Страница:
Конунг сказал:
– Сомневаюсь, чтобы Торстейн еще помнил о том, что был прежде нашим приспешником и другом, и думаю, что для нас это не столь уж большая потеря.
Тогда Гуннар сказал:
– Государь, я уверен, что, перемани мы к себе Торстейна обратно, он бы получил от Вас пощаду.
Тогда конунг засмеялся и сказал:
– Что я слышу, Гуннар! Неужто, ты взял Торстейна под свою защиту? Я-то дарую ему пощаду, не знаю только, чем обернется для него это дело, когда он повстречается на улице с берестениками.
Спустя некоторое время Гуннар послал сказать Торстейну, чтобы тот явился в город. Торстейн отправился туда, и это держалось в большой тайне. На следующий день Гуннар и Торстейн пошли к конунгу. Конунг тогда был на сходке. Торстейн опустил низко на лицо капюшон, так что его никто не узнал до того, как он предстал перед конунгом. Тут он сбросил плащ и рухнул на пол, как подкошенный. Он обхватил ногу конунга, поцеловал ее и сказал:
– Господин мой, я счастлив, что опять нахожусь так близко от Вас, что могу прикоснуться к Вам своими руками и что мне удалось наконец вырваться из лап этих проклятых дьяволов-посошников. Воистину, это никакие не хёвдинги, а грабители и разбойники. Они затеяли вражду с лучшим из людей – с Вами, государь, потому что ты – коронованный конунг, и все должны пред тобой склоняться. Прими же меня, мой господин, и позволь мне никогда с тобой не расставаться. Сам не знаю, как этому рьяному нечестивцу епископу удалось так лишить меня и ума, и зрения, чтобы я не замечал, как эти негодяи попирают данные Вам клятвы. Разве могли эти злостные мошенники быть хороши ко мне, когда они предали своего конунга?
Его речь только разозлила берестеников, и они стали говорить, что не сыскать большего негодяя, чем он. Некоторые требовали, чтобы его вывели на Эйрар и повесили. Тогда конунг сказал:
– Встань, Торстейн, и прими пощаду. Ты должен будешь рассказать мне все, что знаешь, об этих посошниках.
Тогда Торстейн сказал:
– Счастлив я, что мне довелось предстать пред твои очи, и отныне я не стану уже пренебрегать своею службой. А про посошников я мог бы рассказать немало такого, что Вас интересует, и всего больше – неблаговидного.
Торстейну была тогда дарована пощада. Конунг часто разрешал ему говорить на тинге и перед дружиной и рассказывать об обычае посошников.
154. О посошниках и приготовлениях Сверрира конунга
155. О посошниках
156. Битва между берестениками и посошниками
157. Убийство посошников Сверриром конунгом и его людьми
158. О Сверрире конунге и берестениках
159. Битва Сверрира конунга с посошниками
– Сомневаюсь, чтобы Торстейн еще помнил о том, что был прежде нашим приспешником и другом, и думаю, что для нас это не столь уж большая потеря.
Тогда Гуннар сказал:
– Государь, я уверен, что, перемани мы к себе Торстейна обратно, он бы получил от Вас пощаду.
Тогда конунг засмеялся и сказал:
– Что я слышу, Гуннар! Неужто, ты взял Торстейна под свою защиту? Я-то дарую ему пощаду, не знаю только, чем обернется для него это дело, когда он повстречается на улице с берестениками.
Спустя некоторое время Гуннар послал сказать Торстейну, чтобы тот явился в город. Торстейн отправился туда, и это держалось в большой тайне. На следующий день Гуннар и Торстейн пошли к конунгу. Конунг тогда был на сходке. Торстейн опустил низко на лицо капюшон, так что его никто не узнал до того, как он предстал перед конунгом. Тут он сбросил плащ и рухнул на пол, как подкошенный. Он обхватил ногу конунга, поцеловал ее и сказал:
– Господин мой, я счастлив, что опять нахожусь так близко от Вас, что могу прикоснуться к Вам своими руками и что мне удалось наконец вырваться из лап этих проклятых дьяволов-посошников. Воистину, это никакие не хёвдинги, а грабители и разбойники. Они затеяли вражду с лучшим из людей – с Вами, государь, потому что ты – коронованный конунг, и все должны пред тобой склоняться. Прими же меня, мой господин, и позволь мне никогда с тобой не расставаться. Сам не знаю, как этому рьяному нечестивцу епископу удалось так лишить меня и ума, и зрения, чтобы я не замечал, как эти негодяи попирают данные Вам клятвы. Разве могли эти злостные мошенники быть хороши ко мне, когда они предали своего конунга?
Его речь только разозлила берестеников, и они стали говорить, что не сыскать большего негодяя, чем он. Некоторые требовали, чтобы его вывели на Эйрар и повесили. Тогда конунг сказал:
– Встань, Торстейн, и прими пощаду. Ты должен будешь рассказать мне все, что знаешь, об этих посошниках.
Тогда Торстейн сказал:
– Счастлив я, что мне довелось предстать пред твои очи, и отныне я не стану уже пренебрегать своею службой. А про посошников я мог бы рассказать немало такого, что Вас интересует, и всего больше – неблаговидного.
Торстейну была тогда дарована пощада. Конунг часто разрешал ему говорить на тинге и перед дружиной и рассказывать об обычае посошников.
154. О посошниках и приготовлениях Сверрира конунга
Посошники взимали налоги и корабельные сборы[288] с обоих Мёров и с Раумсдаля, а в ином месте, случалось, и грабили, и были в этом походе уже с полмесяца. И вот их занесло еще дальше на север, к Халогаланду. Там они заходили в каждый фьорд, буянили и захватывали несметную добычу, а в придачу уводили с собою всех лучших мужей, какие там были. С ними ушли Торир Шишка, Гутхорм с Мьёлы и брат его Брюньольв, сын Бьярни, сына Мёрда, Халльдор из Хьёрлаксвика и его сыновья, Ивар Нос, Грегориус Кик, Эрлинг с Тьотты, Гуцалин Священник и многие другие.
В ту же осень погиб и Рикард, английский конунг,[289] и конунгом Англии стал тогда Йон, его брат,[290] которого прозвали sine terra.
Сверрир конунг сидел в городе. Как-то раз зимой после рождества конунг созвал бондов на тинг и просил их построить для него несколько кораблей с тем, чтобы он мог избавить страну от набегов посошников.[291]
– Наверняка можно ожидать, – сказал он, – что, как только придет весна, посошники пожалуют сюда, во фьорд, и причинят вам немало зла, ведь этой шайке не впервой вас грабить. У нас же, берестеников, как вы знаете, нет теперь ни единого корабля, и мы не так уж хорошо подготовлены к тому, чтобы защищать вашу жизнь и ваше добро. Ведь мы не можем передвигаться по суше так же быстро, как они по морю. Так что если вас останавливают расходы, подумайте, что бесчинства посошников обойдутся вам куда дороже.
Бонды ответили на это, что им пришлось по душе решение строить корабли для защиты страны, и «скажите теперь, государь, какие будут распоряжения насчет того, много ли кораблей строить и какого размера». Конунг сказал так:
– Думаю, будет лучше всего, если в каждом округе Трёндалёга бонды оплатят расходы по снаряжению одного корабля,[292] а горожане и мы, берестеники, уж постараемся сверх того сделать все, что сможем. Все корабли должны быть не короче, чем на двадцать пять скамей, а лучше – еще длиннее. Хватит с меня и того, что под Торсбьёргом штевни кораблей посошников так и лезли мне в глаза. Пусть лучше теперь наши корабли будут повыше.
На следующее утро бонды собрались в церкви Олава, подсчитали свои расходы и пришли к выводу, что на долю каждого придется не так уж много. Они порешили не скупясь исполнить взятые на себя перед конунгом обязательства и говорили, что средства в их руках не должны оскудевать. Конунг приказал приступить к строительству кораблей. После пасхи[293] были построены восемь кораблей, шесть на Эйраре, и притом все большие, еще один – в конунговой усадьбе, а другой – в епископской усадьбе. Тот корабль, что выстроили в конунговой усадьбе, был на тридцать скамей, его назвали Страшный Штевень. Все эти корабли были с высокими бортами и снабжены веслами. Вдобавок к этому Сверрир конунг велел взять несколько торговых кораблей, разрубить их надвое и удлинить в киле, а еще – снабдить веслами по всему борту. Тогда же – и с большой поспешностью – снарядили и привели в боевую готовность все бывшие в городе корабли, которые оказались пригодными к бою.
В ту же осень погиб и Рикард, английский конунг,[289] и конунгом Англии стал тогда Йон, его брат,[290] которого прозвали sine terra.
Сверрир конунг сидел в городе. Как-то раз зимой после рождества конунг созвал бондов на тинг и просил их построить для него несколько кораблей с тем, чтобы он мог избавить страну от набегов посошников.[291]
– Наверняка можно ожидать, – сказал он, – что, как только придет весна, посошники пожалуют сюда, во фьорд, и причинят вам немало зла, ведь этой шайке не впервой вас грабить. У нас же, берестеников, как вы знаете, нет теперь ни единого корабля, и мы не так уж хорошо подготовлены к тому, чтобы защищать вашу жизнь и ваше добро. Ведь мы не можем передвигаться по суше так же быстро, как они по морю. Так что если вас останавливают расходы, подумайте, что бесчинства посошников обойдутся вам куда дороже.
Бонды ответили на это, что им пришлось по душе решение строить корабли для защиты страны, и «скажите теперь, государь, какие будут распоряжения насчет того, много ли кораблей строить и какого размера». Конунг сказал так:
– Думаю, будет лучше всего, если в каждом округе Трёндалёга бонды оплатят расходы по снаряжению одного корабля,[292] а горожане и мы, берестеники, уж постараемся сверх того сделать все, что сможем. Все корабли должны быть не короче, чем на двадцать пять скамей, а лучше – еще длиннее. Хватит с меня и того, что под Торсбьёргом штевни кораблей посошников так и лезли мне в глаза. Пусть лучше теперь наши корабли будут повыше.
На следующее утро бонды собрались в церкви Олава, подсчитали свои расходы и пришли к выводу, что на долю каждого придется не так уж много. Они порешили не скупясь исполнить взятые на себя перед конунгом обязательства и говорили, что средства в их руках не должны оскудевать. Конунг приказал приступить к строительству кораблей. После пасхи[293] были построены восемь кораблей, шесть на Эйраре, и притом все большие, еще один – в конунговой усадьбе, а другой – в епископской усадьбе. Тот корабль, что выстроили в конунговой усадьбе, был на тридцать скамей, его назвали Страшный Штевень. Все эти корабли были с высокими бортами и снабжены веслами. Вдобавок к этому Сверрир конунг велел взять несколько торговых кораблей, разрубить их надвое и удлинить в киле, а еще – снабдить веслами по всему борту. Тогда же – и с большой поспешностью – снарядили и привели в боевую готовность все бывшие в городе корабли, которые оказались пригодными к бою.
155. О посошниках
Весной посошники уплыли с севера из Халогаланда со всей своей ратью и направились на юг к устью Трандхеймсфьорда. На троицу[294] они вошли во фьорд и подплыли к Хольму, однако оказалось, что там не так-то просто поживиться. Тогда они отправились за добычей по Трандхейму – плыли вдоль всего фьорда и грабили, где могли. Бонды собирались группами, осыпали посошников камнями и отнимали у них все, что удавалось. Николас епископ часто обращался к своему войску с речами и говорил так:
– У этого попа Сверрира всего-то и осталось от целой Норвегии, что один мыс, да и это покажется немалым, когда он станет править той частью Эйрара, что перед палисадом, и будет болтаться там на виселице. Не думаю, чтобы нас, посошников, должно было заботить, куда он направится со своими морскими баранами,[295] которых он велел согнать в город. Сдается мне, однако, что дворы трендов превратятся в золу[296] раньше, чем им от этого будет какая-нибудь польза. Так что будем плавать, где хотим, по всему фьорду, а бояться нам нечего, потому что им с нами все равно не справиться.
И вот посошники повернули назад из внутренней части фьорда и встали у Депиля около Хладхамара. Они условились, что та часть войска, которая была на больших кораблях, сойдет на берег и двинется по верхней дороге к мосту, а там попытается проникнуть в город. Та же часть войска, которая находилась на стругах, должна была подойти по морю к реке с тем, чтобы там высадиться.
– У этого попа Сверрира всего-то и осталось от целой Норвегии, что один мыс, да и это покажется немалым, когда он станет править той частью Эйрара, что перед палисадом, и будет болтаться там на виселице. Не думаю, чтобы нас, посошников, должно было заботить, куда он направится со своими морскими баранами,[295] которых он велел согнать в город. Сдается мне, однако, что дворы трендов превратятся в золу[296] раньше, чем им от этого будет какая-нибудь польза. Так что будем плавать, где хотим, по всему фьорду, а бояться нам нечего, потому что им с нами все равно не справиться.
И вот посошники повернули назад из внутренней части фьорда и встали у Депиля около Хладхамара. Они условились, что та часть войска, которая была на больших кораблях, сойдет на берег и двинется по верхней дороге к мосту, а там попытается проникнуть в город. Та же часть войска, которая находилась на стругах, должна была подойти по морю к реке с тем, чтобы там высадиться.
156. Битва между берестениками и посошниками
Теперь мы должны рассказать о тех приготовлениях, которые Сверрир конунг сделал в городе. На Эйраре была воздвигнута одна катапульта, а у реки – другая. По всему городу крыши домов укрепили: с наружной стороны к ним прибили доски наподобие боевых прикрытий и туда наверх натаскали больших камней. Там несли охрану ополченцы и горожане. Сам конунг находился на Эйраре с небольшим войском, а наверху у моста стояла большая часть дружины. Предводителями у них были Хакон Безумный и Пэтр Литейщик.
Посошники вошли в реку на легких кораблях и направились к Скеллингархелле, но не решились сойти на берег у Брёттуэйра, так как сочли это небезопасным, заприметив в воздухе Муху Победы.[297] Тогда они принялись обстреливать горожан, но так и не смогли приблизиться к берегу под градом камней, который обрушился на них с пристаней и крыш домов.
Другая часть войска посошников двигалась по суше к мосту. Главарями у них были Инги, конунг посошников, Николас епископ и Халльвард из Састадира. Не теряя времени, посошники напали на мост. Берестеники бросились им навстречу, так что они столкнулись на мосту, и между ними завязался жестокий бой. С обеих сторон были убитые. Берестеники повернули назад и бежали с моста, а посошники преследовали их по пятам. Кое-кто из берестеников находился в крепостце над краем моста, они принялись сбрасывать сверху на посошников большие камни. Тогда самые храбрые из берестеников вызвались идти в атаку на мост и оттеснили посошников. Идущие впереди обратились в бегство, а те, кто шел за ними, приняли на себя натиск берестеников. Тут на мосту началась свалка. Некоторые были убиты на месте, а всех остальных согнали с моста. Там пало много народу, и больше всего – у посошников. Потом берестеники перешли назад через реку, а посошники уже не решались больше нападать на мост.
После этого посошники отошли на безопасное расстояние и принялись совещаться. Николас епископ предложил поджечь и спалить мост, и они решили так и сделать. Тогда епископ сказал:
– Теперь у них не остается другого выхода из города, кроме как через крепость, а мы, не теряя времени, расположимся как раз с той стороны, так что они либо подохнут с голоду в городе, либо бросятся на наши мечи.
Затем они, как и намеревались, подожгли мост, но берестеники стали бороться с пламенем и погасили его. Николас епископ отправился со своими людьми в Хельгисетр и понуждал приора сражаться на его стороне, а не то грозился сжечь монастырь. Тогда они ушли вместе с ним и оставались на его корабле. Те из посошников, кто находился на легких кораблях, не слишком преуспели в бою, они так и не смогли справиться с горожанами и ушли на кораблях вниз по течению мимо Бакки.
Сверрир конунг ушел с Эйрара, дав посошникам возможность высадиться на Брёттуэйре, но те посовещались между собой и так и не решились сойти на берег. Когда конунг увидел это, он бросил свое войско на посошников и принялся осыпать их градом стрел и копий. Посошники оборонялись, как могли, но в конце концов были вынуждены отойти. Один, из их кораблей сел на мель и чуть было не достался берестеникам. В этой схватке было убито и ранено много народу. Посошники вышли на веслах из реки и направились к большим кораблям. Там же находились тогда и те, кто прежде пытался захватить мост. Эту ночь они провели все вместе, а наутро посошники опять отплыли на легких кораблях к Хладхамару и встали с той стороны, которая обращена к городу. Николас епископ отправился оттуда на веслах через Илувик. Он плыл на Красном корабле, самом быстроходном из всех, и высматривал место, где было бы удобнее всего пристать к берегу в случае, если им нужно будет высадиться.
Сверрир конунг заметил это и узнал корабль по тому, как он шел. Тогда он взял быстроходный корабль, которым правил Энунд Безобразный, и велел перетащить его через Эйрар. Вокруг корабля теснилось столько народу, что его нельзя было разглядеть до того, как он был спущен на воду. Когда Николас епископ увидел, что происходит, он велел своим людям приналечь на весла:
– Гребите прочь, что есть силы, а я обещаю, что, если вы будете хорошо работать веслами, я дам вам за это зеленой и красной материи на платье. Разве вы не видите, как враг мчится за нами как оголтелый, а наш корабль будто вовсе не двигается с места!
С этими словами он соскочил вниз с возвышения на корме и бросился вперед через весь корабль. Тут с его головы слетела митра и упала за борт. Епископ снова обратился к своим людям и сказал:
– Не жалейте сил, ведь теперь они гонятся за мной!
Поначалу, когда посошники стали разворачивать Красный корабль и он еще не пошел полным ходом, расстояние между кораблями быстро сокращалось, однако епископу не пришлось долго воодушевлять своих людей, чтобы те налегали на весла, потому что все они ничего так не желали, как ускользнуть от погони. Когда посошники с других кораблей заметили это, они попрыгали на небольшие корабли и поспешили туда, намереваясь отрезать Энунда от берега. А берестеникам удалось захватить всего-навсего митру Николаса епископа, и они оставили ее у себя как доказательство.
Посошники вошли в реку на легких кораблях и направились к Скеллингархелле, но не решились сойти на берег у Брёттуэйра, так как сочли это небезопасным, заприметив в воздухе Муху Победы.[297] Тогда они принялись обстреливать горожан, но так и не смогли приблизиться к берегу под градом камней, который обрушился на них с пристаней и крыш домов.
Другая часть войска посошников двигалась по суше к мосту. Главарями у них были Инги, конунг посошников, Николас епископ и Халльвард из Састадира. Не теряя времени, посошники напали на мост. Берестеники бросились им навстречу, так что они столкнулись на мосту, и между ними завязался жестокий бой. С обеих сторон были убитые. Берестеники повернули назад и бежали с моста, а посошники преследовали их по пятам. Кое-кто из берестеников находился в крепостце над краем моста, они принялись сбрасывать сверху на посошников большие камни. Тогда самые храбрые из берестеников вызвались идти в атаку на мост и оттеснили посошников. Идущие впереди обратились в бегство, а те, кто шел за ними, приняли на себя натиск берестеников. Тут на мосту началась свалка. Некоторые были убиты на месте, а всех остальных согнали с моста. Там пало много народу, и больше всего – у посошников. Потом берестеники перешли назад через реку, а посошники уже не решались больше нападать на мост.
После этого посошники отошли на безопасное расстояние и принялись совещаться. Николас епископ предложил поджечь и спалить мост, и они решили так и сделать. Тогда епископ сказал:
– Теперь у них не остается другого выхода из города, кроме как через крепость, а мы, не теряя времени, расположимся как раз с той стороны, так что они либо подохнут с голоду в городе, либо бросятся на наши мечи.
Затем они, как и намеревались, подожгли мост, но берестеники стали бороться с пламенем и погасили его. Николас епископ отправился со своими людьми в Хельгисетр и понуждал приора сражаться на его стороне, а не то грозился сжечь монастырь. Тогда они ушли вместе с ним и оставались на его корабле. Те из посошников, кто находился на легких кораблях, не слишком преуспели в бою, они так и не смогли справиться с горожанами и ушли на кораблях вниз по течению мимо Бакки.
Сверрир конунг ушел с Эйрара, дав посошникам возможность высадиться на Брёттуэйре, но те посовещались между собой и так и не решились сойти на берег. Когда конунг увидел это, он бросил свое войско на посошников и принялся осыпать их градом стрел и копий. Посошники оборонялись, как могли, но в конце концов были вынуждены отойти. Один, из их кораблей сел на мель и чуть было не достался берестеникам. В этой схватке было убито и ранено много народу. Посошники вышли на веслах из реки и направились к большим кораблям. Там же находились тогда и те, кто прежде пытался захватить мост. Эту ночь они провели все вместе, а наутро посошники опять отплыли на легких кораблях к Хладхамару и встали с той стороны, которая обращена к городу. Николас епископ отправился оттуда на веслах через Илувик. Он плыл на Красном корабле, самом быстроходном из всех, и высматривал место, где было бы удобнее всего пристать к берегу в случае, если им нужно будет высадиться.
Сверрир конунг заметил это и узнал корабль по тому, как он шел. Тогда он взял быстроходный корабль, которым правил Энунд Безобразный, и велел перетащить его через Эйрар. Вокруг корабля теснилось столько народу, что его нельзя было разглядеть до того, как он был спущен на воду. Когда Николас епископ увидел, что происходит, он велел своим людям приналечь на весла:
– Гребите прочь, что есть силы, а я обещаю, что, если вы будете хорошо работать веслами, я дам вам за это зеленой и красной материи на платье. Разве вы не видите, как враг мчится за нами как оголтелый, а наш корабль будто вовсе не двигается с места!
С этими словами он соскочил вниз с возвышения на корме и бросился вперед через весь корабль. Тут с его головы слетела митра и упала за борт. Епископ снова обратился к своим людям и сказал:
– Не жалейте сил, ведь теперь они гонятся за мной!
Поначалу, когда посошники стали разворачивать Красный корабль и он еще не пошел полным ходом, расстояние между кораблями быстро сокращалось, однако епископу не пришлось долго воодушевлять своих людей, чтобы те налегали на весла, потому что все они ничего так не желали, как ускользнуть от погони. Когда посошники с других кораблей заметили это, они попрыгали на небольшие корабли и поспешили туда, намереваясь отрезать Энунда от берега. А берестеникам удалось захватить всего-навсего митру Николаса епископа, и они оставили ее у себя как доказательство.
157. Убийство посошников Сверриром конунгом и его людьми
После этого налетел сильный северо-восточный ветер, а корабли посошников стояли как раз с наветренной стороны. Сверрир конунг решил, что теперь им будет не так-то просто удерживать свои корабли на месте, и послал восемь всадников, с тем чтобы они переправились через реку, а потом отправился туда и сам. Он вскочил на коня и поскакал верхом над Хладиром и прибыл туда как раз в то время, когда посошники снаряжали лодки на берег, чтобы сниматься с якоря. Якоря были брошены за борт и они вытягивали якорные канаты. Конунг и его люди подъехали к тем, кто тянул канаты, и убили девять человек, а других столкнули в море. Несколько человек успели уплыть в лодках к кораблям. Посошники перерубили канаты и, подняв паруса, отплыли под Раудабьёрг. Там они простояли две ночи.
Сверрир конунг отослал своих людей в Оркадаль – Эйольва сына Авли и Бьяльви Полушубка с отрядом. Не прошло и полутора суток, как посошники приплыли в Оркадаль и расположились у Роаберга и дальше вдоль берега. Как только были спущены сходни, они бросились на сушу и принялись рыскать по летовьям и селениям в поисках продовольствия и прочей поживы. Берестеники устроили им засаду у одного двора, который называется Хольтар. Они убивали посошников везде, где могли – и на дворе, и на дороге к реке. Многие из них попрыгали в воду и перебрались через реку вплавь, а другие утонули. Потом посошники вернулись к своим кораблям. Еще и в другом месте им была устроена засада на горном пастбище. Многих там убили, а некоторые спаслись. После этого посошники остерегались совершать вылазки на берег.
И вот посошники проведали о том, где находятся берестеники, и снарядили отряд в три сотни людей. Они отправились туда за скотом, пригнали его на берег и закололи все стадо. У двора Родар к ним в руки попался один берестеник. Он скрыл от них, что был берестеником, и назвался ополченцем; они отрубили ему ногу. Посошники пробыли там еще неделю, но больше не совершали никаких вылазок, а потом отплыли к Хольму. После этого они решили, что лучше опять отправиться по округе за добычей, чем идти на город, и поплыли в Асфьорд к двору Хиндэйар. Там они простояли несколько ночей.
Тем временем работа по постройке кораблей Сверрира конунга шла полным ходом. У всех кораблей уже был построен корпус, но внутри ничего еще не было сделано. Многие настаивали, чтобы их спустили на воду сразу же, как появится уверенность в том, что они не развалятся под тяжестью людей. Все трудились над постройкой кораблей не покладая рук, и вскоре они были спущены на воду, а войско конунга полностью снаряжено.
Сверрир конунг отослал своих людей в Оркадаль – Эйольва сына Авли и Бьяльви Полушубка с отрядом. Не прошло и полутора суток, как посошники приплыли в Оркадаль и расположились у Роаберга и дальше вдоль берега. Как только были спущены сходни, они бросились на сушу и принялись рыскать по летовьям и селениям в поисках продовольствия и прочей поживы. Берестеники устроили им засаду у одного двора, который называется Хольтар. Они убивали посошников везде, где могли – и на дворе, и на дороге к реке. Многие из них попрыгали в воду и перебрались через реку вплавь, а другие утонули. Потом посошники вернулись к своим кораблям. Еще и в другом месте им была устроена засада на горном пастбище. Многих там убили, а некоторые спаслись. После этого посошники остерегались совершать вылазки на берег.
И вот посошники проведали о том, где находятся берестеники, и снарядили отряд в три сотни людей. Они отправились туда за скотом, пригнали его на берег и закололи все стадо. У двора Родар к ним в руки попался один берестеник. Он скрыл от них, что был берестеником, и назвался ополченцем; они отрубили ему ногу. Посошники пробыли там еще неделю, но больше не совершали никаких вылазок, а потом отплыли к Хольму. После этого они решили, что лучше опять отправиться по округе за добычей, чем идти на город, и поплыли в Асфьорд к двору Хиндэйар. Там они простояли несколько ночей.
Тем временем работа по постройке кораблей Сверрира конунга шла полным ходом. У всех кораблей уже был построен корпус, но внутри ничего еще не было сделано. Многие настаивали, чтобы их спустили на воду сразу же, как появится уверенность в том, что они не развалятся под тяжестью людей. Все трудились над постройкой кораблей не покладая рук, и вскоре они были спущены на воду, а войско конунга полностью снаряжено.
158. О Сверрире конунге и берестениках
В первую пятницу после дня Ботольва[298] рано поутру Сверрир конунг вышел из устья реки со своей ратью. Корабль конунга шел впереди, и, когда вслед за ним вышло все войско, конунг приказал трубить сбор. Потом он поднялся высоко на помост и попросил выслушать со вниманием то, что он скажет. Конунг держал речь и сказал так:
– Здесь собралось большое войско, и можно ожидать, что, если все произойдет так, как мы рассчитываем, и наша встреча с посошниками состоится, не все они выйдут из нее живыми, – это касается всех одинаково, и пускай каждый защищается сам. А теперь, такова моя воля и просьба к вам, чтобы все, кто в последнее время не исповедовались, пошли на исповедь. И еще мой вам совет: подкрепиться и промочить горло, а люди при этом вполне могут меняться у весел. На тот случай, если мы повстречаем посошников и они захотят от нас уйти, хотя они и не изъявляли пока такого желания, мы поплывем, не соблюдая порядка, друг подле друга, на расстоянии полета стрелы или дальше, так, чтобы наши струги преследовали каждый из их боевых кораблей.
Погода стояла солнечная, с фьорда дул слабый ветер и колыхал знамя на древке. Берестеники двинулись вдоль фьорда, и все обернулось иначе, чем хотелось бы посошникам: корабли берестеников скользили на веслах легко и быстро, они были только что спущены на воду и недавно просмолены и не везли на себе другого груза, кроме людей. Сверрир конунг взошел на небольшой корабль и помчался вперед с тем, чтобы разведать, где посошники. Они заметили на берегу какого-то человека, подошли к нему на корабле, окликнули и спросили, не знает ли он, где могут быть посошники. Бонд сказал:
– Поищите-ка у мыса Хорни, там стоит все их войско!
После этого он пожелал конунгу и всем остальным доброго пути. Конунг воротился к своему войску и сказал, в какую сторону им следует плыть. И вот, когда они прошли на веслах около половины фьорда, они увидели, как корабли посошников выходят из-за мыса Хорни в направлении к острову Таутра и направляются во фьорд к северу от острова. Когда посошники заметили корабли берестеников, Николас епископ, Сигурд Ярлов Сын и Хрейдар приняли решение плыть дальше вдоль фьорда и не связываться со Сверриром конунгом. Они сказали, что ему все равно не угнаться за ними на больших кораблях. Халльвард из Састадира и Филиппус из Вегина захотели дождаться конунга, но епископ приказал браться за весла. Тогда каждый встал к своему рулевому веслу: Николас епископ взошел на Красный корабль, а Сигурд и Хрейдар – на небольшие корабли, и они пошли впереди боевых кораблей.
Тут берестеники увидали, куда направляются посошники, и двинулись им наперерез через фьорд к западу от острова Таутра. Скоро их корабли сошлись, это произошло у Эмбурнеса. Когда между ними оставалось совсем небольшое расстояние, берестеники подняли весла и, ожидая нападения посошников, поспешно надели кольчуги. Те, однако, и не подумали идти на них, а вместо этого принялись грести прочь. Тогда Сверрир конунг сказал:
– Боюсь, не направляются ли они к городу, а то им ничего не стоит устроить горожанам хорошее пекло, прежде чем мы успеем вернуться, если они и впрямь туда собрались.
После этого они взялись за весла, вчетвером за каждое с обоих бортов конунговых кораблей, и полетели вперед, как птицы, и каждое весло делало такой взмах, на какой оно только было способно. А корабли посошников шли медленно, оттого что они разбухли и отяжелели, простояв на воде всю зиму, и к тому же были нагружены продовольствием и кучей награбленного добра.
– Здесь собралось большое войско, и можно ожидать, что, если все произойдет так, как мы рассчитываем, и наша встреча с посошниками состоится, не все они выйдут из нее живыми, – это касается всех одинаково, и пускай каждый защищается сам. А теперь, такова моя воля и просьба к вам, чтобы все, кто в последнее время не исповедовались, пошли на исповедь. И еще мой вам совет: подкрепиться и промочить горло, а люди при этом вполне могут меняться у весел. На тот случай, если мы повстречаем посошников и они захотят от нас уйти, хотя они и не изъявляли пока такого желания, мы поплывем, не соблюдая порядка, друг подле друга, на расстоянии полета стрелы или дальше, так, чтобы наши струги преследовали каждый из их боевых кораблей.
Погода стояла солнечная, с фьорда дул слабый ветер и колыхал знамя на древке. Берестеники двинулись вдоль фьорда, и все обернулось иначе, чем хотелось бы посошникам: корабли берестеников скользили на веслах легко и быстро, они были только что спущены на воду и недавно просмолены и не везли на себе другого груза, кроме людей. Сверрир конунг взошел на небольшой корабль и помчался вперед с тем, чтобы разведать, где посошники. Они заметили на берегу какого-то человека, подошли к нему на корабле, окликнули и спросили, не знает ли он, где могут быть посошники. Бонд сказал:
– Поищите-ка у мыса Хорни, там стоит все их войско!
После этого он пожелал конунгу и всем остальным доброго пути. Конунг воротился к своему войску и сказал, в какую сторону им следует плыть. И вот, когда они прошли на веслах около половины фьорда, они увидели, как корабли посошников выходят из-за мыса Хорни в направлении к острову Таутра и направляются во фьорд к северу от острова. Когда посошники заметили корабли берестеников, Николас епископ, Сигурд Ярлов Сын и Хрейдар приняли решение плыть дальше вдоль фьорда и не связываться со Сверриром конунгом. Они сказали, что ему все равно не угнаться за ними на больших кораблях. Халльвард из Састадира и Филиппус из Вегина захотели дождаться конунга, но епископ приказал браться за весла. Тогда каждый встал к своему рулевому веслу: Николас епископ взошел на Красный корабль, а Сигурд и Хрейдар – на небольшие корабли, и они пошли впереди боевых кораблей.
Тут берестеники увидали, куда направляются посошники, и двинулись им наперерез через фьорд к западу от острова Таутра. Скоро их корабли сошлись, это произошло у Эмбурнеса. Когда между ними оставалось совсем небольшое расстояние, берестеники подняли весла и, ожидая нападения посошников, поспешно надели кольчуги. Те, однако, и не подумали идти на них, а вместо этого принялись грести прочь. Тогда Сверрир конунг сказал:
– Боюсь, не направляются ли они к городу, а то им ничего не стоит устроить горожанам хорошее пекло, прежде чем мы успеем вернуться, если они и впрямь туда собрались.
После этого они взялись за весла, вчетвером за каждое с обоих бортов конунговых кораблей, и полетели вперед, как птицы, и каждое весло делало такой взмах, на какой оно только было способно. А корабли посошников шли медленно, оттого что они разбухли и отяжелели, простояв на воде всю зиму, и к тому же были нагружены продовольствием и кучей награбленного добра.
159. Битва Сверрира конунга с посошниками
Халльвард из Састадира увидел, что берестеники вот-вот захватят все их самые большие корабли. Тогда он обратился к своим людям и, поднявшись высоко на корму, просил развернуть все корабли и повести их назад на берестеников, а там захватить и очистить в первую очередь те из кораблей, что плыли впереди остальных. Хакон Конунгов Сын правил тем кораблем, который плыл последним, – из-за того что на нем было немного народу, он шел позади всех. И вот, когда им пришло время разворачиваться, все корабли, что поменьше, повернули назад, но большие корабли посошников были не так легки на ходу по сравнению с кораблями берестеников. Тогда конунг сказал, обращаясь к Торду, брату Финнгейра, который в то время правил конунговым кораблем:
– Видишь корабль Халльварда?
– Как не видеть, государь, – сказал он.
До него было так близко, что с носа конунгова корабля они посылали стрелы на корабль Халльварда. Корабль конунга шел впереди остальных кораблей берестеников и отдалился от них не меньше, чем на расстояние выстрела.
– Твое благополучие, – сказал конунг, – зависит теперь от того, настигнешь ли ты корабль Халльварда. Сегодня мы можем взять его, это была бы для нас неплохая добыча.
Тот ответил:
– Нет ничего проще, государь, он плывет сам по себе.
Сверрир конунг дал имя своему кораблю и назвал его Спокойствие Духа, Халльвард плыл на корабле, который назывался Кожаные Ножны, Пэтр Литейщик и Эйвинд Родич Священника правили Страшным Штевнем, а Хакон Конунгов Сын – Осторожностью. Вскоре Конунгов корабль оказался рядом с кораблем Халльварда. Корабль конунга подошел с левого борта, но не смог встать во всю длину, борт о борт с кораблем Халльварда из-за того, что Эйрик успел завести в промежуток между кораблями свое суденышко. Корабль Филиппуса ярла шел следом за ними, ему не удалось сразу изменить свой курс, и он устремился прямо на корабль Халльварда. Те из людей ярла, кто стоял на носу, схватили абордажный крюк и угодили им в драконью голову на носу Халльвардова корабля,[299] так что она упала, и они зацепились за ее основание. Корабль продолжал упорно двигаться вперед, его голова была ярко окрашена, и он изрядно поблек без нее. Тут корабль ярла удалось развернуть и подвести правым бортом к кормовой части Халльвардова корабля, а все корабли, которые шли следом, вставали рядом с ним. Большие корабли посошников еще кое-как сопротивлялись берестеникам, стараясь не попасть в окружение, но они могли лишь оттянуть тот миг, когда вокруг них сомкнётся кольцо. Страшный Штевень, которым управляли Пэтр и Эйвинд, поначалу, держался поодаль. Когда они захотели развернуть его, им не сразу удалось это сделать, хотя все они гребли назад с одного борта, а с другого – гребли вперед. Струги посошников старались избегать Страшный Штевень, где бы он ни появлялся, и нападали лишь на те корабли, от которых он находился всего дальше, и так продолжалось все время, пока шло сражение. Битва была жестокой и долгой, она началась раньше полудня и тянулась до середины вечера. Происходила эта битва в Стриндсэ. Перед ее началом Сверрир конунг сказал своему войску:
– Если все произойдет так, как я ожидаю, – сказал он, – и мы победим, то советую вам припомнить, как посошники прошлым летом старались взять нас измором в крепости в Бьёргюне и не давали пощады ни одному человеку, даже тем, кто приходил со мною встретиться. И ясно теперь, что нет иного средства разделаться с нашими врагами, кроме клинка и копья. Нынче же вы повстречаете среди посошников немало таких, кто изменил своей клятве и предал своего конунга. Так пускай же все они дорого за это заплатят!
Корабль, которым управлял епископ, не был привязан к другим кораблям, и ему удалось проскользнуть мимо берестеников, потому что течение отнесло их корабли в разные стороны друг от друга. Епископ поплыл прочь и пристал к берегу, и все, кто смог, бежали на землю. Сверрир конунг и Филиппус ярл весь день стреляли из луков. У ярла была прострелена рука под рукавом кольчуги, и до самого вечера он не вынимал стрелу из раны. Красный корабль, на котором находились епископ и конунг посошников, стоял в стороне от сражения, но так, чтобы они могли наблюдать за тем, кто побеждает. А когда у Халльварда на корабле один за другим стали гибнуть его люди, туда ринулись воины с кораблей конунга и ярла и принялись очищать корабль. Халльвард соскочил с возвышения на корме и отступил к середине корабля, за мачту, и был там убит.
У Халльварда на корабле еще оставался один человек в стальном шлеме и в панцире – и то и другое гаутской работы.[300] Еще в начале сражения он получил удар древком, так что у него был раздроблен и изуродован нос, а когда корабль был наполовину очищен от людей, он забежал в укрытие рядом с мачтой. Туда направился дружинник по имени Аскель. Это был сильный человек. На нем была кольчуга из металлических пластинок. Тот человек выскочил прямо на него, и между ними завязался бой. У того не было при себе ни оружия, ни щита, только камень в руке, а у Аскеля были и меч и щит. Случилось так, что, когда они сошлись, между ними оказался шатер. Аскель нанес удар со всего размаху, но меч попал в столб, на котором держался шатер, и крепко засел в нем, а тот воспользовался этим и ударил его камнем с такой силой, что Аскель свалился с помоста. Тогда многие стали говорить, да так, чтобы это услышал сам конунг, что, будь этот человек среди них, он бы уж сумел отстоять свое место, и что ему следовало бы дать пощаду, но конунг сделал вид, что ничего не слышит. Затем кто-то с конунгова корабля метнул в него пику, и он свалился вниз. К этому времени Аскель уже был на ногах, а в руках у него секира, и они схватились опять. Дело кончилось тем, что Аскель был сильно изранен, но все же сразил посошника.
– Видишь корабль Халльварда?
– Как не видеть, государь, – сказал он.
До него было так близко, что с носа конунгова корабля они посылали стрелы на корабль Халльварда. Корабль конунга шел впереди остальных кораблей берестеников и отдалился от них не меньше, чем на расстояние выстрела.
– Твое благополучие, – сказал конунг, – зависит теперь от того, настигнешь ли ты корабль Халльварда. Сегодня мы можем взять его, это была бы для нас неплохая добыча.
Тот ответил:
– Нет ничего проще, государь, он плывет сам по себе.
Сверрир конунг дал имя своему кораблю и назвал его Спокойствие Духа, Халльвард плыл на корабле, который назывался Кожаные Ножны, Пэтр Литейщик и Эйвинд Родич Священника правили Страшным Штевнем, а Хакон Конунгов Сын – Осторожностью. Вскоре Конунгов корабль оказался рядом с кораблем Халльварда. Корабль конунга подошел с левого борта, но не смог встать во всю длину, борт о борт с кораблем Халльварда из-за того, что Эйрик успел завести в промежуток между кораблями свое суденышко. Корабль Филиппуса ярла шел следом за ними, ему не удалось сразу изменить свой курс, и он устремился прямо на корабль Халльварда. Те из людей ярла, кто стоял на носу, схватили абордажный крюк и угодили им в драконью голову на носу Халльвардова корабля,[299] так что она упала, и они зацепились за ее основание. Корабль продолжал упорно двигаться вперед, его голова была ярко окрашена, и он изрядно поблек без нее. Тут корабль ярла удалось развернуть и подвести правым бортом к кормовой части Халльвардова корабля, а все корабли, которые шли следом, вставали рядом с ним. Большие корабли посошников еще кое-как сопротивлялись берестеникам, стараясь не попасть в окружение, но они могли лишь оттянуть тот миг, когда вокруг них сомкнётся кольцо. Страшный Штевень, которым управляли Пэтр и Эйвинд, поначалу, держался поодаль. Когда они захотели развернуть его, им не сразу удалось это сделать, хотя все они гребли назад с одного борта, а с другого – гребли вперед. Струги посошников старались избегать Страшный Штевень, где бы он ни появлялся, и нападали лишь на те корабли, от которых он находился всего дальше, и так продолжалось все время, пока шло сражение. Битва была жестокой и долгой, она началась раньше полудня и тянулась до середины вечера. Происходила эта битва в Стриндсэ. Перед ее началом Сверрир конунг сказал своему войску:
– Если все произойдет так, как я ожидаю, – сказал он, – и мы победим, то советую вам припомнить, как посошники прошлым летом старались взять нас измором в крепости в Бьёргюне и не давали пощады ни одному человеку, даже тем, кто приходил со мною встретиться. И ясно теперь, что нет иного средства разделаться с нашими врагами, кроме клинка и копья. Нынче же вы повстречаете среди посошников немало таких, кто изменил своей клятве и предал своего конунга. Так пускай же все они дорого за это заплатят!
Корабль, которым управлял епископ, не был привязан к другим кораблям, и ему удалось проскользнуть мимо берестеников, потому что течение отнесло их корабли в разные стороны друг от друга. Епископ поплыл прочь и пристал к берегу, и все, кто смог, бежали на землю. Сверрир конунг и Филиппус ярл весь день стреляли из луков. У ярла была прострелена рука под рукавом кольчуги, и до самого вечера он не вынимал стрелу из раны. Красный корабль, на котором находились епископ и конунг посошников, стоял в стороне от сражения, но так, чтобы они могли наблюдать за тем, кто побеждает. А когда у Халльварда на корабле один за другим стали гибнуть его люди, туда ринулись воины с кораблей конунга и ярла и принялись очищать корабль. Халльвард соскочил с возвышения на корме и отступил к середине корабля, за мачту, и был там убит.
У Халльварда на корабле еще оставался один человек в стальном шлеме и в панцире – и то и другое гаутской работы.[300] Еще в начале сражения он получил удар древком, так что у него был раздроблен и изуродован нос, а когда корабль был наполовину очищен от людей, он забежал в укрытие рядом с мачтой. Туда направился дружинник по имени Аскель. Это был сильный человек. На нем была кольчуга из металлических пластинок. Тот человек выскочил прямо на него, и между ними завязался бой. У того не было при себе ни оружия, ни щита, только камень в руке, а у Аскеля были и меч и щит. Случилось так, что, когда они сошлись, между ними оказался шатер. Аскель нанес удар со всего размаху, но меч попал в столб, на котором держался шатер, и крепко засел в нем, а тот воспользовался этим и ударил его камнем с такой силой, что Аскель свалился с помоста. Тогда многие стали говорить, да так, чтобы это услышал сам конунг, что, будь этот человек среди них, он бы уж сумел отстоять свое место, и что ему следовало бы дать пощаду, но конунг сделал вид, что ничего не слышит. Затем кто-то с конунгова корабля метнул в него пику, и он свалился вниз. К этому времени Аскель уже был на ногах, а в руках у него секира, и они схватились опять. Дело кончилось тем, что Аскель был сильно изранен, но все же сразил посошника.