Степанычев Виктор. Терминатор из глубинки

   Лицо седого практически не изменилось, не дрогнуло, однако по едва заметному движению зрачков Вадим понял, что шеф безопасности «Армады» знает, о чем идет речь. Очень хорошо знает. И прекрасно владеет собой.
   – Ну, что же, я постараюсь, чтобы вы попали на прием к Борису Глебовичу. У него, если не ошибаюсь, в ближайшее время должно появиться окно в рабочем графике.
   – Вы уж постарайтесь, – чересчур серьезно поддержал его Мао. – И, особенно, по поводу окошка в графике.
   Седой бросил жесткий взгляд на Сергея, лицо которого прямо-таки излучало потоки доброжелательности, и, выдержав паузу, коротко бросил:
   – Что ж, проходите, – и коротким движением подбородка дал команду охраннику, чтобы тот их пропустил.
   Он развернулся и, не оглядываясь, зашагал к офису. Мао, Вадим и Самсон двинулись следом, а молчаливо-сосредоточенное трио сопровождающих молодцов, вежливо уступив дорогу гостям, грамотно организовало «коробочку», пристроившись сзади и по бокам.
   Сразу за входной дверью стояла подкова металлоискателя. Без лишних указаний, под внимательными взглядами сопровождающих, выложив сигареты и ключи на столик, они прошли под ее аркой. Аппарат, в чем можно было не сомневаться, застенчиво промолчал. На этом, правда, проверка не закончилась. По ним провели ручным, еще более чутким детектором металла, а затем повторили манипуляции внешне схожей, однако отличающейся по функциям машинкой для поиска электромагнитных излучений с целью выявления микрофонов, диктофонов и прочих аналогичных «фонов».
   – Что у вас в папке? – спросил один из молодых людей.
   – Бумаги. Могу вам их показать, но только издали. Вас это устроит? – с доброжелательной улыбкой спросил Мао.
   Охранник вопросительно взглянул на стоящего в стороне седого, и тот отрицательно покачал головой. Проверка на этом закончилась. Начальник безопасности удалился вверх по лестнице, а их пригласили пройти в гостевую комнату, находящуюся здесь же в холле справа, и попросили подождать.
   – Чтоб я так жил, – мечтательно сказал Самсон, оглядев обстановку – кожаные диваны, кресла, миниатюрный бассейн с фонтаном, буйной зеленью и золотыми рыбками, вальяжно ползающими по дну. В углу стоял бар-холодильник. Самсон без стеснения открыл его, достал минералку, налил полный стакан и с наслаждением выпил. – А хорошо здесь! Отдыхай – не хочу...
   Ни отдыхать, ни ожидать излишне долго в этом оазисе им не пришлось. Не более чем через пять минут в комнате появился седой и пригласил пройти к господину Хладовскому. Президент нашел-таки окошко в своем напряженном рабочем графике, чтобы принять их, в чем они в общем-то и не сомневались.
   Поднявшись на второй этаж, седой кивнул приятному молодому человеку, сидящему за столом напротив лестницы, что, вероятно, означало: «Они идут со мной», и повернул по коридору налево. Вадим обратил внимание на края малозаметных петелек бегущих по планке ниже столешницы. Похоже, столик был не совсем простой. Данная конструктивная деталь наводила на мысль, что при необходимости передняя панелька вполне может отвалиться и образовавшаяся щель щедро брызнуть свинцом по незваным гостям, поднимающимся по парадной лестнице. А может быть, он ошибался и петли служили для чего-нибудь более обыденного и незамысловатого. Все может быть...
   Дверь в приемную была открыта. За столом секретаря за компьютером сидел средних лет крепкий мужчина и набирал текст. Он повернул голову к посетителям и коротко бросил:
   – Проходите, вас ждут.
   Кабинет руководителя «Армады» был просторным, но не так чтобы слишком. И обстановка была скромной по общепринятым офисным стандартам. Ничего лишнего: кресло и стол хозяина, четыре мягких стула у приставного столика, небольшой диван у стены, высокий сейф в углу и часы на стене. Ни картин, ни экзотических растений не наблюдалось. Из оргтехники и электроники на виду находился лишь миниатюрный мобильник, лежащий поверх тонкой стопки листов бумаги.
   Господин президент Борис Глебович Хладовский сидел в кресле и более чем внимательно разглядывал вошедших. Те, в свою очередь, так же подробно изучали хозяина кабинета. По анкетным данным ему было сорок девять лет, однако выглядел он старше. Вадим сразу не смог определить, что именно старит Хладовского: волосы ли с густой проседью, рубленые черты лица с заложенными на лбу и в уголках рта глубокими складками морщин. И неожиданно понял, что именно: глаза – и только они, – холодные и слишком усталые, набавляют года.
   Хладовский чуть приподнял от стола руку, указывая на стулья, и коротко бросил:
   – Прошу вас...
   Вадим, Мао и Самсон молча заняли предложенные места, а шеф безопасности устроился сбоку на диване. Хладовский еще раз внимательно окинул взглядом гостей и негромко произнес:
   – Я вас внимательно слушаю, господа.
   Его лицо оставалось каменно-непроницаемым, а взгляд – более чем тяжелым и не предвещающим ничего доброго. Вадим посмотрел на сидевшего напротив него Мао. Сергей, опустив глаза, смотрел на папку, лежащую перед ним на столе, и не спешил начинать разговор.
   – Я слушаю! – повторил Хладовский.
   – Борис Глебович! – обратился к нему Мао и на мгновение сделал паузу, словно подбирая слова. – Волею случая наши пути пересеклись. Не будем излишне вдаваться в подробности произошедшего, они хорошо известны и вам, и нам, хотя и с разных, без сомнения – полярных, точек зрения. Давайте перейдем к сложившейся ситуации, которая, мы считаем, требует немедленного разрешения. Если этого не произойдет, последствия нашего противостояния могут быть непредсказуемыми.
   – Для кого? – мрачно перебил Хладовский Сергея.
   – Думаю, для обеих сторон, – секунду подумав, дипломатично, хотя и несколько многозначительно, сообщил Мао. – Вряд ли в этой игре лавры победителей доставят удовлетворение тем, кто захочет занять пьедестал.
   – Не совсем понял вашу мысль, – нахмурил лоб президент «Армады».
   – Дело, прямо скажем, и мелкое, и грязное... Киднепинг, банальный шантаж – ранее в вашей практике подобного не наблюдалось. Деятельность подобного профиля не вписывается в тактику и стратегию «Армады». Складывается впечатление, что вы несколько мельчаете в выборе форм и методов работы и, как следствие, теряете свое лицо.
   – А вы знакомы с нашей деятельностью и нашим лицом?
   – В общих чертах. Хотя у нас имеются кое-какие подробные и, как бы мягче выразиться... пикантные сведения о вашем предприятии.
   – Даже так? – Брови Хладовского удивленно взлетели вверх. – И какие же, если не секрет?
   – Да какие могут быть секреты от вас о ваших же трудовых буднях, – улыбнулся Мао и передал ему через стол папку. – Забавный каламбур, не правда ли? Секреты о вас от вас...
   Хладовский, не отвечая, раскрыл папку и начал знакомиться с ее содержимым. Он пробегал глазами и откладывал в сторону листы бумаги. На его лице не отражалось никаких эмоций – ни удивления, ни гнева, ни разочарования. Пролистав более половины, Хладовский поднял глаза на Мао.
   – Действительно, занимательные материалы. Не поделитесь со мной, где вы их добыли?
   – Из разных источников, но в основном скачали из ваших же компьютерных архивов.
   – Странно, а меня уверяли, что они защищены сверхнадежно. – Хладовский исподлобья глянул на начальника службы безопасности.
   – Этого не может быть, – возмущенно подал голос седой. – Подобной уникальной защиты нет ни у кого в России. Ее специально для нас разрабатывали в Штатах в Силиконовой долине.
   – Там в папке есть листочек с Программой взлома вашего уникума. Это для ознакомления, ну и как доказательство, что мы не пытаемся втереть вам очки. В принципе интересная вещица, но не более того. Не понадобились ни дешифраторы, ни генераторы случайных чисел. Наш мальчик в охотку посидел над ней несколько часов и разгадал шараду.
   – Илья, разберись, и если это действительно так, предъяви фирме счет. Они сколько с нас взяли за защиту? Если память не изменяет – двадцать тысяч долларов. А ты подготовь претензию на сто двадцать тысяч, пусть отвечают за гарантии. А теперь, уважаемые гости, вернемся к вам. Просветите меня, неразумного, что вы собираетесь делать с этими материалами? В прокуратуру отнесете, в ФСБ, а может, сразу отправите на стол президенту? Или вначале выставите мне какие-либо требования: деньги, участие в делах? Что вас интересует?
   – Борис Глебович, ну зачем вы так? – поморщился Мао. – Подозреваете нас в шантаже, в то время когда мы пришли к вам, чтобы пресечь аналогичные действия с вашей стороны.
   – Пресечь? Даже так?! – повысил голос Хладовский. – А не переоцениваете ли вы свои силы, господа?
   – Я несколько ошибся в формулировке, прошу меня извинить. Мы вообще-то их уже пресекли. И вы это прекрасно знаете, – голос Мао приобрел твердость. – И оценивать силы друг друга – вещь весьма неблагодарная. Мы догадываемся о вашей, а вы смогли оценить нашу.
   – Это угроза? – лицо Хладовского стало наливаться краской.
   – Нет, простая констатация фактов, – спокойно ответил Мао.
   – Захват моих людей, дикая резня во Всеволжске – это тоже констатация фактов?
   – Увы, подобные меры – не более чем адекватный ответ на ваши действия. У нас просто не было другого выхода.
   – Итак, подводим промежуточные итоги. Вы смогли сорвать проведение... – Хладовский на секунду остановился, подбирая нужное слово, – смогли сорвать проведение акции моими людьми, захватили двоих из них и шантажируете меня украденными у меня же сведениями о не слишком законных операциях предприятия. И это не считая беспредела во Всеволжске. Я правильно излагаю суть происходящего?
   – Ну, не совсем... – поморщился Мао.
   – А я считаю, что именно так и следует оценивать ваши действия. Какой из этого вывод? Я проиграл по всем статьям и должен выполнять требования победителей?
   – Это слишком категорично...
   – Нет, это реальность, которую я принимаю во внимание. Однако у любой медали имеются две стороны и у каждого из оппонентов есть свои мнения – как правило, исключающие друг друга и имеющие право на существование.
   – Полностью согласен с вами и готов выслушать вашу точку зрения, – согласился Мао.
   – Премного благодарен, что по доброте своей вы разрешили мне это сделать, – усмехнулся Хладовский и сузил глаза. – Так вот, уважаемые господа, в преферансе есть правило – козыри надо ровнять, и я сейчас это сделаю. Во-первых, мне более чем глубоко плевать на ваш компромат. Его сейчас вокруг сколько угодно и на кого угодно. Дядя Руцкой в свое время его чемоданами мерял. И где он сейчас, и где его чемоданы? У меня есть рычаги и связи во властных структурах, с помощью которых все ваши потуги сойдут на нет. Могут потрепать чуточку нервы, завести сдуру пару уголовных дел – так это не впервой, переживем. Я своим юристам не зря плачу деньги – отрабатывают, причем неплохо. А там звонки пойдут куда надо и от кого надо, где-то подмажем, кого-то пугнем... С этим все понятно? Отлично! Пункт второй: вы наглецы, и это мне даже импонирует. Натворив крутых дел во Всеволжске, без стеснения заваливаетесь сюда, словно ничего не произошло и вы чисты перед богом и законом. А у меня на столе лежат фотороботы двух подозреваемых, совершивших жестокое убийство известного всеволжского бизнесмена Алексея Свиридова и двух его помощников...
   – Бандита Камила и его братков-беспредельщиков, – уточнил Мао.
   – Нет, именно бизнесмена. «Кто кончил жизнь трагически...» у нас в России из категории преступников в сей же момент переходит в категорию праведников, погибших мученической смертью. Так что и здесь вы неправы. Ныне Свиридов – безвинно убиенный деятель российского бизнеса. Но вернемся к нашим баранам, а точнее – портретам безжалостных киллеров, совершивших заказное убийство. – Хладовский вытянул из-под мобильника два тонких факсовых листка. Прищурившись, внимательно всмотрелся в них, а потом передал Мао. – Сердце мне подсказывает, что двое из вас весьма смахивают на этих неприятных субъектов.
   Действительно, на листах были изображения Вадима и Самсона – малохудожественно и весьма приблизительно исполненные в компьютерной распечатке, однако в чем-то и схожие с оригиналами. Толя был выписан чуточку точнее, Вадим – лишь в общих чертах и более расплывчато.
   – Представляете, какой замечательный подарок мы преподнесем прокурорским? – излишне весело спросил Хладовский. – На них нераскрытых заказных убийств, как на дворовой Жучке блох. Общественность негодует: где убивцы Листьева, кто замордовал Меня, почему никак не найдут кто взорвал Холодова? А им, бедолагам, и ответить нечего. «Идет активное следствие... три тысячи свидетелей опрошено... пятьдесят две версии... вот уже скоро выявим преступников». А тут киллеры на блюдечке – тепленькие, прямо с пылу с жару. Вот радости-то будет прокурорам! И общественность ненадолго, но притихнет. Ну что, Илья, звоним куда положено, пока пташки у нас в клетке?
   – Не вижу ни малейшего сходства с присутствующими здесь людьми, – иронично улыбаясь, покачал головой Мао. – Здесь какие-то зверюги нарисованы, прямо-таки Джеки-потрошители, а я наблюдаю рядом вполне интеллигентных и законопослушных граждан. Кстати, в момент, как вы выразились, резни во Всеволжске, они находились в Москве, что может подтвердить несметное количество добропорядочных свидетелей. Вот, например, этот товарищ, – Мао указал на Самсона, – по специальности бухгалтер и вчера целый день провел в налоговой инспекции, сдавая отчеты за прошедшее полугодие. А этот...
   – А этот пирожки печет с курагой и творогом, – засмеялся Хладовский. – Ну рассмешили, молодцы! На их физиономиях так и написано, что они бухгалтеры и пирожники, люди самых мирных профессий.
   – И, опять же, рычаги и связи не только у вас имеются, – не обращая внимания на смех, продолжал Мао. – Ну и насчет пташек в клетке, мне кажется, не совсем верное определение. Вдруг они все же дверку отворят, да и упорхнут?
   – Вы что, сомневаетесь в надежности запоров? Или надеетесь на помощь?
   – На любой замок можно найти отмычку, – усмехнулся Сергей. – И звонить вы никуда не будете.
   – Откуда у вас такая уверенность? – искренне удивился Хладовский.
   – Просто вам это неинтересно. Вы привыкли сами решать свои проблемы и при этом держать все на контроле. А сдадите нас, вдруг да упустите ситуацию, а еще хуже – мы упорхнем, как те синички. А вам так хочется добраться до истины!
   – Ну, что же, доводы вполне резонные, – сухо поджал губы Хладовский. – Мне действительно интересно узнать, кто вы такие. И еще... Я ценю сильного противника, которого у меня давно уже не было. Плеснули вы мне, господа, адреналинчику в кровь полной дозой. Со вчерашнего вечера, как доложили об обвале акции, мы с Ильей чуть с ума не сошли, ломая голову, кто же нас так классно поставил на колени. Контора? Повод в общем-то мелковат для такого масштаба. А с другой стороны, просчитать нас и так четко и профессионально отработать – это не уровень художественной самодеятельности. Конкуренты? Не вижу прецедента для их активизации. И само дело в принципе плевое – серьезных проблем от него не ожидали. Уровень бытовщины: папаша увез свою дочь, не поставив в известность мать. А что касается дискеты и шантажа, так данный факт доказать очень трудно на таком материале. Но это все лирика!
   Хладовский поднялся из кресла и с задумчивым видом прошелся по кабинету. Вернувшись к столу, он оперся на него обеими руками и, подавшись к гостям, сверля их взглядом, властно спросил:
   – Кто вы такие и что вам нужно?
   Мао неспешно поднял на него глаза и спокойно ответил:
   – Я, пожалуй, начну с последнего вопроса. Нам необходимо, чтобы вы оставили в покое Надежду Алексеевну. Просто забыли про то, что она существует на свете. И забыли про нас. Это все, больше от вас нам ничего не надо. Совсем ничего!
   Лицо Хладовского осталось каменно-непроницаемым, однако не надо было иметь способностей психолога, чтобы понять, что серое вещество бывшего гэрэушника интенсивно анализирует и просчитывает предложение Мао. Прошло не менее минуты, прежде чем он неуверенно покачал головой. Он не давал отрицательный ответ. Это означало совсем иное.
   – Не понимаю, – сказал Хладовский и уточнил: – До конца не понимаю. Это слишком просто! И обидно. От меня отмахиваются, как от надоевшей мухи: пожжужал рядом с медом, а теперь – не мешай и лети с миром к своей куче навоза. Не понимаю расклада! Требования дилетантов и работа крутых профессионалов. Милые, кто вы такие и откуда явились?
   Мао, встретившись глазами с Хладовским, несколько секунд помолчал, а потом негромко сообщил:
   – Из-за речки мы пришли...
   – Не понял? – брови Хладовского дугой взметнулись вверх. – Из-за какой такой речки?
   – На которой мост стоял, – лаконично сказал Мао и уточнил: – Понтонный...
   – Какая речка? Какой мост? – Хладовский застыл в крайнем недоумении, и вдруг по его лицу пробежала тень, еще более очертившая глубокие складки морщин на лбу и у губ. Он тяжело перевел глаза с Мао на Вадима и надолго остановил их на Самсоне. Пауза затягивалась. Наконец Хладовский повернул голову к начальнику службы безопасности и негромко сказал:
   – Илья, иди, подожди в приемной.
   – А-а как... – начал было говорить седой.
   – Я сказал: выйди отсюда! – перебил его Хладовский.
   – Понял, удаляюсь, – удивленно пожав плечами, ответил тот и вышел из кабинета.
   Подождав, пока за седым захлопнется дверь, Хладовский шагнул из-за стола, но, видимо раздумав, опустился в кресло. Он молчал, опустив глаза на темную полировку стола, молчали и его гости.
   – А я думал, что меня будто укололо, когда я увидел твой портрет? – сказал Хладовский, обращаясь к Самсону. – Долго разглядывал, да на ум ничего так и не пришло. Видно, старею, склероз грядет. Собственно, потому и не узнал, что и ты не помолодел, да еще никогда не предполагал, что наши пути пересекутся. Ну да ладно, дело прошлое и ностальгические слюни пускать нам не с руки. Тем более что тогда мы хоть и на разных берегах сидели, да одно дело делали – переправу держали, а нынче друг против друга встали. Что дальше делать будем, гости дорогие?
   – Мы уже высказали все, что нас интересует. Оставьте в покое женщину, и мы уйдем и, надеюсь, больше никогда не увидимся, – повторил Мао.
   – Как все просто! Отстань, и мы уйдем. А лицо, о котором ты упоминал, которое я теряю? Что я объясню своим людям? Что мной друзья туманной юности задницу подтерли, а я еще и облизнулся?
   – Это не совсем так. Дело, что вы затеивали, грязное, и может, будет лучше признаться, и в первую очередь себе, что не стоит его продолжать.
   Хладовский, выслушав Мао, неожиданно широко и, похоже, искренне улыбнулся.
   – Господа, кажется, я начинаю понимать, в чем парадокс и юмор ситуации. Мальчики, вы где витаете, где живете? Я долго не мог врубиться в ваше детство, что меня и ставило в тупик, и только сейчас наконец дошло, какие же вы еще телята. Можете обижаться за столь неприятное определение, но это действительно так. Откройте наконец глаза, оглянитесь по сторонам и попытайтесь осознать, что на дворе время собачье, гнилое. Вы же потерялись как минимум лет десять назад в святых идеалах соцреализма и всеобщей справедливости, несмотря на свою профессию. Наглухо застряли... Господи! – поднял Хладовский взгляд к потолку. – Свел же ты меня с даунами, мочилами с человеческим лицом. Борцы за правду и справедливость свалились на мою голову. Ни дать ни взять, тимуровцы какие-то! Рыцари с открытым забралом! Не трогай женщину, потому что это нехорошо! А сами троих, глазом не моргнув, завалили. Понял я, все понял! Ничего больше не говорите, иначе я сейчас со смеху лопну.
   Хладовский действительно разразился громким и заливистым хохотом. Вадим с большой неохотой, но все же осознавал, что этот человек по-своему прав. Замкнутый мир отдела, клановая ограниченность, схожая с монашеством, отрывали их от реальности отечественного бытия. Они жили, уходили и возвращались, не осознавая в полной мере изменений вокруг. Представляя из себя высокоорганизованные автоматы, запрограммированные на четкое и качественное выполнение сверхсложных задач, они одновременно были детьми – слабыми и неразумными, которых надо было водить за ручку в этой так быстро и безжалостно меняющей облик стране. Они не успевали за этими переменами и еще больше замыкались в своем ограниченном мирке, боясь потеряться за его пределами и главное – потерять себя среди людей, которых не знали. И плохо ли это, или хорошо, найти ответ Вадим не мог.
   Отсмеявшись, Хладовский быстро стер с лица веселое выражение и на короткое время задумался.
   – У меня к вам есть еще один вопрос, который, я думаю, расставит все по своим местам. В этом деле есть что-то личное? – Президент «Армады» выжидательно посмотрел на своих гостей.
   – Вы правы, – после паузы дипломатично сообщил Мао. – Личные мотивы существуют...
   – Ну что же, тогда все предельно ясно. – Хладовский криво улыбнулся и умолк. Молчание была недолгим. Он исподлобья оглядел Мао, Вадима и Самсона.
   – Я не люблю проигрывать, однако умею признавать проигрыш. Не стоит обольщаться, господа, что вы выиграли этот бой. Ватерлоо не произошло. Император отнюдь не пал, а напротив – укрепился. Пусть вас не удивляет столь странный результат нашего противостояния. Вы, не ведая о том, помогли решить некоторые серьезные проблемы, которые меня последнее время тревожили. Если бы не случилось этих событий, то их надо было выдумать.
   Хладовский поднялся из кресла и прошелся по кабинету.
   – Моя биография и деятельность для вас не секрет, и я могу говорить вполне открыто. Я создал «Армаду» своими руками и своей головой. Под немудреной вывеской охранной фирмы скрывается могучий и разветвленный холдинг, который сегодня контролирует сотни предприятий в Москве и регионах и является их фактическим владельцем. Однако в последнее время проявилась тревожная тенденция. Некоторые руководители – особенно вдалеке от столицы – стремятся к излишней самостоятельности. Кто-то посчитал, что поймал удачу за причинное место и может игнорировать меня; другие, в силу крайней скудости ума, никак не желают отойти от криминального прошлого и живут беспределом девяностых. Как пример – наш почивший в бозе Леша-Камил. С одной стороны, мне жаль, что так все произошло, ведь я его еще пацаном в зоне вытащил из-под нар и взял под свое крыло. Ершист был парень, а там так жить нельзя – мог добром не кончить. Вроде бы и воспитывал, и дело дал серьезное, и сделал он немало, но заклинило мозги на пальцах веером, да еще и на наркоту сел так, что крышу стало сносить. Я давно голову ломал, что с ним делать, да судьба в вашем лице сама распорядилась.
   – С Камилом, выходит, мы проблему решили, а с остальными «центростремительными» что делать будете? – подал голос Самсон.
   – Пример заразителен, – хитро усмехнулся Хладовский. – И свалить есть на кого... на тайного супостата. Но на этом данную тему закрываем. А что касается вашей акции, скажу откровенно, что в чем-то я согласен с вами. И мелкая она, и грязная – особенно что касается ребенка. Не верил я в эту дискету с валом компромата на высоких людей, однако уговорили меня волчата. Намекнули, что погряз вожак в рутине, давно на вольный промысел не ходил. Вот я и дал им возможность поохотиться на воле, да клыки поострить. А вышло по-моему: не Акела промахнулся, а щенки вместо добычи в зубах дрыном по морде поимели. И последнее...
   Хладовский сел в кресло и потер ладонями виски.
   – Я не лью слез по былым битвам и походам. То время я вычеркнул из своей памяти... мне помогли его вычеркнуть. Хотя надо сознаться, колыхнулось где-то под ложечкой что-то такое сладкое, когда напомнили мне про ту переправу. Однако время прошло, и империя, которой мы служили, великая и могучая, кончилась. Кому и как служите вы, я могу лишь догадываться. И жаль мне вас и в какой-то степени завидно, что вы во что-то и кому-то верите. Как там Павлик Корчагин кричал: «Смены не будет – но мы-то здесь!» Честно говорю, немного завидую вашему детству. Хотя и у вас мозги начинают прочищаться – разобрались, что никакая власть вам не поможет решить личные проблемы. Ну да ладно, оставим романтику и вернемся к делам нашим.
   Он опустил руку под столешницу, где, судя по немедленному появлению в кабинете седого начальника службы безопасности, была спрятана кнопка вызова.
   – Илья! – обратился к нему Хладовский. – Дай команду всем подразделениям отбой готовности – войны не будет. Я вас правильно понял? – последние слова предназначались Мао, который согласно кивнул головой. – Все данные об этой операции убрать – не было ни дискеты, ни женщины, ни ребенка. Мы забыли про них навсегда. Реши проблемы по Всеволжску: дай дезу о конкурентах, а может – бандитских разборках. Придумай, не мне тебя учить. Сотри записи, полученные с мониторов слежения, на которых запечатлены эти господа. Подчисть все качественно. И еще одно... Завтра на одиннадцать собираем совещание руководства. Повестка дня: «Как мы дошли до жизни такой – итоги профессионального застоя». Пожалуй, все. Вопросы? Исполняй!
   Седой спокойно и молча выслушал приказание и, почти по-уставному развернувшись, вышел из кабинета.
   – С вашей стороны, надеюсь, будут проведены аналогичные мероприятия, – более утвердительно, чем вопросительно произнес Хладовский. – Попрошу вернуть захваченных вами моих людей и уничтожить имеющиеся данные по «Армаде». У вас еще что-то есть ко мне?