Страница:
Расмус, сославшись на указание из Берлина, сообщил «Рому», что ему предстоит выполнить ответственную миссию. А еще то, что от вождя вазиров Факира из Ипи в Кабул прибыл курьер, доставивший в германскую миссию письмо с описанием вооруженных действий против английских войск. Расмус попросил «Рома» уточнить перевод текста на английский язык.
В нем говорилось, что с апреля 1942 года Факир действует против англичан, его люди окружили форт Дага-Хел. Англичане несколько раз пытались его деблокировать и были вынуждены в конце концов бросить в дело девяносто танков и сорок самолетов.
Подвиги племени его вождь описал со всеми возможными в таких случаях передержками. Здесь было важно другое — немцы ловили любую сколько-нибудь значимую информацию, которая оправдывала ставку на сепаратизм как орудие решения военно-политических задач. Сам факт этой встречи означал полное доверие немецкой разведки к «Рому».
Переходя к поручению, о котором он упомянул в начале встречи, Расмус сказал, что Берлин, вопреки некоторым сомнениям самого «Рома», категорически настаивает на его отправке в племена. На сей раз в соответствии с заранее оговоренной линией поведения «Ром» дал на это свое согласие. Расмус облегченно вздохнул: ему было важно доложить в Центр, что начатая им операция с участием «Рома» продолжается.
Расмус передал «Рому» два письма для вручения Факиру из Ипи. Выдержка из первого (оригинал был исполнен на фарси):
«При нынешней ситуации мы не можем снабжать Вас нужными для ведения военных действий предметами до тех пор, пока не установили с Вами воздушную связь. Считаем, что до этого времени не следует увлекаться боевыми столкновениями, а приложить все силы к тому, чтобы объединить пограничные племена .
Вы должны сохранить силы к тому моменту, когда мы сможем оказать Вам реальную помощь, а это будет в том случае, когда фронт будет недалеко от Вас.
Необходимо готовиться к большой войне, с тем чтобы, когда придет время, этими соединенными силами напасть на англичан и с помощью Всевышнего разбить их».
Второе письмо было на английском языке и написано Расмусом:
«Признателен за Ваши письма, доставленные курьерами. Несмотря на то, что встречи в Кабуле проводить сложно, мы все же сумели встретиться. Отвечаю на Ваши вопросы.
Наши высокие друзья не рекомендуют посылать Вам самолет сейчас, так как о его прибытии англичане могут узнать и примут все меры к тому, чтобы уничтожить Ваши базы и силы. Поскольку Кавказ еще не взят, мы не можем оказать Вам помощь. Будем надеяться, что в скором времени Кавказ будет покорен, и к этому времени Вам следует хорошенько подготовиться, а главное — добиться установления хороших отношений с соседними племенами.
Ваши сообщения очень ценны, и мы Вам очень признательны за это. Желательно в дальнейшем кроме численности личного состава указывать еще нумерацию и обозначения воинских частей.
Хотелось бы знать количество Ваших доблестных солдат и сколько людей Вы сможете набрать, получив от нас на эти цели некоторую сумму денег, какая амуниция необходима, при условии, что все это будет перебрасываться самолетом».
«Ром» получил от Расмуса для передачи Факиру из Ипи крупную сумму денег в фунтах стерлингов, рупиях и афгани.
Помимо поддержания связи с племенами немцы поставили перед «Ромом» задачу подготовить посадочную площадку и место высадки парашютистов. «Ром» должен был сообщить о готовности к приему гостей, а также принять меры к охране десантников и их надежному укрытию. Присутствовавший на встрече вместе с Расмусом Витцель тут же набросал проект телеграммы в Берлин .
В тот же день «Ром» встретился с сотрудником нашей кабульской резидентуры. Для посадочной площадки он наметил местность в районе Баджаура между населенными пунктами Бандегай и Джар либо между селениями Хор и Рамакайя. Эти места ему лично хорошо известны, и в случае необходимости там без проблем можно будет организовать захват немецких парашютистов, тем более что Берлин должен заблаговременно известить его о времени прибытия самолета с десантом.
От «Рома» после встреч с Расмусом поступала существенная оперативная информация о мероприятиях германской разведки в самом Афганистане, в частности по вопросам связи — очень ответственного и зачастую уязвимого звена в работе любой разведки.
Как-то Расмус поделился с «Ромом», что в связи с изменением военно-политической ситуации нельзя исключать, что союзники могут потребовать от афганцев закрытия миссий стран «оси» в Кабуле. На этот случай им подобраны конспиративные квартиры в пригороде Кабула, где на первое время можно будет укрыть сотрудников миссии (читай: разведчиков), которые перейдут на нелегальное положение, как это сделано в Иране. В последующем их с помощью «Рома» нужно будет переправить на территорию одного из племен СЗПП.
На обеспечение этой операции Расмус передал «Рому» на хранение 10 тысяч американских долларов, 500 фунтов стерлингов, 50 тысяч афгани и 5000 рупий.
Расмус предложил «Рому» подыскать человека, которого можно было бы направить в Тегеран для связи с немецкой агентурой в Афганистане и Средней Азии на тот случай, если миссия в Кабуле будет закрыта. О его отъезде в Иран будет сообщено в Берлин для того, чтобы на связь с ним выехал другой связник, из Турции. «Ром» обещал подыскать подходящую кандидатуру.
Логично предположить, что у Расмуса могла быть и агентура, о которой ни нашей, ни английской разведке не было известно, но и той, что удалось вскрыть, с избытком хватило, чтобы полностью дискредитировать его как разведчика и парализовать деятельность германской разведки в Афганистане .
В беседах с «Ромом» Расмус делился своими оценками настроений в афганских верхах, так как имел там неплохие связи, особенно среди высокопоставленных военных. Так, он говорил, что премьер-министр Мухаммед Хашим-хан, вице-премьер Наим-хан и генерал Даут-хан, командир центрального корпуса афганской армии, настроены враждебно по отношению к Англии и Советскому Союзу и, наоборот, симпатизируют немцам. Насколько корректны эти оценки, Расмусу, возможно, было виднее, но и эта информация учитывалась при анализе обстановки в Афганистане и позиций его руководства.
Работа советской и английской разведок с «Ромом» позволила реально контролировать многие мероприятия Абвера, проводившиеся его резидентурой в Афганистане. Шедшая по этому каналу информация зачастую вначале поступала в Москву и Лондон, а потом уж в Берлин .
РЕЗИДЕНТ АБВЕРА
БИРЮЗОВАЯ УТКА
В нем говорилось, что с апреля 1942 года Факир действует против англичан, его люди окружили форт Дага-Хел. Англичане несколько раз пытались его деблокировать и были вынуждены в конце концов бросить в дело девяносто танков и сорок самолетов.
Подвиги племени его вождь описал со всеми возможными в таких случаях передержками. Здесь было важно другое — немцы ловили любую сколько-нибудь значимую информацию, которая оправдывала ставку на сепаратизм как орудие решения военно-политических задач. Сам факт этой встречи означал полное доверие немецкой разведки к «Рому».
Переходя к поручению, о котором он упомянул в начале встречи, Расмус сказал, что Берлин, вопреки некоторым сомнениям самого «Рома», категорически настаивает на его отправке в племена. На сей раз в соответствии с заранее оговоренной линией поведения «Ром» дал на это свое согласие. Расмус облегченно вздохнул: ему было важно доложить в Центр, что начатая им операция с участием «Рома» продолжается.
Расмус передал «Рому» два письма для вручения Факиру из Ипи. Выдержка из первого (оригинал был исполнен на фарси):
«При нынешней ситуации мы не можем снабжать Вас нужными для ведения военных действий предметами до тех пор, пока не установили с Вами воздушную связь. Считаем, что до этого времени не следует увлекаться боевыми столкновениями, а приложить все силы к тому, чтобы объединить пограничные племена .
Вы должны сохранить силы к тому моменту, когда мы сможем оказать Вам реальную помощь, а это будет в том случае, когда фронт будет недалеко от Вас.
Необходимо готовиться к большой войне, с тем чтобы, когда придет время, этими соединенными силами напасть на англичан и с помощью Всевышнего разбить их».
Второе письмо было на английском языке и написано Расмусом:
«Признателен за Ваши письма, доставленные курьерами. Несмотря на то, что встречи в Кабуле проводить сложно, мы все же сумели встретиться. Отвечаю на Ваши вопросы.
Наши высокие друзья не рекомендуют посылать Вам самолет сейчас, так как о его прибытии англичане могут узнать и примут все меры к тому, чтобы уничтожить Ваши базы и силы. Поскольку Кавказ еще не взят, мы не можем оказать Вам помощь. Будем надеяться, что в скором времени Кавказ будет покорен, и к этому времени Вам следует хорошенько подготовиться, а главное — добиться установления хороших отношений с соседними племенами.
Ваши сообщения очень ценны, и мы Вам очень признательны за это. Желательно в дальнейшем кроме численности личного состава указывать еще нумерацию и обозначения воинских частей.
Хотелось бы знать количество Ваших доблестных солдат и сколько людей Вы сможете набрать, получив от нас на эти цели некоторую сумму денег, какая амуниция необходима, при условии, что все это будет перебрасываться самолетом».
«Ром» получил от Расмуса для передачи Факиру из Ипи крупную сумму денег в фунтах стерлингов, рупиях и афгани.
Помимо поддержания связи с племенами немцы поставили перед «Ромом» задачу подготовить посадочную площадку и место высадки парашютистов. «Ром» должен был сообщить о готовности к приему гостей, а также принять меры к охране десантников и их надежному укрытию. Присутствовавший на встрече вместе с Расмусом Витцель тут же набросал проект телеграммы в Берлин .
В тот же день «Ром» встретился с сотрудником нашей кабульской резидентуры. Для посадочной площадки он наметил местность в районе Баджаура между населенными пунктами Бандегай и Джар либо между селениями Хор и Рамакайя. Эти места ему лично хорошо известны, и в случае необходимости там без проблем можно будет организовать захват немецких парашютистов, тем более что Берлин должен заблаговременно известить его о времени прибытия самолета с десантом.
От «Рома» после встреч с Расмусом поступала существенная оперативная информация о мероприятиях германской разведки в самом Афганистане, в частности по вопросам связи — очень ответственного и зачастую уязвимого звена в работе любой разведки.
Как-то Расмус поделился с «Ромом», что в связи с изменением военно-политической ситуации нельзя исключать, что союзники могут потребовать от афганцев закрытия миссий стран «оси» в Кабуле. На этот случай им подобраны конспиративные квартиры в пригороде Кабула, где на первое время можно будет укрыть сотрудников миссии (читай: разведчиков), которые перейдут на нелегальное положение, как это сделано в Иране. В последующем их с помощью «Рома» нужно будет переправить на территорию одного из племен СЗПП.
На обеспечение этой операции Расмус передал «Рому» на хранение 10 тысяч американских долларов, 500 фунтов стерлингов, 50 тысяч афгани и 5000 рупий.
Расмус предложил «Рому» подыскать человека, которого можно было бы направить в Тегеран для связи с немецкой агентурой в Афганистане и Средней Азии на тот случай, если миссия в Кабуле будет закрыта. О его отъезде в Иран будет сообщено в Берлин для того, чтобы на связь с ним выехал другой связник, из Турции. «Ром» обещал подыскать подходящую кандидатуру.
Логично предположить, что у Расмуса могла быть и агентура, о которой ни нашей, ни английской разведке не было известно, но и той, что удалось вскрыть, с избытком хватило, чтобы полностью дискредитировать его как разведчика и парализовать деятельность германской разведки в Афганистане .
В беседах с «Ромом» Расмус делился своими оценками настроений в афганских верхах, так как имел там неплохие связи, особенно среди высокопоставленных военных. Так, он говорил, что премьер-министр Мухаммед Хашим-хан, вице-премьер Наим-хан и генерал Даут-хан, командир центрального корпуса афганской армии, настроены враждебно по отношению к Англии и Советскому Союзу и, наоборот, симпатизируют немцам. Насколько корректны эти оценки, Расмусу, возможно, было виднее, но и эта информация учитывалась при анализе обстановки в Афганистане и позиций его руководства.
Работа советской и английской разведок с «Ромом» позволила реально контролировать многие мероприятия Абвера, проводившиеся его резидентурой в Афганистане. Шедшая по этому каналу информация зачастую вначале поступала в Москву и Лондон, а потом уж в Берлин .
РЕЗИДЕНТ АБВЕРА
Непротокольные контакты атташе по экономическим вопросам германской дипломатической миссии в Кабуле Расмуса с афганскими военными говорили, что его интересы выходят далеко за рамки коммерции. В качестве гостей дипломата были замечены начальник штаба армии Мустафа-хан, руководитель его оперативного отдела Саратуддин-хан, шеф военной разведки Мухаммед Анвар-хан и другие высшие офицеры. Расмус представлял в Афганистане службу адмирала Канариса — Абвер.
В беседах с афганцами немцы не уставали повторять, что в ближайших планах вермахта — прорыв на Кавказ и дальше на Восток, а поэтому в Берлине очень интересуются положением в Средней Азии. Сетовали, что не могут действовать в Афганистане открыто, чтобы не дать повода русским и англичанам повторить историю с Ираном, то есть ввести в страну свои войска.
Указывая на многочисленность среднеазиатской эмиграции, особенно в северных провинциях, говорили, что намерены широко использовать в работе против СССР агентуру из числа военнопленных туркменов, узбеков и таджиков. Из этого само собой вытекало, что Германия надеется на помощь этих диаспор в Афганистане.
Исполняя указания своего Центра об активизации работы со среднеазиатской эмиграцией и имея в виду скорую перспективу тыловых диверсионных операций в советской Средней Азии, германские разведчики привлекли к сотрудничеству видных деятелей эмиграции и позаботились о мерах организационного характера, которые были призваны придать всему процессу управляемость и действенность.
Как-то Расмус поделился с источником-эмигрантом, что Берлин настойчиво требует сведений о положении в Средней Азии, наличии там националистического подполья, случаях недовольства населения местными и центральными властями. Бросил фразу: «Скоро работы будет столько, что сейчас Вы этого даже представить себе не можете».
Когда расчеты на быстрое продвижение через Кавказ не увенчались успехом, германская разведка внесла существенные коррективы в работу своего аппарата в Афганистане. В качестве приоритетной была поставлена задача создания разветвленной агентурной сети из числа эмигрантов в Кабуле и на периферии и дееспособной организации, которая могла бы взять на себя подготовку вооруженных формирований для операций на советской территории.
Об этом сигнализировали и англичане. Представителю советской внешней разведки в Лондоне была передана информация о том, что немцы ведут в Северном Афганистане интенсивную работу по организации системы подготовки партизанских отрядов, которые должны, по их замыслу, действовать в Средней Азии. Опираются они на лиц из ближайшего окружения эмира Бухарского, которому обещано возвращение к власти после освобождения германской армией его вотчины.
Перед Расмусом стояли две основные задачи: подготовка диверсионных операций в тыловых районах СССР (в Средней Азии) и в тогдашней британской колонии Индии (в Северо-Западных провинциях). В первом случае ставка делалась на басмаческие формирования, во втором — на мятежные племена. В скорейшей нейтрализации Расмуса была заинтересована как советская, так и британская разведка.
О деятельности Абвера в Афганистане советской разведке было известно многое, очень часто то, что говорилось и делалось Расмусом, быстро доходило до Москвы. Когда афганский премьер Хашим-хан попытался усомниться в справедливости постановки Советским правительством вопроса о высылке немцев из страны, то беседовавший с ним советский посол твердо заявил, что все факты, которыми оперирует наша сторона, абсолютно достоверны.
Расмусу была подставлена агентура из числа влиятельных афганцев и эмигрантов, которой он очень доверял, имелся доступ к его шифрованной переписке с Центром, постоянно отслеживались его связи и передвижения по стране — словом, он, если употребить банальную фразу, был под плотным колпаком.
Естественно, что возросшая активность эмиграции и ее руководящего звена, особенно связи с германской разведкой, не прошла мимо афганской контрразведки, и, следовательно, у афганского руководства было достаточно оснований усматривать в ее деятельности опасные последствия, которых оно так стремилось избежать. И афганцы решились на жесткие меры. Вся верхушка эмиграции, включая руководящий центр организации «Фаал» во главе с Мубашир-хан Тарази, была арестована.
Расмус, понимавший, очевидно, что терпение союзников небесконечно, однажды спросил у своего собеседника-эмигранта, какую, по его мнению, позицию займет среднеазиатская эмиграция в случае, если русские и англичане задумают ввести свои войска в Афганистан, подобно тому, как они поступили в Иране? Это уже было похоже на мысли об отступлении.
В одной из доверительных бесед в октябре 1943 года со своим, как он считал, надежным агентом разведчик признал, что его попытки использовать среднеазиатскую эмиграцию так, как это мыслилось в Берлине, не удались, а создать в короткий срок что-то новое в прежних масштабах невозможно, ведь «Фаал» создавался в течение двух лет и на это ушла уйма денег.
Из Берлина пришло указание свернуть работу с эмиграцией в прежних формах, чтобы не спровоцировать постановку англичанами и русскими вопроса об удалении германской миссии из Кабула.
Всегда небезынтересно сопоставить информацию своей разведки с тем, как те или иные события оценивались противником. У нас такая возможность имеется. В 1945 году среди документов, захваченных в Берлине, оказалась шифротелеграмма из Кабула, подписанная главой германской дипломатической миссии в Афганистане Пильгером, в которой речь шла как раз об организации «Фаал».
В тексте она закодирована как «Унион», ее руководящий центр как «Лига», Мубашир-хан Тарази — как «Ханза», псевдонимы даны и другим участникам .
Цитируем этот документ с некоторыми сокращениями:
«Получено 24 июля 1942 г. №488, совершенно секретно.
Духовная в своем существе национал-туркестанская тайная антибольшевистская организация «Унион» и состоящая внутри нее особо тайная структура «Лига», которая создана специально для восстановления Бухарского эмирата, возглавляется самим эмиром (в дальнейшем «Ауди»). Но поскольку он опасается неприятностей со стороны афганского правительства, оказавшего ему гостеприимство, то на первый план им выдвинут «Ханза», сын которого помолвлен с одной из его дочерей. Сам «Ауди» держится в тени.
«Ханза» официально является руководителем «Униона» и «Лиги». «Ханзе», которого мы щедро снабдили денежными средствами, даны указания: [во-первых] сообразуясь с обстановкой, наладить связи между советским Туркестаном и Афганистаном. Во-вторых, сделать приготовления к посылке войсковых подразделений в Туркестан. В-третьих, продолжать укреплять связи организации, чтобы быть готовыми к введению их в действие (точно так же, как и других связей, ценность которых появится только при вступлении германских войск).
К «Униону» принадлежит также Кзыл Аяк из Андхоя, в дальнейшем «Мерседес», который признан афганским правительством как духовный вождь туркменов. Влияние «Мерседеса» определяется тем, что в его распоряжении находится 80 тысяч боеспособных мужчин, из которых 40 тысяч имеют вооружение.
Что касается связей «Ханзы» с остальной туркестанской эмиграцией, то упомянутый в вашем №381 Мустафа, кажется, регулярно направляет «Ханзе» свою газету. В качестве связного с немецкими инстанциями «Ханза» предлагает своего дядю Мухитдина-бей Баабека. Он доставил в 1920 году Энвер Пашу в Туркестан, после его смерти вернулся в Турцию, где занимал какую-то должность в Стамбульском городском управлении».
Высокая степень осведомленности об оперативной работе Расмуса побудила руководство I Управления НКГБ предложить ему пойти на сотрудничество с советской разведкой. И положительный и отрицательный результат устраивал — вывести из активной работы резидента Абвера, парализовать агентурную сеть германской разведки в Афганистане.
В Кабул прибыл наш известный разведчик А. М. Коротков и встретился с Расмусом. Этот эпизод подробно описан в «Очерках истории российской внешней разведки». У шокированного и подавленного Расмуса выбор был невелик: либо согласиться, либо спешно покинуть страну. Абверовец выбрал второе. Созданная им эмигрантская структура развалилась, надежды сепаратистов вернуться на родину под знаменами третьего рейха рухнули .
В беседах с афганцами немцы не уставали повторять, что в ближайших планах вермахта — прорыв на Кавказ и дальше на Восток, а поэтому в Берлине очень интересуются положением в Средней Азии. Сетовали, что не могут действовать в Афганистане открыто, чтобы не дать повода русским и англичанам повторить историю с Ираном, то есть ввести в страну свои войска.
Указывая на многочисленность среднеазиатской эмиграции, особенно в северных провинциях, говорили, что намерены широко использовать в работе против СССР агентуру из числа военнопленных туркменов, узбеков и таджиков. Из этого само собой вытекало, что Германия надеется на помощь этих диаспор в Афганистане.
Исполняя указания своего Центра об активизации работы со среднеазиатской эмиграцией и имея в виду скорую перспективу тыловых диверсионных операций в советской Средней Азии, германские разведчики привлекли к сотрудничеству видных деятелей эмиграции и позаботились о мерах организационного характера, которые были призваны придать всему процессу управляемость и действенность.
Как-то Расмус поделился с источником-эмигрантом, что Берлин настойчиво требует сведений о положении в Средней Азии, наличии там националистического подполья, случаях недовольства населения местными и центральными властями. Бросил фразу: «Скоро работы будет столько, что сейчас Вы этого даже представить себе не можете».
Когда расчеты на быстрое продвижение через Кавказ не увенчались успехом, германская разведка внесла существенные коррективы в работу своего аппарата в Афганистане. В качестве приоритетной была поставлена задача создания разветвленной агентурной сети из числа эмигрантов в Кабуле и на периферии и дееспособной организации, которая могла бы взять на себя подготовку вооруженных формирований для операций на советской территории.
Об этом сигнализировали и англичане. Представителю советской внешней разведки в Лондоне была передана информация о том, что немцы ведут в Северном Афганистане интенсивную работу по организации системы подготовки партизанских отрядов, которые должны, по их замыслу, действовать в Средней Азии. Опираются они на лиц из ближайшего окружения эмира Бухарского, которому обещано возвращение к власти после освобождения германской армией его вотчины.
Перед Расмусом стояли две основные задачи: подготовка диверсионных операций в тыловых районах СССР (в Средней Азии) и в тогдашней британской колонии Индии (в Северо-Западных провинциях). В первом случае ставка делалась на басмаческие формирования, во втором — на мятежные племена. В скорейшей нейтрализации Расмуса была заинтересована как советская, так и британская разведка.
О деятельности Абвера в Афганистане советской разведке было известно многое, очень часто то, что говорилось и делалось Расмусом, быстро доходило до Москвы. Когда афганский премьер Хашим-хан попытался усомниться в справедливости постановки Советским правительством вопроса о высылке немцев из страны, то беседовавший с ним советский посол твердо заявил, что все факты, которыми оперирует наша сторона, абсолютно достоверны.
Расмусу была подставлена агентура из числа влиятельных афганцев и эмигрантов, которой он очень доверял, имелся доступ к его шифрованной переписке с Центром, постоянно отслеживались его связи и передвижения по стране — словом, он, если употребить банальную фразу, был под плотным колпаком.
Естественно, что возросшая активность эмиграции и ее руководящего звена, особенно связи с германской разведкой, не прошла мимо афганской контрразведки, и, следовательно, у афганского руководства было достаточно оснований усматривать в ее деятельности опасные последствия, которых оно так стремилось избежать. И афганцы решились на жесткие меры. Вся верхушка эмиграции, включая руководящий центр организации «Фаал» во главе с Мубашир-хан Тарази, была арестована.
Расмус, понимавший, очевидно, что терпение союзников небесконечно, однажды спросил у своего собеседника-эмигранта, какую, по его мнению, позицию займет среднеазиатская эмиграция в случае, если русские и англичане задумают ввести свои войска в Афганистан, подобно тому, как они поступили в Иране? Это уже было похоже на мысли об отступлении.
В одной из доверительных бесед в октябре 1943 года со своим, как он считал, надежным агентом разведчик признал, что его попытки использовать среднеазиатскую эмиграцию так, как это мыслилось в Берлине, не удались, а создать в короткий срок что-то новое в прежних масштабах невозможно, ведь «Фаал» создавался в течение двух лет и на это ушла уйма денег.
Из Берлина пришло указание свернуть работу с эмиграцией в прежних формах, чтобы не спровоцировать постановку англичанами и русскими вопроса об удалении германской миссии из Кабула.
Всегда небезынтересно сопоставить информацию своей разведки с тем, как те или иные события оценивались противником. У нас такая возможность имеется. В 1945 году среди документов, захваченных в Берлине, оказалась шифротелеграмма из Кабула, подписанная главой германской дипломатической миссии в Афганистане Пильгером, в которой речь шла как раз об организации «Фаал».
В тексте она закодирована как «Унион», ее руководящий центр как «Лига», Мубашир-хан Тарази — как «Ханза», псевдонимы даны и другим участникам .
Цитируем этот документ с некоторыми сокращениями:
«Получено 24 июля 1942 г. №488, совершенно секретно.
Духовная в своем существе национал-туркестанская тайная антибольшевистская организация «Унион» и состоящая внутри нее особо тайная структура «Лига», которая создана специально для восстановления Бухарского эмирата, возглавляется самим эмиром (в дальнейшем «Ауди»). Но поскольку он опасается неприятностей со стороны афганского правительства, оказавшего ему гостеприимство, то на первый план им выдвинут «Ханза», сын которого помолвлен с одной из его дочерей. Сам «Ауди» держится в тени.
«Ханза» официально является руководителем «Униона» и «Лиги». «Ханзе», которого мы щедро снабдили денежными средствами, даны указания: [во-первых] сообразуясь с обстановкой, наладить связи между советским Туркестаном и Афганистаном. Во-вторых, сделать приготовления к посылке войсковых подразделений в Туркестан. В-третьих, продолжать укреплять связи организации, чтобы быть готовыми к введению их в действие (точно так же, как и других связей, ценность которых появится только при вступлении германских войск).
К «Униону» принадлежит также Кзыл Аяк из Андхоя, в дальнейшем «Мерседес», который признан афганским правительством как духовный вождь туркменов. Влияние «Мерседеса» определяется тем, что в его распоряжении находится 80 тысяч боеспособных мужчин, из которых 40 тысяч имеют вооружение.
Что касается связей «Ханзы» с остальной туркестанской эмиграцией, то упомянутый в вашем №381 Мустафа, кажется, регулярно направляет «Ханзе» свою газету. В качестве связного с немецкими инстанциями «Ханза» предлагает своего дядю Мухитдина-бей Баабека. Он доставил в 1920 году Энвер Пашу в Туркестан, после его смерти вернулся в Турцию, где занимал какую-то должность в Стамбульском городском управлении».
Высокая степень осведомленности об оперативной работе Расмуса побудила руководство I Управления НКГБ предложить ему пойти на сотрудничество с советской разведкой. И положительный и отрицательный результат устраивал — вывести из активной работы резидента Абвера, парализовать агентурную сеть германской разведки в Афганистане.
В Кабул прибыл наш известный разведчик А. М. Коротков и встретился с Расмусом. Этот эпизод подробно описан в «Очерках истории российской внешней разведки». У шокированного и подавленного Расмуса выбор был невелик: либо согласиться, либо спешно покинуть страну. Абверовец выбрал второе. Созданная им эмигрантская структура развалилась, надежды сепаратистов вернуться на родину под знаменами третьего рейха рухнули .
БИРЮЗОВАЯ УТКА
Шел 1945 год. К советскому представителю в Кабуле обратился эмигрант с просьбой посодействовать его возвращению на родину, сообщив в свою очередь сведения, которые по всем меркам носили чрезвычайный характер, но, конечно, нуждались в подтверждении и проверке. Ему в соответствии с принятым порядком было рекомендовано подать официальное заявление. Но эмигрант, назовем его «Мирзо», от этого категорически отказался. Пояснил, что об этом станет известно властям и соплеменникам и у него наверняка возникнут такие неприятности, что с мечтой о доме придется расстаться. Лучше стать перебежчиком, как это уже сделал один из его знакомых. Такое в те годы на советско-афганской границе действительно случалось.
Когда же «Мирзо» предложили хотя бы некоторое время продолжить общение с людьми, от которых получил столь важные сведения, он согласился: пусть это будет дополнительным свидетельством его искренности.
Первый рассказ«Мирзо»:
«У меня был разговор с сыном эмира Саид Фаттах-ханом, от которого я узнал следующее.
На днях родственник Саид Умар-хана по имени Саид Акрам Тухтасун-хан ходил в тюрьму навестить Мубашир-хана, Муким-бека и Шир Мухаммед-бека. Перед уходом Тухтасун-хана Мубашир-хан вручил ему коран с просьбой передать книгу Саид Умар-хану. Устно передал Тухтасун-хану, чтобы Саид Умар-хан вскрыл переплет корана и после этого действовал так, как указано в письме, вложенном внутрь переплета. Тухтасун-хан вручил коран Саид Умар-хану и передал ему устное поручение Мубашир-хана. Саид Умар-хан, вскрыв переплет, нашел письмо, обращенное к 12 ферганским баям. Содержание письма:
«До конца войны или же свержения нынешней королевской династии, в особенности до устранения нынешнего премьера, нет надежды на освобождение из тюрьмы. Поэтому вы какими угодно путями и средствами должны принять меры к ликвидации Мухаммеда Хашим-хана».
Ознакомившись с содержанием письма, Саид Умар-хан спрятал его. Он намерен под видом угощения пригласить к себе указанных в письме лиц и посоветоваться с ними по существу вопроса, поднятого Мубашир-ханом».
Второе сообщение «Мирзо»:
«Сообщаю имена баев, фигурировавших в письме Мубашир-хана и Шир Мухаммед-бека, полученном Саид Умар-ханом: Хаджи Исхак Джан-бай, Абдул Джамил-бай, Абдулла Джан-бай, Абдул Халим-бай, Хазми Мухаммед Джан-бай, Пулат-бай (других не запомнил), а также Сардар Абдул Рахимджан.
Последний является внуком Сардар Иса-хана, поднявшего при эмире Абдурахман Хане восстание с целью захвата трона. Впоследствии, потерпев неудачу, бежал в Самарканд. Его внук Сардар после прихода к власти Амануллы-хана возвратился в Афганистан и занимал различные посты. После захвата власти Надир-ханом Сардар был удален с государственной службы. Он находился в весьма дружеских отношениях с Мубашир-ханом и Шир Мухаммед-беком, и поэтому Мубашир-хан попросил в письме Саид Умар-хану в числе других посоветоваться с Сардар Абдул Рахимджаном.
Все поименованные лица посетили дом Абдул Рахимджана в Муранхане, позади мечети Хазрен Аббаса, и советовались с ним. Абдул Рахимджан заявил всем пришедшим к нему, что он может подыскать человека, могущего выполнить поручение Мубашир-хана, но ему придется заплатить сначала 50 тысяч афгани. Гости сказали, что им необходимо довести до сведения Мубашир-хана условия выполнения его поручения и готовы поступить так, как скажет Мубашир-хан .
Тухтасун-хан должен посетить Мубашир-хана и согласовать с ним этот вопрос. Письмо Мубашир-хана Саид Умар-хан вложил обратно в книгу и держит ее в нижнем этаже своего дома в кожаном чемодане».
Следующее сообщение «Мирзо»:
«Тухтасун-хан был в тюрьме и сообщил Мубашир-хану о выполнении его задания. Тот остался весьма доволен этим сообщением Тухтасун-хана. Через него Мубашир-хан поручил своей старшей жене вручить Саид Умар-хану четыре бриллианта, находящихся у нее. Чтобы жена убедилась в достоверности того, что такое поручение исходит именно от него, Мубашир-хана, последний дал Тухтасун-хану имевшуюся при нем бирюзовую фигурку утки для предъявления жене. Стоимость каждого бриллианта оценивается от 20 до 30 тысяч афгани.
На следующий день сын Мубашир-хана доставил бриллианты в дом Саид Умар-хана. Сардар Абдул Рахимджан сообщил, что нужного человека он нашел, и назвал хазарейца Гулям Хайдар-хана, по прозвищу Мир Сахив, в прошлом известного басмача.
Гулям Хайдар-хан дал обещание Сардар Абдул Рахимджану выполнить его поручение в течение трех-четырех месяцев.
Саид Умар-хан два бриллианта отдал Хаджи Исхак Джан-баю и предложил внести их стоимость в сумме 30 тысяч афгани Сардар Абдул Рахимджану.
Остальные два камня Саид Умар-хан вложил в мешочек для карманных часов, сшитый из золотой парчи. Вложив мешочек с бриллиантами в железный сундучок, он спрятал его в коробе, стоящем по левую руку, когда входят в дом Саид Умар-хана».
Наводить какие-либо справки по столь щепетильному делу через другие источники было признано неприемлемым как по оперативным, так и политическим соображениям. Однако некоторые косвенные подтверждения, касавшиеся задействованных в деле людей, появились. Удалось, в частности, получить кое-какие сведения о Мир Гулям Хайдаре .
Из сообщения источника:
«Мир Гулям Хайдар происходит из миров харариджатского Малистана и известен еще как Мир Хайдар (мир — это почетный титул знати, имел хождение в Бухарском эмирате).
Во время эмира Хабибуллы Хана, отца Амануллы, Мир Гулям Хайдар был одним из придворных эмира. Когда Хабибулла Хан после охоты остановился в Лагмане, где ночью был убит неизвестным лицом, личная охрана его состояла из людей Мир Гулям Хайдара. По этой причине Аманулла потребовал от него выдачи убийцы своего отца.
Мир Гулям Хайдар и его сторонники выдали из своей среды охранника по имени Шах Али Риза-хан, выставив его убийцей Хабибуллы, который был Аманнуллой повешен».
На ближайшей встрече с «Мирзо» ему были заданы уточняющие вопросы.
Вопрос:
Вы сообщили нам, что по заданию Мубашир-хана сын покойного эмира Саид Умар-хан ведет практическую работу по подготовке террористического акта в отношении премьер-министра Хашим-хана. Уверены ли вы в корректности сообщенных вами сведений?
Ответ:
Мои сообщения о том, что Саид Умар-хан получил от Мубашир-хана письмо в отношении устранения премьера, на сто процентов соответствуют действительности, и за их точность я готов отвечать своей головой.
Вопрос:
Как вы можете ручаться за стопроцентную верность своих сообщений, если вы не вовлечены непосредственно в это дело?
Ответ:
Омоем личном участии говорить не приходится, но все мои сигналы имеют под собой твердую базу.
Вопрос:
Вы не можете достать для нас записку Мубашир-хана, в которой последний ставит перед Саид Умар-ханом вопрос об убийстве Хашим-хана?
Ответ:
При всем желании сделать этого не могу, так как войти в дом Саид Умар-хана у меня нет возможности по многим причинам. Я не имею с ним близкого общения, и, кроме того, для меня как не состоящего с эмиром в родственных отношениях исключена возможность показаться в доме, где находится его жена.
Вопрос:
Вы лично знаете Сардар Абдул Рахим Джана и Гулям Хайдар-хана?
Ответ:
Обоих лично знаю и видел их, но знакомства ни с тем, ни с другим не имею.
Очередное сообщение «Мирзо»:
«Гулям Хайдар-хан возвратился из Кандагара и вместе с Сардар Абдул Рахим Джаном посетили Саид Умар-хана. Оба они просили известить Саид Мубашир-хана, чтобы он был спокоен насчет своего поручения, оно непременно будет исполнено.
Абдул Халим-бай навестил Мубашир Хана и известил его об этом. Мубашир Хан в свою очередь попросил Абдул Халим-бая рассказать обо всем Шир Мухаммед-беку и его брату Hyp Мухаммеду, что и было сделано. Hyp Мухаммед вручил Абдул Халим-баю какой-то знак, который тот понес в дом Hyp Мухаммеда и получил там от женщин торбу с табаком. Эта торба была передана Саид Умар-хану. В ней оказались две бомбы: одна с капсюлем, другая без. Эти бомбы Саид Умар-хан совместно с Саид Фаррах-ханом спрятали в кормушке конюшни. Ночью бомбы были переправлены Сардар Абдул Рахимджану. Где он их спрятал, неизвестно».
Следующие сообщения «Мирзо»:
«Две бомбы, которые были вручены Саид Умар-ханом Сардар Абдул Рахимджану, возвращены обратно им самим. Возвращая бомбы, Сардар сказал, что они ему не нужны. Было бы лучше, продолжал он, если бы удалось найти для него два револьвера. Если их нет, то большой проблемы не будет, так как такое оружие у него, Абдул Рахимджана, найдется. Возвращенные бомбы Саид Умар-ханом были отправлены в Кала-и-Фату — летнюю резиденцию покойного эмира Бухарского и спрятаны. В каком точно месте они спрятаны, не знаю, но повез их туда один из братьев Саид Умар-хана Саид Арифхан».
«Саид Умар-хан со своими братьями был в арке (королевском дворце). Основная цель Саид Умар-хана заключалась в том, чтобы в конце своей беседы с Его Величеством поднять вопрос о Мубашир-хане и просить короля освободить его под свое поручительство.
В 12 часов к ним вышел Захир Шах, и после обычных коротких расспросов было подано угощение. Почти сразу же король встал из-за стола, сказав, что вынужден покинуть гостей по непредвиденным обстоятельствам, и распорядился, чтобы министр двора остался с братьями. Саид Умар-хан пробыл в арке несколько часов, так и не дождавшись возвращения короля».
Поступило сообщение источника, содержание которого заставляло рассматривать его в русле известных уже сообщений «Мирзо», хотя конкретной взаимосвязи и не было:
«По словам сына Мубашир-хана Саида Абдуллы, на днях отец сказал ему следующее: „Сынок, видимо, мне придется еще сидеть в тюрьме. Тебе нужно продать все, что имеется в доме, а также взыскать с наших должников остающуюся за ними задолженность. Вырученное от продажи и собранные с должников деньги не приноси в тюрьму, а спрячь в надежном месте. Когда ты все это сделаешь, приди ко мне. После этого я из тюрьмы предприму кое-какие меры“.
Когда же «Мирзо» предложили хотя бы некоторое время продолжить общение с людьми, от которых получил столь важные сведения, он согласился: пусть это будет дополнительным свидетельством его искренности.
Первый рассказ«Мирзо»:
«У меня был разговор с сыном эмира Саид Фаттах-ханом, от которого я узнал следующее.
На днях родственник Саид Умар-хана по имени Саид Акрам Тухтасун-хан ходил в тюрьму навестить Мубашир-хана, Муким-бека и Шир Мухаммед-бека. Перед уходом Тухтасун-хана Мубашир-хан вручил ему коран с просьбой передать книгу Саид Умар-хану. Устно передал Тухтасун-хану, чтобы Саид Умар-хан вскрыл переплет корана и после этого действовал так, как указано в письме, вложенном внутрь переплета. Тухтасун-хан вручил коран Саид Умар-хану и передал ему устное поручение Мубашир-хана. Саид Умар-хан, вскрыв переплет, нашел письмо, обращенное к 12 ферганским баям. Содержание письма:
«До конца войны или же свержения нынешней королевской династии, в особенности до устранения нынешнего премьера, нет надежды на освобождение из тюрьмы. Поэтому вы какими угодно путями и средствами должны принять меры к ликвидации Мухаммеда Хашим-хана».
Ознакомившись с содержанием письма, Саид Умар-хан спрятал его. Он намерен под видом угощения пригласить к себе указанных в письме лиц и посоветоваться с ними по существу вопроса, поднятого Мубашир-ханом».
Второе сообщение «Мирзо»:
«Сообщаю имена баев, фигурировавших в письме Мубашир-хана и Шир Мухаммед-бека, полученном Саид Умар-ханом: Хаджи Исхак Джан-бай, Абдул Джамил-бай, Абдулла Джан-бай, Абдул Халим-бай, Хазми Мухаммед Джан-бай, Пулат-бай (других не запомнил), а также Сардар Абдул Рахимджан.
Последний является внуком Сардар Иса-хана, поднявшего при эмире Абдурахман Хане восстание с целью захвата трона. Впоследствии, потерпев неудачу, бежал в Самарканд. Его внук Сардар после прихода к власти Амануллы-хана возвратился в Афганистан и занимал различные посты. После захвата власти Надир-ханом Сардар был удален с государственной службы. Он находился в весьма дружеских отношениях с Мубашир-ханом и Шир Мухаммед-беком, и поэтому Мубашир-хан попросил в письме Саид Умар-хану в числе других посоветоваться с Сардар Абдул Рахимджаном.
Все поименованные лица посетили дом Абдул Рахимджана в Муранхане, позади мечети Хазрен Аббаса, и советовались с ним. Абдул Рахимджан заявил всем пришедшим к нему, что он может подыскать человека, могущего выполнить поручение Мубашир-хана, но ему придется заплатить сначала 50 тысяч афгани. Гости сказали, что им необходимо довести до сведения Мубашир-хана условия выполнения его поручения и готовы поступить так, как скажет Мубашир-хан .
Тухтасун-хан должен посетить Мубашир-хана и согласовать с ним этот вопрос. Письмо Мубашир-хана Саид Умар-хан вложил обратно в книгу и держит ее в нижнем этаже своего дома в кожаном чемодане».
Следующее сообщение «Мирзо»:
«Тухтасун-хан был в тюрьме и сообщил Мубашир-хану о выполнении его задания. Тот остался весьма доволен этим сообщением Тухтасун-хана. Через него Мубашир-хан поручил своей старшей жене вручить Саид Умар-хану четыре бриллианта, находящихся у нее. Чтобы жена убедилась в достоверности того, что такое поручение исходит именно от него, Мубашир-хана, последний дал Тухтасун-хану имевшуюся при нем бирюзовую фигурку утки для предъявления жене. Стоимость каждого бриллианта оценивается от 20 до 30 тысяч афгани.
На следующий день сын Мубашир-хана доставил бриллианты в дом Саид Умар-хана. Сардар Абдул Рахимджан сообщил, что нужного человека он нашел, и назвал хазарейца Гулям Хайдар-хана, по прозвищу Мир Сахив, в прошлом известного басмача.
Гулям Хайдар-хан дал обещание Сардар Абдул Рахимджану выполнить его поручение в течение трех-четырех месяцев.
Саид Умар-хан два бриллианта отдал Хаджи Исхак Джан-баю и предложил внести их стоимость в сумме 30 тысяч афгани Сардар Абдул Рахимджану.
Остальные два камня Саид Умар-хан вложил в мешочек для карманных часов, сшитый из золотой парчи. Вложив мешочек с бриллиантами в железный сундучок, он спрятал его в коробе, стоящем по левую руку, когда входят в дом Саид Умар-хана».
Наводить какие-либо справки по столь щепетильному делу через другие источники было признано неприемлемым как по оперативным, так и политическим соображениям. Однако некоторые косвенные подтверждения, касавшиеся задействованных в деле людей, появились. Удалось, в частности, получить кое-какие сведения о Мир Гулям Хайдаре .
Из сообщения источника:
«Мир Гулям Хайдар происходит из миров харариджатского Малистана и известен еще как Мир Хайдар (мир — это почетный титул знати, имел хождение в Бухарском эмирате).
Во время эмира Хабибуллы Хана, отца Амануллы, Мир Гулям Хайдар был одним из придворных эмира. Когда Хабибулла Хан после охоты остановился в Лагмане, где ночью был убит неизвестным лицом, личная охрана его состояла из людей Мир Гулям Хайдара. По этой причине Аманулла потребовал от него выдачи убийцы своего отца.
Мир Гулям Хайдар и его сторонники выдали из своей среды охранника по имени Шах Али Риза-хан, выставив его убийцей Хабибуллы, который был Аманнуллой повешен».
На ближайшей встрече с «Мирзо» ему были заданы уточняющие вопросы.
Вопрос:
Вы сообщили нам, что по заданию Мубашир-хана сын покойного эмира Саид Умар-хан ведет практическую работу по подготовке террористического акта в отношении премьер-министра Хашим-хана. Уверены ли вы в корректности сообщенных вами сведений?
Ответ:
Мои сообщения о том, что Саид Умар-хан получил от Мубашир-хана письмо в отношении устранения премьера, на сто процентов соответствуют действительности, и за их точность я готов отвечать своей головой.
Вопрос:
Как вы можете ручаться за стопроцентную верность своих сообщений, если вы не вовлечены непосредственно в это дело?
Ответ:
Омоем личном участии говорить не приходится, но все мои сигналы имеют под собой твердую базу.
Вопрос:
Вы не можете достать для нас записку Мубашир-хана, в которой последний ставит перед Саид Умар-ханом вопрос об убийстве Хашим-хана?
Ответ:
При всем желании сделать этого не могу, так как войти в дом Саид Умар-хана у меня нет возможности по многим причинам. Я не имею с ним близкого общения, и, кроме того, для меня как не состоящего с эмиром в родственных отношениях исключена возможность показаться в доме, где находится его жена.
Вопрос:
Вы лично знаете Сардар Абдул Рахим Джана и Гулям Хайдар-хана?
Ответ:
Обоих лично знаю и видел их, но знакомства ни с тем, ни с другим не имею.
Очередное сообщение «Мирзо»:
«Гулям Хайдар-хан возвратился из Кандагара и вместе с Сардар Абдул Рахим Джаном посетили Саид Умар-хана. Оба они просили известить Саид Мубашир-хана, чтобы он был спокоен насчет своего поручения, оно непременно будет исполнено.
Абдул Халим-бай навестил Мубашир Хана и известил его об этом. Мубашир Хан в свою очередь попросил Абдул Халим-бая рассказать обо всем Шир Мухаммед-беку и его брату Hyp Мухаммеду, что и было сделано. Hyp Мухаммед вручил Абдул Халим-баю какой-то знак, который тот понес в дом Hyp Мухаммеда и получил там от женщин торбу с табаком. Эта торба была передана Саид Умар-хану. В ней оказались две бомбы: одна с капсюлем, другая без. Эти бомбы Саид Умар-хан совместно с Саид Фаррах-ханом спрятали в кормушке конюшни. Ночью бомбы были переправлены Сардар Абдул Рахимджану. Где он их спрятал, неизвестно».
Следующие сообщения «Мирзо»:
«Две бомбы, которые были вручены Саид Умар-ханом Сардар Абдул Рахимджану, возвращены обратно им самим. Возвращая бомбы, Сардар сказал, что они ему не нужны. Было бы лучше, продолжал он, если бы удалось найти для него два револьвера. Если их нет, то большой проблемы не будет, так как такое оружие у него, Абдул Рахимджана, найдется. Возвращенные бомбы Саид Умар-ханом были отправлены в Кала-и-Фату — летнюю резиденцию покойного эмира Бухарского и спрятаны. В каком точно месте они спрятаны, не знаю, но повез их туда один из братьев Саид Умар-хана Саид Арифхан».
«Саид Умар-хан со своими братьями был в арке (королевском дворце). Основная цель Саид Умар-хана заключалась в том, чтобы в конце своей беседы с Его Величеством поднять вопрос о Мубашир-хане и просить короля освободить его под свое поручительство.
В 12 часов к ним вышел Захир Шах, и после обычных коротких расспросов было подано угощение. Почти сразу же король встал из-за стола, сказав, что вынужден покинуть гостей по непредвиденным обстоятельствам, и распорядился, чтобы министр двора остался с братьями. Саид Умар-хан пробыл в арке несколько часов, так и не дождавшись возвращения короля».
Поступило сообщение источника, содержание которого заставляло рассматривать его в русле известных уже сообщений «Мирзо», хотя конкретной взаимосвязи и не было:
«По словам сына Мубашир-хана Саида Абдуллы, на днях отец сказал ему следующее: „Сынок, видимо, мне придется еще сидеть в тюрьме. Тебе нужно продать все, что имеется в доме, а также взыскать с наших должников остающуюся за ними задолженность. Вырученное от продажи и собранные с должников деньги не приноси в тюрьму, а спрячь в надежном месте. Когда ты все это сделаешь, приди ко мне. После этого я из тюрьмы предприму кое-какие меры“.