Первая мировая война разорила Азефа. Все его состояние было вложено в русские бумаги, но с началом войны они утратили ценность в Германии. А в июне 1915 года германская полиция неожиданно арестовала его как опасного анархиста и террориста. Сколько он затем ни пытался доказать властям, что он не анархист, это ничего не дало – до декабря 1917 года Азеф находился в Моабитской тюрьме. Ему, правда, предлагали перейти из тюрьмы в лагерь для гражданских лиц русской национальности, но Азеф это предложение отклонил.
   После прихода в России к власти большевиков провокатора неожиданно выпустили на свободу. Мало того, его приняли на службу, да не куда-нибудь, а в германское министерство иностранных дел. Вряд ли Азеф годился для дипломатической работы, но он стал поговаривать о скором переезде в Швейцарию, которая и тогда являлась главным центром мирового шпионажа. Но этому случиться было не суждено. Резко обострилась болезнь почек, и 24 апреля 1918 года Азеф покинул этот бренный мир, унеся с собой в могилу не одну тайну. Хоронила его Хедди на Вильмерсдорфском кладбище в Берлине по второму разряду. Во избежание неприятностей надпись на могиле не была проставлена, только номер – 446.

АМИР ИГАЛЬ

(род. в 1969 г.)
 
   Террорист, член подпольной ультраправой националистической организации «Эял». Был обвинен в убийстве израильского премьер-министра Ицхака Рабина в ноябре 1995 года и осужден к пожизненному заключению без права амнистии.
 
   С именем этого экстремиста связан один из самых громких терактов в истории Израиля. Убийство известного политического лидера породило множество вопросов, на которые не найдены ответы. Спустя семь лет после рокового события премия в размере миллиона шекелей была предложена тому, кто найдет истинных виновников смерти Рабина и оправдает Игаля Амира.
   Родился будущий террорист в 1970 году (по другим данным – в 1969 году) в семье переселенцев из Йемена. Учился в духовном учебном заведении «ешиват-хесдер», выпускники которого кроме хороших знаний получали неплохую физическую подготовку и отличались высокими боевыми качествами. Не зря же Амира взяли служить в «Голани» – элитную дивизию ЦАХАЛа (Ивритская аббревиатура: «Армия Обороны Израиля»). В годы учебы на юридическом факультете Бар-Иланского университета он попал в поле зрения ультраправой организации, и его близкий друг, Авишай Равив, завербовал будущего юриста в ряды террористов. Хотя однокурсники помнили Игаля застенчивым, сосредоточенным, серьезным и прилежным студентом, а его фотография даже попала в рекламный проспект университета.
   Авишай руководил подпольной ультраправой националистической организацией «Эял» («Еврейская Боевая Организация»), заявленная цель которой состояла в срыве ближневосточного урегулирования путем политических убийств. В действительности боевая организация представляла из себя лишь вывеску, за которой стоял ШАБАК («Общая Служба Безопасности») – израильский аналог ФБР. Как потом выяснилось, друг-вербовщик являлся с 1987 года внештатным сотрудником этой спецслужбы, агентом-провокатором по кличке Шампанья («Шампанское»). Ректор Тель-Авивского университета Итамар Рабинович попытался исключить его из рядов студентов за экстремистскую деятельность, но тогдашний премьер-министр Ицхак Шамир направил к нему своего помощника, Йоси Ахимеира, и террорист-провокатор остался в стенах этого учебного заведения.
   Замысел ШАБАКа состоял в том, чтобы завлекать в «Эял» радикальных противников «мирного процесса», провоцировать их на незаконные действия, а затем арестовывать. Теракты радикалов правительство предполагало использовать в достижении своих политических целей. Равив с вербовкой справлялся хорошо и не зря получал за свою работу девять тысяч шекелей в месяц. Как правый политик он безнаказанно действовал в Хевроне, Кирьят-Арбе, Элькане и других израильских поселениях, а также в университете Бар-Илан. Около двадцати уголовных дел против Авишая было закрыто госпрокуратурой. Под влиянием такого друга Амир стал придерживаться правоэкстремистских взглядов, считал, что политика мирного урегулирования палестинской проблемы противоречит интересам Израиля. Игаль говорил о друге: «Я познакомился с Авишаем Равивом в университете. Он очень помог мне, дал сотовый телефон, кучу вещей. У меня есть близкие задушевные друзья, с которыми я могу поговорить, и Авишай был таким другом. Он хороший парень, и мне нравится его характер».
   Весну и лето 1992 года студент-юрист провел в Риге по заданию секретной службы Натив – Бюро по связям с евреями в Советском Союзе при Канцелярии премьер-министра Израиля. Спецслужба была основана в начале 1950-х годов и выработала свою независимую разведывательную и оперативную политику. Деятельность Натива неоднократно вызывала недовольство и подозрения со стороны российских властей. Так, например, в июне 1996 года работник Натива Даниэль был уличен в занятии, несовместимом с его дипломатическим статусом (незаконном приобретении секретных спутниковых фотоснимков), арестован и выслан из страны.
   Потом, после убийства премьера, израильские власти заявили, что Амир преподавал в Риге иврит в течение пяти месяцев. Этой версии не поверили, поскольку у него не было педагогического образования. Тогда министр полиции Моше Шахаль объяснил, что Игаль проходил курс учебы телохранителей. Так или иначе, правительству совсем не нравились спекуляции по поводу связей террориста с секретным Нативом. Пресс-секретарь Канцелярии премьер-министра Ализа Горен заявила на пресс-конференции: «Амир никогда не был в Риге, и всякий, кто говорит, что он был там, проявляет полную безответственность». Но эта хитрость была разоблачена после того, как телекомпания Би-би-си взяла интервью у семьи Игаля Амира и сняла на пленку его паспорт, в котором стоял штамп «СССР».
   Сам Игаль рассказывал на суде о рижской поездке так: «Деятельность Бюро по связям (Натива) уже не была такой секретной. Там нужны были люди для организации сионистской деятельности, преподавания иврита и других вещей. Они обратились к моему армейскому подразделению, чтобы им прислали людей. Каждые два месяца люди менялись. Я поехал с моим товарищем, Авиноамом Эзером. Когда мы приехали туда, они работали с пятнадцатилетними подростками, хотели убедить их уехать в Израиль. Я думал, что они не правы, и что лучше работать со студентами. Я надел на голову кипу, пошел по улицам и нашел их. Я начал по-настоящему привлекать всеобщее внимание – йеменит с кипой. В итоге у меня подобралась группа человек в сто. Это был огромный успех». Не исключено, что Амир имел какое-то небольшое секретное задание. Он был обучен технике организации и работы с группой и вернулся из Риги другим человеком, а может быть, и с миссией, которая ему тогда была непонятна до конца. Но какова бы ни была истинная цель пребывания будущего юриста в Советском Союзе, осенью 1992 года он вернулся оттуда другим – студенческим радикалом из Бар-Иланского университета. Что-то произошло там и изменило его отношение к жизни, хотя молодой человек еще не был убийцей. Спецслужбам только предстояла работа по превращению его в настоящего террориста.
   В том же 1992 году Ицхак Рабин стал премьер-министром. В предвыборной кампании он обещал избирателям ни за что не отдавать Голанские высоты и не вести переговоры с Ясиром Арафатом. Но после избрания развернулся на все 180 градусов, ринулся строить палестинскую автономию и уничтожать еврейские поселения на западном берегу реки Иордан. Политика стареющего лидера Рабочей партии, архитектора мирного процесса подвергалась жесточайшей критике. Популярный израильский певец Авив Гефен пел по радио: «Кто там идет пьяный? Да это ж глава правительства!» К 1995 году политическое положение Рабина было далеко не лучшим. Амира к тому времени уже «обработали» и склонили к мысли, что нужно убить премьер-министра. В процессе подготовки студента юрфака к теракту Равив убеждал его в необходимости избиения арабов, но Игаль отказывался от таких мероприятий. Лишь однажды он принял участие в антиарабской акции «Ночной патруль» в Хевроне. «Патрулировавшие» вначале побили стекла в арабских домах, а затем разбили фотокамеру одного из палестинских журналистов.
   Барри Хамиш в своей книге «Кто убил Ицхака Рабина?» предоставляет читателям свидетельские показания о подталкивании будущего террориста на политическое убийство. «Согласно Саре Элиаш, директору женской средней школы “Лахава”, некоторые из ее учениц слышали, как Равив подбивал Амира убить Рабина. Равив сказал Игалю и другим, что Рабину вынесен приговор, он должен умереть, и тот, кто убьет его, будет праведником. Равив имел большое влияние на Игаля. Он все время подчеркивал перед ним и перед другими студентами, что тот, кто приведет в исполнение приговор против Рабина, выполнит святую миссию».
   А вот что говорила Геула Амир, мать Игаля: «Согласно показаниям друзей Игаля, Равив был просто помешан на одном вопросе: убийстве Рабина. Он и Игаль часто обсуждали возможность теракта…»
   Игаль Амир уже не скрывал своего намерения убить премьер-министра. Он говорил об этом сотням людей на организованных им субботних семинарах, а также в Бар-Илане. В Израиле будущий террорист стал известен еще за два месяца до убийства. В газете «Маарив» приводились сведения о том, что он арестовывался полицией 27 июня 1995 года по подозрению в планировании убийства Рабина и что 1 июля был выпущен на свободу по приказу ШАБАКа. Доказательством служили три письма из переписки между этой спецслужбой и полицией.
   По одной из версий, была задумана операция, в ходе которой в Ицхака Рабина должны были выстрелить холостыми патронами. Для этого Авишай Равив должен был найти какого-нибудь «правого» фанатика, готового убить премьера. Равивом руководил Хези Кало, начальник Отдела ШАБАК по борьбе с еврейской подрывной деятельностью. Тому, в свою очередь, приказывал Карми Гилон, глава ШАБАКа, выполнявший указания самого Ицхака Рабина.
   Вероятно, план премьера предусматривал арест террориста на месте преступления. Рабин, который перед выборами по всем опросам проигрывал тогдашнему лидеру оппозиции Биньямину Нетаниягу, заявил бы всему Израилю: смотрите, что эти «правые» хотели со мной сделать! Теракт послужил бы оправданием для общенациональных репрессий в отношении его противников. Это был план подготовки условий, необходимых для проведения эвакуации поселений на палестинских территориях и последующей победы на выборах. Похоже, Рабин сам оказался виноват. Он задумал трюк и попал в собственную ловушку на площади Царей Израиля в Тель-Авиве. Там, на митинге в поддержку «мирного процесса» 4 ноября 1995 года премьер-министр и был физически устранен.
   Большинство сотрудников спецслужб и полицейских, находившихся при исполнении служебных обязанностей в тот вечер, знали кое-что о секретной операции, но получили инструкции не мешать ей. Скорее всего, ШАБАК зарядил пистолет Игаля холостыми патронами и пропустил его в «стерильную зону» вокруг трибуны. (Спецслужба потом объясняла, что террорист попал туда, предъявив удостоверение Натива.) Игаль выстрелил жертве в спину, когда тот закончил свою речь с балкона здания тель-авивской мэрии и шел к машине. «Я сделал свое дело, – сказал Амир одному из задержавших его охраников, – теперь ты делай свое».
   В книге «Кто убил Ицхака Рабина?» автор говорит, что после его выстрелов премьер не упал, а только повернул голову на шум и продолжал идти к своему автомобилю. Здесь на него, как бы спасая от покушения, навалились сотрудники ШАБАКа и втащили в автомобиль. По одной из версий, главу правительства застрелили уже в автомобиле с нулевого расстояния и спереди, а не сзади. Доказательство тому – простреленная пулей фотография листка с «Песней о мире», который находился в нагрудном кармане его пиджака.
   Сама сцена убийства оказалась заснята на видеопленку «туристом» Рони Кемплером (который «случайно» оказался сотрудником аппарата государственного контроля и получил миллион шекелей за видеоматериал). Любитель снимал выход премьера с балкона здания муниципалитета. Пистолет в протянутой руке убийцы практически упирался в спину премьера (которого, кстати, окружали телохранители – лишь прикрывавший спину сдвинулся влево и поотстал). Сразу за выстрелами (или даже во время стрельбы) кто-то громко крикнул: «Холостые, холостые». Это слышали все, кто находился рядом. Один из телохранителей сбил Рабина на землю и был ранен третьей пулей.
   Любительская пленка, которую продемонстрировало израильское ТВ, также породила дополнительные вопросы. Во-первых, на ней виден один выстрел. Во-вторых, ее изучали-переизучали и пришли к выводу, что она отредактирована (чтоб не сказать – подделана). В-третьих, на ней видно, как Рабин реагирует на первый выстрел (как человек должен реагировать на разрывную пулю в спине?). Рабин начинает поворачивать голову, продолжая движение, и падает лишь через несколько шагов – будучи сбит с ног телохранителем, прикрывавшим его. Сколько раз стрелял Амир? Четыре. Две пули в Рабина, одна – в телохранителя, еще одна – мимо (ее потом нашли). Террорист сказал, что пистолет был заряжен девятью патронами. В пистолете было обнаружено восемь. Свидетели слышали три выстрела, какой-то полицейский – еще два приглушенных.
   Официальное свидетельство гласило, что в теле Рабина обнаружили две пули. Одну получил телохранитель. Экспертам удалось установить, будто пули, находившиеся в пистолете Амира, были медными, а результаты патологоанатомической экспертизы показали, что Рабина сразили свинцовые пули.
   Главный врач больницы, проводивший вскрытие, утверждал, что покойный получил сильное ранение в область позвоночника. В то же время профессор Иегуда Хисс из института судебной медицины в Абу-Кабире заявил, что никакого ранения в позвоночник не было. На фотографиях, сделанных во время убийства, видно, что Рабин обернулся, чтобы посмотреть, кто в него стреляет. Если бы стреляли боевыми патронами, его должно было бы отбросить вперед. Но – не отбросило. Допустим, у Рабина действительно был поражен позвоночник. Это означает, что убийца – не Игаль Амир. Его выстрелы такого ранения вызвать не могли. Возможно, он стрелял холостыми патронами, а вовсе не теми, которые попали в позвоночник. Сразу же после убийства Игаль Амир говорил, что оно было инсценировано.
   В той же книге Барри Хамиша цитируются строки из газеты «Маарив», 10 ноября 1995 года: «В прошлую субботу вечером, через несколько минут после покушения на премьер-министра Рабина и еще задолго до того, как убийца был опознан, глава «Эяла» Авишай Равив уже объявил, что убийца – это Игаль Амир».
   Уже на следующий день после теракта пошли разговоры о том, что с убийством нечисто. Ведь еврея и сиониста Рабина убил не арабский террорист, а такой же еврей и сионист. Сразу встал извечный вопрос: кому это выгодно? «Правым!» – кричали «левые» (такой ответ, при всей своей глуповатости, имел под собой железную линейную логику – Амир ведь был «правым» и он был против «мирного процесса»). «Нет, “левым”», – отвечали «правые», многозначительно кивая на рабинского преемника, Шимона Переса.
   Возможно, сотрудники спецслужбы лишь подтолкнули Игаля Амира к убийству, уговорили его, а сами снабдили пистолет холостыми патронами для того, чтобы он сам свято верил в то, что стрелял. Таким образом, они бросили тень на весь «правый» лагерь. А террорист или его брат Хагай подвел их и вставил в магазин боевые патроны.
   На руках у Игаля Амира не было обнаружено результатов выстрелов. Зато на образцах, взятых с его волос, следы выстрелов (очевидно, пороховые частицы) все-таки обнаружили! А они могли появиться только в одном случае – если кто-то стрелял из-за головы Игаля Амира.
   Доктор Давид Хен (больница Асаф Ха-Рофе), расследовавший баллистические аспекты убийства Ицхака Рабина, пришел к выводу, что премьер-министр не был убит пулями, выпущенными из пистолета Игаля Амира.
   Яаков Веркер, председатель общественной комиссии, предполагал, что речь идет о заговоре ШАБАКа, а истинным убийцей был Йорам Рубин – телохранитель премьера. «Кроме него, рядом с Рабиным никого не было. А Игаль Амир, Авишай Равив и Маргалит Хар-Шефи были лишь винтиками в этой игре. Пули, вынутые из тела Рабина, были заменены на те, которыми стрелял Амир. В Рабина стрелял не Игаль Амир, а кто-то другой, и возможно, этот человек до сих пор на свободе». Потом последовало загадочное самоубийство и закрытые похороны одного из команды телохранителей, того самого, кто кричал про холостой выстрел (свидетельство о его смерти, датированное 11 ноября 1995 года, журналист «Маарива» нашел – причина смерти там не указана).
   Депутат Кнессета (парламента) от партии Ликуд Михаэль Эйтан принес в телестудию секретный протокол встречи представителей службы безопасности Израиля и высших чинов прокуратуры. Документ свидетельствовал о том, что на тайной встрече, состоявшейся в канцелярии юридического советника правительства 16 июня 1996 года, стороны договорились об утаивании сведений, касающихся убийства Ицхака Рабина 4 ноября 1995 года. Как сообщала израильская радиостанция «Аруц Шева» («Седьмой канал»), когда Михаэль Эйтан собирался зачитать секретный документ в прямом эфире, на ТВ позвонил генеральный прокурор Израиля Элиаким Рубенштейн и запретил обнародование протокола, так как это, по его словам, «угрожало интересам национальной безопасности».
   Игаля Амира приговорили к пожизненному заключению (смертной казни в Израиле нет). Его брат Хагай, признанный виновным в пособничестве (он модернизировал пули, предназначенные Рабину), получил семь лет изоляции. Друг, Дрор Адани, тоже оказался в заключении за соучастие. Авишай Равив выступал на суде только в качестве свидетеля. Маргалит Хар-Шефи, экс-подругу Игаля, осудили на девять месяцев тюрьмы за якобы недоносительство о готовящемся преступлении. Дерзкая девушка после объявления приговора назвала главным виновником трагедии ШАБАК.
   По словам самого террориста, он знал больше, чем мог сказать на суде. Игаль говорил, что действовал не в одиночку, чувствовал поддержку масс и опирался на постановления некоторых раввинов.
   Осужденный террорист содержался в тюрьме строгого режима, не имел права принимать посетителей, кроме членов своей семьи. В начале 2004 года он объявил о своем решении жениться на репатриантке из СНГ, докторе философии Ларисе Трембовлер и подал официальное заявление о бракосочетании. Его избранница – мать четырех детей, младшей из которых два с половиной года. Их воспитанием и образованием она занималась вместе с бывшим мужем, сохранив с ним хорошие отношения. Сама Лариса говорила, что ее решение связать свою жизнь с Амиром – это не политическая декларация, а ее личный шаг. Она сказала также, что заплатила за это знакомство высокую академическую цену. (По-видимому, имелись в виду проблемы в академической карьере.) Трембовлер опровергала появившиеся слухи, что женитьба на разведенной женщине, в то время как террорист получал сотни писем от юных девушек с предложением выйти за него замуж, выглядела как предлог для послаблений в тюрьме и даже для последующего освобождения. Она хорошо сознавала невозможность вести нормальную семейную жизнь в таких условиях: управление тюрем если и разрешит им супружеское воссоединение, то не чаще, чем раз в два-три месяца.
   Сообщение о возможной свадьбе Игаля Амира очень сильно повлияло на дочь покойного Ицхака Рабина, Далию Рабин-Философ. После информации по ТВ она почувствовала себя плохо и ее увезли в больницу с диагнозом «аритмия».
   Начальник службы тюрем Яаков Ганот заявил прессе, что приложит все усилия, дабы воспрепятствовать этому браку. Бывший заместитель начальника службы тюрем Йосеф Полак тоже возражал против этого супружества. Он считал, что затея со свадьбой принадлежит матери Амира. «У него умная мама, которая занимается этим делом, и вовсе не брак является целью, а освобождение. Террорист получал сотни писем от девушек, так чего это вдруг он решил жениться на разведенной с четырьмя детьми? Через несколько лет найдется президент, который, вероятно, и помилует его».
   Специальное совещание в Управлении тюрем Израиля решило отказать Игалю в любой просьбе об организации и проведении процедуры бракосочетания. Новобрачные подали апелляцию, и адвокаты опротестовали это решение. В случае если суд разрешит осужденному жениться, но не позволит уединиться со своей женой Ларисой Трембовлер, супружеская пара попросит предоставить Ларисе возможность забеременеть методом искусственного оплодотворения. Невеста сказала: «Мы не откажемся от борьбы за право на уединение, но поженимся в любом случае». Амир заявил, что он «готов заключить брак, даже если власти лишат его права на уединение с супругой».
   А девушки со всех уголков страны продолжают посылать ему письма с признаниями в любви.

АСАХАРА СЁКО

Настоящее имя – Чидзуо (Тидзуо) Мацумото (род. в 1955 г.)
 
   Лидер и основатель культа «Аум Синрикё», международной религиозной организации, относящейся к разряду тоталитарных сект. Организатор похищений и убийств людей, а также двух терактов на территории Японии с применением отравляющего газа.
 
   20 марта 1995 года. Спокойная, благополучная, безопасная Япония. В утренние часы пик на 16 станциях токийского метро неизвестными был распылен нервно-паралитический газ зарин. Результат – 12 погибших и около 5,5 тыс. человек с тяжелым отравлением. Полицейское расследование довольно быстро установило, что все нити ведут к религиозной организации «Аум Синрикё» и непосредственно к ее лидеру – «Его Святейшеству, Духу Истины, Преподобному Учителю» – Сёко Асахаре, ранее провозгласившему себя Мессией. Очевидно, его понятия о спасении человечества расходились с общепринятыми.
   Чидзуо Мацумото (таково настоящее имя террориста) родился в 1955 года в деревне Ятсуширо, провинция Кумамото. Его семья была бедной (отец изготавливал татами-циновки) и многодетной – 5 сыновей и две дочери. В раннем детстве из-за глаукомы Чидзуо ослеп на один глаз и почти перестал видеть вторым. Предпринимательская жилка проявилась у него очень рано, еще в интернате для слепых, где он за деньги выступал своеобразным проводником у совсем слепых детей. Там же Чидзуо освоил иглоукалывание и мануальную терапию. После окончания интерната он безуспешно попытался поступить в Токийский университет. В 1978 году Мацумото женился и работал в аптеке в г. Фунабаши, где впервые был привлечен к уголовной ответственности за мошенничество при выписке счетов. Но уже в 1981 году он сумел открыть свою аптеку в этом же городе, в которой организовал производство и продажу фальшивых лекарств, на чем, по некоторым данным, заработал несколько сотен тысяч долларов. В 1982 году Чидзуо Мацумото был арестован, но ему удалось отделаться сравнительно небольшим штрафом и закрытием аптеки.
   Все это время, начиная с 1977 года, он активно занимался йогой, и неудивительно, что следующим его шагом на пути зарабатывания денег было открытие зала для занятий йогой, где вскоре сформировалась группа единомышленников, назвавшая себя «Ауми Шинсенно-каи». В 1986 году Мацумото отправился в длительное путешествие по Гималаям, где «познал истину» и достиг «окончательного спасения». По возвращении он переименовывает свою, к тому моменту разросшуюся, организацию в «Аум Синрикё» – «Учение об истинном Аум» (Аум – сложная тантрическая мантра), а себя – в Сёко Асахару. Дословно это имя переводится на русский язык как «Сияющий свет в долине конопли». «Аум Синрикё» приобрела статус религиозной организации и именовала себя во многих документах буддийской общиной, хотя, по сути, являлась очень сложным для понимания коктейлем из буддизма, индуизма, христианства и собственной философии «Преподобного учителя» Асахары. Духовный представитель Далай-ламы в России так отзывался об этом учении: «Я могу сказать, что ни Далай-лама, ни представители традиционного тибетского буддизма не одобряют того, что он делает. Приверженцы традиционного буддизма не поддерживают миссионерскую работу и считают, что противоречит принципам буддизма стремление обращать в свою веру других людей, эта секта на 100 процентов не принадлежит к тибетской традиции».
   Действительно, ни буддистская терпимость к другим религиям и учениям, ни бескорыстие не были свойственны политике «Аум Синрикё». Хотя сама философия Асахары базировалась исключительно на альтруистических идеях, главная из которых – спасение всего человечества. «Спасение» должно было осуществляться в три этапа: первый – избавление людей от болезней, второй – достижение счастья в этом мире и третий – достижение просветления и освобождения. Достигнуть этого было достаточно просто. Для начала – вступить в организацию, заплатив пожертвование (чем больше, тем лучше, о чем, не стесняясь, без устали повторял Асахара), а в идеале – уйти из дома, передав все имущество «Аум Синрикё». Людей, не имевших возможности внести пожертвование, тоже принимали. Они отрабатывали право присутствовать на занятиях, раздавая листовки, расклеивая плакаты и зазывая в секту более состоятельных людей. Этим же занимались и все остальные рядовые члены секты, только в гораздо меньших объемах. За каждого приведенного неофита, раздачу листовок, расклейку объявлений, распространение книг Асахары адепт получал баллы, по результатам накопления которых мог перейти на следующую ступень обучения и соответственно продвинуться на пути к «спасению». Однако переход на более высокую ступень можно было значительно упростить и ускорить – за деньги. Члены «Аум Синрикё» платили за все – участие в ритуальных действах, посвящения, семинары, занятия – деньгами или работой. Также для рядовых сектантов имелся в наличии специальный прейскурант с чудотворными ритуалами и целебными веществами. Например, сосуд с водой, в которой изволил искупаться сам Асахара, стоил 200 долларов; обряд «шактиат» – члену секты позволялось дотронуться до лба другого, с более высоким уровнем духа с целью перекачки последнего – 500 долларов; внутривенная инъекция неизвестного состава под названием «Озарение Бардо» – 5 тыс. долларов. Можно было даже телепатически «подключиться» к мозгу самого Учителя или испить его крови за 10 тыс. долларов. А за личную встречу с Сёко Асахарой рядовые члены секты выкладывали по 100 долларов за 2–3 минуты. Его «хождения в народ» – массовые «исцеления» и «просветления» граждан различных стран и городов на многотысячных стадионах – также стоили недешево.