Солнцева Наталья. Ожидай странника в день бури

   Телефон молчал. Тина пила горячий чай, не ощущая его вкуса. Мысли роем кружились в голове, беспокойство нарастало, а надежда, что мобильник зазвонит, гасла. Когда она почти перестала ждать, раздался звонок. Тина схватила трубку...
   – Ты уже дома? – раздался голос Людмилочки. – Я почему-то волновалась. Все в порядке?
   – Спасибо, все хорошо. Как там твои?
   – Слава богу, что я не поехала к тебе! У Павлика горло разболелось, а Костик не смог его заставить пополоскать. У Алеськи завтра в садике праздник, пришлось срочно стирать ей платье – вдруг оно не успеет высохнуть? Сушу феном. Слышишь шум?
   – Ага.
   – Ладно, на работе увидимся. У тебя правда все в порядке?
   – Да...
   Стоя в душе под горячими струями, Тина никак не могла согреться – кожа покрылась мурашками, тело вздрагивало. Показалось, что зазвонил телефон. Она прикрутила воду и прислушалась. Так и есть – телефон! Она схватила халат, кое-как натягивая его на мокрое тело, выскочила из ванны и, шлепая босыми ногами, помчалась в комнату. С волос текла вода...
   – Тина? Добрый вечер, – пророкотал в трубке голос Сиура. – Как у вас дела?
   – Нормально... Мы с Людмилочкой ездили за город...
   – Зачем?
   – Ну... – она не сразу нашлась, что ответить. – Знакомую проведывали. А что?
   Если бы он знал что!
   – Я бы советовал вам быть осторожнее...
   – Послушайте, – Тина сглотнула подступивший к горлу комок. – Вы что-то узнали?
   – Да. Но это не по телефону. Вы дома? Я могу подъехать?
   – Подъехать? – она почувствовала, что краснеет. – Да, конечно, если надо...
   – Хорошо. Я звоню из машины. Скоро буду.
   Тина в растерянности уставилась на лужу под ногами. О Господи! Она метнулась в прихожую, с ужасом посмотрела на себя в зеркало – мокрые волосы повисли, бледная, под глазами синяки... халат прилип к телу...
   Раздался звонок в дверь. Тина подошла, обреченно открыла замки. Сиур недовольно спросил:
   – Почему не спрашиваете кто? Разве можно открывать кому попало? На лестнице темно... в глазок ни черта не видно...
   – Лампочку вкрутить некому...
   – Вы позволите? – с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться от ее вида, он прошел в комнату.
   Тина поплелась следом. Было уже все равно, как она выглядит, – главное, он с ней, рядом. Она не пыталась привести себя в порядок или хотя бы убежать в другую комнату. Сиур представил себе Веру, свою любовницу, в таком виде – это было невероятно.
   Вера сегодня дважды звонила ему, и он отказался от встречи. Холеная красавица вдруг стала нежеланной, более того, скучной. Всегда раскрашенная, всегда разодетая и всегда бесчувственная.
   Перед ним сейчас стояла другая женщина – растерянная, испуганная, уставшая, с мокрыми волосами, босиком и в домашнем халате... Но – живая. Она может чувствовать! Вымирающая порода женщин.
   Сиур сходил за полотенцем.
   – Вам нужно вытереть волосы...
   – Извините, – Тина закрутила полотенце на голове. – Сама не знаю, что со мной. Слишком много событий для заурядной библиотекарши. Спасибо, что вы приехали. Честно говоря, мне не совсем уютно одной. Я просила подругу переночевать, но у нее дети... Так что я рада. Правда. Хотите чаю?
   – С удовольствием. Я вам помогу.
   Сиур прошел за ней в кухню, достал чашки и поставил чайник, который успел уже остыть.
   Тина сидела и смотрела, как он все это делает, не спеша и аккуратно. Видно было, что он привык сам себя обслуживать и это ему не в тягость.
   – Прошу, – он поставил перед ней дымящуюся чашку.
   Чай был заварен превосходно. Тина взяла из вазочки шоколадную конфету.
   – Шоколад – это женский наркотик...
   Хозяйка оттаивала, глаза заблестели. Совершенно неожиданно она рассказала ему про Евлалию Кадмину, про свою любовь к стрельбе из лука, про дружбу с Альбертом Михайловичем, – словом, про все-все... Ее простота и внутреннее достоинство поразили Сиура. Она все больше нравилась ему...
   – Минуточку. Простите, ради бога! Вы сказали, что старик обещал показать вам чердак. Он вам его показал?
   – Конечно, – Тина удивленно взглянула на него. – Альберт Михайлович всегда выполнял свои обещания.
   – И что там, на чердаке?
   – Много всего: старые газеты, журналы, бумаги всякие, письма. Я даже взяла пачку себе – почитать. Интересно окунуться в чужую жизнь...
   – Что-нибудь еще там видели?
   – Еще? – она подумала. – Мебель старая, пустые ящики... сундук большой был. Старые тряпки какие-то, но все в пыли, в паутине. Пылища ужасная. Прямо толстым слоем, как пух.
   – Паутина? – Сиур вспомнил паутину на рукаве мертвого старика.
   – Да...
   – Старик вам ничего про чердак не рассказывал?
   – Рассказывал... романтические истории всякие, там же письма лежали – про людей, которые их писали, у кого какая судьба... про любовь... А вы что об этом думаете?
   – О чем?
   – О любви, – она прямо и спокойно смотрела на него, ожидая ответа.
   Он уже открыл рот, но готовая слететь с губ циничная фраза как будто натолкнулась на невидимое препятствие. Глупо, но женщина застала его врасплох. То, что он был готов сказать и всегда говорил, оказалось невозможным вымолвить в ее присутствии. Пауза затягивалась...
   – Я об этом не думаю, – буркнул он.
   Тина заметила, что он волнуется. Его уверенность слетела, как перышко. Слишком легко.
   – А о подвале старик не говорил? Под домом есть подвал? – Сиур решил перевести разговор в прежнее русло.
   – Да, – кивнула она. – Большой подвал. Альберт Михайлович несколько раз говорил о подвале. Он намекал, что расскажет мне что-то очень важное, но все время откладывал.
   Сиур раздобыл карту подземных сооружений и уже знал, что под домом, где жил антиквар, имелись очень старые подземелья – здание был построено на них. Подвалы достраивались и перестраивались уже в недавнее время. Кто выполнял работы, пока не удалось узнать.
   – Так вы не были в подвале?
   – Почему это вас интересует? – удивилась Тина. – Мы собирались, но... У Альберта Михайловича был свой ключ от подвальных помещений – он мне его показывал. Сам ключ очень необычный, я таких никогда не видела. Музейный экспонат, а не ключ.
   – Где старик его хранил, не помните? Может быть, он когда-то доставал его при вас...
   Тина наморщила лоб.
   – Однажды он действительно доставал ключ при мне, но я не обратила на это внимания. Хотя постойте... по-моему, он лазил под диван. Да-да! Меня еще это рассмешило: зачем ключ хранить в таком неудобном месте. Поэтому и запомнила, наверное.
   Сиур внутренним взглядом снова увидел в круге света от фонарика мертвое тело, лежащее на боку, лицом к дивану – как будто старик пытался что-то рассмотреть там... Или достать! Возможно... ключ все еще там? Несомненно, стоило убедиться, на месте ли ключ. Но как? Опять лезть в квартиру?
   – Старик вам ничего не передавал на хранение? Ничего не дарил? Не просил ничего передать кому-либо?
   – Н-нет... То есть да, дарил, конечно, всякие старинные безделушки – но они не очень дорогие. Вот, портрет Евлалии мне подарил. Альберт Михайлович говорил, что я на нее похожа.
   А ведь правда. Сиур посмотрел на Тину по-новому...

Глава 11

 

 
   Лежа на том же диване, что и в прошлый раз, Сиур обдумывал создавшееся положение. Убит богатый старик. Во-первых, по нынешним меркам не такой уж и богатый, во-вторых, слишком таинственный для обычного человека.
   Никаких сведений, нигде, ни у кого – все зыбко и неопределенно. Паспорт, прописка... все это было. И что? Жил антиквар замкнуто, одиноко, в кругах коллекционеров не светился. С соседями не общался. Сплошные темные пятна...
   Как его угораздило познакомиться с Тиной? Старик приходил в библиотеку всего пару раз... явно не за книжками. Зачем тогда? Ему была нужна Тина?
   Сиур не заметил, как уснул... и картины «знакомой-чужой» жизни всплывали и разворачивались в его сознании подобно цветку, раскрывающему свои лепестки...

* * *

   Установилась тихая безветренная погода. Небо, подернутое облачной дымкой, на горизонте сливалось с морем...
   Молодой человек окреп настолько, что смог подниматься на башню. Одолев винтовую лестницу, он оказывался на ровной площадке, как бы парящей в воздухе. Чайки носились над головой, далеко внизу плескались зеленые волны.
   Он заметил, что в доме жили несколько слуг, а вот хозяев, кроме ходившей за ним женщины, он так и не видел. Большое количество оружия, различных припасов, чуть ли не крепостные стены и неприступное расположение дома свидетельствовали о том, что здесь могли жить опытные и закаленные жизнью мужчины.
   В ненастные дни гостю нравилось бродить по этому мрачному и вместе с тем надежному дому. Темные коридоры сменялись внутренними площадками – ничего лишнего, только светильники да узкие глубокие окна, похожие на бойницы. Двери во все комнаты обычно бывали плотно закрыты, из-за них не доносилось ни звука.
   Дом напоминал спящего великана – в нем поддерживалась жизнь, все было отлажено, но в то же время будто бы спал, то ли отдыхая от каких-то бурных событий, то ли ожидая их. В этом доме жила тайна. Она витала в воздухе...
   Гостю никто не препятствовал разгуливать по дому, но никто и не поощрял его к этому. Молчаливое неодобрение – вот что ощущалось со стороны его обитателей.
   Однажды вечером, когда все, казалось, уже спали, молодой человек долго ворочался с боку на бок. Поддавшись непонятной тоске, он поднялся и принялся бесцельно бродить по темным коридорам, как вдруг...
   Он не поверил своим глазам, – одна из дверей в угловую комнату, которая особенно возбуждала его любопытство, оказалась приоткрытой. Затаив дыхание, гость неслышно приблизился к полоске света, пробивающейся в узкую щель между стеной и мореным дубом панели, скрывающей вход в таинственную комнату. Там горел огонь в широкой металлической чаше, курился ароматический дым, в углу стоял идол... мерцал золотом, переливался черным и синим... Странная фигура, странная поза... дикие, жуткие предметы...
   Он зажмурился, тряхнул головой – может, снова болезненный бред? До испарины и дрожи в ногах испугало то, что ему как будто были знакомы эти запахи, эти вещи, этот идол... Неужели болезнь повредила его рассудок? Или снадобья молчаливой хозяйки были отравлены? Он провел рукой по лбу... пальцы стали влажными, голова закружилась, его шатнуло...
   Ритуальные фигурки и магические символы заворожили его... он вдруг ощутил себя другим человеком: мудрым, полным внутренней силы. Словно он когда-то был этим удивительным, могущественным человеком, который знал... Что? Что он знал?
   Тошнотворной волной накатила слабость...
   Да, эта женщина в комнате! Она уже была... Совсем не такая, но он узнал ее, узнал бы из тысяч... Она смотрела на огонь. Как и тогда. Она шептала неведомые заклинания... манила его к себе...
   «Так будет всегда», – подумал он, опускаясь в небытие...
   Молодой человек, видимо, упал и пролежал в коридоре до утра. Во всяком случае, очнувшись на холодном полу, он так и не смог ответить себе навопрос: что было и чего не было? Было ли ночное видение плодом помраченного болезнью рассудка или безумной явью?
   Никто ничего не сказал ему, никто его ни о чем не спросил. Хозяйка дома вела себя ровно, как будто ничего не произошло. Один только раз ему удалось поймать ее внимательный взгляд, который она тотчас отвела...
   Он терялся в мучительных раздумьях. Здесь, на верху башни, сладкий морской воздух и резкие крики чаек позволяли ему забыться.
   В гулком башенном колодце раздались долгожданные звуки... Женщина ежедневно поднималась сюда. Подолгу молча смотрела вдаль, в бело-розовый туман. То ли ждала кого-то, то ли тосковала по ком-то...
   Жгучий интерес гостя оставался неудовлетворенным. На вопросы хозяйка отвечала уклончиво или не отвечала вовсе. Всегда была ровно приветлива, а с тех пор, как он начал поправляться, стала едва замечать его. Иногда она поднималась на башню с огромным блестящим луком и стреляла, стреляла... Натягивала тетиву и наслаждалась пением стрел. Она словно срасталась с оружием, становилась с ним одним целым, – настолько совершенным было каждое ее движение, каждый изгиб тела... Потом она спокойно опускала лук, но как блестели ее глаза, вздымалась грудь!
   О, как он жаждал прижать ее к себе, вдохнуть запах ее волос, платья, прикоснуться лицом к ее щеке...

* * *

   Сиур проснулся. Долго не мог унять волнение. Сердце бешено колотилось. Он лежал, глядя в ночь за окном...
   Завтра перво-наперво нужно съездить к дому антиквара и поговорить с подростками. Околачиваются во дворе, в парадном, стараясь не попадаться на глаза взрослым, – такие ребята могли что-нибудь заметить, не придавая этому значения. Только расспрашивать надо умно.
   Так... затем подвал. Вот с подвалом сложнее. Может быть, ночью?
   Он перекинулся мыслью на племянника. Племянник у старика действительно был, – настоящий, из плоти и крови, и даже работал, причем действительно в одном из коммерческих банков.
   У него мелькнуло желание утром остаться и после ухода Тины обыскать ее квартиру, но он подавил это желание. С женщинами всегда так. Начинаешь решать какую-нибудь их проблему путем приобретения еще больших проблем. С мужиками все проще. Он вздохнул и стал думать о Тине. Она спала в другой комнате. Спала ли?
   Старика она, по-видимому, действительно любила. Интересно, где ее родители? Похоже, она одинока, если не считать малохольной Людмилы. Он внутренне улыбнулся, – хотя Людмилка хорошая баба, добрая, бесхитростная и преданная, без всяких этих новомодных штучек...
   Так, в полудреме, он дождался утра.
   Тина вышла на кухню тихая, под глазами темные круги. Волосы она гладко зачесала назад, заколола. Библиотекарша! Потянула носом, вдыхая запахи кофе и поджаренной ветчины.
   – Вкусно пахнет! Как будто мама дома...
   – Я тут у вас хозяйничаю, – сказал Сиур, приглашая ее позавтракать. – Вы не против?
   – Конечно же нет. Это замечательно. – Она положила в чашки сахар и налила кофе ему и себе. – Ой, я даже не спросила, вам с сахаром или без? Так давно никто не готовил для меня завтрак. Знаете, я очень не люблю готовить. Просто терпеть не могу! Женщина не должна так говорить...
   Он предпочел промолчать. Тина без аппетита жевала ветчину с хлебом.
   –У меня к вам вопрос...
   – Какой?
   – Мое любопытство может показаться неуместным, но поверьте, что это не совсем так. Где вы были вчера до позднего вечера со своей подругой? Я несколько раз звонил вам...
   – Ах, это... За городом. Там связь плохая...
   Он постарался сохранить любезное выражение лица.
   – У вас в комнате на стене висит лук. Зачем он вам?
   – Стрелять, зачем же еще? – она с удивлением подняла на него глаза. – А что?
   – Стрелять?
   Сиур чуть не поперхнулся. Он ожидал любого ответа, кроме того, что прозвучал. Ему захотелось ущипнуть себя покрепче, может, он просто продолжает спать?
   – Ну да, – она перестала жевать. – Я люблю стрелять из лука. А еще больше из арбалета. О, это так... дивно! Когда стрела летит – она поет песню смерти. Или любви. Это куда стрелять... У любви и смерти есть свои цвета и свои песни.
   Вероятно, он выглядел глупо, потому что Тина хихикнула.
   – Я не знаю, что сказать...
   – Представьте себе, вчера мы с Людмилочкой ездили к гадалке!
   «Надо мной потешаются», – подумал Сиур, с удивлением отмечая, что он не сердится.
   – Серьезно?
   – Не верите? Зря. Потому что это правда. Ее зовут Виолетта Францевна, и она... ой, мы же обещали, что сегодня снова приедем! Мне надо позвонить, я совсем забыла...
   Тина схватила было мобильник, но Сиур крепко взял ее за руку и заставил сесть на место.
   – Подождите. Зачем вам сегодня снова ехать? Что за необходимость? У вас уплачено за сеанс с продолжением?
   – Отпустите мою руку, – она потерла место, где остались следы его пальцев. – Мы хотели узнать... Людмилочка сказала, что меня тоже могут убить. Ерунда, конечно, но... Вот мы и поехали.
   – Так что гадалка?
   – Ничего. Мы ей пытались объяснить, зачем приехали. Она слушала невнимательно... Сидели вроде недолго, а оказалось, что уже стемнело. Дом у нее огромный и пустой. Живет она в нем одна...
   – А телефон у нее есть?
   – Должен быть... Но я номера не знаю. Она не дала! Правда, мы не просили...
   – Жаль. Могли бы позвонить ей. По телефону она не гадает?
   Тина не разделяла его сарказма. Она укоризненно посмотрела и покачала головой.
   – Виолетта Францевна что-то говорила о предначертанном пути, о том, что ему нужно следовать, – я мало поняла...
   – Вы бы лучше ко мне обратились. Этак бы и я вам погадал.
   – Она попросила, чтобы мы сегодня опять приехали, и она нам самое главное скажет. А, вот еще что она сказала! «Символы Книги Тота отвечают на все вопросы»... и еще про странника, который плетется по пустыне с мешком. В мешке – знания, которые ему не помогают, ну вот он и... плетется к гибели... Я всю дорогу в электричке думала, что бы это значило.
   Сиур ничего не понимал. Полная чепуха!
   – Знаете что, Тина? Позвоните-ка на работу и возьмите отгул. Дадут?
   – Вряд ли... Лучше я попрошу Людмилочку, чтобы она за меня поработала. Мы часто так делаем.
   – Хорошо. Скажите ей, что вы не сможете сегодня поехать к гадалке.
   – Мы толком не договорились...
   – Вот и ладно. А к Виолетте... Францевне, – так, кажется? – вместо Людмилы поеду я. Согласны?
   Сиур подумал, что ведет себя по меньшей мере... додумывать мысль о своем поведении до конца ему не хотелось. Уже по гадалкам начинает ездить. Однако внутренний голос подсказывал ему именно это, а внутреннему голосу он привык доверять.
   – Я только съезжу на работу, улажу кое-какие дела, и вернусь за вами. Никому не открывайте. Смотрите в глазок, он именно для этого и предназначен. Никаких почтальонов, газовщиков и сантехников! Вы поняли?
   – Да...
   – Я быстро. Только туда и обратно.
   Тина подошла к окну и стала ждать, когда он выйдет из подъезда. Ей было интересно и приятно смотреть на него. Она почувствовала горячий толчок в груди, когда Сиур легкой походкой вышел из дома и направился к машине...

Глава 12

 

 
   Человек смахнул паутинку с ресниц, – укрываясь за стволом старого тополя, он смотрел вверх, на те самые окна, которые выходили во двор из квартиры Тины. Увидев выходящего из подъезда мужчину, он отвлекся и проводил его задумчивым взглядом. Проследив, как отъехала машина, он снова перевел взгляд на окна. Человек был собран и спокоен. Темная одежда, холодный и цепкий взгляд его не упускал ни одной детали.
   Незнакомец уехал – человек запомнил номера «мазды» и теперь стоял в раздумье. Его заинтересовала машина, но и от дома ему уходить не хотелось. Поколебавшись, он все же остался. Солнце припекало, однако наблюдатель не покинул своего места.
   Тина отошла от окна, плотнее задернула занавески. За окном шумели высоченные тополя, небо было ясное, яркое, – но вместо успокоения Тина почувствовала скрытую угрозу, исходящую от этого летнего дня, старых тополей, пестрого ковра света и тени на асфальте...
   Сиур ехал привычным маршрутом, снедаемый тревогой. Эта новая тревога была ни на что не похожа. Шагая к машине, он ощутил ледяной холод, прокатившийся по позвоночнику. Ему захотелось обернуться в сторону тополиной аллеи... Разумеется, он сдержался.
   Он объяснил себе это состояние как последствие его навязчивых снов и переключился на будущие задачи.
   Дмитрий – правая рука Сиура, – обрадовался, увидев в офисе шефа. Они были знакомы много лет. Сначала пересекались их профессиональные интересы, а потом, когда оба стали работать в сфере охраны, они по-настоящему подружились. Уважение и абсолютное доверие друг к другу, понимание с полуслова и глубокая взаимная симпатия связали их накрепко.
   – Неважно выглядишь. Не выспался? – широко улыбаясь, Дима отвернулся от экрана компьютера и откинулся на спинку кресла. – Выполняю твое задание. Чем тебя заинтересовал этот парень? Обычный, ничем не примечательный клерк: не привлекался, не замечен, не состоял, морально устойчив, женат, в порочащих связях не замечен. Заурядный обыватель, служит в коммерческом банке. Воспитывался в детдоме, где-то в глубинке, – женился на москвичке. У нее тут квартира. А сам сирота. Родители погибли. Родственников никого. Ты говорил, он чей-то племянник? Если и так, то внучатый, наверное. Я еще поработаю, может, что и выплывет. Зачем он тебе нужен?
   – Ты не поверишь...
   – Тебе Вера звонила. Ты что, трубу выключил? По-моему, она рассержена. Голос у нее был оч-чень недовольный.
   – Что? – Сиур рассеянно пересматривал бумаги на своем столе.
   – Вера, говорю, тебе звонила и сердилась...
   – А... понял. Это ее проблемы.
   Дима удивленно глянул на шефа, повернулся на своем стуле и продолжил щелкать клавишами, глядя на экран компьютера.
   Сиур отодвинул бумаги. Казалось, за ним кто-то наблюдает. Паранойя! Он посмотрел в окно – привычная картина: ворота, вымощенные плиткой дорожки, подстриженная трава, декоративные деревца. Никого...
   Он потер рукой лоб. Только сейчас до него по-настоящему дошел смысл сказанного товарищем: звонила Вера и она обижена. Оказывается, его это совершенно не трогает. Ну вообще никак.
   Он обещал Тине быстро вернуться, а нужно было еще подъехать к дому убитого старика, поговорить с подростками или еще с кем-нибудь, если повезет. В таких делах не знаешь, где найдешь.
   – Димон, мне надо съездить в одно место... а потом еще в одно место, – засмеялся Сиур. – Будут меня спрашивать, скажи, по делам службы. Если не успею вернуться, увидимся завтра.
   – Поехать с тобой?
   Дмитрий слишком хорошо знал друга, чтобы заметить напряженные нотки в его голосе.
   – Да нет, я должен сделать это сам.
   – Ладно, поезжай. Я тут сам справлюсь. Можешь быть спокоен.
   Сиур выехал из ворот и сразу повернул на проспект. Как назло, попал в пробку. Стоя в длинной веренице машин, думал о Тине. Его жизнь отныне заполнена не только ее присутствием, но и ее отсутствием. Он закинул руки за голову и потянулся. Кажется, машины впереди тронулись.
   Запищал телефон – наверное, это Вера. Он не стал отвечать. Вера – красивая женщина. Очень красивая. Разве не было у них сладких, умопомрачительных ночей? Разве их не тянуло друг к другу? Чего-то, наверное, не хватало для того, чтобы чувственность переросла в любовь. Дрожь плоти и замирание сердца – разные вещи...
   Водитель стоявшей перед ним «хонды» высунулся в окно и, заглядывая вперед, громко выругался. Сзади отчаянно сигналили автомобили. Поток машин тронулся. Сиур поспешно нажал на газ...
   Вот и знакомый двор. Скамейки в тени деревьев, пустая песочница. Он огляделся – подростков нигде не видно. Может, бутылку распивают в кустах? На наркоманов они не похожи. Просто разгильдяи – сам был таким в их возрасте.
   Сиур оставил машину в облюбованном им тупичке и направился во двор. Прислонившись к стволу липы, достал сигареты и закурил.
   – Витька-а! – раздалось из окна на первом этаже. – Витька-а! Иди сюда!
   – Ну, чего тебе?
   Из кустов высунулся долговязый парень в шортах и черной футболке. Голова его по-модному была повязана пестрым платком.
   – Иди скорее! Глянь, что с проклятым телевизором! Опять какие-то полосы идут, а сейчас мой сериал начнется...
   – Я сейчас, пацаны. Пойду настрою бабке телевизор, а то будет блажить. Совсем свихнулась со своим «мылом» – если не посмотрит, как с цепи срывается!
   Он зашагал к подъезду, бормоча ругательства. Крикнул в сторону окна:
   – Иду, иду, не ори!
   Парень был тот самый, которого Сиур видел во время приезда криминалистов.
   «Пацаны» тоже вылезли из кустов. Вяло переговариваясь, переминаясь с ноги на ногу, они поглядывали в сторону подъезда. Их разморило от жары, хотелось курить, а денег на сигареты не было. Вычислить все это не составляло труда, и Сиур нащупал в кармане пачку «Мальборо», радуясь, что она почти полная.
   – Привет, Витек! – он протянул вышедшему из подъезда парню руку.
   Тот нерешительно пожал ее, вспоминая, откуда его знает этот, судя по всему, крутой мужик. Такого знакомого иметь было лестно. Витек метнул взгляд в сторону приятелей, которые глазели на происходящее.
   – Угощайтесь, мужики!
   Сиур протянул ребятам сигареты, отметил, какими взглядами они обменялись, увидев его часы, зажигалку. Он понял, что может спрашивать их о чем угодно. Витек не стал выяснять, откуда они знакомы, посчитав, что для его авторитета такое знакомство только на руку. Пацаны с восхищением рассматривали мускулатуру нового знакомого и наслаждались курением.
   – Скучаете?
   – Да...
   Друзья Витька имели все признаки отсутствия интеллекта, и поддерживать разговор было для них делом непосильным. Им хотелось еще курить, но Сиур решил предложить им еще сигарет только после ответов на интересующие его вопросы.
   – Это в вашем доме старичка убили?
   – Убили? – Подростки с недоумением переглянулись.
   – Ну вот, Толян, я же говорил, типа замочили деда, а вы смеялись! – Витек ткнул пальцем в грудь тощего рыжего паренька. – Особенно ты. Я говорил, странно все, блин! Мужик тот черный... и подвал. А потом деда... – он выразительно чиркнул ребром ладони по горлу. – А вы смеялись.
   – Что же ты ментам про это не рассказал? – третий парень, в спортивных штанах, загоготал, тряся немытыми патлами. – Они бы тебе премию дали!