Страница:
Под аффектом вообще многое, конечно, можно. (…) Но аффективное состояние не может длиться долго, потому, что оно похоже на взрыв: моментально расходуется ресурс всех ресурсов организма (…). С другой стороны здесь психологическая тонкость. Она заключается в спонтанности аффективных состояний. Аффект очень трудно «приготовить», «приурочить» его к тому или иному «часу Х». Возьмём, например, нашего русского героя Александра Матросова. Как это вы себе представляете — вызывает его замполит и говорит: вот так и так, Саша, надо заткнуть своим телом огневую точку… Ты бы пошёл, оделся в чистое, побрился там, с братками попрощался… Вы что же, считаете, после такого «напутствия» он СМОГ «бы» закрыть своим телом вражескую амбразуру?!! Да ни в жизнь! Его пришлось бы сзади штыком подпирать, потому что весь разум его, да что там разум — всё тело, вся душа кричала бы «Я жить хочу!!!», «Я не умру!!!», «Только не сейчас!!!»… (…)
То, как управлялись три самолёта, поразившие Пентагон и ВТЦ, тоже мало похоже на аффект. Этого, по идее можно добиться, только применением спецтехнологии психической обработки. Причём очень высокие. Здесь внушением или «разговором по душам», даже с применением фокусов NLP (нейро-лингвистического программирования — Я.В.) ничего не добьёшься: потребность в самосохранении — базовая человеческая потребность. Чтобы её «снять», нужна или очень продвинутая психохимия или психохирургия. Известно, что в США есть и то, и другое. Я никогда не слышал, чтобы подобными технологиями баловались в Афганистане или, например, в Ираке. (…)
Эксперименты по отнятию разума проводились в военных лабораториях, федеральных тюрьмах Атланты и Бахвилла, исправительной колонии для малолетних в Долардентауне (…) Неоднократно просачивалась информация о том, что лётчикам элитных подразделений США в добровольно-принудительном порядке делают лоботомию. Это хитрая операция: через глазницу внутрь черепа вводят инструмент, которым перерезают перемычку между полушариями мозга. После чего человек «страх теряет». Причём в самом прямом смысле. Он всё осознаёт, на всё реагирует, но не боится, НЕ ЧУВСТВУЕТ СТРАХА».
После обмена вопросами и ответами по проблематике зомбирования беседа завершилась вопросом о грядущих судьбах цивилизации и ответом на него:
«А.М.З. — Погибнет или не погибнет цивилизация, я сейчас не берусь утверждать… Мы с вами такую модель не построим, где будущее будет однозначно предопределено. Такая модель неминуемо будет абсурдной, в этом отношении Лев Николаевич Гумилёв был абсолютно прав, когда говорил: „я могу анализировать, оценивать и говорить об этносах, которые были… А о ныне существующих этносах в этом смысле я говорить не хочу и отказываюсь“. И вообще для катастрофических опасений, скорее всего, вовсе нет основания. Эти опасения, особенно часто возникающие на рубеже эпох, — нередко дань человеческой косности, неумению и нежеланию приспосабливаться к стремительно меняющемуся миру. (…)
Есть у нас, русских, уникальная такая формула: «Авось вынесет». И обязательно вынесет! Вынесет, если общество будет развиваться в соответствии с законами добра, красоты, истины и справедливости».
Но в каждой региональной цивилизации Земли — своё понимание законов добра, красоты, истины и справедливости. То есть, чтобы гарантировано миновать катастрофы глобальной цивилизации, необходимо искать и воплощать в жизнь абсолютные ответы на эти вопросы. В этом и состоит суть настоящей конфликтологии как науки о заблаговременном выявлении и устранении возможностей конфликта и прекращения конфликтов, которые уже выявились и наносят тот или иной ущерб жизни.Однако именно от этой проблематики академик “конфликтолог” ушёл, тем самым явив свои:
· Я-центризм мировоззрения и миропонимания [69];
· методологическую нищету (фактов хватает, сыт ими по горло, но как их связать друг с другом в концепции-модели процесса? — этот вопрос даже не встаёт);
· узкий профессионализм в области психологических практик;
· невежество в области истории [70];
· невежество в том своде вполне определённых по своему составу и содержанию знаний, которые мы называем на протяжении нескольких лет «глобальной социологией», и без которых невозможно вхождение в область, именуемую «глобальная политика».
И если поверить мнениям, подобным высказанным в цитированном интервью, продолжая и впредь следовать диктату своей косности, то «Авось» не вынесет, а занесёт. Поэтому посмотрим на всю проблематику, затронутую в интервью, с других мировоззренческих позиций, привлекая к рассмотрению и другие факты.
2.2. Психологическая подоплёка действий боевых зомби-самоубийц
[71]в разных культурах
2.3. Конфликт идеалов и норм жизни общества как предпосылка управляемого столкновения региональных цивилизаций
Отступление от темы 1:
То, как управлялись три самолёта, поразившие Пентагон и ВТЦ, тоже мало похоже на аффект. Этого, по идее можно добиться, только применением спецтехнологии психической обработки. Причём очень высокие. Здесь внушением или «разговором по душам», даже с применением фокусов NLP (нейро-лингвистического программирования — Я.В.) ничего не добьёшься: потребность в самосохранении — базовая человеческая потребность. Чтобы её «снять», нужна или очень продвинутая психохимия или психохирургия. Известно, что в США есть и то, и другое. Я никогда не слышал, чтобы подобными технологиями баловались в Афганистане или, например, в Ираке. (…)
Эксперименты по отнятию разума проводились в военных лабораториях, федеральных тюрьмах Атланты и Бахвилла, исправительной колонии для малолетних в Долардентауне (…) Неоднократно просачивалась информация о том, что лётчикам элитных подразделений США в добровольно-принудительном порядке делают лоботомию. Это хитрая операция: через глазницу внутрь черепа вводят инструмент, которым перерезают перемычку между полушариями мозга. После чего человек «страх теряет». Причём в самом прямом смысле. Он всё осознаёт, на всё реагирует, но не боится, НЕ ЧУВСТВУЕТ СТРАХА».
После обмена вопросами и ответами по проблематике зомбирования беседа завершилась вопросом о грядущих судьбах цивилизации и ответом на него:
«А.М.З. — Погибнет или не погибнет цивилизация, я сейчас не берусь утверждать… Мы с вами такую модель не построим, где будущее будет однозначно предопределено. Такая модель неминуемо будет абсурдной, в этом отношении Лев Николаевич Гумилёв был абсолютно прав, когда говорил: „я могу анализировать, оценивать и говорить об этносах, которые были… А о ныне существующих этносах в этом смысле я говорить не хочу и отказываюсь“. И вообще для катастрофических опасений, скорее всего, вовсе нет основания. Эти опасения, особенно часто возникающие на рубеже эпох, — нередко дань человеческой косности, неумению и нежеланию приспосабливаться к стремительно меняющемуся миру. (…)
Есть у нас, русских, уникальная такая формула: «Авось вынесет». И обязательно вынесет! Вынесет, если общество будет развиваться в соответствии с законами добра, красоты, истины и справедливости».
Но в каждой региональной цивилизации Земли — своё понимание законов добра, красоты, истины и справедливости. То есть, чтобы гарантировано миновать катастрофы глобальной цивилизации, необходимо искать и воплощать в жизнь абсолютные ответы на эти вопросы. В этом и состоит суть настоящей конфликтологии как науки о заблаговременном выявлении и устранении возможностей конфликта и прекращения конфликтов, которые уже выявились и наносят тот или иной ущерб жизни.Однако именно от этой проблематики академик “конфликтолог” ушёл, тем самым явив свои:
· Я-центризм мировоззрения и миропонимания [69];
· методологическую нищету (фактов хватает, сыт ими по горло, но как их связать друг с другом в концепции-модели процесса? — этот вопрос даже не встаёт);
· узкий профессионализм в области психологических практик;
· невежество в области истории [70];
· невежество в том своде вполне определённых по своему составу и содержанию знаний, которые мы называем на протяжении нескольких лет «глобальной социологией», и без которых невозможно вхождение в область, именуемую «глобальная политика».
И если поверить мнениям, подобным высказанным в цитированном интервью, продолжая и впредь следовать диктату своей косности, то «Авось» не вынесет, а занесёт. Поэтому посмотрим на всю проблематику, затронутую в интервью, с других мировоззренческих позиций, привлекая к рассмотрению и другие факты.
2.2. Психологическая подоплёка действий боевых зомби-самоубийц
[71]в разных культурах
После событий 11 сентября 2001 г. по каналу НТВ был показан фильм “Зомби для джихада”. Фильм отчасти документально-хроникальный, а отчасти — тенденциозно “вразумляющий” соответственно социальному заказу. Но если подумать о показанном в нём, то полезный.
Суть сводится к тому, что в Курганской области жила семья, были дети, родители развелись, мальчик, которого все почитали очень добрым, пожелал стать муллой (как и его дедушка), ушёл из прозябающей в нищете стараниями реформаторов-“демократизаторов” деревни и поехал в Тюмень. Там попал в сеть ваххабитов, прошёл «базовый курс» арабского языка и текстологической подготовки по Корану в русле определённой традиции его комментирования. Далее — лагерь военной подготовки в Средней Азии на территории СНГ. Потом переход границы одной из среднеазиатских республик бывшего СССР в составе боевой группы «моджахедов», бой с пограничниками, в ходе которого группа была частично уничтожена, частично взята в плен. В итоге на выходе — смертный приговор.
Вот он, гражданин России, сидит в тюрьме в бывшей республике своей Родины и дожидается привидения в исполнение смертного приговора. НТВ-шники, пролезли всюду, получили разрешение на беседу с ним и видеозапись бесед. А потом склеили всё, как хотели, чтобы удовлетворить социальному заказу.
Парень с радостным лицом и, свысока поглядывая на тюремщиков и журналистов, ждёт дня «Х», после которого он, как убеждён, предстанет перед Богом (Аллахом, если говорить арабским языком) и обретёт рай как истинный «моджахед» (участник джихада — священной войны). Он не сожалеет ни о чём, совершённом в прошлом, он не сомневается в истинности той трактовки Корана, которую ему предоставили “учителя” в “медресе” и, если бы его освободили, то он продолжил свой “джихад” далее.
Его судьба — выражение того факта, что исторически реальный ислам содержит в себе изрядную зомбирующую составляющую, которая по своей эффективности в качестве средства программирования психикинамного превосходит весь фанатизм, который известен по истории библейской культуры. Программирование психики на готовность к самопожертвованию во имя данного вышестоящими иерархами понимания ислама в культуре исторически реального ислама достигается [72]. Не надо забывать и о том, что боевые зомби-ассасины были в прошлом именно в культуре исторически реального ислама.
Одно из обстоятельств, исключающих возможность победоносной реакции Запада на военно-силовое столкновение идеалов и принципов устройства жизни общества, свойственных самому Западу и обществу исторически реального ислама, проникающему в гражданское общество Запада, состоит в том, что в библейской культуре нет ни светской психиатрии, ни богословия, способных освободить психику таких “моджахедов” от внедрённых в неё зомбирующих программ отношения к жизни (своей, окружающих, Земли в целом) и программ поведения.
В самой же библейской культуре в том качестве, в каком оно достижимо в культуре исторически реального ислама, такого рода зомбирование недостижимо, поскольку библейские культы избыточно эмоциональны для такого рода действий. Избыточно эмоциональны в том смысле, что эмоциональный всплеск — страсти, состояние аффекта — в ней допустимое явление. И А.М.Зимичев прав в том, что в состоянии аффекта пилотов, которое всегда кратковременно,продолжительный полёт лайнеров в качестве самолётов-снарядов невозможен. Но исторически реальный ислам, в отличие от библейских культов, на протяжении веков культивировал отрицательное отношение к эмоциональной распущенности и, соответственно, культивировал идеал личностного самообладания, доходящего вплоть до того, что если мусульманину будут медленно — “со вкусом” — отрезать голову, то ни один мускул на его лице не должен дрогнуть.
Поэтому, когда кто-то из палестинцев замыкает контакты и подрывает себя вместе с израильским окружением, то это не действия в состоянии аффекта, а один из способов вооружённой борьбы, который не поддерживается библейской культурой.
А.М.Зимичев в опущенном нами фрагменте интервью пишет о том, что если бы контакты замыкались не мгновенно, а продолжительное время (2 часа полёта и 18 минут захода на цель в случае одного из погибших лайнеров), то среди палестинцев не было бы охотников стать боевыми зомби-самоубийцами. Однако это утверждение справедливо (в статистическом смысле) только в исторически сложившейся библейской культуре и в гражданском обществе индивидуалистов — любителей всевозможных наслаждений [73], выросших на её основе. Но всё дело в том, что палестинцы-самоубийцы, совершавшие теракты в Израиле, выросли в другой культуре.
Это же касается и утверждений А.М.Зимичева о том, что человек без специальной психобработки психологически не способен целенаправленно вести самолёт на цель до столкновения с нею. В связи с этим утверждением приведём ещё один факт. После гибели Ту-154, сбитого над Чёрным морем 4 октября 2001 г. предположительно ракетой украинских ПВО в ходе учений [74], очередная программа НТВ “Совершенно секретно” была посвящена аварийности в авиации России. Среди всего «нормально аварийного» набора случаев в том смысле, что в авариях и катастрофах отказывает техника либо ошибается летный или наземный персонал, был упомянут и «ненормальный» случай. Несколько лет назад во время испытаний, новенький самолёт одного из КБ (его не стали называть с мотивировкой «не бросать тень на известную фирму») врезался в дом. Расследование показало, что это было самоубийство: летчик-испытатель, затюканный женой и бытовухой эпохи реформ, свёл счёты с жизнью таким образом.
И этот случай было бы слишком просто и главное — удобно для психологии гражданского общества индивидуалистов — объяснить шизофренией или врождённой склонностью к суициду, не выявленному множеством медкомиссий, которые регулярнопроходил погибший летчик на протяжении своей карьеры. Конечно, медкомиссии действительно могли проглядеть и допустить к работе летчика и даже лётчика-испытателя шизофреника или от рождения склонного к самоубийству человека. Но так могла завершиться жизнь и в общем-то психически здорового по понятиям традиционной европейской школы психиатрии человека. Причина такого поведения не в отсутствии психического здоровья как такового, а в узкопрофессиональном характере образования, которое получает большинство людей. В силу такого — по существу зомбирующего — характера получаемого большинством образования, психически здоровый человек — высокий узкий профессионал, оказавшись в общественно обусловленной ситуации [75], где освоенные ими знания и навыки бесполезны, а его личностная культура психической деятельности не позволяет выработать и освоить знания и навыки, позволяющие уйти от давления ситуации или выдержать его, может посчитать своё действительно тяжёлое положение беспросветно-безвыходным и принять решение о физической ликвидации себя и о физической ликвидации тех, кто по его мнению, мешает жить нормальным (с его точки зрения) людям; и он может осуществить это решение доступными ему средствами.
Зная о стадно-стайных эффектах в поведении толп, можно порассуждать и о том, что, когда японцы набирали полки «камикадзе», массовость камикадзе была обусловлена безволием и личностной неспособностью каждого из них преодолеть диктат инстинктов стадно-стайного поведения «я — как все по примеру вожака». Но если вспомнить о том, как до начала 1970-х гг. по островам Тихого океана отдельные японские солдаты продолжали вести каждый свою войну, то такая удобная для политического толкования в библейской культуре схема набора полков камикадзе рассыплется.
Если исключить из рассмотрения маньяков-убийц, составляющих относительно небольшую долю в составе общества, то единолично на протяжении десятилетий вести войну может только либо боевой зомби с психикой, запрограммированной некоторой ограниченностью и невосприимчивостью к информации, чуждой для него с точки зрения его хозяев; либо человек, убеждённый в порочности того образа жизни, которому следует противник, в порочности тех идеалов, которые несёт культура противника при её распространении.
К этому же вопросу о единоличной боевой стойкости на основе идейной убежденности (включая и патриотизм)и отсутствии её вследствие потребительски-скотского отношения к жизни Родины относится и выявившаяся в 1941 г. неспособность бойцов РККА вести бой за Родину в индивидуальных ячейках («один в поле не воин»), к чему была способна японская пехота, у которой эти ячейки высокое командование РККА и позаимствовало в предвоенные годы и которые так всем понравились в ходе предвоенных учений и манёвров РККА. От них пришлось отказаться в ходе боевых действий и вернуться к окопно-траншейной системе оборудования переднего края именно для того, чтобы стимулировать боевую стойкость бойцов пехоты на основе стадно-стайных эффектов («на миру и смерть красна»). Не вдаваясь в существо дела, способы организации боевых порядков можно списать на особенности национальной психологии. Но если вдаваться в существо, то вещи надо называть своими именами: то, что бойцы РККА не могли усидеть в индивидуальных ячейках, бросали позиции и сдавались в плен, забыв о Родине, — личная трусость каждого из них, которую со времён Чингиз-хана преодолевали при помощи заград-отрядов, вселявших перед собой страх куда больший, нежели противник.
Появившаяся в начале ХХ века картина В.И.Васнецова “И один в поле воин” не смогла изменить реально господствовавшей в обществе психологии, хотя люди, способные спокойно без впадения в состояние аффекта осознанно принять
Проблемы же патриотически озабоченных политических активистов в России и доныне состоят в том, что в своём большинстве их поведение проистекает из принципа «один — не воин» (ни в поле, нигде). Для того, чтобы они стали “воинами” на краткое время, им необходимо впасть в состояние аффекта; а для того, чтобы стать воинами на длительное время, — должен найтись вожак-воин, который построит их в «боевое стадо». При этом, если такой человек появляется и начинает выстраивать из тех, кто «один — не воин», боевое стадо, то они обычно поодиночке начинают впадать в состояние аффекта и “героически” противиться усилиям будущего вождя тех, кто останется после выстраивания «боевого стада». Такой период выстраивания боевого стада из впадающих в состояние аффекта “героев” был в истории становления так называемой «сталинской диктатуры». Но наступила другая эпоха, которая требует иной нравствено-психологической подоплёки повседневного — с точки зрения обывателя крохобора — героизма…«а по существу — обычной жизни, но на основе иной, а не обывательско-потребительской нравственно-этической мотивации.»
Разница между проявлениями боевой стойкости зомби и человека только в том, что зомби на протяжении долголетней войны не может сампереосмыслить происходящее и измениться ни по организации психики, ни по характеру способов достижения целей (т.е. ведения войны разнообразными средствами), а человек — в своём личностном развитии, переосмысляя жизнь, осваивает всё более широкий спектр средств воздействия на ситуацию и противника и старается действовать, применяя средства воздействия всё более и более высоких приоритетов обобщённого оружия-управления, избегая «по возможности» средств воздействия низших приоритетов.
При этом последовательный переход к средствам управления-оружия всё более высоких приоритетов с течением времени позволяет перевести конфликт (вне зависимости от его чисто военных итогов — шестой приоритет) сначала во взаимоприемлемое взаимодействие на основе «вооружённого нейтралитета», а потом устранить его изначально мировоззренческие причины и перейти к органичному сотрудничеству в объединяющей бывших врагов системе взаимоотношений [76].
То, что расписывает Зимичев, — лоботомия и прочая «психохирургия» как средство ликвидации страха за свою жизнь и т.п. у бойцов спецконтингента вооружённых сил и спецслужб + программирование психики на решение определённых задач как разговорами «по душам», так и на основе “медикаментозного” изменения состояния сознания и подсознания, — действительно возможно как технология создания боевых зомби, но зомби единичных, штучного производства, предназначенных для решения каких-то специфических задач. Эта технология в библейской культуре не может быть всеохватывающей. Кроме того она дороже (помимо самой медицины и психологии оплата инфраструктурного обеспечения, включая конспирацию, операции отвлечения внимания и прикрытия и т.п.), нежели какие-то особенности традиционной японской культуры или культуры исторически реального ислама в их массовости.
Но позиции, с которых выступает А.М.Зимичев, наиболее предпочтительны для заправил современного Запада, взращённого многими их поколениями на основе Библии,и для их сторонников в России. Эти позиции предпочтительны для всех них потому, что при подходе с них к проблематике, которая обнажилась 11 сентября 2001 года перед всем человечеством:
· даётся легкодоступное “пониманию” обывателя-крохобора объяснение механизма организации терактов (коварные спецслужбы и новейшие достижения науки и техники в их руках);
· нет необходимости публично заниматься выявлением и сопоставлением идеалов и исторически сложившихся житейских норм, которые характеризуют каждую из региональных цивилизаций и направленность их изолированного (будь такое возможно) развития, а также каждое из отдельно рассматриваемых наиболее крупных (или так или иначе значимых) государств в составе каждой из них.
В таком подходе и выражается косность, невежество, неумение и нежелание понять нравственно-этические ошибки, свойственные собственному обществу и воспроизводимые его культурой в преемственности поколений, а также нравственно-этические ошибки других обществ.
Если же не ограничиваться психологией личности, господствующей в библейской культуре, которая А.М.Зимичеву должна быть хорошо известна по его узко профессиональной деятельности, а посмотреть пошире, то выяснится, что вне библейской цивилизации есть культурные традиции, способные производить боевых зомби в массовом количестве. Соответственно, при глобальном масштабе рассмотрения сложившейся на сегодня ситуации в мире, наиболее рациональный путь организации терактов такого рода, который был выбран 11 сентября 2001 г. и который ещё может осуществиться при других сценариях:
· взять готовый полуфабрикат (т.е. субъекта, психологически состоявшегося в качестве боевого зомби), способный пойти на смерть и убить множество других людей, но не обладающий необходимыми профессиональными знаниями;
· дать ему необходимые профессиональные знания и навыки и, при необходимости, достигнутый результат закрепить уже в «готовом продукте» средствами современной науки и техники.
Суть сводится к тому, что в Курганской области жила семья, были дети, родители развелись, мальчик, которого все почитали очень добрым, пожелал стать муллой (как и его дедушка), ушёл из прозябающей в нищете стараниями реформаторов-“демократизаторов” деревни и поехал в Тюмень. Там попал в сеть ваххабитов, прошёл «базовый курс» арабского языка и текстологической подготовки по Корану в русле определённой традиции его комментирования. Далее — лагерь военной подготовки в Средней Азии на территории СНГ. Потом переход границы одной из среднеазиатских республик бывшего СССР в составе боевой группы «моджахедов», бой с пограничниками, в ходе которого группа была частично уничтожена, частично взята в плен. В итоге на выходе — смертный приговор.
Вот он, гражданин России, сидит в тюрьме в бывшей республике своей Родины и дожидается привидения в исполнение смертного приговора. НТВ-шники, пролезли всюду, получили разрешение на беседу с ним и видеозапись бесед. А потом склеили всё, как хотели, чтобы удовлетворить социальному заказу.
Парень с радостным лицом и, свысока поглядывая на тюремщиков и журналистов, ждёт дня «Х», после которого он, как убеждён, предстанет перед Богом (Аллахом, если говорить арабским языком) и обретёт рай как истинный «моджахед» (участник джихада — священной войны). Он не сожалеет ни о чём, совершённом в прошлом, он не сомневается в истинности той трактовки Корана, которую ему предоставили “учителя” в “медресе” и, если бы его освободили, то он продолжил свой “джихад” далее.
Его судьба — выражение того факта, что исторически реальный ислам содержит в себе изрядную зомбирующую составляющую, которая по своей эффективности в качестве средства программирования психикинамного превосходит весь фанатизм, который известен по истории библейской культуры. Программирование психики на готовность к самопожертвованию во имя данного вышестоящими иерархами понимания ислама в культуре исторически реального ислама достигается [72]. Не надо забывать и о том, что боевые зомби-ассасины были в прошлом именно в культуре исторически реального ислама.
Одно из обстоятельств, исключающих возможность победоносной реакции Запада на военно-силовое столкновение идеалов и принципов устройства жизни общества, свойственных самому Западу и обществу исторически реального ислама, проникающему в гражданское общество Запада, состоит в том, что в библейской культуре нет ни светской психиатрии, ни богословия, способных освободить психику таких “моджахедов” от внедрённых в неё зомбирующих программ отношения к жизни (своей, окружающих, Земли в целом) и программ поведения.
В самой же библейской культуре в том качестве, в каком оно достижимо в культуре исторически реального ислама, такого рода зомбирование недостижимо, поскольку библейские культы избыточно эмоциональны для такого рода действий. Избыточно эмоциональны в том смысле, что эмоциональный всплеск — страсти, состояние аффекта — в ней допустимое явление. И А.М.Зимичев прав в том, что в состоянии аффекта пилотов, которое всегда кратковременно,продолжительный полёт лайнеров в качестве самолётов-снарядов невозможен. Но исторически реальный ислам, в отличие от библейских культов, на протяжении веков культивировал отрицательное отношение к эмоциональной распущенности и, соответственно, культивировал идеал личностного самообладания, доходящего вплоть до того, что если мусульманину будут медленно — “со вкусом” — отрезать голову, то ни один мускул на его лице не должен дрогнуть.
Поэтому, когда кто-то из палестинцев замыкает контакты и подрывает себя вместе с израильским окружением, то это не действия в состоянии аффекта, а один из способов вооружённой борьбы, который не поддерживается библейской культурой.
А.М.Зимичев в опущенном нами фрагменте интервью пишет о том, что если бы контакты замыкались не мгновенно, а продолжительное время (2 часа полёта и 18 минут захода на цель в случае одного из погибших лайнеров), то среди палестинцев не было бы охотников стать боевыми зомби-самоубийцами. Однако это утверждение справедливо (в статистическом смысле) только в исторически сложившейся библейской культуре и в гражданском обществе индивидуалистов — любителей всевозможных наслаждений [73], выросших на её основе. Но всё дело в том, что палестинцы-самоубийцы, совершавшие теракты в Израиле, выросли в другой культуре.
Это же касается и утверждений А.М.Зимичева о том, что человек без специальной психобработки психологически не способен целенаправленно вести самолёт на цель до столкновения с нею. В связи с этим утверждением приведём ещё один факт. После гибели Ту-154, сбитого над Чёрным морем 4 октября 2001 г. предположительно ракетой украинских ПВО в ходе учений [74], очередная программа НТВ “Совершенно секретно” была посвящена аварийности в авиации России. Среди всего «нормально аварийного» набора случаев в том смысле, что в авариях и катастрофах отказывает техника либо ошибается летный или наземный персонал, был упомянут и «ненормальный» случай. Несколько лет назад во время испытаний, новенький самолёт одного из КБ (его не стали называть с мотивировкой «не бросать тень на известную фирму») врезался в дом. Расследование показало, что это было самоубийство: летчик-испытатель, затюканный женой и бытовухой эпохи реформ, свёл счёты с жизнью таким образом.
И этот случай было бы слишком просто и главное — удобно для психологии гражданского общества индивидуалистов — объяснить шизофренией или врождённой склонностью к суициду, не выявленному множеством медкомиссий, которые регулярнопроходил погибший летчик на протяжении своей карьеры. Конечно, медкомиссии действительно могли проглядеть и допустить к работе летчика и даже лётчика-испытателя шизофреника или от рождения склонного к самоубийству человека. Но так могла завершиться жизнь и в общем-то психически здорового по понятиям традиционной европейской школы психиатрии человека. Причина такого поведения не в отсутствии психического здоровья как такового, а в узкопрофессиональном характере образования, которое получает большинство людей. В силу такого — по существу зомбирующего — характера получаемого большинством образования, психически здоровый человек — высокий узкий профессионал, оказавшись в общественно обусловленной ситуации [75], где освоенные ими знания и навыки бесполезны, а его личностная культура психической деятельности не позволяет выработать и освоить знания и навыки, позволяющие уйти от давления ситуации или выдержать его, может посчитать своё действительно тяжёлое положение беспросветно-безвыходным и принять решение о физической ликвидации себя и о физической ликвидации тех, кто по его мнению, мешает жить нормальным (с его точки зрения) людям; и он может осуществить это решение доступными ему средствами.
Зная о стадно-стайных эффектах в поведении толп, можно порассуждать и о том, что, когда японцы набирали полки «камикадзе», массовость камикадзе была обусловлена безволием и личностной неспособностью каждого из них преодолеть диктат инстинктов стадно-стайного поведения «я — как все по примеру вожака». Но если вспомнить о том, как до начала 1970-х гг. по островам Тихого океана отдельные японские солдаты продолжали вести каждый свою войну, то такая удобная для политического толкования в библейской культуре схема набора полков камикадзе рассыплется.
Если исключить из рассмотрения маньяков-убийц, составляющих относительно небольшую долю в составе общества, то единолично на протяжении десятилетий вести войну может только либо боевой зомби с психикой, запрограммированной некоторой ограниченностью и невосприимчивостью к информации, чуждой для него с точки зрения его хозяев; либо человек, убеждённый в порочности того образа жизни, которому следует противник, в порочности тех идеалов, которые несёт культура противника при её распространении.
К этому же вопросу о единоличной боевой стойкости на основе идейной убежденности (включая и патриотизм)и отсутствии её вследствие потребительски-скотского отношения к жизни Родины относится и выявившаяся в 1941 г. неспособность бойцов РККА вести бой за Родину в индивидуальных ячейках («один в поле не воин»), к чему была способна японская пехота, у которой эти ячейки высокое командование РККА и позаимствовало в предвоенные годы и которые так всем понравились в ходе предвоенных учений и манёвров РККА. От них пришлось отказаться в ходе боевых действий и вернуться к окопно-траншейной системе оборудования переднего края именно для того, чтобы стимулировать боевую стойкость бойцов пехоты на основе стадно-стайных эффектов («на миру и смерть красна»). Не вдаваясь в существо дела, способы организации боевых порядков можно списать на особенности национальной психологии. Но если вдаваться в существо, то вещи надо называть своими именами: то, что бойцы РККА не могли усидеть в индивидуальных ячейках, бросали позиции и сдавались в плен, забыв о Родине, — личная трусость каждого из них, которую со времён Чингиз-хана преодолевали при помощи заград-отрядов, вселявших перед собой страх куда больший, нежели противник.
Появившаяся в начале ХХ века картина В.И.Васнецова “И один в поле воин” не смогла изменить реально господствовавшей в обществе психологии, хотя люди, способные спокойно без впадения в состояние аффекта осознанно принять
Проблемы же патриотически озабоченных политических активистов в России и доныне состоят в том, что в своём большинстве их поведение проистекает из принципа «один — не воин» (ни в поле, нигде). Для того, чтобы они стали “воинами” на краткое время, им необходимо впасть в состояние аффекта; а для того, чтобы стать воинами на длительное время, — должен найтись вожак-воин, который построит их в «боевое стадо». При этом, если такой человек появляется и начинает выстраивать из тех, кто «один — не воин», боевое стадо, то они обычно поодиночке начинают впадать в состояние аффекта и “героически” противиться усилиям будущего вождя тех, кто останется после выстраивания «боевого стада». Такой период выстраивания боевого стада из впадающих в состояние аффекта “героев” был в истории становления так называемой «сталинской диктатуры». Но наступила другая эпоха, которая требует иной нравствено-психологической подоплёки повседневного — с точки зрения обывателя крохобора — героизма…«а по существу — обычной жизни, но на основе иной, а не обывательско-потребительской нравственно-этической мотивации.»
Разница между проявлениями боевой стойкости зомби и человека только в том, что зомби на протяжении долголетней войны не может сампереосмыслить происходящее и измениться ни по организации психики, ни по характеру способов достижения целей (т.е. ведения войны разнообразными средствами), а человек — в своём личностном развитии, переосмысляя жизнь, осваивает всё более широкий спектр средств воздействия на ситуацию и противника и старается действовать, применяя средства воздействия всё более и более высоких приоритетов обобщённого оружия-управления, избегая «по возможности» средств воздействия низших приоритетов.
При этом последовательный переход к средствам управления-оружия всё более высоких приоритетов с течением времени позволяет перевести конфликт (вне зависимости от его чисто военных итогов — шестой приоритет) сначала во взаимоприемлемое взаимодействие на основе «вооружённого нейтралитета», а потом устранить его изначально мировоззренческие причины и перейти к органичному сотрудничеству в объединяющей бывших врагов системе взаимоотношений [76].
То, что расписывает Зимичев, — лоботомия и прочая «психохирургия» как средство ликвидации страха за свою жизнь и т.п. у бойцов спецконтингента вооружённых сил и спецслужб + программирование психики на решение определённых задач как разговорами «по душам», так и на основе “медикаментозного” изменения состояния сознания и подсознания, — действительно возможно как технология создания боевых зомби, но зомби единичных, штучного производства, предназначенных для решения каких-то специфических задач. Эта технология в библейской культуре не может быть всеохватывающей. Кроме того она дороже (помимо самой медицины и психологии оплата инфраструктурного обеспечения, включая конспирацию, операции отвлечения внимания и прикрытия и т.п.), нежели какие-то особенности традиционной японской культуры или культуры исторически реального ислама в их массовости.
Но позиции, с которых выступает А.М.Зимичев, наиболее предпочтительны для заправил современного Запада, взращённого многими их поколениями на основе Библии,и для их сторонников в России. Эти позиции предпочтительны для всех них потому, что при подходе с них к проблематике, которая обнажилась 11 сентября 2001 года перед всем человечеством:
· даётся легкодоступное “пониманию” обывателя-крохобора объяснение механизма организации терактов (коварные спецслужбы и новейшие достижения науки и техники в их руках);
· нет необходимости публично заниматься выявлением и сопоставлением идеалов и исторически сложившихся житейских норм, которые характеризуют каждую из региональных цивилизаций и направленность их изолированного (будь такое возможно) развития, а также каждое из отдельно рассматриваемых наиболее крупных (или так или иначе значимых) государств в составе каждой из них.
В таком подходе и выражается косность, невежество, неумение и нежелание понять нравственно-этические ошибки, свойственные собственному обществу и воспроизводимые его культурой в преемственности поколений, а также нравственно-этические ошибки других обществ.
Если же не ограничиваться психологией личности, господствующей в библейской культуре, которая А.М.Зимичеву должна быть хорошо известна по его узко профессиональной деятельности, а посмотреть пошире, то выяснится, что вне библейской цивилизации есть культурные традиции, способные производить боевых зомби в массовом количестве. Соответственно, при глобальном масштабе рассмотрения сложившейся на сегодня ситуации в мире, наиболее рациональный путь организации терактов такого рода, который был выбран 11 сентября 2001 г. и который ещё может осуществиться при других сценариях:
· взять готовый полуфабрикат (т.е. субъекта, психологически состоявшегося в качестве боевого зомби), способный пойти на смерть и убить множество других людей, но не обладающий необходимыми профессиональными знаниями;
· дать ему необходимые профессиональные знания и навыки и, при необходимости, достигнутый результат закрепить уже в «готовом продукте» средствами современной науки и техники.
2.3. Конфликт идеалов и норм жизни общества как предпосылка управляемого столкновения региональных цивилизаций
Вторая сторона вопроса о причастности «исламских фундаменталистов» к терактам в США 11 сентября состоит в том, что в исторически реальном исламе нет иной концепции глобальной значимости, готовой к употреблению, кроме как ввести всеобщее пятикратное на день ритуальное поклонение молитвенному коврику и шариат, во многих мусульманских обществах доведённый в толкованиях до абсурда и поставленный сильными мира сего на защиту всяких систем осуществления разнородного рабовладения вопреки ясному смыслу Коранического Откровения
[77]; нет и готовой к употреблению стратегии воплощения в жизнь в глобальных масштабах доктрины всеобщего принуждения к поклонению молитвенному коврику в ритуально безупречном, но по смыслу своего бытия совсем не исламском обществе.
Поскольку в исторически реальном исламе также господствует Я-центричное мировоззрение, то в столкновении с другими культурными традициями (и тем более в целевых военных конфликтах) фантазии псевдомусульманских фанатиков хватает только на употребление против своих оппонентов средств воздействия 6 и 5 приоритетов обобщённого оружия, однако происходит это вне русла какой-либо долговременной целесообразной стратегии: сроки 20 лет и более в жизни общества для них — немыслимые интервалы времени.
Это обстоятельство приводит к тому, что носители каких-либо долговременных стратегий, при наличии финансовых и организационных средств, всегда могут приспособить исторически реальных мусульман, психологически готовых к тому, чтобы сложить головы в «джихаде», для решения своих задач.
В библейской же культуре, в отличие от культуры исторически реального ислама, готовая к употреблению культовая концепция мирового господства и стратегия его установления есть.
Поскольку в исторически реальном исламе также господствует Я-центричное мировоззрение, то в столкновении с другими культурными традициями (и тем более в целевых военных конфликтах) фантазии псевдомусульманских фанатиков хватает только на употребление против своих оппонентов средств воздействия 6 и 5 приоритетов обобщённого оружия, однако происходит это вне русла какой-либо долговременной целесообразной стратегии: сроки 20 лет и более в жизни общества для них — немыслимые интервалы времени.
Это обстоятельство приводит к тому, что носители каких-либо долговременных стратегий, при наличии финансовых и организационных средств, всегда могут приспособить исторически реальных мусульман, психологически готовых к тому, чтобы сложить головы в «джихаде», для решения своих задач.
В библейской же культуре, в отличие от культуры исторически реального ислама, готовая к употреблению культовая концепция мирового господства и стратегия его установления есть.
* * *
Отступление от темы 1:
Библейская доктрина осуществления рабовладения в глобальных масштабах
[78]
«Не давай в рост брату твоему
(по контексту единоплеменнику-иудею)
ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что возможно отдавать в рост; иноземцу
(т.е. не иудею)
отдавай в рост, чтобы господь бог твой
(т.е. дьявол, если по совести смотреть на существо ростовщического паразитизма)
благословил тебя во всем, что делается руками твоими на земле, в которую ты идешь, чтобы владеть ею»
(последнее касается не только древности и не только обетованной древним евреям Палестины, поскольку взято не из отчёта о расшифровке единственного свитка, найденного на раскопках, а из современной, массово изданной книги, пропагандируемой всеми Церквями и частью “интеллигенции” в качестве вечной истины, данной якобы Свыше),
—
Второзаконие, 23:19, 20.
«И будешь господствовать над многими народами, а они над тобой господствовать не будут»,
— Второзаконие, 28:12.
«Тогда сыновья иноземцев
(т.е. последующие поколения не-иудеев, чьи предки влезли в заведомо неоплатные долги к племени ростовщиков-единоверцев)
будут строить стены твои
(так ныне многие семьи арабов-палестинцев в их жизни зависят от возможности поездок на работу в Израиль)
и цари их будут служить тебе
(“Я — еврей королей”, — возражение одного из Ротшильдов на неудачный комплимент в его адрес: “Вы король евреев”)
; ибо во гневе моём я поражал тебя, но в благоволении моём буду милостив к тебе. И будут отверзты врата твои, не будут затворяться ни днём, ни ночью, чтобы было приносимо к тебе достояние народов и приводимы были цари их. Ибо народы и царства, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся»,
— Исаия, 60:10 — 12.
Иерархии всех якобы-Христианских Церквей, включая и иерархию Русского Православия, настаивают на священности этой мерзости, а канон Нового Завета, прошедший цензуру и редактирование ещё до Никейского собора (325 г. н.э.), провозглашает её от имени Христа, безо всяких к тому оснований, до скончания веков в качестве благого Божьего Промысла:
«Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков. Не нарушить пришёл Я, но исполнить. Истинно говорю вам: доколе не прейдёт небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполнится всё», — Матфей, 5:17, 18.
Это конкретный смысл Библии, которым и управляется вся библейская цивилизация. Всё остальное в ней — мелочи и сопутствующие этому обстоятельства.
Как видно из приведённого, это всё — в пределах четвёртого приоритета обобщённых средств управления-оружия. Но в ХХ веке заправилы библейского проекта, исчерпав возможности агрессии средствами не выше четвёртого приоритета, решили подняться на третий приоритет.
В жизни общества есть два взаимно обуславливающих друг друга вопроса, ответы на которые либо открывают возможности личностного и, как следствие, общественного развития, либо закрывают их:
· обеспечение доступности достижений культуры (произведений искусств, науки, проектно-конструкторской мысли и т.п.) всем и каждому, что необходимо для личностного развития людей в процессе освоения ими достижений культуры прошлого и её преемственного развития;
· обеспечение обществом жизни тех, кто отдаёт свои силы художественному, научному, техническому и другими видами поисково-творческой деятельности.
Иерархии всех якобы-Христианских Церквей, включая и иерархию Русского Православия, настаивают на священности этой мерзости, а канон Нового Завета, прошедший цензуру и редактирование ещё до Никейского собора (325 г. н.э.), провозглашает её от имени Христа, безо всяких к тому оснований, до скончания веков в качестве благого Божьего Промысла:
«Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков. Не нарушить пришёл Я, но исполнить. Истинно говорю вам: доколе не прейдёт небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдёт из закона, пока не исполнится всё», — Матфей, 5:17, 18.
Это конкретный смысл Библии, которым и управляется вся библейская цивилизация. Всё остальное в ней — мелочи и сопутствующие этому обстоятельства.
* * *
Как видно из приведённого, это всё — в пределах четвёртого приоритета обобщённых средств управления-оружия. Но в ХХ веке заправилы библейского проекта, исчерпав возможности агрессии средствами не выше четвёртого приоритета, решили подняться на третий приоритет.
В жизни общества есть два взаимно обуславливающих друг друга вопроса, ответы на которые либо открывают возможности личностного и, как следствие, общественного развития, либо закрывают их:
· обеспечение доступности достижений культуры (произведений искусств, науки, проектно-конструкторской мысли и т.п.) всем и каждому, что необходимо для личностного развития людей в процессе освоения ими достижений культуры прошлого и её преемственного развития;
· обеспечение обществом жизни тех, кто отдаёт свои силы художественному, научному, техническому и другими видами поисково-творческой деятельности.