Смолл Бертрис. Колдунья моя (Том 2)

   Мэйрин приблизилась к королю. Отбросив отороченный пышным мехом капюшон коричневого шерстяного плаща, она открыла изумленным взорам придворных свое прелестное личико и золотисто-рыжие волосы, украшенные золотыми шпильками с жемчужинами, маленькими изумрудами и хрустальными шариками. По комнате разнесся восхищенный шепот, но ее это нисколько не смутило. Мэйрин присела перед королем в реверансе, но король не увидел в этом ни капли покорности только, вежливость.
   Несколько секунд Вильгельм молча разглядывал ее. Он был уверен, что ему еще не приходилось видеть такой красавицы. Наряд ее был великолепен. Ворот темно-зеленой туники был скромно заколот жемчужной брошью; верхняя туника доходила до колен, а из-под нее виднелся подол ярко-желтой нижней туники. Длинные рукава платья расшиты золотыми нитками, манжеты украшены голубоватыми лентами. Талию девушки охватывал пояс из золотых пластин, покрытых алой, голубой и зеленой эмалью; шею ее обвивала тяжелая золотая цепь с рубинами и жемчужинами. В ушах блестели крошечные жемчужные сережки грушевидной формы, на пальцах сверкали дорогие кольца.
   Король медленно смерил ее взглядом с ног до головы и обнаружил, что она почти такого же роста, как и он сам. Совсем непохожа на его миниатюрную супругу. Жизнь Вильгельма часто зависела от его умения принимать быстрые и верные решения. И сейчас, глядя на Мэйрин, он понял, что перед ним стоит роскошная женщина и что его подарок Жосслену, возможно, оказался более ценным, чем нужно. Но теперь уже поздно требовать обратно этот щедрый дар.
   Прищурив серо-стальные глаза, Вильгельм встретился взглядом с этой девушкой. Ответный взгляд был гордым, но и встревоженным. Она боялась за себя. И за свою мать. И, конечно, за земли, которые могли значительно повысить ее ценность в глазах будущего мужа. "У нее есть все основания для тревоги, подумал король. - Я бездумно отдал ее наследство в руки незнакомца. Это несправедливо. Однако я пообещал моему старому другу, что это поместье будет принадлежать ему".
   - Да, Мэйрин из Эльфлиа, у нас действительно проблема, - проговорил он. Что вы на это скажете?
   - Сир, вы можете дать мне в мужья Жосслена де Комбура. Ведь Эльфлиа - это мое приданое. Мне кажется, милорд Вильгельм, это честное и разумное решение, отважно заявила девушка.
   Придворные заулыбались, кидая лукавые и одобрительные взгляды на молодого рыцаря.
   - Вы еще ни с кем не обручены, леди Мэйрин? В это невозможно поверить!
   - Я - вдова, сир. Мой муж умер десять месяцев назад.
   - Кто он был?
   - Принц Василий Дука. Он был кузеном императора Константина. Я вышла за него замуж, когда мой отец находился в Константинополе и вел торговые переговоры между Англией и Византией. Надеюсь, ваше величество будет и впредь соблюдать заключенный договор, ибо он весьма выгоден для Англии. После внезапной и безвременной кончины моего супруга я вернулась с матерью домой, в Англию. Поскольку я была в трауре, а страна находилась на грани войны, о новом замужестве не могло быть и речи. А затем мой отец и брат погибли в сражении против Харальда Хардероде. Король кивнул.
   - Вы действительно хотите выйти замуж за Жосслена де Комбура? Он сообщил вам о своем происхождении?
   - Да, сир. Он был вполне откровенен со мной, как и я с ним.
   - Неужели у вас на сердце есть тайны, леди Мэйрин? Не могу поверить, чтобы такая прелестная девушка что-то скрывала!
   - Жосслен сказал, что я должна поведать вашему величеству всю свою историю, прежде чем вы примете решение относительно нашей дальнейшей судьбы и судьбы поместья Эльфлиа.
   Я согласилась.
   - "Честь превыше всего", да, Жосслен? - с легкой насмешкой в голосе произнес король.
   - Да, милорд.
   - Что ж, прекрасно. Говорите, Мэйрин из Эльфлиа.
   - Я не родная дочь Олдвина Этельсберна и его супруги Иды, сир. Они удочерили меня, когда умерла их родная дочь. Это полностью соответствовало англосаксонским законам. Было решено, что я стану наследницей моего приемного отца в случае, если не останется других наследников. Когда мой брат Брэнд погиб под Йорком, я стала наследницей Эльфлиа. Я родилась в Бретани. Мой отец, Сирен Сен-Ронан, был бароном де Ландерно. Моя мать, его первая жена, Мэйр Тир Коннелл, принцесса Ирландии, умерла вскоре после моего рождения. Мой отец взял себе вторую жену; я тогда была еще совсем маленькой девочкой. Когда отец погиб в результате несчастного случая, моя мачеха ждала ребенка. Она сговорилась со своим дядей-епископом, и церковь объявила меня незаконнорожденной. Таким образом я лишалась права унаследовать земли отца. Не прошло и часа после смерти отца, как она продала меня проезжему работорговцу, а тот отвез меня в Англию. Олдвин Этельсберн увидел меня на рынке, выкупил у торговца и привез в Эльфлиа. Мне тогда было шесть лет от роду. Вот моя история, милорд Вильгельм. - Вы произнесли суровые обвинения, леди Мэйрин! Не только против вдовы вашего отца, но и против епископа святой церкви, - проговорил король. - Я понимаю, что, когда все это случилось, вы были еще ребенком, но неужели до сих пор не смогли доказать ваши права на Ландерно, если они действительно законны?
   Мэйрин повернулась и жестом подозвала к себе Дагду. Ирландец опустился на колени перед королем.
   - Это Дагда, милорд. Он служил моей матери и защищал меня все эти годы. Он может ответить на ваш вопрос. Вы позволите?
   - Поднимись, Дагда, - велел король. - Продолжай рассказ своей госпожи.
   Дагда поднялся и произнес своим низким, звучным голосом:
   - У меня есть доказательство. - Он извлек из складок туники сложенный вчетверо пожелтевший пергамент, осторожно развернул его и протянул королю. Это - брачное свидетельство родителей Мэйрин, сир. Лорд Сен-Ронан доверил его мне незадолго до своей смерти. С тех пор я все время носил его при себе. Если бы я осмелился показать кому-нибудь это свидетельство о законном рождении моей госпожи, то вдова барона и ее дядя-епископ без колебаний убили бы леди Мэйрин. Они готовы были заплатить любую цену за земли лорда Сен-Ронана. Олдвин Этельсберн знал об этом и тоже считал, что это свидетельство надо хранить в тайне. И он удочерил Мэйрин. Незаконнорожденным сыном быть тяжело, но еще тяжелее - внебрачной дочерью. Король кивнул, соглашаясь со словами ирландца.
   - Итак, - произнес он, - Мэйрин из Эльфлиа, помимо прочего, еще и наследница земель в Бретани. Что скажешь, Жосслен? Останешься в Англии или поедешь домой, в Бретань?
   - Сир! - воскликнула Мэйрин. Все удивленно оглянулись на нее.
   - Миледи? - Король позволил ей продолжать, почувствовав, что она хочет сказать что-то важное.
   - Мне не нужны бретонские земли, ваше величество. Моя сводная сестра не в ответе за жестокость своей матери. Она не должна пострадать из-за нее. Я наследница Эльфлиа.
   И этого вполне достаточно!
   Король с сомнением взглянул на девушку. У него было что возразить на ее слова. Земель никогда не бывает слишком много. Впрочем, разве женщина способна это понять?
   Брат короля, Одо, епископ Байе, тихо проговорил:
   - Не стоит превращать это дело в скандал, Вильгельм. Леди Мэйрин предусмотрительно не назвала имен, но я прекрасно знаю, о ком она говорит. Много доблестных рыцарей из Бретани помогли нам одержать победу над Англией. Сам папа римский на нашей стороне. По-моему, благоразумнее не вступать в конфликт с церковью. Священник, которого подразумевала леди Мэйрин, уже давно умер; его свели в могилу излишества, которым он столь неумеренно предавался. Что же до этой дамы, то она сейчас сама не имеет приданого. Чтобы удачно выдать замуж свою дочь, она отдала все земли и сейчас живет на содержании в доме своего старшего брата. Едва ли можно назвать такое положение завидным для женщины, которая еще молода. Леди Мэйрин проявила поистине христианское благородство, брат мой. Неужели вы, столь преданный и верный сын церкви, окажетесь менее щедрым?
   Вильгельм Нормандский одобрительно хмыкнул.
   - Теперь, - вполголоса заметил он, - я понимаю, почему мать выбрала для тебя церковную карьеру, Одо. Миловидный молодой епископ улыбнулся.
   - Церковь, - произнес он, - в крови у всего нашего рода, как и война.
   Король рассмеялся и, хлопнув в ладоши, воскликнул:
   - Я не могу с тобой спорить, Одо! Надо решить вопрос о поместье Эльфлиа, его наследнице и новом хозяине этого поместья, которого я выбрал, ничего не зная о существовании наследницы.
   Епископ, понизив голос, вкрадчиво проговорил:
   - Леди Мэйрин носит свои драгоценности так естественно и небрежно. Можно подумать, она привыкла к роскоши. А ее приемный отец вовсе не был богат. Она наверняка унаследовала немало денег от своего первого мужа. Надо выяснить, Вильгельм, каковы размеры се состояния. Ее поместье не такое большое, чтобы возбудить зависть среди твоих друзей и союзников. Поскольку Жосслен показал себя с хорошей стороны, не думаю, чтобы кто-нибудь стал возражать против того, что он заслуживает щедрого подарка. Что же до наследницы, до этой ослепительной красавицы леди Мэйрин, то эта красота может оказаться опасной. А если у нее вдобавок много денег, то твои сторонники могут перессориться между собой за право взять ее в жены.
   - Ты предлагаешь мне решение, Одо, которое уже предложила леди Мэйрин, тихо ответил король. - Ты тоже считаешь, что они должны пожениться?
   Епископ кивнул.
   - И немедленно, - добавил он. - Сегодня же, пока никто не успел разглядеть ее красоту. А завтра, после твоей коронации, Жосслен уедет из Лондона с молодой женой и вернется в Эльфлиа. Если они скроются подальше от завистливых взглядов, о них быстро забудут.
   Вильгельм кивнул. Повернувшись к Жосслену, он сказал:
   - Ты не связан клятвой с другой женщиной, Жосслен?
   - Нет, милорд.
   - Нет ли такой женщины, которую ты предпочел бы Мэйрин из Эльфлиа? Или такой, которой ты прежде делал брачное предложение? Говори мне правду, Жосслен, как всегда. Если тебе не по душе леди Мэйрин, если твое сердце принадлежит другой даме, я все равно найду способ вознаградить тебя за долгие годы преданной службы.
   - Я буду счастлив с леди Мэйрин, - тихо ответил рыцарь. Он взглянул на Мэйрин, чья ослепительная улыбка заставила сердца всех присутствующих биться быстрее.
   - А вы, Мэйрин из Эльфлиа, - произнес король, - вы согласны взять в мужья Жосслена де Комбура и предоставить ему свои земли в качестве приданого?
   - Я согласна взять в мужья этого рыцаря, милорд, но земли я хотела бы оставить за собой и принести вам присягу верности, как это сделал в свое время мой отец.
   Вильгельм изумленно взглянул на девушку, осмелившуюся на такую дерзкую речь. Он знал понаслышке, что англосаксонские женщины независимы и откровенны в словах. Но не был уверен, что ему по душе такая прямота.
   - Что это значит? - спросил он. - Вы собираетесь торговаться со мной, миледи?
   - По саксонским законам, - ответила она, - я имею право располагать своей собственностью. По нормандским законам - нет. Но разве вы не согласились чтить законы и обычаи этой страны? Если мой супруг падет в бою, защищая ваши владения, а наши дети будут еще младенцами, то как же я смогу защитить их? И кто захочет жениться на мне без приданого? Я молю Господа, чтобы он послал мне и Жосслену еще много лет счастливой совместной жизни, но не могу не заботиться о будущем.
   Король покачал головой.
   - Землями должен владеть тот, кто в состоянии защитить их, леди Мэйрин. Вы - всего лишь слабая женщина. Впрочем, я готов заключить с вами сделку. Уступите Жосслену де Комбуру права на Эльфлиа пожизненно. Если он умрет, а вы останетесь бездетны или ваш наследник будет несовершеннолетним, то поместье снова вернется к вам. Поместье и половина состояния вашего мужа.
   - Я согласна, сир, - ответила Мэйрин, и ее аметистовые глаза лукаво блеснули. - Полагаю, если бы я стала возражать, вы все равно настояли бы на своем. Вам осталось лишь поставить подпись на этих бумагах, а потом можно приступать к брачной церемонии.
   Вильгельм снова покачал головой.
   - Вы должны научиться доверять мне, миледи, - строго произнес он. - Вы и Жосслен сейчас же поженитесь. Здесь, в моем присутствии. А когда соберетесь возвращаться домой, все необходимые бумаги предоставят в ваше распоряжение.
   Серые глаза короля сурово смотрели ей в лицо. Мэйрин склонила голову в знак покорности. Отважившись торговаться с королем, она даже не смела надеяться на то, что у нее что-нибудь получится.
   Король взглянул на брата и спросил:
   - Вы объявите о предстоящем браке, брат епископ?
   - Конечно!
   - Тогда приступайте к церемонии, милорд Байе. Все присутствующие здесь будут свидетелями того, что в двадцать четвертый день декабря, в год тысяча шестьдесят шестой от Рождества Господа нашего, Жосслен де Комбур, бретонский рыцарь и верный слуга Вильгельма Нормандского, взял в жены леди Мэйрин, дочь Олдвина Этельсберна, наследницу поместья Эльфлиа, в присутствии своего короля и ее матери, леди Иды из Эльфлиа, а также Роберта, графа Эсского, Роберта де Бомона, Вильгельма Фитц-Осборна, Вильгельма де Варенна и Хью де Монфора.
   Жосслен взял Мэйрин за руку. Они предстали перед епископом Одо, и тот соединил их священными узами брака. Когда обряд был совершен, король воскликнул, что хочет поднять тост в честь новобрачных. Придворные присоединились к своему королю. После двух кубков крепкого красного вина Мэйрин почувствовала, что у нее кружится голова.
   В мыслях она вернулась на несколько лет назад, ко дню своей свадьбы с Василием Византийским. Насколько же иначе все было в тот чудесный весенний день, когда воздух казался ей сладким от надежд, когда она еще верила в любовь, способную пережить смерть и продлиться в вечности. "А теперь, подумала Мэйрин, - я выхожу замуж по расчету и отдаю Эльфлиа в руки чужака. Хотела бы я знать, действительно ли он любит меня? Или теперь, когда он получит поместье, я стану ему безразлична?"
   - Ты просто обязан последовать примеру моего брата, Жосслен, - говорил епископ. - У тебя должна быть большая семья. Моя мать родила пятерых детей, а от второй жены моего отца, Фредезенды, у меня еще два сводных брата. Большая семья - это очень важно. Чем больше детей - тем больше кровных связей со знатными людьми, и тем сильнее становится человек.
   Жосслен кивнул.
   - Мы с леди Мэйрин положим начало новой ветви моего рода здесь, в Англии. И, с Божьей помощью, наше имя станет знаменитым. Что скажешь, Мэйрин? Родишь мне дюжину крепких сыновей? - Он крепко обхватил рукой талию Мэйрин.
   - Что?! - Мэйрин с испугом уставилась на него. Она услышала, что Жосслен обращается к ней, но не поняла вопроса, погрузившись в свои раздумья.
   Молодой епископ снисходительно улыбнулся.
   - Вы похожи на невинную девушку, не знающую, что такое брак, - заметил он. - Ваш новый муж спросил, поможете ли вы ему создать большую семью. У вас нет детей от первого брака?
   - Мой первый брак продлился всего восемь месяцев, милорд епископ.
   - Вполне достаточно времени, чтобы мужчина успел дать жизнь ребенку, уклончиво проговорил епископ.
   - Моя дочь была еще слишком юна для брачного ложа, - вмешалась Ида, придя на помощь Мэйрин. - Принц обожал ее! Он настоял на этом браке, поскольку боялся, что ее похитит кто-нибудь другой.
   - А-а-а, - понимающе протянул епископ. - Известно, что чересчур юные девушки не сразу зачинают детей. Сколько же вам лет, миледи?
   - В октябре исполнилось шестнадцать, милорд.
   - Ну, теперь вы уже в подходящем возрасте! Будь внимателен к своей жене, Жосслен де Комбур! И я обещаю, что к осени она подарит тебе чудесного сына!
   - Сыновья для новой Англии, - произнес король. - Да, милорды и леди, именно это нам сейчас необходимо в первую очередь. Сильные сыновья для сильной Англии!
   Подняли еще один тост - на сей раз за будущих сыновей Жосслена де Комбура. Когда холодное вино обожгло горло Мэйрин, она подумала: "Интересно, смогу ли я удержаться на ногах, если Жосслен уберет руку с моей талии?"
   - Не отпускайте меня, милорд, - прошептала она ему. - Боюсь, я чересчур много выпила. Жосслен усмехнулся.
   - Король не держит плохого вина. Те, кто состоит у него на службе, быстро привыкают к доброй выпивке.
   - Возможно, если бы мы пообедали, было бы лучше. Но ведь после утренней мессы у нас во рту не было ни крошки! - ответила Мэйрин. - Не уверена, что смогу удержаться на ногах.
   - Давай проверим, - предложил Жосслен. Обернувшись к королю, он произнес:
   - Милорд, вы позволите нам покинуть вас? Мы проделали долгий путь из Эльфлиа. Миледи Мэйрин утомлена, и Я тоже. А ведь завтра после коронации пора отправляться в обратную дорогу. Нам необходимо немного отдохнуть.
   - Отдохнуть? В первую брачную ночь? А как же насчет сильных сыновей для Англии, де Комбур? - поддразнил его Хью де Монфор. - Как не стыдно, господа, с упреком проговорила Ида. Но король и его друзья не сдержали смеха. Мэйрин покраснела, как маков цвет, прекрасно поняв намек.
   - Ваше величество, милорды! - добродушно рассмеялся Жосслен. - Мы с женой должны покинуть вас. - Продолжая поддерживать Мэйрин за талию, он вывел ее из комнаты. Оказавшись единственной дамой в окружении мужчин, кое-кто из которых с восхищением поглядывал на нее, Ида присела в реверансе перед королем и поспешила следом за новобрачными.
   - Какая красивая женщина! - заметил граф Эсский. - Как жаль, что она не смогла остаться.
   - Возможно, весной мы посетим Эльфлиа, - сказал Хью де Монфор, - и посмотрим, как управляется с делами наш друг Жосслен.
   - Надеешься, что вдова окажет тебе теплый прием? - поддразнил его Роберт де Бомон.
   - Вдова - такая же женщина, как и все, друг мой, - рассмеялся Монфор и подошел к окну, чтобы взглянуть, как новобрачные садятся на коней.
   - Садись на Громовика, - велел Жосслен, приподнимая Мэйрин и усаживая ее в седло, - Я поведу его.
   - Тебе нехорошо, дитя мое? - встревоженно спросила Ида.
   - Это все вино, - слабым голосом отозвалась Мэйрин, чувствуя, что в ее желудке поднимается настоящая буря.
   Ида покачала головой и повернулась к своему новоиспеченному зятю.
   - Она никогда не могла пить крепкое вино. Обычно она разбавляла его водой. Королевское вино было превосходным. Мне оно понравилось, но я боюсь, что Мэйрин от него заболеет.
   Жосслена неудержимо тянуло рассмеяться. Он только что женился на прекраснейшей в мире женщине. Но его невесту, казалось, вот-вот стошнит. "Не слишком-то романтичное начало первой брачной ночи, - подумал Жосслен. Он взглянул на Мэйрин и увидел, что она действительно очень бледна. На лбу ее выступила испарина, глаза прикрыты. - Неужели ей действительно так плохо?" испугался Жосслен.
   И он не ошибся. Мэйрин прежде никогда не подозревала, что конь может быть так похож на корабль. У нее отчаянно заболела голова, и с каждым шагом Громовика ей казалось, что вот-вот случится непоправимое. Мэйрин сомневалась, успеют ли они добраться до дома, учитывая раскачивающуюся поступь коня и вонь на узких улочках. Ветер с реки не помогал. Однако морозный воздух конца декабря все-таки совершил чудо и помог Мэйрин не потерять над собой контроль. Когда Громовик наконец остановился перед домом, она с облегчением открыла глаза. Жосслен снял ее с седла.
   В его золотисто-зеленых глазах мелькнуло сострадание.
   - Боюсь, придется отложить брачные торжества, - произнес он. - Завтра на коронации я похвастаюсь тобой, жена моя! Но сейчас тебе необходим хороший отдых.
   - Милорд, мне очень жаль... - пробормотала Мэйрин. Жосслен озорно рассмеялся.
   - Ах, колдунья! - воскликнул он. - Я действительно люблю тебя! Думаю, ни тебе, ни мне не хотелось бы, чтобы наши страстные объятия довели тебя до болезни. Сильные сыновья для Англии могут подождать другой ночи.
   Мэйрин слабо улыбнулась.
   - Моя мать говорила, что ты - добрый человек, Жосслен. Но, боюсь, она не оценила твою доброту и вполовину. Думаю, мне будет очень приятно узнать тебя получше.
   Жосслен улыбнулся в ответ. Подхватив жену на руки, он отнес ее в спальню и усадил на кровать.
   - Сегодня я буду спать внизу, Мэйрин, - сказал он, нежно поцеловав ее в лоб. Уходя, добавил:
   - Я пришлю к тебе леди Иду.
   - Пойдите к вашей дочери, - сказал он Иде, спустившись в зал. - Сегодня я буду спать здесь.
   Ида поднялась по лестнице и исчезла за дверью спальни. Дагда подошел к камину и разжег огонь. Он осторожно раздувал крошечный огонек, пока тот не разгорелся и не превратился в жаркое пламя. Затем он подбросил два сухих полена. Древесина громко затрещала, языки огня взметнулись вверх, на стенах комнаты заплясали причудливые тени. Передвинув в зал длинный дубовый стол, Дагда наполнил два кубка вином из графина. Один кубок он вручил Жосслену.
   - Итак, милорд, - проговорил он, - за вашу свадьбу с леди Мэйрин! Долгих лет жизни вам обоим! И много детей! Совет да любовь! - С этими словами ирландец залпом осушил свой кубок и поставил его на пыльную крышку стола. Мне пятьдесят восемь лет, - начал он издалека. - Отца своего я не помню. Моя мать отличалась одной особой способностью: рожать чуть ли не каждый год, и всякий раз - от нового мужчины. За нами никто не присматривал. В возрасте двенадцати лет я дорос уже до шести футов и продолжал расти. В двенадцать с половиной я завоевал свою первую девушку. Мне пришлось убить двоих мужчин, и впервые в жизни я удостоился похвал и одобрения. К семнадцати годам, милорд, я прослыл самым свирепым воином в Ирландии. Моим именем мамаши пугали непослушных детей.
   Когда мне исполнилось двадцать шесть, меня поймали монахи. Они заманили меня россказнями о тайном сокровище. О эти монахи! Они хорошо знали, на что я падок. И вознамерились спасти мою бессмертную душу. - При этом воспоминании Дагда ухмыльнулся. - Итак, они сняли с меня оружие и раздели догола. Потом посадили в чем мать родила в тесный подвал без окон. "Ты должен родиться заново, Дагда, - сказали они мне. - А этот подвал - материнское лоно".
   Как же я сперва ненавидел этих монахов! Мне тогда были неведомы другие чувства, кроме ненависти. Я проклинал этих добродушных старичков, которые дважды в день приносили мне пищу и оставляли наедине с моими мыслями. Я поклялся, что, если мне удастся вырваться на свободу, я сровняю с землей их монастырь.
   Прошло много недель, и наконец гнев и ненависть иссякли. Однажды утром, когда старый монах принес мне поесть, я заплакал и стал умолять его о помощи. Лишившись оружия и ненависти, я снова превратился в ребенка. И добрые монахи начали заново учить всему этого ребенка. Они объяснили, что хотя физическая сила иногда полезна, но далеко не всегда для преодоления препятствий нужно насилие. Они приучили мой мозг рассуждать и разгадывать загадки, а не бездумно сражаться против них.
   Они поручили мне заботиться о беспомощных существах, о домашних животных, которые нуждались в защите сильного человека. Через некоторое время меня направили в монастырский госпиталь ухаживать за больными и умирающими.
   Это помогло мне понять, что жизнь ценнее смерти, милорд. И мне хотелось остаться в атом монастыре до конца своих дней.
   Но через два года монахи сказали, что я должен исполнить новую задачу. Они послали меня ко двору короля Рорн Тир Коннелла, который правил на северо-западе Ирландии. У короля и его пожилой супруги были взрослые дети: пять сыновей и четыре дочери. Никто не ожидал, что королева родит еще одного ребенка: ей было уже под пятьдесят. Но она снова зачала и умерла при родах, успев произвести на свет Мэйр Тир Коннелл, мать вашей супруги, милорд. Мне поручили заботиться о ней, ибо Рори Тир Коннелл, опечаленный смертью своей жены, отказался даже взглянуть на новорожденную.
   Глаза Дагды наполнились слезами от этих воспоминаний, и на мгновение он умолк. Затем, взяв себя в руки, ирландец продолжил рассказ:
   - За всю мою жизнь, милорд, никто не любил меня так, как моя принцесса, и никто не доверял мне столь простодушно. Мое сердце истосковалось по теплу и любви, и я с радостью посвятил свою жизнь заботам о малышке. Я сам выбрал для нее кормилицу, проследив, чтобы она была здоровой и крепкой. Я помог моей принцессе сделать первые шаги. Мне она подарила стою первую улыбку. Мое имя было первым словом, которое она произнесла. На моих глазах она выросла и превратилась из ребенка в женщину. Я замечал тоскующие взгляды, которые бросали на нее молодые люди, приезжавшие ко двору и уезжавшие ни с чем. Я догадался раньше принцессы, что она влюблена в Сирена Сен-Ронана, и день их свадьбы стал самым счастливым днем в моей жизни. Разве я мог представить, что их любовь друг к другу оборвется так скоро и так печально?
   Моя принцесса умерла, родив миледи Мэйрин. И мне хотелось умереть вместе с нею. Но она прекрасно знала меня, понимала мое сердце. И перед смертью поручила заботиться о новорожденной малютке, точь-в-точь как когда-то монахи поручили мне заботиться о ней самой. Она знала, что я не предам ее!
   Когда Сирен Сен-Ронан умер, я спас миледи Мэйрин от этой дрянной женщины, се мачехи. Когда Олдвин Этсльсберн взял миледи к себе и удочерил ее, я принес ему присягу на верность. А теперь я предлагаю такую же присягу вам, милорд. Однако знайте, что, если ваши интересы разойдутся с интересами леди Мэйрин, я встану на ее сторону. Думаю, вы должны это знать.
   Жосслена восхитила эта речь. Он уже давно пытался понять, какое место занимает Дагда в жизни Мэйрин. Ирландец нравился ему: Жосслен чувствовал, что тот честен, верен и не способен на предательство.
   - Я могу лишь надеяться, Дагда, что мои интересы всегда будут совпадать с желаниями моей жены. Не сомневаюсь, что ты - опасный противник, - с дружеской улыбкой ответил Жосслен.