Страница:
— А я считаю, что поступил правильно!
— Я отстраняю тебя от полетов. Твой истребитель я отдаю Нове, ее машина подбита.
— Черт возьми, да ведь она летать не умеет!
— Мне плевать, даже если она не способна пролететь через центр Кольцевой туманности! Если бы мне пришлось выбирать, я взял бы в напарники ее, а не тебя, — не выдержав, Ясон повысил голос. — Все, отправляйся в свою каюту и жди дальнейших распоряжений.
Побледневший Кевин тем не менее гордо вскинул голову и удалился, а Ясон вернулся в комнату подготовки пилотов.
— Что ты решил с Толвином? — спросил Думсдэй.
— Отстранил его от полетов до конца этой операции.
— Отстранил? И это все? Да этого ублюдка нельзя вообще к истребителю подпускать! Мы потеряли из-за него очень толкового парня и «Сэйбр»! Отстранил…
Только тут Ясон заметил, что рядом с ними стоит Спаркс.
— Какого черта, Спаркс?! — огрызнулся он.
— Сэр, механик, который занимается истребителем Одинокого Волка, только что сказал мне, что у этого парня снизу полетела вся система защиты, а от остальной брони осталось всего двадцать миллиметров. Его и вправду здорово поджарили.
— А радио?
— Не работает.
— Спасибо, Спаркс, и прости, что я на тебя набросился.
— Все в порядке, сэр. — Она озарила его своей лучезарной улыбкой и отошла к другим механикам, издалека наблюдавшим за ними.
Ясон вздохнул и посмотрел на Думсдэя:
— Я думаю, он посчитал, что, если разделается с этим килратхом, ему все простят. Только он ошибся. То, что он натворил, никакими подвигами не прикроешь. Конечно, если бы «Сэйбр» уцелел, он отделался бы дешевле. Я бы только отругал его, и все пошло бы по-прежнему. Да, но что ты думаешь насчет радио? Черт его знает, когда оно сломалось, может, до того, как он бросил «Сэйбр», а может — после, теперь не узнаешь. Это старый трюк. Все мы так поступаем, если хотим оправдаться, когда не оказываемся там, где должны быть.
Думсдэй с ухмылкой кивнул.
— Я думаю, в нем взыграл инстинкт охотника, — продолжал Ясон. — У всех у нас он есть, вот почему мы стремимся быть пилотами истребителей, а не таскать какой-нибудь чертов корабль в тыл и обратно или учить в летных школах прыщавых юнцов. Только мы научились справляться с этим инстинктом, держать его в узде, подчинять своему разуму, а иначе каждый из нас превратился бы во второго Маньяка.
— Конклина жалко.
— Людей на войне убивают, — сказал Ясон. — Еще одно письмо придется писать… Но многих отличных ребят мы сохранили. Честно говоря, я думал, что у нас будет в пять раз больше потерь.
— Все равно я считаю, что этот парень — избалованный наглец и напыщенный осел.
— Очень может быть, — ответил Ясон, — но мне почему-то кажется, что когда-нибудь из него может получиться чертовски хороший пилот.
Он повернулся, чтобы взглянуть на вошедшего. Что-то случилось, он заметил это по выражению лица молодого воина. Тот еще не полностью овладел искусством скрывать свои эмоции, а это считалось обязательным для штабных офицеров.
— Продолжай.
— Мы только что получили донесение от командующего имперским флотом.
Посыльный положил на стол сложенный лист бумаги, в верхней части которого стоял красный треугольник — знак высшей степени секретности.
— Ты читал донесение?
— Я был одним из тех, кто расшифровывал его, сир.
— Теперь ответь мне на такой вопрос, Джа-мука, — сказал Тхракхатх, не сводя глаз с посыльного. — Ты шел сюда из центра связи или бежал?
— Шел, сир.
— Лжешь. Ты слишком тяжело дышишь. Посыльный не мог вымолвить ни слова.
— Теперь давай разберемся, что произошло на борту моего корабля. Ты бежал с взволнованным видом, а это недопустимо. Далее. Ты нес в руке донесение и, осмелюсь предположить, держал его так, чтобы бросался в глаза красный треугольник: чтобы все поняли, какая важная роль тебе отведена, ведь секретное донесение поручают отнести не всякому. Я прав?
Посыльный заколебался.
— Я не прав? — строго спросил Тхракхатх.
— Вы правы, сир.
— Прекрасно. Теперь ты отдаешь себе отчет в том, что случилось на борту моего корабля? Можешь не сомневаться, слух о том, что я получил донесение высшей степени секретности, в котором содержатся плохие новости, уже расползся по всему кораблю. Прежде чем закончится эта вахта, все две тысячи членов экипажа будут знать об этом. Возникнут всевозможные предположения о том, какое именно несчастье произошло в нашей Империи, слухи обрастут несуществующими подробностями, моральное состояние экипажа упадет, боеготовность — тоже.
Он замолчал, не сводя глаз с посыльного.
— И все из-за твоей ребяческой несдержанности и тупости.
Пристыженный посыльный опустил голову.
— О чем сказано в донесении?
— Наверно, вам самому надо прочесть его.
— Тебе известно его содержание. Осмелюсь предположить, что, как только ты покинешь мою каюту, на тебя со всех сторон обрушатся с вопросами. Ты не сумеешь скрыть своего беспокойства, а кое-кому и шепнешь по секрету о том, что написано на этом клочке бумаги, — чтобы пустить пыль в глаза, подчеркнуть свою значительность и, главное, чтобы произвести впечатление на некую особу женского пола…
— Я никому ни слова не сказал о том, что мне известно, — возмущенно сказал посыльный.
— Тебе и не нужно было говорить, у тебя на морде все написано, — холодно ответил Тхракхатх. — Теперь расскажи мне.
— Сир, была получена мгновенная передача с планеты By кар Таг. Девять десантных кораблей Конфедерации, в сопровождении двух легких авианосцев новейшей конструкции, напали на нее.
На Тхракхатха словно пахнуло холодом, но на лице его ничего не отразилось, оно осталось неподвижным, точно маска.
— Продолжай.
— Мерзавцы высадились на планете и разрушили родовой замок вдовствующей матери императора. Велась голографическая съемка наступления, эту запись передали вместе с донесением. Она прилагается к нему.
Тхракхатх долго молчал, глядя на посыльного.
— Ты обесчестил себя, не сумев скрыть своего волнения. Сейчас ты покинешь меня и, не сказав никому ни слова, удалишься в свою каюту. Полагаю, ты догадываешься, каким способом ты можешь спасти свою честь. Ступай.
Глаза посыльного широко распахнулись от изумления и ужаса.
— Но, сир…
— Ты знаешь, что следует делать, — холодно сказал Тхракхатх.
— Но, сир, моя семья… Я единственный сын… — Голос посыльного дрогнул.
— Тогда не позорь последние мгновения твоей жизни унизительной для всех мольбой, — резко произнес Тхракхатх и отвернулся, словно посыльный больше для него не существовал.
Тот замер на мгновение, стараясь собраться с духом и придать лицу спокойное выражение, потом низко поклонился и медленно вышел.
Тхракхатх взял донесение, развернул его, достал вложенный туда небольшой диск и вставил его в компьютер. Изображение было слегка размытым, как это обычно бывает при мгновенной передаче, когда огромное количество бит информации сжимается в один предельно краткий импульс.
Камера оператора, снимавшего с большого расстояния, была направлена на родовой замок императорской семьи. Сердце Тхракхатха болезненно сжалось: он вспомнил то далекое время, когда приезжал сюда в гости к своей прабабушке, тогда еще энергичной и полной жизни. Она взяла его с собой на охоту в ущелье, и он убил тогда свою первую летающую змею. На мгновение он забыл обо всем, снова почувствовав себя счастливым ребенком и ощутив прилив гордости и восхищения — именно эти чувства владели им тогда: так горделиво, истинно по— императорски держалась вдовствующая императрица.
По крайней мере, в те времена в родовом замке ей ничто не угрожало. Как только началась война, император, ее сын, настоял, чтобы она поселилась там, вдали от линии фронта.
Изображение замерцало на экране. Проклятый человеческий род, отсталая, варварская раса! Напасть на одинокую старую женщину, чтобы убить ее, — так поступают не воины, а трусы! И мало того. Если уж это пришло им в головы, можно было просто с орбиты разрушить и дворец, и всех, кто в нем находился. Но нет, они хотели все сделать своими собственными руками, осквернить святыню и убедиться, что императрица действительно мертва.
Он увидел, как нападающие проникли внутрь дворца. Остановив изображение, он увеличил его, чтобы получше разглядеть одну из наземных штурмовых машин, на борту которой была отчетливо различима эмблема: скрещенные кинжалы и череп. Первый батальон космических пехотинцев — они послали своих лучших воинов. Хорошие воины, достойные противники даже для императорской гвардии. Да, они послали самых лучших, чтобы осквернить, надругаться над чужими святынями. Он почувствовал новую вспышку гнева, наблюдая за тем, как эти подлые, грязные твари, тяжело ступая, входят внутрь императорского дворца.
Пометив курсором одного из людей, он дал команду компьютеру увеличить его изображение и найти его досье среди других, хранящихся в компьютере. Спустя несколько мгновений на экране возникло крошечное изображение с краткими биологическими и психологическими характеристиками под ним. Этот человек оказался командиром лучшей дивизии космических пехотинцев. Они послали одного из своей элиты, чтобы он лично руководил всем этим,
Чуть позже или чуть раньше, но возмездие должно настигнуть его.
Он опять включил запись и просмотрел ее до конца. Командир стоял, скрестив руки на груди, ноги широко расставлены, на лице ухмылка, перешедшая в гогот, когда первые пехотинцы показались из дворца со своей добычей. А потом командир вошел в полуразрушенные ворота, подошел вплотную к зданию и… Не веря своим глазам, принц Тхракхатх в ужасе наблюдал, как этот отвратительный, мерзкий ублюдок справил свою нужду прямо у стены, а другие мужчины хохотали и с громкими возгласами делали то же самое.
— Грязные ублюдки, — простонал принц сквозь стиснутые зубы.
Они выбегали из дворца, большинство тащило награбленное — священные семейные реликвии, старинные произведения искусства, сваливали все это в свои машины и отъезжали. Подонки! А потом дворец опустел, экран озарила ослепительная вспышка — и все.
Тхракхатх опустил голову, сердце его колотилось от гнева. Он изо всех сил старался сдержаться — сейчас, больше чем когда бы то ни было, не следовало поддаваться эмоциям и терять самообладание. Ему нанесли преднамеренное оскорбление…
Он перечитал донесение. Девять транспортных кораблей и два авианосца. Каких? Об этом не говорилось ни слова. Может быть, такие же, как «Конкордия»? Вряд ли, тогда поддержка с воздуха была бы более массированной. Скорее всего, эти авианосцы меньше. Чтобы разработать план ответного удара, требовалось больше информации. Значит, нужно установить связь с уцелевшей тайной базой и получить более подробные сведения о вражеских кораблях. То, что Вукар Таг должна быть возвращена, не подлежало сомнению. Она принадлежала Империи, с какой стати дарить ее врагу? Но не просто возвращена, о нет! Нужно отомстить за оскверненные святыни, пролить реки крови; нанести человечеству такой удар, чтобы впредь навсегда отбить у него охоту делать подобное.
Он закрыл глаза, глубоко, равномерно дыша и стараясь достичь полной отрешенности, свободы от влияния эмоций, состояния спокойного, сугубо рационального подхода. Нужно было срочно обдумать план ответного удара, а для этого требовалась холодная, ясная голова.
В дверь постучали. Он сложил донесение и выключил экран.
— Войдите.
В дверях стоял другой посыльный, с выражением холодной отрешенности на лице.
— Сир.
— Что случилось?
— Джамука обнаружен в своей каюте, сир.
— И ?
— Он перерезал себе горло. Он мертв, сир.
— Я знаю.
Во взгляде посыльного мелькнуло и тут же пропало недоумение, лицо его по-прежнему было бесстрастно.
— Разворачивайте корабль. Пошлите всему основному флоту распоряжение немедленно отправиться к месту сбора в секторе Уджарка. Приказ во всех деталях будет готов через час. Свяжитесь также с императорским дворцом. Я желаю как можно скорее поговорить с дедом.
Посыльный, не выразив и тени чувства, низко поклонился и вышел.
— Я отстраняю тебя от полетов. Твой истребитель я отдаю Нове, ее машина подбита.
— Черт возьми, да ведь она летать не умеет!
— Мне плевать, даже если она не способна пролететь через центр Кольцевой туманности! Если бы мне пришлось выбирать, я взял бы в напарники ее, а не тебя, — не выдержав, Ясон повысил голос. — Все, отправляйся в свою каюту и жди дальнейших распоряжений.
Побледневший Кевин тем не менее гордо вскинул голову и удалился, а Ясон вернулся в комнату подготовки пилотов.
— Что ты решил с Толвином? — спросил Думсдэй.
— Отстранил его от полетов до конца этой операции.
— Отстранил? И это все? Да этого ублюдка нельзя вообще к истребителю подпускать! Мы потеряли из-за него очень толкового парня и «Сэйбр»! Отстранил…
Только тут Ясон заметил, что рядом с ними стоит Спаркс.
— Какого черта, Спаркс?! — огрызнулся он.
— Сэр, механик, который занимается истребителем Одинокого Волка, только что сказал мне, что у этого парня снизу полетела вся система защиты, а от остальной брони осталось всего двадцать миллиметров. Его и вправду здорово поджарили.
— А радио?
— Не работает.
— Спасибо, Спаркс, и прости, что я на тебя набросился.
— Все в порядке, сэр. — Она озарила его своей лучезарной улыбкой и отошла к другим механикам, издалека наблюдавшим за ними.
Ясон вздохнул и посмотрел на Думсдэя:
— Я думаю, он посчитал, что, если разделается с этим килратхом, ему все простят. Только он ошибся. То, что он натворил, никакими подвигами не прикроешь. Конечно, если бы «Сэйбр» уцелел, он отделался бы дешевле. Я бы только отругал его, и все пошло бы по-прежнему. Да, но что ты думаешь насчет радио? Черт его знает, когда оно сломалось, может, до того, как он бросил «Сэйбр», а может — после, теперь не узнаешь. Это старый трюк. Все мы так поступаем, если хотим оправдаться, когда не оказываемся там, где должны быть.
Думсдэй с ухмылкой кивнул.
— Я думаю, в нем взыграл инстинкт охотника, — продолжал Ясон. — У всех у нас он есть, вот почему мы стремимся быть пилотами истребителей, а не таскать какой-нибудь чертов корабль в тыл и обратно или учить в летных школах прыщавых юнцов. Только мы научились справляться с этим инстинктом, держать его в узде, подчинять своему разуму, а иначе каждый из нас превратился бы во второго Маньяка.
— Конклина жалко.
— Людей на войне убивают, — сказал Ясон. — Еще одно письмо придется писать… Но многих отличных ребят мы сохранили. Честно говоря, я думал, что у нас будет в пять раз больше потерь.
— Все равно я считаю, что этот парень — избалованный наглец и напыщенный осел.
— Очень может быть, — ответил Ясон, — но мне почему-то кажется, что когда-нибудь из него может получиться чертовски хороший пилот.
x x x
— Господин Тхракхатх.Он повернулся, чтобы взглянуть на вошедшего. Что-то случилось, он заметил это по выражению лица молодого воина. Тот еще не полностью овладел искусством скрывать свои эмоции, а это считалось обязательным для штабных офицеров.
— Продолжай.
— Мы только что получили донесение от командующего имперским флотом.
Посыльный положил на стол сложенный лист бумаги, в верхней части которого стоял красный треугольник — знак высшей степени секретности.
— Ты читал донесение?
— Я был одним из тех, кто расшифровывал его, сир.
— Теперь ответь мне на такой вопрос, Джа-мука, — сказал Тхракхатх, не сводя глаз с посыльного. — Ты шел сюда из центра связи или бежал?
— Шел, сир.
— Лжешь. Ты слишком тяжело дышишь. Посыльный не мог вымолвить ни слова.
— Теперь давай разберемся, что произошло на борту моего корабля. Ты бежал с взволнованным видом, а это недопустимо. Далее. Ты нес в руке донесение и, осмелюсь предположить, держал его так, чтобы бросался в глаза красный треугольник: чтобы все поняли, какая важная роль тебе отведена, ведь секретное донесение поручают отнести не всякому. Я прав?
Посыльный заколебался.
— Я не прав? — строго спросил Тхракхатх.
— Вы правы, сир.
— Прекрасно. Теперь ты отдаешь себе отчет в том, что случилось на борту моего корабля? Можешь не сомневаться, слух о том, что я получил донесение высшей степени секретности, в котором содержатся плохие новости, уже расползся по всему кораблю. Прежде чем закончится эта вахта, все две тысячи членов экипажа будут знать об этом. Возникнут всевозможные предположения о том, какое именно несчастье произошло в нашей Империи, слухи обрастут несуществующими подробностями, моральное состояние экипажа упадет, боеготовность — тоже.
Он замолчал, не сводя глаз с посыльного.
— И все из-за твоей ребяческой несдержанности и тупости.
Пристыженный посыльный опустил голову.
— О чем сказано в донесении?
— Наверно, вам самому надо прочесть его.
— Тебе известно его содержание. Осмелюсь предположить, что, как только ты покинешь мою каюту, на тебя со всех сторон обрушатся с вопросами. Ты не сумеешь скрыть своего беспокойства, а кое-кому и шепнешь по секрету о том, что написано на этом клочке бумаги, — чтобы пустить пыль в глаза, подчеркнуть свою значительность и, главное, чтобы произвести впечатление на некую особу женского пола…
— Я никому ни слова не сказал о том, что мне известно, — возмущенно сказал посыльный.
— Тебе и не нужно было говорить, у тебя на морде все написано, — холодно ответил Тхракхатх. — Теперь расскажи мне.
— Сир, была получена мгновенная передача с планеты By кар Таг. Девять десантных кораблей Конфедерации, в сопровождении двух легких авианосцев новейшей конструкции, напали на нее.
На Тхракхатха словно пахнуло холодом, но на лице его ничего не отразилось, оно осталось неподвижным, точно маска.
— Продолжай.
— Мерзавцы высадились на планете и разрушили родовой замок вдовствующей матери императора. Велась голографическая съемка наступления, эту запись передали вместе с донесением. Она прилагается к нему.
Тхракхатх долго молчал, глядя на посыльного.
— Ты обесчестил себя, не сумев скрыть своего волнения. Сейчас ты покинешь меня и, не сказав никому ни слова, удалишься в свою каюту. Полагаю, ты догадываешься, каким способом ты можешь спасти свою честь. Ступай.
Глаза посыльного широко распахнулись от изумления и ужаса.
— Но, сир…
— Ты знаешь, что следует делать, — холодно сказал Тхракхатх.
— Но, сир, моя семья… Я единственный сын… — Голос посыльного дрогнул.
— Тогда не позорь последние мгновения твоей жизни унизительной для всех мольбой, — резко произнес Тхракхатх и отвернулся, словно посыльный больше для него не существовал.
Тот замер на мгновение, стараясь собраться с духом и придать лицу спокойное выражение, потом низко поклонился и медленно вышел.
Тхракхатх взял донесение, развернул его, достал вложенный туда небольшой диск и вставил его в компьютер. Изображение было слегка размытым, как это обычно бывает при мгновенной передаче, когда огромное количество бит информации сжимается в один предельно краткий импульс.
Камера оператора, снимавшего с большого расстояния, была направлена на родовой замок императорской семьи. Сердце Тхракхатха болезненно сжалось: он вспомнил то далекое время, когда приезжал сюда в гости к своей прабабушке, тогда еще энергичной и полной жизни. Она взяла его с собой на охоту в ущелье, и он убил тогда свою первую летающую змею. На мгновение он забыл обо всем, снова почувствовав себя счастливым ребенком и ощутив прилив гордости и восхищения — именно эти чувства владели им тогда: так горделиво, истинно по— императорски держалась вдовствующая императрица.
По крайней мере, в те времена в родовом замке ей ничто не угрожало. Как только началась война, император, ее сын, настоял, чтобы она поселилась там, вдали от линии фронта.
Изображение замерцало на экране. Проклятый человеческий род, отсталая, варварская раса! Напасть на одинокую старую женщину, чтобы убить ее, — так поступают не воины, а трусы! И мало того. Если уж это пришло им в головы, можно было просто с орбиты разрушить и дворец, и всех, кто в нем находился. Но нет, они хотели все сделать своими собственными руками, осквернить святыню и убедиться, что императрица действительно мертва.
Он увидел, как нападающие проникли внутрь дворца. Остановив изображение, он увеличил его, чтобы получше разглядеть одну из наземных штурмовых машин, на борту которой была отчетливо различима эмблема: скрещенные кинжалы и череп. Первый батальон космических пехотинцев — они послали своих лучших воинов. Хорошие воины, достойные противники даже для императорской гвардии. Да, они послали самых лучших, чтобы осквернить, надругаться над чужими святынями. Он почувствовал новую вспышку гнева, наблюдая за тем, как эти подлые, грязные твари, тяжело ступая, входят внутрь императорского дворца.
Пометив курсором одного из людей, он дал команду компьютеру увеличить его изображение и найти его досье среди других, хранящихся в компьютере. Спустя несколько мгновений на экране возникло крошечное изображение с краткими биологическими и психологическими характеристиками под ним. Этот человек оказался командиром лучшей дивизии космических пехотинцев. Они послали одного из своей элиты, чтобы он лично руководил всем этим,
Чуть позже или чуть раньше, но возмездие должно настигнуть его.
Он опять включил запись и просмотрел ее до конца. Командир стоял, скрестив руки на груди, ноги широко расставлены, на лице ухмылка, перешедшая в гогот, когда первые пехотинцы показались из дворца со своей добычей. А потом командир вошел в полуразрушенные ворота, подошел вплотную к зданию и… Не веря своим глазам, принц Тхракхатх в ужасе наблюдал, как этот отвратительный, мерзкий ублюдок справил свою нужду прямо у стены, а другие мужчины хохотали и с громкими возгласами делали то же самое.
— Грязные ублюдки, — простонал принц сквозь стиснутые зубы.
Они выбегали из дворца, большинство тащило награбленное — священные семейные реликвии, старинные произведения искусства, сваливали все это в свои машины и отъезжали. Подонки! А потом дворец опустел, экран озарила ослепительная вспышка — и все.
Тхракхатх опустил голову, сердце его колотилось от гнева. Он изо всех сил старался сдержаться — сейчас, больше чем когда бы то ни было, не следовало поддаваться эмоциям и терять самообладание. Ему нанесли преднамеренное оскорбление…
Он перечитал донесение. Девять транспортных кораблей и два авианосца. Каких? Об этом не говорилось ни слова. Может быть, такие же, как «Конкордия»? Вряд ли, тогда поддержка с воздуха была бы более массированной. Скорее всего, эти авианосцы меньше. Чтобы разработать план ответного удара, требовалось больше информации. Значит, нужно установить связь с уцелевшей тайной базой и получить более подробные сведения о вражеских кораблях. То, что Вукар Таг должна быть возвращена, не подлежало сомнению. Она принадлежала Империи, с какой стати дарить ее врагу? Но не просто возвращена, о нет! Нужно отомстить за оскверненные святыни, пролить реки крови; нанести человечеству такой удар, чтобы впредь навсегда отбить у него охоту делать подобное.
Он закрыл глаза, глубоко, равномерно дыша и стараясь достичь полной отрешенности, свободы от влияния эмоций, состояния спокойного, сугубо рационального подхода. Нужно было срочно обдумать план ответного удара, а для этого требовалась холодная, ясная голова.
В дверь постучали. Он сложил донесение и выключил экран.
— Войдите.
В дверях стоял другой посыльный, с выражением холодной отрешенности на лице.
— Сир.
— Что случилось?
— Джамука обнаружен в своей каюте, сир.
— И ?
— Он перерезал себе горло. Он мертв, сир.
— Я знаю.
Во взгляде посыльного мелькнуло и тут же пропало недоумение, лицо его по-прежнему было бесстрастно.
— Разворачивайте корабль. Пошлите всему основному флоту распоряжение немедленно отправиться к месту сбора в секторе Уджарка. Приказ во всех деталях будет готов через час. Свяжитесь также с императорским дворцом. Я желаю как можно скорее поговорить с дедом.
Посыльный, не выразив и тени чувства, низко поклонился и вышел.
ГЛАВА 5
— Начало автоматического отсчета перед прыжком — десять, девять, восемь…
Ясон сидел в своем кабинете, глядя на экран с изображением звездного неба над «Таравой». Во время прохождения точки прыжка оно на мгновение расплылось и тут же появилось снова, но теперь это было уже другое небо — небо сектора Нивен! Он почувствовал укол в сердце — они вернулись туда, где он налетал не одну сотню часов. Спустя минуту на расстоянии меньше чем сто километров из подпространства вынырнул десантный транспортный корабль «Бангор», и оба корабля устремились к месту встречи.
Четыре «Рапиры», охраняющие «Тараву» и курсирующие вокруг нее, очень слаженно и красиво сделали фигуру высшего пилотажа и, развернувшись, продолжили облет корабля.
— Отлично летают, правда? — сказала Дженис, пересаживаясь поближе к Ясону, чтобы удобнее было следить за экраном.
Ясон молча кивнул.
— У тебя есть какие-нибудь предположения насчет того, что происходит?
— Мои предположения ничуть не лучше твоих, — ответил Ясон. — Выглядит все, конечно, странно. Прошло всего двенадцать часов после начала сражения, оно еще не закончилось, и вдруг Первый батальон космической пехоты отзывают с поля боя и отправляют неизвестно куда, неизвестно зачем. И нас к нему в придачу. Хоть на картах гадай — все равно не поймешь, что это значит.
— Как ты думаешь, О'Брайену известно; в чем дело?
— Сомневаюсь. Если бы он знал, не волновался бы по поводу предстоящей встречи. Он ведет себя так, будто все происходящее — оскорбление его личного достоинства.
— Гляньте-ка. — Думсдэй, во время их разговора хранивший молчание, кивнул на экран.
Ясон увидел «Волкодава», близнеца давно погибшего «Тигриного когтя», флагманский корабль основных сил Конфедерации, на котором, как ему было известно, находился командующий адмирал Бэнбридж. Но это было далеко не все! Справа от «Волкодава» он увидел два своих прежних корабля — «Конкордию» и «Геттисберг». «Конкордия» выглядела изрядно потрепанной: среднюю часть корабля, похоже, совсем недавно заменили и она блистала свежей краской, в то время как остальная поверхность была опалена взрывами, из-под облупившейся краски там и сям проглядывала сталь. Корабль походил на старого, искалеченного боями боксера, с ног до головы покрытого шрамами.
— Черт возьми, весь флот здесь! — воскликнула Дженис.
И правда. Кроме перечисленных, они увидели «Трафальгар», авианосец того же класса, что и «Тарава», идущий за кормой флагмана. Четыре авианосца были окружены целым роем сторожевиков, разрушителей, крейсеров, транспортных кораблей снабжения, минных тральщиков и легких боевых фрегатов.
— По-моему, тут не хватает только аэростатов, — откликнулся Думсдэй. — Такого на флоте уже лет шесть не было. Думаю, предстоит настоящее побоище.
— И конечно, без такой важной персоны, как «Тарава», дело не обошлось.
— Пора отправляться, ребята, — сказал Ясон.
Они с завистью смотрели на него.
— Передай привет всем, кто меня еще помнит, — сказал Думсдэй. — Сообщи им радостную весть: вопреки моим мрачным прогнозам, я все еще жив.
Простившись с ними, Ясон: спустился на полетную палубу. Корабли, пострадавшие во время штурма By кар Таг, все еще ремонтировались. Чемберлен, измазанный сажей, лежал под своей «Рапирой», помогая механику. Ясону всегда были очень симпатичны такие ребята из числа пилотов, понимающие, что лучше механика истребитель не знает никто и поэтому у него есть чему поучиться. Остальные пилоты отсутствовали — одни отдыхали, другие воображали, что они и так уже все знают, третьи занимались на симуляторах истребителей или с помощью голографической съемки сражения подробно разбирали нанесенные удары, их достоинства и недостатки, и отрабатывали другие варианты.
Этот штурм дал его пилотам гораздо больше, чем он предполагал. Они потеряли всего одного стрелка и одного второго пилота, плюс двое раненых — совсем немного для такого сражения. Это говорило о том, что он не зря потратил столько времени и сил на тренировку и что его пилоты уже существенно выше среднего уровня, хотя он никогда не говорил им об этом.
Он прошел вдоль выстроившихся в ряд истребителей, ненадолго задерживаясь около каждого, словно желая почувствовать, все ли с ними в порядке, ив конце концов добрался до «Сэйбра», на котором ему предстояло лететь сейчас. О'Брайен уже ждал его.
— Вы опоздали на три минуты, мистер.
Ясон, которому уже с трудом удавалось сдерживать все возрастающую неприязнь к командиру корабля, сделал вид, что проверяет часы, и сухо извинился.
— Мы не можем заставлять адмирала ждать, мистер.
— Прошу вас, сэр.
О'Брайен поднялся по трапу, вскарабкался в кабину и уселся на переднее сиденье.
— Простите, сэр, но это место пилота, — тихо сказал Ясон.
О'Брайен смерил его взглядом, выбрался наружу и залез на заднее сиденье. Ясон сел на свое место и пристегнулся. Оглянувшись, он увидел, что О'Брайен неумело вертит в руках ремни.
— Вам помочь, сэр?
О'Брайен затравленно, исподлобья взглянул на него, и Ясон внезапно ощутил вспышку сочувствия к этому человеку. Он был совершенно чужим в их мире, и не только здесь, в кабине истребителя, но даже и на своем капитанском мостике. Ясон смотрел на него почти с дружеской улыбкой, ему и вправду хотелось бы помочь О'Брайену, и не только научить, как нужно пристегиваться, а еще многому другому. Черт, если бы только этот человек хотя бы ненадолго спустился с того пьедестала, на который вознес сам себя, признал свои недостатки и попытался научиться хоть чему-то у тех, кто лучше него знает свое дело! Всегда внимательно прислушиваться к мнению более опытных людей, независимо от их звания и положения, — этот урок Ясон усвоил раз и навсегда, еще в первые месяцы своей службы.
— Обойдусь без вашей помощи, мистер, ~ пробурчал О'Брайен.
— Сэр, если все останется закреплено так, как вы это сделали, и произойдет аварийное катапультирование, вас просто разорвет пополам — ноги окажутся снаружи, а сами вы останетесь здесь.
— Думаете, я этого не знаю?
— Если честно, сэр, — Ясон снова заставил себя по-дружески улыбнуться, — я думаю, что вы этого не знаете, но ничего страшного тут нет.
— Если мне понадобится ваш совет, я обращусь к вам.
— Как хотите, сэр, — ответил Ясон с чувством неловкости.
Как ни странно, ему и в самом деле было жаль этого человека!
— Хотя простите, сэр, но есть кое-что, что я обязан вам объяснить. В случае аварийной ситуации — а это не такая уж редкость, со мной лично это случалось трижды — все, что вам нужно сделать, это быстро протянуть вниз руку, ухватиться вот за это кольцо и дернуть. О'Брайен испуганно взглянул на него:
— С какой стати что-то должно произойти?
— Никто не говорит, что это непременно произойдет, просто я обязан объяснить вам это. Таковы правила.
О'Брайен как будто успокоился, однако просунул вниз руку и дотронулся до кольца.
— И еще — наденьте гермошлем, мы взлетаем.
Не обращая больше на О'Брайена внимания, Ясон натянул гермошлем, проверил показания приборов и, глянув вниз, сделал знак палубному служащему, что все в порядке.
Это был не боевой взлет, поэтому он просто включил зажигание, дал газ, и истребитель медленно заскользил к взлетному пандусу, плавно прошел через шлюзовую камеру и взлетел с «Таравы». И тут словно сам черт шепнул ему что-то на ушко — оказавшись в космосе, он не смог устоять перед искушением.
— Держитесь, сэр!
Он включил ускорители на полную мощность.
— Черт возьми, Ясон!
— Сэр, вы сами сказали, что мы на три минуты опаздываем. Я просто нагоняю упущенное.
Он знал, что поступает жестоко, но ничего не мог поделать с собой. Взмыв вверх, он сделал «мертвую петлю», сразу же за ней еще одну, сильно накренившись, заскользил к «Конкордии» и запросил разрешение на посадку. Весь полет продолжался меньше трех минут. Когда они сели и он снял шлем, то почувствовал в кабине неприятный кислый запах. Щадя достоинство коммодора, он не стал оглядываться.
— Теперь мы не опоздаем, — только и сказал он.
Он вылез из «Сэйбра» и огляделся. У него возникло чувство, что он вернулся домой. После нескольких недель, проведенных на борту «Таравы», было чертовски приятно оказаться снова на полетной палубе, которая полностью соответствовала своему назначению. Просторная — сколько угодно места для взлета и посадки, хороший ангар, комната управления полетами, комната подготовки пилотов, — все размещено умело, разумно, атмосфера спокойная и деловая.
О'Брайен на подгибающихся коленях спустился на палубу и посмотрел на Ясона:
— Вы нарочно сделали это?
— Нет, сэр, что вы! Мне необходимо было проверить двигатель и систему управления на ходу. Тот пилот, который постоянно летает на этом «Сэйбре», жаловался, что рычаг управления разболтался. Я действовал согласно инструкции, уверяю вас!
— Ох!
— Мне кажется, вам не мешает немного освежиться, сэр. Пройдите вон туда, за дальнюю переборку на носу; встретимся в зале, где будет происходить инструктаж.
Радуясь возможности отделаться от благоухающего блевотой О'Брайена, Ясон пошел в зал для инструктажа. Он настолько хорошо знал корабль, что мог бы проделать весь путь с завязанными глазами. То и дело попадались знакомые лица, каждое приветствие вызывало в душе легкую ностальгию. Он не так уж хорошо знал, что такое настоящий домашний . уют, — отец воевал, мать работала, и они с братом в основном сами заботились о себе. Он ушел на фронт, когда ему еще не исполнилось шестнадцати, и за восемь лет проделал путь от второго помощника палубного офицера до командира всего крыла истребителей большого —авианосца — и это был нелегкий путь. И почти все это время прошло на борту «Геттисберга» и «Конкордии». Вот почему, оказавшись здесь, он чувствовал себя как ребенок, вернувшийся домой.
Дойдя до зала, где должен был проводиться инструктаж, он на мгновение заколебался, почувствовав свою незначительность при виде такого количества капитанских звездочек и золотых шевронов коммодоров и контр-адмиралов. Он глубоко вздохнул и вошел внутрь.
— Ясон!
— Адмирал Толвин!
Он вытянулся по стойке «смирно», но адмирал с улыбкой сделал жест рукой, показывая, что эти церемонии сейчас ни к чему.
— Ты — одна из важных персон на этом собрании, поэтому расслабься, сынок.
— Спасибо, сэр.
— Как тебе нравится командовать?
— Это нелегко, сэр.
— Я был уверен, что ты справишься. Экипаж «Таравы» совсем молодой, они впервые попали в эту мясорубку. Я подумал, что им будет легче освоиться, если во главе их встанет человек почти того же возраста, что и они сами. То, что мне стало известно, доказывает, что я не ошибся. Что ты думаешь о «Тараве»?
— Неплохой корабль, сэр.
Толвин улыбнулся.
— Послушай, сынок. Когда человек впервые начинает командовать людьми, это нередко перерастает во что-то, очень похожее на первую любовь. Я говорю не о влюбленности, которая с легкостью вспыхивает при виде любой прекрасной девушки, а имею в виду настоящую любовь, любовь всей жизни. Вначале ты можешь даже не понимать, что другие находят в ней — ничем особенным она не отличается, вроде бы такая же, как другие, но в один прекрасный день ты сражен наповал… Ты понимаешь? Внезапно весь мир становится другим, и всю свою оставшуюся жизнь ты не можешь забыть ее. Мне кажется, придет время, и ты почувствуешь что-то в этом роде по отношению к «Тараве». — Он заколебался, точно ему показалось, что неожиданно для самого себя он сказал слишком много. — Мы поговорим с тобой позднее, сынок. Адмирал Бэнбридж идет.
— Бэнбридж?
Все в зале встали по стойке «смирно». Ясон тоже застыл, немного удивленный тем, что и адмирал Толвин вытянулся, как остальные.
Бэнбридж был стар, почти лыс, а оставшиеся волосы белели как снег. Но держался он подтянуто, прямо, двигался энергично. Дойдя до подиума, он поднялся на него, повернулся —к собравшимся и улыбнулся:
— Рад приветствовать вас. Вольно, прошу садиться.
В его хорошо поставленном, звучном голосе отчетливо ощущался южно-американский акцент. Подойдя к голографическому экрану, он включил изображение.
— Это планета килратхов под названием By кар Таг, — начал Бэнбридж. — Три дня назад девять подразделений космических пехотинцев при поддержке двух новых авианосцев штурмовали планету и захватили ее. В этом состоял первый этап операции под названием «Ответный удар».
Итак, Ясон не ошибся — затевалось нечто гораздо большее. Оглянувшись, он увидел Большого Дюка, командующего частями космических пехотинцев, рядом с ним Светлану и полковника Джима Меррита, возглавлявшего Первый батальон космической пехоты. Значит, Большой Дюк оставил незавершенную операцию на планете и прибыл сюда на «Бангоре». Это означало одно — его ожидало здесь нечто крайне важное.
Ясон откинулся в кресле, слушая, как Бэнб-ридж производит беглый анализ штурма. Адмирал отметил среди прочего хорошее качество воздушной поддержки, обеспеченной «Тара-вой», что вызвало у Ясона прилив вполне понятной гордости, которую он тем не менее постарался скрыть. Краем глаза он заметил, что Толвин смотрит на него, одобрительно кивая головой.
Ясон сидел в своем кабинете, глядя на экран с изображением звездного неба над «Таравой». Во время прохождения точки прыжка оно на мгновение расплылось и тут же появилось снова, но теперь это было уже другое небо — небо сектора Нивен! Он почувствовал укол в сердце — они вернулись туда, где он налетал не одну сотню часов. Спустя минуту на расстоянии меньше чем сто километров из подпространства вынырнул десантный транспортный корабль «Бангор», и оба корабля устремились к месту встречи.
Четыре «Рапиры», охраняющие «Тараву» и курсирующие вокруг нее, очень слаженно и красиво сделали фигуру высшего пилотажа и, развернувшись, продолжили облет корабля.
— Отлично летают, правда? — сказала Дженис, пересаживаясь поближе к Ясону, чтобы удобнее было следить за экраном.
Ясон молча кивнул.
— У тебя есть какие-нибудь предположения насчет того, что происходит?
— Мои предположения ничуть не лучше твоих, — ответил Ясон. — Выглядит все, конечно, странно. Прошло всего двенадцать часов после начала сражения, оно еще не закончилось, и вдруг Первый батальон космической пехоты отзывают с поля боя и отправляют неизвестно куда, неизвестно зачем. И нас к нему в придачу. Хоть на картах гадай — все равно не поймешь, что это значит.
— Как ты думаешь, О'Брайену известно; в чем дело?
— Сомневаюсь. Если бы он знал, не волновался бы по поводу предстоящей встречи. Он ведет себя так, будто все происходящее — оскорбление его личного достоинства.
— Гляньте-ка. — Думсдэй, во время их разговора хранивший молчание, кивнул на экран.
Ясон увидел «Волкодава», близнеца давно погибшего «Тигриного когтя», флагманский корабль основных сил Конфедерации, на котором, как ему было известно, находился командующий адмирал Бэнбридж. Но это было далеко не все! Справа от «Волкодава» он увидел два своих прежних корабля — «Конкордию» и «Геттисберг». «Конкордия» выглядела изрядно потрепанной: среднюю часть корабля, похоже, совсем недавно заменили и она блистала свежей краской, в то время как остальная поверхность была опалена взрывами, из-под облупившейся краски там и сям проглядывала сталь. Корабль походил на старого, искалеченного боями боксера, с ног до головы покрытого шрамами.
— Черт возьми, весь флот здесь! — воскликнула Дженис.
И правда. Кроме перечисленных, они увидели «Трафальгар», авианосец того же класса, что и «Тарава», идущий за кормой флагмана. Четыре авианосца были окружены целым роем сторожевиков, разрушителей, крейсеров, транспортных кораблей снабжения, минных тральщиков и легких боевых фрегатов.
— По-моему, тут не хватает только аэростатов, — откликнулся Думсдэй. — Такого на флоте уже лет шесть не было. Думаю, предстоит настоящее побоище.
— И конечно, без такой важной персоны, как «Тарава», дело не обошлось.
— Пора отправляться, ребята, — сказал Ясон.
Они с завистью смотрели на него.
— Передай привет всем, кто меня еще помнит, — сказал Думсдэй. — Сообщи им радостную весть: вопреки моим мрачным прогнозам, я все еще жив.
Простившись с ними, Ясон: спустился на полетную палубу. Корабли, пострадавшие во время штурма By кар Таг, все еще ремонтировались. Чемберлен, измазанный сажей, лежал под своей «Рапирой», помогая механику. Ясону всегда были очень симпатичны такие ребята из числа пилотов, понимающие, что лучше механика истребитель не знает никто и поэтому у него есть чему поучиться. Остальные пилоты отсутствовали — одни отдыхали, другие воображали, что они и так уже все знают, третьи занимались на симуляторах истребителей или с помощью голографической съемки сражения подробно разбирали нанесенные удары, их достоинства и недостатки, и отрабатывали другие варианты.
Этот штурм дал его пилотам гораздо больше, чем он предполагал. Они потеряли всего одного стрелка и одного второго пилота, плюс двое раненых — совсем немного для такого сражения. Это говорило о том, что он не зря потратил столько времени и сил на тренировку и что его пилоты уже существенно выше среднего уровня, хотя он никогда не говорил им об этом.
Он прошел вдоль выстроившихся в ряд истребителей, ненадолго задерживаясь около каждого, словно желая почувствовать, все ли с ними в порядке, ив конце концов добрался до «Сэйбра», на котором ему предстояло лететь сейчас. О'Брайен уже ждал его.
— Вы опоздали на три минуты, мистер.
Ясон, которому уже с трудом удавалось сдерживать все возрастающую неприязнь к командиру корабля, сделал вид, что проверяет часы, и сухо извинился.
— Мы не можем заставлять адмирала ждать, мистер.
— Прошу вас, сэр.
О'Брайен поднялся по трапу, вскарабкался в кабину и уселся на переднее сиденье.
— Простите, сэр, но это место пилота, — тихо сказал Ясон.
О'Брайен смерил его взглядом, выбрался наружу и залез на заднее сиденье. Ясон сел на свое место и пристегнулся. Оглянувшись, он увидел, что О'Брайен неумело вертит в руках ремни.
— Вам помочь, сэр?
О'Брайен затравленно, исподлобья взглянул на него, и Ясон внезапно ощутил вспышку сочувствия к этому человеку. Он был совершенно чужим в их мире, и не только здесь, в кабине истребителя, но даже и на своем капитанском мостике. Ясон смотрел на него почти с дружеской улыбкой, ему и вправду хотелось бы помочь О'Брайену, и не только научить, как нужно пристегиваться, а еще многому другому. Черт, если бы только этот человек хотя бы ненадолго спустился с того пьедестала, на который вознес сам себя, признал свои недостатки и попытался научиться хоть чему-то у тех, кто лучше него знает свое дело! Всегда внимательно прислушиваться к мнению более опытных людей, независимо от их звания и положения, — этот урок Ясон усвоил раз и навсегда, еще в первые месяцы своей службы.
— Обойдусь без вашей помощи, мистер, ~ пробурчал О'Брайен.
— Сэр, если все останется закреплено так, как вы это сделали, и произойдет аварийное катапультирование, вас просто разорвет пополам — ноги окажутся снаружи, а сами вы останетесь здесь.
— Думаете, я этого не знаю?
— Если честно, сэр, — Ясон снова заставил себя по-дружески улыбнуться, — я думаю, что вы этого не знаете, но ничего страшного тут нет.
— Если мне понадобится ваш совет, я обращусь к вам.
— Как хотите, сэр, — ответил Ясон с чувством неловкости.
Как ни странно, ему и в самом деле было жаль этого человека!
— Хотя простите, сэр, но есть кое-что, что я обязан вам объяснить. В случае аварийной ситуации — а это не такая уж редкость, со мной лично это случалось трижды — все, что вам нужно сделать, это быстро протянуть вниз руку, ухватиться вот за это кольцо и дернуть. О'Брайен испуганно взглянул на него:
— С какой стати что-то должно произойти?
— Никто не говорит, что это непременно произойдет, просто я обязан объяснить вам это. Таковы правила.
О'Брайен как будто успокоился, однако просунул вниз руку и дотронулся до кольца.
— И еще — наденьте гермошлем, мы взлетаем.
Не обращая больше на О'Брайена внимания, Ясон натянул гермошлем, проверил показания приборов и, глянув вниз, сделал знак палубному служащему, что все в порядке.
Это был не боевой взлет, поэтому он просто включил зажигание, дал газ, и истребитель медленно заскользил к взлетному пандусу, плавно прошел через шлюзовую камеру и взлетел с «Таравы». И тут словно сам черт шепнул ему что-то на ушко — оказавшись в космосе, он не смог устоять перед искушением.
— Держитесь, сэр!
Он включил ускорители на полную мощность.
— Черт возьми, Ясон!
— Сэр, вы сами сказали, что мы на три минуты опаздываем. Я просто нагоняю упущенное.
Он знал, что поступает жестоко, но ничего не мог поделать с собой. Взмыв вверх, он сделал «мертвую петлю», сразу же за ней еще одну, сильно накренившись, заскользил к «Конкордии» и запросил разрешение на посадку. Весь полет продолжался меньше трех минут. Когда они сели и он снял шлем, то почувствовал в кабине неприятный кислый запах. Щадя достоинство коммодора, он не стал оглядываться.
— Теперь мы не опоздаем, — только и сказал он.
Он вылез из «Сэйбра» и огляделся. У него возникло чувство, что он вернулся домой. После нескольких недель, проведенных на борту «Таравы», было чертовски приятно оказаться снова на полетной палубе, которая полностью соответствовала своему назначению. Просторная — сколько угодно места для взлета и посадки, хороший ангар, комната управления полетами, комната подготовки пилотов, — все размещено умело, разумно, атмосфера спокойная и деловая.
О'Брайен на подгибающихся коленях спустился на палубу и посмотрел на Ясона:
— Вы нарочно сделали это?
— Нет, сэр, что вы! Мне необходимо было проверить двигатель и систему управления на ходу. Тот пилот, который постоянно летает на этом «Сэйбре», жаловался, что рычаг управления разболтался. Я действовал согласно инструкции, уверяю вас!
— Ох!
— Мне кажется, вам не мешает немного освежиться, сэр. Пройдите вон туда, за дальнюю переборку на носу; встретимся в зале, где будет происходить инструктаж.
Радуясь возможности отделаться от благоухающего блевотой О'Брайена, Ясон пошел в зал для инструктажа. Он настолько хорошо знал корабль, что мог бы проделать весь путь с завязанными глазами. То и дело попадались знакомые лица, каждое приветствие вызывало в душе легкую ностальгию. Он не так уж хорошо знал, что такое настоящий домашний . уют, — отец воевал, мать работала, и они с братом в основном сами заботились о себе. Он ушел на фронт, когда ему еще не исполнилось шестнадцати, и за восемь лет проделал путь от второго помощника палубного офицера до командира всего крыла истребителей большого —авианосца — и это был нелегкий путь. И почти все это время прошло на борту «Геттисберга» и «Конкордии». Вот почему, оказавшись здесь, он чувствовал себя как ребенок, вернувшийся домой.
Дойдя до зала, где должен был проводиться инструктаж, он на мгновение заколебался, почувствовав свою незначительность при виде такого количества капитанских звездочек и золотых шевронов коммодоров и контр-адмиралов. Он глубоко вздохнул и вошел внутрь.
— Ясон!
— Адмирал Толвин!
Он вытянулся по стойке «смирно», но адмирал с улыбкой сделал жест рукой, показывая, что эти церемонии сейчас ни к чему.
— Ты — одна из важных персон на этом собрании, поэтому расслабься, сынок.
— Спасибо, сэр.
— Как тебе нравится командовать?
— Это нелегко, сэр.
— Я был уверен, что ты справишься. Экипаж «Таравы» совсем молодой, они впервые попали в эту мясорубку. Я подумал, что им будет легче освоиться, если во главе их встанет человек почти того же возраста, что и они сами. То, что мне стало известно, доказывает, что я не ошибся. Что ты думаешь о «Тараве»?
— Неплохой корабль, сэр.
Толвин улыбнулся.
— Послушай, сынок. Когда человек впервые начинает командовать людьми, это нередко перерастает во что-то, очень похожее на первую любовь. Я говорю не о влюбленности, которая с легкостью вспыхивает при виде любой прекрасной девушки, а имею в виду настоящую любовь, любовь всей жизни. Вначале ты можешь даже не понимать, что другие находят в ней — ничем особенным она не отличается, вроде бы такая же, как другие, но в один прекрасный день ты сражен наповал… Ты понимаешь? Внезапно весь мир становится другим, и всю свою оставшуюся жизнь ты не можешь забыть ее. Мне кажется, придет время, и ты почувствуешь что-то в этом роде по отношению к «Тараве». — Он заколебался, точно ему показалось, что неожиданно для самого себя он сказал слишком много. — Мы поговорим с тобой позднее, сынок. Адмирал Бэнбридж идет.
— Бэнбридж?
Все в зале встали по стойке «смирно». Ясон тоже застыл, немного удивленный тем, что и адмирал Толвин вытянулся, как остальные.
Бэнбридж был стар, почти лыс, а оставшиеся волосы белели как снег. Но держался он подтянуто, прямо, двигался энергично. Дойдя до подиума, он поднялся на него, повернулся —к собравшимся и улыбнулся:
— Рад приветствовать вас. Вольно, прошу садиться.
В его хорошо поставленном, звучном голосе отчетливо ощущался южно-американский акцент. Подойдя к голографическому экрану, он включил изображение.
— Это планета килратхов под названием By кар Таг, — начал Бэнбридж. — Три дня назад девять подразделений космических пехотинцев при поддержке двух новых авианосцев штурмовали планету и захватили ее. В этом состоял первый этап операции под названием «Ответный удар».
Итак, Ясон не ошибся — затевалось нечто гораздо большее. Оглянувшись, он увидел Большого Дюка, командующего частями космических пехотинцев, рядом с ним Светлану и полковника Джима Меррита, возглавлявшего Первый батальон космической пехоты. Значит, Большой Дюк оставил незавершенную операцию на планете и прибыл сюда на «Бангоре». Это означало одно — его ожидало здесь нечто крайне важное.
Ясон откинулся в кресле, слушая, как Бэнб-ридж производит беглый анализ штурма. Адмирал отметил среди прочего хорошее качество воздушной поддержки, обеспеченной «Тара-вой», что вызвало у Ясона прилив вполне понятной гордости, которую он тем не менее постарался скрыть. Краем глаза он заметил, что Толвин смотрит на него, одобрительно кивая головой.