Теперь им нужно выполнить самое сложное задание – установить камень. К его верхушке привязывают веревки. Варвары делятся на две группы: одни тянут веревки, чтобы поднять менгир, а другие фиксируют в яме ту его часть, которая затем будет закопана. Камень поднимается все выше, пока, наконец, не встает горизонтально. Теперь нужно удержать его, пока яму забрасывают землей, утрамбовывают и укрепляют ее. Затем варвары отходят на несколько шагов и из-под низких бровей с удовлетворением смотрят на результат своих трудов. Тот, кого они так уважали при жизни, после смерти обретет немеркнущую славу.
Легенда Карнака
   Легенда Карнака, в которой объясняется происхождение этих монолитов, похожа на корнуолльскую историю о «херлерах», игравших в херлинг (ирландский травяной хоккей. – Пер.) в День Господень, или английский рассказ из Камберлэнда о Долговязой Мэг и ее дочерях. В легенде говорится о том, что святой Корнелий, преследуемый войском язычников, бежал от них по морю. Не сумев найти лодку, он превратил своих преследователей в камни, те самые монолиты, которые мы видим в Карнаке сегодня. Святой бежал на побережье в телеге, запряженной быком. Возможно, именно поэтому он считается покровителем скота. Если бык заболевал, его владелец заказывал образок святого Корнелия и держал его в стойле, пока животное не выздоравливало. Церковь Карнака украшена фресками, на которых изображены эпизоды из жизни святого, а во дворе находится его статуя – Корнелий изображен стоящим между двумя быками. Считается, что в этом здании хранится реликвия – голова святого. Каждый год 13 сентября в Карнаке в честь Корнелия справляют праздник Благословения животных. В этот день к церкви из близлежащих селений приводят животных, чтобы священник благословил их. Это действо должно быть соответствующим образом оплачено владельцем скота.
Мон-Сен-Мишель
   Неподалеку находится Мон-Сен-Мишель, большой курган с надмогильным дольменом. Впервые раскопки здесь проводились в 1862 году. Тогда археологи обнаружили орудия труда, нефритовые резцы и обожженные кости, относящиеся к позднему каменному веку. Позднее М. Захария ле Рузик, знаменитый бретонский археолог, вскрыл курган и обнаружил погребальную камеру, по которой были разбросаны кости двух быков. Каждый паломник считал своим долгом положить на этот холм камень или горсть земли, исполняя обычай, принятый в кельтских странах с незапамятных времен. В результате погребальный холм на протяжении многих поколений вырос до довольно внушительных размеров, а на его верхушке была построена часовня, посвященная святому Михаилу. От ее дверей открывается прекрасный вид на ряды монолитов, за которыми простирается залив Морбиан и удлиненный унылый полуостров Квиберон, не защищенный от ветра, голый и безжизненный.
Рошено
   Рядом с Карнаком, в Рошено, находится большой дольмен, покрытый углублениями и кругами, которые, по мнению местных крестьян, появились от прикосновения колен и локтей святого Роша, упавшего на этот камень после своего бегства из Ирландии. Когда жители этих мест хотели, чтобы поднялся ветер, они стучали по углублениям в камне костяшками пальцев, произнося заклинания. Затем они, как в Шотландии XVII века, погружали тряпку в емкость с водой, устраивая там некое подобие бури, и несколько раз ударяли ею по поверхности дольмена, произнося имя Сатаны.
Отметки в виде углублений и колец
   Что обозначают эти отметки в виде углублений и колец, которые так часто можно встретить на различных бретонских памятниках? Этот вопрос заслуживает более обстоятельного ответа хотя бы потому, что в нем кроется вся суть религии эпохи неолита. В ходе недавних раскопок на Новой Каледонии выяснилось, что и на этих отдаленных островах, как и в Бретани, Шотландии и Ирландии, присутствуют подобные странные символы, сочетающиеся с изображениями концентрических фигур и спиралей, которые обычно считаются характерными признаками кельтского искусства. Недалеко от Глазго, да и вообще по всему юго-западу Шотландии были найдены многочисленные камни с узорами, сильно напоминающими те, что были обнаружены на камнях Новой Каледонии. В качестве примеров можно привести памятники из Очерторли и Кокно, Шевалтон-Сэндз и Милтона (область Колхаун), где был найден знаменитый алтарь, покрытый углублениями и кольцами. В 1904 году в Шевалтон-Сэндз было обнаружено несколько камней с вырезанными на них крестами, подобных тем, что были найдены в Португалии падре Хосе Бренья и падре Родригесом. Эти символы очень похожи на некоторые изображения с бретонских камней. Считается, что это либо алфавитные знаки, либо магические символы. В Шотландии изображения спиралей, как правило, помещались на те камни, на которых писались огамические тексты. Довольно примечательно, что в Новой Каледонии они также тесно связаны с точечным «алфавитом». Однако кресты с Новой Каледонии, вероятно, ближе к позднейшим своим аналогам, характерным для кельтского искусства, а спирали напоминают те, что изображались на ранних стадиях его развития. Но больше всего на фигуры, изображенные на камнях с Новой Каледонии, похожи символы из Шотландии, о чем можно судить по таким примерам, как мегалиты из Кокно, в графстве Дамбартоншир, где наряду с углублениями и кольцами встречается изображение колеса.
   Ученые считают, что камни с изображениями углублений и кругов впервые появились благодаря народу «бретонского» или британского происхождения. Вероятно, камни с подобными изображениями использовались в ритуалах, связанных с поклонением дождю или его вызовом при помощи симпатической магии. Углубления в камнях, возможно, наполнялись водой, символизируя всю страну, залитую дождем.
   Благодаря проведению подобных аналогий мы можем определить цель, которую преследовали наши далекие предки, вырезая на бретонских дольменах углубления и кольца. Вероятно, эти изображения, если мы, конечно, не ошиблись в своих предположениях, предназначались для магических действий. Действительно ли круглые углубления символизировали воду или были своего рода контейнерами для нее, а спирали олицетворяли кружащиеся ветра?
Гробница в Гавр-Инисе
   Нигде эти загадочные знаки не представлены так хорошо, как на прекрасном кургане, расположенном в Гавр-Инисе. Это древнее погребение, название которого можно перевести как «козий остров», находится в Морбиане, или «Маленьком море», внутреннем море, давшем свое название одному из департаментов Южной Бретани. Высота кургана – 25 футов. Он высится над прекрасно вытесанной галереей длиной 40 футов. Камни, из которых она сложена, покрыты символами, упомянутыми выше. Завитки и круги сплетаются в различные орнаменты, змеевидные фигуры и изображения топоров, похожих на те, что можно увидеть в Гроте Фей. Изображения, судя по всему, наносились при помощи металлических орудий труда. Коридор заканчивается квадратной погребальной камерой, которую поддерживают восемь менгиров из зернистого гранита, камня, наличие которого на острове не зафиксировано. Так как символы заходят за их края, а значит, ими украшены те стороны камней, которых не видно, ученые предположили, что эти менгиры с вырезанными на них изображениями использовались до того, как оказаться здесь.
Иль-о-Муан
   Иль-о-Муан (остров Монахов) также расположен в заливе Морбиан. На нем было найдено множество доисторических памятников. Самый большой из них – каменный круг в Кергонане и дольмен Пенхаппа. Мегалиты есть и на острове Иль-д'Арц. Пожалуй, лучшим из них можно назвать кромлех, или круг, из Пенраза.
   С бретонскими мегалитами связаны многочисленные фольклорные сюжеты, но практически все они очень похожи друг на друга. Многие из них называются Гротами Фей или Скалами Фей, потому что местные жители считают, будто эти сказочные создания построили их или даже жили в этих каменных сооружениях. Различные варианты подобных названий встречаются в Мэзондес-Фоллес (Дом гоблинов), на Канкое, в заливе Морбиан, и в Шато-дес-Палпикетс, расположенном в Кестембере, в том же районе. Тиэн-Кориганнт (Дом корриган) расположен в том же департаменте, а недалеко от Пенмарша, в Финистере, на другом конце провинции, есть место под названием Тиэн-Харрике (Дом гориков, или нэнов). Других мифических персонажей также часто связывали с сооружением мегалитов, чаще всего ответственность за их чудесное появление несут дьявол или Гаргантюа. Феномен, хорошо известный ученым, специализирующимся на исследовании фольклора, – народы, не обладающие письменностью, быстро забывают, как возникли эти памятники и кем из их предков они были возведены, – не редкость для Бретани. Живущие здесь крестьяне очень удивляются, когда слышат вопрос: «Кто построил дольмены?» Эти камни кажутся им удивительными предметами, не принадлежащими к этому миру, а отсюда возникает ощущение того, что появиться они могли только в результате чуда. Но мы не должны смеяться над несчастными простыми людьми, обличая их отношение к древностям своей страны. Давайте вместо этого задумаемся о том, испытываем ли мы сами тот интерес к древностям нашей собственной родины, который они заслуживают.
Фейри-строители
   В большинстве своем бретонские крестьяне считают, что мегалиты не могут быть творением человеческих рук. С гораздо большей уверенностью они приписывают сооружение этих памятников духам, гигантам или демонам. Если какие-то сооружения не имеют сверхъестественного происхождения, то их появление связывается с именами святых, которых крестьяне столь рьяно почитают. По их словам, фейри впрягли своих быков в огромные камни, нашли подходящее место и подтащили их ближе, чтобы устроить там жилище или колыбель для юных фейри, которых они так любили обменивать на человеческих детей. Поэтому недалеко от Сен-Дидье, что в департаменте Иль-и-Вилен, появились Скалы Фей, возведенные руками этих сказочных существ, – по легенде, эльфы собрали «все большие камни в стране» и отнесли их туда в своих передниках. Фейри-архитекторы забирались друг другу на плечи, чтобы установить и надежно закрепить монолит. Люди, живущие недалеко от леса Рошер, расположенного на дороге из Динана в Дол, считают, будто эльфы и здесь использовали этот метод строительства. При этом фольклорная традиция не отрицает и настоящую цель возведения мегалитов. Так, один почтенный фермер из Рувре утверждал, что фейри построили дольмены для того, чтобы увековечить память тех, кто сумел хорошо распорядиться своей жизнью. В мегалитах должен был храниться прах этих людей. Наличие подобного погребения недалеко от поселения гарантировало местным жителям довольствие и процветание, потому что почитаемые руины были овеяны едва уловимыми чарами, разливавшимися по всей округе. Согласно преданию, фейри-строители выполняли свою работу целенаправленно. Те из них, кто умел рисовать, чертили планы будущего сооружения, а менее одаренные исполняли обязанности грузчиков, рабочих и каменщиков. Передники не были единственным средством, которое они использовали для переноски грузов, – некоторые носили камни на голове, а один – даже под мышками. По крайней мере, именно так фейри поступили, когда сооружали Скалы Фей, Ратье, или дольмен в Ля-Ланд-Мари. Считалось, что лучше всего дольмены строить ночью. Но, несмотря на то что эти постройки росли с небывалой скоростью, они были рассчитаны на то, чтобы простоять очень долго. Правда, любая ошибка архитекторов-эльфов могла привести к тому, что их творения падали на землю. Дневной свет также часто приводил строителей в недоумение, и, судя по некоторым неоконченным дольменам, лишенным «крыши», им нередко приходилось бросать работу незавершенной.
   У этих представлений множество аналогов в кельтской мифологии. Например, по легенде, церковь в Корсторфине, недалеко от Эдинбурга, построили пикты или, возможно, фейри. Они же принесли камни с копей Рэвелстон на близлежащий холм Корсторфина, расставив их рядами и нагромоздив друг на друга. По крайней мере, именно такую историю рассказывают местные жители. Похожие легенды существуют в кельтском или даже индусском фольклоре. Такова история горцев о Кеннеди и фейри, которую он поймал и заставил за одну ночь построить дом. В легенде говорится, что сказочное существо мгновенно собрало своих собратьев, тотчас же приступивших к строительству:
 
И они несли флаги и камни
С берегов водопада Клиамиг,
Передавая их из рук в руки.
 
   Круглая башня в Ардморе (Ирландия) также была построена из камней, которые были принесены со Слив-Гриан – горы, расположенной на расстоянии четыре или пять миль, «без помощи лошадей и колес». Камни на всем протяжении от рудников до места строительства передавались из рук в руки. Ту же легенду рассказывают и о Круглой башне в Абернети, в Пертшире, хотя камни для ее постройки, согласно рассказу, были взяты из обычных каменоломен, причем геологам удалось даже отыскать место, где их добывали. Таким же образом, по свидетельствам Махабхараты и Рамаяны, царь обезьян в одном из индусских мифов построил мост Рамы.
   В отличие от поверий сказок о каменных сооружениях почти нет. Действительно, Себийо после тщательного исследования удалось обнаружить не более дюжины подобных историй. Они, как правило, очень короткие и рассказывают в основном о фейри, запертых при помощи волшебных сил в дольменах. Нередко встречаются и истории о духах, заключенных в деревьях и даже в колоннах, а недавно я слышал страшный бельгийский рассказ о призраках, согласно которому некие духи были заключены в колонну древнего аббатства, что доставляло заметное неудобство его праведным обитателям. Мистер Джордж Хендерсон в своем исследовании по кельтской мифологии, самом массивном и обстоятельном из всех когда-либо написанных, утверждает, что в древности считалось, будто в камнях шотландских гор обитают души, и именно поэтому они настолько тяжелые, что их невозможно передвинуть, – иначе камни просто потеряли бы связь с душами. Горцы никогда не встраивали стоящие камни в свои жилища, так как думали, будто, если использовать таким образом что-либо, связанное с традициями друидов, можно навлечь на себя беду.
Путешествующие камни
   Мистер Саломон Рейнах пересказывает бретонскую легенду о том, что некоторые священные камни один раз в год или в столетие путешествуют, чтобы «помыться» в море или в реке, и возвращаются после омовения на свое исконное место. По легенде, камни дольмена в Эссе, как и в Каллернише и Льюисе, регулярно передвигаются. Подобно римским пенатам, они возвращаются обратно, если кто-то перенесет их в другое место.
   Бретонские мегалиты, несомненно, самое яркое свидетельство деятельности доисторических людей, которые в настоящее время считаются непосредственными предками создателей первых цивилизаций. Возможно ли то, что они были построены в самом начале этой эпохи, или же их соорудили уже в конце доисторического периода? Дать ответ на этот вопрос довольно сложно. Вероятно, в обоих предположениях есть доля правды. Каким бы ни было происхождение мегалитов Бретани, эта местность всегда будет считаться одним из крупнейших «хранилищ» доисторических памятников, звеном, соединяющим нас с седой древностью.
Фейри Бретани
   Каким бы ни было происхождение людей, создавших бретонскую мифологию (судя по которой можно предположить, что население этой местности все же не было полностью кельтским), представления о фейри, несомненно принесенные в Бретань кельтами, стали ее неотъемлемой частью. Различные существа, обитающие в ней, ведут себя так же, как и их сородичи из кельтских легенд, действуют согласно кельтским представлениям и ведут себя настолько беспокойно, что многие антропологи были вынуждены описывать кельтов как «убежденных сангвиников». Как правило, этим существам незнакомы дружелюбие и гуманность. Если в той или иной истории нам встречаются добрые эльфы, обитающие в лесу герцогства, то у нас не возникает ни малейшего сомнения в том, что они переселились сюда из французских легенд и поэтому намного более дружелюбные, чем беспокойные местные духи.
Броселианд
   Броселианд – самое известное из всех мест в Бретани, где, по легенде, обитают фейри. Здесь в сумерках часто слышат отдаленный звук их колоколов. В самом названии Броселианд будто объединились нежные чары, тревожащая умы людей загадочность, древняя бретонская магия и верования. Воистину так могла бы называться редчайшая книга библиотеки поэтического и традиционного романа.
   «Я пришел, чтобы увидеть чудеса, – написал давным-давно Вас, – лес, что я увидел, землю, что я увидел. Я искал чудеса, но не увидел ни одного. Дураком я вернулся, дураком пришел, дураком пришел, дураком и вернулся. Я увидел лишь глупость. Я считаю себя настоящим дураком».
   В наше время люди стали значительно менее скептически настроенными, чем тогда, когда жил он. Мы не находим ничего глупого в том, чтобы путешествовать в поисках красоты, и если не ожидаем увидеть чудеса или самих фейри, то все равно в глубине души мечтаем об этом. Мы, не задумываясь, углубимся в зачарованный лес и в его волшебном полумраке станем думать о том, что в любой момент нас могут схватить, окутать своими чарами дриады, или мы вдруг окажемся в тонких сетях фантазии, развешанных среди этих теней для неосмотрительных смертных.
   Стоя в окруженном сказочным волшебством Броселианде, упоминающемся во множестве легенд, тени которого отражаются в темных озерах, в которых не видно звезд, дух Бретани чувствуешь намного более отчетливо, чем бродя по ее неприветливому изрезанному побережью, тревожимому серыми беспощадными северными морями, или по вересковым пустошам, где до сих пор в беспорядке стоят памятники, сохранившиеся со времен далекого языческого прошлого. Дело в том, что именно в этом лесу происходит действие большинства легенд о короле Артуре, которому посвящены тысячи историй, рассказываемых в этой стране. Подобно Васу, он верил в то, что нашел если не чудеса эльфов, то, по крайней мере, почву для фантазий, породивших многие легенды о Броселианде.
   Но мы должны очень осторожно вести себя в этой сумеречной глуши, потому что бретонские фейри вовсе не похожи на своих «коллег» из других стран. В поверьях об обитателях лесов говорится, что они довольно злокозненны. Письменные источники в Бретани – большая редкость, но каждый из них – лишний повод для радости. Они горько-сладкие, подобно грустной мелодии, которую музыкант выводит на древней арфе.
   Бретонских фейри нельзя назвать друзьями людей. Они не «добрый народ» и не «крошечный народец». Их имена не внушают любовь, которую могли бы испытывать по отношению к ним благодарные крестьяне. Холодные и недружелюбные, они стараются держаться подальше от людей и, если им удается встретить человека, самым жестоким образом выражают свое недовольство тем, что он прервал их занятия.
   Мы точно не знаем, как появились бретонские фейри. Они могли быть «преемниками» более древних богов или простыми анимистическими духами, посещавшими эти поляны с того момента, как люди впервые поселились на них. С уверенностью можно сказать лишь то, что на этом странном изолированном полуострове на все, связанное с фейри, был наложен строжайший запрет церкви. Более благоприятное отношение к ним религиозных властей могло бы способствовать их первым робким попыткам подружиться с людьми, но все начинания были отвергнуты, и сейчас легендарные существа считаются злобными и деятельными противниками смертных, готовыми в любой момент испортить жизнь благочестивому крестьянину из-за того, что он, во-первых, набожен, а во-вторых, занимается земледелием.
Корриганы
   Самыми жестокими лесными духами, о которых говорится в бретонских легендах, заслуженно стали корриганы, способные опутать своими чарами сердце даже самого верного деревенского парня и обречь его на гибель, заставив полюбить себя. Берегитесь ключей и колодцев леса Броселианд – именно там можно чаще всего встретить этих существ. Их можно узнать по светлым волосам, «похожим на золотую проволоку» (так Спенсер описывает свою даму), красным сверкающим глазам и постоянно улыбающимся губам. Но если вы хотите быть обманутыми одной из корриган, вам лучше всего прийти ночью к источнику, в котором она обитает, потому что эти существа боятся даже полумрака, царящего в Броселианде днем. Крестьяне, рассказывающие о них, говорят, будто корриганы – это бретонские языческие принцессы, не принявшие христианство, когда святые апостолы принесли его в Арморику. За это они, изгнанные и отверженные, вынуждены жить здесь вечно.
Правитель Нанна
   Правитель Нанна был очень счастлив, потому что однажды его супруга подарила ему двоих прекрасных детей – мальчика и девочку. Оба они были белы, как майский цветок. Охваченный радостью, счастливый отец обещал своей жене выполнить ее самое заветное желание. Она, не зная, что выбрать, под влиянием какой-то странной фантазии, попросила его принести ей блюдо вальдшнепов с расположенного в долине озера или оленину из леса. Правитель Нанна схватил копье и, вскочив на своего вороного коня, направился к лесу, где он остановился, чтобы прочитать след благородного оленя. Внезапно перед ним появилась серебристая самка и, подобно серебряной тени, убежала в лес.
   Увидев добычу, правитель последовал за ней в глубь леса. Его жертва маячила далеко впереди среди листвы, и, захваченный погоней, он попал в самую глухую чащу. Он оказался на небольшой поляне, на которую через переплетающиеся листья попадал солнечный свет, образуя яркие пятна, и увидел странную девушку, сидящую на краю заброшенного колодца. Она расчесывала золотистые волосы и укладывала их при помощи золотых заколок.
   Правитель низко поклонился, попросив разрешения напиться. Он уже стал нагибаться, чтобы погрузить губы в воду, когда она на него взглянула. Глаза ее были странные – не голубые, как у его жены, и даже не серые, не карие и не черные, как у других женщин, а красные, подобно крови, пульсирующей в сердце голубя, – и грубо заговорила с ним.
   – Кто ты такой, чтобы тревожить воды моего источника? – спросила она. – Знаешь ли ты, что твое поведение заслуживает смерти? Этот колодец заколдован, и, выпив из него, ты умрешь, если не выполнишь одно условие.
   – Какое? – спросил правитель.
   – Ты должен за час жениться на мне, – ответила девушка.
   – Юная леди, – ответил он. Я не могу выполнить твое желание, потому что у меня уже есть честная жена, родившая мне сегодня сына и дочь. Я не умру до тех пор, пока Благой Бог не решит, что пришла моя пора. Тем не менее я прекрасно знаю, кто ты. Лучше я умру на месте, чем женюсь на корригане.
   Вскочив на своего коня, правитель развернул его и помчался вон из леса. Приехав домой, он почувствовал, что болен. В воротах замка стояла его мать, решившая, что должна лично рассказать ему о том, какое радостное событие произошло с его женой. Но, не поднимая глаз, он обратился к ней со словами, которые так часто встречаются в фольклорных историях всех народов:
   – Милая мама, если ты любишь меня, постели мне постель. Я смертельно болен. Не говори ни слова моей жене, потому что через три дня меня положат в могилу. Я встретил корригану, и она наказала меня.
   Через три дня молодая супруга спросила свекровь:
   – Скажите, мама, почему звонят колокола? Почему священники так громко молятся?
   – Ничего не случилось, дочь моя, – ответила пожилая женщина. – Этой ночью умер бедный незнакомец, который жил здесь.
   – А где правитель Нанна? Мама, где он?
   – Он уехал в город, дитя мое, и скоро он вернется к тебе.
   – Мама, давайте поговорим о чем-нибудь хорошем. Какое платье: красное или голубое – мне лучше надеть в церковь?
   – Ни то ни другое, дочь моя. Мода изменилась. Теперь все носят черное.
   Влекомые повествованием, мы попадаем в церковь, куда молодая жена отправилась, чтобы поблагодарить Господа за то, что Он подарил ей детей. Она увидела, что семейная усыпальница открыта, и в ее сердце поселился ужас. Она еще раз спросила свою свекровь, кто все-таки умер, и пожилая женщина в конце концов вынуждена была признаться: совсем недавно похоронили правителя Нанна.
   Той же ночью молодую супругу погребли рядом с ее возлюбленным мужем. Местные крестьяне рассказывают, будто над могилой выросли два деревца, ветви которых тесно переплелись между собой.
Богиня Эльда
   В глубине озера Тегид, в Уэльсе, жила Керидвен, богиня плодородия, у которой был волшебный котел – неотъемлемый признак божества изобилия. Подобно Деметре, ее связывают с безвредной свиньей, символом многих богинь-матерей, которая сама по себе олицетворяет плодородие. Как и корриганы, Керидвен ассоциировалась с водой, благодаря которой растет все живое. Конечно, христианская религия превратила эту потерявшую доверие своих приверженцев богиню в злобное существо, единственной целью которого было уничтожить душу человека. Возможно, с корриганами и Керидвен связана Тридван, или святая Тридвана, почитаемая в Ресталриге, недалеко от Эдинбурга. Там верили, будто она владеет одним из колодцев, к которому неустанные пилигримы на протяжении многих веков приносили подношения.