. Мне даже неловко.
— Я не бросал Фрею! — запротестовал Майкл.
— Как еще можно назвать то, что вы сделали? Пригласить женщину, с которой живешь, в ресторан «по особому поводу» и, вместо того чтобы… — Кэт спохватилась, она едва не выдала Фрею.
— Теперь я вижу, что поступил неправильно. — Майкл нахмурился.
— Хотите сказать, что передумали?
— Нет! — испуганно воскликнул он. — Совсем нет. — Майкл потянул за узел галстука, будто ему не хватало воздуха.
— Вы можете его снять, если хотите, — сказала Кэт.
Он посмотрел на нее так, будто она сделала ему нескромное предложение, после чего снял галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Теперь он выглядел гораздо моложе.
— Я хочу рассказать вам о Фрее, вы должны знать… Вы столько всего наговорили мне на днях, а я… ну, я не хочу, чтобы вы обо мне плохо думали.
— Понимаю. — У Кэт сердце забилось с бешеной скоростью. Она не могла отвести от него глаз.
Медленно и сбивчиво, то и дело останавливаясь, он принялся объяснять, почему их отношения с Фреей закончились так, как закончились. Они с Фреей должны были отправиться в Англию на свадьбу — Кэт, должно быть, знает, о чем речь. Катерина кивнула. Но по мере приближения заветной даты он стал чувствовать себя все более неловко. В глубине души он знал, что у их отношений нет будущего, и был абсолютно уверен в том, что Фрея тоже это знает. Как бы он ни восхищался ею, как бы ни была она ему дорога, они не созданы друг для друга. И никто тут не виноват, просто так вышло. Если бы он поехал с ней в Англию, ее родственники расценили бы это по-своему и ему пришлось бы обмануть их ожидания. И, чтобы не ставить себя и Фрею в двусмысленное положение, он решил обсудить с Фреей сложившуюся ситуацию. Конечно, он все запутал и испортил, но с женщинами у него всегда было так.
Кэт, между тем наблюдавшей за выражением лица Майкла и слушавшей его сбивчивую речь, казалось, будто она знает этого мужчину очень давно и умеет читать его мысли, будто перед ней карта его подсознания и она знает, как он сейчас себя поведет. Она видела, что он добрый и непосредственный, понимала и уважала его принципы, сочувствовала его сомнениям и разделяла его мечты. Ей так хотелось протянуть руку и дотронуться до него, но она лишь улыбнулась, глядя ему в глаза, и повторила:
— Я понимаю.
Майкл перегнулся через стол, и теперь его лицо было совсем близко.
— Она очень расстроена?
— Кто? А, Фрея…
Кэт виновато вздрогнула. Она пыталась поставить себя на его место, но ничего не получилось. Все, что рассказывала Фрея о своих отношениях с Майклом, предстало теперь перед ней в совершенно ином свете. Женщина в ней победила адвоката. Майкл прав, думала Кэт, они с Фреей совсем не подходят друг другу. Недавно Фрея взахлеб рассказывала ей по телефону о каком-то сногсшибательном велосипедисте. Она и не думала страдать. Было бы нечестно вводить Майкла в заблуждение после того, как он излил перед ней душу.
— Она справится, — бросила Кэт.
— Я виноват, — продолжал Майкл. — Когда я впервые увидел ее, она была такая красивая, потерянная. И у меня родилась… фантазия… Я подумал, что смогу сделать ее счастливой.
— Вы романтик, — сказала Кэт и вдруг сама почувствовала себя необыкновенно счастливой.
— Разве? Никто мне этого не говорил. — Он был приятно возбужден ее откровением. — На самом деле я иногда кажусь себе занудой. Она такая остроумная и непоседливая. Вы знаете, что она как-то просадила в покер пятьдесят долларов?
— Нет! Не может быть! — Кэт широко открыла глаза, поддразнивая его.
Майкл смущенно засмеялся:
— Наверное, адвокаты правда немного занудливы.
— Ну, спасибо!
— Не вы, конечно. С вами не может быть скучно, Катерина. — Он улыбнулся ей такой теплой улыбкой, что остатки обороны растаяли, как коровье масло под солнцем. Она не предаст дружбу с Фреей, если всего лишь поговорит с Майклом. Она решила рассказать подруге об этой встрече, но без всяких подробностей. Иначе их дружба даст трещину, а этого Кэт совсем не желала.
Майкл и Кэт заговорили о своей работе, о вопросах права, о годах учебы, о том, что судьи сплошь и рядом доводят клиенток до слез. Обсудили, какой ботанический сад лучше — на Стейтен-Айленде или в Миннеаполисе, затем разговор перекинулся на политику, потом — на родственников Кэт в Калабрии и наконец на оливковое масло: куда и сколько его следует добавлять. Майкл перегнулся через стол, глядя на нее горящими жадными глазами, и от того мужчины, с которым она встретилась по делу Бламбергов два дня назад, не осталось и следа.
— Куда делась ваша простуда? — вдруг спросила Кэт.
— Прошла! Я пошел в аптеку, которую вы мне посоветовали, и купил отличное снадобье.
— В самом деле? Вы пошли в ту аптеку?
— Конечно.
Кэт была польщена.
— Знаете, так странно, что мы только сейчас встретились, — сказал Майкл. — Я постоянно слышал ваше имя. Кэт — то, Кэт — другое.
— Я тоже много слышала о вас: Майкл, Майкл, Майкл. Хотя Фрея вообще-то скрытная.
— Может, она думала, что мы не поладим? — предположил Майкл.
Они посмотрели друг на друга. Никто не сказал ни слова, но правда — теплая и почти осязаемая — уже была здесь, рядом. Они прекрасно ладили. У Кэт появилось ощущение, что она может просидеть здесь целую вечность.
— О Боже! — вдруг воскликнула она, взглянув на часы. — Я должна бежать.
Майкл сразу сник:
— Уже?
— У меня встреча.
— О, конечно. Понимаю. — Он был в отчаянии.
Да нет, ничего он не понимал, дурачок.
— Я встречаюсь с моим младшим братишкой, — сказала Кэт. — На самом деле ему почти тридцать, но вы себе представить не можете, в какие только истории не вляпывается мой «взрослый» младший брат.
— Брат, — с облегчением отозвался Майкл.
— Младший из пяти и безнадежно испорченный. Сегодня я намерена дать ему нагоняй. Куда же я дела портфель?
— Вот он. — Майкл нагнулся и подал ей пухлый портфель. — Хотел бы я иметь большую семью. Но я один у мамы.
Приоткрылась еще одна «дверца». Кэт, кажется, начинала понимать его еще лучше. Всю жизнь Майкл старался быть преданным сыном, отличным учеником, добросовестным работником и гражданином. Но в нем всегда жили, пытаясь прорваться наружу, иные страстные побуждения. Его ухаживания за Фреей, их «ужины», о которых она рассказывала, были всего лишь проявлением этих внутренних, тщательно подавляемых импульсов. И то, что он ожидал ее у входа в офис, тоже свидетельствовало о страстности его натуры. Но что, если она ошибается? Майкл не предложил встретиться еще раз, а она вот-вот уйдет. Кэт неохотно поднялась.
— Мне пора.
Майкл вскочил и вежливо осведомился, нельзя ли проводить ее до остановки. Он открыл перед ней дверь, галантно взял у нее портфель. О, как старомодно-куртуазно! Но Кэт это чертовски понравилось. Ей также нравилось, что он называл ее полным именем, нравилось, как он его произносил. Кэт — задиристая и драчливая адвокатесса, Кэт — надежный друг, «столичная штучка», а Катерина — нечто женственное и таинственное. Она принялась насвистывать мелодию, которую играли в кафе, — дуэт из «Богемы».
Майкл остановился как вкопанный и повернулся к ней.
— Вы любите оперу?
— Конечно. Я же итальянка.
— Даже… Вагнера?
— Особенно Вагнера.
Он облегченно вздохнул, будто камень свалился с его души.
— Это хорошо, потому что так случилось, что у меня оказался лишний билетик на «Кольцо нибелунга».
Глава 17
Глава 18
Лифт приехал. Открылась дверь. Кэт вошла в переполненную кабину и уткнулась носом в чей-то синий пиджак. Говоря откровенно, Кэт мысленно похвалила себя за непредвзятость, Майкл не был таким уж неприятным, каким она представляла его себе по рассказам Фреи. У него даже было чувство юмора (дело о разделе собачки!); и к матери он относился с уважением и любовью. Кэт это оценила, пусть даже его мамочка была страшнее ночного кошмара. Он не был уродом. Ей всегда нравились карие глаза и густые вьющиеся волосы. На самом деле, когда миссис Бламберг заставила их обняться, ей не стало противно, скорее наоборот. Кэт опустила глаза. Лишнее доказательство того, что нельзя доверять инстинктам. Она сама решила завязать с мужчинами. Представить только, быть обрученной вот с таким парнем! Именно: представить только…
Кэт вздрогнула, когда лифт остановился, и вышла, поглощенная своими мыслями, в холл. Ближе к реальности, Катерина. Если отбросить в сторону все остальное, Майкл сам не делал никаких попыток к ней подступиться. Раз Фрея ему не подошла, с ее роскошными длинными ногами, классическим профилем и удивительной начитанностью, то уж за пухлой итальянкой со Стейтен-Айленда он точно не станет бегать. Кэт расправила свое канареечно-желтое платье на бедрах. Надо выбросить Майкла Петерсона из головы. Прямо сейчас. К счастью, маловероятно, что им доведется встретиться вновь.
Но, как только Кэт вышла на улицу, первым, кто попался ей на глаза, был не кто иной, как Майкл Петерсон. Он стоял на тротуаре и рассеянно смотрел в небо, словно пытался что-то вспомнить. У Кэт подпрыгнуло сердце. Она быстро вернулась в здание и спряталась за большим растением в кадке, что было на нее совсем не похоже. Нервно порывшись в сумочке, она извлекла оттуда солнечные очки и нацепила их на нос, осторожно выглядывая из-за растения. Нет, ей не показалось. Это действительно был Майкл. Что он тут делает?
Кэт видела, как он пригладил волосы. Похоже, он здорово волнуется. Может, ждет кого-то? Ее? Кэт тут же придумала возможные причины его появления. Может, у Блам-бергов опять не заладилось и он решил проконсультироваться с ней? Может, он хочет вернуть Фрею с ее, Кэт, помощью? Был только один способ выяснить, в чем дело.
Кэт пулей выскочила из здания и решительно направилась прямо к нему.
— Что вы здесь делаете?
Майкл оторопело смотрел на нее, потом растянул губы в улыбке:
— Я… я вас жду.
— Зачем? — Он был не просто хорош собой, он был великолепен.
— Катерина… Мы не могли бы зайти куда-нибудь выпить по чашке кофе? — Майкл махнул рукой в сторону кафе, расположенного на другой стороне улицы, и буквально впился в нее глазами.
— Давайте, — услышала Кэт собственный голос. Она пыталась овладеть ситуацией, а для этого надо было прежде всего овладеть собой. — Но не туда. Там подают не кофе, а ослиную мочу. За углом есть другое кафе.
Они шли в напряженном молчании. Пресвятая дева! Что заставило ее произнести это непотребство вслух? Она и так уже зарекомендовала себя сварливой, грязной на язык феминисткой. Ладно, к чертям.
Кафе «Оле» не поражало необычностью интерьера — белые стены, хромированные кофейные автоматы и классическая музыка из стереосистемы. Майкл настоял на том, чтобы она села за столик, а он подойдет к стойке и сделает заказ.
Под ней был нормальный прочный стул, но Кэт казалось, что она сидит на жердочке, свесив ноги в пропасть. Сейчас случится что-то ужасное — или чудесное, она не могла с точностью сказать, что именно. Для Кэт, которая хвалилась тем, что голова ее плотно упакована мозгами, а ноги прочно стоят на земле, неопределенность была хуже смерти.
Майкл принес две чашки кофе. Движения его были скупы и осторожны. У него оказались красивые руки с ухоженными ногтями. Когда он сел напротив, футах в двух от нее, ей стало не по себе. Даже мелкий узор на его рубашке завораживал, не говоря уже о спиралевидном изгибе его ушной раковины и ямочке на квадратном подбородке.
— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — спросила она.
— Ну… — Майкл положил в кофе кусочек сахара и долго его мешал, — я хотел поблагодарить вас за то, что помогли мне с Бламбергами. — Он поднял глаза и чертовски обаятельно улыбнулся. — Вы были восхитительны.
— Я вела себя как ненормальная! — возразила она, просияв тем не менее от удовольствия. — Джессика Бламберг прислала мне цветы.
— А мне — бутылку вина.
Кэт могла бы спросить, не получил ли он в придачу записку с пожеланием удачи со «своей девушкой», но при одной мысли об этом залилась краской.
— Ну, вот вы меня и поблагодарили, — по-деловому кивнув, заключила она деловым тоном.
— И еще я хотел поговорить с вами о Фрее.
Фрея. Разумеется.
— О чем тут говорить? Вы ее бросили, и она очень расстроена. А я, ее лучшая подруга, сижу тут с вами и пью кофе. Мне даже неловко.
— Я не бросал Фрею! — запротестовал Майкл.
— Как еще можно назвать то, что вы сделали? Пригласить женщину, с которой живешь, в ресторан «по особому поводу» и, вместо того чтобы… — Кэт спохватилась, она едва не выдала Фрею.
— Теперь я вижу, что поступил неправильно. — Майкл нахмурился.
— Хотите сказать, что передумали?
— Нет! — испуганно воскликнул он. — Совсем нет. — Майкл потянул за узел галстука, будто ему не хватало воздуха.
— Вы можете его снять, если хотите, — сказала Кэт.
Он посмотрел на нее так, будто она сделала ему нескромное предложение, после чего снял галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Теперь он выглядел гораздо моложе.
— Я хочу рассказать вам о Фрее, вы должны знать… Вы столько всего наговорили мне на днях, а я… ну, я не хочу, чтобы вы обо мне плохо думали.
— Понимаю. — У Кэт сердце забилось с бешеной скоростью. Она не могла отвести от него глаз.
Медленно и сбивчиво, то и дело останавливаясь, он принялся объяснять, почему их отношения с Фреей закончились так, как закончились. Они с Фреей должны были отправиться в Англию на свадьбу — Кэт, должно быть, знает, о чем речь. Катерина кивнула. Но по мере приближения заветной даты он стал чувствовать себя все более неловко. В глубине души он знал, что у их отношений нет будущего, и был абсолютно уверен в том, что Фрея тоже это знает. Как бы он ни восхищался ею, как бы ни была она ему дорога, они не созданы друг для друга. И никто тут не виноват, просто так вышло. Если бы он поехал с ней в Англию, ее родственники расценили бы это по-своему и ему пришлось бы обмануть их ожидания. И, чтобы не ставить себя и Фрею в двусмысленное положение, он решил обсудить с Фреей сложившуюся ситуацию. Конечно, он все запутал и испортил, но с женщинами у него всегда было так.
Кэт, между тем наблюдавшей за выражением лица Майкла и слушавшей его сбивчивую речь, казалось, будто она знает этого мужчину очень давно и умеет читать его мысли, будто перед ней карта его подсознания и она знает, как он сейчас себя поведет. Она видела, что он добрый и непосредственный, понимала и уважала его принципы, сочувствовала его сомнениям и разделяла его мечты. Ей так хотелось протянуть руку и дотронуться до него, но она лишь улыбнулась, глядя ему в глаза, и повторила:
— Я понимаю.
Майкл перегнулся через стол, и теперь его лицо было совсем близко.
— Она очень расстроена?
— Кто? А, Фрея…
Кэт виновато вздрогнула. Она пыталась поставить себя на его место, но ничего не получилось. Все, что рассказывала Фрея о своих отношениях с Майклом, предстало теперь перед ней в совершенно ином свете. Женщина в ней победила адвоката. Майкл прав, думала Кэт, они с Фреей совсем не подходят друг другу. Недавно Фрея взахлеб рассказывала ей по телефону о каком-то сногсшибательном велосипедисте. Она и не думала страдать. Было бы нечестно вводить Майкла в заблуждение после того, как он излил перед ней душу.
— Она справится, — бросила Кэт.
— Я виноват, — продолжал Майкл. — Когда я впервые увидел ее, она была такая красивая, потерянная. И у меня родилась… фантазия… Я подумал, что смогу сделать ее счастливой.
— Вы романтик, — сказала Кэт и вдруг сама почувствовала себя необыкновенно счастливой.
— Разве? Никто мне этого не говорил. — Он был приятно возбужден ее откровением. — На самом деле я иногда кажусь себе занудой. Она такая остроумная и непоседливая. Вы знаете, что она как-то просадила в покер пятьдесят долларов?
— Нет! Не может быть! — Кэт широко открыла глаза, поддразнивая его.
Майкл смущенно засмеялся:
— Наверное, адвокаты правда немного занудливы.
— Ну, спасибо!
— Не вы, конечно. С вами не может быть скучно, Катерина. — Он улыбнулся ей такой теплой улыбкой, что остатки обороны растаяли, как коровье масло под солнцем. Она не предаст дружбу с Фреей, если всего лишь поговорит с Майклом. Она решила рассказать подруге об этой встрече, но без всяких подробностей. Иначе их дружба даст трещину, а этого Кэт совсем не желала.
Майкл и Кэт заговорили о своей работе, о вопросах права, о годах учебы, о том, что судьи сплошь и рядом доводят клиенток до слез. Обсудили, какой ботанический сад лучше — на Стейтен-Айленде или в Миннеаполисе, затем разговор перекинулся на политику, потом — на родственников Кэт в Калабрии и наконец на оливковое масло: куда и сколько его следует добавлять. Майкл перегнулся через стол, глядя на нее горящими жадными глазами, и от того мужчины, с которым она встретилась по делу Бламбергов два дня назад, не осталось и следа.
— Куда делась ваша простуда? — вдруг спросила Кэт.
— Прошла! Я пошел в аптеку, которую вы мне посоветовали, и купил отличное снадобье.
— В самом деле? Вы пошли в ту аптеку?
— Конечно.
Кэт была польщена.
— Знаете, так странно, что мы только сейчас встретились, — сказал Майкл. — Я постоянно слышал ваше имя. Кэт — то, Кэт — другое.
— Я тоже много слышала о вас: Майкл, Майкл, Майкл. Хотя Фрея вообще-то скрытная.
— Может, она думала, что мы не поладим? — предположил Майкл.
Они посмотрели друг на друга. Никто не сказал ни слова, но правда — теплая и почти осязаемая — уже была здесь, рядом. Они прекрасно ладили. У Кэт появилось ощущение, что она может просидеть здесь целую вечность.
— О Боже! — вдруг воскликнула она, взглянув на часы. — Я должна бежать.
Майкл сразу сник:
— Уже?
— У меня встреча.
— О, конечно. Понимаю. — Он был в отчаянии.
Да нет, ничего он не понимал, дурачок.
— Я встречаюсь с моим младшим братишкой, — сказала Кэт. — На самом деле ему почти тридцать, но вы себе представить не можете, в какие только истории не вляпывается мой «взрослый» младший брат.
— Брат, — с облегчением отозвался Майкл.
— Младший из пяти и безнадежно испорченный. Сегодня я намерена дать ему нагоняй. Куда же я дела портфель?
— Вот он. — Майкл нагнулся и подал ей пухлый портфель. — Хотел бы я иметь большую семью. Но я один у мамы.
Приоткрылась еще одна «дверца». Кэт, кажется, начинала понимать его еще лучше. Всю жизнь Майкл старался быть преданным сыном, отличным учеником, добросовестным работником и гражданином. Но в нем всегда жили, пытаясь прорваться наружу, иные страстные побуждения. Его ухаживания за Фреей, их «ужины», о которых она рассказывала, были всего лишь проявлением этих внутренних, тщательно подавляемых импульсов. И то, что он ожидал ее у входа в офис, тоже свидетельствовало о страстности его натуры. Но что, если она ошибается? Майкл не предложил встретиться еще раз, а она вот-вот уйдет. Кэт неохотно поднялась.
— Мне пора.
Майкл вскочил и вежливо осведомился, нельзя ли проводить ее до остановки. Он открыл перед ней дверь, галантно взял у нее портфель. О, как старомодно-куртуазно! Но Кэт это чертовски понравилось. Ей также нравилось, что он называл ее полным именем, нравилось, как он его произносил. Кэт — задиристая и драчливая адвокатесса, Кэт — надежный друг, «столичная штучка», а Катерина — нечто женственное и таинственное. Она принялась насвистывать мелодию, которую играли в кафе, — дуэт из «Богемы».
Майкл остановился как вкопанный и повернулся к ней.
— Вы любите оперу?
— Конечно. Я же итальянка.
— Даже… Вагнера?
— Особенно Вагнера.
Он облегченно вздохнул, будто камень свалился с его души.
— Это хорошо, потому что так случилось, что у меня оказался лишний билетик на «Кольцо нибелунга».
Глава 17
«Для Джека.
Звонила Кэт, но у нее была встреча, и она не могла говорить. Сказала, что перезвонит. Пожалуйста, объясни ситуацию, если она позвонит, когда меня не будет.
Сообщения.
1. Элла просила, чтобы ты ей позвонил.
2. Из «Вуаля» говорят, ты опоздал с обзором «Немых чудовищ».
3. Почтальон требует, чтобы ты заплатил по счету.
P.S. Второй раз за эту неделю я прихожу домой и нахожу тарелку с расплавленным маслом на столе. После завтрака, ПОЖАЛУЙСТА, не забывай убирать масло в холодильник (это такой большой белый шкаф на кухне). Фрея».
«Для Фреи.
Так это холодильник? То-то я думаю, мое белье никогда не выходит оттуда чистым. Надеюсь, ты употребила слово «дом» во временном смысле этого слова.
От Кэт ни слова. Счетчик капает… Джек».
«Для Джека.
Говорила с Кэт. Она умирает от желания поселить меня у себя, но возникла проблема. Кошку ее соседки стошнило прямо на раскладную кровать, и она отдала матрас в чистку. Так что я могу либо остаться здесь до среды, либо переехать в отель. Дай мне знать, что тебе больше подходит.
Снова звонила Элла. Хочет назначить встречу. ПОЖАЛУЙСТА, перезвони ей.
Еще одно сообщение от этого проныры Лео Браннигана. Что происходит?
Кстати, Майкл не будет подавать на меня иск из-за штанов. Кэт столкнулась с ним по работе и прямо у него об этом спросила. Вот так-то. Ф.
P.S. Мне никто не звонил?»
«Для Фреи.
Итак, кошка сама раскрыла постель. Что за умное создание! Самая убедительная отговорка, которую мне когда-либо приходилось слышать.
Поскольку ты так любезно просишь, ладно: до среды — и ни днем позже! Можешь оплатить счет за газеты.
Нет, никто не звонил. Актеры — ребята занятые. Всякие там классы по пению и гримерные.
Это ты купила эту несъедобную белую дребедень в целлофановой упаковке? Нашел ее в холодильнике и пытался засунуть в сандвич. Не удалось, не пошло даже с пикулями и ореховым маслом. Может, это какой-то английский деликатес, рубец или что-то вроде? Дж.».
«Для Джека.
Ха-ха. Многие женщины охлаждают белье в холодильнике, когда на улице жарко. Оставь мои вещи В ПОКОЕ.
Звонил твой отец — такой очаровашка! Хочет, чтобы ты явился к нему в отель на коктейль, в воскресенье в шесть ноль-ноль. Позвони ему в номер для подтверждения. Он и меня пригласил — сказал, что, судя по голосу, я «восхитительная юная леди». Не могу дождаться встречи с ним. Ф.
P.S. Видела громадного таракана — залез под стакан. Оставила тебе полюбоваться».
«Для Фреи.
Не возбуждайся. Папочка будет флиртовать с печеной картошкой, если не найдет ничего лучшего. Кроме того, ты для него слишком стара. Спасибо за то, что передала приглашение, которое мы с Кэндис с удовольствием примем.
На компьютере сообщение от Тэш — что-то насчет подружек невесты. Смеялся от души, пытаясь представить тебя в розовом атласном платьице, так что большую часть его пропустил. У тебя есть что сообщить мне по этому поводу? Отнес таракана в зоомагазин. Меня заверили, что это мадагаскарский экземпляр, к жизни в Манхэттене не приспособлен. Куплен вчера «высокой блондинкой». Я объяснил, что у моей жены не все дома, и мы решили остановиться на таксе. Хотя шутка хорошая!
Да, чуть не забыл! Звонил твой юный галантный Б-Р-Е-Т-Т-Т (хотя, как я понял, последняя «Т» не читается). Интересовался, что ты делаешь в субботу вечером. Я сказал, что скорее всего будешь мыть голову. Разговаривал с ним очень любезно. Подобрал ему несколько определений. Вот самые, на мой взгляд, удачные: дискобол, приверженец порока, ловкач, недоросток, помесь гиппопотама с грифом, нарцисс константинопольский.
Или это был Бернард?
Нет, Бретт, я почти уверен.
В любом случае начало на «Б». Дж.».
«Для Джека.
Вот моя плата за квартиру. Спасибо за еще одну восхитительную неделю. Ф.
P.S. Стивен Спилберг звонил — хочет купить права на экранизацию «Большого неба». Он оставил номер, но у меня не было бумаги и пришлось записать его на руке, после чего я перемыла твою грязную посуду… Вот бестолковая!
P.S. Это был Бретт».
Звонила Кэт, но у нее была встреча, и она не могла говорить. Сказала, что перезвонит. Пожалуйста, объясни ситуацию, если она позвонит, когда меня не будет.
Сообщения.
1. Элла просила, чтобы ты ей позвонил.
2. Из «Вуаля» говорят, ты опоздал с обзором «Немых чудовищ».
3. Почтальон требует, чтобы ты заплатил по счету.
P.S. Второй раз за эту неделю я прихожу домой и нахожу тарелку с расплавленным маслом на столе. После завтрака, ПОЖАЛУЙСТА, не забывай убирать масло в холодильник (это такой большой белый шкаф на кухне). Фрея».
«Для Фреи.
Так это холодильник? То-то я думаю, мое белье никогда не выходит оттуда чистым. Надеюсь, ты употребила слово «дом» во временном смысле этого слова.
От Кэт ни слова. Счетчик капает… Джек».
«Для Джека.
Говорила с Кэт. Она умирает от желания поселить меня у себя, но возникла проблема. Кошку ее соседки стошнило прямо на раскладную кровать, и она отдала матрас в чистку. Так что я могу либо остаться здесь до среды, либо переехать в отель. Дай мне знать, что тебе больше подходит.
Снова звонила Элла. Хочет назначить встречу. ПОЖАЛУЙСТА, перезвони ей.
Еще одно сообщение от этого проныры Лео Браннигана. Что происходит?
Кстати, Майкл не будет подавать на меня иск из-за штанов. Кэт столкнулась с ним по работе и прямо у него об этом спросила. Вот так-то. Ф.
P.S. Мне никто не звонил?»
«Для Фреи.
Итак, кошка сама раскрыла постель. Что за умное создание! Самая убедительная отговорка, которую мне когда-либо приходилось слышать.
Поскольку ты так любезно просишь, ладно: до среды — и ни днем позже! Можешь оплатить счет за газеты.
Нет, никто не звонил. Актеры — ребята занятые. Всякие там классы по пению и гримерные.
Это ты купила эту несъедобную белую дребедень в целлофановой упаковке? Нашел ее в холодильнике и пытался засунуть в сандвич. Не удалось, не пошло даже с пикулями и ореховым маслом. Может, это какой-то английский деликатес, рубец или что-то вроде? Дж.».
«Для Джека.
Ха-ха. Многие женщины охлаждают белье в холодильнике, когда на улице жарко. Оставь мои вещи В ПОКОЕ.
Звонил твой отец — такой очаровашка! Хочет, чтобы ты явился к нему в отель на коктейль, в воскресенье в шесть ноль-ноль. Позвони ему в номер для подтверждения. Он и меня пригласил — сказал, что, судя по голосу, я «восхитительная юная леди». Не могу дождаться встречи с ним. Ф.
P.S. Видела громадного таракана — залез под стакан. Оставила тебе полюбоваться».
«Для Фреи.
Не возбуждайся. Папочка будет флиртовать с печеной картошкой, если не найдет ничего лучшего. Кроме того, ты для него слишком стара. Спасибо за то, что передала приглашение, которое мы с Кэндис с удовольствием примем.
На компьютере сообщение от Тэш — что-то насчет подружек невесты. Смеялся от души, пытаясь представить тебя в розовом атласном платьице, так что большую часть его пропустил. У тебя есть что сообщить мне по этому поводу? Отнес таракана в зоомагазин. Меня заверили, что это мадагаскарский экземпляр, к жизни в Манхэттене не приспособлен. Куплен вчера «высокой блондинкой». Я объяснил, что у моей жены не все дома, и мы решили остановиться на таксе. Хотя шутка хорошая!
Да, чуть не забыл! Звонил твой юный галантный Б-Р-Е-Т-Т-Т (хотя, как я понял, последняя «Т» не читается). Интересовался, что ты делаешь в субботу вечером. Я сказал, что скорее всего будешь мыть голову. Разговаривал с ним очень любезно. Подобрал ему несколько определений. Вот самые, на мой взгляд, удачные: дискобол, приверженец порока, ловкач, недоросток, помесь гиппопотама с грифом, нарцисс константинопольский.
Или это был Бернард?
Нет, Бретт, я почти уверен.
В любом случае начало на «Б». Дж.».
«Для Джека.
Вот моя плата за квартиру. Спасибо за еще одну восхитительную неделю. Ф.
P.S. Стивен Спилберг звонил — хочет купить права на экранизацию «Большого неба». Он оставил номер, но у меня не было бумаги и пришлось записать его на руке, после чего я перемыла твою грязную посуду… Вот бестолковая!
P.S. Это был Бретт».
Глава 18
Клубнику? Или малину?
Фрея не долго думая положила те и другие ягоды в уже доверху набитую тележку и мечтательно вздохнула. Сейчас субботнее утро. Через несколько часов Бретт зайдет за ней, и они отправятся в город — это их первое настоящее свидание. Хуба-буба! — как говорят в Америке.
Она проснулась рано, охваченная радостным ожиданием. К одиннадцати закончила занятия в спортзале, позавтракала, купила в бутике на окраине Виллидж восхитительное платье и вернулась, когда Джек еще спал. Энергия била из нее ключом, и она решила предпринять поход за продуктами, чтобы набить холодильник разными вкусностями. Не исключено, что Бретт проведет с ней ночь, даже не одну. Здоровое молодое тело требует настоящей пищи, а Джек пусть ест бутерброды.
Фрея направилась к отделу выпечки. Интересно, любит ли Бретт рогалики? Или предпочитает бисквиты? Или оладьи? Или яйца? А может, он ест эту суперздоровую еду — шарики, очень похожие на гальку с пляжа. Фрея решила купить немного этой гадости, после чего затолкала в тележку какой-то сверхпитательный йогурт из козьего молока. Она пробовала колбасу у прилавка, когда кто-то тронул ее за плечо.
— Привет, Кэндис, — удивленно сказала Фрея. — Как жизнь?
Кэндис высунула язык.
Фрея наморщила лоб:
— Что это значит?
— «Гвоздик» на языке. Пирсинг, — гордо сообщила Кэндис, — Вот будет для Джека сюрприз.
— Да уж, представляю.
— Он не позволял мне видеться с ним всю неделю из-за какой-то там разборки: ну, преподаватель и студентка, все такое. Вот я и подумала, почему бы не использовать возможность? Чтобы опухоль спала, нужно несколько дней.
— Больно было? — Серебристая капля на пунцово-красном языке Кэндис выглядела катышком жира. Фрея решила салями не брать.
— Джек этого стоит. На самом деле я зашла купить ему кофе и что-нибудь к завтраку. У вас дома вечно ничего съестного не найдешь.
— Сейчас будет. — Фрея указала на тележку. — Я очень рада, что встретила вас, Кэндис. Сейчас куплю еще сыр, и вы поможете мне донести все это домой.
Кэндис откликнулась с похвальным энтузиазмом. Она не была вредной, только вот ума Бог не дал.
— Как там Джек? — спросила Кэндис, пока Фрея вываливала в пакеты купленные продукты. — Я не звонила ему. После пирсинга трудно говорить.
Фрея нахмурилась:
— Мы с Джеком не разговариваем.
— Плохо. Я думала, вы такие друзья. Джек мне много о вас рассказывал: как вы приехали в Нью-Йорк совсем без денег, как учились в школе искусств и жили впроголодь, как работали во всех этих ужасных местах, как открыли того знаменитого художника и как жили в одном пансионе и ходили вместе в кино.
— Бог мой, Кэндис! Не собираетесь же вы написать мою биографию! — Фрея не знала, то ли злиться на Джека за его откровения, то ли считать себя польщенной.
— Я ревновала, — призналась Кэндис. — Глупо, правда? Он сказал, что вы не в его вкусе.
— А он — не в моем, — уверенно заявила Фрея.
— Вы должны помириться. Всем в этом мире нужны друзья.
— Согласна.
— Позвольте мне поговорить с ним. Он мог бы по крайней мере быть благодарным за то, что вы все покупаете в дом.
— Вообще-то…
Кэндис заметила прилавок с журналами и улизнула. У кассы она подошла к Фрее и даже внесла свою лепту в дваддать долларов. Они пошли домой вместе — с громадными бумажными пакетами под мышками, в соскакивающих с потных носов солнечных очках.
— Сегодня обещают чуть ли не до сорока, — сказала Кэндис. — Меня может солнечный удар хватить.
— Здорово, — невпопад откликнулась Фрея, мечтая о Бретте и сегодняшнем вечере. Ее новое платье — короткое и облегающее, как раз по погоде. Оно сшито из блестящей ткани цвета аквамарина и очень идет ей. Она уже подумывала, не купить ли крем под загар, чтобы как-то освежить свою бледную кожу. Надо ли накладывать его на все тело или только на те места, что видны? Что, если она сделается оранжевой, как апельсин? Фрея бросила взгляд на Кэндис, мысленно сравнив цвет ее кожи со своей, благо большая часть тела Кэндис была выставлена на обозрение — короткое ярко-красное платье с бретельками, бантиками завязывающимися на плечах, скрывало не слишком многое, и под настроение вдруг решила сделать широкий жест. — Должна вас предупредить — приехал отец Джека и пригласил вас с Джеком завтра вечером на коктейль. В отель «Сент-Риджис».
— В «Сент-Риджис»! — воскликнула Кэндис. — Тот самый, весь из стекла и мрамора, с маленькой оловянной будкой для швейцара?
— У отца Джека личные апартаменты.
Фрея поняла, что попала в точку.
— Так Мэдисоны, они… старинного рода? — спросила Кэндис после многозначительной паузы.
— Боже, конечно же, нет! Они приехали в Америку в тридцатых, насколько мне известно, но быстро разбогатели. Вы американка и знаете, как это срабатывает: улица Мэдисона, фонд Мэдисона, центр Мэдисона, игровая площадка имени Мэдисона для больных детей — и все в таком духе. Отец Мэдисона платит огромные деньги своим многочисленным бывшим женам. Если так и дальше пойдет, Джек не получит ни пенни.
Кэндис молчала — нервничала, должно быть, бедняжка.
— Не волнуйтесь, — приободрила ее Фрея. — Я говорила с Джеком-старшим по телефону, и мне он показался премилым джентльменом.
— Думаю, мне следует надеть черное платье.
— Вот и славно. Он вас полюбит, уверена.
Джека нигде не было видно, дверь в его спальню оказалась заперта.
Дома они со стоном облегчения свалили пакеты на пол.
— Я же сказала, что буду к полудню, — в голосе Кэндис звучало отчаяние.
— Не сомневаюсь, вы найдете способ его разбудить, — сказала Фрея, вспомнив о гвоздике на языке.
Но у Кэндис были иные планы. Она отправилась в гостиную и вскоре вернулась с кассетой.
— Как вам это?
Фрея ухмыльнулась:
— По-моему, вполне подойдет.
Через пять минут Джек появился на пороге, в наспех натянутых джинсах и тенниске. Квартира походила на резонаторный ящик — музыкой могли наслаждаться соседи за квартал. Весь пол кухни был завален продуктами, но что действительно могло повергнуть его в ужас, так это то, что Кэндис и Фрея читали друг другу вслух статью из женского журнала.
— Что происходит? — прорычал он.
— Привет, Джек. — Кэндис одарила его ослепительной улыбкой, затем вновь повернулась к Фрее: — О'кей, следующий вопрос. Вы в клубе с вашим новым парнем. И вдруг другой классный парень подходит к вам и предлагает поехать с ним в Париж на выходные, чтобы заняться любовью. Вы (а) говорите ему, чтобы проваливал; (b) берете паспорт и едете; или (с) говорите: «Отлично! Поехали втроем».
— Однозначно «с», — бодро ответила Фрея. — Это анкета, — пояснила она Джеку, — «Насколько вы сексуальны?». Думаю, я выигрываю.
— Пустоголовые телки! В чем вы проигрываете, так это в мозгах, — с презрительной ухмылкой констатировал Джек. — Как можно написать роман века, если вокруг одна пошлость?
— Так ты творил? А мы думали, спишь! — Кэндис переглянулась с Фреей и захихикала, поражаясь собственной дерзости. — Ну, раз уж ты здесь, мог бы помочь нам разобрать все эти пакеты с продуктами, которые Фрея для тебя купила.
— Что?
Кэндис встала из-за стола, наугад вытащила из мешка упаковку с рисом и швырнула Джеку.
— Еда, — наставительно сказала она. — Для тебя. Осталось все разложить по местам, так что действуй.
— Но я не знаю, куда…
— Вот сюда, — сказала Фрея, стоявшая в дальнем углу кухни у буфета. — Ну давай, бросай мне!
— А я пока загружу холодильник, — вызвалась Кэндис. Раскрыв холодильник, она, подбоченясь, с улыбкой смотрела на Джека — давай, мол, шевелись.
Фрея не долго думая положила те и другие ягоды в уже доверху набитую тележку и мечтательно вздохнула. Сейчас субботнее утро. Через несколько часов Бретт зайдет за ней, и они отправятся в город — это их первое настоящее свидание. Хуба-буба! — как говорят в Америке.
Она проснулась рано, охваченная радостным ожиданием. К одиннадцати закончила занятия в спортзале, позавтракала, купила в бутике на окраине Виллидж восхитительное платье и вернулась, когда Джек еще спал. Энергия била из нее ключом, и она решила предпринять поход за продуктами, чтобы набить холодильник разными вкусностями. Не исключено, что Бретт проведет с ней ночь, даже не одну. Здоровое молодое тело требует настоящей пищи, а Джек пусть ест бутерброды.
Фрея направилась к отделу выпечки. Интересно, любит ли Бретт рогалики? Или предпочитает бисквиты? Или оладьи? Или яйца? А может, он ест эту суперздоровую еду — шарики, очень похожие на гальку с пляжа. Фрея решила купить немного этой гадости, после чего затолкала в тележку какой-то сверхпитательный йогурт из козьего молока. Она пробовала колбасу у прилавка, когда кто-то тронул ее за плечо.
— Привет, Кэндис, — удивленно сказала Фрея. — Как жизнь?
Кэндис высунула язык.
Фрея наморщила лоб:
— Что это значит?
— «Гвоздик» на языке. Пирсинг, — гордо сообщила Кэндис, — Вот будет для Джека сюрприз.
— Да уж, представляю.
— Он не позволял мне видеться с ним всю неделю из-за какой-то там разборки: ну, преподаватель и студентка, все такое. Вот я и подумала, почему бы не использовать возможность? Чтобы опухоль спала, нужно несколько дней.
— Больно было? — Серебристая капля на пунцово-красном языке Кэндис выглядела катышком жира. Фрея решила салями не брать.
— Джек этого стоит. На самом деле я зашла купить ему кофе и что-нибудь к завтраку. У вас дома вечно ничего съестного не найдешь.
— Сейчас будет. — Фрея указала на тележку. — Я очень рада, что встретила вас, Кэндис. Сейчас куплю еще сыр, и вы поможете мне донести все это домой.
Кэндис откликнулась с похвальным энтузиазмом. Она не была вредной, только вот ума Бог не дал.
— Как там Джек? — спросила Кэндис, пока Фрея вываливала в пакеты купленные продукты. — Я не звонила ему. После пирсинга трудно говорить.
Фрея нахмурилась:
— Мы с Джеком не разговариваем.
— Плохо. Я думала, вы такие друзья. Джек мне много о вас рассказывал: как вы приехали в Нью-Йорк совсем без денег, как учились в школе искусств и жили впроголодь, как работали во всех этих ужасных местах, как открыли того знаменитого художника и как жили в одном пансионе и ходили вместе в кино.
— Бог мой, Кэндис! Не собираетесь же вы написать мою биографию! — Фрея не знала, то ли злиться на Джека за его откровения, то ли считать себя польщенной.
— Я ревновала, — призналась Кэндис. — Глупо, правда? Он сказал, что вы не в его вкусе.
— А он — не в моем, — уверенно заявила Фрея.
— Вы должны помириться. Всем в этом мире нужны друзья.
— Согласна.
— Позвольте мне поговорить с ним. Он мог бы по крайней мере быть благодарным за то, что вы все покупаете в дом.
— Вообще-то…
Кэндис заметила прилавок с журналами и улизнула. У кассы она подошла к Фрее и даже внесла свою лепту в дваддать долларов. Они пошли домой вместе — с громадными бумажными пакетами под мышками, в соскакивающих с потных носов солнечных очках.
— Сегодня обещают чуть ли не до сорока, — сказала Кэндис. — Меня может солнечный удар хватить.
— Здорово, — невпопад откликнулась Фрея, мечтая о Бретте и сегодняшнем вечере. Ее новое платье — короткое и облегающее, как раз по погоде. Оно сшито из блестящей ткани цвета аквамарина и очень идет ей. Она уже подумывала, не купить ли крем под загар, чтобы как-то освежить свою бледную кожу. Надо ли накладывать его на все тело или только на те места, что видны? Что, если она сделается оранжевой, как апельсин? Фрея бросила взгляд на Кэндис, мысленно сравнив цвет ее кожи со своей, благо большая часть тела Кэндис была выставлена на обозрение — короткое ярко-красное платье с бретельками, бантиками завязывающимися на плечах, скрывало не слишком многое, и под настроение вдруг решила сделать широкий жест. — Должна вас предупредить — приехал отец Джека и пригласил вас с Джеком завтра вечером на коктейль. В отель «Сент-Риджис».
— В «Сент-Риджис»! — воскликнула Кэндис. — Тот самый, весь из стекла и мрамора, с маленькой оловянной будкой для швейцара?
— У отца Джека личные апартаменты.
Фрея поняла, что попала в точку.
— Так Мэдисоны, они… старинного рода? — спросила Кэндис после многозначительной паузы.
— Боже, конечно же, нет! Они приехали в Америку в тридцатых, насколько мне известно, но быстро разбогатели. Вы американка и знаете, как это срабатывает: улица Мэдисона, фонд Мэдисона, центр Мэдисона, игровая площадка имени Мэдисона для больных детей — и все в таком духе. Отец Мэдисона платит огромные деньги своим многочисленным бывшим женам. Если так и дальше пойдет, Джек не получит ни пенни.
Кэндис молчала — нервничала, должно быть, бедняжка.
— Не волнуйтесь, — приободрила ее Фрея. — Я говорила с Джеком-старшим по телефону, и мне он показался премилым джентльменом.
— Думаю, мне следует надеть черное платье.
— Вот и славно. Он вас полюбит, уверена.
Джека нигде не было видно, дверь в его спальню оказалась заперта.
Дома они со стоном облегчения свалили пакеты на пол.
— Я же сказала, что буду к полудню, — в голосе Кэндис звучало отчаяние.
— Не сомневаюсь, вы найдете способ его разбудить, — сказала Фрея, вспомнив о гвоздике на языке.
Но у Кэндис были иные планы. Она отправилась в гостиную и вскоре вернулась с кассетой.
— Как вам это?
Фрея ухмыльнулась:
— По-моему, вполне подойдет.
Через пять минут Джек появился на пороге, в наспех натянутых джинсах и тенниске. Квартира походила на резонаторный ящик — музыкой могли наслаждаться соседи за квартал. Весь пол кухни был завален продуктами, но что действительно могло повергнуть его в ужас, так это то, что Кэндис и Фрея читали друг другу вслух статью из женского журнала.
— Что происходит? — прорычал он.
— Привет, Джек. — Кэндис одарила его ослепительной улыбкой, затем вновь повернулась к Фрее: — О'кей, следующий вопрос. Вы в клубе с вашим новым парнем. И вдруг другой классный парень подходит к вам и предлагает поехать с ним в Париж на выходные, чтобы заняться любовью. Вы (а) говорите ему, чтобы проваливал; (b) берете паспорт и едете; или (с) говорите: «Отлично! Поехали втроем».
— Однозначно «с», — бодро ответила Фрея. — Это анкета, — пояснила она Джеку, — «Насколько вы сексуальны?». Думаю, я выигрываю.
— Пустоголовые телки! В чем вы проигрываете, так это в мозгах, — с презрительной ухмылкой констатировал Джек. — Как можно написать роман века, если вокруг одна пошлость?
— Так ты творил? А мы думали, спишь! — Кэндис переглянулась с Фреей и захихикала, поражаясь собственной дерзости. — Ну, раз уж ты здесь, мог бы помочь нам разобрать все эти пакеты с продуктами, которые Фрея для тебя купила.
— Что?
Кэндис встала из-за стола, наугад вытащила из мешка упаковку с рисом и швырнула Джеку.
— Еда, — наставительно сказала она. — Для тебя. Осталось все разложить по местам, так что действуй.
— Но я не знаю, куда…
— Вот сюда, — сказала Фрея, стоявшая в дальнем углу кухни у буфета. — Ну давай, бросай мне!
— А я пока загружу холодильник, — вызвалась Кэндис. Раскрыв холодильник, она, подбоченясь, с улыбкой смотрела на Джека — давай, мол, шевелись.