Страница:
Вдруг у Беки возникло чувство, что она не одна в комнате. Она обернулась к двери и вскрикнула от неожиданности.
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 10
– Хани! – возмутилась Бека, – И давно ты здесь стоишь? Как ты сюда вошла?
Хани с огорченным видом шагнула в комнату Беки.
– Послушай, мне пора. До встречи, – поспешно сказала Бека Биллу. Она повесила телефонную трубку и встала.
«Как долго Хани подслушивала разговор?» – думала Бека.
– Я слышала плохие новости о Лайле! – прошептала Хани. – Это ужасно!
– Да, – осторожно ответила Бека. – Как ты вошла сюда? Тебя впустила мама?
Хани кивнула, затем подбежала к Беке и крепко обняла ее.
– Вот так, вот так, – тихо бормотала она. – Ну, умница, ну успокойся…
– Хани, пожалуйста…
– Не нужно ничего говорить, – сказала Хани, не выпуская Беку из объятий. – Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Что тебе пришлось пережить. Поэтому я сразу прибежала к тебе. Как только услышала об этом несчастье. Я знаю, мое место сейчас здесь, рядом с тобой.
Лицо Хани выражало сочувствие и симпатию.
– Как это ужасно для тебя, Бека! Как ужасно! Я помогу тебе перенести это горе. Не стесняйся, дай волю своим эмоциям. Ведь именно для этого существуют лучшие друзья, не так ли?
Бека была рада освободиться из цепких объятий Хани. Она прошла к своей кровати и, тяжело вздохнув, села на стеганое одеяло.
– Мне и в самом деле не хочется говорить об этом, Хани.
– Конечно! Как я тебя понимаю! – ответила Хани, скрестив руки на груди. Она подошла вплотную к кровати и склонилась над Бекой.
Последовала долгая пауза.
Хани сверху смотрела на Беку, сидящую на кровати, устало опустив плечи, обхватив руками колени. Бека старалась избегать пристального взгляда Хани, сосредоточив свое внимание на вечерней темноте за окном.
– Тебе не нужно говорить об этом, – в конце концов сказала Хани. – Оказаться свидетельницей такого кошмара!
– Да, – сказала Бека с комком в горле.
– Разве Лайла не увидела грузовик? – спросила Хани.
Бека вздохнула:
– Хани, я не хочу тебя обидеть. В самом деле не хочу. Но сейчас мне очень нужно побыть одной.
Темные губы Хани округлились от удивления, но она быстро вернула своему лицу сочувственное выражение.
– Конечно, я понимаю, Бека. Ты всегда была такой. Даже когда мы были совсем маленькими. Ты всегда любила обдумывать все в одиночестве. – Хани покачала головой. – Ты была такой замкнутой.
– Да, я знаю, – сказала Бека, испытывая внезапное желание разрыдаться. Но она с трудом сдержалась.
– Ладно, я пойду домой, – продолжала Хани. – Просто я хотела сказать, что я здесь, рядом. Если понадоблюсь, позови меня. Лайлы больше нет с тобой, и я хочу, чтобы ты знала, что есть я. Что бы ни случилось!
«Лайлы больше нет? Хани это сказала?»
– Что ты сказала? – закричала Бека.
– Я сказала, что пришла тебя успокоить.
– Нет, я слышала, что ты сказала о Лайле!
– Лайлы больше нет с тобой.
От того, как Хани произнесла эти слова, Беку бросило в озноб.
Вдруг, Бека даже не успела понять, как это произошло, горькие слезы хлынули из глаз. Плечи стали еще тяжелее.
«Нет! Нет! Я не хочу плакать!» – говорила себе Бека. И не могла остановиться. Примостившись на краешке своей кровати, она горько рыдала, закрыв лицо обеими руками.
– Вот так. Пусть все уйдет… – голос Хани вплывал в сознание Беки. Она почувствовала руки Хани, обнимающие ее плечи. Хани тоже села на кровать рядом с Бекой, обнимала ее, шептала успокаивающе: – Вот так, вот так. Пусть все пройдет. Все хорошо. Я здесь.
– Бека! – Другой голос достиг ее сознания. Голос доносился со стороны двери.
Бека вытерла глаза обеими руками и посмотрела туда. У двери стояла Триш. Удивленная и смущенная Триш.
– Бека, что случилось? – спросила она, входя в комнату.
Бека закашлялась, постаралась ответить. Но перед тем как она смогла что-либо произнести, Хани вскочила на ноги и пулей понеслась к двери.
Схватив Триш за локоть, Хани начала бесцеремонно выталкивать девушку за дверь.
– Извини, Триш, не сейчас, – сказала она твердо. – Бека хочет побыть одна.
Триш бросила на Беку беспомощный взгляд, но Хани настойчиво выдворила девушку из комнаты. Они ушли вместе, Бека слышала их затихающие шаги на лестнице. Затем она закрыла лицо руками и разрыдалась снова.
Хани с огорченным видом шагнула в комнату Беки.
– Послушай, мне пора. До встречи, – поспешно сказала Бека Биллу. Она повесила телефонную трубку и встала.
«Как долго Хани подслушивала разговор?» – думала Бека.
– Я слышала плохие новости о Лайле! – прошептала Хани. – Это ужасно!
– Да, – осторожно ответила Бека. – Как ты вошла сюда? Тебя впустила мама?
Хани кивнула, затем подбежала к Беке и крепко обняла ее.
– Вот так, вот так, – тихо бормотала она. – Ну, умница, ну успокойся…
– Хани, пожалуйста…
– Не нужно ничего говорить, – сказала Хани, не выпуская Беку из объятий. – Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Что тебе пришлось пережить. Поэтому я сразу прибежала к тебе. Как только услышала об этом несчастье. Я знаю, мое место сейчас здесь, рядом с тобой.
Лицо Хани выражало сочувствие и симпатию.
– Как это ужасно для тебя, Бека! Как ужасно! Я помогу тебе перенести это горе. Не стесняйся, дай волю своим эмоциям. Ведь именно для этого существуют лучшие друзья, не так ли?
Бека была рада освободиться из цепких объятий Хани. Она прошла к своей кровати и, тяжело вздохнув, села на стеганое одеяло.
– Мне и в самом деле не хочется говорить об этом, Хани.
– Конечно! Как я тебя понимаю! – ответила Хани, скрестив руки на груди. Она подошла вплотную к кровати и склонилась над Бекой.
Последовала долгая пауза.
Хани сверху смотрела на Беку, сидящую на кровати, устало опустив плечи, обхватив руками колени. Бека старалась избегать пристального взгляда Хани, сосредоточив свое внимание на вечерней темноте за окном.
– Тебе не нужно говорить об этом, – в конце концов сказала Хани. – Оказаться свидетельницей такого кошмара!
– Да, – сказала Бека с комком в горле.
– Разве Лайла не увидела грузовик? – спросила Хани.
Бека вздохнула:
– Хани, я не хочу тебя обидеть. В самом деле не хочу. Но сейчас мне очень нужно побыть одной.
Темные губы Хани округлились от удивления, но она быстро вернула своему лицу сочувственное выражение.
– Конечно, я понимаю, Бека. Ты всегда была такой. Даже когда мы были совсем маленькими. Ты всегда любила обдумывать все в одиночестве. – Хани покачала головой. – Ты была такой замкнутой.
– Да, я знаю, – сказала Бека, испытывая внезапное желание разрыдаться. Но она с трудом сдержалась.
– Ладно, я пойду домой, – продолжала Хани. – Просто я хотела сказать, что я здесь, рядом. Если понадоблюсь, позови меня. Лайлы больше нет с тобой, и я хочу, чтобы ты знала, что есть я. Что бы ни случилось!
«Лайлы больше нет? Хани это сказала?»
– Что ты сказала? – закричала Бека.
– Я сказала, что пришла тебя успокоить.
– Нет, я слышала, что ты сказала о Лайле!
– Лайлы больше нет с тобой.
От того, как Хани произнесла эти слова, Беку бросило в озноб.
Вдруг, Бека даже не успела понять, как это произошло, горькие слезы хлынули из глаз. Плечи стали еще тяжелее.
«Нет! Нет! Я не хочу плакать!» – говорила себе Бека. И не могла остановиться. Примостившись на краешке своей кровати, она горько рыдала, закрыв лицо обеими руками.
– Вот так. Пусть все уйдет… – голос Хани вплывал в сознание Беки. Она почувствовала руки Хани, обнимающие ее плечи. Хани тоже села на кровать рядом с Бекой, обнимала ее, шептала успокаивающе: – Вот так, вот так. Пусть все пройдет. Все хорошо. Я здесь.
– Бека! – Другой голос достиг ее сознания. Голос доносился со стороны двери.
Бека вытерла глаза обеими руками и посмотрела туда. У двери стояла Триш. Удивленная и смущенная Триш.
– Бека, что случилось? – спросила она, входя в комнату.
Бека закашлялась, постаралась ответить. Но перед тем как она смогла что-либо произнести, Хани вскочила на ноги и пулей понеслась к двери.
Схватив Триш за локоть, Хани начала бесцеремонно выталкивать девушку за дверь.
– Извини, Триш, не сейчас, – сказала она твердо. – Бека хочет побыть одна.
Триш бросила на Беку беспомощный взгляд, но Хани настойчиво выдворила девушку из комнаты. Они ушли вместе, Бека слышала их затихающие шаги на лестнице. Затем она закрыла лицо руками и разрыдалась снова.
Глава 11
Бека обвила руками шею Билла и приблизила его лицо к своему. Она возвращала ему поцелуй, длинный, страстный поцелуй. Сначала Бека закрыла глаза, затем снова открыла, чтобы посмотреть на затуманенное ветровое стекло.
Ей нравился запах его кожаной куртки.
Ей нравилась мягкость его спутанных волос на затылке, которые она крепко держала своими пальцами во время поцелуя.
Билл начал потихоньку отстраняться от нее, но Бека снова нашла его губы для нового страстного поцелуя.
Она не хотела так просто отпускать его.
Машину с запотевшими стеклами, припаркованную у Ривер-ридж, окружал ночной мрак. Бека и Билл были одни в своем собственном мире.
Здесь было тепло и уютно.
Где-то далеко внизу медленно катила свои воды река Конононка под толстым слоем льда. А за рекой простирался город Шейдисайд, его огни мелькали сквозь кроны деревьев в эту холодную субботнюю ночь.
Высоко на горе под названием Речная скала сидели на переднем сидении маленькой машины Бека и Билл. Одни во всем мире. Далеко от людей, которые хотели разлучить их.
Прошло много времени, прежде чем Билл высвободился из рук Беки.
– Я не могу дышать, – засмеялся он.
Бека вздохнула и откинулась назад, прижавшись щекой к плечу Билла.
– Мне здесь очень нравится, – сказала она нежно, все еще ощущая вкус его губ у себя на губах.
– Не хочешь выйти и посмотреть на город внизу? – спросил Билл, проводя рукой по ее волосам, играя мягкими прядями.
– Нет. Мне не хочется двигаться, – ответила Бека. – Никогда.
Она сжала его руку, затем снова отпустила. Свободной рукой Билл бессознательно чертил круги на запотевшем стекле.
– В первый раз за все это время я могу по-настоящему расслабиться, – призналась Бека. – Всю неделю я была как сумасшедшая.
Билл повернулся к ней, его лицо было серьезным.
– Ты хочешь сказать, это из-за Лайлы?
– Из-за всего, – сказала Бека, уютно устроившись на сильном плече Билла. – Лайла, Хани, ты.
– Я?
– Нужно было незаметно уйти из дома сегодня вечером. Пришлось врать родителям. А я ненавижу это делать.
– Почему бы им прямо не сказать, что ты снова встречаешься со мной? – спросил Билл. – Мне кажется, я не такой уж и плохой парень.
Бека долго молчала. Наконец она сказала:
– Ты не знаешь моих родителей. Если они однажды вобьют себе в голову идею по поводу кого-то…
Она опустила руку и откинулась на спинку сидения.
– В конце концов им придется смириться, – сказала она, смотря в темное ветровое стекло. – После долгих споров и бурных сцен. А мне совсем не хочется скандалов. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Догадываюсь, – кивнул Билл. – У меня дома все по-другому, – задумчиво прибавил он. – Никогда нет скандалов, потому что всем друг на друга наплевать.
– А мои родители слишком заботливы, – нахмурилась Бека. – Иногда мне так хочется, чтобы они исчезли прочь с моих глаз. А потом еще эта Хани! – она пробормотала что-то сквозь зубы и начала нервно обводить руками руль.
– Хани – дрянь, не так ли?
– Легко сказано для нее! – горячо ответила Бека. – Я подозреваю ее в ужасных вещах. Я имею в виду тот несчастный случаи с Лайлой. Даже не знаю, что и подумать. В ней есть что-то злобное. Она – ведьма! Она все время уверяет меня, что мы лучшие подруги. Но это не так. Мы едва знаем друг друга. Иногда мне кажется, что она придумала историю о нашей дружбе в детстве. Она сама верит в эту сказку и пытается заставить меня тоже в это поверить.
– И у нее это хорошо получается, не так ли? – выражение лица Билла было серьезным.
– Не знаю, – честно ответила Бека. – Иногда она кажется доброй и нежной. По-моему, она изо всех сил пытается быть хорошей подругой, но ее усилия слишком заметны.
– Иначе говоря, она – дрянь! – хихикнул Билл и написал слово «дрянь» пальцем на ветровом стекле.
– Не смешно! – резко сказала Бека. – После несчастного случая с Лайлой Хани звонит мне по три раза за один вечер. Куда ни повернусь – везде Хани. Смотрит на меня своими большими серыми глазами.
Билл нежно обнял девушку за плечи:
– Успокойся, ты снова заводишься!
– Не могу остановиться, – ответила Бека. Хани сводит меня с ума. Она все время пытается меня обнять, словно хочет задушить!
– Бека, пожалуйста…
– Она взяла мою лучшую голубую блузку. Ты помнишь, ту, шелковую. Взяла якобы для того, чтобы отстирать пятно. Больше я этой блузки не видела!
– Почему же ты не спросишь ее? – предложил Билл.
– Я уже спрашивала. Хани уставилась на меня невинными глазами, как будто не поняла, о чем идет речь.
– Ладно. Одного не могу понять, – сказал Билл с растущим нетерпением, – если Хани такая плохая, почему ты не расстанешься с ней как можно скорее? Почему не скажешь, что больше не хочешь быть ее подругой?
– Легко сказать! – с горечью призналась Бека. – Но трудно сделать. Ты знаешь, как я не люблю обижать людей. Не могу же я просто сказать: «Хани, уходи прочь!»
Билл покачал головой.
– Думаю, такие крайние меры не понадобятся.
– Ты не знаешь Хани. Я очень сомневаюсь, что она прислушивается к моим словам! – закричала Бека. – Она такая настырная, так сильно стремится быть моей лучшей подругой! Каждое утро, едва я успеваю позавтракать, она уже поджидает меня на пороге, и нам приходится идти вместе в школу. В классе мы сидим за одной партой, в школьной столовой мы тоже обедаем вместе. Она даже приносит из дома такие же обеды!
Билл засмеялся.
– Не смешно! – закричала Бека и толкнула его. – Триш тоже находит это забавным. Но это не так. В этом есть что-то нездоровое!
– Ты говорила об этом со своими родителями? – Билл повернулся к ней лицом.
– Конечно, – ответила Бека. – Они думают, что Хани – милая девушка. Хани всегда подыгрывает им, хвалит их. Восклицает, как ей не хватает мамы, и что ее отец всегда в разъездах, и как бы ей хотелось иметь такую семью.
– Плохо дело! – сказал Билл.
– Да, я говорю тебе, она больная! – закричала Бека. – Но мои родители проглотили приманку. И сейчас, как только я начинаю жаловаться на Хани, они не хотят слышать об этом! Они всегда на стороне Хани!
– Успокойся, Бека, успокойся, – заботливо сказал Билл, взяв Беку за руку. – Ты вся дрожишь!
– Я не могу удержаться! – всхлипнула Бека. – Она сводит меня с ума!
– Как дела у Лайлы? – перевел разговор Билл.
– Ей уже лучше, – сказала Бека. – Я была в больнице сегодня утром. Лайла в самом деле поправляется. Даже быстрее, чем ожидали врачи. Мы мило побеседовали, но…
– В чем дело? – спросил Билл.
– Лайла сказала мне странную вещь… – Бека сделала паузу, затем продолжила: – Лайла сказала, что Хани постоянно задавала ей вопросы по поводу ее велосипеда. За день или два до несчастного случая, помнишь? Вопросы о модели велосипеда, о том, как работают тормоза, и все такое прочее.
– Правда? – Билл казался озадаченным.
– Не знаю. Все это кажется мне очень странным, – задумчиво сказала Бека. – Я не вспоминала об этом случае, пока не навестила Лайлу в больнице сегодня утром. Но в тот день Хани была на велосипедной стоянке. Она рассматривала какой-то велосипед. А потом она…
– Не хочешь ли ты сказать, что Хани сделала что-то с велосипедом Лайлы? – скептически спросил Билл.
Мимо промчалась машина. Яркий поток света ее фар внезапно ворвался в темноту салона. На мгновение Бека зажмурилась. Потом снова стало темно.
– Давай уедем отсюда, – сказала Бека. Ей стало холодно.
– Может, лучше побудем здесь еще немного, – предложил Билл, внимательно глядя на девушку. – Скажи мне, что ты думаешь о Хани?
– Ничего, – неохотно ответила Бека. – Мне не следовало это говорить. Просто я думаю об этом весь день, представляю себе Хани на велосипедной стоянке. И потом… – Бека начала вытирать рукой ветровое стекло машины. Билл привлек ее на сиденье.
– Бека, ну перестань, – неясно приговаривал он. – Ты же не думаешь, что Хани попыталась убить Лайлу, потому что Лайла – твоя подруга!
– Нет, думаю, что нет, – неуверенно сказала Бека. – Не знаю. Иногда мне мерещатся совершенно безумные вещи. Только Хани, Хани… Я такая глупая, Билл, в самом деле… – Бека зарыдала.
Билл привлек ее к себе и крепко обнял. Когда он намеревался поцеловать ее, Бека взглянула на ветровое стекло. Ее глаза удивленно расширились, когда она заметила что-то красное, мелькнувшее между деревьев.
– Билл, это она! – закричала девушка, резко вырываясь из его объятий. – Хани! Она на улице, здесь! Она шпионит за нами! – Бека вцепилась в ручку двери.
– Подожди! – закричал Билл. – Он схватил ее, но Беке все же удалось открыть дверцу и выскочить из машины.
– Она здесь! Она выследила нас! – как безумная закричала Бека и со всех ног бросилась к дереву.
Ей нравился запах его кожаной куртки.
Ей нравилась мягкость его спутанных волос на затылке, которые она крепко держала своими пальцами во время поцелуя.
Билл начал потихоньку отстраняться от нее, но Бека снова нашла его губы для нового страстного поцелуя.
Она не хотела так просто отпускать его.
Машину с запотевшими стеклами, припаркованную у Ривер-ридж, окружал ночной мрак. Бека и Билл были одни в своем собственном мире.
Здесь было тепло и уютно.
Где-то далеко внизу медленно катила свои воды река Конононка под толстым слоем льда. А за рекой простирался город Шейдисайд, его огни мелькали сквозь кроны деревьев в эту холодную субботнюю ночь.
Высоко на горе под названием Речная скала сидели на переднем сидении маленькой машины Бека и Билл. Одни во всем мире. Далеко от людей, которые хотели разлучить их.
Прошло много времени, прежде чем Билл высвободился из рук Беки.
– Я не могу дышать, – засмеялся он.
Бека вздохнула и откинулась назад, прижавшись щекой к плечу Билла.
– Мне здесь очень нравится, – сказала она нежно, все еще ощущая вкус его губ у себя на губах.
– Не хочешь выйти и посмотреть на город внизу? – спросил Билл, проводя рукой по ее волосам, играя мягкими прядями.
– Нет. Мне не хочется двигаться, – ответила Бека. – Никогда.
Она сжала его руку, затем снова отпустила. Свободной рукой Билл бессознательно чертил круги на запотевшем стекле.
– В первый раз за все это время я могу по-настоящему расслабиться, – призналась Бека. – Всю неделю я была как сумасшедшая.
Билл повернулся к ней, его лицо было серьезным.
– Ты хочешь сказать, это из-за Лайлы?
– Из-за всего, – сказала Бека, уютно устроившись на сильном плече Билла. – Лайла, Хани, ты.
– Я?
– Нужно было незаметно уйти из дома сегодня вечером. Пришлось врать родителям. А я ненавижу это делать.
– Почему бы им прямо не сказать, что ты снова встречаешься со мной? – спросил Билл. – Мне кажется, я не такой уж и плохой парень.
Бека долго молчала. Наконец она сказала:
– Ты не знаешь моих родителей. Если они однажды вобьют себе в голову идею по поводу кого-то…
Она опустила руку и откинулась на спинку сидения.
– В конце концов им придется смириться, – сказала она, смотря в темное ветровое стекло. – После долгих споров и бурных сцен. А мне совсем не хочется скандалов. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Догадываюсь, – кивнул Билл. – У меня дома все по-другому, – задумчиво прибавил он. – Никогда нет скандалов, потому что всем друг на друга наплевать.
– А мои родители слишком заботливы, – нахмурилась Бека. – Иногда мне так хочется, чтобы они исчезли прочь с моих глаз. А потом еще эта Хани! – она пробормотала что-то сквозь зубы и начала нервно обводить руками руль.
– Хани – дрянь, не так ли?
– Легко сказано для нее! – горячо ответила Бека. – Я подозреваю ее в ужасных вещах. Я имею в виду тот несчастный случаи с Лайлой. Даже не знаю, что и подумать. В ней есть что-то злобное. Она – ведьма! Она все время уверяет меня, что мы лучшие подруги. Но это не так. Мы едва знаем друг друга. Иногда мне кажется, что она придумала историю о нашей дружбе в детстве. Она сама верит в эту сказку и пытается заставить меня тоже в это поверить.
– И у нее это хорошо получается, не так ли? – выражение лица Билла было серьезным.
– Не знаю, – честно ответила Бека. – Иногда она кажется доброй и нежной. По-моему, она изо всех сил пытается быть хорошей подругой, но ее усилия слишком заметны.
– Иначе говоря, она – дрянь! – хихикнул Билл и написал слово «дрянь» пальцем на ветровом стекле.
– Не смешно! – резко сказала Бека. – После несчастного случая с Лайлой Хани звонит мне по три раза за один вечер. Куда ни повернусь – везде Хани. Смотрит на меня своими большими серыми глазами.
Билл нежно обнял девушку за плечи:
– Успокойся, ты снова заводишься!
– Не могу остановиться, – ответила Бека. Хани сводит меня с ума. Она все время пытается меня обнять, словно хочет задушить!
– Бека, пожалуйста…
– Она взяла мою лучшую голубую блузку. Ты помнишь, ту, шелковую. Взяла якобы для того, чтобы отстирать пятно. Больше я этой блузки не видела!
– Почему же ты не спросишь ее? – предложил Билл.
– Я уже спрашивала. Хани уставилась на меня невинными глазами, как будто не поняла, о чем идет речь.
– Ладно. Одного не могу понять, – сказал Билл с растущим нетерпением, – если Хани такая плохая, почему ты не расстанешься с ней как можно скорее? Почему не скажешь, что больше не хочешь быть ее подругой?
– Легко сказать! – с горечью призналась Бека. – Но трудно сделать. Ты знаешь, как я не люблю обижать людей. Не могу же я просто сказать: «Хани, уходи прочь!»
Билл покачал головой.
– Думаю, такие крайние меры не понадобятся.
– Ты не знаешь Хани. Я очень сомневаюсь, что она прислушивается к моим словам! – закричала Бека. – Она такая настырная, так сильно стремится быть моей лучшей подругой! Каждое утро, едва я успеваю позавтракать, она уже поджидает меня на пороге, и нам приходится идти вместе в школу. В классе мы сидим за одной партой, в школьной столовой мы тоже обедаем вместе. Она даже приносит из дома такие же обеды!
Билл засмеялся.
– Не смешно! – закричала Бека и толкнула его. – Триш тоже находит это забавным. Но это не так. В этом есть что-то нездоровое!
– Ты говорила об этом со своими родителями? – Билл повернулся к ней лицом.
– Конечно, – ответила Бека. – Они думают, что Хани – милая девушка. Хани всегда подыгрывает им, хвалит их. Восклицает, как ей не хватает мамы, и что ее отец всегда в разъездах, и как бы ей хотелось иметь такую семью.
– Плохо дело! – сказал Билл.
– Да, я говорю тебе, она больная! – закричала Бека. – Но мои родители проглотили приманку. И сейчас, как только я начинаю жаловаться на Хани, они не хотят слышать об этом! Они всегда на стороне Хани!
– Успокойся, Бека, успокойся, – заботливо сказал Билл, взяв Беку за руку. – Ты вся дрожишь!
– Я не могу удержаться! – всхлипнула Бека. – Она сводит меня с ума!
– Как дела у Лайлы? – перевел разговор Билл.
– Ей уже лучше, – сказала Бека. – Я была в больнице сегодня утром. Лайла в самом деле поправляется. Даже быстрее, чем ожидали врачи. Мы мило побеседовали, но…
– В чем дело? – спросил Билл.
– Лайла сказала мне странную вещь… – Бека сделала паузу, затем продолжила: – Лайла сказала, что Хани постоянно задавала ей вопросы по поводу ее велосипеда. За день или два до несчастного случая, помнишь? Вопросы о модели велосипеда, о том, как работают тормоза, и все такое прочее.
– Правда? – Билл казался озадаченным.
– Не знаю. Все это кажется мне очень странным, – задумчиво сказала Бека. – Я не вспоминала об этом случае, пока не навестила Лайлу в больнице сегодня утром. Но в тот день Хани была на велосипедной стоянке. Она рассматривала какой-то велосипед. А потом она…
– Не хочешь ли ты сказать, что Хани сделала что-то с велосипедом Лайлы? – скептически спросил Билл.
Мимо промчалась машина. Яркий поток света ее фар внезапно ворвался в темноту салона. На мгновение Бека зажмурилась. Потом снова стало темно.
– Давай уедем отсюда, – сказала Бека. Ей стало холодно.
– Может, лучше побудем здесь еще немного, – предложил Билл, внимательно глядя на девушку. – Скажи мне, что ты думаешь о Хани?
– Ничего, – неохотно ответила Бека. – Мне не следовало это говорить. Просто я думаю об этом весь день, представляю себе Хани на велосипедной стоянке. И потом… – Бека начала вытирать рукой ветровое стекло машины. Билл привлек ее на сиденье.
– Бека, ну перестань, – неясно приговаривал он. – Ты же не думаешь, что Хани попыталась убить Лайлу, потому что Лайла – твоя подруга!
– Нет, думаю, что нет, – неуверенно сказала Бека. – Не знаю. Иногда мне мерещатся совершенно безумные вещи. Только Хани, Хани… Я такая глупая, Билл, в самом деле… – Бека зарыдала.
Билл привлек ее к себе и крепко обнял. Когда он намеревался поцеловать ее, Бека взглянула на ветровое стекло. Ее глаза удивленно расширились, когда она заметила что-то красное, мелькнувшее между деревьев.
– Билл, это она! – закричала девушка, резко вырываясь из его объятий. – Хани! Она на улице, здесь! Она шпионит за нами! – Бека вцепилась в ручку двери.
– Подожди! – закричал Билл. – Он схватил ее, но Беке все же удалось открыть дверцу и выскочить из машины.
– Она здесь! Она выследила нас! – как безумная закричала Бека и со всех ног бросилась к дереву.
Глава 12
Бека бежала к дереву изо всех сил. Сердце бешено колотилось в груди. Она была в ярости и готова была взорваться в любую минуту.
Как Хани посмела это сделать? По какому праву она преследует Беку, выслеживает ее?
Это какое-то безумие! Просто с ума можно сойти!
Сзади Бека слышала тяжелые шаги Билла:
– Бека, подожди!
Они добежали до дерева одновременно.
– Хани! – задыхаясь, закричала Бека. Она глотнула холодный воздух… и уставилась на красный платок, висевший на низкой корявой ветке дерева.
Как она могла принять этот платок за Хани?
Билл снял платок с сучка и протянул Беке. Ей показалось, что он смеется над ней. Но лицо Билла было серьезным, участливым.
– Бека, ты в самом деле начинаешь меня беспокоить, – мягко сказал он. Билл опустил платок, затем небрежно бросил его на землю.
– Тебе обязательно нужно успокоиться, – повторил он.
– Я знаю, – ответила Бека дрожа, – но как, Билл, как? Что мне делать?
Бека проснулась и постаралась сесть. Голова была тяжелой, словно весила две тонны. Девушка в изнеможении откинулась на подушку. Она стала искать градусник, потом вдруг вспомнила, что мерила температуру десять минут назад. Почти сорок!
Кстати, который час? Она отчаянно пыталась сфокусировать взгляд на радиочасах у кровати. Скоро полдень. Сегодня понедельник.
В воскресенье вечером она чувствовала себя немного странно: ее мутило, все тело болело. Когда Бека попыталась встать с кровати в понедельник утром, она сразу поняла, что заболела.
Скорее всего это грипп. Подхватила какую-нибудь инфекцию.
– Думаю, мне придется остаться дома и полечить тебя, – сказала мама. Она поставила на кровать поднос с чаем и бутерброд с маслом.
Бека заставила себя выпить немного чая. На бутерброд она даже смотреть не могла.
– Спасибо, все хорошо, мама. Я не маленькая. – В голове гудело, словно кто-то стучал там молотком, пытаясь выбраться наружу. – А я просто постараюсь поспать весь день.
– Вернусь домой пораньше, – сказала миссис Норвуд нахмурясь. – Пей больше жидкости, ладно? Подожди минутку, сейчас дам тебе лекарство.
Мамы, казалось, не было целую вечность. Бека лежала на спине. Ей было неудобно, но не было сил поменять положение. Она смотрела в потолок, стараясь представить себе, что сейчас происходит в школе.
– Вот тебе таблетка. Запей ее соком.
Мама склонилась над Бекой, держа в руках лекарство и маленький стаканчик с соком.
– Хани заходила, – сказала мама, когда Бека с большим усилием села. – Она хотела подняться к тебе в комнату, но я сказала, что ты очень больна.
– Спасибо, – сказала Бека слабым голосом. Она запила лекарство соком и вернула стаканчик маме.
– Хани сказала, что принесет тебе уроки после школы, – сказала миссис Норвуд. – Какая внимательная и заботливая у тебя подруга.
– Кому теперь нужны эти уроки! – с горечью сказала Бека. С громким стоном она снова упала на подушку.
– Что у тебя болит? – встревожилась миссис Норвуд.
– Все, – застонала Бека.
– Тогда постарайся проспать весь день, – сказала мама, потрогав своей прохладной ладонью, горячий лоб Беки. – О! Высокая температура! Позвоню тебе позже. Постарайся больше пить. Если тебе не будет лучше завтра утром, придется вызвать доктора Клайна.
Мама ушла.
Бека снова уставилась в потолок, затем повернулась на бок.
– Я умираю, – думала она. – Мне так плохо!
Она заснула беспокойным сном.
Около 11 часов Беку разбудил звонок матери. Пробормотав что-то в трубку, она поплелась на кухню, налила себе высокий стакан яблочного сока, затем вернулась обратно в кровать.
День прошел словно в дымке. Бека то спала, то бодрствовала, ее мучил кашель.
То она, вспотевшая, металась в жару, то ее бил озноб, и Бека подтягивала одеяло к самому подбородку.
Ей снились жуткие сны, расцвеченные яркими красками. Во снах преобладали сцены охоты.
Она отчаянно бежала от кого-то, не видя своих преследователей.
Видения следовали одно за другим.
Вот Бека и Лайла едут на одном велосипеде, а рядом бежит Хани.
Вот их уже трое на велосипеде и велосипед переворачивается.
Странные, беспокойные сны. Подряд, один за другим.
Телефонный звонок в 3.15.
Бека смогла определить источник звука только после третьего сигнала.
– Алло, – сказала она хриплым голосом, закашлявшись.
– А, ты дома? – услышала Бека знакомый голос.
– Триш?
– Не думала, что ты дома! – сказала Триш.
– Да? Почему?
– Я думала, что тебя положили в больницу. Я так волновалась! Не могла даже дождаться прихода домой, чтобы позвонить тебе!
Комната закружилась. Крепко сжав телефонную трубку, Бека повалилась на подушку, закрыв глаза.
– Триш, почему я должна быть в больнице?
– Как? – удивилась Триш на другом конце провода. – Хани всем рассказала про твой нервный срыв.
Как Хани посмела это сделать? По какому праву она преследует Беку, выслеживает ее?
Это какое-то безумие! Просто с ума можно сойти!
Сзади Бека слышала тяжелые шаги Билла:
– Бека, подожди!
Они добежали до дерева одновременно.
– Хани! – задыхаясь, закричала Бека. Она глотнула холодный воздух… и уставилась на красный платок, висевший на низкой корявой ветке дерева.
Как она могла принять этот платок за Хани?
Билл снял платок с сучка и протянул Беке. Ей показалось, что он смеется над ней. Но лицо Билла было серьезным, участливым.
– Бека, ты в самом деле начинаешь меня беспокоить, – мягко сказал он. Билл опустил платок, затем небрежно бросил его на землю.
– Тебе обязательно нужно успокоиться, – повторил он.
– Я знаю, – ответила Бека дрожа, – но как, Билл, как? Что мне делать?
Бека проснулась и постаралась сесть. Голова была тяжелой, словно весила две тонны. Девушка в изнеможении откинулась на подушку. Она стала искать градусник, потом вдруг вспомнила, что мерила температуру десять минут назад. Почти сорок!
Кстати, который час? Она отчаянно пыталась сфокусировать взгляд на радиочасах у кровати. Скоро полдень. Сегодня понедельник.
В воскресенье вечером она чувствовала себя немного странно: ее мутило, все тело болело. Когда Бека попыталась встать с кровати в понедельник утром, она сразу поняла, что заболела.
Скорее всего это грипп. Подхватила какую-нибудь инфекцию.
– Думаю, мне придется остаться дома и полечить тебя, – сказала мама. Она поставила на кровать поднос с чаем и бутерброд с маслом.
Бека заставила себя выпить немного чая. На бутерброд она даже смотреть не могла.
– Спасибо, все хорошо, мама. Я не маленькая. – В голове гудело, словно кто-то стучал там молотком, пытаясь выбраться наружу. – А я просто постараюсь поспать весь день.
– Вернусь домой пораньше, – сказала миссис Норвуд нахмурясь. – Пей больше жидкости, ладно? Подожди минутку, сейчас дам тебе лекарство.
Мамы, казалось, не было целую вечность. Бека лежала на спине. Ей было неудобно, но не было сил поменять положение. Она смотрела в потолок, стараясь представить себе, что сейчас происходит в школе.
– Вот тебе таблетка. Запей ее соком.
Мама склонилась над Бекой, держа в руках лекарство и маленький стаканчик с соком.
– Хани заходила, – сказала мама, когда Бека с большим усилием села. – Она хотела подняться к тебе в комнату, но я сказала, что ты очень больна.
– Спасибо, – сказала Бека слабым голосом. Она запила лекарство соком и вернула стаканчик маме.
– Хани сказала, что принесет тебе уроки после школы, – сказала миссис Норвуд. – Какая внимательная и заботливая у тебя подруга.
– Кому теперь нужны эти уроки! – с горечью сказала Бека. С громким стоном она снова упала на подушку.
– Что у тебя болит? – встревожилась миссис Норвуд.
– Все, – застонала Бека.
– Тогда постарайся проспать весь день, – сказала мама, потрогав своей прохладной ладонью, горячий лоб Беки. – О! Высокая температура! Позвоню тебе позже. Постарайся больше пить. Если тебе не будет лучше завтра утром, придется вызвать доктора Клайна.
Мама ушла.
Бека снова уставилась в потолок, затем повернулась на бок.
– Я умираю, – думала она. – Мне так плохо!
Она заснула беспокойным сном.
Около 11 часов Беку разбудил звонок матери. Пробормотав что-то в трубку, она поплелась на кухню, налила себе высокий стакан яблочного сока, затем вернулась обратно в кровать.
День прошел словно в дымке. Бека то спала, то бодрствовала, ее мучил кашель.
То она, вспотевшая, металась в жару, то ее бил озноб, и Бека подтягивала одеяло к самому подбородку.
Ей снились жуткие сны, расцвеченные яркими красками. Во снах преобладали сцены охоты.
Она отчаянно бежала от кого-то, не видя своих преследователей.
Видения следовали одно за другим.
Вот Бека и Лайла едут на одном велосипеде, а рядом бежит Хани.
Вот их уже трое на велосипеде и велосипед переворачивается.
Странные, беспокойные сны. Подряд, один за другим.
Телефонный звонок в 3.15.
Бека смогла определить источник звука только после третьего сигнала.
– Алло, – сказала она хриплым голосом, закашлявшись.
– А, ты дома? – услышала Бека знакомый голос.
– Триш?
– Не думала, что ты дома! – сказала Триш.
– Да? Почему?
– Я думала, что тебя положили в больницу. Я так волновалась! Не могла даже дождаться прихода домой, чтобы позвонить тебе!
Комната закружилась. Крепко сжав телефонную трубку, Бека повалилась на подушку, закрыв глаза.
– Триш, почему я должна быть в больнице?
– Как? – удивилась Триш на другом конце провода. – Хани всем рассказала про твой нервный срыв.
Глава 13
У Беки сжалось горло. Внезапно ей стало очень холодно, ее бил озноб.
– Триш, что ты сказала? – спросила она срывающимся голосом.
– Когда ты не пришла в школу, я спросила у Хани, что с тобой случилось. Она сказала, что новости очень плохие – у тебя был нервный срыв.
– Что? Что она сказала?
– Да. Из-за несчастного случая с Лайлой.
Бека попыталась что-то возразить, но слова застряли у нее в горле. Она увидела, что сжимает телефонную трубку с такой силой, что побелела рука.
– Хани сказала, что у тебя сильно расшатались нервы, – продолжала Триш. – Она так об этом говорила, и я подумала, тебя положили в больницу или что-то в этом роде. Я очень беспокоюсь за тебя, Бека!
– Не могу в это поверить! – закричала Бека. – Не верю!
– Значит, у тебя не было никакого срыва?
– Триш, я подхватила инфекцию. Обычная простуда. Вот и все.
– Надо же! – удив лилась Триш.
– Зачем Хани сделала это? – возмутилась Бека. – Зачем?
– Мне кажется, она что-то перепутала, – сказала Триш. – Я так рада. Не потому, конечно, что ты простудилась, а потому, что у тебя не…
– Она что, с ума сошла? – перебила ее Бека. – Вероятно, она патологическая лгунья, иначе как это все понимать?
– Не знаю, – вздохнула Триш. – Не знаю, что и сказать. Хани – странная девушка, это точно. Послушай, Бека, у меня хорошие новости по поводу моей вечеринки.
– Какой вечеринки? – в голове Беки царил полный хаос. Ее мысли путались.
– Но ты же знаешь, вечеринки по поводу Рождества!
– Да, да, конечно.
– К тому времени ты должна поправиться, – продолжала Триш. – Хорошие новости состоят в том, что мои родители согласились уехать. Итак, некому будет за нами присматривать, и мы сможем повеселиться на полную катушку!
– Отлично, – вяло ответила Бека, стараясь сосредоточиться.
– Это означает, что мои родители не узнают, что Билл был на вечеринке, – продолжала Триш, – и не смогут сказать твоим родителям. Ты в безопасности. Нет проблем.
– Потрясающе! – обрадовалась Бека.
– Ты совсем охрипла, подружка! Может, принести тебе что-нибудь? Куриный бульон, горячий сливочный крем?
В ответ Бека застонала.
– Я разговаривала с Лайлой вчера вечером, – продолжала Триш. – У нее довольно бодрый голос, если учесть, что ей пришлось пережить.
– Да, я была у нее вчера, – проговорила Бека. – Она и в самом деле поправляется, но не знает, когда выйдет из больницы.
– Бедняжка! – вздохнула Триш. – Теперь ей придется долго лечиться. Может быть, несколько месяцев. А потом еще восстановительные процедуры для ног. Но когда-нибудь она все-таки поправится! Мне так будет ее не хватать на вечеринке, но ведь там будешь ты, не так ли?
– Да, я там буду! – простонала Бека. – Хотя сейчас я умираю!
Она сбросила с себя простыню и одеяло. Горячее тело было покрыто липким потом. Во рту пересохло, словно он был набит ватой.
– Значит, ты еще не видела Хани сегодня? – спросила Триш.
– Каким образом? – удивилась Бека. – Я весь день пролежала в постели. Стонала и металась в жару!
– Подожди, скоро увидишь ее.
– Да? А в чем дело? – спросила Бека.
– Не хочу испортить сюрприз! – загадочно ответила Триш.
– Сюрприз? Триш?
– Мне пора, – поспешно сказала подруга. – Звони мне, если что-то понадобится. Я рада, что у тебя все в порядке. Ты знаешь, что я имею в виду.
Она повесила трубку.
Бека долго смотрела на телефон, затем поставила его на место.
Бека села. Голова кружилась. Бека взяла стакан с соком и сделала большой глоток. Сок был теплым и показался кислым на вкус.
Она встряхнула градусник и сунула его в рот.
«Я знаю, что у меня температура, – подумала Бека. – Завтра последний день занятий перед каникулами, а я не смогу пойти в школу».
Снова около сорока. Бека отложила градусник и взбила подушку. На лестнице послышались шаги.
– Привет, Бека, это я! – крикнула Хани из коридора бодрым голосом. – Дверь была открыта, и я вошла. Как ты себя чувствуешь? Я беспокоилась о тебе весь день!
Бека вздрогнула.
«Сразу спрошу ее, зачем она распространяет гадкую ложь обо мне», – решила она.
Хани появилась на пороге:
– Привет. Тебе уже лучше?
От удивления Бека открыла рот. Она во все глаза уставилась на Хани.
– Тебе нравится? – спросила Хани, поворачиваясь во все стороны, чтобы произвести большее впечатление.
Бека потеряла дар речи.
Хани прошлась по комнате. Копна темно-рыжих волос на ее голове исчезла.
«Хани отрезала волосы, – медленно соображала Бека. – Она сделала себе короткую стрижку, точно такую же, как моя!»
– Триш, что ты сказала? – спросила она срывающимся голосом.
– Когда ты не пришла в школу, я спросила у Хани, что с тобой случилось. Она сказала, что новости очень плохие – у тебя был нервный срыв.
– Что? Что она сказала?
– Да. Из-за несчастного случая с Лайлой.
Бека попыталась что-то возразить, но слова застряли у нее в горле. Она увидела, что сжимает телефонную трубку с такой силой, что побелела рука.
– Хани сказала, что у тебя сильно расшатались нервы, – продолжала Триш. – Она так об этом говорила, и я подумала, тебя положили в больницу или что-то в этом роде. Я очень беспокоюсь за тебя, Бека!
– Не могу в это поверить! – закричала Бека. – Не верю!
– Значит, у тебя не было никакого срыва?
– Триш, я подхватила инфекцию. Обычная простуда. Вот и все.
– Надо же! – удив лилась Триш.
– Зачем Хани сделала это? – возмутилась Бека. – Зачем?
– Мне кажется, она что-то перепутала, – сказала Триш. – Я так рада. Не потому, конечно, что ты простудилась, а потому, что у тебя не…
– Она что, с ума сошла? – перебила ее Бека. – Вероятно, она патологическая лгунья, иначе как это все понимать?
– Не знаю, – вздохнула Триш. – Не знаю, что и сказать. Хани – странная девушка, это точно. Послушай, Бека, у меня хорошие новости по поводу моей вечеринки.
– Какой вечеринки? – в голове Беки царил полный хаос. Ее мысли путались.
– Но ты же знаешь, вечеринки по поводу Рождества!
– Да, да, конечно.
– К тому времени ты должна поправиться, – продолжала Триш. – Хорошие новости состоят в том, что мои родители согласились уехать. Итак, некому будет за нами присматривать, и мы сможем повеселиться на полную катушку!
– Отлично, – вяло ответила Бека, стараясь сосредоточиться.
– Это означает, что мои родители не узнают, что Билл был на вечеринке, – продолжала Триш, – и не смогут сказать твоим родителям. Ты в безопасности. Нет проблем.
– Потрясающе! – обрадовалась Бека.
– Ты совсем охрипла, подружка! Может, принести тебе что-нибудь? Куриный бульон, горячий сливочный крем?
В ответ Бека застонала.
– Я разговаривала с Лайлой вчера вечером, – продолжала Триш. – У нее довольно бодрый голос, если учесть, что ей пришлось пережить.
– Да, я была у нее вчера, – проговорила Бека. – Она и в самом деле поправляется, но не знает, когда выйдет из больницы.
– Бедняжка! – вздохнула Триш. – Теперь ей придется долго лечиться. Может быть, несколько месяцев. А потом еще восстановительные процедуры для ног. Но когда-нибудь она все-таки поправится! Мне так будет ее не хватать на вечеринке, но ведь там будешь ты, не так ли?
– Да, я там буду! – простонала Бека. – Хотя сейчас я умираю!
Она сбросила с себя простыню и одеяло. Горячее тело было покрыто липким потом. Во рту пересохло, словно он был набит ватой.
– Значит, ты еще не видела Хани сегодня? – спросила Триш.
– Каким образом? – удивилась Бека. – Я весь день пролежала в постели. Стонала и металась в жару!
– Подожди, скоро увидишь ее.
– Да? А в чем дело? – спросила Бека.
– Не хочу испортить сюрприз! – загадочно ответила Триш.
– Сюрприз? Триш?
– Мне пора, – поспешно сказала подруга. – Звони мне, если что-то понадобится. Я рада, что у тебя все в порядке. Ты знаешь, что я имею в виду.
Она повесила трубку.
Бека долго смотрела на телефон, затем поставила его на место.
Бека села. Голова кружилась. Бека взяла стакан с соком и сделала большой глоток. Сок был теплым и показался кислым на вкус.
Она встряхнула градусник и сунула его в рот.
«Я знаю, что у меня температура, – подумала Бека. – Завтра последний день занятий перед каникулами, а я не смогу пойти в школу».
Снова около сорока. Бека отложила градусник и взбила подушку. На лестнице послышались шаги.
– Привет, Бека, это я! – крикнула Хани из коридора бодрым голосом. – Дверь была открыта, и я вошла. Как ты себя чувствуешь? Я беспокоилась о тебе весь день!
Бека вздрогнула.
«Сразу спрошу ее, зачем она распространяет гадкую ложь обо мне», – решила она.
Хани появилась на пороге:
– Привет. Тебе уже лучше?
От удивления Бека открыла рот. Она во все глаза уставилась на Хани.
– Тебе нравится? – спросила Хани, поворачиваясь во все стороны, чтобы произвести большее впечатление.
Бека потеряла дар речи.
Хани прошлась по комнате. Копна темно-рыжих волос на ее голове исчезла.
«Хани отрезала волосы, – медленно соображала Бека. – Она сделала себе короткую стрижку, точно такую же, как моя!»
Глава 14
Когда Хани ушла наконец домой, Бека никак не могла уснуть. С каким трудом она заставила себя съесть бутерброд с маслом и выпить чашечку чая! Потом она включила телевизор и незаметно задремала.
Дребезжащий звон телефона вывел девушку из неприятных сновидений. Голова раскалывалась, болело все тело. Снимая трубку, она посмотрела на часы у кровати: 10.33.
Кто же еще мог позвонить в такое время?
– Алло, Бека, это опять я, Хани.
– Хани, я уже сплю, – Бека со стоном приподнялась на подушке.
– О, прости. Я просто хотела позвонить еще раз.
Она уже звонила дважды за этот вечер.
– Думаю, мне немного лучше, – прошептала Бека. – Но я не знаю, пойду ли я завтра в школу или нет.
– Я не говорила об этом! – начала Хани дрожащим голосом. – Я не могу вынести мысли о том, что ты думаешь, что я говорила все эти ужасные вещи о тебе в школе.
– Хани, мы уже закончили эту тему, – сказала Бека, тяжело вздохнув. Пристроив телефонную трубку на плечо, она потянулась к тумбочке у кровати, чтобы достать стакан с соком.
– Я знаю. Прости меня, – ответила Хани. – Но я должна убедиться, веришь ли ты мне. Ты должна мне верить, Бека. Должна. Я никому не рассказывала в школе про твой нервный срыв! Это глупо. Скажи, зачем мне это делать?
– Ладно, Хани, хватит, – постаралась закончить неприятный разговор Бека, но Хани явно настаивала на его продолжении.
– Я никогда не говорила такого! – заводилась Хани. – Правда! Это Триш все придумала. Я никогда не говорила ни ей, ни кому-нибудь другому, что у тебя нервный срыв! Триш – лгунья, Бека… Ты должна верить мне!
Голова Беки была тяжелой, как чугунный котел. Она снова упала на подушку и закрыла глаза.
– Хани, я больна. И в самом деле хочу спать. Пожалуйста…
– Только скажи, ты веришь мне? – настаивала Хани.
Бека сделала глубокий вдох:
– Хорошо, я поверю тебе.
Надо же как-то избавиться от нее!
– О, спасибо! – с благодарностью закричала Хани. – Спасибо, Бека! Я знала, что ты не поверишь в такую глупую историю. Сегодня наша встреча прошла неудачно. Наверное, тебе не понравилась моя прическа и…
– Я так не сказала, – простонала Бека, – Это был шок. Вот и все. Я не ожидала…
– Ты хочешь сказать, она тебе понравилась? – спросила Хани.
– Да, ты выглядишь потрясающе, – сказала Бека.
– Но тебе она правда понравилась? – не унималась Хани.
– Да. Чудесно, – солгала Бека. – Послушай, Хани, я действительно паршиво себя чувствую. Я пойду спать, хорошо?
– Конечно. Теперь мне все ясно. Я больше не буду тебя беспокоить, но помни, Бека, я всегда рядом, позови, если понадоблюсь. Я позвоню тебе завтра утром. Надеюсь, ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы пойти в школу. Завтра последний день, ты ведь знаешь?
Дребезжащий звон телефона вывел девушку из неприятных сновидений. Голова раскалывалась, болело все тело. Снимая трубку, она посмотрела на часы у кровати: 10.33.
Кто же еще мог позвонить в такое время?
– Алло, Бека, это опять я, Хани.
– Хани, я уже сплю, – Бека со стоном приподнялась на подушке.
– О, прости. Я просто хотела позвонить еще раз.
Она уже звонила дважды за этот вечер.
– Думаю, мне немного лучше, – прошептала Бека. – Но я не знаю, пойду ли я завтра в школу или нет.
– Я не говорила об этом! – начала Хани дрожащим голосом. – Я не могу вынести мысли о том, что ты думаешь, что я говорила все эти ужасные вещи о тебе в школе.
– Хани, мы уже закончили эту тему, – сказала Бека, тяжело вздохнув. Пристроив телефонную трубку на плечо, она потянулась к тумбочке у кровати, чтобы достать стакан с соком.
– Я знаю. Прости меня, – ответила Хани. – Но я должна убедиться, веришь ли ты мне. Ты должна мне верить, Бека. Должна. Я никому не рассказывала в школе про твой нервный срыв! Это глупо. Скажи, зачем мне это делать?
– Ладно, Хани, хватит, – постаралась закончить неприятный разговор Бека, но Хани явно настаивала на его продолжении.
– Я никогда не говорила такого! – заводилась Хани. – Правда! Это Триш все придумала. Я никогда не говорила ни ей, ни кому-нибудь другому, что у тебя нервный срыв! Триш – лгунья, Бека… Ты должна верить мне!
Голова Беки была тяжелой, как чугунный котел. Она снова упала на подушку и закрыла глаза.
– Хани, я больна. И в самом деле хочу спать. Пожалуйста…
– Только скажи, ты веришь мне? – настаивала Хани.
Бека сделала глубокий вдох:
– Хорошо, я поверю тебе.
Надо же как-то избавиться от нее!
– О, спасибо! – с благодарностью закричала Хани. – Спасибо, Бека! Я знала, что ты не поверишь в такую глупую историю. Сегодня наша встреча прошла неудачно. Наверное, тебе не понравилась моя прическа и…
– Я так не сказала, – простонала Бека, – Это был шок. Вот и все. Я не ожидала…
– Ты хочешь сказать, она тебе понравилась? – спросила Хани.
– Да, ты выглядишь потрясающе, – сказала Бека.
– Но тебе она правда понравилась? – не унималась Хани.
– Да. Чудесно, – солгала Бека. – Послушай, Хани, я действительно паршиво себя чувствую. Я пойду спать, хорошо?
– Конечно. Теперь мне все ясно. Я больше не буду тебя беспокоить, но помни, Бека, я всегда рядом, позови, если понадоблюсь. Я позвоню тебе завтра утром. Надеюсь, ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы пойти в школу. Завтра последний день, ты ведь знаешь?