Страница:
— А из награбленного что-нибудь всплыло?
— Ни цента. И это будет трудно определить, поскольку крупных купюр, номера которых переписаны, было очень мало. Они действуют так же, как и в деле Бринкса: держат деньги под замком и ждут, пока все не успокоится. А потом начнут тратить.
— Ладно, желаю вам успеха.
Но Мак, казалось, не слышал меня. Покачав головой, он выглянул в окно.
— Странный это был случай. Ограбление банка не удалось, потому что в это время в банке присутствовали четыре детектива, которые хотели получить деньги по чекам. Вот они и испортили всю премьеру господам гангстерам. Но зато в Монреале было продумано хорошо. Кто-то работал над ним более недели и разработал все в мельчайших деталях.
— А может быть, человека с револьвером завербовали в последнюю очередь? — высказал я свое предположение. — Так сказать, для усиления.
— Все может быть. Но дело нехорошее, что-то тут не так. В свое время мы получили известие из Канады, что там что-то затевается. Два месяца назад там были обнаружены два гангстера, и их выслали из страны, как нежелательных иностранцев. А в день нападения в четырех милях от места происшествия был обнаружен брошенный кем-то американский автомобиль. Эту машину за неделю до налета украли в Детройте. В общем, одно переплетается с другим. Возьми, например, человека с револьвером... Предположим, что он крадет машину в Детройте, едет на ней в Виндзор, чтобы ограбить банк, но терпит фиаско. Тогда он ограничивается делом в Монреале, бросает машину и испаряется. И в тот же день тамошняя полиция получила из одного мотеля известие, что там украдена машина с номерным знаком штата Нью-Джерси. Кстати, в этом отеле проживало много американских туристов и бизнесменов.
— Все, конечно, можно подогнать и таким образом, — заметил я. — Только здесь есть одно «но»: такие дела, как в Монреале, не организуются за одну неделю, и особенно в тех случаях, когда человек вынужден скрываться в связи с предшествующим, хотя и неудавшимся ограблением.
Мак уже собрал все свои материалы и сунул папку под мышку, когда в кабинет вошел дежурный полицейский и протянул ему бумагу. Мак пробежал донесение глазами, нахмурился и взглянул на меня.
— Украденная машина с номером штата Нью-Джерси была найдена в Бронксе.
— Малыш, возвращайся домой, — ухмыльнулся я.
— Выходит, он воспользовался подземкой, бросил там оружие, чтобы его не нашли при нем, и отыскал где-то прибежище. Но где?
— Почему бы вам не попытать счастья в «Рице»? — мгновенно предложил я.
— И каковы результаты?
— Ты знаешь, что сообщила Мэри? Что Рене Миллс проговорился, будто ожидает много денег.
— Вот как?
— И я слышал это не только от Мэри. Его, например, видели с большой пачкой денег, когда он расплачивался со своими кредиторами. Долги его были двух-трехмесячной давности. Он заплатил и за квартиру, и в продовольственном магазине, и даже попытался подъехать к Элен Генри, которая дарит свою жгучую любовь только тем, у кого куча денег. Ко всему этому он еще купил целый ящик шотландского виски, за который расплатился наличными.
— А что дальше?
Марта закрыла блокнот и добавила:
— Ведь в течение нескольких лет он жил на деньги двух девчонок, которые снимали квартиру над магазином дядюшки Джонса. Конечно, получал он не много, ведь это был единственный источник его существования. А потом неожиданно прогнал обеих девчонок и заявил, что больше не желает иметь с ними дела.
— Когда его убили, при нем не было ни денег, ни шотландского виски.
— Странно.
Я передал Марте содержание своей беседы с Ральфом Каллаганом, и она кивнула. Видимо, она подумала то же самое, что и я.
— Возможно, он-то и прятал Гуса Уайлдера за большие деньги.
— Можно узнать, и знали ли они раньше друг друга и имели ли какое-нибудь общее дело.
— Нет, это рискованно. Ведь тебя считают простой служащей в каком-то бюро. Если местные гангстеры разыскивают Уайлдера, они будут пользоваться собственными источниками. Но мы можем установить, действительно ли они его разыскивают. Ты сможешь взять это на себя?
— Конечно, ведь дело простое. А поскольку я знаю и людей, и район, то для меня это будет очень просто. Я поговорю с теми, кто, по моему мнению, может разыскивать Уайлдера.
Я допил кофе, расплатился по счету и проговорил:
— Ну хорошо, я забегу к тебе вечерком. — Уже хотел было идти, но вернулся, и добавил: — Только действуй осторожно, Джиджи.
— Не волнуйся, Джо, я знаю, как мне действовать.
— Возможно... Но я не хочу, чтобы ты себя выдала. Если ты слишком рьяно возьмешься за дело, этим заинтересуется какой-нибудь газетчик, и тогда твой портрет сразу же появится в газете. И после этого ты уже не сможешь работать в этом районе.
— Ладно, Джо, — улыбнулась Марта, — я буду осторожна...
Она отлично поняла, что я имел в виду. Странное чувство ощутил я к этой женщине, чувство, которого я ранее никогда не испытывал. Казалось, что у меня внутри появился какой-то сильный источник, который разливал тепло по телу, как только я видел Марту или думал о ней.
И это было приятное чувство...
Глава 6
Глава 7
— Ни цента. И это будет трудно определить, поскольку крупных купюр, номера которых переписаны, было очень мало. Они действуют так же, как и в деле Бринкса: держат деньги под замком и ждут, пока все не успокоится. А потом начнут тратить.
— Ладно, желаю вам успеха.
Но Мак, казалось, не слышал меня. Покачав головой, он выглянул в окно.
— Странный это был случай. Ограбление банка не удалось, потому что в это время в банке присутствовали четыре детектива, которые хотели получить деньги по чекам. Вот они и испортили всю премьеру господам гангстерам. Но зато в Монреале было продумано хорошо. Кто-то работал над ним более недели и разработал все в мельчайших деталях.
— А может быть, человека с револьвером завербовали в последнюю очередь? — высказал я свое предположение. — Так сказать, для усиления.
— Все может быть. Но дело нехорошее, что-то тут не так. В свое время мы получили известие из Канады, что там что-то затевается. Два месяца назад там были обнаружены два гангстера, и их выслали из страны, как нежелательных иностранцев. А в день нападения в четырех милях от места происшествия был обнаружен брошенный кем-то американский автомобиль. Эту машину за неделю до налета украли в Детройте. В общем, одно переплетается с другим. Возьми, например, человека с револьвером... Предположим, что он крадет машину в Детройте, едет на ней в Виндзор, чтобы ограбить банк, но терпит фиаско. Тогда он ограничивается делом в Монреале, бросает машину и испаряется. И в тот же день тамошняя полиция получила из одного мотеля известие, что там украдена машина с номерным знаком штата Нью-Джерси. Кстати, в этом отеле проживало много американских туристов и бизнесменов.
— Все, конечно, можно подогнать и таким образом, — заметил я. — Только здесь есть одно «но»: такие дела, как в Монреале, не организуются за одну неделю, и особенно в тех случаях, когда человек вынужден скрываться в связи с предшествующим, хотя и неудавшимся ограблением.
Мак уже собрал все свои материалы и сунул папку под мышку, когда в кабинет вошел дежурный полицейский и протянул ему бумагу. Мак пробежал донесение глазами, нахмурился и взглянул на меня.
— Украденная машина с номером штата Нью-Джерси была найдена в Бронксе.
— Малыш, возвращайся домой, — ухмыльнулся я.
— Выходит, он воспользовался подземкой, бросил там оружие, чтобы его не нашли при нем, и отыскал где-то прибежище. Но где?
— Почему бы вам не попытать счастья в «Рице»? — мгновенно предложил я.
* * *
Марта уже поджидала меня. На столе дымился горячий кофе, стояло печенье, а перед ней лежал раскрытый блокнот. Мы поздоровались, и она сказала:— И каковы результаты?
— Ты знаешь, что сообщила Мэри? Что Рене Миллс проговорился, будто ожидает много денег.
— Вот как?
— И я слышал это не только от Мэри. Его, например, видели с большой пачкой денег, когда он расплачивался со своими кредиторами. Долги его были двух-трехмесячной давности. Он заплатил и за квартиру, и в продовольственном магазине, и даже попытался подъехать к Элен Генри, которая дарит свою жгучую любовь только тем, у кого куча денег. Ко всему этому он еще купил целый ящик шотландского виски, за который расплатился наличными.
— А что дальше?
Марта закрыла блокнот и добавила:
— Ведь в течение нескольких лет он жил на деньги двух девчонок, которые снимали квартиру над магазином дядюшки Джонса. Конечно, получал он не много, ведь это был единственный источник его существования. А потом неожиданно прогнал обеих девчонок и заявил, что больше не желает иметь с ними дела.
— Когда его убили, при нем не было ни денег, ни шотландского виски.
— Странно.
Я передал Марте содержание своей беседы с Ральфом Каллаганом, и она кивнула. Видимо, она подумала то же самое, что и я.
— Возможно, он-то и прятал Гуса Уайлдера за большие деньги.
— Можно узнать, и знали ли они раньше друг друга и имели ли какое-нибудь общее дело.
— Нет, это рискованно. Ведь тебя считают простой служащей в каком-то бюро. Если местные гангстеры разыскивают Уайлдера, они будут пользоваться собственными источниками. Но мы можем установить, действительно ли они его разыскивают. Ты сможешь взять это на себя?
— Конечно, ведь дело простое. А поскольку я знаю и людей, и район, то для меня это будет очень просто. Я поговорю с теми, кто, по моему мнению, может разыскивать Уайлдера.
Я допил кофе, расплатился по счету и проговорил:
— Ну хорошо, я забегу к тебе вечерком. — Уже хотел было идти, но вернулся, и добавил: — Только действуй осторожно, Джиджи.
— Не волнуйся, Джо, я знаю, как мне действовать.
— Возможно... Но я не хочу, чтобы ты себя выдала. Если ты слишком рьяно возьмешься за дело, этим заинтересуется какой-нибудь газетчик, и тогда твой портрет сразу же появится в газете. И после этого ты уже не сможешь работать в этом районе.
— Ладно, Джо, — улыбнулась Марта, — я буду осторожна...
Она отлично поняла, что я имел в виду. Странное чувство ощутил я к этой женщине, чувство, которого я ранее никогда не испытывал. Казалось, что у меня внутри появился какой-то сильный источник, который разливал тепло по телу, как только я видел Марту или думал о ней.
И это было приятное чувство...
Глава 6
Химчистка Генри Уайлдера оказалась маленьким заведением, которое обслуживало лишь близлежащие дома. Но и этого было достаточно, чтобы избавить его от нищеты, хотя богатства химчистка принести ему никогда не могла. Сам он жил в квартире, расположенной над химчисткой, — холостяк лет пятидесяти, с жидкими волосами и лысиной, с усталыми складками вокруг глаз и дрожащими руками.
Я появился у него во время обеденного перерыва, показал ему полицейский значок и был препровожден в скромную комнатку, где в три ряда висела одежда: или забытая заказчиками, или не оплаченная ими. Я спокойно сел, а он нетерпеливо и нервно заерзал на стуле, ожидая, что же я скажу. Выждав некоторое время, я осведомился:
— У вас есть какие-нибудь известия о вашем брате Гусе?
— Об этом бездельнике?
— Точно.
— Иногда пишет... Он сидел в Толедо.
— А после того, как отсидел?
— Он, собственно, не отсидел, а бежал...
— Знаю... Так вы получали от него известия после этого?
Он хотел было ответить на мой вопрос отрицательно, но сразу же понял, что ложь будет звучать не правдоподобно, и сказал:
— Звонил мне по телефону... сразу же после побега.
— Откуда он звонил?
Генри нервно облизал губы и начал ковыряться в тарелке.
— Он не так глуп и звонил по прямому телефону.
— А зачем он звонил?
Генри удивленно поднял брови.
— Из-за денег — из-за чего же еще? Я должен был послать ему пятьсот долларов. А откуда, черт возьми, я возьму эти пятьсот долларов? Он даже не сказал «пожалуйста». Просто считал, что я должен приготовить ему деньги, а потом он скажет, куда их ему переслать.
— И вы ему их перешлете?
Он нервно облизал губы.
— Я... я еще не знаю. — Отпив кофе, Генри добавил: — Я боюсь его и всегда боялся.
— Он же ваш брат!
Уайлдер покачал головой.
— Не родной... сводный... Черт возьми, я бы с удовольствием донес на него, но боюсь, что-нибудь не сработает, и тогда он со мной расправится. — Глаза Генри беспомощно глядели на меня. — Вот и не знаю, что делать.
— Гуса ищет не только полиция.
— Знаю... Сразу об этом догадался. Я и сам вовлечен в это дело.
— В таком случае попытайтесь сделать так, как подсказывает вам совесть. Как только он у вас появится, сообщите нам. Подобного рода сообщения мы держим в строгой тайне.
— Мне можно над этим подумать?
— Конечно. Когда его возьмут, ваша совесть будет чиста. Собственно говоря, другого он и не заслуживает. Я хотел уйти, но вспомнил еще кое о чем.
— Вы знаете девочек, которые раньше работали на Рене Миллса?
Какое-то мгновение на его физиономии можно было прочитать растерянность.
— Роза Шоу и Китти Мутц. Постоянные клиентки. Роза, собственно, должна скоро прийти и забрать свои вещи. Этот Миллс, он просто-напросто бросил девочек на произвол судьбы незадолго до своей смерти.
— Как вы отнесетесь к тому, что я ее подожду?
— Здесь? — Он судорожно сглотнул. Генри отлично понимал, что означает в этом районе общение с полицейским...
— Не бойтесь, я вам даже помогу в работе.
Роза Шоу пришла только после трех. Это была маленькая некрасивая шлюха с пышным и упругим бюстом, который был втиснут в слишком узкий пуловер. Глаза смотрели цинично, как у всех женщин ее профессии, а горькие складки в уголках рта лишь подчеркивали этот цинизм. Войдя, она бросила квитанцию на прилавок и выложила рядом помятую десятидолларовую бумажку, вынутую из дешевой пластиковой сумочки. После этого она принялась ждать с недовольной гримасой крайнего нетерпения.
Генри Уайлдер отправился за ее вещами, а я встал с табурета. Она узнала во мне полицейского мгновенно, как и Ральф Каллаган, но ее реакция была другой. Глаза прищурились, а рот скривился в насмешливой ухмылке, словно она собиралась прошипеть: «Легавый». Роза совсем не испугалась, поскольку я не застукал ее с поличным и не мог предъявить никаких обвинений. Она была достаточно умна, чтобы не угодить в ловушку, и, даже если бы я принадлежал к полицейским, берущим взятки, она не стала бы со мной разговаривать.
Приблизительно это можно было прочитать на ее физиономии, но, поскольку я не проявлял никакой активности, она начала хмуриться — теперь она уже не знала, как расценивать мое здесь пребывание. Роза занервничала. Полицейские, с одной стороны, и нарушители закона — с другой, как ни странно, имеют дело с одними и теми же людьми, и все это делает их похожими. Даже внешне они ведут себя в известной степени одинаково. Но в глазах и тех и других всегда можно заметить искорки ненависти, которую они питают друг к другу.
Но мы, полицейские, имеем некоторое преимущество. Мы можем понять преступников, а они нас — нет. Поэтому они боятся, а мы — нет.
— Поговорим тут или пройдем в одно место, Роза?
— А что, собственно, вы хотите? Значок уже холодил мою ладонь.
— Ну так как, поговорим здесь или проедем в управление? Выбор предоставляю тебе.
— Ты с ума сошел, легавый! Не при людях же.
— Так где?
— У меня есть комнатка в доме номер 4430. Я там живу, а не работаю.
— Ладно, иди. Я последую за тобой через десять минут.
— Третий этаж, вход со двора.
Роза еще раз выругалась, забрала вещи, которые ей вынес Уайлдер, и, презрительно повернувшись, вышла из помещения.
Я покинул заведение Уайлдера через десять минут, нашел каменный дом номер 4430 и быстро шмыгнул в нужное парадное. На лестничной клетке стоял тяжелый запах жира и кислой капусты. Ступеньки были исхожены и стерты, и на них лежал толстый слой грязи — видимо, люди, проживающие здесь, уже привыкли и не обращали да это никакого внимания. Отыскав дверь Розы, я постучал и нажал на ручку, не дожидаясь разрешения войти.
Роза сидела на стуле, положив ноги на стол и держа в руке стакан пива. Позу она подобрала специально такую, чтобы я мог оценить ее прелести.
— Брось этот цирк, Роза!
Я взял стул, перевернул и сел на него верхом.
— Ну, выкладывай, зачем приперся?
— Расскажи мне о Рене Миллсе.
Она подчеркнуто равнодушно обтерла рот и сделала еще один глоток пива.
— Он мертв... Чего же о нем рассказывать?
— За что его убили?
— Тут я могу привести сотни причин. Меня кто-то выдал и Китти — тоже. Она-то хоть смылась до того, как его убили. Я всегда считала ее глупенькой, а она сразу же смекнула, что к чему. Честное слово! Поэтому и испарилась в мгновение ока.
— А где она сейчас?
— В Джерси-Сити. Ей придется снова работать на фабрике, хотя она этого и не жаждет.
— А ты?
— Какое тебе дело до моих удовольствий?
— Никакого.
— Так какого спрашиваешь?
— Меня интересует Рене Миллс, — повторил я.
— Ты, кажется, в курсе дел. Но какое я имею к этому отношение? Ясно, что я все проделываю за деньги. Радость это небольшая, но я выдержу, пока не найду что-нибудь подходящее. — На какое-то мгновение она забыла о своей ненависти и уставилась в потолок. — Ты, наверное, не поверишь, что когда-то я считалась первоклассной девчонкой. Работала с подругами в Майами и на других курортах, но с тех пор минуло четыре года. Тогда мне было семнадцать, и денег у меня куры не клевали. Вот это были времена!
— Давай все-таки вернемся к Миллсу. Она поморщилась и отхлебнула пива.
— Я тогда здорово поскользнулась, вот он меня и подобрал Меня и Китти. Мы обе тогда находились на краю гибели. Дела шли отвратительно — по сравнению с тем, к чему я привыкла. Но такие минуты, вероятно, бывают у каждого... Так вот, он обеспечил нас квартирой, а мы отдавали ему половину заработка. Должны были рассчитываться. — Она вновь безвольно повела плечами. — Большего нам и не требовалось.
— А почему он вас прогнал?
— Захотел стать большим человеком. Смешно. Вечно носился с какими-то бредовыми идеями — вот его, наверное, и прикончили в связи с этим. Вот он как-то и сказал, что мы можем сматывать удочки, правда, дал нам по сотенной. А у самого ухмылка на физиономии, новые ботинки, часы на руке, которые он стибрил, а потом заложил. Ростовщик Норман заплатил ему тогда восемьдесят долларов за них — должно быть, хорошие часы.
— Почему же он вас выгнал, Роза?
— Откуда мне знать? Неужели ты думаешь, что он объяснил нам причины? Ведь за неделю до этого он выгнал из квартиры и Нэнси Таккио, а ты же знаешь, какие они были большие друзья... Ясно, у него было что-то на уме.
— Почему ты так решила?
Роза протянула руку назад, открыла холодильник и вынула новую бутылку пива, мне не предложила. Откупорив ее, она проговорила:
— Судя по всему, он неожиданно получил деньги, на которые не рассчитывал. Сажу тебе одно: денег он получил много, но не все. Он часто пускался в рискованные операции и повсюду этим хвастался. Но я его знала слишком хорошо и поняла, что на этот раз у него что-то грандиозное. Ведь он не упускал ни цента, если ему представлялся где-нибудь случай.
— И откуда он получил деньги?
Она мгновение помолчала, задумавшись, потом сказала:
— Рене кого-то спрятал в своей квартире. Кого-то, кого он знал.
— С чего ты это взяла?
— Потому что продукты он покупал на двоих, вот с чего. Видела его как-то в магазине, да и старый Поп говорил мне об этом. Вот я и сделала соответствующие выводы. Он там многое покупал. Покупал и водку, которую сам никогда не пил.
— Кого же он прятал, Роза?
— Об этом я его не спрашивала, иначе он залепил бы мне пару оплеух, а при моей профессии...
— Это нежелательно, — закончил я.
— Вот именно.
Я встал и поставил стул на место, а она подняла бутылку и стала пить прямо из горлышка, не сводя с меня глаз. Наконец она спросила:
— Это ты тот легавый, о котором тут сейчас много болтают?
— Возможно.
— Тогда остерегайся Эла Ризе. В последнее время он и Рене здорово прижал. Он знал, что Рене ждал откуда-то деньги. Я видела, как они однажды крупно разговаривали. Слово было за Элом: он знал о Рене что-то такое нехорошее, вот и использовал это в разговоре. Кстати, он тут обо всех все знает. И как только Рене стал сорить деньгами, Эл сразу же пронюхал об этом от своих людей и надавил на Рене... Так что не ошибись в нем. Здесь он только босс квартала, но посмотрел бы ты на его летний домик в Саунде, и на лодку, и на деньги, Которые он тратит на женщин. Размах большой, что твой Аль Капоне. И его здешняя квартира лишь для отвода глаз, чтобы собрать побольше голосов для своей партии, чтобы показать, что он здешний и все его любят. Но знай: у этого подонка пока много влияния и власти.
— Я имею это в виду.
— И он хитер.
— Я — тоже.
— Он жестокий и без совести.
— Я буду действовать сверхжестоко.
— Но он знает о Рене больше тебя.
— Где мне найти Эла Ризе?
Его ответ прозвучал спокойно, хотя и несколько натянуто:
— Тут его еще не было.
Я злобно усмехнулся прямо ему в морду.
— Попробуйте справиться у Бенни, — быстро проговорил он и кинул взгляд на часы. — Раньше шести он здесь никогда не показывается.
— Если вы вздумаете позвонить ему и предупредить, что я справлялся о нем, то вам придется пережить несколько неприятных минут. И причем прямо здесь, в ресторане. Поняли, Донован?
— Послушайте, Скаплон...
Я вновь ухмыльнулся, и он меня понял. Выражение моего лица окончательно лишило его мужества.
— Послушайте, ведь мне довольно и своих забот. Не хватает еще, чтобы я...
Я не стал слушать его излияния.
Ресторан Бенни пользовался известностью и находился очень близко. Вы наверняка не раз читали о нем в газетах, если читаете соответствующие разделы. По ночам перед этим заведением стоит дежурный полисмен, а через каждые десять минут мимо ресторана проезжает патрульная машина. Это весьма старое заведение: оно существовало еще во времена сухого закона. Раньше состоятельные мужчины всегда приводили сюда девушек после театра. Ларри и я заработали тут немало долларов, распахивая дверцы машин перед господами во фраках.
Но с тех пор ресторан сильно изменился. Внешний фасад имел впечатляющий вид, перед входом красовался портье, а над входом висел огромный балдахин. На стоянке перед рестораном всегда было много машин, а сейчас особенно. Причина ясна: в Нью-Йорке наступила пора собраний и заседаний, и гости города желали поразвлечься.
Я отчетливо вспомнил, как Ларри высмеивал глупцов мужчин, которые пытались произвести впечатление на своих спутниц щедростью. На этом Ларри тоже немало зарабатывал — на кино ему всегда хватало.
«Вождь краснокожих Бешеный Конь, — подумал я. — Как мне тебя не хватает, брат. Из всей нашей большой семьи твое отсутствие я чувствую болезненнее всего. Эта проклятая война и телеграмма „Пропал без вести“ разлучили нас навсегда. Но ты не много потерял, Ларри. Мир стал совсем отвратительным, и большинство наших общих знакомых уже лежат в могиле. Некоторые ждут своей смерти, а остальные вообще ничего не ждут».
Я вошел в ресторан.
Эл Ризе сидел на табурете в баре, его огромное туловище заняло целый угол. Немного подальше я увидел Лоферта с какой-то симпатичной девчонкой, судя по всему из обслуги бара, а рядом — Уилла Фатера и Стива Лютца. Они молча пили, внимательно рассматривая свои физиономии в зеркале на стене бара. Вечер обещал быть веселым. Собственно говоря, он еще не начался.
Когда я хлопнул его по плечу, он сердито обернулся и хотел было уже наказать человека, осмелившегося нарушить его покой. Но, увидев меня, побледнел.
Я сказал так, чтобы слышали все:
— К стене, жирный мешок с дерьмом! Подними руки, ноги расставь в стороны и никаких лишних движений! Иначе тебя ждут неприятности.
Я показал на кобуру, висящую на поясе, и все поняли, что я не шучу.
После этого я пригласил к стене Лоферта, Фатера, Лютца, и они беспрекословно повиновались, не произнеся ни слова. Я понимал, что все они не носили оружия, но сейчас необходимо использовать все, что возможно. Конечно, завтра Эл Ризе пожалуется в управление, и там поднимется шум по этому поводу, но сейчас я не стал над этим раздумывать. Я хотел доставить удовольствие посетителям ресторана, и я этого добился. Даже служащие открыто смеялись, а Эла Ризе, казалось, вот-вот хватит удар, а я неторопливо и методично ощупал его карманы, затем произвел ту же операцию с другими и наконец отпустил их на свои места. Это привычное для гангстеров дело Элу Ризе было в новинку.
Чтобы эффектно закончить дело, я загнал Эла в угол и сказал ему довольно громко, чтобы меня мог слышать и бармен, — я знал, что в этом случае новость разнесется быстрее телеграфной:
— А-а-а, вот и ты, жирный мешок. Слушай меня внимательно. Говорю по-хорошему. Оставь в покое Паулу Ли. — Я бросил взгляд на Лоферта и увидел, что он внимательно прислушивается к моим словам. — Если ты или кто-то другой начнет диктовать ей свои условия, он будет иметь дело со мной!
Чтобы мои слова прозвучали более убедительно, я нанес Элу Ризе короткий удар в область почек, и он так пыхнул, точно в нем разорвался какой-то баллон. Лоферт с ненавистью уставился на меня, другие пытались казаться равнодушными или смотрели в другую сторону. Но те оба меня отлично поняли, и я был уверен, что теперь они не тронут девушку.
Все оказалось довольно просто.
Я был полицейским, который появился в квартале, где прошло его детство, и которому многое не понравилось в этом квартале из того, что он увидел. Я мог понять людей, страдающих от гангстеров, и решил им немножко помочь. Об этом вскоре заговорят во всем районе, и тогда мне, вероятно, будет легче найти общий язык с этими людьми. Все бывает...
— Ты голоден, Джо? — Марта посмотрела мне в глаза и добавила:
— Собственно, можешь не отвечать. Вытаскивай пиво из холодильника, я сейчас буду готова. — Она широко улыбнулась.
Странно, но в своей собственной квартире я не чувствовал такого уюта, как здесь. Мы поужинали в спокойной обстановке, которую каждый из нас опасался нарушить. Говорили о всяких мелочах лишь для того, чтобы вообще говорить. Ужин закончили черным кофе. Наливая себе вторую чашку, Марта сказала:
— Теперь ребята не захотят с тобой знаться, потому что ты связался с девчонкой.
— Какое мне дело до ребят, к тому же большинство из них уже на том свете.
— Странно, правда? Как быстро течет время. Я отлично помню то время, когда бегала за тобой и Ларри и хотела играть вместе с вами. Ты меня всегда усылал куда-нибудь под разными предлогами, а Ларри постоянно делал вид, будто собирается снять с меня скальп.
— Я недавно вспоминал Ларри.
— Наверное, тебе его очень недостает?
— Мы всегда хорошо понимали друг друга, — я пожал плечами, — но так уж устроена жизнь.
— Ты прав.
Чтобы перевести разговор на другую тему, я осведомился:
— Тебе удалось что-нибудь узнать?
— Больше всего я узнала от Мэрфи. У него есть агенты среди гангстеров, и там поговаривают, что заваривается какое-то большое дело. Люди, стоящие во главе, нервничают по неизвестной причине и все время катаются от Чикаго до Нью-Йорка и обратно. Кажется, что происходит какое-то совещание на высоком уровне. Действительно, существует связь между здешними гангстерами и гангстерами из других мест. Правда, все они разыскивают Гуса Уайлдера, но не это самое главное. Самым важным является что-то другое, но об этом никто не обмолвился ни словом.
— Вновь придется действовать наобум.
— Не обязательно. После одного из таких совещаний сюда были посланы Лоферт, Фатер и Лютц. Если мы сконцентрируем наше внимание на этих личностях, мы сможем что-нибудь узнать.
— Их не так-то легко заставить говорить, — заметил я.
— У них тоже есть ахиллесова пята... Наверняка...
— С чего начнем?
— С первых убийств... Как-никак, а убийства остаются убийствами. До сих пор еще никто не касался этой темы. Никто ничего не видел. Меня просто восхищает твоя уверенность в успехе.
— У меня большой стаж работы в полиции, Джиджи. Придет время, и они сварятся в собственном соку, а нам остается лишь ждать и немножко их провоцировать.
— Несносный ты человек... Что ж, давай ждать и провоцировать.
Я появился у него во время обеденного перерыва, показал ему полицейский значок и был препровожден в скромную комнатку, где в три ряда висела одежда: или забытая заказчиками, или не оплаченная ими. Я спокойно сел, а он нетерпеливо и нервно заерзал на стуле, ожидая, что же я скажу. Выждав некоторое время, я осведомился:
— У вас есть какие-нибудь известия о вашем брате Гусе?
— Об этом бездельнике?
— Точно.
— Иногда пишет... Он сидел в Толедо.
— А после того, как отсидел?
— Он, собственно, не отсидел, а бежал...
— Знаю... Так вы получали от него известия после этого?
Он хотел было ответить на мой вопрос отрицательно, но сразу же понял, что ложь будет звучать не правдоподобно, и сказал:
— Звонил мне по телефону... сразу же после побега.
— Откуда он звонил?
Генри нервно облизал губы и начал ковыряться в тарелке.
— Он не так глуп и звонил по прямому телефону.
— А зачем он звонил?
Генри удивленно поднял брови.
— Из-за денег — из-за чего же еще? Я должен был послать ему пятьсот долларов. А откуда, черт возьми, я возьму эти пятьсот долларов? Он даже не сказал «пожалуйста». Просто считал, что я должен приготовить ему деньги, а потом он скажет, куда их ему переслать.
— И вы ему их перешлете?
Он нервно облизал губы.
— Я... я еще не знаю. — Отпив кофе, Генри добавил: — Я боюсь его и всегда боялся.
— Он же ваш брат!
Уайлдер покачал головой.
— Не родной... сводный... Черт возьми, я бы с удовольствием донес на него, но боюсь, что-нибудь не сработает, и тогда он со мной расправится. — Глаза Генри беспомощно глядели на меня. — Вот и не знаю, что делать.
— Гуса ищет не только полиция.
— Знаю... Сразу об этом догадался. Я и сам вовлечен в это дело.
— В таком случае попытайтесь сделать так, как подсказывает вам совесть. Как только он у вас появится, сообщите нам. Подобного рода сообщения мы держим в строгой тайне.
— Мне можно над этим подумать?
— Конечно. Когда его возьмут, ваша совесть будет чиста. Собственно говоря, другого он и не заслуживает. Я хотел уйти, но вспомнил еще кое о чем.
— Вы знаете девочек, которые раньше работали на Рене Миллса?
Какое-то мгновение на его физиономии можно было прочитать растерянность.
— Роза Шоу и Китти Мутц. Постоянные клиентки. Роза, собственно, должна скоро прийти и забрать свои вещи. Этот Миллс, он просто-напросто бросил девочек на произвол судьбы незадолго до своей смерти.
— Как вы отнесетесь к тому, что я ее подожду?
— Здесь? — Он судорожно сглотнул. Генри отлично понимал, что означает в этом районе общение с полицейским...
— Не бойтесь, я вам даже помогу в работе.
Роза Шоу пришла только после трех. Это была маленькая некрасивая шлюха с пышным и упругим бюстом, который был втиснут в слишком узкий пуловер. Глаза смотрели цинично, как у всех женщин ее профессии, а горькие складки в уголках рта лишь подчеркивали этот цинизм. Войдя, она бросила квитанцию на прилавок и выложила рядом помятую десятидолларовую бумажку, вынутую из дешевой пластиковой сумочки. После этого она принялась ждать с недовольной гримасой крайнего нетерпения.
Генри Уайлдер отправился за ее вещами, а я встал с табурета. Она узнала во мне полицейского мгновенно, как и Ральф Каллаган, но ее реакция была другой. Глаза прищурились, а рот скривился в насмешливой ухмылке, словно она собиралась прошипеть: «Легавый». Роза совсем не испугалась, поскольку я не застукал ее с поличным и не мог предъявить никаких обвинений. Она была достаточно умна, чтобы не угодить в ловушку, и, даже если бы я принадлежал к полицейским, берущим взятки, она не стала бы со мной разговаривать.
Приблизительно это можно было прочитать на ее физиономии, но, поскольку я не проявлял никакой активности, она начала хмуриться — теперь она уже не знала, как расценивать мое здесь пребывание. Роза занервничала. Полицейские, с одной стороны, и нарушители закона — с другой, как ни странно, имеют дело с одними и теми же людьми, и все это делает их похожими. Даже внешне они ведут себя в известной степени одинаково. Но в глазах и тех и других всегда можно заметить искорки ненависти, которую они питают друг к другу.
Но мы, полицейские, имеем некоторое преимущество. Мы можем понять преступников, а они нас — нет. Поэтому они боятся, а мы — нет.
— Поговорим тут или пройдем в одно место, Роза?
— А что, собственно, вы хотите? Значок уже холодил мою ладонь.
— Ну так как, поговорим здесь или проедем в управление? Выбор предоставляю тебе.
— Ты с ума сошел, легавый! Не при людях же.
— Так где?
— У меня есть комнатка в доме номер 4430. Я там живу, а не работаю.
— Ладно, иди. Я последую за тобой через десять минут.
— Третий этаж, вход со двора.
Роза еще раз выругалась, забрала вещи, которые ей вынес Уайлдер, и, презрительно повернувшись, вышла из помещения.
Я покинул заведение Уайлдера через десять минут, нашел каменный дом номер 4430 и быстро шмыгнул в нужное парадное. На лестничной клетке стоял тяжелый запах жира и кислой капусты. Ступеньки были исхожены и стерты, и на них лежал толстый слой грязи — видимо, люди, проживающие здесь, уже привыкли и не обращали да это никакого внимания. Отыскав дверь Розы, я постучал и нажал на ручку, не дожидаясь разрешения войти.
Роза сидела на стуле, положив ноги на стол и держа в руке стакан пива. Позу она подобрала специально такую, чтобы я мог оценить ее прелести.
— Брось этот цирк, Роза!
Я взял стул, перевернул и сел на него верхом.
— Ну, выкладывай, зачем приперся?
— Расскажи мне о Рене Миллсе.
Она подчеркнуто равнодушно обтерла рот и сделала еще один глоток пива.
— Он мертв... Чего же о нем рассказывать?
— За что его убили?
— Тут я могу привести сотни причин. Меня кто-то выдал и Китти — тоже. Она-то хоть смылась до того, как его убили. Я всегда считала ее глупенькой, а она сразу же смекнула, что к чему. Честное слово! Поэтому и испарилась в мгновение ока.
— А где она сейчас?
— В Джерси-Сити. Ей придется снова работать на фабрике, хотя она этого и не жаждет.
— А ты?
— Какое тебе дело до моих удовольствий?
— Никакого.
— Так какого спрашиваешь?
— Меня интересует Рене Миллс, — повторил я.
— Ты, кажется, в курсе дел. Но какое я имею к этому отношение? Ясно, что я все проделываю за деньги. Радость это небольшая, но я выдержу, пока не найду что-нибудь подходящее. — На какое-то мгновение она забыла о своей ненависти и уставилась в потолок. — Ты, наверное, не поверишь, что когда-то я считалась первоклассной девчонкой. Работала с подругами в Майами и на других курортах, но с тех пор минуло четыре года. Тогда мне было семнадцать, и денег у меня куры не клевали. Вот это были времена!
— Давай все-таки вернемся к Миллсу. Она поморщилась и отхлебнула пива.
— Я тогда здорово поскользнулась, вот он меня и подобрал Меня и Китти. Мы обе тогда находились на краю гибели. Дела шли отвратительно — по сравнению с тем, к чему я привыкла. Но такие минуты, вероятно, бывают у каждого... Так вот, он обеспечил нас квартирой, а мы отдавали ему половину заработка. Должны были рассчитываться. — Она вновь безвольно повела плечами. — Большего нам и не требовалось.
— А почему он вас прогнал?
— Захотел стать большим человеком. Смешно. Вечно носился с какими-то бредовыми идеями — вот его, наверное, и прикончили в связи с этим. Вот он как-то и сказал, что мы можем сматывать удочки, правда, дал нам по сотенной. А у самого ухмылка на физиономии, новые ботинки, часы на руке, которые он стибрил, а потом заложил. Ростовщик Норман заплатил ему тогда восемьдесят долларов за них — должно быть, хорошие часы.
— Почему же он вас выгнал, Роза?
— Откуда мне знать? Неужели ты думаешь, что он объяснил нам причины? Ведь за неделю до этого он выгнал из квартиры и Нэнси Таккио, а ты же знаешь, какие они были большие друзья... Ясно, у него было что-то на уме.
— Почему ты так решила?
Роза протянула руку назад, открыла холодильник и вынула новую бутылку пива, мне не предложила. Откупорив ее, она проговорила:
— Судя по всему, он неожиданно получил деньги, на которые не рассчитывал. Сажу тебе одно: денег он получил много, но не все. Он часто пускался в рискованные операции и повсюду этим хвастался. Но я его знала слишком хорошо и поняла, что на этот раз у него что-то грандиозное. Ведь он не упускал ни цента, если ему представлялся где-нибудь случай.
— И откуда он получил деньги?
Она мгновение помолчала, задумавшись, потом сказала:
— Рене кого-то спрятал в своей квартире. Кого-то, кого он знал.
— С чего ты это взяла?
— Потому что продукты он покупал на двоих, вот с чего. Видела его как-то в магазине, да и старый Поп говорил мне об этом. Вот я и сделала соответствующие выводы. Он там многое покупал. Покупал и водку, которую сам никогда не пил.
— Кого же он прятал, Роза?
— Об этом я его не спрашивала, иначе он залепил бы мне пару оплеух, а при моей профессии...
— Это нежелательно, — закончил я.
— Вот именно.
Я встал и поставил стул на место, а она подняла бутылку и стала пить прямо из горлышка, не сводя с меня глаз. Наконец она спросила:
— Это ты тот легавый, о котором тут сейчас много болтают?
— Возможно.
— Тогда остерегайся Эла Ризе. В последнее время он и Рене здорово прижал. Он знал, что Рене ждал откуда-то деньги. Я видела, как они однажды крупно разговаривали. Слово было за Элом: он знал о Рене что-то такое нехорошее, вот и использовал это в разговоре. Кстати, он тут обо всех все знает. И как только Рене стал сорить деньгами, Эл сразу же пронюхал об этом от своих людей и надавил на Рене... Так что не ошибись в нем. Здесь он только босс квартала, но посмотрел бы ты на его летний домик в Саунде, и на лодку, и на деньги, Которые он тратит на женщин. Размах большой, что твой Аль Капоне. И его здешняя квартира лишь для отвода глаз, чтобы собрать побольше голосов для своей партии, чтобы показать, что он здешний и все его любят. Но знай: у этого подонка пока много влияния и власти.
— Я имею это в виду.
— И он хитер.
— Я — тоже.
— Он жестокий и без совести.
— Я буду действовать сверхжестоко.
— Но он знает о Рене больше тебя.
* * *
Когда я вошел в заведение Донована, там уже собрался кой-какой народ. Главным образом честные граждане и рабочий люд, который любит побаловаться пивком, прежде чем идти домой. Бармен сразу же заметил, как я вошел в зал, и попытался забить тревогу, но брошенный мной взгляд притормозил его прыть. Я направился в дальнюю часть зала, где сидел сам Донован, читая газету. Я отодвинул газету и спросил:— Где мне найти Эла Ризе?
Его ответ прозвучал спокойно, хотя и несколько натянуто:
— Тут его еще не было.
Я злобно усмехнулся прямо ему в морду.
— Попробуйте справиться у Бенни, — быстро проговорил он и кинул взгляд на часы. — Раньше шести он здесь никогда не показывается.
— Если вы вздумаете позвонить ему и предупредить, что я справлялся о нем, то вам придется пережить несколько неприятных минут. И причем прямо здесь, в ресторане. Поняли, Донован?
— Послушайте, Скаплон...
Я вновь ухмыльнулся, и он меня понял. Выражение моего лица окончательно лишило его мужества.
— Послушайте, ведь мне довольно и своих забот. Не хватает еще, чтобы я...
Я не стал слушать его излияния.
Ресторан Бенни пользовался известностью и находился очень близко. Вы наверняка не раз читали о нем в газетах, если читаете соответствующие разделы. По ночам перед этим заведением стоит дежурный полисмен, а через каждые десять минут мимо ресторана проезжает патрульная машина. Это весьма старое заведение: оно существовало еще во времена сухого закона. Раньше состоятельные мужчины всегда приводили сюда девушек после театра. Ларри и я заработали тут немало долларов, распахивая дверцы машин перед господами во фраках.
Но с тех пор ресторан сильно изменился. Внешний фасад имел впечатляющий вид, перед входом красовался портье, а над входом висел огромный балдахин. На стоянке перед рестораном всегда было много машин, а сейчас особенно. Причина ясна: в Нью-Йорке наступила пора собраний и заседаний, и гости города желали поразвлечься.
Я отчетливо вспомнил, как Ларри высмеивал глупцов мужчин, которые пытались произвести впечатление на своих спутниц щедростью. На этом Ларри тоже немало зарабатывал — на кино ему всегда хватало.
«Вождь краснокожих Бешеный Конь, — подумал я. — Как мне тебя не хватает, брат. Из всей нашей большой семьи твое отсутствие я чувствую болезненнее всего. Эта проклятая война и телеграмма „Пропал без вести“ разлучили нас навсегда. Но ты не много потерял, Ларри. Мир стал совсем отвратительным, и большинство наших общих знакомых уже лежат в могиле. Некоторые ждут своей смерти, а остальные вообще ничего не ждут».
Я вошел в ресторан.
Эл Ризе сидел на табурете в баре, его огромное туловище заняло целый угол. Немного подальше я увидел Лоферта с какой-то симпатичной девчонкой, судя по всему из обслуги бара, а рядом — Уилла Фатера и Стива Лютца. Они молча пили, внимательно рассматривая свои физиономии в зеркале на стене бара. Вечер обещал быть веселым. Собственно говоря, он еще не начался.
Когда я хлопнул его по плечу, он сердито обернулся и хотел было уже наказать человека, осмелившегося нарушить его покой. Но, увидев меня, побледнел.
Я сказал так, чтобы слышали все:
— К стене, жирный мешок с дерьмом! Подними руки, ноги расставь в стороны и никаких лишних движений! Иначе тебя ждут неприятности.
Я показал на кобуру, висящую на поясе, и все поняли, что я не шучу.
После этого я пригласил к стене Лоферта, Фатера, Лютца, и они беспрекословно повиновались, не произнеся ни слова. Я понимал, что все они не носили оружия, но сейчас необходимо использовать все, что возможно. Конечно, завтра Эл Ризе пожалуется в управление, и там поднимется шум по этому поводу, но сейчас я не стал над этим раздумывать. Я хотел доставить удовольствие посетителям ресторана, и я этого добился. Даже служащие открыто смеялись, а Эла Ризе, казалось, вот-вот хватит удар, а я неторопливо и методично ощупал его карманы, затем произвел ту же операцию с другими и наконец отпустил их на свои места. Это привычное для гангстеров дело Элу Ризе было в новинку.
Чтобы эффектно закончить дело, я загнал Эла в угол и сказал ему довольно громко, чтобы меня мог слышать и бармен, — я знал, что в этом случае новость разнесется быстрее телеграфной:
— А-а-а, вот и ты, жирный мешок. Слушай меня внимательно. Говорю по-хорошему. Оставь в покое Паулу Ли. — Я бросил взгляд на Лоферта и увидел, что он внимательно прислушивается к моим словам. — Если ты или кто-то другой начнет диктовать ей свои условия, он будет иметь дело со мной!
Чтобы мои слова прозвучали более убедительно, я нанес Элу Ризе короткий удар в область почек, и он так пыхнул, точно в нем разорвался какой-то баллон. Лоферт с ненавистью уставился на меня, другие пытались казаться равнодушными или смотрели в другую сторону. Но те оба меня отлично поняли, и я был уверен, что теперь они не тронут девушку.
Все оказалось довольно просто.
Я был полицейским, который появился в квартале, где прошло его детство, и которому многое не понравилось в этом квартале из того, что он увидел. Я мог понять людей, страдающих от гангстеров, и решил им немножко помочь. Об этом вскоре заговорят во всем районе, и тогда мне, вероятно, будет легче найти общий язык с этими людьми. Все бывает...
* * *
В шесть часов я постучал в дверь квартиры, где жила Марта, и услышал, как она подбежала к двери. На ее губах играла улыбка, означавшая: «Добро пожаловать домой!» Увидев все это, я снова ощутил какую-то теплоту. Почуяв запах свежего кофе с кухни и аромат бифштексов, я облизнулся.— Ты голоден, Джо? — Марта посмотрела мне в глаза и добавила:
— Собственно, можешь не отвечать. Вытаскивай пиво из холодильника, я сейчас буду готова. — Она широко улыбнулась.
Странно, но в своей собственной квартире я не чувствовал такого уюта, как здесь. Мы поужинали в спокойной обстановке, которую каждый из нас опасался нарушить. Говорили о всяких мелочах лишь для того, чтобы вообще говорить. Ужин закончили черным кофе. Наливая себе вторую чашку, Марта сказала:
— Теперь ребята не захотят с тобой знаться, потому что ты связался с девчонкой.
— Какое мне дело до ребят, к тому же большинство из них уже на том свете.
— Странно, правда? Как быстро течет время. Я отлично помню то время, когда бегала за тобой и Ларри и хотела играть вместе с вами. Ты меня всегда усылал куда-нибудь под разными предлогами, а Ларри постоянно делал вид, будто собирается снять с меня скальп.
— Я недавно вспоминал Ларри.
— Наверное, тебе его очень недостает?
— Мы всегда хорошо понимали друг друга, — я пожал плечами, — но так уж устроена жизнь.
— Ты прав.
Чтобы перевести разговор на другую тему, я осведомился:
— Тебе удалось что-нибудь узнать?
— Больше всего я узнала от Мэрфи. У него есть агенты среди гангстеров, и там поговаривают, что заваривается какое-то большое дело. Люди, стоящие во главе, нервничают по неизвестной причине и все время катаются от Чикаго до Нью-Йорка и обратно. Кажется, что происходит какое-то совещание на высоком уровне. Действительно, существует связь между здешними гангстерами и гангстерами из других мест. Правда, все они разыскивают Гуса Уайлдера, но не это самое главное. Самым важным является что-то другое, но об этом никто не обмолвился ни словом.
— Вновь придется действовать наобум.
— Не обязательно. После одного из таких совещаний сюда были посланы Лоферт, Фатер и Лютц. Если мы сконцентрируем наше внимание на этих личностях, мы сможем что-нибудь узнать.
— Их не так-то легко заставить говорить, — заметил я.
— У них тоже есть ахиллесова пята... Наверняка...
— С чего начнем?
— С первых убийств... Как-никак, а убийства остаются убийствами. До сих пор еще никто не касался этой темы. Никто ничего не видел. Меня просто восхищает твоя уверенность в успехе.
— У меня большой стаж работы в полиции, Джиджи. Придет время, и они сварятся в собственном соку, а нам остается лишь ждать и немножко их провоцировать.
— Несносный ты человек... Что ж, давай ждать и провоцировать.
Глава 7
Люди, приходившие поужинать, уже ушли из ресторана Тони, когда мы вошли туда с Мартой. У стойки бара сидела какая-то парочка, да были заняты еще два столика в зале. Сам Тони забавлялся транзистором, а Мэри обслуживала в зале.
Мы с Мартой забрались на табуреты. Заметив нас, Тони улыбнулся и подошел. Первый раз за много лет я увидел, как он улыбается. Он поздоровался на своем неаполитанском диалекте и автоматически приготовил две порции пива.
— Ты уже сделал доброе дело для той девушки, Джо. Она так радуется! Ведь ужасно, когда женщина выходит на панель, но еще ужаснее, когда она не может оттуда уйти.
— Ей нужно было бы попридержать свой язычок, а то люди могут подумать, что полиция становится чересчур мягкой.
— Здесь ты ошибаешься, Джо, — Тони многозначительно посмотрел на нас. — Вы оба тоже относитесь к нашему кварталу. Может быть, даже к лучшему, что ты вернулся сюда, Джо. Здесь плохо, очень плохо.
— Убийства?
Он усердно закивал.
Мы с Мартой забрались на табуреты. Заметив нас, Тони улыбнулся и подошел. Первый раз за много лет я увидел, как он улыбается. Он поздоровался на своем неаполитанском диалекте и автоматически приготовил две порции пива.
— Ты уже сделал доброе дело для той девушки, Джо. Она так радуется! Ведь ужасно, когда женщина выходит на панель, но еще ужаснее, когда она не может оттуда уйти.
— Ей нужно было бы попридержать свой язычок, а то люди могут подумать, что полиция становится чересчур мягкой.
— Здесь ты ошибаешься, Джо, — Тони многозначительно посмотрел на нас. — Вы оба тоже относитесь к нашему кварталу. Может быть, даже к лучшему, что ты вернулся сюда, Джо. Здесь плохо, очень плохо.
— Убийства?
Он усердно закивал.