Страница:
Этническая принадлежность, родной язык и знатность происхождения никак не влияют на карьеру османского воина - тут важны лишь храбрость, дисциплина и признание трех высших ценностей: одна суннитская вера, один закон шариат, один владыка - султан. А для невоенного еще проще: трудись, плати установленный налог, и никто не спросит даже, какому богу ты молишься. Небывалая вольность, по понятиям средневекового человека!
Оттого османский образ жизни представляется завидным для подданных многих соседних государств - особенно тех, которые переживают социальный кризис. Так, большинство византийцев без особого сопротивления сменили власть креста на власть полумесяца; еще легче будет османам покорить Египет и всю Северную Африку. Но вот балканские народы отчаянно сопротивляются османскому натиску - тут лишь качественное превосходство военной машины решает исход борьбы. Столь же сильное сопротивление встретят османы в Иране: там их натиск будет остановлен неожиданным союзом тюркского племени кызылбашей с коренным персидским населением, которое издавна не приемлет чуждых западных владык, будь то римские императоры, сирийские халифы Омайяды, византийские базилевсы или турецкие султаны. Завоеватели-кызылбаши стали в Иране шиитами так же естественно, как османы стали суннитами в Малой Азии, и скоро Ближний Восток опять расколется на две великие державы, управляемые на этот раз двумя враждующими тюркскими династиями Османов и Сефевидов. А третья тюркская династия создаст империю Великих Моголов в Индии ...
Но самые интересные события происходят на стыке Османов с Европой. Турецкая армия быстро и эффективно заимствует все военные новинки. Вспомним, что громадные пушки, пробившие стену Константинополя, были тогда лучшими в мире - а отлил их венгерский мастер, служивший могучему и щедрому Мехмету так же верно, как другие придворные европейцы: ювелиры, живописцы, инженеры, врачи, даже поэты! И в 1485 году многие европейские политики уверены, что империя Османов, если и не сумеет подчинить себе всю Европу, то бесспорно займет в ней позицию всевластного внешнего арбитра. Но мы-то знаем, что этого не случится! Отчего же?
Дело в том, что диалог Турция - Европа неравноправен: с одной стороны его ведет юный "народ-войско", возглавляемый военной кастой с крайне узкой сферой интересов. Чиновничий аппарат Османов занят лишь обеспечением нужд военно-бюрократической машины; он не выражает интересов какого-либо экономически прогрессивного класса и потому не способен к политической эволюции. А на западе Турции противостоят молодые национальные государства, где быстрый экономический рост и культурная революция вызывают высокую политическую активность почти всех сословий. Поэтому Запад не только завидует османскому порядку, но активно учится ему - османы же перенимают у Европы сравнительно немногое. И если султан Мехмет превосходил в своем меценатстве любого итальянского князя, то лишь потому, что не мог найти среди своих подданных инженеров, художников, астрономов нужной квалификации. Османский режим тормозит развитие турецкого общества, изолируя военное сословие от народных низов. Единого турецкого народа все еще нет - такова расплата за искусственно продленную юность и военное совершенство Османской державы, за ее непрерывную экспансию. Только в конце 17 века, когда эта экспансия истощится (не захлестнув ни Рим, ни Вену, ни Москву) - лишь тогда исчезнет "Османское чудо", зато на стыке Европы и Азии сформируется новый турецкий народ - потомок огромного числа разнообразнейших предков.
По контрасту с Турцией, классическая "страна чудес" - Индия оставалась пять веков назад еще в стороне от бурь Нового времени. Давно пришел в упадок Делийский султанат - государство тюрок-мусульман, захвативших в 12 веке север Индии. Теперь здесь правят вчерашние наемники гордые афганцы во главе с Бахлулом Лоди. Характерно, что этот умный владыка ведет себя не как абсолютный монарх, а лишь как "первый среди равных" афганских вождей, как выборный глава военной аристократии. Видимо, иной стиль поведения стоил бы Бахлулу престола и жизни: такова ситуация здесь, на севере, где правящее сословие и крестьянская масса принадлежат к разным этносам, культурные различия между ними огромны, и монарху-абсолютисту не на кого опереться. Иное дело на юге - в последнем индуистском царстве Виджаянагар, где правители и управляемые принадлежат одной цивилизации и где сохраняется традиционная централизованная государственность. Однако ни в мусульманской, ни в индуистской Индии не видно еще социальных сил, которые сумеют объединить страну в устойчивое политическое целое, наладить трудный симбиоз различных вероисповеданий и экономических укладов.
Первыми пробными ростками будущей великой Индии станут, волею случая, держава Бабура и учение Нанака. Бабур - ровесник Лютера, потомок Тимура по отцу и Чингисхана по матери; но его ждет судьба бездомного скитальца, ибо могучее племя узбеков (последний осколок Золотой Орды) выгонит царевича из родной Ферганы. Не принесет юноше счастья и союз с удачливым ровесником вождем кызылбашей Исмаилом Сефеви, владыкой нового Ирана. Придется отступить на юг - в Кабул, где скопилось много таких же "лишних людей". Долгие скитания среди иноплеменников и иноверцев воспитают в Бабуре не только упорство и стойкость при неудачах, но и особый талант находить общий язык с представителями самых разных культур, редкую религиозную терпимость и личное обаяние. Этот бродячий принц станет крупным поэтом, напишет яркую и на редкость честную автобиографию ... А когда неожиданно удачный рейд дружины Бабура в Индию сделает его хозяином в Делийском султанате - тогда этот вечный авантюрист сумеет заложить основу многоэтнической империи Великих Моголов, которая создаст условия для взаимопонимания мусульман и индуистов, даст народам Индии два века мирной жизни. В этой обстановке индиец Нанак - ровесник Макиавелли, неудачливый отпрыск воинской касты, философ и гуманист, достойный преемник Будды - дерзнет провозгласить новое вероучение, утверждая, что нет серьезной разницы между индуизмом и исламом, что различия среди каст несущественны, а все люди - братья, независимо от веры и языка. Так в империи Моголов возникнет каста сикхов - индийских протестантов; так Индия вступит одной ногой в Новое время.
Оставим индийскую ойкумену и перенесемся на Дальний Восток, который естественно разделен на две разные половины: Китай и все остальное. При этом "все остальное" напоминает Западную Европу недавней поры: та же мозаика небольших государств на разных стадиях развития феодализма, тот же бурный рост городов и подъем товарной экономики, быстрый технический прогресс, распространение огнестрельного оружия и нескончаемые войны. Первое место по уровню социального развития в этом регионе занимает, пожалуй, Вьетнам, отчасти напоминающий Московскую Русь. Здесь династия Ле, отразив очередную агрессию с севера и обуздав местную аристократию, создала крепкое национальное государство с постоянной армией и кадровой администрацией, проводит активную внешнюю политику. Уже создана подробная экономическая карта страны, оформляется свод законов ...
Для Японии все это - в будущем, а пока здесь бушуют войны похлеще английской Войны Роз. Переход к товарному сельскому хозяйству обострил социальный кризис: дружины феодальных кланов соперничают с полками богатейших монастырей и религиозных сект, рыцари-самураи становятся все менее зависимы от князей-дайме, отряды крестьянской самообороны превращаются в грозные рати, набирают силу торговые города-порты западного побережья. Скоро здесь сработает "схема Макиавелли": самураи сплотятся в военную партию, найдут общий язык с горожанами, создадут первую дисциплинированную армию и, выдвигая из своих рядов одного талантливого вождя за другим - Такэда, Уэсуги, Ода, Тойотоми, Токугава - построят новую Японию, динамичную централизованную державу, способную вести торговый и военный диалог и с могучим Китаем, и с диковинными европейскими мореплавателями, которые скоро доберутся сюда.
И вот, наконец, Китай - таинственный колосс, которому, кажется, все нипочем. Даже свержение монгольской династии Юань в 1368 году не втолкнуло страну в Новое время. Конечно, национально-освободительная война вызвала всплеск народной активности во всех сферах, общую жажду знаний и творчества. И если рождение итальянской национальной культуры было отмечено "Божественной комедией", а взлет Московской Руси дал "Задонщину", то в Китае сходную роль сыграла историческая эпопея "Троецарствие". Да и новая национальная династия Мин сначала проявляла нетрадиционные формы активности: Китай вступил в эпоху океанских плаваний раньше, чем Европа! Пока западные мореходы открывали Канарские и Азорские острова, робко плыли вдоль африканского берега к недалекому мысу Бохадор, их восточные коллеги основали свои фактории на Яве, регулярно плавали по открытому малайцыми "пути муссонов" на Цейлон и в Аравию, в Сомали и к Мадагаскару. И вдруг все оборвалось: как будто в Китае проснулся старый имперский демон и изрек: "Довольно новинок!" Династия Мин поразительно быстро выродилась в заурядную деспотию, бюрократическая стихия заглушила ростки народной самодеятельности, и воцарилась в Поднебесной давно привычная тишина ...
Какая закономерность проявилась здесь? Неужели китайский социум конца 15 века не способен к Возрождению или не нуждается в нем? Похоже, что так. В самом деле, какие задачи решает европейское Возрождение? Создание национальных государств, распространение товарной экономики в масштабах континента, промышленная революция в ее первой (мануфактурной) фазе, с вытекающей из этого урбанизацией и культурной революцией в городах, включая массовую грамотность, становление науки и административной технологии. ... Но в Китае все это уже есть, и давно - со времен династии Тан, что процветала в 7-9 веках, когда юные европейские народы делали первые шаги на исторической сцене. Имперский режим в Китае зафиксировал достигнутый тогда уровень развития социума - и с тех пор сторожит его, одинаково успешно охраняя от посягновений внешних захватчиков и внутренних революционеров. Вот оно, "китайское чудо": консервативная имперская машина, устойчивая на протяжении многих веков, несмотря на смену вмещаемых ею народов. Понятна и причина такой устойчивости: соседи Китая еще заметно отстают от него в социальном развитии и ничему не могут научить китайцев. Даже если "варварам" удается завоевать Китай, они быстро перенимают местный образ жизни и растворяются в той "ловушке народов", которой стала Серединная империя.
И нет еще сил, способных взорвать ловушку изнутри, ибо китайское общество подошло к порогу буржуазной революции, а она (как мы знаем) не может победить без нового промышленного переворота. Но это требует долгой научно-технической эволюции, которая в возрожденческой Европе идет куда быстрее, чем в застывшем Китае; поэтому Новое время еще очень не скоро ворвется в Поднебесную, и семена его будут занесены с запада.
Так по-разному кончается 15 век на западе и на востоке величайшего материка Земли. А что творится в его центре, откуда в течение долгих веков выходили на окраины Евразии все новые непобедимые кочевые народы? Теперь все изменилось: коечевники не диктуют свою волю горожанам, а принимают их диктат. Стоит сравнить политику Чингисхана и Тимура: первый был еще ханом степняков, а второй - уже императором горожан, и походы свои он направлял против кочевников, в соответствии с запросами купцов Самарканда. Дело в том, что в центр Азии проникло по Великому шелковому пути Новое время: город оттесняет кочевое скотоводство и поливное земледелие на второй план экономики. Не случайно распалась Золотая Орда - реликт прежней эпохи; никогда больше владыки степей не будут повелителями городов, а скоро еще и каравеллы начнут теснить верблюдов: морской путь из Европы в Индию и Китай вокруг Африки, будучи вдвое длиннее сухопутной дороги, окажется гораздо быстрее и удобнее. И борьба за власть над Степью сменится борьбой за господство на морях ... Ничего не поделаешь - Новое время вводит новую геометрию на земном шаре. Из кажущегося небытия всплывают новые земли и народы. Как удивились португальцы, обнаружив в устье Конго мощное негритянское государство, с которым им придется теперь налаживать дипломатические отношения! Скоро португальские послы доберутся и до Эфиопии - легендарного христианского царства в черной Африке, недавно возрожденного грозным владыкой-абсолютистом Зэра-Якобом. А какие чудеса ждут европейцев в еще не открытой Америке!
Это совсем особый мир, более похожий на древний Шумер или Египет, чем на Европу или Китай 15 века. Как будто историческое время шло здесь с меньшей скоростью, и не диво: люди те же, но среда их обитания иная, и иначе проходила тут неолитическая революция. Маис, картофель и томат с успехом заменили пшеницу и репу, агава заменила лен - но нечем было заменить осла, корову, свинью, лошадь. Викунья и гуанако в Перу отчасти заменяют овец и коз, но на них нальзя пахать, ездить верхом, они дают мало мяса и молока. Острая нехватка животных белков и любых жиров - извечный бич американских цивилизаций, здесь в изобилии только хлеб и овощи. Отсутствие тяглого скота привело к непоявлению сохи, повозок, конных гонцов - вместо них армии носильщиков и скороходов, а землю копают деревянными лопатами. Все это замедлило технический прогресс: только в Перу наступил уже бронзовый век, в Мексике медь еще не вытеснила камень. Письменности индейских народов не достигла алфавитной стадии, но уже созданы сложные календари, процветает астрономия. Индейские ткачи, гончары, ювелиры не уступают своим европейским коллегам, а благоустройство многих американских городов превосходит удобства жителей Севильи или Толедо. Да и политическая жизнь тут совсем не в застое!
Древняя страна майя напоминает Месопотамию после распада Аккадской державы: те же десятки городов-государств, в экономике которых господствуют храмовые хозяйства. Жрецы образуют правящую бюрократию, а во главе администрации стоит царь - "настоящий человек" (халач-виник, на языке майя а по шумерски это звучало лу-галь). Межгородская меновая торговля охватила весь полуостров Юкатан, в джунглях проложены дренажные каналы и хорошие дороги; бобы какао играют роль денег. Учащаются конфликты между городами, растет роль военного сословия, рождаются и гибнут эфемерные империи ...
К северу от равнин Юкатана, на вулканическом плато Анахуак, лежит держава ацтеков, или теночей. Два века назад, в конце очередного переселения народов, это маленькое племя северных варваров поселилось на "Саранчовом холме" среди болот, окружающих соленое озеро Тескоко. Сначала ацтеки выделялись среди соседей только особой драчливостью и преданностью своим кровожадным богам - Уицилопочтли и Тескатлипока. Потом выяснилось, что новички быстро перенимают достижения своих соседей - рисуночную письменность и хлопкоткачество, ремесло каменной кладки и огородничество на плавающих в озере плотах. Кроме того, ацтеки, подобно ранним римлянам, сочетали крепкую племенную спайку со свободной инкорпорацией иноплеменников, если те готовы были признать старшинство грозных ацтекских богов над своими и регулярно приносить им в жертву военнопленных. Человеческая кровь, по мнению ацтеков и других племен Мексики, необходима для питания Солнца иначе оно угаснет, и наступит конец света. Поэтому принесение пленника в жертву - не казнь, а почесть, недоступная рабам и преступникам ...
В середине 15 века талантливый правитель Мотекухсома Старший превратил ацтекскую державу в империю: теперь почти все племена нагорья платят ацтекам дань и посылают свои полки в их армию. Ведь подчиниться ацтекам куда выгоднее, чем воевать с ними! А войны не прекращаются: боги требуют новых жертв, и пешие армии идут в многомесячные походы, чтобы добыть новых пленных. Оставшиеся дома занимаются земледелием или ремеслами, строят и украшают свою столицу Теночтитлан - огромный благоустроенный город на островах среди озера, мексиканскую Венецию, населенную десятками тысяч людей. Здесь много храмов и много школ, здесь любят поэзию и изучают астрономию, здесь умеют работать и сурово карают за пьянство - но допускают коллективный прием наркотиков и азартные игры (ибо таким образом люди беседуют с богами и узнают их волю). Кому тесно дома - тот может стать царским воином или войти в компанию купцов-почтека, которые, подобно новгородским ушкуйникам, на свой страх и риск организуют вооруженные торговые экспедиции в лесные дебри юга, в горы севера и запада, к берегам обоих океанов. Держава ацтеков достигла апогея - и стоит на пороге кризиса.
Государственные границы раздвинулись до пределов пешей досягаемости в итоге армии ацтеков не имеют прочного тыла, их походы нередко терпят неудачу. Это опасно: ведь в военной империи нет еще ни развитой денежной экономики, ни нужного при таких масштабах административного аппарата. Нужны реформы; их начнет следующий правитель ацтеков, Мотекухсома Младший. Он прекратит дальние походы, ограничит размер армии, создаст кадровый государственный аппарат из военной аристократии. Такие новинки требуют одобрения жрецов, а те хотят одного: чтобы не прерывался поток жертв на их алтари. Откуда взять столько пленников? Придется ввести фиктивные "войны цветов" - шочияойотль - когда очередные вассалы ацтеков по их приказу "восстают" и выставляют небольшую безоружную "армию", которую ацтеки без труда берут в плен и приносят в жертву богам. Боги будут довольны но подданные ацтеков возненавидят своих владык и охотно помогут испанцам сокрушить ацтекское могущество. Теночтитлан погибнет, как погибли прежде Ниневия и Персеполь, Санъян и Рим ...
Но народ ацтеков не сгинет под властью европейских завоевателей, а сольется со своими вчерашними подданными и врагами, ныне товарищами по несчастью - тлашкаланцами и сапотеками, тарасками и миштеками. Индейцы быстро переймут у испанцев алфавит, перепишут на нем свои поэмы и предания. Скоро они перестанут бояться лошадей, и станут отличными скотоводами. Формальное и насильственное крещение индейцев сломает культурный барьер между ними и испанцами; тут выяснится, что сын конкистадора и индианки легко находит общий язык с коренным индейцем. На руинах ацтекского царства начнется долгий плодотворный диалог прежде чуждых цивилизаций, в горниле Нового времени их представители сплавятся в мексиканскую нацию. Подобный финал ожидает все индейские цивилизации: майя и ацтеков в Мексике, муисков в будущей Колумбии, инков в Перу - на месте их славной державы Тауантинсуйу.
Если города майя напоминают Ур и Аккад, а держава ацтеков похожа одновременно на Ассирию и на раннюю Персию времен Кира, то царству инков совсем трудно подыскать аналог в Старом Свете. Божественный царь сапа-инка подобен фараону; сложная, безупречно работающая административная машина напоминает позднюю Персию или имперский Рим; но правители этих держав никогда не вели столь продуманной внутренней политики, включающей высокоразвитую систему социального обеспечения и направленную на слияние всех многочисленных этносов державы в единый народ. Судьба каждого покоренного инками племени зависит от активности его сопротивления: тех, кто подчинился мирно, оставляют в покое, прочих же массами переселяют в отдаленные места со сходными природными условиями - чтобы новые подданные не бедствовали, но и не имели в чужой земле иной опоры, кроме государственной администрации инков, а потому хранили верность властителям. Эта верность вознаграждается: в царстве инков не бывает голода, ибо правительственные амбары, разбросанные по всей стране, хранят "стратегический запас" продуктов питания, шерсти и иных видов сырья. Такая централизованная система снабжения исключает купеческую самодеятельность есть лишь внешняя торговля, которую ведут слуги царя. Власть на местах осуществляют чиновники-камайоки, которые жестко контролируют действия выборных сельских старост или наследственных вождей подчиненных племен. Кажется, что гениальные инки создали идеальное, абсолютно устойчивое государство общего благоденствия ... Но так ли?
Устойчивость державы куплена дорогой ценой: полным отчуждением основной массы населения от государственного механизма. Страной правит военная каста во главе с родом инков. Этот слой проявляет единство лишь пока и поскольку держава ведет успешную экспансию вдоль тихоокеанского побережья Южной Америки. Остановка экспансии неизбежно расколет правящую верхушку Тауантинсуйу: военные губернаторы провинций поддержат того или иного претендента на золотой трон, и вспыхнет гражданская война. Разлад в государственной машине приведет к падению жизненного уровня населения, к общему упадку симпатий к системе инков, к вспышкам местного сепаратизма. Тут явятся испанцы, и держава Тауантинсуйу погибнет; на ее развалинах пойдет синтез испанской и индейской культур, и в итоге родятся новые этносы и государства Перу, Чили, Боливия, Эквадок. Таковы судьбы Америки ...
А в бескрайней Океании завершается в конце 15 века своя "эпоха великих географических открытий". Светлокожие полинезийцы - наследники малайских мореходов, величайшие из "бескомпасных" мореплавателей - освоили просторы Тихого океана, заселили все архипелаги, которых не достигли ранее их темнокожие меланезийские предшественники. Добрались они и до Южной Америки. Уже воздвигнуты величественные статуи "длинноухих" на острове Рапа-Нуи (будущий остров Пасхи, который европейцы "откроют" для себя лишь два века спустя). Недавно открыта и заселена полинезийцами безлюдная прежде "Страна длинного белого облака" - край бескрылых птиц и гейзеров, будущая Новая Зеландия, а пока родина отважных маори ... Человечество познает и осваивает последние пригодные для жизни территории, дарованные ему природой матери-Земли.
Вот и закончен наш обзор "новых времен", каковы они были на Земле пять веков назад. Удивительно пестрая получитась картина - мы видели, что в Новом времени можно застрять (как застряли османы), а можно остановиться на его пороге (как случилось с китайцыми). И сам проход сквозь Новое время может необратимо разрушить прежний этнос (так случилось с инками) или слить несколько разных этносов в один - так вышло в Мексике. Далее, этнос может остаться самим собой, хотя его политические институты в корне изменятся по существу и по форме (так было в Испании и в России), а может сохранить форму своих учреждений, полностью изменив их содержание ( это произошло в Англии, во Франции, в Японии).
Кажется, будто все может быть ... но кто же решает, что будет? Похоже, что все зависит от причин, втолкнувших этнос в Новое время: внешние они или внутренние, вытекающие из динамики экономического развития. В первом случае исход Нового времени часто катастрофичен: социум рушится, и этнос исчезает. Во втором варианте изначально высокий уровень социальной активности этноса спасает его от окончательной гибели, позволяет переродиться и воскреснуть. Так, даже нашествие испанцев не уничтожило культурную традицию ацтеков, террор инквизиции не убил творческие силы испанцев, а вырождение правящей верхушки Османов не помешало рождению турецкого народа. И не важно, узкие или широкие географические рамки отвела судьба этносу в этой решающей фазе его истории. Великий накал страстей приводит к великим свершениям в маленькой Тоскане и в огромной России, на острове Хонсю и на плато Анахуак.
Вклады в общечеловеческую культуру всех народов, прошедших испытание Новым временем, оказываются сопоставимыми по величине, хотя в каждом случае - оригинальными и незаменимыми.
Сергей Смирнов
Оттого османский образ жизни представляется завидным для подданных многих соседних государств - особенно тех, которые переживают социальный кризис. Так, большинство византийцев без особого сопротивления сменили власть креста на власть полумесяца; еще легче будет османам покорить Египет и всю Северную Африку. Но вот балканские народы отчаянно сопротивляются османскому натиску - тут лишь качественное превосходство военной машины решает исход борьбы. Столь же сильное сопротивление встретят османы в Иране: там их натиск будет остановлен неожиданным союзом тюркского племени кызылбашей с коренным персидским населением, которое издавна не приемлет чуждых западных владык, будь то римские императоры, сирийские халифы Омайяды, византийские базилевсы или турецкие султаны. Завоеватели-кызылбаши стали в Иране шиитами так же естественно, как османы стали суннитами в Малой Азии, и скоро Ближний Восток опять расколется на две великие державы, управляемые на этот раз двумя враждующими тюркскими династиями Османов и Сефевидов. А третья тюркская династия создаст империю Великих Моголов в Индии ...
Но самые интересные события происходят на стыке Османов с Европой. Турецкая армия быстро и эффективно заимствует все военные новинки. Вспомним, что громадные пушки, пробившие стену Константинополя, были тогда лучшими в мире - а отлил их венгерский мастер, служивший могучему и щедрому Мехмету так же верно, как другие придворные европейцы: ювелиры, живописцы, инженеры, врачи, даже поэты! И в 1485 году многие европейские политики уверены, что империя Османов, если и не сумеет подчинить себе всю Европу, то бесспорно займет в ней позицию всевластного внешнего арбитра. Но мы-то знаем, что этого не случится! Отчего же?
Дело в том, что диалог Турция - Европа неравноправен: с одной стороны его ведет юный "народ-войско", возглавляемый военной кастой с крайне узкой сферой интересов. Чиновничий аппарат Османов занят лишь обеспечением нужд военно-бюрократической машины; он не выражает интересов какого-либо экономически прогрессивного класса и потому не способен к политической эволюции. А на западе Турции противостоят молодые национальные государства, где быстрый экономический рост и культурная революция вызывают высокую политическую активность почти всех сословий. Поэтому Запад не только завидует османскому порядку, но активно учится ему - османы же перенимают у Европы сравнительно немногое. И если султан Мехмет превосходил в своем меценатстве любого итальянского князя, то лишь потому, что не мог найти среди своих подданных инженеров, художников, астрономов нужной квалификации. Османский режим тормозит развитие турецкого общества, изолируя военное сословие от народных низов. Единого турецкого народа все еще нет - такова расплата за искусственно продленную юность и военное совершенство Османской державы, за ее непрерывную экспансию. Только в конце 17 века, когда эта экспансия истощится (не захлестнув ни Рим, ни Вену, ни Москву) - лишь тогда исчезнет "Османское чудо", зато на стыке Европы и Азии сформируется новый турецкий народ - потомок огромного числа разнообразнейших предков.
По контрасту с Турцией, классическая "страна чудес" - Индия оставалась пять веков назад еще в стороне от бурь Нового времени. Давно пришел в упадок Делийский султанат - государство тюрок-мусульман, захвативших в 12 веке север Индии. Теперь здесь правят вчерашние наемники гордые афганцы во главе с Бахлулом Лоди. Характерно, что этот умный владыка ведет себя не как абсолютный монарх, а лишь как "первый среди равных" афганских вождей, как выборный глава военной аристократии. Видимо, иной стиль поведения стоил бы Бахлулу престола и жизни: такова ситуация здесь, на севере, где правящее сословие и крестьянская масса принадлежат к разным этносам, культурные различия между ними огромны, и монарху-абсолютисту не на кого опереться. Иное дело на юге - в последнем индуистском царстве Виджаянагар, где правители и управляемые принадлежат одной цивилизации и где сохраняется традиционная централизованная государственность. Однако ни в мусульманской, ни в индуистской Индии не видно еще социальных сил, которые сумеют объединить страну в устойчивое политическое целое, наладить трудный симбиоз различных вероисповеданий и экономических укладов.
Первыми пробными ростками будущей великой Индии станут, волею случая, держава Бабура и учение Нанака. Бабур - ровесник Лютера, потомок Тимура по отцу и Чингисхана по матери; но его ждет судьба бездомного скитальца, ибо могучее племя узбеков (последний осколок Золотой Орды) выгонит царевича из родной Ферганы. Не принесет юноше счастья и союз с удачливым ровесником вождем кызылбашей Исмаилом Сефеви, владыкой нового Ирана. Придется отступить на юг - в Кабул, где скопилось много таких же "лишних людей". Долгие скитания среди иноплеменников и иноверцев воспитают в Бабуре не только упорство и стойкость при неудачах, но и особый талант находить общий язык с представителями самых разных культур, редкую религиозную терпимость и личное обаяние. Этот бродячий принц станет крупным поэтом, напишет яркую и на редкость честную автобиографию ... А когда неожиданно удачный рейд дружины Бабура в Индию сделает его хозяином в Делийском султанате - тогда этот вечный авантюрист сумеет заложить основу многоэтнической империи Великих Моголов, которая создаст условия для взаимопонимания мусульман и индуистов, даст народам Индии два века мирной жизни. В этой обстановке индиец Нанак - ровесник Макиавелли, неудачливый отпрыск воинской касты, философ и гуманист, достойный преемник Будды - дерзнет провозгласить новое вероучение, утверждая, что нет серьезной разницы между индуизмом и исламом, что различия среди каст несущественны, а все люди - братья, независимо от веры и языка. Так в империи Моголов возникнет каста сикхов - индийских протестантов; так Индия вступит одной ногой в Новое время.
Оставим индийскую ойкумену и перенесемся на Дальний Восток, который естественно разделен на две разные половины: Китай и все остальное. При этом "все остальное" напоминает Западную Европу недавней поры: та же мозаика небольших государств на разных стадиях развития феодализма, тот же бурный рост городов и подъем товарной экономики, быстрый технический прогресс, распространение огнестрельного оружия и нескончаемые войны. Первое место по уровню социального развития в этом регионе занимает, пожалуй, Вьетнам, отчасти напоминающий Московскую Русь. Здесь династия Ле, отразив очередную агрессию с севера и обуздав местную аристократию, создала крепкое национальное государство с постоянной армией и кадровой администрацией, проводит активную внешнюю политику. Уже создана подробная экономическая карта страны, оформляется свод законов ...
Для Японии все это - в будущем, а пока здесь бушуют войны похлеще английской Войны Роз. Переход к товарному сельскому хозяйству обострил социальный кризис: дружины феодальных кланов соперничают с полками богатейших монастырей и религиозных сект, рыцари-самураи становятся все менее зависимы от князей-дайме, отряды крестьянской самообороны превращаются в грозные рати, набирают силу торговые города-порты западного побережья. Скоро здесь сработает "схема Макиавелли": самураи сплотятся в военную партию, найдут общий язык с горожанами, создадут первую дисциплинированную армию и, выдвигая из своих рядов одного талантливого вождя за другим - Такэда, Уэсуги, Ода, Тойотоми, Токугава - построят новую Японию, динамичную централизованную державу, способную вести торговый и военный диалог и с могучим Китаем, и с диковинными европейскими мореплавателями, которые скоро доберутся сюда.
И вот, наконец, Китай - таинственный колосс, которому, кажется, все нипочем. Даже свержение монгольской династии Юань в 1368 году не втолкнуло страну в Новое время. Конечно, национально-освободительная война вызвала всплеск народной активности во всех сферах, общую жажду знаний и творчества. И если рождение итальянской национальной культуры было отмечено "Божественной комедией", а взлет Московской Руси дал "Задонщину", то в Китае сходную роль сыграла историческая эпопея "Троецарствие". Да и новая национальная династия Мин сначала проявляла нетрадиционные формы активности: Китай вступил в эпоху океанских плаваний раньше, чем Европа! Пока западные мореходы открывали Канарские и Азорские острова, робко плыли вдоль африканского берега к недалекому мысу Бохадор, их восточные коллеги основали свои фактории на Яве, регулярно плавали по открытому малайцыми "пути муссонов" на Цейлон и в Аравию, в Сомали и к Мадагаскару. И вдруг все оборвалось: как будто в Китае проснулся старый имперский демон и изрек: "Довольно новинок!" Династия Мин поразительно быстро выродилась в заурядную деспотию, бюрократическая стихия заглушила ростки народной самодеятельности, и воцарилась в Поднебесной давно привычная тишина ...
Какая закономерность проявилась здесь? Неужели китайский социум конца 15 века не способен к Возрождению или не нуждается в нем? Похоже, что так. В самом деле, какие задачи решает европейское Возрождение? Создание национальных государств, распространение товарной экономики в масштабах континента, промышленная революция в ее первой (мануфактурной) фазе, с вытекающей из этого урбанизацией и культурной революцией в городах, включая массовую грамотность, становление науки и административной технологии. ... Но в Китае все это уже есть, и давно - со времен династии Тан, что процветала в 7-9 веках, когда юные европейские народы делали первые шаги на исторической сцене. Имперский режим в Китае зафиксировал достигнутый тогда уровень развития социума - и с тех пор сторожит его, одинаково успешно охраняя от посягновений внешних захватчиков и внутренних революционеров. Вот оно, "китайское чудо": консервативная имперская машина, устойчивая на протяжении многих веков, несмотря на смену вмещаемых ею народов. Понятна и причина такой устойчивости: соседи Китая еще заметно отстают от него в социальном развитии и ничему не могут научить китайцев. Даже если "варварам" удается завоевать Китай, они быстро перенимают местный образ жизни и растворяются в той "ловушке народов", которой стала Серединная империя.
И нет еще сил, способных взорвать ловушку изнутри, ибо китайское общество подошло к порогу буржуазной революции, а она (как мы знаем) не может победить без нового промышленного переворота. Но это требует долгой научно-технической эволюции, которая в возрожденческой Европе идет куда быстрее, чем в застывшем Китае; поэтому Новое время еще очень не скоро ворвется в Поднебесную, и семена его будут занесены с запада.
Так по-разному кончается 15 век на западе и на востоке величайшего материка Земли. А что творится в его центре, откуда в течение долгих веков выходили на окраины Евразии все новые непобедимые кочевые народы? Теперь все изменилось: коечевники не диктуют свою волю горожанам, а принимают их диктат. Стоит сравнить политику Чингисхана и Тимура: первый был еще ханом степняков, а второй - уже императором горожан, и походы свои он направлял против кочевников, в соответствии с запросами купцов Самарканда. Дело в том, что в центр Азии проникло по Великому шелковому пути Новое время: город оттесняет кочевое скотоводство и поливное земледелие на второй план экономики. Не случайно распалась Золотая Орда - реликт прежней эпохи; никогда больше владыки степей не будут повелителями городов, а скоро еще и каравеллы начнут теснить верблюдов: морской путь из Европы в Индию и Китай вокруг Африки, будучи вдвое длиннее сухопутной дороги, окажется гораздо быстрее и удобнее. И борьба за власть над Степью сменится борьбой за господство на морях ... Ничего не поделаешь - Новое время вводит новую геометрию на земном шаре. Из кажущегося небытия всплывают новые земли и народы. Как удивились португальцы, обнаружив в устье Конго мощное негритянское государство, с которым им придется теперь налаживать дипломатические отношения! Скоро португальские послы доберутся и до Эфиопии - легендарного христианского царства в черной Африке, недавно возрожденного грозным владыкой-абсолютистом Зэра-Якобом. А какие чудеса ждут европейцев в еще не открытой Америке!
Это совсем особый мир, более похожий на древний Шумер или Египет, чем на Европу или Китай 15 века. Как будто историческое время шло здесь с меньшей скоростью, и не диво: люди те же, но среда их обитания иная, и иначе проходила тут неолитическая революция. Маис, картофель и томат с успехом заменили пшеницу и репу, агава заменила лен - но нечем было заменить осла, корову, свинью, лошадь. Викунья и гуанако в Перу отчасти заменяют овец и коз, но на них нальзя пахать, ездить верхом, они дают мало мяса и молока. Острая нехватка животных белков и любых жиров - извечный бич американских цивилизаций, здесь в изобилии только хлеб и овощи. Отсутствие тяглого скота привело к непоявлению сохи, повозок, конных гонцов - вместо них армии носильщиков и скороходов, а землю копают деревянными лопатами. Все это замедлило технический прогресс: только в Перу наступил уже бронзовый век, в Мексике медь еще не вытеснила камень. Письменности индейских народов не достигла алфавитной стадии, но уже созданы сложные календари, процветает астрономия. Индейские ткачи, гончары, ювелиры не уступают своим европейским коллегам, а благоустройство многих американских городов превосходит удобства жителей Севильи или Толедо. Да и политическая жизнь тут совсем не в застое!
Древняя страна майя напоминает Месопотамию после распада Аккадской державы: те же десятки городов-государств, в экономике которых господствуют храмовые хозяйства. Жрецы образуют правящую бюрократию, а во главе администрации стоит царь - "настоящий человек" (халач-виник, на языке майя а по шумерски это звучало лу-галь). Межгородская меновая торговля охватила весь полуостров Юкатан, в джунглях проложены дренажные каналы и хорошие дороги; бобы какао играют роль денег. Учащаются конфликты между городами, растет роль военного сословия, рождаются и гибнут эфемерные империи ...
К северу от равнин Юкатана, на вулканическом плато Анахуак, лежит держава ацтеков, или теночей. Два века назад, в конце очередного переселения народов, это маленькое племя северных варваров поселилось на "Саранчовом холме" среди болот, окружающих соленое озеро Тескоко. Сначала ацтеки выделялись среди соседей только особой драчливостью и преданностью своим кровожадным богам - Уицилопочтли и Тескатлипока. Потом выяснилось, что новички быстро перенимают достижения своих соседей - рисуночную письменность и хлопкоткачество, ремесло каменной кладки и огородничество на плавающих в озере плотах. Кроме того, ацтеки, подобно ранним римлянам, сочетали крепкую племенную спайку со свободной инкорпорацией иноплеменников, если те готовы были признать старшинство грозных ацтекских богов над своими и регулярно приносить им в жертву военнопленных. Человеческая кровь, по мнению ацтеков и других племен Мексики, необходима для питания Солнца иначе оно угаснет, и наступит конец света. Поэтому принесение пленника в жертву - не казнь, а почесть, недоступная рабам и преступникам ...
В середине 15 века талантливый правитель Мотекухсома Старший превратил ацтекскую державу в империю: теперь почти все племена нагорья платят ацтекам дань и посылают свои полки в их армию. Ведь подчиниться ацтекам куда выгоднее, чем воевать с ними! А войны не прекращаются: боги требуют новых жертв, и пешие армии идут в многомесячные походы, чтобы добыть новых пленных. Оставшиеся дома занимаются земледелием или ремеслами, строят и украшают свою столицу Теночтитлан - огромный благоустроенный город на островах среди озера, мексиканскую Венецию, населенную десятками тысяч людей. Здесь много храмов и много школ, здесь любят поэзию и изучают астрономию, здесь умеют работать и сурово карают за пьянство - но допускают коллективный прием наркотиков и азартные игры (ибо таким образом люди беседуют с богами и узнают их волю). Кому тесно дома - тот может стать царским воином или войти в компанию купцов-почтека, которые, подобно новгородским ушкуйникам, на свой страх и риск организуют вооруженные торговые экспедиции в лесные дебри юга, в горы севера и запада, к берегам обоих океанов. Держава ацтеков достигла апогея - и стоит на пороге кризиса.
Государственные границы раздвинулись до пределов пешей досягаемости в итоге армии ацтеков не имеют прочного тыла, их походы нередко терпят неудачу. Это опасно: ведь в военной империи нет еще ни развитой денежной экономики, ни нужного при таких масштабах административного аппарата. Нужны реформы; их начнет следующий правитель ацтеков, Мотекухсома Младший. Он прекратит дальние походы, ограничит размер армии, создаст кадровый государственный аппарат из военной аристократии. Такие новинки требуют одобрения жрецов, а те хотят одного: чтобы не прерывался поток жертв на их алтари. Откуда взять столько пленников? Придется ввести фиктивные "войны цветов" - шочияойотль - когда очередные вассалы ацтеков по их приказу "восстают" и выставляют небольшую безоружную "армию", которую ацтеки без труда берут в плен и приносят в жертву богам. Боги будут довольны но подданные ацтеков возненавидят своих владык и охотно помогут испанцам сокрушить ацтекское могущество. Теночтитлан погибнет, как погибли прежде Ниневия и Персеполь, Санъян и Рим ...
Но народ ацтеков не сгинет под властью европейских завоевателей, а сольется со своими вчерашними подданными и врагами, ныне товарищами по несчастью - тлашкаланцами и сапотеками, тарасками и миштеками. Индейцы быстро переймут у испанцев алфавит, перепишут на нем свои поэмы и предания. Скоро они перестанут бояться лошадей, и станут отличными скотоводами. Формальное и насильственное крещение индейцев сломает культурный барьер между ними и испанцами; тут выяснится, что сын конкистадора и индианки легко находит общий язык с коренным индейцем. На руинах ацтекского царства начнется долгий плодотворный диалог прежде чуждых цивилизаций, в горниле Нового времени их представители сплавятся в мексиканскую нацию. Подобный финал ожидает все индейские цивилизации: майя и ацтеков в Мексике, муисков в будущей Колумбии, инков в Перу - на месте их славной державы Тауантинсуйу.
Если города майя напоминают Ур и Аккад, а держава ацтеков похожа одновременно на Ассирию и на раннюю Персию времен Кира, то царству инков совсем трудно подыскать аналог в Старом Свете. Божественный царь сапа-инка подобен фараону; сложная, безупречно работающая административная машина напоминает позднюю Персию или имперский Рим; но правители этих держав никогда не вели столь продуманной внутренней политики, включающей высокоразвитую систему социального обеспечения и направленную на слияние всех многочисленных этносов державы в единый народ. Судьба каждого покоренного инками племени зависит от активности его сопротивления: тех, кто подчинился мирно, оставляют в покое, прочих же массами переселяют в отдаленные места со сходными природными условиями - чтобы новые подданные не бедствовали, но и не имели в чужой земле иной опоры, кроме государственной администрации инков, а потому хранили верность властителям. Эта верность вознаграждается: в царстве инков не бывает голода, ибо правительственные амбары, разбросанные по всей стране, хранят "стратегический запас" продуктов питания, шерсти и иных видов сырья. Такая централизованная система снабжения исключает купеческую самодеятельность есть лишь внешняя торговля, которую ведут слуги царя. Власть на местах осуществляют чиновники-камайоки, которые жестко контролируют действия выборных сельских старост или наследственных вождей подчиненных племен. Кажется, что гениальные инки создали идеальное, абсолютно устойчивое государство общего благоденствия ... Но так ли?
Устойчивость державы куплена дорогой ценой: полным отчуждением основной массы населения от государственного механизма. Страной правит военная каста во главе с родом инков. Этот слой проявляет единство лишь пока и поскольку держава ведет успешную экспансию вдоль тихоокеанского побережья Южной Америки. Остановка экспансии неизбежно расколет правящую верхушку Тауантинсуйу: военные губернаторы провинций поддержат того или иного претендента на золотой трон, и вспыхнет гражданская война. Разлад в государственной машине приведет к падению жизненного уровня населения, к общему упадку симпатий к системе инков, к вспышкам местного сепаратизма. Тут явятся испанцы, и держава Тауантинсуйу погибнет; на ее развалинах пойдет синтез испанской и индейской культур, и в итоге родятся новые этносы и государства Перу, Чили, Боливия, Эквадок. Таковы судьбы Америки ...
А в бескрайней Океании завершается в конце 15 века своя "эпоха великих географических открытий". Светлокожие полинезийцы - наследники малайских мореходов, величайшие из "бескомпасных" мореплавателей - освоили просторы Тихого океана, заселили все архипелаги, которых не достигли ранее их темнокожие меланезийские предшественники. Добрались они и до Южной Америки. Уже воздвигнуты величественные статуи "длинноухих" на острове Рапа-Нуи (будущий остров Пасхи, который европейцы "откроют" для себя лишь два века спустя). Недавно открыта и заселена полинезийцами безлюдная прежде "Страна длинного белого облака" - край бескрылых птиц и гейзеров, будущая Новая Зеландия, а пока родина отважных маори ... Человечество познает и осваивает последние пригодные для жизни территории, дарованные ему природой матери-Земли.
Вот и закончен наш обзор "новых времен", каковы они были на Земле пять веков назад. Удивительно пестрая получитась картина - мы видели, что в Новом времени можно застрять (как застряли османы), а можно остановиться на его пороге (как случилось с китайцыми). И сам проход сквозь Новое время может необратимо разрушить прежний этнос (так случилось с инками) или слить несколько разных этносов в один - так вышло в Мексике. Далее, этнос может остаться самим собой, хотя его политические институты в корне изменятся по существу и по форме (так было в Испании и в России), а может сохранить форму своих учреждений, полностью изменив их содержание ( это произошло в Англии, во Франции, в Японии).
Кажется, будто все может быть ... но кто же решает, что будет? Похоже, что все зависит от причин, втолкнувших этнос в Новое время: внешние они или внутренние, вытекающие из динамики экономического развития. В первом случае исход Нового времени часто катастрофичен: социум рушится, и этнос исчезает. Во втором варианте изначально высокий уровень социальной активности этноса спасает его от окончательной гибели, позволяет переродиться и воскреснуть. Так, даже нашествие испанцев не уничтожило культурную традицию ацтеков, террор инквизиции не убил творческие силы испанцев, а вырождение правящей верхушки Османов не помешало рождению турецкого народа. И не важно, узкие или широкие географические рамки отвела судьба этносу в этой решающей фазе его истории. Великий накал страстей приводит к великим свершениям в маленькой Тоскане и в огромной России, на острове Хонсю и на плато Анахуак.
Вклады в общечеловеческую культуру всех народов, прошедших испытание Новым временем, оказываются сопоставимыми по величине, хотя в каждом случае - оригинальными и незаменимыми.
Сергей Смирнов