Современников немало удивляло, как мог Гонсало Хименес де Кесада, человек сугубо мирной профессии, проявить впоследствии такую сноровку в военном деле и стать покорителем целой страны. Думается так произошло потому, что конкиста бродила в крови уроженцев испанского юга. Меч, пика, аркебуз - все южане отлично владели этими видами оружия и к тому же были лихими наездниками.
Однако счастливая встреча с Алонсо де Луго сама по себе не могла открыть путь в Индии. Надо было еще преодолеть рогатки всесильной Торговой палаты, ведомства, угнездившегося возле стен севильского кремля Алькасара. Без ее дозволения ни один корабль не мог выйти в плавание к берегам Индий, ни один человек не мог покинуть севильскую пристань.
Первым делом предстояло запастись свидетелями; они должны были удостоверить, что желающий отправиться по ту сторону океана не относится к числу "запрещенных лиц". Согласно многочисленным королевским постановлениям, доступ в Индии заказан был маврам, евреям и их потомкам до четвертого колена, рабам - как белым, так и черным, сыновьям и внукам погибших на кострах инквизиции и, наконец, иностранцам, которые не жили во владениях императора Карла V.
Чиновники, выслушав показания свидетелей, заносили имена счастливцев в толстую регистрационную книгу. Удостоились этой чести трое братьев Кесада. Когда было покончено с этими томительными формальностями, будущие конкистадоры не спеша перешли по мосту шумный Гвадалквивир и остановились перед воротами монастыря св. Франсиска. Отслужили праздничный молебен, освятили знамена, однако до желанного дня отправки было еще далеко. Корабли стояли на мертвых якорях, их готовили к дальнему плаванию в аванпорте Севильи, гавани Сан-Лукар-де-Баррамеде, лежащей в устье Гвадалквивира. Наконец, в октябре 1535 г. наступил долгожданный день, многим он казался началом новой жизни.
Проводы каждой экспедиции справлялись пышно и торжественно. Парадное шествие открывали шесть музыкантов с флейтами и свирелями, за ними следовали шесть монахов с горящими свечами в руках, затем снова музыканты с тромбонами и трубами и снова шеренга из монахов Ордена проповедников9.
Затем появлялись "виновники торжества" - конкистадоры. Первыми шли одиннадцать рядов всадников, за ними - десять шеренг аркебузиров - помимо шпаг на перевязи они несли подставки для аркебуза и колчаны с острыми стрелами. Заключали колонну шесть рядов щитоносцев с небольшими круглыми щитами в руках.
В голове же шествия вели свирепых псов, натасканных на травлю индейцев. В Новом Свете без них не обходился ни один поход, они выслеживали индейцев и принимали участие в битвах; зубы и когти этих бестий причиняли не меньший урон, чем мечи и пули их хозяев.
Большинство солдат были в "хубонес" - полотняных и меховых куртках. Головы их украшали каски из оленьей кожи, чем-то похожие на древнеримские шлемы, и береты с пышными перьями. На ногах были длинные штаны вельветовые, бархатные, полотняные, кто в чем горазд, и альпаргаты - легкая обувь из пеньки.
Замыкал эту яркую процессию обоз с разными припасами, за ним шли те, кому вверялась забота об удобствах и здоровье сего воинства: лекари, сапожники, портные.
Под восторженными взглядами зевак люди грузились в лодки и плыли вниз по течению Гвадалквивира. В порту Сан-Лукар-де-Баррамеде делалась перекличка. И кто только не отзывался на имена - кастильцы и баски, фламандцы и немцы. Разноязычный гул приводил в смятение капитанов. Попробуй наведи порядок, если все с трудом понимают друг друга.
Но хоть прилив и ветер уже явственно доносили запахи с моря, прощание с испанской землей еще не было окончено. Предстояла последняя церемония: в монастыре "Босых отцов"10 каждый конкистадор приносил присягу верности испанскому королю, губернатору и капитану, которому непосредственно подчинялся.
Пришло время подумать и о хлебе насущном: каждому члену экипажа полагалось взять за свой счет ящик с сухарями, пару запасных альпаргат, две бутыли - одну с вином, другую с водой,- они крепко привязывались к поясу, в широкие рукава куртки прятали головки сыра и хлеб. Теперь кандидат в конкистадоры был готов к морскому переходу.
Через все это пришлось пройти и трем братьям Кесада. 2 декабря 1535 г. каравеллы, зафрахтованные Алонсо де Луго, двинулись на юг, к месту сбора Канарским островам, где их с нетерпением поджидал Луго-старший.
Здесь, в дальнем преддверье Индий, еще раз проверили снаряжение, оснастку кораблей, разбили людей по отрядам. На исходе декабря экспедиция Педро Фернандеса де Луго в составе 1200 человек вышла из Санта-Крус-де-Тенерифе -столицы Канарских островов в направлении Санта-Марты.
Плавание через Атлантику продолжалось 40 дней. По тем временам совсем недолго. И удивительнее всего, что переход обошелся без происшествий - "син новедад". А таким происшествием могли стать и пиратское нападение, и смертоносная течь, и свирепый шторм, частый гость этих широт. Благополучное начало пути предрасполагало к иллюзиям. Но всякое начало имеет свой конец.
Этим концом стало раннее февральское утро 1536 г. Шесть каравелл дона Педро вышли на траверс залива, в глубине которого скрывалась загадочная и желанная Санта-Марта. Вход в залив, напоминающий по форме конское копыто, закрывали два острова - Большой и Малый Мавр, два естественных волнореза. Берега залива, красноватые, негостеприимные, обрывистые, круто уходили в море. Пристать к ним было невозможно. Наконец показалась пологая площадка.
То, что увидели вновь прибывшие, поразило их.
Четырнадцать глинобитных лачуг, крытых соломой, вокруг убогого собора, который, собственно говоря, тоже был хижиной. Все это живо напоминало Магазан, Азимур, Арзилу или любое другое мавританское селение на африканском берегу.
Какое жестокое разочарование! Вместо шумного, цветущего города жалкие домишки, улицы, заросшие буйной травой, в плотном кольце тропического леса. На пристани не видно ни торговых кораблей, ни меднокожих местных жителей. Тишина и пустота, угрюмые и зловещие!
Унылый пейзаж несколько оживила странная процессия, которая показалась на берегу. Она оказалась "делегацией", высланной местным городским советом. Но что это были за люди! Обносившиеся, пожелтевшие от лихорадки, с обтянутыми от голода скулами, они скорее напоминали нестройную толпу цыган, чем гордых испанских идальго, которые прибыли сюда, дабы приобщить индейцев к "христианской культуре".
Из краткой беседы выяснилось, что за десять лет, минувших со дня основания Санта-Марты, испанские колонисты не посадили ни одного растения, не взрастили ни одного сада, не подняли ни одной борозды. Еду и одежду им доставляли индейцы. Давно поржавели и пришли в негодность аркебузы и шпаги, была съедена последняя лошадь, о запасах продовольствия и говорить не приходилось.
Положение было отчаянным. На первое время прибывшие разместились в палатках. Но как прокормить всё это огромное войско? Времени для размышлений не оставалось. Отобрав тысячу лучших солдат, губернатор Луго двинулся по направлению к крупному селению индейцев бонда. Цель одна: покорить, обуздать, закабалить. И испанцы одержали победу, но это была поистине пиррова победа. Покинув горящее селение, индейцы бежали в горы Сьерра-Невады. Все, что представляло малейшую ценность, они унесли с собой. Дым пожарищ заставил испанцев ни с чем вернуться в убогую Санта-Марту.
Старожилы советовали попытать счастья у соседей бонда индейцев тайрона, что жили к востоку от Санта-Марты. Сын дона Педро молодой дон Алонсо, отобрав самых сильных солдат во главе с Кесадой, вновь углубился в горы. Однако и здесь конкистадорам не повезло: горсть золотых украшений (взяты они были у правителей, которые не успели скрыться) - вот и вся добыча.
Отец потребовал, чтобы дон Алонсо сдал все награбленное золото для оплаты нанятых кораблей, на которых испанцы прибыли в Санта-Марту. Однако наследник дона Педро поступил иначе. Он захватил судно и тайно бежал на нем в Испанию. Разгневанный Луго-старший послал за сыном погоню. Но юный идальго добрался до испанских берегов на месяц раньше своих преследователей. Тем не менее его поймали и посадили в тюрьму. Тогда молодой повеса подкупил стражу и оказался на свободе. Алонсо появился при дворе, очаровал донью Беатрис де Мендосу - даму из высшего общества и благополучно женился на ней. Денег же у него было много. Немалые сокровища вывез он из Нового Света.
Своими интригами и наветами он еще долго будет отравлять жизнь губернатору Санта-Марты, и не ему одному. Имя его еще не раз появится на страницах этой книги.
История четвертая
У ИСТОКОВ ЭЛЬДОРАДО
Ослепительное Эльдорадо, в котором песок блестит драгоценными камнями
и самородки золота, величиною с птичьи яйца, попадаются в речные сети.
В. Прескотт. Завоевание Перу. СПб., 1886
Оставим, однако, на время ААОНСО де Луго и познакомимся с новым героем. Этим героем, вернее, героиней будет легенда об Эльдорадо, одна из самых ярких и причудливых легенд древности. Многое в ее облике неясно. Неизвестно место и время рождения, да и само название в разные времена произносилось по-разному; то ли Дорадо, то ли Эльдорадо, а случалось, и "Эль пайс дорадо"! Все эти слова и определения имели, впрочем, один общий корень "оро" - золото.
Еще со времен Колумба "эль оро" стало самым популярным словом в Испании и в Западных Индиях. Однако, как известно, Колумбу не удалось найти ни золотых рудников, ни золотоносных рек, ни золотой страны. Много лет прошло после смерти великого мореплавателя, прежде чем поток этого драгоценного металла хлынул наконец в королевскую казну и в бездонные кошельки испанских конкистадоров.
Поистине сказочной показалась Эрнандо Кортесу и его солдатам земля астеков, которую они завоевали в 1519-1521 гг. В стране величественных пирамид и храмов, тучных полей и оживленных селений золото встречалось в изобилии. 380 тысяч песо-1700 килограммов - таков был вес золотых изделий, награбленных испанцами в Мексике за эти годы.
В марте 1520 г. в парадный зал королевского дворца в Тордесильясе доставили срочный и весьма ценный груз: то была первая королевская пятина, которую переправил через океан удачливый конкистадор Кортес. Золотой диск астекское солнце размером с доброе колесо, огромная серебряная луна - ее не под силу было поднять человеку; золотые, словно живые, утки, золотые подвески - обезьяны и ягуары; бессчетное число великолепных ожерелий и диадем, тончайшие плащи из птичьих перьев - все это выставлено было для обозрения перед изумленным королем Карлом I и его придворными.
Альбрехт Дюрер, великий немецкий художник, живший в то время в Испании, был приглашен на этот осмотр. "Со дня появления на свет,- писал он,- не видел я ничего подобного и ничто не волновало мое сердце так, как эти поразительные вещи. Изобретательность людей из столь отдаленных стран поистине достойна восхищения".
Не тогда ли и прозвучали впервые никем и нигде не зафиксированные слова "эль пайс дорадо" - "золотая страна", или просто "эльдорадо" "позолоченная". Едва ли в ту пору кто-нибудь знал, что слову этому суждена долгая жизнь, что, обретя плоть и кровь, оно станет нарицательным образом, самым популярным героем конкисты. Отныне Эльдорадо будет обозначать любое место, город, провинцию, где было найдено либо где предстоит найти золото, золотые и серебряные рудники, драгоценные камни - все, что в глазах испанцев представляло реальную ценность. Отряды конкистадоров устремились к северу и югу от Мексики в надежде найти новые Эльдорадо.
Летом 1528 г. перед Карлом I в Толедо предстал новый счастливчик Франсиско Писарро. Из далекой страны Перу он привез удивительных животных то ли овец, то ли верблюдов, которых индейцы звали ламами, тонкие одеяния из невиданной дотоле шерсти, прекрасные золотые и серебряные сосуды. Реальность Эльдорадо стала для всех еще более зримой. Да и как не поверить в золотую страну! Ведь, по словам солдат, которые клятвенно заверяли, что говорят чистую правду, Перу была именно такой страной. Вот как описывали очевидцы дивные сады верховного инки Атауальпы:
"В садах этих были высажены самые красивые деревья и самые замечательные цветы и благоухающие травы, которые только произрастали в этом королевстве. Многие из них были отлиты из золота и серебра, причем каждое растение изображалось не единожды, а от маленького, едва видного над землей побега до целого куста в полный его рост и совершенную зрелость. Там видели мы поля, усаженные маисом. Стебли его были из серебра, а початки из золота, и было все это изображено так правдиво, что можно было разглядеть листья, зерна и даже волосочки на них. В добавление к этим чудесам в садах инки находились всякого рода животные и звери, отлитые из золота и серебра, такие, как кролики, мыши, ящерицы, змеи, бабочки, лисы и дикие кошки. Нашли мы там и птиц, и сидели они на деревьях так, словно вот-вот собирались запеть, другие же будто покачивались на цветах и пили цветочный нектар.
И были там еще золотые косули и олени, пумы и ягуары, все животные и в малом, и в зрелом возрасте, и каждое из них занимало соответствующее место, как это и подобало его природе".
Великолепные сады были разграблены испанцами, а их хозяина - сына Солнца, великого владыку Атауальпу Франсиско Писарро взял в плен. Это случилось в ноябре 1532 г. Атауальпа пожелал выкупить свою свободу. Сначала великий инка предложил покрыть пол комнаты, что служила ему темницей, золотыми изделиями. Другими словами, это означало выстелить золотом площадь в 38 квадратных метров. У очевидцев этой сцены захватило дух от волнения. Инка воспринял молчание своих мучителей как знак недовольства. Тогда, поколебавшись, он добавил: "и высотой докуда достанет моя рука". К июню 1533 г. комнату заполнило столько сокровищ, что завоеватели потребовали их раздела; однако прежде драгоценные вазы, кубки и украшения были переплавлены в слитки.
Выкуп весил 1 326 539 "золотых" песо или кастельяно. Другими словами, 6 тонн, или 375 пудов, золота! Это была царская добыча. Делались попытки исчислить эту сумму в современных денежных единицах. Так, известный американский историк XIX в. Вильям Прескотт полагал, что в 1847 г. кастельяно равнялось 11,6 американского доллара. Таким образом, он оценил выкуп Атауальпы в 15 миллионов долларов. Историк Чапмен, наш современник, считает, что из-за инфляции, которую пережил доллар за последнее столетие, во много раз выросла стоимость испанского песо времен Писарро. В наши дни его могли бы уравновесить только 100 долларов. В таком случае великий инка предложил испанцам за свою голову 150 млн. долларов. Как бы там ни было, но выкуп Атауальпы и по тем временам был огромным. А вскоре в Перу открыли богатейшие залежи серебра, поток драгоценных металлов хлынул в Испанию, золото в Европе катастрофически подешевело. Европейские цены потеряли всякий смысл на перуанских рынках. Это и понятно. Ведь один только Писарро получил 57 тысяч золотых песо, не считая массивного трона инки из сплошного золота. Его соратники-офицеры стали миллионерами. Доля рядовых участников равнялась состоянию европейских герцогов и графов. Если за десять золотых песо в Кастилии тех времен можно было купить несколько акров плодородной земли, в Перу это была цена клочка бумаги. Бутылка вина стоила там 60, плащ-100, хорошая лошадь - несколько тысяч песо. В игре испанцы не скупились на ставки. Далеко за пределами Перу разошлась история о солдате Серро де Легисано, который за одну ночь проиграл в кости солнечный диск из чистого золота, сорванный с алтаря священного храма Кориканча. Отсюда, говорят, пошла испанская пословица: "Проиграть солнце до рассвета".
Значит, Эльдорадо не соблазнительный миф, не пустая легенда, не лживая выдумка, а реальность. Истину эту твердо и бесповоротно усвоили и в Испании, и в заморских Индиях,
Ко времени, когда в Санта-Марте появился Педро де Луго со своим войском, слухи и россказни об Эльдорадо передавались из уст в уста. Где искать это Эльдорадо, толком никто не знал. Однако большинство испанцев связывало его с Перу. Немалую роль в распространении слухов сыграл Эрнандо Писарро, старший брат покорителя страны инков. Он взялся доставить королевскую пятину от выкупа Атауальпы испанскому двору. Вместе с Эрнандо на родину выехало около 60 солдат, разбогатевших на инкском золоте. Вся эта ватага толстосумов - недавних нищих и бродяг без роду и племени - проездом остановилась в Санто-Доминго. Слух о несметных богатствах Куско и Кахамарки уже дошел до Антильских островов. И хотя сподвижники Писарро путешествовали без огласки, нетрудно было догадаться, почему так тяжелы переметные сумы и сундуки, которые они везли с собой.
Аудиенсия11 Санто-Доминго, обеспокоенная волнениями среди конкистадоров, в послании ко двору от 30 января 1534 г. с тревогой сообщала: "Сии новости, столь великие и славные о богатствах Перу, принесли нам немалые заботы. Как удержать на месте людей, что живут на острове и в окрестных провинциях, ведь все поголовно горят одним желанием - немедленно отправиться в Перу". Сохранился любопытный документ от 1534 г., в котором аудиенсия Санто-Доминго запрашивала у королевского двора разрешение на организацию многочисленной (400 человек) экспедиции в Эльдорадо. Это самое раннее письменное упоминание об Эльдорадо. Несомненно, что речь в нем шла о Перу. Сам поход по неизвестным причинам не состоялся. Однако попытки проникнуть в Перу по суше, с северных берегов Южной Америки, продолжались. Из соседнего с Санта-Мартой города Картахены 1 июня 1534 г. вышел отряд конкистадоров, который намеревался пройти в желанную страну, следуя рекой Магдаленой. Но река не пропустила завоевателей. Ту же попытку, и вновь безуспешно, повторил годом позже Алонсо де Эредиа.
Теперь становится понятно, почему и в Санта-Марте столько надежд связывалось с Перу. Страна инков возбуждала такой соблазн, что в 1535 г. городской совет с прискорбием доносил в Совет Индий: "Перу - это единственная приманка для усталых и отчаявшихся солдат; если и есть средство снять их с насиженного места - так это пообещать им поход в Перу".
А между тем дела в Санта-Марте шли все хуже и хуже. Дизентерия и лихорадка косили людей на проклятом берегу Карибского моря. Поход к истокам Магдалены, реки, которая зарождалась где-то далеко на юге, казался всем единственным спасением.
Старый губернатор не решился возглавить эту опасную экспедицию. Выбор его пал на Гонсало Хименеса де Кесаду. Нелегкий груз принял на свои плечи Кесада. Прежде всего предстояло избрать путь следования. Магдалена, река великих надежд, была строптива и коварна. "Корабли не могут войти в устье этой реки,- жаловался Гарсиа де Лерма,- потому что так велик напор ее вод, стекающих в море, что ни одно судно не в состоянии преодолеть его".
Низовья Магдалены нельзя было обойти и по суше. Дельта ее - это скопище озер, бесчисленных ручьев и протоков, между ними - зыбкая трясина. Места гиблые и для пешего, и для конного. Правда, пленные индейцы говорили, будто бы в сухое время года можно было преодолеть этот злополучный участок. Однако ни одному из европейцев не удавалось это сделать. Риск был слишком велик.
Пришлось искать обходные пути. В южных предгорьях Сьерры-Невады, куда изредка отваживались заходить испанцы в поисках золота, брали начало реки Сесар и Вальедупар. От индейцев стало известно, что реки эти, устремляясь на запад, впадали в Магдалену далеко выше устья. Значит, можно было миновать топкие болотистые низовья. Однако, избавившись от болот, завоеватели сталкивались с новыми трудностями - земля эта была неизведанна; идти в обход Магдалены значило в то же время обречь себя на голод и не рассчитывать на гостеприимство местных индейцев. "Да, труден и нелегок будет путь в Перу,- с тревогой думал Кесада.- Впрочем, путешествие, вероятно, будет недолгим".
Недолгим? Да, так казалось Кесаде потому, что он, как и многие другие его современники, разделял забавное географическое заблуждение: Санта-Марта и близлежащие земли считались тогда островом, подобным Эспаньоле или Ямайке. А остров - это не материк, его можно объехать, пересечь в любом направлении. Значит, и море Южное не так уж далеко от моря Северного (то есть Карибского)! Вот почему губернатор дон Педро напутствовал солдат, участников экспедиции, словами: "Мужайтесь! Изгибы горных цепей недолго вам будут докучать!"
Что же касается Эльдорадо, то оно внушало Кесаде основательные сомнения. Его мало привлекали соблазнительные слухи, и, будучи реалистом, он прежде всего искал новый путь в Перу. Когда 30 лет спустя он будет добиваться у испанской короны дозволения на экспедицию "Эльдорадо", он напишет: "Экспедиция так названа мною не потому, что действительно существует Эльдорадо или другая страна с подобным же названием, а потому что есть в этих местах много равнин и есть надежда, и не малая, на то, что удастся тут найти "добрую землю" (buena tierra)".
Однако по иронии судьбы Кесада нашел отнюдь не то, что искал, а то, что не собирался искать. Он открыл путь в страну, которая увенчала его громким титулом "рыцаря Эльдорадо".
История пятая
РЕКА ВЕЛИКИХ НАДЕЖД И РАЗОЧАРОВАНИЙ
Я, дон Педро Фернандес де Луга, аделантадо Канарских островов и по воле Его Величества пожизненный губернатор Санта-Марты и всех окружающих ее провинций, назначаю моим генерал-капитаном лиценциата Кесаду. Назначаю его также предводителем как пехоты, так и конницы всей армии, которые готовы
выступить в путь к истокам Великой реки Магдалены.
Из руководства губернатора Санта-Марты дона Педро
Еще недавно Гонсало Хименес де Кесада, наверное, не помышлял, как скоро ему придется сменить судейское перо на острую шпагу. Немало были удивлены его назначением и боевые капитаны, отточившие клинки на полях европейских сражений или в битвах с индейцами на Антильских островах и в Мексике.
Очевидно, старый губернатор хорошо представлял, сколь многотрудна предстоящая экспедиция, и не слишком полагался только на воинские доблести своего избранника: здесь требовались сила и ловкость ягуара, хитрость и изворотливость лисицы, мудрость змеи и осторожность оленя.
Нелегкие задачи стояли перед Кесадой. Об этом свидетельствует документ, составленный доном Педро в канун отправления войска.
"Руководство и наставление о том, что надлежит делать генералу, отправляющемуся в поход по Великой реке по воле Нашего Господа и по приказу аделантадо, его сеньора, согласно каковому он должен управлять, вершить суд и исполнять то, что содержится в руководстве:
- Перво-наперво, вступив на незнаемую землю, вы обязаны споспешествовать мирным сношениям с ее жителями; хорошо обходитесь с индейцами, дайте им понять через толмачей, что, дескать, пришел я в ваши земли с миром для всех тех, кто желает быть слугами и вассалами Его Величества; твердите им об этом неоднократно, дабы сие они усвоили на веки вечные.
- А буде отнесутся они к вам с миром, выпросите у них золота столько, сколько можно получить в этих селениях и у этих народов, поведайте им о своих нуждах, о еде для христиан и прочих заботах.
- Испрашивая у них золото, не причиняйте им насилия или другого вреда, делайте это так, чтобы, доставив все необходимое вам, эти люди оставались веселыми и довольными, дабы и впредь они верны были бы миру и вновь могли бы отдавать оное злато.
- Но буде они окажут отпор христианам, объявите им войну, уничтожайте их огнем и мечом или как вам заблагорассудится.
- Любую золотую вещь, каковую удастся раздобыть, надлежит показать инспектору и лиценциату Хименесу де Кесаде, генерал-капитану; все золото и низкой и высокой пробы да будет взвешено по отдельности, и пусть инспектор так же, как и генерал, заведет книгу учета, ибо обе книги будут приниматься в расчет; все собранное золото должно храниться у генерала.
- Приказываю также, чтобы добыча делилась между участниками таким образом: мне как губернатору и генерал-капитану - десять частей от наибольшей кучи до того, как из нее отберут все, чтобы покрыть налоги; мой заместитель имеет право на пять частей и каждый капитан - на четыре, аркебузиры и арбалетчики - на полторы, щитники - на одну, а всадники -на две части. Приказываю также, чтобы знаменосец, коего я посылаю с моим генералом, получил бы три доли, а мой секретарь Сурита - две доли. На прочих же участников похода не распространяются ни привилегии, ни право присваивать украшения.
- Сим приказом назначаю моим заместителем и генерал-капитаном лиценциата Хименеса де Кесаду, его брата Эрнана - старшим альгвасилоя [надзирателем]; в случае смерти Хименеса его будет замещать капитан Хуан де Хунко, а по смерти последнего - капитан Гонсало Суарес Рендон.
- Повелеваю капитанам, конникам и всем другим солдатам выполнять волю Хименеса де Кесады и слушаться его во всем; тот же, кто будет виновен в противном, заплатит за непокорство своей жизнью и потерей всего состояния.
Дано в Санта-Марте первого апреля 1536 г. Аделантадо Дон Педро Фернандес де Луго".
Каждая строка этого наставления дышит лицемерием, цинизмом и неприкрытой жаждой наживы. И хотя, кажется, трудности неизведанного пути должны были бы уравнивать участников похода, их доли в добыче были скрупулезно расписаны задолго до того, как они тронулись с места.
Однако счастливая встреча с Алонсо де Луго сама по себе не могла открыть путь в Индии. Надо было еще преодолеть рогатки всесильной Торговой палаты, ведомства, угнездившегося возле стен севильского кремля Алькасара. Без ее дозволения ни один корабль не мог выйти в плавание к берегам Индий, ни один человек не мог покинуть севильскую пристань.
Первым делом предстояло запастись свидетелями; они должны были удостоверить, что желающий отправиться по ту сторону океана не относится к числу "запрещенных лиц". Согласно многочисленным королевским постановлениям, доступ в Индии заказан был маврам, евреям и их потомкам до четвертого колена, рабам - как белым, так и черным, сыновьям и внукам погибших на кострах инквизиции и, наконец, иностранцам, которые не жили во владениях императора Карла V.
Чиновники, выслушав показания свидетелей, заносили имена счастливцев в толстую регистрационную книгу. Удостоились этой чести трое братьев Кесада. Когда было покончено с этими томительными формальностями, будущие конкистадоры не спеша перешли по мосту шумный Гвадалквивир и остановились перед воротами монастыря св. Франсиска. Отслужили праздничный молебен, освятили знамена, однако до желанного дня отправки было еще далеко. Корабли стояли на мертвых якорях, их готовили к дальнему плаванию в аванпорте Севильи, гавани Сан-Лукар-де-Баррамеде, лежащей в устье Гвадалквивира. Наконец, в октябре 1535 г. наступил долгожданный день, многим он казался началом новой жизни.
Проводы каждой экспедиции справлялись пышно и торжественно. Парадное шествие открывали шесть музыкантов с флейтами и свирелями, за ними следовали шесть монахов с горящими свечами в руках, затем снова музыканты с тромбонами и трубами и снова шеренга из монахов Ордена проповедников9.
Затем появлялись "виновники торжества" - конкистадоры. Первыми шли одиннадцать рядов всадников, за ними - десять шеренг аркебузиров - помимо шпаг на перевязи они несли подставки для аркебуза и колчаны с острыми стрелами. Заключали колонну шесть рядов щитоносцев с небольшими круглыми щитами в руках.
В голове же шествия вели свирепых псов, натасканных на травлю индейцев. В Новом Свете без них не обходился ни один поход, они выслеживали индейцев и принимали участие в битвах; зубы и когти этих бестий причиняли не меньший урон, чем мечи и пули их хозяев.
Большинство солдат были в "хубонес" - полотняных и меховых куртках. Головы их украшали каски из оленьей кожи, чем-то похожие на древнеримские шлемы, и береты с пышными перьями. На ногах были длинные штаны вельветовые, бархатные, полотняные, кто в чем горазд, и альпаргаты - легкая обувь из пеньки.
Замыкал эту яркую процессию обоз с разными припасами, за ним шли те, кому вверялась забота об удобствах и здоровье сего воинства: лекари, сапожники, портные.
Под восторженными взглядами зевак люди грузились в лодки и плыли вниз по течению Гвадалквивира. В порту Сан-Лукар-де-Баррамеде делалась перекличка. И кто только не отзывался на имена - кастильцы и баски, фламандцы и немцы. Разноязычный гул приводил в смятение капитанов. Попробуй наведи порядок, если все с трудом понимают друг друга.
Но хоть прилив и ветер уже явственно доносили запахи с моря, прощание с испанской землей еще не было окончено. Предстояла последняя церемония: в монастыре "Босых отцов"10 каждый конкистадор приносил присягу верности испанскому королю, губернатору и капитану, которому непосредственно подчинялся.
Пришло время подумать и о хлебе насущном: каждому члену экипажа полагалось взять за свой счет ящик с сухарями, пару запасных альпаргат, две бутыли - одну с вином, другую с водой,- они крепко привязывались к поясу, в широкие рукава куртки прятали головки сыра и хлеб. Теперь кандидат в конкистадоры был готов к морскому переходу.
Через все это пришлось пройти и трем братьям Кесада. 2 декабря 1535 г. каравеллы, зафрахтованные Алонсо де Луго, двинулись на юг, к месту сбора Канарским островам, где их с нетерпением поджидал Луго-старший.
Здесь, в дальнем преддверье Индий, еще раз проверили снаряжение, оснастку кораблей, разбили людей по отрядам. На исходе декабря экспедиция Педро Фернандеса де Луго в составе 1200 человек вышла из Санта-Крус-де-Тенерифе -столицы Канарских островов в направлении Санта-Марты.
Плавание через Атлантику продолжалось 40 дней. По тем временам совсем недолго. И удивительнее всего, что переход обошелся без происшествий - "син новедад". А таким происшествием могли стать и пиратское нападение, и смертоносная течь, и свирепый шторм, частый гость этих широт. Благополучное начало пути предрасполагало к иллюзиям. Но всякое начало имеет свой конец.
Этим концом стало раннее февральское утро 1536 г. Шесть каравелл дона Педро вышли на траверс залива, в глубине которого скрывалась загадочная и желанная Санта-Марта. Вход в залив, напоминающий по форме конское копыто, закрывали два острова - Большой и Малый Мавр, два естественных волнореза. Берега залива, красноватые, негостеприимные, обрывистые, круто уходили в море. Пристать к ним было невозможно. Наконец показалась пологая площадка.
То, что увидели вновь прибывшие, поразило их.
Четырнадцать глинобитных лачуг, крытых соломой, вокруг убогого собора, который, собственно говоря, тоже был хижиной. Все это живо напоминало Магазан, Азимур, Арзилу или любое другое мавританское селение на африканском берегу.
Какое жестокое разочарование! Вместо шумного, цветущего города жалкие домишки, улицы, заросшие буйной травой, в плотном кольце тропического леса. На пристани не видно ни торговых кораблей, ни меднокожих местных жителей. Тишина и пустота, угрюмые и зловещие!
Унылый пейзаж несколько оживила странная процессия, которая показалась на берегу. Она оказалась "делегацией", высланной местным городским советом. Но что это были за люди! Обносившиеся, пожелтевшие от лихорадки, с обтянутыми от голода скулами, они скорее напоминали нестройную толпу цыган, чем гордых испанских идальго, которые прибыли сюда, дабы приобщить индейцев к "христианской культуре".
Из краткой беседы выяснилось, что за десять лет, минувших со дня основания Санта-Марты, испанские колонисты не посадили ни одного растения, не взрастили ни одного сада, не подняли ни одной борозды. Еду и одежду им доставляли индейцы. Давно поржавели и пришли в негодность аркебузы и шпаги, была съедена последняя лошадь, о запасах продовольствия и говорить не приходилось.
Положение было отчаянным. На первое время прибывшие разместились в палатках. Но как прокормить всё это огромное войско? Времени для размышлений не оставалось. Отобрав тысячу лучших солдат, губернатор Луго двинулся по направлению к крупному селению индейцев бонда. Цель одна: покорить, обуздать, закабалить. И испанцы одержали победу, но это была поистине пиррова победа. Покинув горящее селение, индейцы бежали в горы Сьерра-Невады. Все, что представляло малейшую ценность, они унесли с собой. Дым пожарищ заставил испанцев ни с чем вернуться в убогую Санта-Марту.
Старожилы советовали попытать счастья у соседей бонда индейцев тайрона, что жили к востоку от Санта-Марты. Сын дона Педро молодой дон Алонсо, отобрав самых сильных солдат во главе с Кесадой, вновь углубился в горы. Однако и здесь конкистадорам не повезло: горсть золотых украшений (взяты они были у правителей, которые не успели скрыться) - вот и вся добыча.
Отец потребовал, чтобы дон Алонсо сдал все награбленное золото для оплаты нанятых кораблей, на которых испанцы прибыли в Санта-Марту. Однако наследник дона Педро поступил иначе. Он захватил судно и тайно бежал на нем в Испанию. Разгневанный Луго-старший послал за сыном погоню. Но юный идальго добрался до испанских берегов на месяц раньше своих преследователей. Тем не менее его поймали и посадили в тюрьму. Тогда молодой повеса подкупил стражу и оказался на свободе. Алонсо появился при дворе, очаровал донью Беатрис де Мендосу - даму из высшего общества и благополучно женился на ней. Денег же у него было много. Немалые сокровища вывез он из Нового Света.
Своими интригами и наветами он еще долго будет отравлять жизнь губернатору Санта-Марты, и не ему одному. Имя его еще не раз появится на страницах этой книги.
История четвертая
У ИСТОКОВ ЭЛЬДОРАДО
Ослепительное Эльдорадо, в котором песок блестит драгоценными камнями
и самородки золота, величиною с птичьи яйца, попадаются в речные сети.
В. Прескотт. Завоевание Перу. СПб., 1886
Оставим, однако, на время ААОНСО де Луго и познакомимся с новым героем. Этим героем, вернее, героиней будет легенда об Эльдорадо, одна из самых ярких и причудливых легенд древности. Многое в ее облике неясно. Неизвестно место и время рождения, да и само название в разные времена произносилось по-разному; то ли Дорадо, то ли Эльдорадо, а случалось, и "Эль пайс дорадо"! Все эти слова и определения имели, впрочем, один общий корень "оро" - золото.
Еще со времен Колумба "эль оро" стало самым популярным словом в Испании и в Западных Индиях. Однако, как известно, Колумбу не удалось найти ни золотых рудников, ни золотоносных рек, ни золотой страны. Много лет прошло после смерти великого мореплавателя, прежде чем поток этого драгоценного металла хлынул наконец в королевскую казну и в бездонные кошельки испанских конкистадоров.
Поистине сказочной показалась Эрнандо Кортесу и его солдатам земля астеков, которую они завоевали в 1519-1521 гг. В стране величественных пирамид и храмов, тучных полей и оживленных селений золото встречалось в изобилии. 380 тысяч песо-1700 килограммов - таков был вес золотых изделий, награбленных испанцами в Мексике за эти годы.
В марте 1520 г. в парадный зал королевского дворца в Тордесильясе доставили срочный и весьма ценный груз: то была первая королевская пятина, которую переправил через океан удачливый конкистадор Кортес. Золотой диск астекское солнце размером с доброе колесо, огромная серебряная луна - ее не под силу было поднять человеку; золотые, словно живые, утки, золотые подвески - обезьяны и ягуары; бессчетное число великолепных ожерелий и диадем, тончайшие плащи из птичьих перьев - все это выставлено было для обозрения перед изумленным королем Карлом I и его придворными.
Альбрехт Дюрер, великий немецкий художник, живший в то время в Испании, был приглашен на этот осмотр. "Со дня появления на свет,- писал он,- не видел я ничего подобного и ничто не волновало мое сердце так, как эти поразительные вещи. Изобретательность людей из столь отдаленных стран поистине достойна восхищения".
Не тогда ли и прозвучали впервые никем и нигде не зафиксированные слова "эль пайс дорадо" - "золотая страна", или просто "эльдорадо" "позолоченная". Едва ли в ту пору кто-нибудь знал, что слову этому суждена долгая жизнь, что, обретя плоть и кровь, оно станет нарицательным образом, самым популярным героем конкисты. Отныне Эльдорадо будет обозначать любое место, город, провинцию, где было найдено либо где предстоит найти золото, золотые и серебряные рудники, драгоценные камни - все, что в глазах испанцев представляло реальную ценность. Отряды конкистадоров устремились к северу и югу от Мексики в надежде найти новые Эльдорадо.
Летом 1528 г. перед Карлом I в Толедо предстал новый счастливчик Франсиско Писарро. Из далекой страны Перу он привез удивительных животных то ли овец, то ли верблюдов, которых индейцы звали ламами, тонкие одеяния из невиданной дотоле шерсти, прекрасные золотые и серебряные сосуды. Реальность Эльдорадо стала для всех еще более зримой. Да и как не поверить в золотую страну! Ведь, по словам солдат, которые клятвенно заверяли, что говорят чистую правду, Перу была именно такой страной. Вот как описывали очевидцы дивные сады верховного инки Атауальпы:
"В садах этих были высажены самые красивые деревья и самые замечательные цветы и благоухающие травы, которые только произрастали в этом королевстве. Многие из них были отлиты из золота и серебра, причем каждое растение изображалось не единожды, а от маленького, едва видного над землей побега до целого куста в полный его рост и совершенную зрелость. Там видели мы поля, усаженные маисом. Стебли его были из серебра, а початки из золота, и было все это изображено так правдиво, что можно было разглядеть листья, зерна и даже волосочки на них. В добавление к этим чудесам в садах инки находились всякого рода животные и звери, отлитые из золота и серебра, такие, как кролики, мыши, ящерицы, змеи, бабочки, лисы и дикие кошки. Нашли мы там и птиц, и сидели они на деревьях так, словно вот-вот собирались запеть, другие же будто покачивались на цветах и пили цветочный нектар.
И были там еще золотые косули и олени, пумы и ягуары, все животные и в малом, и в зрелом возрасте, и каждое из них занимало соответствующее место, как это и подобало его природе".
Великолепные сады были разграблены испанцами, а их хозяина - сына Солнца, великого владыку Атауальпу Франсиско Писарро взял в плен. Это случилось в ноябре 1532 г. Атауальпа пожелал выкупить свою свободу. Сначала великий инка предложил покрыть пол комнаты, что служила ему темницей, золотыми изделиями. Другими словами, это означало выстелить золотом площадь в 38 квадратных метров. У очевидцев этой сцены захватило дух от волнения. Инка воспринял молчание своих мучителей как знак недовольства. Тогда, поколебавшись, он добавил: "и высотой докуда достанет моя рука". К июню 1533 г. комнату заполнило столько сокровищ, что завоеватели потребовали их раздела; однако прежде драгоценные вазы, кубки и украшения были переплавлены в слитки.
Выкуп весил 1 326 539 "золотых" песо или кастельяно. Другими словами, 6 тонн, или 375 пудов, золота! Это была царская добыча. Делались попытки исчислить эту сумму в современных денежных единицах. Так, известный американский историк XIX в. Вильям Прескотт полагал, что в 1847 г. кастельяно равнялось 11,6 американского доллара. Таким образом, он оценил выкуп Атауальпы в 15 миллионов долларов. Историк Чапмен, наш современник, считает, что из-за инфляции, которую пережил доллар за последнее столетие, во много раз выросла стоимость испанского песо времен Писарро. В наши дни его могли бы уравновесить только 100 долларов. В таком случае великий инка предложил испанцам за свою голову 150 млн. долларов. Как бы там ни было, но выкуп Атауальпы и по тем временам был огромным. А вскоре в Перу открыли богатейшие залежи серебра, поток драгоценных металлов хлынул в Испанию, золото в Европе катастрофически подешевело. Европейские цены потеряли всякий смысл на перуанских рынках. Это и понятно. Ведь один только Писарро получил 57 тысяч золотых песо, не считая массивного трона инки из сплошного золота. Его соратники-офицеры стали миллионерами. Доля рядовых участников равнялась состоянию европейских герцогов и графов. Если за десять золотых песо в Кастилии тех времен можно было купить несколько акров плодородной земли, в Перу это была цена клочка бумаги. Бутылка вина стоила там 60, плащ-100, хорошая лошадь - несколько тысяч песо. В игре испанцы не скупились на ставки. Далеко за пределами Перу разошлась история о солдате Серро де Легисано, который за одну ночь проиграл в кости солнечный диск из чистого золота, сорванный с алтаря священного храма Кориканча. Отсюда, говорят, пошла испанская пословица: "Проиграть солнце до рассвета".
Значит, Эльдорадо не соблазнительный миф, не пустая легенда, не лживая выдумка, а реальность. Истину эту твердо и бесповоротно усвоили и в Испании, и в заморских Индиях,
Ко времени, когда в Санта-Марте появился Педро де Луго со своим войском, слухи и россказни об Эльдорадо передавались из уст в уста. Где искать это Эльдорадо, толком никто не знал. Однако большинство испанцев связывало его с Перу. Немалую роль в распространении слухов сыграл Эрнандо Писарро, старший брат покорителя страны инков. Он взялся доставить королевскую пятину от выкупа Атауальпы испанскому двору. Вместе с Эрнандо на родину выехало около 60 солдат, разбогатевших на инкском золоте. Вся эта ватага толстосумов - недавних нищих и бродяг без роду и племени - проездом остановилась в Санто-Доминго. Слух о несметных богатствах Куско и Кахамарки уже дошел до Антильских островов. И хотя сподвижники Писарро путешествовали без огласки, нетрудно было догадаться, почему так тяжелы переметные сумы и сундуки, которые они везли с собой.
Аудиенсия11 Санто-Доминго, обеспокоенная волнениями среди конкистадоров, в послании ко двору от 30 января 1534 г. с тревогой сообщала: "Сии новости, столь великие и славные о богатствах Перу, принесли нам немалые заботы. Как удержать на месте людей, что живут на острове и в окрестных провинциях, ведь все поголовно горят одним желанием - немедленно отправиться в Перу". Сохранился любопытный документ от 1534 г., в котором аудиенсия Санто-Доминго запрашивала у королевского двора разрешение на организацию многочисленной (400 человек) экспедиции в Эльдорадо. Это самое раннее письменное упоминание об Эльдорадо. Несомненно, что речь в нем шла о Перу. Сам поход по неизвестным причинам не состоялся. Однако попытки проникнуть в Перу по суше, с северных берегов Южной Америки, продолжались. Из соседнего с Санта-Мартой города Картахены 1 июня 1534 г. вышел отряд конкистадоров, который намеревался пройти в желанную страну, следуя рекой Магдаленой. Но река не пропустила завоевателей. Ту же попытку, и вновь безуспешно, повторил годом позже Алонсо де Эредиа.
Теперь становится понятно, почему и в Санта-Марте столько надежд связывалось с Перу. Страна инков возбуждала такой соблазн, что в 1535 г. городской совет с прискорбием доносил в Совет Индий: "Перу - это единственная приманка для усталых и отчаявшихся солдат; если и есть средство снять их с насиженного места - так это пообещать им поход в Перу".
А между тем дела в Санта-Марте шли все хуже и хуже. Дизентерия и лихорадка косили людей на проклятом берегу Карибского моря. Поход к истокам Магдалены, реки, которая зарождалась где-то далеко на юге, казался всем единственным спасением.
Старый губернатор не решился возглавить эту опасную экспедицию. Выбор его пал на Гонсало Хименеса де Кесаду. Нелегкий груз принял на свои плечи Кесада. Прежде всего предстояло избрать путь следования. Магдалена, река великих надежд, была строптива и коварна. "Корабли не могут войти в устье этой реки,- жаловался Гарсиа де Лерма,- потому что так велик напор ее вод, стекающих в море, что ни одно судно не в состоянии преодолеть его".
Низовья Магдалены нельзя было обойти и по суше. Дельта ее - это скопище озер, бесчисленных ручьев и протоков, между ними - зыбкая трясина. Места гиблые и для пешего, и для конного. Правда, пленные индейцы говорили, будто бы в сухое время года можно было преодолеть этот злополучный участок. Однако ни одному из европейцев не удавалось это сделать. Риск был слишком велик.
Пришлось искать обходные пути. В южных предгорьях Сьерры-Невады, куда изредка отваживались заходить испанцы в поисках золота, брали начало реки Сесар и Вальедупар. От индейцев стало известно, что реки эти, устремляясь на запад, впадали в Магдалену далеко выше устья. Значит, можно было миновать топкие болотистые низовья. Однако, избавившись от болот, завоеватели сталкивались с новыми трудностями - земля эта была неизведанна; идти в обход Магдалены значило в то же время обречь себя на голод и не рассчитывать на гостеприимство местных индейцев. "Да, труден и нелегок будет путь в Перу,- с тревогой думал Кесада.- Впрочем, путешествие, вероятно, будет недолгим".
Недолгим? Да, так казалось Кесаде потому, что он, как и многие другие его современники, разделял забавное географическое заблуждение: Санта-Марта и близлежащие земли считались тогда островом, подобным Эспаньоле или Ямайке. А остров - это не материк, его можно объехать, пересечь в любом направлении. Значит, и море Южное не так уж далеко от моря Северного (то есть Карибского)! Вот почему губернатор дон Педро напутствовал солдат, участников экспедиции, словами: "Мужайтесь! Изгибы горных цепей недолго вам будут докучать!"
Что же касается Эльдорадо, то оно внушало Кесаде основательные сомнения. Его мало привлекали соблазнительные слухи, и, будучи реалистом, он прежде всего искал новый путь в Перу. Когда 30 лет спустя он будет добиваться у испанской короны дозволения на экспедицию "Эльдорадо", он напишет: "Экспедиция так названа мною не потому, что действительно существует Эльдорадо или другая страна с подобным же названием, а потому что есть в этих местах много равнин и есть надежда, и не малая, на то, что удастся тут найти "добрую землю" (buena tierra)".
Однако по иронии судьбы Кесада нашел отнюдь не то, что искал, а то, что не собирался искать. Он открыл путь в страну, которая увенчала его громким титулом "рыцаря Эльдорадо".
История пятая
РЕКА ВЕЛИКИХ НАДЕЖД И РАЗОЧАРОВАНИЙ
Я, дон Педро Фернандес де Луга, аделантадо Канарских островов и по воле Его Величества пожизненный губернатор Санта-Марты и всех окружающих ее провинций, назначаю моим генерал-капитаном лиценциата Кесаду. Назначаю его также предводителем как пехоты, так и конницы всей армии, которые готовы
выступить в путь к истокам Великой реки Магдалены.
Из руководства губернатора Санта-Марты дона Педро
Еще недавно Гонсало Хименес де Кесада, наверное, не помышлял, как скоро ему придется сменить судейское перо на острую шпагу. Немало были удивлены его назначением и боевые капитаны, отточившие клинки на полях европейских сражений или в битвах с индейцами на Антильских островах и в Мексике.
Очевидно, старый губернатор хорошо представлял, сколь многотрудна предстоящая экспедиция, и не слишком полагался только на воинские доблести своего избранника: здесь требовались сила и ловкость ягуара, хитрость и изворотливость лисицы, мудрость змеи и осторожность оленя.
Нелегкие задачи стояли перед Кесадой. Об этом свидетельствует документ, составленный доном Педро в канун отправления войска.
"Руководство и наставление о том, что надлежит делать генералу, отправляющемуся в поход по Великой реке по воле Нашего Господа и по приказу аделантадо, его сеньора, согласно каковому он должен управлять, вершить суд и исполнять то, что содержится в руководстве:
- Перво-наперво, вступив на незнаемую землю, вы обязаны споспешествовать мирным сношениям с ее жителями; хорошо обходитесь с индейцами, дайте им понять через толмачей, что, дескать, пришел я в ваши земли с миром для всех тех, кто желает быть слугами и вассалами Его Величества; твердите им об этом неоднократно, дабы сие они усвоили на веки вечные.
- А буде отнесутся они к вам с миром, выпросите у них золота столько, сколько можно получить в этих селениях и у этих народов, поведайте им о своих нуждах, о еде для христиан и прочих заботах.
- Испрашивая у них золото, не причиняйте им насилия или другого вреда, делайте это так, чтобы, доставив все необходимое вам, эти люди оставались веселыми и довольными, дабы и впредь они верны были бы миру и вновь могли бы отдавать оное злато.
- Но буде они окажут отпор христианам, объявите им войну, уничтожайте их огнем и мечом или как вам заблагорассудится.
- Любую золотую вещь, каковую удастся раздобыть, надлежит показать инспектору и лиценциату Хименесу де Кесаде, генерал-капитану; все золото и низкой и высокой пробы да будет взвешено по отдельности, и пусть инспектор так же, как и генерал, заведет книгу учета, ибо обе книги будут приниматься в расчет; все собранное золото должно храниться у генерала.
- Приказываю также, чтобы добыча делилась между участниками таким образом: мне как губернатору и генерал-капитану - десять частей от наибольшей кучи до того, как из нее отберут все, чтобы покрыть налоги; мой заместитель имеет право на пять частей и каждый капитан - на четыре, аркебузиры и арбалетчики - на полторы, щитники - на одну, а всадники -на две части. Приказываю также, чтобы знаменосец, коего я посылаю с моим генералом, получил бы три доли, а мой секретарь Сурита - две доли. На прочих же участников похода не распространяются ни привилегии, ни право присваивать украшения.
- Сим приказом назначаю моим заместителем и генерал-капитаном лиценциата Хименеса де Кесаду, его брата Эрнана - старшим альгвасилоя [надзирателем]; в случае смерти Хименеса его будет замещать капитан Хуан де Хунко, а по смерти последнего - капитан Гонсало Суарес Рендон.
- Повелеваю капитанам, конникам и всем другим солдатам выполнять волю Хименеса де Кесады и слушаться его во всем; тот же, кто будет виновен в противном, заплатит за непокорство своей жизнью и потерей всего состояния.
Дано в Санта-Марте первого апреля 1536 г. Аделантадо Дон Педро Фернандес де Луго".
Каждая строка этого наставления дышит лицемерием, цинизмом и неприкрытой жаждой наживы. И хотя, кажется, трудности неизведанного пути должны были бы уравнивать участников похода, их доли в добыче были скрупулезно расписаны задолго до того, как они тронулись с места.