Страница:
Как и прежде, плоды крестьянских побед пожали князья и крупные землевладельцы. Они выдвинули лозунг "возврата к порядкам Гао-цзу", провозгласили императором Лю Сю (потомка дома Хань), и в 27 году в Поднебесной утвердилась новая империя - Младшая Хань. Через полтора века она также придет в упадок, и после нового восстания "Желтых повязок" страна распадется на феодальные уделы. Тут начнется Переселение народов, и на смену четырехвековой имперской эпохе придет четырехвековое господство варваров в Поднебесной. Все это произойдет на два века раньше аналогичных событий в Западной ойкумене...
Интересный параллелизм! Видимо, многое в нем закономерно. Например, переселения "варваров", которые римляне и китайцы считали стихийными бедствиями. Весьма вероятно, что таковы неизбежные последствия многовековой имперской экспансии. Вглядимся, например, в судьбу народа хуннов. Когда большинство родовых вождей признало диктат Хань, не все родовичи последовали за ними. Самые неукротимые ушли на северо-запад, за пустыню Гоби. Там общественный строй хуннов претерпел важную эволюцию: наряду с родом, сложилась военно-демократическая ОРДА - община воинов во главе с выборным воеводой (ханом). Двойная система власти "род-орда" оказалась наиболее жизнеспособной в век непрерывных войн и вынужденных переселений.
Отрезанные от китайских рынков, северные хунны вскоре сдвинулись к западу - поближе к оазисам бассейна реки Тарим, где кочевники вели необходимый товарообмен с оседлыми земледельцами. Но в конце 1 века н.э. и в этот западный край вторглось китайское войско "конкистадора" Бань Чао. Младшая Хань стремилась установить контроль над возможно большей частью Шелкового пути, который уже три века связывал Поднебесную со Средиземноморьем - через Среднюю Азию, Иран и Ближний Восток.
В новой войне с китайцами хунны были разбиты; к тому же на востоке Великой Степи началась вековая засуха. В таких условиях общество хуннов распалось: роды опять подчинились победителям-китайцам, а орда спаслась бегством далеко на запад - в Приуралье, куда прежде не доходили кочевники-монголоиды. Здесь хунны смешаются с местными угроязычными народами, и хуннская орда совершит подвиг, немыслимый в рамках родового строя: сплотит разноязычные этносы, объединяемые лишь кочевым бытом, в единую державу.
Так ханьская агрессия породила, в конечном итоге, государство гуннов; почти так же римская агрессия в Цетральной Европе вызвала сплочение многих германских, славянских и балтских племен в державу готов. В 4-5 веках гунны и готы будут бороться на равных, деля наследство умирающей Западной Римской империи и испытывая на прочность ее восточную сестру. На Каталаунском поле, в романизованной Галлии готские дружины под командой последнего римского полководца Аэция остановят в 451 году грозное войско вождя гуннов - Аттилы. Затем непрочные державы гуннов и готов распадутся - и входившие в них народы начнут перекраивать карту новой варварской Европы...
А что происходит между Западом и Востоком - в Средней Азии и Индии ? Это особый мир, со своей древней цивилизацией. Горные перевалы на северо-западе Индостана образуют удобные ворота в Среднюю Азию, а древний морской путь ведет от берегов Индии в Персидский залив. Это издавна открывало Индийскую ойкумену внешним культурным влияниям и нередко - военным нашествиям. Изобилие плодородной земли, покрытой лесами и орошаемой муссонными дождями, отсрочило в Индии наступление относительного переселения, ведущего к острым социальным или этническим конфликтам, к образованию крупных государств. Только в 5 веке до н.э. противоречия в индийском обществе привели к успеху новых идеологий - буддизма и джайнизма, провозгласивших духовное равноправие всех сословий и народов. Первая общеиндийская империя Маурья возникла еще двумя веками позже - сразу после македонского нашествия. Ее создатель Чандрагупта симпатизировал проповедникам-джайнам, а его внук Ашока - буддистам.
После Ашоки держава Маурья ослабела; Индийский мир вернулся к прежнему состоянию политической и культурной мозаичности. Здесь есть и монархии, и республиканские общины верующих - сангхи. Буддизм и джайнизм не смогли вытеснить множество более древних культов даже в "арийском" сердце страны, а юг Индостана издавна населен дравидами - потомками жителей древней Мелуххи, ровесницы Шумера и Аккада.
На рубеже новой эры в Индию вторгаются новые волны завоевателей из Средней Азии. После смерти Александра Македонского здесь возникло Греко-Бактрийское царство - эллинистическая колония в сердце Азии, населенная, в основном, ираноязычными бактрийцами и согдийцами. Царь Деметрий Бактрийский в начале 2 века до н.э. захватил север Индии, отчеканил здесь первые монеты с двойной надписью (по-гречески и на пракрите) и тут же лишился родной Бактрии, где восстал его полководец Евкратид. Удачливый мятежник, в свою очередь, вторгся в Индию - но был отражен новым греко-индийским царем Менандром.
Вскоре Греко-Бактрийское царство покорили восточные ираноязычные кочевники - тохары (китайцы называют их "юэчжи"), выбитые из монгольской степи хуннами, когда те создавали свою степную державу для борьбы с империей Цинь. Побежденные отошли на запад, оказались там сильнее бактрийских греков (или получили поддержку местных оседлых соплеменников) и в начале новой эры создали на бактрийской земле царство Кушан (названное, видимо, в честь правящего рода тохаров). В конце 1 века новой эры кушаны, в союзе с китайской армией Бань Чао, одолели хуннов и удержали Среднюю Азию. Затем кушанский царь Канишка, идя по стопам своих греческих предшественников, подчинил Северную Индию.
Объединив греко-бактрийское и греко-индийское наследия, царство Кушан, не уступающее по могуществу Парфии, служит важным мостом для распространения индийской культуры во всей Средней Азии и в Китайском мире. Так третья великая ойкумена Земли, не будучи (в отличие от Рима и Хань) владычицей народов, становится их учительницей: звание не менее почетное. Суда индийских мореходов везут культуру своей родины на крайний юго-восток Азии. Здесь в начале новой эры появляется княжество Фунань - предтеча будущей Камбоджи, зародыш "Внешней Индии" в джунглях Индокитая.
К сожалению, лесным варварам Европы повезло меньше, чем лесным варварам Индокитая. Нам трудно вообразить сейчас, какая это была потеря - разрушение римской военной машиной юных варварских культур. И не только юных: ведь Кельтский мир был ровесником римского государства, а Галлия времен Цезаря не уступала по культурному развитию гомеровской Греции. Те же гордые воины на колесницах, те же певцы-барды, сходная бронзовая металлургия и высокая культура земледелия; столь же богатая мифология. Галлы были лучшими конниками, чем римляне; их одежда лучше соответствовала среднеевропейскому климату (вспомним, что "брюки" - галльское слово).
Только города галльских племен не были еще полисами с развитой промышленностью, а система родовых общин и боевых дружин не могла победить армию великой державы. Что стало бы с Ахиллом, столкнись он на поле боя не с дружиной Гектора, а с римским легионом ? Нечего было бы воспеть Гомеру, и некому стало бы слушать его! Но, войдя в Средиземноморскую ойкумену, вчерашние побежденные - кельты, даки и другие варвары - стали сегодняшними учениками и завтрашними наследниками европейской цивилизации наряду с германцами и славянами.
Мы знаем, что к началу новой эры славянские и германские языки вполне сформировались и обособились; но где именно звучит та или иная речь неведомо. В конце 1 века римский историк Тацит уверенно разделит всю варварскую Европу на "Германию" и "Сарматию". Это будет деление не по родству языков (плохо известных римлянам), а по хозяйственному признаку: "германцы" - оседлые земледельцы, а "сарматы" - кочевые скотоводы. Но все же отсутствие славянских по звучанию слов в текстах Тацита говорит нам, что славяне той поры с римлянами почти не сталкивались.
До сих пор мы рассматривали великие цивилизации Земли и их варварскую периферию порознь; но каковы связи между ними ? Один вид таких связей взаимное влияние великих держав через вызываемую ими военную активность соседних варваров - мы наблюдали на примере хуннов и кушан в Средней Азии. Случались и более причудливые контакты. В 36 году до н.э. - когда Антоний и Октавиан готовились к последней войне за власть в Средиземноморье, когда в Египте правила Клеопатра, в Иудее - царь Ирод, а в Китае император Юань-ди - в этом году в Таласской долине (на юге будущей Киргизии) разыгралась "Малая битва народов".
Китайский ссыльный авантюрист Чэнь Тан с отрядом арбалетчиков и добровольцев, навербованных в оазисах Тарима, осаждал крепость хуннского вождя Чжи-чжи, бежавшего от китайцев сюда - на дальний запад, в сферу влияния парфян. В составе гарнизона крепости было несколько сот пеших латников - римлян, попавших в парфянский плен при разгроме армии Красса, потом служивших на восточной границе Парфии и теперь помогавших хуннскому вождю - союзнику парфян в их борьбе с кушанами. Китайские арбалеты оказались эффективнее римских мечей; крепость была взята, хунны - перебиты, а римляне опять попали в плен. И возможно, кто-нибудь из ветеранов Галльской войны Цезаря, направленный в помощь Крассу, кончил свои дни на военной службе в Чжун Го - на другом краю Евразии. Странно шутит судьба!
Но такие стычки не типичны. Гораздо большую роль играет товарообмен между удаленными ойкуменами. Несмотря на медленное движение караванов по Шелковому пути, китайские товары имеют устойчивый спрос среди римской знати. Не зря Август, стремясь уменьшить отток золота из своей империи на восток, особым эдиктом "против роскоши" ограничил ношение шелковых одежд сенаторами и всадниками.
Гораздо труднее происходил перенос технических изобретений из одной ойкумены в другую. Арбалет, появившийся в Китае задолго до образования империи Хань и успешно примененный в малой Таласской битве, попал в Средиземноморье только в эпоху арабских завоеваний. Не достиг Рима и компас, изобретенный в Китае во 2 веке до н.э. и намного облегчивший путешествия через Великую Степь...
Еще хуже обстояло дело с культурными контактами разных ойкумен. С каким изумлением и восторгом прочел бы Сыма Цянь - первый и величайший историк Китая, современник императора У-ди - труды своих предшественников: Геродота и Полибия! И как интересно было бы Августу или его ровеснику - историку Титу Ливию - прочесть рассказы Сыма Цяня о рождении империй Цинь и Хань!
Увы - языковый барьер и барьер расстояний нерушимой стеною отгораживали античные ойкумены друг от друга. Только купцы и монахи добирались изредка через горы и степи, пустыни и джунгли до немыслимо далеких и невообразимо чуждых миров - а их рассказы воспринимались на родине, как сказки. Новая эра только начиналась: впереди было много веков независимого освоения земных просторов разными народами и цивилизациями Земли.
Сергей Смирнов
Интересный параллелизм! Видимо, многое в нем закономерно. Например, переселения "варваров", которые римляне и китайцы считали стихийными бедствиями. Весьма вероятно, что таковы неизбежные последствия многовековой имперской экспансии. Вглядимся, например, в судьбу народа хуннов. Когда большинство родовых вождей признало диктат Хань, не все родовичи последовали за ними. Самые неукротимые ушли на северо-запад, за пустыню Гоби. Там общественный строй хуннов претерпел важную эволюцию: наряду с родом, сложилась военно-демократическая ОРДА - община воинов во главе с выборным воеводой (ханом). Двойная система власти "род-орда" оказалась наиболее жизнеспособной в век непрерывных войн и вынужденных переселений.
Отрезанные от китайских рынков, северные хунны вскоре сдвинулись к западу - поближе к оазисам бассейна реки Тарим, где кочевники вели необходимый товарообмен с оседлыми земледельцами. Но в конце 1 века н.э. и в этот западный край вторглось китайское войско "конкистадора" Бань Чао. Младшая Хань стремилась установить контроль над возможно большей частью Шелкового пути, который уже три века связывал Поднебесную со Средиземноморьем - через Среднюю Азию, Иран и Ближний Восток.
В новой войне с китайцами хунны были разбиты; к тому же на востоке Великой Степи началась вековая засуха. В таких условиях общество хуннов распалось: роды опять подчинились победителям-китайцам, а орда спаслась бегством далеко на запад - в Приуралье, куда прежде не доходили кочевники-монголоиды. Здесь хунны смешаются с местными угроязычными народами, и хуннская орда совершит подвиг, немыслимый в рамках родового строя: сплотит разноязычные этносы, объединяемые лишь кочевым бытом, в единую державу.
Так ханьская агрессия породила, в конечном итоге, государство гуннов; почти так же римская агрессия в Цетральной Европе вызвала сплочение многих германских, славянских и балтских племен в державу готов. В 4-5 веках гунны и готы будут бороться на равных, деля наследство умирающей Западной Римской империи и испытывая на прочность ее восточную сестру. На Каталаунском поле, в романизованной Галлии готские дружины под командой последнего римского полководца Аэция остановят в 451 году грозное войско вождя гуннов - Аттилы. Затем непрочные державы гуннов и готов распадутся - и входившие в них народы начнут перекраивать карту новой варварской Европы...
А что происходит между Западом и Востоком - в Средней Азии и Индии ? Это особый мир, со своей древней цивилизацией. Горные перевалы на северо-западе Индостана образуют удобные ворота в Среднюю Азию, а древний морской путь ведет от берегов Индии в Персидский залив. Это издавна открывало Индийскую ойкумену внешним культурным влияниям и нередко - военным нашествиям. Изобилие плодородной земли, покрытой лесами и орошаемой муссонными дождями, отсрочило в Индии наступление относительного переселения, ведущего к острым социальным или этническим конфликтам, к образованию крупных государств. Только в 5 веке до н.э. противоречия в индийском обществе привели к успеху новых идеологий - буддизма и джайнизма, провозгласивших духовное равноправие всех сословий и народов. Первая общеиндийская империя Маурья возникла еще двумя веками позже - сразу после македонского нашествия. Ее создатель Чандрагупта симпатизировал проповедникам-джайнам, а его внук Ашока - буддистам.
После Ашоки держава Маурья ослабела; Индийский мир вернулся к прежнему состоянию политической и культурной мозаичности. Здесь есть и монархии, и республиканские общины верующих - сангхи. Буддизм и джайнизм не смогли вытеснить множество более древних культов даже в "арийском" сердце страны, а юг Индостана издавна населен дравидами - потомками жителей древней Мелуххи, ровесницы Шумера и Аккада.
На рубеже новой эры в Индию вторгаются новые волны завоевателей из Средней Азии. После смерти Александра Македонского здесь возникло Греко-Бактрийское царство - эллинистическая колония в сердце Азии, населенная, в основном, ираноязычными бактрийцами и согдийцами. Царь Деметрий Бактрийский в начале 2 века до н.э. захватил север Индии, отчеканил здесь первые монеты с двойной надписью (по-гречески и на пракрите) и тут же лишился родной Бактрии, где восстал его полководец Евкратид. Удачливый мятежник, в свою очередь, вторгся в Индию - но был отражен новым греко-индийским царем Менандром.
Вскоре Греко-Бактрийское царство покорили восточные ираноязычные кочевники - тохары (китайцы называют их "юэчжи"), выбитые из монгольской степи хуннами, когда те создавали свою степную державу для борьбы с империей Цинь. Побежденные отошли на запад, оказались там сильнее бактрийских греков (или получили поддержку местных оседлых соплеменников) и в начале новой эры создали на бактрийской земле царство Кушан (названное, видимо, в честь правящего рода тохаров). В конце 1 века новой эры кушаны, в союзе с китайской армией Бань Чао, одолели хуннов и удержали Среднюю Азию. Затем кушанский царь Канишка, идя по стопам своих греческих предшественников, подчинил Северную Индию.
Объединив греко-бактрийское и греко-индийское наследия, царство Кушан, не уступающее по могуществу Парфии, служит важным мостом для распространения индийской культуры во всей Средней Азии и в Китайском мире. Так третья великая ойкумена Земли, не будучи (в отличие от Рима и Хань) владычицей народов, становится их учительницей: звание не менее почетное. Суда индийских мореходов везут культуру своей родины на крайний юго-восток Азии. Здесь в начале новой эры появляется княжество Фунань - предтеча будущей Камбоджи, зародыш "Внешней Индии" в джунглях Индокитая.
К сожалению, лесным варварам Европы повезло меньше, чем лесным варварам Индокитая. Нам трудно вообразить сейчас, какая это была потеря - разрушение римской военной машиной юных варварских культур. И не только юных: ведь Кельтский мир был ровесником римского государства, а Галлия времен Цезаря не уступала по культурному развитию гомеровской Греции. Те же гордые воины на колесницах, те же певцы-барды, сходная бронзовая металлургия и высокая культура земледелия; столь же богатая мифология. Галлы были лучшими конниками, чем римляне; их одежда лучше соответствовала среднеевропейскому климату (вспомним, что "брюки" - галльское слово).
Только города галльских племен не были еще полисами с развитой промышленностью, а система родовых общин и боевых дружин не могла победить армию великой державы. Что стало бы с Ахиллом, столкнись он на поле боя не с дружиной Гектора, а с римским легионом ? Нечего было бы воспеть Гомеру, и некому стало бы слушать его! Но, войдя в Средиземноморскую ойкумену, вчерашние побежденные - кельты, даки и другие варвары - стали сегодняшними учениками и завтрашними наследниками европейской цивилизации наряду с германцами и славянами.
Мы знаем, что к началу новой эры славянские и германские языки вполне сформировались и обособились; но где именно звучит та или иная речь неведомо. В конце 1 века римский историк Тацит уверенно разделит всю варварскую Европу на "Германию" и "Сарматию". Это будет деление не по родству языков (плохо известных римлянам), а по хозяйственному признаку: "германцы" - оседлые земледельцы, а "сарматы" - кочевые скотоводы. Но все же отсутствие славянских по звучанию слов в текстах Тацита говорит нам, что славяне той поры с римлянами почти не сталкивались.
До сих пор мы рассматривали великие цивилизации Земли и их варварскую периферию порознь; но каковы связи между ними ? Один вид таких связей взаимное влияние великих держав через вызываемую ими военную активность соседних варваров - мы наблюдали на примере хуннов и кушан в Средней Азии. Случались и более причудливые контакты. В 36 году до н.э. - когда Антоний и Октавиан готовились к последней войне за власть в Средиземноморье, когда в Египте правила Клеопатра, в Иудее - царь Ирод, а в Китае император Юань-ди - в этом году в Таласской долине (на юге будущей Киргизии) разыгралась "Малая битва народов".
Китайский ссыльный авантюрист Чэнь Тан с отрядом арбалетчиков и добровольцев, навербованных в оазисах Тарима, осаждал крепость хуннского вождя Чжи-чжи, бежавшего от китайцев сюда - на дальний запад, в сферу влияния парфян. В составе гарнизона крепости было несколько сот пеших латников - римлян, попавших в парфянский плен при разгроме армии Красса, потом служивших на восточной границе Парфии и теперь помогавших хуннскому вождю - союзнику парфян в их борьбе с кушанами. Китайские арбалеты оказались эффективнее римских мечей; крепость была взята, хунны - перебиты, а римляне опять попали в плен. И возможно, кто-нибудь из ветеранов Галльской войны Цезаря, направленный в помощь Крассу, кончил свои дни на военной службе в Чжун Го - на другом краю Евразии. Странно шутит судьба!
Но такие стычки не типичны. Гораздо большую роль играет товарообмен между удаленными ойкуменами. Несмотря на медленное движение караванов по Шелковому пути, китайские товары имеют устойчивый спрос среди римской знати. Не зря Август, стремясь уменьшить отток золота из своей империи на восток, особым эдиктом "против роскоши" ограничил ношение шелковых одежд сенаторами и всадниками.
Гораздо труднее происходил перенос технических изобретений из одной ойкумены в другую. Арбалет, появившийся в Китае задолго до образования империи Хань и успешно примененный в малой Таласской битве, попал в Средиземноморье только в эпоху арабских завоеваний. Не достиг Рима и компас, изобретенный в Китае во 2 веке до н.э. и намного облегчивший путешествия через Великую Степь...
Еще хуже обстояло дело с культурными контактами разных ойкумен. С каким изумлением и восторгом прочел бы Сыма Цянь - первый и величайший историк Китая, современник императора У-ди - труды своих предшественников: Геродота и Полибия! И как интересно было бы Августу или его ровеснику - историку Титу Ливию - прочесть рассказы Сыма Цяня о рождении империй Цинь и Хань!
Увы - языковый барьер и барьер расстояний нерушимой стеною отгораживали античные ойкумены друг от друга. Только купцы и монахи добирались изредка через горы и степи, пустыни и джунгли до немыслимо далеких и невообразимо чуждых миров - а их рассказы воспринимались на родине, как сказки. Новая эра только начиналась: впереди было много веков независимого освоения земных просторов разными народами и цивилизациями Земли.
Сергей Смирнов