- Мне бы к шефу...
- Сейчас узнаю, - ответила девица с надменной мордашкой. Ушла и вернулась. - Просит извинить, он сейчас занят. У него гость из Сибирского отделения РАН. Просил узнать, по какому вопросу.
Тяжелым взглядом оглядев эту пичужку с кривыми ногами, зачем-то напялившую джинсы, Алексей спросил:
- Мне бы телефоны и э-мейл Белендеева.
- Михаила Ефимыча? Сейчас узнаю. - Опять ушла и быстро вернулась. Шеф говорит, что лично он поссорился с господином Белендеевым и у него нет никаких его координат.
Что за бред она несет? Они же с Мишкой вместе давали интервью телеканалу "Виктория". Кунцев его провожал в аэропорт... Что это? Нежелание пускать к новой кормушке конкурентов?
Кивнув, Алексей понесся в Институт физики, к Марьясову. Конечно, неловко к нему обращаться - до сих пор не отданы десять тысяч долларов. Правда, Юрий Юрьевич при встречах небрежно машет рукой: мол, потом, как-нибудь, все это мелочи... И все равно неловко...
Секретарши на месте не оказалось, и Алексей Александрович, злясь на свою вечную нерешительность, заставил себя сунуться в кабинет Марьясова:
- Можно?
Академик говорил по телефону. Увидев вошедшего, изобразил улыбку и кивнул на стул.
- Да, договора с заводами этими... конечно, рубль им цена... Утром созвонимся. - И, положив трубку, снова заулыбавшись, впился взглядом синих детских глаз в молодого профессора. - Что-нибудь случилось?
- Извините, Юрий Юрьевич, я потерял координаты Миши Белендеева. Он просил звонить, а я вот...
- Миши? Всего-то? - И, задумавшись на секунду, предложил: - А давай прямо от меня, только недолго. - Он глянул на часы и набрал номер. Небось, уже проснулся... он рано встает...
Через минуту ожидания вдруг просиял улыбкой юноши и, что-то пробормотав, протянул трубку Алексею Александровичу.
- Вас слушают через все океаны, - услышал Алексей тихий и вкрадчивый голос Мишки. - Таня, ты? Вера, ты? - Он залился смехом. - Нет, нет, не говорите! Это, конечно, Левушкин-Александров!.. Ты когда к нам соберешься? Галя у меня, девчонки ее поступили в коттедж... или как правильно - в колледж? - и снова зажурчал смех. - Галя часто смотрит печально в окно... У тебя есть деньги? Нет, не так - у тебя есть валютный счет? Нет, не так - у тебя есть просто счет, сберкнижка?
Противно почему-то было это слушать, и Алексей Александрович неприязненно ответил:
- Ничего у меня нет. И от тебя ничего не нужно. Но, может, и приеду. Из Лондона или Торонто. Меня приглашали. Вот рассчитаюсь тут... - Он передал трубку Марьясову и пошел домой.
8
И тут словно прорвало. Сначала позвонили с алюминиевого завода:
- В виде эксперимента не вернетесь ли с вашими сотрудниками к фильтру, о котором писали семь лет назад? На рабочую группу выделим хорошие деньги, полмиллиона. - Было ясно, что дирекции завода надоело платить штрафы за нарушение экологической обстановки в городе.
"Полмиллиона рублей - на группу как минимум в три человека, минус налоги... по сто пятьдесят тысяч. Едва хватит на билет в одну сторону... Да и работа непростая - придется на завод ездить... И в научном смысле ничего нового. Пусть мои ребята заработают".
Алексей Александрович решил поручить это дело Нехаеву, а в подручные посоветовал взять из лаборатории БИОС Бориса Егорова и двух своих аспирантов - Таню Камаеву и Генриха Вебера...
Потом позвонил шеф, академик Кунцев.
- Коллега, а не решить ли нам прикладную задачку? - Академик сделал интригующую паузу. - Вот и в нашем городе начинают сивилизованную жизнь все пластмассовые бутылки сносят в контейнеры. Надо бы разработать дешевый метод превращения их во что-нибудь путное, но с условием, чтобы в атмосферу не уходили кансерогенные вещества. Не возьметесь? Обещаю премию губернатора.
Нет чудес. Из этих бутылок можно сварить только бутылки. Лучше бы вложили деньги в создание быстро разрушаемых полимеров. Есть же лаборатория, которая над этим бьется, в вашем же институте, господин Кунцев! Понимаю, много мороки, а если не получится - позор. А не позор ли изображать деятельность? Но Алексей Александрович не стал так отвечать Кунцеву. Он уже научился говорить с этими людьми:
- Хорошо, я непременно подумаю.
И вдруг еще звонок, причем явно нерусский голос:
- Товарищ госпотин Левушкин-Алексантроф?
- Слушаю.
- Здравствуйте. Вас песпокоит перевотчик товарища Линь, Экспортно-импортная компания из Пекина. Ми не могли бы встретиться для делового разговора?
- Почему же нет?
- Ми в гостинице "Сибирь", номер три-ноль-один.
Алексей Александрович решил поехать. Громадный Китай влияет на рынки всего мира. И если его представители хотят с ним встретиться, верно, не о кедах для ученых Академгородка пойдет разговор.
Номер 301-й оказался двухкомнатным обшарпанным "люксом", состоящим из спальни и небольшой комнаты, вмещающей стол, тумбочку с телевизором, диванчик и стул. На стене - эстамп "Куропатки на снегу" сибирского художника В.Мешкова.
С дивана поднялись два человека - один круглолицый, плотненький, типичный китаец в мешковатой одежде, другой - повыше ростом, носатый, с рябинками на щеках, более похож на казаха или уйгура.
- Я переводчик Сергей, - представился высокий. - А это товарищ Линь.
Со взаимными улыбками русский ученый и товарищ Линь пожали друг другу руки, а затем Алексей Александрович поздоровался и с переводчиком. Наверное, в такой последовательности нужно.
На низком полированном, но в царапинах столике лежало несколько тонких книжечек в бумажной обложке, разложенных полукругом, как игральные карты, русские репринтные издания Академии наук СССР, в том числе и очень знакомое - "Электризация спутников" Н.Маркова, журналиста, много писавшего в прежние годы о сибирских "механиках", работавших на космос. Алексею Александровичу стало жарко и весело - значит, вот чем заинтересовались, уже у китайцев в руках эти материалы, а его за границу не пустили...
- Знакомые книжки, - кивнул он. - Читаете?
Сергей что-то сказал своему начальнику. Тот обрадовался, закивал, пододвигая скромные серые книжечки гостю. Тянуть резину не было смысла. Как выяснилось из разговора, гости представляли Экспортно-импортную компанию по точному машиностроению, которая как раз отвечает за космическую технику, и они приехали к товарищу-господину Левушкину-Александрову с предложением китайской стороны создать в Китае стенд по испытанию геостационарных спутников связи, нет, нет, отнюдь не шпионских, а для телевидения и телефонии. Имеется в виду прежде всего, конечно же, борьба с помехами.
Товарищ Линь открыл красивый кожаный кейс, вытащил несколько бумажек в целлофановом пакете с пуговками, зачем-то глянул в окно, улыбнулся и, встав к нему спиной, подал русскому ученому.
Это было приглашение в Пекин для работы и заключения контракта, с обещанием оплаты поездки. Увидев на лице ученого некое замешательство, Сергей торопливо сказал, что ЭИ-компания уже направила в официальные местные инстанции письмо с просьбой разрешить товарищу Левушкину-Александрову посетить Китай.
- Меня не пустят, - усмехнулся Алексей Александрович и кивнул в сторону окна. - Вот увидите.
- Почему? - удивились китайцы.
- Увидите.
- Мы написали послание, - с достоинством повторили китайцы.
"Только если этого майора куда-нибудь перевели", - подумал Алексей Александрович.
Китайцы настаивали, и попытаться все же следовало.
Вернувшись в лабораторию, Алексей Александрович сразу позвонил Кунцеву.
- Это мои грехи, - объяснил Алексей Александрович. - Я же начинал, как чистый физик. Они просят проконсультировать, ссылаются на нашу открытую литературу - привезли целую стопку книжек.
- Да? - прошелестел Кунцев. И покашлял. - Собственно, я уже знаю, ситуасия ясна...
К своему удивлению Алексей Александрович понял, что директор относится к предстоящей поездке милостиво. А почему бы действительно нам не дружить с великим соседом? И Алексей Александрович, пока железо горячо, решил поднажать:
- Так вы, если вам позволит время, не похлопочете за меня, уважаемый Иван Иосифович? Славные чекисты не очень доверяют нашему брату... А вдруг я повезу свою разодранную "Трубу" в Китай?
Академик шепотом рассмеялся и ответил, что лично позвонит генералу Федосееву, начальнику регионального управления ФСБ, которое курирует - что уж тут скрывать - иностранные поездки...
9
О Китай! О таинственная страна! О Конфуций! К вам, оказывается, можно-таки приехать! На удивление быстро - через неделю - Алексею Александровичу выдали загранпаспорт, правда, пока еще с серпом и молотом... ну да ладно! Гимн вернули, почему не вернуть и паспорт? Будут говорить народу, что нет средств на орла, и народ привыкнет.
Товарищ Линь Фу с переводчиком давно улетели, и Левушкин-Александров добирался сам, что оказалось совсем несложно, - до Хабаровска ночным ТУ-154, а утром следующего дня американским старым аэробусом - в Пекин, название которого пишется, оказывается, совсем не "Pekin", а "Beizing"...
- Товарищ Левушкин-Александров! Мы здесь! - Его встречали с букетом гвоздик три человека - теперь уже знакомые Линь Фу и переводчик Сергей, и был еще с ними третий товарищ в военном френче.
- Ниньхао... - Или даже "нехао" провозгласили они. Вот бы Нехаев повеселился. Наверное, что-то вроде нашего привета.
Китайцы провели русского гостя через сумеречные залы и комнаты (не через таможню), посадили в черную "Волгу" и, минуя приземистые серые дома с морем мигающих иероглифов по стенам, подвезли к огромному зданию своей компании, построенному, видимо, недавно - сплошь черное стекло и каркас из красного кирпича.
На фронтоне красные флаги Китая, штук двадцать, иероглифы размером с человека. Справа и слева от здания бьют фонтаны, цветут цветы самой разной формы, в основном красные, малиновые, алые. И отдельно, на видном месте, улыбаются портреты румяных китайских руководителей, которых Алексей Александрович, конечно, не опознал.
Партийный, оптимистический дух. Правда, вдали брезжит сквозь сверкающую тучу фонтанных брызг что-то вроде старинного буддийского храма. Но разглядывать некогда.
Великолепный лифт, отделанный под красное дерево, мигом вознес гостя и встречавших господ на девятый этаж. Всюду - в лифте и на этаже - тихо играет музыка, нежная, мяукающая. Встретившиеся в коридоре молодые люди кланялись третьему китайцу и товарищу Линю, и те отвечали им вежливым кивком.
Зашли в белый, как из фарфора, туалет, молча помыли руки.
Затем оказались в большой комнате, здесь портретов нет, а висят небольшие картинки, написанные нежной акварелью: синехвостые птицы, красноязыкие драконы, облака и камыш... Это столовая. Вдоль стены справа стоят с полотенцами на согнутой руке, склонив головы, юноши, посреди круглый стол, он окружен стульями, и не сразу увидел Алексей, что в середине огромной столешницы есть еще круг, который можно крутить. На нем тарелки с закуской, выбирай что хочешь: рыбу, крабы и еще что-то малопонятное - вроде мохнатых резинок и зажаренных проволочных скрепок. И вдруг сам догадался: жареные кузнечики.
- Сначала покусаем, - сказал третий китаец по-русски. - Нет возражений? И лучше не в ресторане. Нет возражений? - Возражений не последовало. Налили в рюмочки водку из бутылки, внутри которой лежала лиловая змейка.
- Во хэгь гао-син, кань дао-нинь, - что-то в этом роде произнес, улыбаясь, товарищ Линь.
- Товарищ Линь говорит, что рад вас видеть, - перевел Сергей.
- Комбэй!.. - предложил, улыбаясь, товарищ Линь. И что-то еще сказал.
- Ваше здоровье... немного выпьем, - перевел Сергей. Сам он, впрочем, не пил. Но третий китаец, кивнув русскому, отпил глоток. Пришлось тоже пригубить. Водка оказалась странной на вкус, пахла плесенью, что ли... подвалом... "Мо-могилой", - сказал бы Нехаев.
- Кстати, у меня есть лаборант, умница, - рассмеялся Алексей Александрович. - Его фамилия Нехаев.
- Очень интересно, - согласился Сергей и перевел своим начальникам. Третий китаец нахмурился и что-то резко спросил у Линя. Тот ответил.
Переводчик объяснил гостю:
- Если бы вы сказали, мы бы его тоже пригласили как вашего переводчика.
- Да ничего, - смутился Алексей Александрович. - Он сейчас занят.
После обеда китайцы провели гостя в длинный кабинет, где на одной стене висел портрет Мао, а на другой - какого-то хмурого китайца. Кивнув на второй портрет, Сергей сказал:
- Это наш Королев. Его уже нет в живых, поэтому показываем.
Вдоль стола стояли кожаные кресла, в них сидело человек двенадцать. При виде гостя они поднялись. Среди них было два-три седых старика, но блестели любознательными глазами и молодые люди, одетые совершенно по-европейски.
Все опустились в кресла, и товарищ Линь медленно, негромко начал что-то говорить, кивая на русского гостя. Сергей не переводил, и минут через пять Алексей Александрович почувствовал себя неловко. Он осведомился тихо по-английски у третьего китайца:
- Мне нужно что-то сказать?
- О, вы говорите по-английски! - обрадовался тот. - Это меняет дело. К сожалению, молодые не знают русского. - И буркнул что-то Линю. Тот немедленно перешел на английский.
И Алексей Александрович стал понимать, о чем идет речь. Как он и ожидал, их рабочая группа занимается той же темой, какой десять лет назад занималась его группа. Но несмотря на все усилия китайские геостационарные быстро выходят из строя, а стоят они дорого.
- На запуски в этом году мы потратили полтора миллиарда долларов, сказал Линь, изумив русского гостя, подумавшего, не блефует ли товарищ Линь. Весь бюджет нынешней Академии наук России вряд ли составляет полмиллиарда.
"Господи, ну почему всё так? - затосковал Алексей. - Почему даже они обогнали нас... почти обогнали. Черт с ними, пусть пользуются". И тут же внутренний голос сказал ему: в связи с тем, что не он один делал эту работу, необходимо запросить максимум денег и чтобы часть сразу же перевели на расчетный счет Института физики (а там поделимся со всеми, кто помогал).
Спал он в сказочном номере - таких гостиниц в России не видел. Был бы алкаш - насладился бы замечательными французскими винами и прочими напитками, которыми был забит холодильник. Среди ночи встал, подошел к одному из окон - на улице словно день сиял: мигали разноцветные иероглифы, бежали огненные драконы по крышам и змеились огненные речки по оторочке цветочных клумб...
Как они не впали в маразм, как мы, со своей единственной и всесильной партией? Тысячелетняя мудрость помогла? И как же они не заболели болезнью великого разрушительства, когда крушат всё, до основания? Им хватило короткой культурной революции...
Наша интеллигенция в XIX веке воспитала пролетариат, и пролетариат, поощряемый циничной партией, в XX веке задавил интеллигенцию. Когда же произошел новый переворот, мы стали молиться на царя, на шею себе повесили кресты, но хватило и десяти лет, как поняли: не все было неверно в безумной мечте русских страдальцев, от Пушкина и Чаадаева до Бердяева и Достоевского...
Глядя среди ночи на огненные иероглифы, Алексей Александрович вспомнил, как в детстве научился писать сверкающими золотыми буквами. Для этого нужно было добавить в чернила сахара. И вскоре Алеша испытал потрясение, какого никогда более, может быть, не испытает. Он переписал ночью при луне и фонарике возле озера, на скамейке, всю "Оду вольности" вот такими блистающими буквами, подражая почерку юного Александра Пушкина, со всякими завитушками... И на какую-то секунду поверил, что он сам и есть Пушкин! Вот так!
10
Семь дней Алексей Александрович вместе с китайскими физиками за городом, за зелеными воротами с красной звездой (в воинской части? в космической фирме?), в длинном ангаре, работал с чертежами. Стенд должен был состоять из небольшой емкости, где имитировался космос. Солнце заменят простейшим источником электронов. А "спутник" будет представлен макетом не более кочана капусты.
Разумеется, подобный стенд никак не годился для всестороннего исследования влияния солнечного ветра на геостационарный спутник. Но электризацию поверхности аппарата, вызванную воздействием электронов низких энергий, можно изучить. Китайцы уже поняли: если ее не учитывать при конструировании аппарата, то за месяц-два в космосе он превращается со всей своей электронной начинкой в кусок железа. Могут случиться электрические пробои между различно заряженными частями спутника. Могут возникнуть помехи по цепям питания. И возможны нарушения структуры материала - обугливание...
Китайцы читали в открытой печати, да и Алексей Александрович напомнил им, что источник, воздействующий на "кочан", должен рождать электроны небольшой энергии, иначе возникнет ненужное тормозное рентгеновское излучение. Все остальное - приборы, которые будут фиксировать температуру или, например, поверхностную плотность электрических зарядов на аппарате у китайских коллег было в наличии.
На восьмой день китайские физики подписали контракт и закатили грандиозный банкет, где русскому профессору подарили кейс из дорогой кожи, памятную бронзовую медальку своего института, хороший ноутбук, а вместе с букетом роз дали и длинный конверт (наверняка с деньгами), но Алексей Александрович его не принял, прижав руки к груди, - попросил перевести официально в Россию.
Хотя деньги ему очень бы пригодились. Он же собирается к Гале Савраскиной в Америку. Выпив пару рюмок вонькой китайской водки и рассеянно улыбаясь новым друзьям, он вдруг подумал: а нельзя ли прямо отсюда пролететь в Штаты? И как бы в шутку осведомился у переводчика Сергея, но тот, быстро глянув ему в глаза, покачал головой.
- Так не делают, товарищ Левушкин-Алексантров...
Перед отлетом русскому профессору показали платежное поручение, из которого, видимо, следовало, что пятьдесят тысяч долларов уже ушли в сибирский Академгородок (среди сплошного ряда иероглифов красовалась эта сумма). И вместе с букетом белых роз всучили-таки - сунули прямо в боковой карман куртки - злополучный конверт с деньгами, ставший, кажется, даже чуть толще.
И всю дорогу, как недавний советский человек, Алексей боялся, что на иркутской таможне (летели через Иркутск) его обыщут и деньги отберут. Но у таможни в иркутском аэропорту хватало забот с иными людьми: самолет был под самый потолок забит обвязанными желтой и зеленой липучкой тюками и коробками с электроникой. Вся эта орава мешочников отвлекла службу от российского профессора, которому шлепнули печать в загранпаспорт и пропустили в Россию.
Он купил билет на местный самолет и в три часа ночи был в аэропорту родного города.
У трапа его ждали какие-то незнакомые люди.
- Гражданин Левушкин-Александров?
- Да... В чем дело?
- Региональное управление ФСБ. Вы задержаны по подозрению в передаче сопредельной стороне сведений, составляющих государственную тайну. Пройдемте с нами.
- Что?! - Алексей Александрович хмыкнул: это что, шутка? Молодые парни: один с усиками, двое круглолицых. Одеты по разному. - Вы из университета? Аспиранты? Что-то не помню. Кто-то защитился?
- Алексей Александрович, нам не до шуток. Документы показать?
- Да уж, пожалуйста... Может, вы бандиты?.. - Все еще надеясь на розыгрыш, Алексей Александрович улыбался. Хотя мог бы обратить внимание, что лица у встречавших напряженные. - Сейчас такое время...
- Это верно. Пожалуйста. - Молодой мужчина с усиками достал блеснувшие в сумерках "корочки", и профессор увидел на них аббревиатуру, означающую, говоря словами ХХ века, "карающий меч революции". Какая глупость!
От гнева потемнело в глазах. Но делать нечего, Алексей Александрович повиновался. В машине, в которую он пролез первым, ехали молча. В приемничке сладким хрипловатым голосом пел Синатра. Все походило на абсурдный сон.
И только уже в городе, когда его завели и заперли в бетонной камере без окон, с одной желтой лампочкой под потолком, с восемью привинченными к полу кроватями, на которых храпели несколько полуголых граждан, Алексей Александрович, оставшийся без чемодана, без кейса, без ноутбука, без обоих паспортов (общегражданского и заграничного), наконец, понял, что дело-то серьезное.
Часть третья
Попытка преодоления
11
Всемь часов утра, небритый, невыспавшийся, с дрожащей левой рукой, с привкусом дерьма во рту, он был доставлен к майору Соколу. Майор расхаживал из угла в угол, благоухая одеколоном и поглядывая искоса на ученого сквозь узкие полутемные очки, а затем, вскинув их над бровями, остановился и долго, со значением молчал.
- Ну, что, что? - закипел Алексей Александрович. - Что случилось?!
- Здравствуйте, - вежливо сказал майор. - А случилось вот что. Как я и предупреждал, ваша тяга сотрудничать с зарубежными организациями до добра не довела. Но об этом позже. Садитесь.
Алексей Александрович сел на стул, справа от него усатенький молодой человек с туманными глазами, один из тех, кто встретил его ночью, стуча на пишущей машинке, быстро заполнял некую бумагу (видимо, протокол допроса).
- Несколько вопросов, - продолжал майор, закуривая и кивком приглашая к беседе. - Год рождения, давно ли в нашем городе, где учились, где женились... Ну это нужно, Алексей Александрович.
Левушкин-Александров начал отвечать и вдруг как бы посмотрел на себя со стороны и осознал себя букашкой, которую эта машина запросто может перемолоть, если захочет. Правда, он находился не в здании ФСБ (кто же не знает этого серого дома на углу улиц Ленина и Робеспьера), а в управлении милиции области, куда его доставили из подвала изолятора временного содержания по старым каменным ступеням, сглаженным от времени, как бревна.
Но эфэсбэшники, видимо, могут допрашивать где угодно. Или они хотят показать, что у них нет собственных темниц?
- Так... - кивал майор. - Правильно... А сейчас вы - завлаб в Институте биофизики. Зачем же снова вернулись к проблемам физики, к темам, с которых не снят гриф секретности?
- Опять вы об этом! Как же не снят?! - вскочил Алексей Александрович. - В Новосибирске книга выходила - там, кстати, и моя статья. И вообще я больше не собираюсь обсуждать это с людьми, которые...
- Некомпетентны, да? - Человек-лошадь тяжело посмотрел на него. Напрасно так думаете. Хорошо, разберемся. - Он кивнул в сторону усатого сотрудника. - Подпишите протокол.
Алексей Александрович замахал руками. Не будет он ничего подписывать.
- Опять вспомнили про пятьдесят первую статью Конституции? Напрасно, процедил майор. - До вас все еще не дошло, почему вы здесь. Гражданин Левушкин-Александров, вы обвиняетесь в передаче сведений, содержащих гостайну, представителям чужого государства. Статья двести восемьдесят три. Мера пресечения пока что такая - берем с вас подписку о невыезде. При первом же требовании вы должны явиться туда, куда вам будет указано. - И голос его загремел: - Подпишите обе бумаги! Чтобы потом не говорили, что мы у вас тут отняли то и это.
Молодой человек с усиками отошел в угол, к старому зеленому сейфу, и принес задержанному его вещи: чемодан, кейс, паспорта.
- Подпишите. И вы свободны. - Эти слова затмили для Алексея Александровича все иные мысли, и он, черкнув, где ему показали, схватил чемодан, кейс, документы и, не прощаясь, не оборачиваясь, пошел прочь. Остановят? Вернут?
Нет. Его беспрепятственно выпустили, и он побрел по улицам города. Потом. Все потом! Позже он разберется, что случилось, зачем этот театр. Если бы арестовали - было бы понятней. Но, значит, не за что его арестовывать. Не за что! Но эти обвинения? Чем это грозит? Надо бы найти толкового адвоката, который разъяснил бы ситуацию. Но где его взять? А может, все спустится на тормозах, не поднимать шума, а? Да, он так и сделает. В конце концов не тридцать седьмой год! В конце концов его и в Америке знают, и в Китае... Фигу вам! Запугиваете? Если бы было за что, уж точно бы загребли. Значит, не за что!
Дома он ничего не сказал. Жена недоверчиво посмотрела на него: что-то бледен и небрит... Из гостей да еще из-за границы так не возвращаются. Не был ли он всю минувшую неделю у другой женщины? Но, присмотревшись, увидела - такое страдание сквозит в глазах мужа. Он просто очень устал.
Ночью Алексею Александровичу бесконечно снились, вызывая сердечную муку, красные и желтые иероглифы, которые росли в пространстве и расширялись... И становилось понятно, что это - трещины на огромном шаре, именуемом Землей, которая изнутри горит и вот-вот взорвется...
Проснувшись, подумал: "Неужели Китай погубит нас всех? Быть не может. Они хотят жить, я это видел. Вы, чекисты, идиоты!"
На работе в Институте БФ все было, как обычно, - никаких денег нет, одни обещания.
Алексей Александрович информировал коллег, что он подписал контракт с китайской стороной, что часть денег уже переведена на расчетный счет Института физики (поскольку тема этой работы соответствует именно его профилю), но он надеется: какие-то крохи сможет у Марьясова забрать и для своей лаборатории...
12
Марьясов тряс ему руку и, лучась десятками улыбок, игравших крест-накрест на его морщинистом, но закаленном, медном лице (тоже, как и Кунцев, где-то позагорал), говорил елейным голоском:
- Молодец! Молодец! Понимаю... твоим тоже кусок кинем...
- Но я помню про долг, - виновато отвечал Алексей Александрович.
Марьясов отмахнулся:
- О чем ты?! Свои люди... - И осторожно осведомился: - Когда опять полетишь? Может, моих парней возьмешь?
"Интересно, знает ли он, что меня по прилете домой арестовали?"
Алексей Александрович сообщил, что китайские коллеги сами собираются прилететь, и здесь можно будет познакомить их с молодыми физиками, которых он введет в курс дела. Чтобы не получилось, что он монополизировал тему, пользуясь тем, что академик Соболев далеко, а специалисты "из тайги", конструировавшие когда-то первые геостационарные спутники, видимо, также сменились... А у новых куда более совершенные технологии, в которые никто, понятно, не посвятит зарубежных ученых...
- Сейчас узнаю, - ответила девица с надменной мордашкой. Ушла и вернулась. - Просит извинить, он сейчас занят. У него гость из Сибирского отделения РАН. Просил узнать, по какому вопросу.
Тяжелым взглядом оглядев эту пичужку с кривыми ногами, зачем-то напялившую джинсы, Алексей спросил:
- Мне бы телефоны и э-мейл Белендеева.
- Михаила Ефимыча? Сейчас узнаю. - Опять ушла и быстро вернулась. Шеф говорит, что лично он поссорился с господином Белендеевым и у него нет никаких его координат.
Что за бред она несет? Они же с Мишкой вместе давали интервью телеканалу "Виктория". Кунцев его провожал в аэропорт... Что это? Нежелание пускать к новой кормушке конкурентов?
Кивнув, Алексей понесся в Институт физики, к Марьясову. Конечно, неловко к нему обращаться - до сих пор не отданы десять тысяч долларов. Правда, Юрий Юрьевич при встречах небрежно машет рукой: мол, потом, как-нибудь, все это мелочи... И все равно неловко...
Секретарши на месте не оказалось, и Алексей Александрович, злясь на свою вечную нерешительность, заставил себя сунуться в кабинет Марьясова:
- Можно?
Академик говорил по телефону. Увидев вошедшего, изобразил улыбку и кивнул на стул.
- Да, договора с заводами этими... конечно, рубль им цена... Утром созвонимся. - И, положив трубку, снова заулыбавшись, впился взглядом синих детских глаз в молодого профессора. - Что-нибудь случилось?
- Извините, Юрий Юрьевич, я потерял координаты Миши Белендеева. Он просил звонить, а я вот...
- Миши? Всего-то? - И, задумавшись на секунду, предложил: - А давай прямо от меня, только недолго. - Он глянул на часы и набрал номер. Небось, уже проснулся... он рано встает...
Через минуту ожидания вдруг просиял улыбкой юноши и, что-то пробормотав, протянул трубку Алексею Александровичу.
- Вас слушают через все океаны, - услышал Алексей тихий и вкрадчивый голос Мишки. - Таня, ты? Вера, ты? - Он залился смехом. - Нет, нет, не говорите! Это, конечно, Левушкин-Александров!.. Ты когда к нам соберешься? Галя у меня, девчонки ее поступили в коттедж... или как правильно - в колледж? - и снова зажурчал смех. - Галя часто смотрит печально в окно... У тебя есть деньги? Нет, не так - у тебя есть валютный счет? Нет, не так - у тебя есть просто счет, сберкнижка?
Противно почему-то было это слушать, и Алексей Александрович неприязненно ответил:
- Ничего у меня нет. И от тебя ничего не нужно. Но, может, и приеду. Из Лондона или Торонто. Меня приглашали. Вот рассчитаюсь тут... - Он передал трубку Марьясову и пошел домой.
8
И тут словно прорвало. Сначала позвонили с алюминиевого завода:
- В виде эксперимента не вернетесь ли с вашими сотрудниками к фильтру, о котором писали семь лет назад? На рабочую группу выделим хорошие деньги, полмиллиона. - Было ясно, что дирекции завода надоело платить штрафы за нарушение экологической обстановки в городе.
"Полмиллиона рублей - на группу как минимум в три человека, минус налоги... по сто пятьдесят тысяч. Едва хватит на билет в одну сторону... Да и работа непростая - придется на завод ездить... И в научном смысле ничего нового. Пусть мои ребята заработают".
Алексей Александрович решил поручить это дело Нехаеву, а в подручные посоветовал взять из лаборатории БИОС Бориса Егорова и двух своих аспирантов - Таню Камаеву и Генриха Вебера...
Потом позвонил шеф, академик Кунцев.
- Коллега, а не решить ли нам прикладную задачку? - Академик сделал интригующую паузу. - Вот и в нашем городе начинают сивилизованную жизнь все пластмассовые бутылки сносят в контейнеры. Надо бы разработать дешевый метод превращения их во что-нибудь путное, но с условием, чтобы в атмосферу не уходили кансерогенные вещества. Не возьметесь? Обещаю премию губернатора.
Нет чудес. Из этих бутылок можно сварить только бутылки. Лучше бы вложили деньги в создание быстро разрушаемых полимеров. Есть же лаборатория, которая над этим бьется, в вашем же институте, господин Кунцев! Понимаю, много мороки, а если не получится - позор. А не позор ли изображать деятельность? Но Алексей Александрович не стал так отвечать Кунцеву. Он уже научился говорить с этими людьми:
- Хорошо, я непременно подумаю.
И вдруг еще звонок, причем явно нерусский голос:
- Товарищ госпотин Левушкин-Алексантроф?
- Слушаю.
- Здравствуйте. Вас песпокоит перевотчик товарища Линь, Экспортно-импортная компания из Пекина. Ми не могли бы встретиться для делового разговора?
- Почему же нет?
- Ми в гостинице "Сибирь", номер три-ноль-один.
Алексей Александрович решил поехать. Громадный Китай влияет на рынки всего мира. И если его представители хотят с ним встретиться, верно, не о кедах для ученых Академгородка пойдет разговор.
Номер 301-й оказался двухкомнатным обшарпанным "люксом", состоящим из спальни и небольшой комнаты, вмещающей стол, тумбочку с телевизором, диванчик и стул. На стене - эстамп "Куропатки на снегу" сибирского художника В.Мешкова.
С дивана поднялись два человека - один круглолицый, плотненький, типичный китаец в мешковатой одежде, другой - повыше ростом, носатый, с рябинками на щеках, более похож на казаха или уйгура.
- Я переводчик Сергей, - представился высокий. - А это товарищ Линь.
Со взаимными улыбками русский ученый и товарищ Линь пожали друг другу руки, а затем Алексей Александрович поздоровался и с переводчиком. Наверное, в такой последовательности нужно.
На низком полированном, но в царапинах столике лежало несколько тонких книжечек в бумажной обложке, разложенных полукругом, как игральные карты, русские репринтные издания Академии наук СССР, в том числе и очень знакомое - "Электризация спутников" Н.Маркова, журналиста, много писавшего в прежние годы о сибирских "механиках", работавших на космос. Алексею Александровичу стало жарко и весело - значит, вот чем заинтересовались, уже у китайцев в руках эти материалы, а его за границу не пустили...
- Знакомые книжки, - кивнул он. - Читаете?
Сергей что-то сказал своему начальнику. Тот обрадовался, закивал, пододвигая скромные серые книжечки гостю. Тянуть резину не было смысла. Как выяснилось из разговора, гости представляли Экспортно-импортную компанию по точному машиностроению, которая как раз отвечает за космическую технику, и они приехали к товарищу-господину Левушкину-Александрову с предложением китайской стороны создать в Китае стенд по испытанию геостационарных спутников связи, нет, нет, отнюдь не шпионских, а для телевидения и телефонии. Имеется в виду прежде всего, конечно же, борьба с помехами.
Товарищ Линь открыл красивый кожаный кейс, вытащил несколько бумажек в целлофановом пакете с пуговками, зачем-то глянул в окно, улыбнулся и, встав к нему спиной, подал русскому ученому.
Это было приглашение в Пекин для работы и заключения контракта, с обещанием оплаты поездки. Увидев на лице ученого некое замешательство, Сергей торопливо сказал, что ЭИ-компания уже направила в официальные местные инстанции письмо с просьбой разрешить товарищу Левушкину-Александрову посетить Китай.
- Меня не пустят, - усмехнулся Алексей Александрович и кивнул в сторону окна. - Вот увидите.
- Почему? - удивились китайцы.
- Увидите.
- Мы написали послание, - с достоинством повторили китайцы.
"Только если этого майора куда-нибудь перевели", - подумал Алексей Александрович.
Китайцы настаивали, и попытаться все же следовало.
Вернувшись в лабораторию, Алексей Александрович сразу позвонил Кунцеву.
- Это мои грехи, - объяснил Алексей Александрович. - Я же начинал, как чистый физик. Они просят проконсультировать, ссылаются на нашу открытую литературу - привезли целую стопку книжек.
- Да? - прошелестел Кунцев. И покашлял. - Собственно, я уже знаю, ситуасия ясна...
К своему удивлению Алексей Александрович понял, что директор относится к предстоящей поездке милостиво. А почему бы действительно нам не дружить с великим соседом? И Алексей Александрович, пока железо горячо, решил поднажать:
- Так вы, если вам позволит время, не похлопочете за меня, уважаемый Иван Иосифович? Славные чекисты не очень доверяют нашему брату... А вдруг я повезу свою разодранную "Трубу" в Китай?
Академик шепотом рассмеялся и ответил, что лично позвонит генералу Федосееву, начальнику регионального управления ФСБ, которое курирует - что уж тут скрывать - иностранные поездки...
9
О Китай! О таинственная страна! О Конфуций! К вам, оказывается, можно-таки приехать! На удивление быстро - через неделю - Алексею Александровичу выдали загранпаспорт, правда, пока еще с серпом и молотом... ну да ладно! Гимн вернули, почему не вернуть и паспорт? Будут говорить народу, что нет средств на орла, и народ привыкнет.
Товарищ Линь Фу с переводчиком давно улетели, и Левушкин-Александров добирался сам, что оказалось совсем несложно, - до Хабаровска ночным ТУ-154, а утром следующего дня американским старым аэробусом - в Пекин, название которого пишется, оказывается, совсем не "Pekin", а "Beizing"...
- Товарищ Левушкин-Александров! Мы здесь! - Его встречали с букетом гвоздик три человека - теперь уже знакомые Линь Фу и переводчик Сергей, и был еще с ними третий товарищ в военном френче.
- Ниньхао... - Или даже "нехао" провозгласили они. Вот бы Нехаев повеселился. Наверное, что-то вроде нашего привета.
Китайцы провели русского гостя через сумеречные залы и комнаты (не через таможню), посадили в черную "Волгу" и, минуя приземистые серые дома с морем мигающих иероглифов по стенам, подвезли к огромному зданию своей компании, построенному, видимо, недавно - сплошь черное стекло и каркас из красного кирпича.
На фронтоне красные флаги Китая, штук двадцать, иероглифы размером с человека. Справа и слева от здания бьют фонтаны, цветут цветы самой разной формы, в основном красные, малиновые, алые. И отдельно, на видном месте, улыбаются портреты румяных китайских руководителей, которых Алексей Александрович, конечно, не опознал.
Партийный, оптимистический дух. Правда, вдали брезжит сквозь сверкающую тучу фонтанных брызг что-то вроде старинного буддийского храма. Но разглядывать некогда.
Великолепный лифт, отделанный под красное дерево, мигом вознес гостя и встречавших господ на девятый этаж. Всюду - в лифте и на этаже - тихо играет музыка, нежная, мяукающая. Встретившиеся в коридоре молодые люди кланялись третьему китайцу и товарищу Линю, и те отвечали им вежливым кивком.
Зашли в белый, как из фарфора, туалет, молча помыли руки.
Затем оказались в большой комнате, здесь портретов нет, а висят небольшие картинки, написанные нежной акварелью: синехвостые птицы, красноязыкие драконы, облака и камыш... Это столовая. Вдоль стены справа стоят с полотенцами на согнутой руке, склонив головы, юноши, посреди круглый стол, он окружен стульями, и не сразу увидел Алексей, что в середине огромной столешницы есть еще круг, который можно крутить. На нем тарелки с закуской, выбирай что хочешь: рыбу, крабы и еще что-то малопонятное - вроде мохнатых резинок и зажаренных проволочных скрепок. И вдруг сам догадался: жареные кузнечики.
- Сначала покусаем, - сказал третий китаец по-русски. - Нет возражений? И лучше не в ресторане. Нет возражений? - Возражений не последовало. Налили в рюмочки водку из бутылки, внутри которой лежала лиловая змейка.
- Во хэгь гао-син, кань дао-нинь, - что-то в этом роде произнес, улыбаясь, товарищ Линь.
- Товарищ Линь говорит, что рад вас видеть, - перевел Сергей.
- Комбэй!.. - предложил, улыбаясь, товарищ Линь. И что-то еще сказал.
- Ваше здоровье... немного выпьем, - перевел Сергей. Сам он, впрочем, не пил. Но третий китаец, кивнув русскому, отпил глоток. Пришлось тоже пригубить. Водка оказалась странной на вкус, пахла плесенью, что ли... подвалом... "Мо-могилой", - сказал бы Нехаев.
- Кстати, у меня есть лаборант, умница, - рассмеялся Алексей Александрович. - Его фамилия Нехаев.
- Очень интересно, - согласился Сергей и перевел своим начальникам. Третий китаец нахмурился и что-то резко спросил у Линя. Тот ответил.
Переводчик объяснил гостю:
- Если бы вы сказали, мы бы его тоже пригласили как вашего переводчика.
- Да ничего, - смутился Алексей Александрович. - Он сейчас занят.
После обеда китайцы провели гостя в длинный кабинет, где на одной стене висел портрет Мао, а на другой - какого-то хмурого китайца. Кивнув на второй портрет, Сергей сказал:
- Это наш Королев. Его уже нет в живых, поэтому показываем.
Вдоль стола стояли кожаные кресла, в них сидело человек двенадцать. При виде гостя они поднялись. Среди них было два-три седых старика, но блестели любознательными глазами и молодые люди, одетые совершенно по-европейски.
Все опустились в кресла, и товарищ Линь медленно, негромко начал что-то говорить, кивая на русского гостя. Сергей не переводил, и минут через пять Алексей Александрович почувствовал себя неловко. Он осведомился тихо по-английски у третьего китайца:
- Мне нужно что-то сказать?
- О, вы говорите по-английски! - обрадовался тот. - Это меняет дело. К сожалению, молодые не знают русского. - И буркнул что-то Линю. Тот немедленно перешел на английский.
И Алексей Александрович стал понимать, о чем идет речь. Как он и ожидал, их рабочая группа занимается той же темой, какой десять лет назад занималась его группа. Но несмотря на все усилия китайские геостационарные быстро выходят из строя, а стоят они дорого.
- На запуски в этом году мы потратили полтора миллиарда долларов, сказал Линь, изумив русского гостя, подумавшего, не блефует ли товарищ Линь. Весь бюджет нынешней Академии наук России вряд ли составляет полмиллиарда.
"Господи, ну почему всё так? - затосковал Алексей. - Почему даже они обогнали нас... почти обогнали. Черт с ними, пусть пользуются". И тут же внутренний голос сказал ему: в связи с тем, что не он один делал эту работу, необходимо запросить максимум денег и чтобы часть сразу же перевели на расчетный счет Института физики (а там поделимся со всеми, кто помогал).
Спал он в сказочном номере - таких гостиниц в России не видел. Был бы алкаш - насладился бы замечательными французскими винами и прочими напитками, которыми был забит холодильник. Среди ночи встал, подошел к одному из окон - на улице словно день сиял: мигали разноцветные иероглифы, бежали огненные драконы по крышам и змеились огненные речки по оторочке цветочных клумб...
Как они не впали в маразм, как мы, со своей единственной и всесильной партией? Тысячелетняя мудрость помогла? И как же они не заболели болезнью великого разрушительства, когда крушат всё, до основания? Им хватило короткой культурной революции...
Наша интеллигенция в XIX веке воспитала пролетариат, и пролетариат, поощряемый циничной партией, в XX веке задавил интеллигенцию. Когда же произошел новый переворот, мы стали молиться на царя, на шею себе повесили кресты, но хватило и десяти лет, как поняли: не все было неверно в безумной мечте русских страдальцев, от Пушкина и Чаадаева до Бердяева и Достоевского...
Глядя среди ночи на огненные иероглифы, Алексей Александрович вспомнил, как в детстве научился писать сверкающими золотыми буквами. Для этого нужно было добавить в чернила сахара. И вскоре Алеша испытал потрясение, какого никогда более, может быть, не испытает. Он переписал ночью при луне и фонарике возле озера, на скамейке, всю "Оду вольности" вот такими блистающими буквами, подражая почерку юного Александра Пушкина, со всякими завитушками... И на какую-то секунду поверил, что он сам и есть Пушкин! Вот так!
10
Семь дней Алексей Александрович вместе с китайскими физиками за городом, за зелеными воротами с красной звездой (в воинской части? в космической фирме?), в длинном ангаре, работал с чертежами. Стенд должен был состоять из небольшой емкости, где имитировался космос. Солнце заменят простейшим источником электронов. А "спутник" будет представлен макетом не более кочана капусты.
Разумеется, подобный стенд никак не годился для всестороннего исследования влияния солнечного ветра на геостационарный спутник. Но электризацию поверхности аппарата, вызванную воздействием электронов низких энергий, можно изучить. Китайцы уже поняли: если ее не учитывать при конструировании аппарата, то за месяц-два в космосе он превращается со всей своей электронной начинкой в кусок железа. Могут случиться электрические пробои между различно заряженными частями спутника. Могут возникнуть помехи по цепям питания. И возможны нарушения структуры материала - обугливание...
Китайцы читали в открытой печати, да и Алексей Александрович напомнил им, что источник, воздействующий на "кочан", должен рождать электроны небольшой энергии, иначе возникнет ненужное тормозное рентгеновское излучение. Все остальное - приборы, которые будут фиксировать температуру или, например, поверхностную плотность электрических зарядов на аппарате у китайских коллег было в наличии.
На восьмой день китайские физики подписали контракт и закатили грандиозный банкет, где русскому профессору подарили кейс из дорогой кожи, памятную бронзовую медальку своего института, хороший ноутбук, а вместе с букетом роз дали и длинный конверт (наверняка с деньгами), но Алексей Александрович его не принял, прижав руки к груди, - попросил перевести официально в Россию.
Хотя деньги ему очень бы пригодились. Он же собирается к Гале Савраскиной в Америку. Выпив пару рюмок вонькой китайской водки и рассеянно улыбаясь новым друзьям, он вдруг подумал: а нельзя ли прямо отсюда пролететь в Штаты? И как бы в шутку осведомился у переводчика Сергея, но тот, быстро глянув ему в глаза, покачал головой.
- Так не делают, товарищ Левушкин-Алексантров...
Перед отлетом русскому профессору показали платежное поручение, из которого, видимо, следовало, что пятьдесят тысяч долларов уже ушли в сибирский Академгородок (среди сплошного ряда иероглифов красовалась эта сумма). И вместе с букетом белых роз всучили-таки - сунули прямо в боковой карман куртки - злополучный конверт с деньгами, ставший, кажется, даже чуть толще.
И всю дорогу, как недавний советский человек, Алексей боялся, что на иркутской таможне (летели через Иркутск) его обыщут и деньги отберут. Но у таможни в иркутском аэропорту хватало забот с иными людьми: самолет был под самый потолок забит обвязанными желтой и зеленой липучкой тюками и коробками с электроникой. Вся эта орава мешочников отвлекла службу от российского профессора, которому шлепнули печать в загранпаспорт и пропустили в Россию.
Он купил билет на местный самолет и в три часа ночи был в аэропорту родного города.
У трапа его ждали какие-то незнакомые люди.
- Гражданин Левушкин-Александров?
- Да... В чем дело?
- Региональное управление ФСБ. Вы задержаны по подозрению в передаче сопредельной стороне сведений, составляющих государственную тайну. Пройдемте с нами.
- Что?! - Алексей Александрович хмыкнул: это что, шутка? Молодые парни: один с усиками, двое круглолицых. Одеты по разному. - Вы из университета? Аспиранты? Что-то не помню. Кто-то защитился?
- Алексей Александрович, нам не до шуток. Документы показать?
- Да уж, пожалуйста... Может, вы бандиты?.. - Все еще надеясь на розыгрыш, Алексей Александрович улыбался. Хотя мог бы обратить внимание, что лица у встречавших напряженные. - Сейчас такое время...
- Это верно. Пожалуйста. - Молодой мужчина с усиками достал блеснувшие в сумерках "корочки", и профессор увидел на них аббревиатуру, означающую, говоря словами ХХ века, "карающий меч революции". Какая глупость!
От гнева потемнело в глазах. Но делать нечего, Алексей Александрович повиновался. В машине, в которую он пролез первым, ехали молча. В приемничке сладким хрипловатым голосом пел Синатра. Все походило на абсурдный сон.
И только уже в городе, когда его завели и заперли в бетонной камере без окон, с одной желтой лампочкой под потолком, с восемью привинченными к полу кроватями, на которых храпели несколько полуголых граждан, Алексей Александрович, оставшийся без чемодана, без кейса, без ноутбука, без обоих паспортов (общегражданского и заграничного), наконец, понял, что дело-то серьезное.
Часть третья
Попытка преодоления
11
Всемь часов утра, небритый, невыспавшийся, с дрожащей левой рукой, с привкусом дерьма во рту, он был доставлен к майору Соколу. Майор расхаживал из угла в угол, благоухая одеколоном и поглядывая искоса на ученого сквозь узкие полутемные очки, а затем, вскинув их над бровями, остановился и долго, со значением молчал.
- Ну, что, что? - закипел Алексей Александрович. - Что случилось?!
- Здравствуйте, - вежливо сказал майор. - А случилось вот что. Как я и предупреждал, ваша тяга сотрудничать с зарубежными организациями до добра не довела. Но об этом позже. Садитесь.
Алексей Александрович сел на стул, справа от него усатенький молодой человек с туманными глазами, один из тех, кто встретил его ночью, стуча на пишущей машинке, быстро заполнял некую бумагу (видимо, протокол допроса).
- Несколько вопросов, - продолжал майор, закуривая и кивком приглашая к беседе. - Год рождения, давно ли в нашем городе, где учились, где женились... Ну это нужно, Алексей Александрович.
Левушкин-Александров начал отвечать и вдруг как бы посмотрел на себя со стороны и осознал себя букашкой, которую эта машина запросто может перемолоть, если захочет. Правда, он находился не в здании ФСБ (кто же не знает этого серого дома на углу улиц Ленина и Робеспьера), а в управлении милиции области, куда его доставили из подвала изолятора временного содержания по старым каменным ступеням, сглаженным от времени, как бревна.
Но эфэсбэшники, видимо, могут допрашивать где угодно. Или они хотят показать, что у них нет собственных темниц?
- Так... - кивал майор. - Правильно... А сейчас вы - завлаб в Институте биофизики. Зачем же снова вернулись к проблемам физики, к темам, с которых не снят гриф секретности?
- Опять вы об этом! Как же не снят?! - вскочил Алексей Александрович. - В Новосибирске книга выходила - там, кстати, и моя статья. И вообще я больше не собираюсь обсуждать это с людьми, которые...
- Некомпетентны, да? - Человек-лошадь тяжело посмотрел на него. Напрасно так думаете. Хорошо, разберемся. - Он кивнул в сторону усатого сотрудника. - Подпишите протокол.
Алексей Александрович замахал руками. Не будет он ничего подписывать.
- Опять вспомнили про пятьдесят первую статью Конституции? Напрасно, процедил майор. - До вас все еще не дошло, почему вы здесь. Гражданин Левушкин-Александров, вы обвиняетесь в передаче сведений, содержащих гостайну, представителям чужого государства. Статья двести восемьдесят три. Мера пресечения пока что такая - берем с вас подписку о невыезде. При первом же требовании вы должны явиться туда, куда вам будет указано. - И голос его загремел: - Подпишите обе бумаги! Чтобы потом не говорили, что мы у вас тут отняли то и это.
Молодой человек с усиками отошел в угол, к старому зеленому сейфу, и принес задержанному его вещи: чемодан, кейс, паспорта.
- Подпишите. И вы свободны. - Эти слова затмили для Алексея Александровича все иные мысли, и он, черкнув, где ему показали, схватил чемодан, кейс, документы и, не прощаясь, не оборачиваясь, пошел прочь. Остановят? Вернут?
Нет. Его беспрепятственно выпустили, и он побрел по улицам города. Потом. Все потом! Позже он разберется, что случилось, зачем этот театр. Если бы арестовали - было бы понятней. Но, значит, не за что его арестовывать. Не за что! Но эти обвинения? Чем это грозит? Надо бы найти толкового адвоката, который разъяснил бы ситуацию. Но где его взять? А может, все спустится на тормозах, не поднимать шума, а? Да, он так и сделает. В конце концов не тридцать седьмой год! В конце концов его и в Америке знают, и в Китае... Фигу вам! Запугиваете? Если бы было за что, уж точно бы загребли. Значит, не за что!
Дома он ничего не сказал. Жена недоверчиво посмотрела на него: что-то бледен и небрит... Из гостей да еще из-за границы так не возвращаются. Не был ли он всю минувшую неделю у другой женщины? Но, присмотревшись, увидела - такое страдание сквозит в глазах мужа. Он просто очень устал.
Ночью Алексею Александровичу бесконечно снились, вызывая сердечную муку, красные и желтые иероглифы, которые росли в пространстве и расширялись... И становилось понятно, что это - трещины на огромном шаре, именуемом Землей, которая изнутри горит и вот-вот взорвется...
Проснувшись, подумал: "Неужели Китай погубит нас всех? Быть не может. Они хотят жить, я это видел. Вы, чекисты, идиоты!"
На работе в Институте БФ все было, как обычно, - никаких денег нет, одни обещания.
Алексей Александрович информировал коллег, что он подписал контракт с китайской стороной, что часть денег уже переведена на расчетный счет Института физики (поскольку тема этой работы соответствует именно его профилю), но он надеется: какие-то крохи сможет у Марьясова забрать и для своей лаборатории...
12
Марьясов тряс ему руку и, лучась десятками улыбок, игравших крест-накрест на его морщинистом, но закаленном, медном лице (тоже, как и Кунцев, где-то позагорал), говорил елейным голоском:
- Молодец! Молодец! Понимаю... твоим тоже кусок кинем...
- Но я помню про долг, - виновато отвечал Алексей Александрович.
Марьясов отмахнулся:
- О чем ты?! Свои люди... - И осторожно осведомился: - Когда опять полетишь? Может, моих парней возьмешь?
"Интересно, знает ли он, что меня по прилете домой арестовали?"
Алексей Александрович сообщил, что китайские коллеги сами собираются прилететь, и здесь можно будет познакомить их с молодыми физиками, которых он введет в курс дела. Чтобы не получилось, что он монополизировал тему, пользуясь тем, что академик Соболев далеко, а специалисты "из тайги", конструировавшие когда-то первые геостационарные спутники, видимо, также сменились... А у новых куда более совершенные технологии, в которые никто, понятно, не посвятит зарубежных ученых...