Страница:
Вдобавок попасть в место, к которому направлялась Лайла сегодня, легче всего было именно с помощью Света; выбери она Землю или Смерть – скорее всего, ее попытка и вовсе не увенчалась бы успехом, и сколько бы она ни прикладывала усилий, путь так бы и не возник.
– Я думал, этот камень работает по-другому, – сказал Дэвид, кивнув на бриллиант, который по-прежнему покоился в руке юной графини и как будто бы «тянул» за собой всю компанию. – Сначала нужно переместиться в Тинуэт…
– Да, если ты хочешь создать портал, – кивнула Лайла – Но энергию камня можно использовать и для открытия пути.
– Лэйкил драгоценностями для этого не пользовался, насколько я помню…
– Скоро и я перестану.
– Когда обучишься?
– Нет. Когда Дар полностью раскроется. Это вопрос личной силы, а не умения. – Лайла отвечала коротко, потому что большая часть ее внимания была сосредоточена на перемещении по Дороге.
– Значит, любой колдун, купив такой вот камешек, сможет открыть путь?
– Нет. Дело не только в количестве, но… как бы сказать… в качестве силы.
– И чем же определяется это «качество»?
– Ну-у… структурой гэемона. Способностями, данными от рождения.
– Да?… Я вот слышал, что есть клиники, где модифицируют не только тела, но и биополя.
Лайла хмыкнула.
– Хирургическим путем Лорда из тебя никто не сделает.
– На самом деле все не так, – подал голос Брэйд из задних рядов. – Можно купить портальные камни, не вопрос. Только вот стоят они очень, очень дорого. Второй курс системных заклятий достаточно закончить, чтоб пользоваться. Цыпа, у тебя такой же, да?… А ты нам лапшу вешаешь…
– Не споткнись, петушок, – не оборачиваясь, откликнулась Лайла.
– Спасибо, цыпа, меня ноги держат. – Брэйд поежился: в то время как Дэвид и Идэль, инициированные Светом, наслаждались дорогой, уроженец Темных Земель испытывал от Дороги Света отнюдь не самые приятные эмоции. – Вот только не сблевать бы от этих световых переливов…
Лайла сжала камень в руке. Окружающее пространство содрогнулось, расцвело водопадами сияний и волнами блеска. На короткий мир возникло жуткое ощущение, что Дорога Света – единственное, что давало здесь хоть какую-то иллюзию реальности – исчезает, размывается, и они, разнесенные по сторонам, сейчас будут поглощены сверкающим хаосом, не имеющим ни верха, ни низа. Дэвид не упал, не был унесен в никуда, но был близок к тому, чтобы обмочить штаны… схожие чувства, пожалуй, испытывает космонавт, вышедший в открытый космос и неожиданно обнаруживший, что трос, соединяющий его с кораблем, вот-вот оборвется.
– …что это было?! – прохрипел Брэйд, выдав перед тем длинное заковыристое ругательство.
Лайла тихо рассмеялась.
– Говорила же: смотри, не споткнись…
Когда все немного успокоились, Дэвид – негромко, чтобы по возможности не вовлекать в разговор Брэйда и Идэль – поинтересовался:
– Правда, что портальные камни существуют?
– Не знаю. – Лайла передернула плечиками. – Скорее всего, да. Но они, должно быть, очень сложны. И легко могут испариться.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что в них слишком много всяких архисложных заклятий должно быть встроено. Не говоря уже о компактном мини-Источнике. Но я не знаю на самом-то деле… Я такими камнями не интересовалась никогда.
– Да уж… – Дэвид усмехнулся. – Тебе они не нужны…
– Если какую-нибудь такую дорогую штуку будешь покупать, проверь ее сначала десять раз, – предупредила Лайла.
– Конечно. Не дурак.
– Запросто ведь обмануть могут. Просто нагреть на хорошую сумму, и все.
– Я тут у вас с жульничеством не сталкивался пока…
– Повезло. Лэйкил рассказывал – эти торговцы горожан никогда не обманывают. Ну почти никогда… Не дураки. Но с чужеземцами… как повезет. Если обманут, им ведь ничего за это не будет.
– А самоуважения ваши торговцы напрочь лишены?
– А их самоуважение от этого не пострадает. По мелочам все-таки обычно не обманывают… Но вот если будет крупная сделка…
– Хорошо. Считай, что ты меня предупредила.
– Когда обучишься, лучше приходи к нам. Я Лэйкила уговорю, пусть он сам тебе портальный камень сделает.
Дэвид неопределенно качнул головой. Он знал, что никогда не воспользуется приглашением. Встречаться со своим бывшим учителем, а тем паче – что-то выпрашивать у него ему абсолютно не хотелось.
Нет уж, он добьется всего сам… или сдохнет в процессе.
Такая негативная реакция на слова Лайлы слегка удивила его самого. Раньше, на Земле, он таким не был. Но мир, в котором Дэвид провел последние годы, нe только значительно увеличил его способности и расширил знания о Вселенной, но и что-то изменил в нем самом, в его мироощущении.
Тех, кто не мог приспособиться, Хеллаэн убивал. Всех прочих он перестраивал под себя. Осознание этого очевидного факта наполнило душу Дэвида смятением и беспокойством. Вместе с тем землянин не мог сказать, что ему совсем уж не по нраву те перемены, которые в нем произошли и продолжали происходить. Скорее наоборот. Нынешний Дэвид, с внутренней злостью и какой-то дурацкой упертостью в самых, казалось бы, незначительных вопросах – в таких, в которых «прежний» Дэвид обязательно постарался бы найти компромисс – нравился ему гораздо больше. Может быть, потому что вместе с этими качествами в нем поселилась какая-то уверенность в себе, которой он не знал раньше?…
Он так углубился в самоанализ, что не заметил конца пути. Он очнулся только когда изменилось освещение, оглянулся – и увидел вокруг незнакомый, завораживающе-красивый мир. Небо – чистое, светло-голубого цвета, плавно переходившего в бирюзовый у линии горизонта. Зеленовато-серые скалы самых причудливых форм и размеров громоздились тут и там, многие возносились вверх, подобные столбам исполинского храма, крышей которому служило само небо. Меж скалами пролегали пропасти, и, заглянув вниз, Дэвид понял, что назвать их «бездонными» будет не поэтическим преувеличением, а лишь простой констатацией факта. Скалы тянулись вниз на десятки, может быть даже – на сотни миль, проходя рядом, но не срастаясь друг с другом. Воздух и внизу казался прозрачным, как чистейший кристалл, с несуществующего же «дна», в котором в конце концов тонули основания скал, поднимался медленный, похожий на туман, серебристо-белый свет. Было светло и очень тихо, все вокруг дышало спокойствием, не потревоженным ещё человеком. Дэвид поспешно отошел от края: закружилась голова. На мгновение ему показалось, что скала, на которой они находятся, – лишь тонкий каменный штырь, готовый в любую секунду рухнуть от малейшего дуновения ветра. Но, стоило ему перевести взгляд на вершины, головокружение тут же пропало.
– Давайте вон там. – Лайла показала на ровную каменную площадку, нависавшую над бездной подобно шляпке гигантского гриба.
Возражений не последовало. Сокурсники Дэвида, как и он сам, оглядывались по сторонам, присматриваясь к окружавшему их пейзажу и определяя свое отношение к этому месту. Идэль оно явно понравилось, Брэйду – нет. Возможно, дело было в чрезмерном, с точки зрения хеллаэнца, освещении: к мягкому нимрианскому свету за зиму он кое-как привык, здесь же, ворча и прикрывая глаза рукой, сразу же полез в карман за темными очками. Затемненный мир показался ему гораздо симпатичнее, и он даже изобразил на своем лице натянутую улыбку.
Дэвид же никак не мог определиться со своим отношением. Красивое место, да… Но оно совсем не располагало к пикнику. Здесь хотелось не набивать желудок, а размышлять о вечном.
– Это не Сущее, – пробормотала вдруг Идэль.
– Что?…
– Это не Сущее. Заклинания не работают.
Дэвид немедленно вызвал Око. Форма появилась, как ей и положено. И действовала точно так же, как и всегда… разве что мир энергий, открывшийся взору землянина, выглядел слегка иначе.
– Все работает. – Он недоуменно пожал плечами.
– Ты что использовал?
Дэвид ответил и через секунду увидел, как перед Идэлью повисла такая же Форма. На лице кильбренийки отразилось облегчение пополам с удивлением.
– Может быть, Формы и действуют… – задумчиво произнесла она. – Попробуй-ка какое-нибудь сложное заклинание наложить.
Дэвид сотворил заклинание левитации… вернее, почти сотворил. Энергетическая структура собиралась с большим трудом, чем обычно – так же как если бы они находились в мире с крайне низким магическим потенциалом. А некоторые связки не возникли вообще – так, как если бы кто-то изменил одну из частей шифра и почти изменил остальные – и в результате «дверь», которая открывалась всегда, теперь открываться перестала. Дэвид растерялся. К счастью, закрепить заклинание он не успел, потому что оно, начиная работать, тут же повлекло его в сторону и вниз, одновременно разворачивая против часовой стрелки. Дэвид поспешно развеял его, и даже, справившись с инерцией, умудрился-таки удержаться на ногах. Нет ничего опаснее заклятий, составленных с ошибками – угробить себя можно запросто. Здесь же «ошибочной» была вся система волшебства, которую Брендом изучал до сих пор.
– Эй! – крикнула Лайла, уже добравшаяся до середины площадки. – Не занимайтесь ерундой! Идите сюда!
– Куда ты нас притащила? – агрессивно выпалил Брэйд, когда они подошли.
Лайла предпочла не заметить его тона. Посмотрела на небо, улыбнулась.
– Это Небеса, – просто сказала она. – Ну не совсем ещё. Мир на границе.
Дэвид ещё раз огляделся.
– Пустынное какое-то место, – произнес он.
– Да, – кивнула графиня. – Здесь никто не живет. Только ангелы иногда залетают. Но редко.
– А ты-то откуда знаешь?
– А мне рассказывал… тот, кто меня сюда привел в первый раз.
– Брат?
– Нет, один знакомый альв.
– Альвы на лапках разносят заразу, альва увидел – убей его сразу… – Рассеянно пробормотал хеллаэнец. Этот стишок он услышал от Дэвида несколько дней тому назад… правда, Дэвид, также слегка подправив оригинал, высказал в нем свое «нежное» отношение не к альвам, а к хеллаэнским Лордам и их отмороженным детишкам.
Лайла насмешливо посмотрела на Брэйда: ясно же было, что в лицо живому альву он такого сказать никогда не посмеет.
В Академии альвы составляли небольшую, но сплоченную группировку. В чужие дела они не лезли, пренебрежительное отношение «золотой молодежи» к себе, как правило, игнорировали, однако за откровенное хамство убить могли легко, С альвами предпочитали не связываться, поскольку в определенном смысле они были даже ещё более отмороженными, чем сынки местных аристократов. У них были ярко выраженные, почти болезненные представления о чести. Нимриано-хеллаэнских порядков альвы не принимали и принимать не хотели, в результате чего нередко заканчивали свои дни в сырой земле – но приходившие следом за безвременно ушедшими не меняли своего поведения ни на йоту. Честь дороже, чем жизнь – этому правилу альвы следовали с упорством истинных камикадзе. С другой стороны, представления о чести у альвов были довольно своеобразными: например, эти представления ничуть не мешали им пройти мимо умирающего, которому они легко могли бы помочь – если только, конечно, умирающий не идентифицировался как «свой». Поскольку большинство учащихся в Академии однозначно воспринимались в качестве «чужаков», нетрудно догадаться, что на это самое большинство им было глубоко наплевать. Они ни к кому не напрашивались в друзья и в свой круг посторонних допускали крайне редко. Некоторых их высокомерная замкнутость раздражала, большинство же студентов со временем просто переставали обращать на них внимание, не навязывая своего общества и уже не пытаясь завязать каких-либо дружеских отношений. В Академии без труда можно было найти немало интересного и помимо общества этих длинноухих выскочек.
– Ну и? – спросил Брэйд. – Где всё?… Так и будем на этой скале стоять, красотами любоваться?
Лайла сняла свой маленький рюкзачок, расстегнула, затем расшнуровала боковые ремешки. Присев на корточки, положила распотрошенный рюкзачок на каменную площадку.
– Дэвид, ты не мог бы мне помочь?…
Когда землянин наклонился, чтобы выяснить, что от него требуется, пояснила:
– Сунь туда руки и тащи. Он тяжелый.
– Куда совать?…
– Вот сюда. – Она чуть приподняла верхнюю часть рюкзачка. Дэвид запустил туда руки. Лайла следила за тем, чтобы верхняя половинка обязательно оставалась поверх ладоней землянина, как будто могло произойти что-то ужасное, если бы они полностью разложили кусок кожи на камнях и Дэвиду не пришлось бы вслепую шариться внутри. Впрочем, возможно, в ее действиях и был резон, поскольку этот распотрошенный рюкзачок оказался довольно странной штукой: «внутри» никакой кожи Дэвид не нащупал, его руки неожиданно провалились в пустоту.
– Нашел? – заинтересованно спросила Лайла. – Нет? Надо глубже.
Дэвид опустил руки ещё глубже – так чтобы дубленая кожа покрывала его локти до середины. По идее, он уже должен был упереться в место сгиба. Но Дэвид его не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал – так, как будто бы вслепую шарился в здоровенной яме.
– Кстати, а что мы ищем?… – небрежно поинтересовался он.
– Холодильник.
Дэвид фыркнул и случайно едва не сбросил верхнюю половинку рюкзачка со своих рук.
– Осторожно! – шикнула Лайла, разглаживая дубленую кожу.
В этот момент он что-то нашел. Что-то увесистое, прохладное на ощупь. Правда, оно было значительно меньше холодильника – размером, максимум, с микроволновку.
– Какой он длины-ширины?…
Лайла показала. Размеры совпадали, и Дэвид потянул «холодильник» на себя. Тот выходил с некоторым усилием – казалось, помимо собственного веса, внутри его удерживает что-то ещё. Вытаскивая эту хрень наружу, Дэвид наконец понял, зачем Лайла распотрошила свой изящный рюкзачок – иначе «холодильник» просто бы не пролез. Тут поневоле пришлось расстелить рюкзачок полностью. Когда это было проделано, у Дэвида возникло впечатление, будто он вытягивает «холодильник» из огромного мешка, зарытого в землю. Внешне «холодильник» оказался белым металлическим ящиком без каких бы то ни было отличительных деталей, исключая широкую дверцу, закрытую на обычную задвижку. Как только Дэвид полностью вытянул этот странный предмет, Лайла немедленно сложила рюкзачок вдвое. Дэвид так и не успел рассмотреть, что же там внутри.
– Ого! – присвистнул Брэйд. – Рюкзак со встроенным подпространством! Бешеных бабок, наверное, стоит?…
– Не знаю, – недовольно ответила Лайла: меркантильный настрой Брэйда юную графиню откровенно раздражал – Мы его не покупали.
– А этот ящик… дай-ка угадаю… генератор жратвы?
– Да ты просто интеллектуал, я смотрю.
В течение нескольких следующих минут Лайла извлекла из рюкзачка четыре табуретки, скатерть и раскладной столик.
– Ты похожа на фокусника, – заметил Дэвид, принимая из ее рук тарелки и чашки. – Смотрите сюда, сейчас из шляпы появится кролик… Почему бы не расстелить рюкзак полностью?… Удобнее было б вытаскивать.
Лайла отрицательно покачала головой.
– Нельзя.
– Почему?
– А вам не объясняли ещё?…
– Что «не объясняли»?… И где?
– В Академии. Нам, например, на моделировании энергополей рассказывали, ещё в самом начале…
– Я этот предмет не изучаю.
– Значит, по теории должны были…
– Пропустили, выходит. Короче.
– Ну внимание – оно ведь не просто так… – Лайла передала землянину вилки и ножи. – Когда ты сосредоточен на чем-то, твой гэемон как бы «схватывает» это своими контурами. Вот поэтому на некоторые волшебные предметы смотреть нельзя.
Дэвид почувствовал себя дураком. Вообще-то он это уже знал – вроде бы ещё Лэйкил рассказывал. Это были самые азы волшебства, и в Академии если их и повторяли, то только мимоходом – предполагалось, что уж столь общеизвестные истины учащиеся должны знать.
В большинстве случаев влияние гэемона на наблюдаемый предмет не давало никаких особых эффектов, однако некоторые заклинания обладали повышенной чувствительностью к такого рода воздействиям. Они могли действовать в ответ – Лэйкил в свое время поведал ученику о заклятьях-ловушках, убивающих в момент обнаружения: как только человек замечает их (или предмет, к которым «прикреплены» эти заклятья), контур его гэемона и становится тем каналом, по которому посылается смертоносный импульс.
Могло быть и наоборот – некоторые особо изощренные заклятья ломались от одного взгляда. В этом случае заклятье-можно уподобить «навороченному» компьютеру, который с размаху пнули ногой.
«Впрочем, может и выдержать… – подумал Дэвид. – Все зависит от корпуса…»
Вслух он спросил:
– Если заклятье на твоем рюкзаке такое нежное, неужели нельзя было закрыть его какой-нибудь простой грубой оболочкой?…
– Оно обычно и закрыто. Но когда достаешь вещь, оно раскрывается. И вот тут его можно испортить. Если очень не повезет.
Сели за стол. Из «холодильника» каждый доставал себе то, что хотел. Генератор продуктов, установленный в Тинуэте, производил еду вместе с посудой, этот же, переносной, был попроще и мог только наполнять едой и питьем предварительно помещенные в него тарелки и чашки. Остатки еды и грязную посуду выкидывали в мусорный контейнер – небольшой ящичек, способный бесследно поглотить любой объем материи.
Говорили о том, кто чем планирует заняться после окончания учебы. У Брэйда имелось множество планов (в большинстве своем противоречащих друг другу), в окончательном выборе между которыми он все никак не мог определиться. Самая скучная, но и самая надежная перспектива заключалась в устройстве на работу в модификационную клинику, где работал его отец, с последующим ростом карьеры, квалификации и благосостояния. Альтернативой являлась идея открыть собственное дело – например, компанию, которая могла бы вести торговлю с другими мирами. Третьим вариантом была возможность вступить в один из магических Орденов Хеллаэна. С точки зрения карьерного роста и личного могущества последний вариант представлялся наиболее перспективным, однако Ордена налагали на своих адептов определенные обязательства, отнимали немало времени и сил – что недисциплинированному Брэйду совсем не нравилось.
О своем будущем Идэль рассказывала более туманно. Она по-прежнему собиралась стать Координатором Мостов, но видела себя на этой должности лишь через много лет, когда нынешний Координатор, воспитатель Идэль, отойдет от дел. А до того… из ее слов Дэвид сделал вывод, что уже сам факт обучения в нимрианской Академии существенно поднимет статус Идэль в ее родном мире. Как она использует эти возможности – вольется, уже на правах весьма и весьма весомой фигуры, в светскую жизнь или же добьется какого-нибудь высокого государственного поста – Идэль и сама ещё не знала.
Юная графиня кен Апрей после учебы собиралась немного попутешествовать, а что будет дальше – пока не планировала. Дэвид втайне завидовал ей – о такой жизни, легкой и беззаботной, он мечтал всегда. Лайле открыты все миры, и простое словосочетание «немного попутешествовать» в ее случае означало удивительное странствие по самым разным мирам Сущего… а может быть, и других Царств.
Что касается Дэвида, то и он вынужден был признаться, что не имеет ещё четких планов на жизнь. Несмотря на все отрицательные особенности местного менталитета (вроде невысокой ценности человеческой жизни) Дэвиду было интересно учиться в Академии, нравилось постигать искусство волшебства. К сожалению, для учебы требовались деньги, и немалые; сумма, вырученная за сердце демона, таяла с каждым днем, как Дэвид ни пытался экономить. Ее ещё должно хватить на второй курс (да и то не по всем предметам) – а потом придется уходить. По местным меркам его квалификация как мага будет так себе, средненькой – что, при отсутствии гражданства и связей, означало почти нулевые шансы найти хорошую работу. Вслух Дэвид свои проблемы не излагал (абсолютно не хотелось жаловаться на жизнь кому бы то ни было, даже друзьям) и представил дело так, как будто бы он и сам не знает ещё: останется здесь после второго курса или вернется в свой родной мир… а может, отправится в Хешот и примет от короля Ратхара земли и титул. Но, рассуждая таким образом, Дэвид твердо знал: он никуда отсюда не уедет, по крайней мере – пока Мир волшебства прочно поймал его на крючок.
– Чем ты собираешься торговать? – спросила Лайла у Брэйда.
Тот пожал плечами.
– Чем придется.
– Людьми, наверное? – ехидным тоном осведомилась она. – Самый ходовой товар в Хеллаэне после драгоценных камней… да?
Брэйд несколько секунд рассматривал ее, не зная, как реагировать.
– Тебе что-то не нравится? – ответил он вопросом на вопрос.
– Да нет, что ты. Каждый сам выбирает, кем ему быть. Подонком или приличным человеком.
– Я понял. – Брэйд удовлетворенно кивнул. – Ты сектантка. Из этого… из Ордена светлых… этих… в общем, из Ордена светлых верующих во что-то там. Религиозная фанатичка. Давайте очистим Хеллаэн от демонов, запретим темную магию и установим Единое Справедливое Правительство. Читал про вас в ИИП. Долго смеялся.
– Нет, я не из этого Ордена, – насмешливо ответила Лайла. – Я просто считаю, что человек, продающий рабов, сам по натуре – раб.
– Не понял. Это ты на мой счет?
– Брэйд, не заводись… – попросил Дэвид. Повернулся к Лайле: – Я слышу что-то новенькое. Ваша семья, кен… кен… постоянно забываю…
– Кен Дэйбрит.
– Да, точно. У вас ведь есть земли и подневольные люди. Крестьяне. С каких пор ты стала защитницей прав и свобод?
– Нууу… – протянула Лайла. – Крестьяне – это совсем другое.
– И чем же «другое»?
– Мы ими не торгуем. Они у нас просто есть.
– Но они ваши рабы.
– Я бы так не сказала, – с сомнением произнесла Лайла.
– Ты хочешь сказать, что они свободные люди?
– Нет, конечно.
– Тогда кто?
– Крестьяне. – Лайла улыбнулась.
– Хорошо, давай разберем по пунктам. Они принадлежат вам. Так?
– Так.
– Они никуда не могут уехать без вашего разрешения. Так?
– Так.
– Вы можете делать с ними все, что захотите. – Дождавшись кивка Лайлы, Дэвид усмехнулся и спросил: – Ну и в чем разница?
– Но ведь мы их не обижаем!
Она произнесла это с такой искренностью, что Дэвид не мог не рассмеяться.
– Вот! – Брэйд торжествующе поднял палец. – Типичная двойная мораль, свойственная нашей так называемой «аристократии»!
– Сам ты… так называемый. – С Лайлы вмиг слетело невинно-детское выражение лица. – Мы ими не торгуем. Мы ими владеем. Ясно?
– И откуда вы их возьмете, если вам их никто не продаст?
– Оттуда, – отрезала Лайла.
– Ну так откуда? – продолжал давить Брэйд.
– Хорошо, я тебе объясню, – сказала Лайла жестко. – Так, чтобы ты понял. Знаешь, в чем разница между господином и слугой? В том, что один гадит, а другой убирает. Так вот, разница между тем, кто владеет людьми, и тем, кто их продает, примерно такая же. Да, наверное, работорговцы нужны. Как и уборщики. Но если ты разгребаешь дерьмо и сам вымазан в нем по уши, не жди, что к тебе станут относиться с уважением.
– А ты не думаешь, что если никто не будет разгребать, то…
– Да-да-да. – Она кивнула. – Очень ответственная и полезная должность. Молодец.
Хеллаэнец оскалился. Дэвид понял, что пора разряжать обстановку. Лайла с Брэйдом и так вели себя как кошка с собакой, а тут ещё белое вино в юные головы ударило…
– Бабушка, почему у тебя такие длинные зубы? – преувеличенно-взволнованным тоном спросил он.
Присутствующие воззрились на него удивленно – «Красную Шапочку» никто из них, в силу очевидных причин, не читал. Тем не менее идиотский вопрос сделал свое дело – гроза прошла стороной.
– Чё?… – переспросил Брэйд. – Ты что, перепил? Какая я тебе «бабушка*?
– Не обращай внимания, это такая присказка…
– А правда – Идэль решила поддержать Дэвида в его миротворческой акции. – Почему, когда ты злишься, у тебя удлиняются зубы?
«Значит, не я один это заметил…» – подумал Дэвид.
Брэйд смутился. Дэвид вспомнил их недавний разговор – насчет дискриминации оборотней в Хеллаэне.
– Ты оборотень? – спросил он в лоб. – Мы никому не скажем. Уж нам-то ты мог бы довериться. Ты же знаешь, я эмигрант, Идэль тоже из другого мира… – О Лайле он тактично умолчал. – Мы тебя не выдадим.
– Нет. – Брэйд поморщился. – Я не оборотень. Это… это наследственное.
– Мутант, – доверительным шепотом «подсказала» Лайла. Дэвид посмотрел на нее с упреком. Графиня кен Апрей тут же сделала вид, будто она смущена и испытывает огромные угрызения совести от собственной, столь вопиющей бестактности.
– Бабушкина кровь. – Брэйд наконец решил раскрыться и теперь говорил с преувеличенной небрежностью. – Она была вампиркой. Реальной такой вампиркой, со своим личным склепом и прочими прибамбасами. Вот дедушка мой был вольным археологом… Знаете, кто это? Нет? Это такие люди, которые от нечего делать лазают по всяким подозрительным местам, разыскивая старинные артефакты и Источники Силы… Да, так вот. То есть дедуля по призванию души был археологом, а по специальности – некромантом… Залез он, значит, в бабушкин склеп и, не найдя ничего ценного решил с горя отыметь бабулю… По крайней мере, так гласит семейное предание. Бабуле это все, конечно, страшно не понравилось, но выбора у нее особого не было, потому как дедушка заломал ее ещё раньше, когда склеп обшаривал… Во-от. И тут, видать, запала старому некроманту в голову мысля, что пора бы уже и семьей обзаводиться. Ну и решил он в склепе подзадержаться. А как время вышло и родился ребенок, так дед бабулю и пришил. И правильно сделал. Потому как боюсь себе и представить, В КАКОМ бешенстве она к тому времени пребывала.
– Я думал, этот камень работает по-другому, – сказал Дэвид, кивнув на бриллиант, который по-прежнему покоился в руке юной графини и как будто бы «тянул» за собой всю компанию. – Сначала нужно переместиться в Тинуэт…
– Да, если ты хочешь создать портал, – кивнула Лайла – Но энергию камня можно использовать и для открытия пути.
– Лэйкил драгоценностями для этого не пользовался, насколько я помню…
– Скоро и я перестану.
– Когда обучишься?
– Нет. Когда Дар полностью раскроется. Это вопрос личной силы, а не умения. – Лайла отвечала коротко, потому что большая часть ее внимания была сосредоточена на перемещении по Дороге.
– Значит, любой колдун, купив такой вот камешек, сможет открыть путь?
– Нет. Дело не только в количестве, но… как бы сказать… в качестве силы.
– И чем же определяется это «качество»?
– Ну-у… структурой гэемона. Способностями, данными от рождения.
– Да?… Я вот слышал, что есть клиники, где модифицируют не только тела, но и биополя.
Лайла хмыкнула.
– Хирургическим путем Лорда из тебя никто не сделает.
– На самом деле все не так, – подал голос Брэйд из задних рядов. – Можно купить портальные камни, не вопрос. Только вот стоят они очень, очень дорого. Второй курс системных заклятий достаточно закончить, чтоб пользоваться. Цыпа, у тебя такой же, да?… А ты нам лапшу вешаешь…
– Не споткнись, петушок, – не оборачиваясь, откликнулась Лайла.
– Спасибо, цыпа, меня ноги держат. – Брэйд поежился: в то время как Дэвид и Идэль, инициированные Светом, наслаждались дорогой, уроженец Темных Земель испытывал от Дороги Света отнюдь не самые приятные эмоции. – Вот только не сблевать бы от этих световых переливов…
Лайла сжала камень в руке. Окружающее пространство содрогнулось, расцвело водопадами сияний и волнами блеска. На короткий мир возникло жуткое ощущение, что Дорога Света – единственное, что давало здесь хоть какую-то иллюзию реальности – исчезает, размывается, и они, разнесенные по сторонам, сейчас будут поглощены сверкающим хаосом, не имеющим ни верха, ни низа. Дэвид не упал, не был унесен в никуда, но был близок к тому, чтобы обмочить штаны… схожие чувства, пожалуй, испытывает космонавт, вышедший в открытый космос и неожиданно обнаруживший, что трос, соединяющий его с кораблем, вот-вот оборвется.
– …что это было?! – прохрипел Брэйд, выдав перед тем длинное заковыристое ругательство.
Лайла тихо рассмеялась.
– Говорила же: смотри, не споткнись…
Когда все немного успокоились, Дэвид – негромко, чтобы по возможности не вовлекать в разговор Брэйда и Идэль – поинтересовался:
– Правда, что портальные камни существуют?
– Не знаю. – Лайла передернула плечиками. – Скорее всего, да. Но они, должно быть, очень сложны. И легко могут испариться.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что в них слишком много всяких архисложных заклятий должно быть встроено. Не говоря уже о компактном мини-Источнике. Но я не знаю на самом-то деле… Я такими камнями не интересовалась никогда.
– Да уж… – Дэвид усмехнулся. – Тебе они не нужны…
– Если какую-нибудь такую дорогую штуку будешь покупать, проверь ее сначала десять раз, – предупредила Лайла.
– Конечно. Не дурак.
– Запросто ведь обмануть могут. Просто нагреть на хорошую сумму, и все.
– Я тут у вас с жульничеством не сталкивался пока…
– Повезло. Лэйкил рассказывал – эти торговцы горожан никогда не обманывают. Ну почти никогда… Не дураки. Но с чужеземцами… как повезет. Если обманут, им ведь ничего за это не будет.
– А самоуважения ваши торговцы напрочь лишены?
– А их самоуважение от этого не пострадает. По мелочам все-таки обычно не обманывают… Но вот если будет крупная сделка…
– Хорошо. Считай, что ты меня предупредила.
– Когда обучишься, лучше приходи к нам. Я Лэйкила уговорю, пусть он сам тебе портальный камень сделает.
Дэвид неопределенно качнул головой. Он знал, что никогда не воспользуется приглашением. Встречаться со своим бывшим учителем, а тем паче – что-то выпрашивать у него ему абсолютно не хотелось.
Нет уж, он добьется всего сам… или сдохнет в процессе.
Такая негативная реакция на слова Лайлы слегка удивила его самого. Раньше, на Земле, он таким не был. Но мир, в котором Дэвид провел последние годы, нe только значительно увеличил его способности и расширил знания о Вселенной, но и что-то изменил в нем самом, в его мироощущении.
Тех, кто не мог приспособиться, Хеллаэн убивал. Всех прочих он перестраивал под себя. Осознание этого очевидного факта наполнило душу Дэвида смятением и беспокойством. Вместе с тем землянин не мог сказать, что ему совсем уж не по нраву те перемены, которые в нем произошли и продолжали происходить. Скорее наоборот. Нынешний Дэвид, с внутренней злостью и какой-то дурацкой упертостью в самых, казалось бы, незначительных вопросах – в таких, в которых «прежний» Дэвид обязательно постарался бы найти компромисс – нравился ему гораздо больше. Может быть, потому что вместе с этими качествами в нем поселилась какая-то уверенность в себе, которой он не знал раньше?…
Он так углубился в самоанализ, что не заметил конца пути. Он очнулся только когда изменилось освещение, оглянулся – и увидел вокруг незнакомый, завораживающе-красивый мир. Небо – чистое, светло-голубого цвета, плавно переходившего в бирюзовый у линии горизонта. Зеленовато-серые скалы самых причудливых форм и размеров громоздились тут и там, многие возносились вверх, подобные столбам исполинского храма, крышей которому служило само небо. Меж скалами пролегали пропасти, и, заглянув вниз, Дэвид понял, что назвать их «бездонными» будет не поэтическим преувеличением, а лишь простой констатацией факта. Скалы тянулись вниз на десятки, может быть даже – на сотни миль, проходя рядом, но не срастаясь друг с другом. Воздух и внизу казался прозрачным, как чистейший кристалл, с несуществующего же «дна», в котором в конце концов тонули основания скал, поднимался медленный, похожий на туман, серебристо-белый свет. Было светло и очень тихо, все вокруг дышало спокойствием, не потревоженным ещё человеком. Дэвид поспешно отошел от края: закружилась голова. На мгновение ему показалось, что скала, на которой они находятся, – лишь тонкий каменный штырь, готовый в любую секунду рухнуть от малейшего дуновения ветра. Но, стоило ему перевести взгляд на вершины, головокружение тут же пропало.
– Давайте вон там. – Лайла показала на ровную каменную площадку, нависавшую над бездной подобно шляпке гигантского гриба.
Возражений не последовало. Сокурсники Дэвида, как и он сам, оглядывались по сторонам, присматриваясь к окружавшему их пейзажу и определяя свое отношение к этому месту. Идэль оно явно понравилось, Брэйду – нет. Возможно, дело было в чрезмерном, с точки зрения хеллаэнца, освещении: к мягкому нимрианскому свету за зиму он кое-как привык, здесь же, ворча и прикрывая глаза рукой, сразу же полез в карман за темными очками. Затемненный мир показался ему гораздо симпатичнее, и он даже изобразил на своем лице натянутую улыбку.
Дэвид же никак не мог определиться со своим отношением. Красивое место, да… Но оно совсем не располагало к пикнику. Здесь хотелось не набивать желудок, а размышлять о вечном.
– Это не Сущее, – пробормотала вдруг Идэль.
– Что?…
– Это не Сущее. Заклинания не работают.
Дэвид немедленно вызвал Око. Форма появилась, как ей и положено. И действовала точно так же, как и всегда… разве что мир энергий, открывшийся взору землянина, выглядел слегка иначе.
– Все работает. – Он недоуменно пожал плечами.
– Ты что использовал?
Дэвид ответил и через секунду увидел, как перед Идэлью повисла такая же Форма. На лице кильбренийки отразилось облегчение пополам с удивлением.
– Может быть, Формы и действуют… – задумчиво произнесла она. – Попробуй-ка какое-нибудь сложное заклинание наложить.
Дэвид сотворил заклинание левитации… вернее, почти сотворил. Энергетическая структура собиралась с большим трудом, чем обычно – так же как если бы они находились в мире с крайне низким магическим потенциалом. А некоторые связки не возникли вообще – так, как если бы кто-то изменил одну из частей шифра и почти изменил остальные – и в результате «дверь», которая открывалась всегда, теперь открываться перестала. Дэвид растерялся. К счастью, закрепить заклинание он не успел, потому что оно, начиная работать, тут же повлекло его в сторону и вниз, одновременно разворачивая против часовой стрелки. Дэвид поспешно развеял его, и даже, справившись с инерцией, умудрился-таки удержаться на ногах. Нет ничего опаснее заклятий, составленных с ошибками – угробить себя можно запросто. Здесь же «ошибочной» была вся система волшебства, которую Брендом изучал до сих пор.
– Эй! – крикнула Лайла, уже добравшаяся до середины площадки. – Не занимайтесь ерундой! Идите сюда!
– Куда ты нас притащила? – агрессивно выпалил Брэйд, когда они подошли.
Лайла предпочла не заметить его тона. Посмотрела на небо, улыбнулась.
– Это Небеса, – просто сказала она. – Ну не совсем ещё. Мир на границе.
Дэвид ещё раз огляделся.
– Пустынное какое-то место, – произнес он.
– Да, – кивнула графиня. – Здесь никто не живет. Только ангелы иногда залетают. Но редко.
– А ты-то откуда знаешь?
– А мне рассказывал… тот, кто меня сюда привел в первый раз.
– Брат?
– Нет, один знакомый альв.
– Альвы на лапках разносят заразу, альва увидел – убей его сразу… – Рассеянно пробормотал хеллаэнец. Этот стишок он услышал от Дэвида несколько дней тому назад… правда, Дэвид, также слегка подправив оригинал, высказал в нем свое «нежное» отношение не к альвам, а к хеллаэнским Лордам и их отмороженным детишкам.
Лайла насмешливо посмотрела на Брэйда: ясно же было, что в лицо живому альву он такого сказать никогда не посмеет.
В Академии альвы составляли небольшую, но сплоченную группировку. В чужие дела они не лезли, пренебрежительное отношение «золотой молодежи» к себе, как правило, игнорировали, однако за откровенное хамство убить могли легко, С альвами предпочитали не связываться, поскольку в определенном смысле они были даже ещё более отмороженными, чем сынки местных аристократов. У них были ярко выраженные, почти болезненные представления о чести. Нимриано-хеллаэнских порядков альвы не принимали и принимать не хотели, в результате чего нередко заканчивали свои дни в сырой земле – но приходившие следом за безвременно ушедшими не меняли своего поведения ни на йоту. Честь дороже, чем жизнь – этому правилу альвы следовали с упорством истинных камикадзе. С другой стороны, представления о чести у альвов были довольно своеобразными: например, эти представления ничуть не мешали им пройти мимо умирающего, которому они легко могли бы помочь – если только, конечно, умирающий не идентифицировался как «свой». Поскольку большинство учащихся в Академии однозначно воспринимались в качестве «чужаков», нетрудно догадаться, что на это самое большинство им было глубоко наплевать. Они ни к кому не напрашивались в друзья и в свой круг посторонних допускали крайне редко. Некоторых их высокомерная замкнутость раздражала, большинство же студентов со временем просто переставали обращать на них внимание, не навязывая своего общества и уже не пытаясь завязать каких-либо дружеских отношений. В Академии без труда можно было найти немало интересного и помимо общества этих длинноухих выскочек.
– Ну и? – спросил Брэйд. – Где всё?… Так и будем на этой скале стоять, красотами любоваться?
Лайла сняла свой маленький рюкзачок, расстегнула, затем расшнуровала боковые ремешки. Присев на корточки, положила распотрошенный рюкзачок на каменную площадку.
– Дэвид, ты не мог бы мне помочь?…
Когда землянин наклонился, чтобы выяснить, что от него требуется, пояснила:
– Сунь туда руки и тащи. Он тяжелый.
– Куда совать?…
– Вот сюда. – Она чуть приподняла верхнюю часть рюкзачка. Дэвид запустил туда руки. Лайла следила за тем, чтобы верхняя половинка обязательно оставалась поверх ладоней землянина, как будто могло произойти что-то ужасное, если бы они полностью разложили кусок кожи на камнях и Дэвиду не пришлось бы вслепую шариться внутри. Впрочем, возможно, в ее действиях и был резон, поскольку этот распотрошенный рюкзачок оказался довольно странной штукой: «внутри» никакой кожи Дэвид не нащупал, его руки неожиданно провалились в пустоту.
– Нашел? – заинтересованно спросила Лайла. – Нет? Надо глубже.
Дэвид опустил руки ещё глубже – так чтобы дубленая кожа покрывала его локти до середины. По идее, он уже должен был упереться в место сгиба. Но Дэвид его не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал – так, как будто бы вслепую шарился в здоровенной яме.
– Кстати, а что мы ищем?… – небрежно поинтересовался он.
– Холодильник.
Дэвид фыркнул и случайно едва не сбросил верхнюю половинку рюкзачка со своих рук.
– Осторожно! – шикнула Лайла, разглаживая дубленую кожу.
В этот момент он что-то нашел. Что-то увесистое, прохладное на ощупь. Правда, оно было значительно меньше холодильника – размером, максимум, с микроволновку.
– Какой он длины-ширины?…
Лайла показала. Размеры совпадали, и Дэвид потянул «холодильник» на себя. Тот выходил с некоторым усилием – казалось, помимо собственного веса, внутри его удерживает что-то ещё. Вытаскивая эту хрень наружу, Дэвид наконец понял, зачем Лайла распотрошила свой изящный рюкзачок – иначе «холодильник» просто бы не пролез. Тут поневоле пришлось расстелить рюкзачок полностью. Когда это было проделано, у Дэвида возникло впечатление, будто он вытягивает «холодильник» из огромного мешка, зарытого в землю. Внешне «холодильник» оказался белым металлическим ящиком без каких бы то ни было отличительных деталей, исключая широкую дверцу, закрытую на обычную задвижку. Как только Дэвид полностью вытянул этот странный предмет, Лайла немедленно сложила рюкзачок вдвое. Дэвид так и не успел рассмотреть, что же там внутри.
– Ого! – присвистнул Брэйд. – Рюкзак со встроенным подпространством! Бешеных бабок, наверное, стоит?…
– Не знаю, – недовольно ответила Лайла: меркантильный настрой Брэйда юную графиню откровенно раздражал – Мы его не покупали.
– А этот ящик… дай-ка угадаю… генератор жратвы?
– Да ты просто интеллектуал, я смотрю.
В течение нескольких следующих минут Лайла извлекла из рюкзачка четыре табуретки, скатерть и раскладной столик.
– Ты похожа на фокусника, – заметил Дэвид, принимая из ее рук тарелки и чашки. – Смотрите сюда, сейчас из шляпы появится кролик… Почему бы не расстелить рюкзак полностью?… Удобнее было б вытаскивать.
Лайла отрицательно покачала головой.
– Нельзя.
– Почему?
– А вам не объясняли ещё?…
– Что «не объясняли»?… И где?
– В Академии. Нам, например, на моделировании энергополей рассказывали, ещё в самом начале…
– Я этот предмет не изучаю.
– Значит, по теории должны были…
– Пропустили, выходит. Короче.
– Ну внимание – оно ведь не просто так… – Лайла передала землянину вилки и ножи. – Когда ты сосредоточен на чем-то, твой гэемон как бы «схватывает» это своими контурами. Вот поэтому на некоторые волшебные предметы смотреть нельзя.
Дэвид почувствовал себя дураком. Вообще-то он это уже знал – вроде бы ещё Лэйкил рассказывал. Это были самые азы волшебства, и в Академии если их и повторяли, то только мимоходом – предполагалось, что уж столь общеизвестные истины учащиеся должны знать.
В большинстве случаев влияние гэемона на наблюдаемый предмет не давало никаких особых эффектов, однако некоторые заклинания обладали повышенной чувствительностью к такого рода воздействиям. Они могли действовать в ответ – Лэйкил в свое время поведал ученику о заклятьях-ловушках, убивающих в момент обнаружения: как только человек замечает их (или предмет, к которым «прикреплены» эти заклятья), контур его гэемона и становится тем каналом, по которому посылается смертоносный импульс.
Могло быть и наоборот – некоторые особо изощренные заклятья ломались от одного взгляда. В этом случае заклятье-можно уподобить «навороченному» компьютеру, который с размаху пнули ногой.
«Впрочем, может и выдержать… – подумал Дэвид. – Все зависит от корпуса…»
Вслух он спросил:
– Если заклятье на твоем рюкзаке такое нежное, неужели нельзя было закрыть его какой-нибудь простой грубой оболочкой?…
– Оно обычно и закрыто. Но когда достаешь вещь, оно раскрывается. И вот тут его можно испортить. Если очень не повезет.
Сели за стол. Из «холодильника» каждый доставал себе то, что хотел. Генератор продуктов, установленный в Тинуэте, производил еду вместе с посудой, этот же, переносной, был попроще и мог только наполнять едой и питьем предварительно помещенные в него тарелки и чашки. Остатки еды и грязную посуду выкидывали в мусорный контейнер – небольшой ящичек, способный бесследно поглотить любой объем материи.
Говорили о том, кто чем планирует заняться после окончания учебы. У Брэйда имелось множество планов (в большинстве своем противоречащих друг другу), в окончательном выборе между которыми он все никак не мог определиться. Самая скучная, но и самая надежная перспектива заключалась в устройстве на работу в модификационную клинику, где работал его отец, с последующим ростом карьеры, квалификации и благосостояния. Альтернативой являлась идея открыть собственное дело – например, компанию, которая могла бы вести торговлю с другими мирами. Третьим вариантом была возможность вступить в один из магических Орденов Хеллаэна. С точки зрения карьерного роста и личного могущества последний вариант представлялся наиболее перспективным, однако Ордена налагали на своих адептов определенные обязательства, отнимали немало времени и сил – что недисциплинированному Брэйду совсем не нравилось.
О своем будущем Идэль рассказывала более туманно. Она по-прежнему собиралась стать Координатором Мостов, но видела себя на этой должности лишь через много лет, когда нынешний Координатор, воспитатель Идэль, отойдет от дел. А до того… из ее слов Дэвид сделал вывод, что уже сам факт обучения в нимрианской Академии существенно поднимет статус Идэль в ее родном мире. Как она использует эти возможности – вольется, уже на правах весьма и весьма весомой фигуры, в светскую жизнь или же добьется какого-нибудь высокого государственного поста – Идэль и сама ещё не знала.
Юная графиня кен Апрей после учебы собиралась немного попутешествовать, а что будет дальше – пока не планировала. Дэвид втайне завидовал ей – о такой жизни, легкой и беззаботной, он мечтал всегда. Лайле открыты все миры, и простое словосочетание «немного попутешествовать» в ее случае означало удивительное странствие по самым разным мирам Сущего… а может быть, и других Царств.
Что касается Дэвида, то и он вынужден был признаться, что не имеет ещё четких планов на жизнь. Несмотря на все отрицательные особенности местного менталитета (вроде невысокой ценности человеческой жизни) Дэвиду было интересно учиться в Академии, нравилось постигать искусство волшебства. К сожалению, для учебы требовались деньги, и немалые; сумма, вырученная за сердце демона, таяла с каждым днем, как Дэвид ни пытался экономить. Ее ещё должно хватить на второй курс (да и то не по всем предметам) – а потом придется уходить. По местным меркам его квалификация как мага будет так себе, средненькой – что, при отсутствии гражданства и связей, означало почти нулевые шансы найти хорошую работу. Вслух Дэвид свои проблемы не излагал (абсолютно не хотелось жаловаться на жизнь кому бы то ни было, даже друзьям) и представил дело так, как будто бы он и сам не знает ещё: останется здесь после второго курса или вернется в свой родной мир… а может, отправится в Хешот и примет от короля Ратхара земли и титул. Но, рассуждая таким образом, Дэвид твердо знал: он никуда отсюда не уедет, по крайней мере – пока Мир волшебства прочно поймал его на крючок.
– Чем ты собираешься торговать? – спросила Лайла у Брэйда.
Тот пожал плечами.
– Чем придется.
– Людьми, наверное? – ехидным тоном осведомилась она. – Самый ходовой товар в Хеллаэне после драгоценных камней… да?
Брэйд несколько секунд рассматривал ее, не зная, как реагировать.
– Тебе что-то не нравится? – ответил он вопросом на вопрос.
– Да нет, что ты. Каждый сам выбирает, кем ему быть. Подонком или приличным человеком.
– Я понял. – Брэйд удовлетворенно кивнул. – Ты сектантка. Из этого… из Ордена светлых… этих… в общем, из Ордена светлых верующих во что-то там. Религиозная фанатичка. Давайте очистим Хеллаэн от демонов, запретим темную магию и установим Единое Справедливое Правительство. Читал про вас в ИИП. Долго смеялся.
– Нет, я не из этого Ордена, – насмешливо ответила Лайла. – Я просто считаю, что человек, продающий рабов, сам по натуре – раб.
– Не понял. Это ты на мой счет?
– Брэйд, не заводись… – попросил Дэвид. Повернулся к Лайле: – Я слышу что-то новенькое. Ваша семья, кен… кен… постоянно забываю…
– Кен Дэйбрит.
– Да, точно. У вас ведь есть земли и подневольные люди. Крестьяне. С каких пор ты стала защитницей прав и свобод?
– Нууу… – протянула Лайла. – Крестьяне – это совсем другое.
– И чем же «другое»?
– Мы ими не торгуем. Они у нас просто есть.
– Но они ваши рабы.
– Я бы так не сказала, – с сомнением произнесла Лайла.
– Ты хочешь сказать, что они свободные люди?
– Нет, конечно.
– Тогда кто?
– Крестьяне. – Лайла улыбнулась.
– Хорошо, давай разберем по пунктам. Они принадлежат вам. Так?
– Так.
– Они никуда не могут уехать без вашего разрешения. Так?
– Так.
– Вы можете делать с ними все, что захотите. – Дождавшись кивка Лайлы, Дэвид усмехнулся и спросил: – Ну и в чем разница?
– Но ведь мы их не обижаем!
Она произнесла это с такой искренностью, что Дэвид не мог не рассмеяться.
– Вот! – Брэйд торжествующе поднял палец. – Типичная двойная мораль, свойственная нашей так называемой «аристократии»!
– Сам ты… так называемый. – С Лайлы вмиг слетело невинно-детское выражение лица. – Мы ими не торгуем. Мы ими владеем. Ясно?
– И откуда вы их возьмете, если вам их никто не продаст?
– Оттуда, – отрезала Лайла.
– Ну так откуда? – продолжал давить Брэйд.
– Хорошо, я тебе объясню, – сказала Лайла жестко. – Так, чтобы ты понял. Знаешь, в чем разница между господином и слугой? В том, что один гадит, а другой убирает. Так вот, разница между тем, кто владеет людьми, и тем, кто их продает, примерно такая же. Да, наверное, работорговцы нужны. Как и уборщики. Но если ты разгребаешь дерьмо и сам вымазан в нем по уши, не жди, что к тебе станут относиться с уважением.
– А ты не думаешь, что если никто не будет разгребать, то…
– Да-да-да. – Она кивнула. – Очень ответственная и полезная должность. Молодец.
Хеллаэнец оскалился. Дэвид понял, что пора разряжать обстановку. Лайла с Брэйдом и так вели себя как кошка с собакой, а тут ещё белое вино в юные головы ударило…
– Бабушка, почему у тебя такие длинные зубы? – преувеличенно-взволнованным тоном спросил он.
Присутствующие воззрились на него удивленно – «Красную Шапочку» никто из них, в силу очевидных причин, не читал. Тем не менее идиотский вопрос сделал свое дело – гроза прошла стороной.
– Чё?… – переспросил Брэйд. – Ты что, перепил? Какая я тебе «бабушка*?
– Не обращай внимания, это такая присказка…
– А правда – Идэль решила поддержать Дэвида в его миротворческой акции. – Почему, когда ты злишься, у тебя удлиняются зубы?
«Значит, не я один это заметил…» – подумал Дэвид.
Брэйд смутился. Дэвид вспомнил их недавний разговор – насчет дискриминации оборотней в Хеллаэне.
– Ты оборотень? – спросил он в лоб. – Мы никому не скажем. Уж нам-то ты мог бы довериться. Ты же знаешь, я эмигрант, Идэль тоже из другого мира… – О Лайле он тактично умолчал. – Мы тебя не выдадим.
– Нет. – Брэйд поморщился. – Я не оборотень. Это… это наследственное.
– Мутант, – доверительным шепотом «подсказала» Лайла. Дэвид посмотрел на нее с упреком. Графиня кен Апрей тут же сделала вид, будто она смущена и испытывает огромные угрызения совести от собственной, столь вопиющей бестактности.
– Бабушкина кровь. – Брэйд наконец решил раскрыться и теперь говорил с преувеличенной небрежностью. – Она была вампиркой. Реальной такой вампиркой, со своим личным склепом и прочими прибамбасами. Вот дедушка мой был вольным археологом… Знаете, кто это? Нет? Это такие люди, которые от нечего делать лазают по всяким подозрительным местам, разыскивая старинные артефакты и Источники Силы… Да, так вот. То есть дедуля по призванию души был археологом, а по специальности – некромантом… Залез он, значит, в бабушкин склеп и, не найдя ничего ценного решил с горя отыметь бабулю… По крайней мере, так гласит семейное предание. Бабуле это все, конечно, страшно не понравилось, но выбора у нее особого не было, потому как дедушка заломал ее ещё раньше, когда склеп обшаривал… Во-от. И тут, видать, запала старому некроманту в голову мысля, что пора бы уже и семьей обзаводиться. Ну и решил он в склепе подзадержаться. А как время вышло и родился ребенок, так дед бабулю и пришил. И правильно сделал. Потому как боюсь себе и представить, В КАКОМ бешенстве она к тому времени пребывала.