Страница:
Общественная собственность и гармония с природой – это не сложно понять, что же касается морали – тут совсем другое.
Неудивительно, что Джессу приходилось нелегко, балансируя на грани этих столь непохожих друг на друга миров. Ему стало трудно понимать, кто же он сам такой.
Тишину разорвал шум вертолета. Осень обрадовалась, что ее раздумья прервали. Она увидела вертолет, летевший в направлении к ранчо, и быстро пошла к посадочной площадке.
Наконец показался Сэм. У него наверняка должны быть новости, к тому же у Осени имелись свои собственные планы. Она больше не собирается слоняться здесь, ничем не занимаясь.
У Сэма и в самом деле были новости.
– Я только что доставил в больницу Фрэнка, – сообщил он.
Осень почувствовала мимолетное раскаяние, слушая торопливый рассказ Сэма. Лично ей Фрэнк не нравился, но она вовсе не желала ему зла.
Узнав о ранении Фрэнка, она начала беспокоиться за Джесса, которому, вероятно, грозила опасность. Она хотела быть с ним. Пребывание на ранчо в полной праздности порождало чувство отчаяния и беспомощности. Может, она будет полезнее на Койотовых Ручьях.
Она подождала, пока Сэм сказал работникам Джесса о прибытии в ближайшее время на ранчо профессора и остальных.
– Шериф получил под свое командование вооруженный отряд для поиска убийц. Он велел использовать для эвакуации мою машину.
После того как план ближайших действий был согласован, Осень сумела поговорить с Сэмом.
– Ты можешь отвезти меня обратно?
– Слишком рискованно, – извинился Сэм. – Я не хочу, чтобы еще кого-нибудь застрелили.
Осень и слушать не хотела. Пока пилот заправлял машину, она без остановки говорила. Когда он был готов к отлету, Осень предприняла последнюю попытку.
– Кто-нибудь из группы замешан в этом деле.
– Ты уверена? – Сэм пристально посмотрел на непроницаемое лицо Осени.
– Не сомневаюсь, – подтвердила она. – Мне необходимо быть на Койотовых Ручьях. Придется задать несколько вопросов, и я хочу увидеть лица этих людей, когда они будут отвечать на них.
Наконец он сдался.
– Раз уж ты летишь со мной, давай пролетим совсем низко и посмотрим, не сможем ли мы кого-нибудь заметить.
– Неплохая мысль, но я сомневаюсь, что эти двое настолько глупы. Они наверняка укроются где-нибудь поблизости, и могу поспорить, что это будет укромное местечко, которое мы не сумеем обнаружить с воздуха.
– Вероятно, ты права. – Сэм переложил куртку и бинокль с пассажирского места на пол в конце вертолета, освобождая ей место. – Но убийцы, похоже, не очень-то знакомы с местностью. Они обязательно должны ошибиться.
Осень пожала плечами. Она сомневалась, что они имеют дело с новичками. Они не оставили никаких следов, когда она сама и Джесс преследовали их, они знали о существовании пещеры – об этом не знал даже Джесс. Они были профессионалами.
Они облетели шестьдесят миль территории над ущельем и несколькими боковыми каньонами. Глыбы неотесанного камня выдавались из крутых стен Огромные валуны, смытые на дно ущелья, давали слишком большие возможности, чтобы спрятаться.
– Это все равно, что искать иголку в стоге сена, – заметила Осень. – В скалах множество пещер. Вот почему анасази облюбовали себе эти края. Здесь много возможностей, чтобы устроить дома.
– Подожди-ка минутку, – перебил ее Сэм, крикнув пилоту. – Ты не можешь здесь снизиться? Мне показалось, я уловил какое-то движение.
От резкого снижения вертолета Осень ощутила в желудке пустоту. Стены каньона почти смыкались, оглушая усиливаемым звуком вертолета. Голос пилота едва был слышен.
– Я не могу подлететь еще ближе. Каньон слишком узкий.
Они миновали скалу, шум уменьшился. Сэм объяснил:
– Должно быть, это просто лань, убегающая от вертолета.
Я упустила их, думала Осень. Она была расстроена куда больше, чем ей казалось. Она молила, чтобы теперь ничто и никто не ускользнул от их внимания. Она внимательно следила за пустыней, проносившейся внизу.
– Мы почти на месте, – заметил Сэм.
– Старайся лететь как можно ниже. Я хочу взглянуть на то место, где они скрывались до взрыва, – попросила Осень.
– Нет проблем, – заверил ее пилот. – В этом месте каньон значительно шире. Мне не придется проделывать акробатических трюков.
Вертолет накренился, прежде чем приземлиться у Койотовых Ручьев. Осень отлично сумела разглядеть скалистое русло, заваленное стволами деревьев, ветками и кустарником.
Дорога, по которой она незадолго до этого шла, ясно вырисовывалась внизу, поскольку она проходила по краю кустарника, окаймлявшего песчаную косу. Только теперь, с вертолета, она различала малейшие подробности, которые упускала, находясь на земле.
– Посмотри-ка, Сэм. – Она тронула его за руку, указывая на скалистый обрыв немного выше дна каньона. – Видишь?
– Портативный микроволновый передатчик, – воскликнул он.
– Вероятно, именно таким образом они поддерживали связь с лагерем.
– Конни Тернер – единственная, у кого есть передатчик.
Они обменялись многозначительными взглядами. Конни могла оказаться нитью, ведущей из лагеря к бандитам.
– Как же нам с этим поступить? – поинтересовалась Осень, когда вертолет, подняв облако пыли, приземлился.
– Мы сообщим шерифу. Он пришлет кого-нибудь наблюдать за ней.
Песчаная коса, на которую сел вертолет, находилась слишком далеко от лагеря. Осень знала, что у нее будет всего несколько минут до того, как соберется вся группа, чтобы узнать новости.
– Конни не единственная, кого можно подозревать, – поспешно сказала она. – Вейн Карсон может работать с ней или самостоятельно. И еще Фрэнк.
– Риккер? – удивился Сэм. – Ты, вероятно, шутишь. Сомневаюсь, что он способен организовать что-то столь сложное.
– Именно об этом думала и я, Сэм. Но, похоже, он всегда оказывается там, где ему совершенно нечего делать.
– Я послал его искать вас. Кроме того, в него ведь стреляли, – возразил Сэм.
– Ручаюсь, что они просто поссорились, – сказала Осень. – А как объяснить присутствие Фрэнка в их лагере? Как он мог их так легко отыскать, не зная, где они находятся?
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – согласился Сэм. – Нам придется принять меры предосторожности. Может, тебе лучше вернуться?
– Нет, я понадоблюсь тебе, когда ты будешь осматривать их стоянку. – Она видела, что он хочет возразить ей, но решила не отступать.
Он сдался.
– Когда нас будет больше, станет легче следить за каждым. А пока проявляй осторожность.
– Можешь не сомневаться, – пообещала Осень, собираясь сойти на землю.
Показавшаяся толпа вынудила их прервать разговор. Еще раньше они услышали шум голосов. Осень всматривалась в силуэты приближавшихся мужчин и женщин. Первым она узнала доктора Дэвидсона. На нем, как всегда, были мешковатые брюки и свободная рубашка. За ним гурьбой шли ученые и журналисты. Вейн плелся следом, Конни же почти бежала, стараясь успевать за профессором. Остальные двигались плотной группой.
Понадобилось около часа, чтобы разъяснить обстановку, и еще час ушел на то, чтобы убедить людей в необходимости эвакуации. Многие были недовольны, но Сэм не мог испытывать судьбу, оставив их здесь, уже имея одного убитого и одного раненого. Пока не будут найдены преступники, район оцепят.
По округе разносились звуки стукающихся друг о друга кольев от палаток, ржанье лошадей. Осень помогла профессору упаковать его багаж. Он был крайне возбужден, но это казалось вполне естественной реакцией на происходящее. Все ее внимание сосредоточилось на Вейне. Он старался избегать ее и профессора. Надо не забыть сказать о своих наблюдениях Джессу.
Только когда уже последняя группа собралась, ожидая посадки на вертолет, Осень смогла, наконец, присесть и перевести дыхание. Последним рейсом прибыли двое работников Джесса. Они увели мулов и забрали кое-что из багажа. Вертолет должен был доставить на ранчо ученых, журналистов и весь личный багаж. Им оставалось совершить последний рейс.
Осень окинула взглядом плато. Если не считать стоявшей на песке палатки профессора, все вокруг выглядело так же, как до их приезда. Доктор Дэвидсон и Вейн последний раз смотрели на киву. Сэм инструктировал двоих представителей властей, которым предстояло остаться и вести наблюдение за развалинами. Она закрыла глаза и вскоре услышала приближающиеся шаги. Это был доктор Дэвидсон.
Она похлопала по песку, приглашая его сесть рядом.
– Всем очень жаль уезжать отсюда.
– Вполне понятное чувство. В течение нескольких часов они оказались свидетелями исторического открытия и его разрушения – и теперь вот это. – В голосе его звучала горечь. Он сел рядом с ней.
Осень перевела взгляд с кивы, находившейся совсем рядом, на него.
– Несмотря ни на что, вам нужно нанести киву на карту. На стенах ее сохранились рисунки.
– Но ведь реликвии украдены.
– Я не знаю этого наверняка. Джесс отыщет их, – заверила она его, зная, что шансы найти пропавшие ценности очень невелики. Но профессор нуждался в утешении сейчас, даже если в дальнейшем все обойдется. – И ведь у вас сохранились фотографии табличек. Разве этого не будет достаточно, чтобы подтвердить вашу теорию?
– Надеюсь. – Профессор провел рукой по давно небритому подбородку. – Подлинность табличек не была подтверждена, но все специалисты смогут подтвердить, что видели их.
– Так что, видите, еще не все потеряно. Со временем вы представите археологам свой труд с изложением вашей точки зрения.
– Если они отвергнут ее, срок моего пребывания в должности кончится. – В его голосе снова послышалась горечь.
– Лучше думать о хорошем, – подбодрила она его. – Не позволяйте грустным мыслям одолевать вас.
– Не могу овладеть собой. Кто же мог предвидеть убийство и кражу?
Странные слова его и голос, полный страсти, удивил ее. Она тряхнула головой. Человек этот много пережил. Он имел право на смятение чувств – он не сумел настоять на том, чтобы к его доводам прислушались.
– А что будет с моей стипендией? – поинтересовалась она, чтобы сменить тему разговора. – Вы думаете, они отменят ее.
Некоторое время он сидел молча, потом отрицательно покачал головой.
– Нет, вряд ли. Здесь в любом случае останется достаточно работы. Нам придется составить списки уцелевших вещей.
Осень рада была услышать такую новость, несмотря на мрачный вид и печальный голос профессора.
Уже перевалило за полночь, когда Джесс добрался до конюшни на своем ранчо. Увидев кучу сваленного у дверей багажа, он понял, что Сэм сумел вывезти профессора и всю группу ученых. Он с облегчением узнал, что мужчины и женщины находятся в безопасности, но ему хотелось знать, в какой степени он будет чувствовать себя уединенно в собственном доме.
Мужчины устроились в спальнях, а женщины, вероятно, ночуют в доме Мэг и в его. Где же Осень? Увезли ее в больницу или она тоже здесь?
Сквозь открытую дверь конюшни он посмотрел на особняк. Большая часть окон была темна, но со стороны патио струился мягкий свет.
Джесс потянулся, ощущая, как ноет каждый его мускул. Он не мог припомнить, когда так сильно уставал. Он сейчас заглянет в комнату матери. Он сам себе не мог объяснить, почему ему так хотелось, чтобы Осень оказалась там. Казалось, он поступает правильно, давая Сэму соответствующие распоряжения. Может, это просто значит, что он хочет, чтобы она принадлежала ему. Все-таки комната эта предназначалась женщине, хозяйке дома. Если Осень, в самом деле, там, он примет ванну и после этого растянется на постели рядом с ней. Данное себе самому обещание подтолкнуло его к действию.
Седло показалось неподъемным, когда он снимал его с лошади. Силы его убывали. Он расседлал лошадь, которую Большой Хозяин оставил ему, и стал думать о том, что ему пришлось пережить за последние дни.
Уловив шорох недалеко от стойла, он удивился. Лошади Большого Хозяина заржали.
– Кто-то очень вовремя, – с досадой пробормотал Джесс. – Почисти лошадей, а я пойду…
– Хоть я и твой друг, твоих приказаний не выполню.
Джесс обернулся, узнав голос, который его перебил, – Энрике.
– Глядя на тебя, можно подумать, что прямиком из ада.
– Я побывал там и вернулся. – Джесс ответил на рукопожатие. – Так что посочувствуй мне и помоги управиться с этими лошадьми.
– Ты заходил в дом? – Энрике подхватил поводья и повел пегого в стойло. – Что там происходит? У тебя вечеринка или что?
Пока Джесс поил и кормил лошадей, он рассказывал обо всех последних событиях, не забыв упомянуть о невиновности Осени.
– Значит, получается, что все значительно серьезнее, чем мы предполагали, раз они идут на такой риск.
– Ты прав. Но теперь мы, по крайней мере, знаем, что Осень не имеет ко всему этому никакого отношения.
– Рад за тебя. – Он помолчал, проводя скребком по бокам лошади. – Ты старался скрывать, но ведь она тебя интересовала.
– Так и есть, – согласился Джесс, по-прежнему не зная, что им сулит будущее.
– Для Росса все закончилось хуже некуда. Странный был тип, но он мне нравился.
Джесс несколько минут помолчал в знак уважения к смерти, которая всегда казалась ударом в спину, когда кто-нибудь из их команды умирал.
– Кто-нибудь знает, что мы здесь? – поинтересовался Джесс.
– Только шеф, – сказал Энрике, имея в виду начальника особого отряда.
– Хорошо. Дай мне смену белья и чего-нибудь перекусить. Мы можем отправиться на Койотовые Ручьи раньше, чем кто-нибудь узнает, что мы отправились туда.
– К чему такая спешка? Можно немного отдохнуть.
Мысль о том, чтобы забраться в постель к Осени, была крайне соблазнительна, но сначала следовало покончить с делом. Ему нужно оставить распоряжения для управляющего и проверить, как идут дела на ранчо. Потом им с Энрике надо скорее возвращаться на Койотовые Ручьи. Чутье подсказывало ему, что они совсем близки к раскрытию этого дела и не стоит откладывать его.
– Я смогу выспаться, как только мы все выясним, – ответил Джесс. – Осень невиновна. Я думаю, тут поработал Вейн Карсон, – Джесс потянул Энрике в конюшню. – Если никто не будет знать, что ты приехал, ты сможешь стать лишней парой глаз и ушей.
– Понятно, – кивнул Энрике. – Ты иди ешь, я пока приготовлю лошадей.
– Я поеду на своем жеребце. А ты поезжай на этой вот кобыле. – Джесс показал на одну из самых надежных своих лошадей.
Энрике кивком выразил согласие и, прежде чем Джесс успел выйти из конюшни, схватил его за руку:
– Передай самый нежный привет ей.
Джесс выругался, освобождаясь от руки Энрике. Он не стал обращать внимание на сдерживаемый смех своего приятеля. Они так давно знали друг друга, что читали мысли каждого. Джесс вышел из конюшни и усмехнулся. Будь он проклят, если станет передавать привет Вальдеса своей женщине. – Его женщина. Эта мысль доставила ему удовольствие. Ему не терпелось увидеть ее. Приближаясь к дому, он ускорил шаги.
Джесс миновал кухню. Несмотря на голод, который он испытывал, еда была самым последним, что его сейчас волновало. Он обошел дом и направился к патио, чтобы не беспокоить своих гостей. Дверь спальни была не заперта. Он заглянул. Черт возьми, она пуста!
Уже собравшись войти внутрь, он остановился. Прежде чем искать Осень, ему надо бы быстро принять душ, но очень уж его соблазняла мысль подойти и посмотреть сквозь прозрачное стекло соседней с его комнатой двери. Он только глянет, чтобы убедиться, что она здесь.
Он неслышно скользнул в комнату. Через несколько секунд глаза его привыкли к темноте. Увидев ее, он не мог на нее насмотреться.
Много времени прошло с тех пор, как он видел ее такой. Ее длинные волосы разметались по подушке, обрамляя лицо. Простыня соскользнула, оставляя ее тело на обозрение. При виде его он просто лишился способности дышать. Сорочка лимонного цвета обтягивала плавные изгибы, словно вторая кожа. Он испытывал страстное желание коснуться ее.
Душ был окончательно забыт. В равной мере, как и здравый смысл. Сейчас им руководили только чувства. Он шагнул вперед, сокращая расстояние между ними, и сел на край кровати.
Она пошевелилась. Он смотрел, очарованный движением шелка поверх атласной кожи. Прядь волос упала ему на руку. Он поднял ее и зажал между пальцами. Он почувствовал аромат ее духов. Желая большего, он приподнял волосы и распушил около своих губ, чудесные пряди касались его лица. Он жадно вдыхал их нежный запах.
Ему хотелось провести по мягким округлостям, видневшимся при лунном свете, но руки его были слишком грязными для того, чтобы касаться ее. Он удовольствовался тем, что ласкал ее только мысленно, но вид ее заставлял страдать от желания. С его губ сорвался стон.
Она перевернулась на спину, ее рука соскользнула на живот. Джесс с завистью наблюдал за движением, пока ее пальцы не коснулись его бедра. Он затаил дыхание.
Вдруг он понял, что она проснулась. Даже в темноте он чувствовал ее взгляд.
– Джесс, это ты?
Ее голос ласкал его, словно бархат. Прежде чем ответить, он проглотил комок в горле.
– Да. Я только что вернулся.
Она повернула голову, чтобы посмотреть на часы. Ему хотелось провести пальцами по ее подбородку.
– Уже поздно. Ты, наверное, очень устал, – проговорила она сонным голосом. – Ты идешь спать?
Прозвучавшее приглашение было для него сладкой мукой. Он жаждал лечь рядом с ней, но его ждало неотложное дело. Когда все кончится, мысленно пообещал он сам себе.
– Через несколько минут я уезжаю. – Он не сумел скрыть сожаления.
Эта новость заставила ее сесть.
– Ты же только приехал.
– Осторожней, – отстранился он от нее. – Я весь в пыли. Я зашел узнать, как у тебя дела.
– Я прекрасно себя чувствую. Отделалась несколькими синяками. Я поеду с тобой.
Он поднял руку, когда она стала опускать ноги, собираясь встать.
– Нет, не надо. Оставайся здесь и отдыхай. Я не хочу подвергать тебя опасности.
– А как же ты?
– Я буду осторожен.
Она погладила его по руке.
– Береги себя. Нам о многом надо еще поговорить.
Обещание, звучавшее в ее голосе, казалось ему не менее соблазнительным, чем ее прикосновение. Ее волосы струились по плечам, образуя словно полог вокруг кровати. Ему хотелось спрятаться под ними и прижаться к ней. Он прижался губами к ее ладони. Кожа пахла мылом.
– Джесс.
Он услышал в ее голосе желание и постарался не поддаваться ему.
– Обними меня.
Мучительно сознавая, что на нем пыльная одежда, он стал отодвигаться от нее.
– Я…
Она не дала ему договорить, приложив пальцы к его губам.
– Меня не волнует грязь. Она отмоется. – В свете луны сверкнула ее улыбка. Она отбросила волосы назад, показывая свое тело.
Он видел под натянувшимся шелком ее крепкие груди, слышал стук ее сердца – или это билось его собственное?
– Пожалуйста, обними меня, прежде чем уедешь, – шептала она, уткнувшись ему в щеку. – Я сегодня так скучала по тебе. Я хочу коснуться тебя.
Ее губы встретились с его, он упивался их вкусом. Они были горячими и терпкими, как конфета с корицей. Он не мог насладиться.
Потом ему стало трудно дышать. Он чувствовал, как мешает ему одежда, стесняя его в движениях. Если бы он располагал временем, чтобы скинуть ботинки и снять одежду, он бы лег с ней рядом и делом доказал всю глубину его любви.
– Ты не можешь остаться? – молила она в промежутке между поцелуями. – Я хочу, чтобы ты любил меня.
Освободиться от ее объятий – что могло быть для него мучительнее? Он собрал всю свою волю. Когда, наконец, встал, он не переставал думать о том, что держать ее в своих объятиях не менее соблазнительно, чем видеть, как поднимается ее грудь, видеть блеск ее влажных губ, или ловить в ее глазах отражение страсти.
– Осень. – Он не мог найти слов, чтобы попросить у нее прощения или рассказать обо всем. Должно быть, она поняла его состояние, потому что не стала настаивать, чтобы он остался.
– Я понимаю – работа есть работа. Ты должен идти. Но помни, Джесс Баррен. Мы не закончили разговор.
– Мы быстро покончим с этим делом. Мы вот-вот найдем их.
Это единственное обещание, которое он мог ей дать, поняла она. Этого было достаточно. Сейчас не стоило давить на него. Она видела по его лицу, насколько он устал, слышала усталость в его голосе. В самом деле, она сомневалась, стоит ли прилагать усилия, чтобы соблазнить его.
Воспользоваться своим положением было бы просто нечестно. Она явно имела намерения возобновить их отношения, но предпочитала иметь под ними достаточно солидное основание. Ему не будет никаких оправданий, если он соблазнит ее, чтобы потом бросить. Она дала ему время, чтобы он смог разрешить все свои внутренние сомнения.
– Ты разговаривал с Сэмом?
– Ты единственная, кого я видел. Что случилось?
Она рассказала про микроволновый передатчик и про их отъезд из лагеря. С каждым ее словом расстояние между ними увеличивалось – его мысли возвращались обратно в каньон, к прежним и вновь возникающим проблемам.
– Шериф хочет, чтобы все мы оставались здесь до тех пор, пока не найдут преступников, – сказала она. По крайней мере, у нее хоть есть предлог, чтобы остаться здесь до его возвращения. – Он знает, что ты подозреваешь кого-то из нашей группы?
– Ты тут посматривай, ладно? И будь осторожна. – Он погладил ее по щеке, и она с трудом смогла понять, о чем он говорит. – Теперь я должен идти.
Она схватила его за руку.
– Ты устал. Ты уверен, что не можешь остаться и немного поспать?
Он усмехнулся:
– Поверь, уж если я останусь, то не для того, чтобы спать.
Его слова доставили ей удовольствие, но она знала, что означает звучавшая в его голосе решимость. Она напомнила себе, что не будет уговаривать его остаться.
– Если ты все-таки настаиваешь на том, чтобы ехать, то у меня для тебя кое-что есть. – Она встала с постели. На туалетном столике в лунном свете поблескивал ее бирюзовый амулет. Она взяла свое сокровище в руки.
Джесс подошел к ней сзади. Она увидела его отражение в зеркале, прежде чем он успел обнять ее.
Загрубевшие пальцы коснулись шелка, когда он провел рукой по ее животу. Она затрепетала, его жар передавался ей.
– Ты так прекрасна, – шептал он, целуя ее шею.
Не в состоянии больше испытывать муку, она повернулась к нему, по-прежнему сжимая в руке амулет. Она спрятала лицо на его груди, жадно вдыхая запах пыли и лошадей, которыми пропиталась его одежда.
– Возвращайся ко мне, – пробормотала она, но не знала, слышит ли он ее.
Протянув руки вперед, она повесила серебряную цепочку ему на шею и спрятала самородок в складках его рубашки. Его сердце билось совсем рядом с ее губами, когда она поцеловала его в вырез рубашки.
– Это подарок Большого Хозяина. Он хранит в себе силу. – Она помнила, как эта сила вывела ее из пещеры. – Когда ты будешь касаться его, помни, что я думаю о тебе и молю о твоем возвращении.
В течение нескольких минут он стоял не шевелясь, ничего не говоря, едва дыша. Осень тоже задержала дыхание, боясь, не обидела ли она его своим подарком. Ответом ей было крепкое объятие.
Его руки немножко дрожали, когда он сжал ее сильнее. Она услышала, как он перевел дыхание, и почувствовала биение его сердца. Оно билось в унисон ее собственному.
В какой-то отчаянный миг ей хотелось сказать ему, что любит его, но слишком уж поспешно это выглядело. Она позволила сказать это своему телу.
Она прижалась к нему, стараясь повторить изгибы его мужественного тела, показывая ему, как хорошо они подходят друг другу. Она касалась его щеки, говоря ему о своем желании.
Самым трудным было для них оторваться друг от друга. Она должна отпустить его. Он колебался всего несколько секунд, потом, тяжело вздохнув, скрылся за стеклянной дверью.
Осень смотрела на пустое место, не понимая, был ли он здесь на самом деле или она только в мечтах видела его, тоскуя по нему. Она обхватила себя за плечи. Его запах пропитал ее кожу. Она вдохнула его и поняла, что он был здесь наяву.
– Да сопутствует тебе удача, – тихонько пропела она слова из песни, которую исполнял Большой Хозяин. – Пусть сердце твое будет отважным и справедливым. Охота пусть будет удачной. Ступай, мой воин.
17
Неудивительно, что Джессу приходилось нелегко, балансируя на грани этих столь непохожих друг на друга миров. Ему стало трудно понимать, кто же он сам такой.
Тишину разорвал шум вертолета. Осень обрадовалась, что ее раздумья прервали. Она увидела вертолет, летевший в направлении к ранчо, и быстро пошла к посадочной площадке.
Наконец показался Сэм. У него наверняка должны быть новости, к тому же у Осени имелись свои собственные планы. Она больше не собирается слоняться здесь, ничем не занимаясь.
У Сэма и в самом деле были новости.
– Я только что доставил в больницу Фрэнка, – сообщил он.
Осень почувствовала мимолетное раскаяние, слушая торопливый рассказ Сэма. Лично ей Фрэнк не нравился, но она вовсе не желала ему зла.
Узнав о ранении Фрэнка, она начала беспокоиться за Джесса, которому, вероятно, грозила опасность. Она хотела быть с ним. Пребывание на ранчо в полной праздности порождало чувство отчаяния и беспомощности. Может, она будет полезнее на Койотовых Ручьях.
Она подождала, пока Сэм сказал работникам Джесса о прибытии в ближайшее время на ранчо профессора и остальных.
– Шериф получил под свое командование вооруженный отряд для поиска убийц. Он велел использовать для эвакуации мою машину.
После того как план ближайших действий был согласован, Осень сумела поговорить с Сэмом.
– Ты можешь отвезти меня обратно?
– Слишком рискованно, – извинился Сэм. – Я не хочу, чтобы еще кого-нибудь застрелили.
Осень и слушать не хотела. Пока пилот заправлял машину, она без остановки говорила. Когда он был готов к отлету, Осень предприняла последнюю попытку.
– Кто-нибудь из группы замешан в этом деле.
– Ты уверена? – Сэм пристально посмотрел на непроницаемое лицо Осени.
– Не сомневаюсь, – подтвердила она. – Мне необходимо быть на Койотовых Ручьях. Придется задать несколько вопросов, и я хочу увидеть лица этих людей, когда они будут отвечать на них.
Наконец он сдался.
– Раз уж ты летишь со мной, давай пролетим совсем низко и посмотрим, не сможем ли мы кого-нибудь заметить.
– Неплохая мысль, но я сомневаюсь, что эти двое настолько глупы. Они наверняка укроются где-нибудь поблизости, и могу поспорить, что это будет укромное местечко, которое мы не сумеем обнаружить с воздуха.
– Вероятно, ты права. – Сэм переложил куртку и бинокль с пассажирского места на пол в конце вертолета, освобождая ей место. – Но убийцы, похоже, не очень-то знакомы с местностью. Они обязательно должны ошибиться.
Осень пожала плечами. Она сомневалась, что они имеют дело с новичками. Они не оставили никаких следов, когда она сама и Джесс преследовали их, они знали о существовании пещеры – об этом не знал даже Джесс. Они были профессионалами.
Они облетели шестьдесят миль территории над ущельем и несколькими боковыми каньонами. Глыбы неотесанного камня выдавались из крутых стен Огромные валуны, смытые на дно ущелья, давали слишком большие возможности, чтобы спрятаться.
– Это все равно, что искать иголку в стоге сена, – заметила Осень. – В скалах множество пещер. Вот почему анасази облюбовали себе эти края. Здесь много возможностей, чтобы устроить дома.
– Подожди-ка минутку, – перебил ее Сэм, крикнув пилоту. – Ты не можешь здесь снизиться? Мне показалось, я уловил какое-то движение.
От резкого снижения вертолета Осень ощутила в желудке пустоту. Стены каньона почти смыкались, оглушая усиливаемым звуком вертолета. Голос пилота едва был слышен.
– Я не могу подлететь еще ближе. Каньон слишком узкий.
Они миновали скалу, шум уменьшился. Сэм объяснил:
– Должно быть, это просто лань, убегающая от вертолета.
Я упустила их, думала Осень. Она была расстроена куда больше, чем ей казалось. Она молила, чтобы теперь ничто и никто не ускользнул от их внимания. Она внимательно следила за пустыней, проносившейся внизу.
– Мы почти на месте, – заметил Сэм.
– Старайся лететь как можно ниже. Я хочу взглянуть на то место, где они скрывались до взрыва, – попросила Осень.
– Нет проблем, – заверил ее пилот. – В этом месте каньон значительно шире. Мне не придется проделывать акробатических трюков.
Вертолет накренился, прежде чем приземлиться у Койотовых Ручьев. Осень отлично сумела разглядеть скалистое русло, заваленное стволами деревьев, ветками и кустарником.
Дорога, по которой она незадолго до этого шла, ясно вырисовывалась внизу, поскольку она проходила по краю кустарника, окаймлявшего песчаную косу. Только теперь, с вертолета, она различала малейшие подробности, которые упускала, находясь на земле.
– Посмотри-ка, Сэм. – Она тронула его за руку, указывая на скалистый обрыв немного выше дна каньона. – Видишь?
– Портативный микроволновый передатчик, – воскликнул он.
– Вероятно, именно таким образом они поддерживали связь с лагерем.
– Конни Тернер – единственная, у кого есть передатчик.
Они обменялись многозначительными взглядами. Конни могла оказаться нитью, ведущей из лагеря к бандитам.
– Как же нам с этим поступить? – поинтересовалась Осень, когда вертолет, подняв облако пыли, приземлился.
– Мы сообщим шерифу. Он пришлет кого-нибудь наблюдать за ней.
Песчаная коса, на которую сел вертолет, находилась слишком далеко от лагеря. Осень знала, что у нее будет всего несколько минут до того, как соберется вся группа, чтобы узнать новости.
– Конни не единственная, кого можно подозревать, – поспешно сказала она. – Вейн Карсон может работать с ней или самостоятельно. И еще Фрэнк.
– Риккер? – удивился Сэм. – Ты, вероятно, шутишь. Сомневаюсь, что он способен организовать что-то столь сложное.
– Именно об этом думала и я, Сэм. Но, похоже, он всегда оказывается там, где ему совершенно нечего делать.
– Я послал его искать вас. Кроме того, в него ведь стреляли, – возразил Сэм.
– Ручаюсь, что они просто поссорились, – сказала Осень. – А как объяснить присутствие Фрэнка в их лагере? Как он мог их так легко отыскать, не зная, где они находятся?
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – согласился Сэм. – Нам придется принять меры предосторожности. Может, тебе лучше вернуться?
– Нет, я понадоблюсь тебе, когда ты будешь осматривать их стоянку. – Она видела, что он хочет возразить ей, но решила не отступать.
Он сдался.
– Когда нас будет больше, станет легче следить за каждым. А пока проявляй осторожность.
– Можешь не сомневаться, – пообещала Осень, собираясь сойти на землю.
Показавшаяся толпа вынудила их прервать разговор. Еще раньше они услышали шум голосов. Осень всматривалась в силуэты приближавшихся мужчин и женщин. Первым она узнала доктора Дэвидсона. На нем, как всегда, были мешковатые брюки и свободная рубашка. За ним гурьбой шли ученые и журналисты. Вейн плелся следом, Конни же почти бежала, стараясь успевать за профессором. Остальные двигались плотной группой.
Понадобилось около часа, чтобы разъяснить обстановку, и еще час ушел на то, чтобы убедить людей в необходимости эвакуации. Многие были недовольны, но Сэм не мог испытывать судьбу, оставив их здесь, уже имея одного убитого и одного раненого. Пока не будут найдены преступники, район оцепят.
По округе разносились звуки стукающихся друг о друга кольев от палаток, ржанье лошадей. Осень помогла профессору упаковать его багаж. Он был крайне возбужден, но это казалось вполне естественной реакцией на происходящее. Все ее внимание сосредоточилось на Вейне. Он старался избегать ее и профессора. Надо не забыть сказать о своих наблюдениях Джессу.
Только когда уже последняя группа собралась, ожидая посадки на вертолет, Осень смогла, наконец, присесть и перевести дыхание. Последним рейсом прибыли двое работников Джесса. Они увели мулов и забрали кое-что из багажа. Вертолет должен был доставить на ранчо ученых, журналистов и весь личный багаж. Им оставалось совершить последний рейс.
Осень окинула взглядом плато. Если не считать стоявшей на песке палатки профессора, все вокруг выглядело так же, как до их приезда. Доктор Дэвидсон и Вейн последний раз смотрели на киву. Сэм инструктировал двоих представителей властей, которым предстояло остаться и вести наблюдение за развалинами. Она закрыла глаза и вскоре услышала приближающиеся шаги. Это был доктор Дэвидсон.
Она похлопала по песку, приглашая его сесть рядом.
– Всем очень жаль уезжать отсюда.
– Вполне понятное чувство. В течение нескольких часов они оказались свидетелями исторического открытия и его разрушения – и теперь вот это. – В голосе его звучала горечь. Он сел рядом с ней.
Осень перевела взгляд с кивы, находившейся совсем рядом, на него.
– Несмотря ни на что, вам нужно нанести киву на карту. На стенах ее сохранились рисунки.
– Но ведь реликвии украдены.
– Я не знаю этого наверняка. Джесс отыщет их, – заверила она его, зная, что шансы найти пропавшие ценности очень невелики. Но профессор нуждался в утешении сейчас, даже если в дальнейшем все обойдется. – И ведь у вас сохранились фотографии табличек. Разве этого не будет достаточно, чтобы подтвердить вашу теорию?
– Надеюсь. – Профессор провел рукой по давно небритому подбородку. – Подлинность табличек не была подтверждена, но все специалисты смогут подтвердить, что видели их.
– Так что, видите, еще не все потеряно. Со временем вы представите археологам свой труд с изложением вашей точки зрения.
– Если они отвергнут ее, срок моего пребывания в должности кончится. – В его голосе снова послышалась горечь.
– Лучше думать о хорошем, – подбодрила она его. – Не позволяйте грустным мыслям одолевать вас.
– Не могу овладеть собой. Кто же мог предвидеть убийство и кражу?
Странные слова его и голос, полный страсти, удивил ее. Она тряхнула головой. Человек этот много пережил. Он имел право на смятение чувств – он не сумел настоять на том, чтобы к его доводам прислушались.
– А что будет с моей стипендией? – поинтересовалась она, чтобы сменить тему разговора. – Вы думаете, они отменят ее.
Некоторое время он сидел молча, потом отрицательно покачал головой.
– Нет, вряд ли. Здесь в любом случае останется достаточно работы. Нам придется составить списки уцелевших вещей.
Осень рада была услышать такую новость, несмотря на мрачный вид и печальный голос профессора.
Уже перевалило за полночь, когда Джесс добрался до конюшни на своем ранчо. Увидев кучу сваленного у дверей багажа, он понял, что Сэм сумел вывезти профессора и всю группу ученых. Он с облегчением узнал, что мужчины и женщины находятся в безопасности, но ему хотелось знать, в какой степени он будет чувствовать себя уединенно в собственном доме.
Мужчины устроились в спальнях, а женщины, вероятно, ночуют в доме Мэг и в его. Где же Осень? Увезли ее в больницу или она тоже здесь?
Сквозь открытую дверь конюшни он посмотрел на особняк. Большая часть окон была темна, но со стороны патио струился мягкий свет.
Джесс потянулся, ощущая, как ноет каждый его мускул. Он не мог припомнить, когда так сильно уставал. Он сейчас заглянет в комнату матери. Он сам себе не мог объяснить, почему ему так хотелось, чтобы Осень оказалась там. Казалось, он поступает правильно, давая Сэму соответствующие распоряжения. Может, это просто значит, что он хочет, чтобы она принадлежала ему. Все-таки комната эта предназначалась женщине, хозяйке дома. Если Осень, в самом деле, там, он примет ванну и после этого растянется на постели рядом с ней. Данное себе самому обещание подтолкнуло его к действию.
Седло показалось неподъемным, когда он снимал его с лошади. Силы его убывали. Он расседлал лошадь, которую Большой Хозяин оставил ему, и стал думать о том, что ему пришлось пережить за последние дни.
Уловив шорох недалеко от стойла, он удивился. Лошади Большого Хозяина заржали.
– Кто-то очень вовремя, – с досадой пробормотал Джесс. – Почисти лошадей, а я пойду…
– Хоть я и твой друг, твоих приказаний не выполню.
Джесс обернулся, узнав голос, который его перебил, – Энрике.
– Глядя на тебя, можно подумать, что прямиком из ада.
– Я побывал там и вернулся. – Джесс ответил на рукопожатие. – Так что посочувствуй мне и помоги управиться с этими лошадьми.
– Ты заходил в дом? – Энрике подхватил поводья и повел пегого в стойло. – Что там происходит? У тебя вечеринка или что?
Пока Джесс поил и кормил лошадей, он рассказывал обо всех последних событиях, не забыв упомянуть о невиновности Осени.
– Значит, получается, что все значительно серьезнее, чем мы предполагали, раз они идут на такой риск.
– Ты прав. Но теперь мы, по крайней мере, знаем, что Осень не имеет ко всему этому никакого отношения.
– Рад за тебя. – Он помолчал, проводя скребком по бокам лошади. – Ты старался скрывать, но ведь она тебя интересовала.
– Так и есть, – согласился Джесс, по-прежнему не зная, что им сулит будущее.
– Для Росса все закончилось хуже некуда. Странный был тип, но он мне нравился.
Джесс несколько минут помолчал в знак уважения к смерти, которая всегда казалась ударом в спину, когда кто-нибудь из их команды умирал.
– Кто-нибудь знает, что мы здесь? – поинтересовался Джесс.
– Только шеф, – сказал Энрике, имея в виду начальника особого отряда.
– Хорошо. Дай мне смену белья и чего-нибудь перекусить. Мы можем отправиться на Койотовые Ручьи раньше, чем кто-нибудь узнает, что мы отправились туда.
– К чему такая спешка? Можно немного отдохнуть.
Мысль о том, чтобы забраться в постель к Осени, была крайне соблазнительна, но сначала следовало покончить с делом. Ему нужно оставить распоряжения для управляющего и проверить, как идут дела на ранчо. Потом им с Энрике надо скорее возвращаться на Койотовые Ручьи. Чутье подсказывало ему, что они совсем близки к раскрытию этого дела и не стоит откладывать его.
– Я смогу выспаться, как только мы все выясним, – ответил Джесс. – Осень невиновна. Я думаю, тут поработал Вейн Карсон, – Джесс потянул Энрике в конюшню. – Если никто не будет знать, что ты приехал, ты сможешь стать лишней парой глаз и ушей.
– Понятно, – кивнул Энрике. – Ты иди ешь, я пока приготовлю лошадей.
– Я поеду на своем жеребце. А ты поезжай на этой вот кобыле. – Джесс показал на одну из самых надежных своих лошадей.
Энрике кивком выразил согласие и, прежде чем Джесс успел выйти из конюшни, схватил его за руку:
– Передай самый нежный привет ей.
Джесс выругался, освобождаясь от руки Энрике. Он не стал обращать внимание на сдерживаемый смех своего приятеля. Они так давно знали друг друга, что читали мысли каждого. Джесс вышел из конюшни и усмехнулся. Будь он проклят, если станет передавать привет Вальдеса своей женщине. – Его женщина. Эта мысль доставила ему удовольствие. Ему не терпелось увидеть ее. Приближаясь к дому, он ускорил шаги.
Джесс миновал кухню. Несмотря на голод, который он испытывал, еда была самым последним, что его сейчас волновало. Он обошел дом и направился к патио, чтобы не беспокоить своих гостей. Дверь спальни была не заперта. Он заглянул. Черт возьми, она пуста!
Уже собравшись войти внутрь, он остановился. Прежде чем искать Осень, ему надо бы быстро принять душ, но очень уж его соблазняла мысль подойти и посмотреть сквозь прозрачное стекло соседней с его комнатой двери. Он только глянет, чтобы убедиться, что она здесь.
Он неслышно скользнул в комнату. Через несколько секунд глаза его привыкли к темноте. Увидев ее, он не мог на нее насмотреться.
Много времени прошло с тех пор, как он видел ее такой. Ее длинные волосы разметались по подушке, обрамляя лицо. Простыня соскользнула, оставляя ее тело на обозрение. При виде его он просто лишился способности дышать. Сорочка лимонного цвета обтягивала плавные изгибы, словно вторая кожа. Он испытывал страстное желание коснуться ее.
Душ был окончательно забыт. В равной мере, как и здравый смысл. Сейчас им руководили только чувства. Он шагнул вперед, сокращая расстояние между ними, и сел на край кровати.
Она пошевелилась. Он смотрел, очарованный движением шелка поверх атласной кожи. Прядь волос упала ему на руку. Он поднял ее и зажал между пальцами. Он почувствовал аромат ее духов. Желая большего, он приподнял волосы и распушил около своих губ, чудесные пряди касались его лица. Он жадно вдыхал их нежный запах.
Ему хотелось провести по мягким округлостям, видневшимся при лунном свете, но руки его были слишком грязными для того, чтобы касаться ее. Он удовольствовался тем, что ласкал ее только мысленно, но вид ее заставлял страдать от желания. С его губ сорвался стон.
Она перевернулась на спину, ее рука соскользнула на живот. Джесс с завистью наблюдал за движением, пока ее пальцы не коснулись его бедра. Он затаил дыхание.
Вдруг он понял, что она проснулась. Даже в темноте он чувствовал ее взгляд.
– Джесс, это ты?
Ее голос ласкал его, словно бархат. Прежде чем ответить, он проглотил комок в горле.
– Да. Я только что вернулся.
Она повернула голову, чтобы посмотреть на часы. Ему хотелось провести пальцами по ее подбородку.
– Уже поздно. Ты, наверное, очень устал, – проговорила она сонным голосом. – Ты идешь спать?
Прозвучавшее приглашение было для него сладкой мукой. Он жаждал лечь рядом с ней, но его ждало неотложное дело. Когда все кончится, мысленно пообещал он сам себе.
– Через несколько минут я уезжаю. – Он не сумел скрыть сожаления.
Эта новость заставила ее сесть.
– Ты же только приехал.
– Осторожней, – отстранился он от нее. – Я весь в пыли. Я зашел узнать, как у тебя дела.
– Я прекрасно себя чувствую. Отделалась несколькими синяками. Я поеду с тобой.
Он поднял руку, когда она стала опускать ноги, собираясь встать.
– Нет, не надо. Оставайся здесь и отдыхай. Я не хочу подвергать тебя опасности.
– А как же ты?
– Я буду осторожен.
Она погладила его по руке.
– Береги себя. Нам о многом надо еще поговорить.
Обещание, звучавшее в ее голосе, казалось ему не менее соблазнительным, чем ее прикосновение. Ее волосы струились по плечам, образуя словно полог вокруг кровати. Ему хотелось спрятаться под ними и прижаться к ней. Он прижался губами к ее ладони. Кожа пахла мылом.
– Джесс.
Он услышал в ее голосе желание и постарался не поддаваться ему.
– Обними меня.
Мучительно сознавая, что на нем пыльная одежда, он стал отодвигаться от нее.
– Я…
Она не дала ему договорить, приложив пальцы к его губам.
– Меня не волнует грязь. Она отмоется. – В свете луны сверкнула ее улыбка. Она отбросила волосы назад, показывая свое тело.
Он видел под натянувшимся шелком ее крепкие груди, слышал стук ее сердца – или это билось его собственное?
– Пожалуйста, обними меня, прежде чем уедешь, – шептала она, уткнувшись ему в щеку. – Я сегодня так скучала по тебе. Я хочу коснуться тебя.
Ее губы встретились с его, он упивался их вкусом. Они были горячими и терпкими, как конфета с корицей. Он не мог насладиться.
Потом ему стало трудно дышать. Он чувствовал, как мешает ему одежда, стесняя его в движениях. Если бы он располагал временем, чтобы скинуть ботинки и снять одежду, он бы лег с ней рядом и делом доказал всю глубину его любви.
– Ты не можешь остаться? – молила она в промежутке между поцелуями. – Я хочу, чтобы ты любил меня.
Освободиться от ее объятий – что могло быть для него мучительнее? Он собрал всю свою волю. Когда, наконец, встал, он не переставал думать о том, что держать ее в своих объятиях не менее соблазнительно, чем видеть, как поднимается ее грудь, видеть блеск ее влажных губ, или ловить в ее глазах отражение страсти.
– Осень. – Он не мог найти слов, чтобы попросить у нее прощения или рассказать обо всем. Должно быть, она поняла его состояние, потому что не стала настаивать, чтобы он остался.
– Я понимаю – работа есть работа. Ты должен идти. Но помни, Джесс Баррен. Мы не закончили разговор.
– Мы быстро покончим с этим делом. Мы вот-вот найдем их.
Это единственное обещание, которое он мог ей дать, поняла она. Этого было достаточно. Сейчас не стоило давить на него. Она видела по его лицу, насколько он устал, слышала усталость в его голосе. В самом деле, она сомневалась, стоит ли прилагать усилия, чтобы соблазнить его.
Воспользоваться своим положением было бы просто нечестно. Она явно имела намерения возобновить их отношения, но предпочитала иметь под ними достаточно солидное основание. Ему не будет никаких оправданий, если он соблазнит ее, чтобы потом бросить. Она дала ему время, чтобы он смог разрешить все свои внутренние сомнения.
– Ты разговаривал с Сэмом?
– Ты единственная, кого я видел. Что случилось?
Она рассказала про микроволновый передатчик и про их отъезд из лагеря. С каждым ее словом расстояние между ними увеличивалось – его мысли возвращались обратно в каньон, к прежним и вновь возникающим проблемам.
– Шериф хочет, чтобы все мы оставались здесь до тех пор, пока не найдут преступников, – сказала она. По крайней мере, у нее хоть есть предлог, чтобы остаться здесь до его возвращения. – Он знает, что ты подозреваешь кого-то из нашей группы?
– Ты тут посматривай, ладно? И будь осторожна. – Он погладил ее по щеке, и она с трудом смогла понять, о чем он говорит. – Теперь я должен идти.
Она схватила его за руку.
– Ты устал. Ты уверен, что не можешь остаться и немного поспать?
Он усмехнулся:
– Поверь, уж если я останусь, то не для того, чтобы спать.
Его слова доставили ей удовольствие, но она знала, что означает звучавшая в его голосе решимость. Она напомнила себе, что не будет уговаривать его остаться.
– Если ты все-таки настаиваешь на том, чтобы ехать, то у меня для тебя кое-что есть. – Она встала с постели. На туалетном столике в лунном свете поблескивал ее бирюзовый амулет. Она взяла свое сокровище в руки.
Джесс подошел к ней сзади. Она увидела его отражение в зеркале, прежде чем он успел обнять ее.
Загрубевшие пальцы коснулись шелка, когда он провел рукой по ее животу. Она затрепетала, его жар передавался ей.
– Ты так прекрасна, – шептал он, целуя ее шею.
Не в состоянии больше испытывать муку, она повернулась к нему, по-прежнему сжимая в руке амулет. Она спрятала лицо на его груди, жадно вдыхая запах пыли и лошадей, которыми пропиталась его одежда.
– Возвращайся ко мне, – пробормотала она, но не знала, слышит ли он ее.
Протянув руки вперед, она повесила серебряную цепочку ему на шею и спрятала самородок в складках его рубашки. Его сердце билось совсем рядом с ее губами, когда она поцеловала его в вырез рубашки.
– Это подарок Большого Хозяина. Он хранит в себе силу. – Она помнила, как эта сила вывела ее из пещеры. – Когда ты будешь касаться его, помни, что я думаю о тебе и молю о твоем возвращении.
В течение нескольких минут он стоял не шевелясь, ничего не говоря, едва дыша. Осень тоже задержала дыхание, боясь, не обидела ли она его своим подарком. Ответом ей было крепкое объятие.
Его руки немножко дрожали, когда он сжал ее сильнее. Она услышала, как он перевел дыхание, и почувствовала биение его сердца. Оно билось в унисон ее собственному.
В какой-то отчаянный миг ей хотелось сказать ему, что любит его, но слишком уж поспешно это выглядело. Она позволила сказать это своему телу.
Она прижалась к нему, стараясь повторить изгибы его мужественного тела, показывая ему, как хорошо они подходят друг другу. Она касалась его щеки, говоря ему о своем желании.
Самым трудным было для них оторваться друг от друга. Она должна отпустить его. Он колебался всего несколько секунд, потом, тяжело вздохнув, скрылся за стеклянной дверью.
Осень смотрела на пустое место, не понимая, был ли он здесь на самом деле или она только в мечтах видела его, тоскуя по нему. Она обхватила себя за плечи. Его запах пропитал ее кожу. Она вдохнула его и поняла, что он был здесь наяву.
– Да сопутствует тебе удача, – тихонько пропела она слова из песни, которую исполнял Большой Хозяин. – Пусть сердце твое будет отважным и справедливым. Охота пусть будет удачной. Ступай, мой воин.
17
Солнечный свет проникал сквозь стеклянную дверь, когда Осень проснулась. На мгновение она застыла неподвижно, стараясь собраться с мыслями. До позднего вечера она не могла избавиться от воспоминаний о событиях недавних дней.
Голоса, донесшиеся снаружи, вернули ее к действительности. Лучше она встанет и посмотрит, не может ли она быть полезна профессору и остальным. У них наверняка возникнут какие-нибудь проблемы.
Она знала, что ученые и журналисты, проведя ночь в прекрасных условиях, обретут новые силы для дальнейшего выражения протеста.
Одевшись, она достаточно уверенным шагом вошла в просторную кухню, где обнаружила большую часть группы. Сэм явно только что появился. Она проскользнула позади него и направилась к кофейнику.
Использованные подносы и пустые чашки свидетельствовали о том, что уже многие часы они провели в томительном ожидании.
– Ну, наконец-то ты встала, – первой заговорила Конни. – И долго нас здесь собираются держать?
Осень с симпатией посмотрела на журналистку. Ее хлопчатобумажные брюки были помяты, волосы давно потеряли горделивый блеск. Но время не ослабило остроту ее взгляда. Она пытливо смотрела сквозь туманный от дыма сигарет воздух.
Голоса, донесшиеся снаружи, вернули ее к действительности. Лучше она встанет и посмотрит, не может ли она быть полезна профессору и остальным. У них наверняка возникнут какие-нибудь проблемы.
Она знала, что ученые и журналисты, проведя ночь в прекрасных условиях, обретут новые силы для дальнейшего выражения протеста.
Одевшись, она достаточно уверенным шагом вошла в просторную кухню, где обнаружила большую часть группы. Сэм явно только что появился. Она проскользнула позади него и направилась к кофейнику.
Использованные подносы и пустые чашки свидетельствовали о том, что уже многие часы они провели в томительном ожидании.
– Ну, наконец-то ты встала, – первой заговорила Конни. – И долго нас здесь собираются держать?
Осень с симпатией посмотрела на журналистку. Ее хлопчатобумажные брюки были помяты, волосы давно потеряли горделивый блеск. Но время не ослабило остроту ее взгляда. Она пытливо смотрела сквозь туманный от дыма сигарет воздух.