Стерлинг Брюс. Паучиная Роза

   Роза поднесла к глазам склянку и отсутствующе на нее посмотрела. Склянка была почти полной, значит, синтезировать новую порцию лекарства придется не раньше чем через несколько месяцев. Как всегда после инъекции, ощущение было такое, словно на ее мозг кто-то наступил. Она сохранила информацию Инвесторов и рассеянно занесла ее в дальний уголок памяти. Существо, сидящее на панели лазерного управления, что-то коротко пропело и принялось чистить крыло. Вскоре Паучиная Роза пришла в себя, улыбнулась – она привыкла к этим внезапным выплескам эмоций – и приняла таблетку транквилизатора, чтобы унять дрожь в руках, а затем нейтрализующую капсулу, чтобы уменьшить нагрузку на желудок.
   Потом она поиграла с существом, пока то в изнеможении не заснуло. Четыре дня Роза заботливо кормила питомца, опасаясь перекормить: как и его прототипы Инвесторы, существо было жадным и могло себе навредить. Несмотря на шероховатую кожу и вялость, малыш уже нравился Розе. Устав выпрашивать пищу, он часами играл с бантиком на нитке или сидел у нее на голове, уставившись в экран и наблюдая за тем, как хозяйка управляет роботами-горнорабочими в зоне Колец. На пятый день, проснувшись, Паучиная Роза обнаружила, что ее питомец прикончил и сожрал четырех самых крупных и жирных тараканов. Даже не стараясь подавить переполнявший ее праведный гнев, Роза обошла всю станцию в поисках существа. Самого питомца она не нашла, но в ванной обнаружила клинообразный кокон его размера.
   Похоже, существо впало в спячку. Роза простила ему тараканов. Они, в конце концов, имелись в избытке и к тому же соперничали с ним в борьбе за привязанность хозяйки, так что в некотором роде это происшествие ей льстило, но острое беспокойство было сильнее. Она тщательно изучила кокон: он состоял из перекрывающих друг друга внахлест широких полос какого-то хрупкого полупрозрачного вещества – засохшая слизь? – легко крошащегося под ее ногтями. Кокон не был идеально ровным, небольшие едва заметные выступы могли быть коленями и локтями существа. Роза снова сделала себе внутримозговую инъекцию.
   Неделю, пока существо находилось в спячке, она провела в непрерывной тревоге и тщательнейшим образом, часами, изучала данные Инвесторов, но для ее скромных познаний они были слишком запутанными. По крайней мере было ясно, что существо не умерло: кокон был теплым и иногда шевелился.
   Паучиная Роза спала, когда существо начало выбираться из кокона. Заранее запрограммированные мониторы предупредили ее, и по первому же сигналу она поспешила к кокону.
   Он раскалывался. По перекручивающимся хрупким слоям пошла трещина, и воздух ванной наполнился теплым запахом животного.
   Затем появилась лапа: маленькая лапка с пятью пальцами, покрытая блестящим мехом. Потом проклюнулась вторая, обе лапы схватились за края трещины и разломили кокон. Существо, откинув остатки кокона, человеческой шаркающей походкой выступило на свет и ухмыльнулось.
   Оно было похоже на небольшую обезьянку: миниатюрное, мягкое и блестящее. За раздвинутыми в улыбке тонкими человеческими губами виднелись крошечные человеческие зубы. Его крепкие упругие ножки заканчивались маленькими нежными младенческими стопами. Крылья исчезли. Глаза были того же цвета, что и ее глаза. На круглом личике с кожей млекопитающего играл здоровый румянец.
   Существо подпрыгнуло, и Паучиная Роза увидела, как вибрирует его розовый язычок, выговаривая слоги человеческой речи.
   Оно прыгнуло и обхватило лапками ее ногу. Паучиная Роза почувствовала страх, удивление, огромное облегчение и погладила мягкий красивый блестящий мех на его круглой головке.
   – Пушок, – сказала она. – Я рада. Я так рада.
   – Ва-ва-ва, – забормотало существо детским срывающимся голоском, копируя ее интонацию, прыгнуло к остаткам кокона и, оскалив зубы, принялось жадно его уплетать.
   Теперь Паучиная Роза поняла, почему Инвесторы с такой неохотой расстались со своим талисманом. Это был поистине бесценный товар – генетический комплекс, улавливающий желания и потребности любой расы и приспосабливающийся к ним в считанные дни.
   Сейчас она удивлялась, как Инвесторы вообще могли его ей отдать, если полностью осознавали возможности своего питомца. Паучиная Роза очень сомневалась в том, что Инвесторы разобрались в сложной информации, прилагавшейся к существу. Возможно, команда корабля получила своего Любимца от других Инвесторов, уже в форме рептилии. И существовала вероятность (от этой мысли у нее мурашки побежали по коже), что существо было старше всей расы Инвесторов.
   Паучиная Роза вгляделась в своего питомца, в его чистые, добрые, доверчивые глаза. Маленькими теплыми сильными ручками он ухватил ее за пальцы. Не в силах противиться, Паучиная Роза прижала его к груди, и он захлебнулся от восторга. Да, возможно, это существо жило уже сотни или тысячи лет, согревая любовью (или похожим чувством) самые разные расы.
   И, конечно, никто не причинял ему зла. Даже у самых ожесточенных и озлобленных представителей ее расы были тайные слабости. Паучиная Роза вспомнила рассказы об охранниках концлагерей, которые бесстрастно расправлялись с мужчинами и женщинами и при этом заботливо кормили зимой голодных птиц. Страх порождает страх и ненависть, но кто мог бояться или ненавидеть это существо, равно как и противиться его волшебному очарованию?
   Оно было неразумным – в разуме оно не нуждалось – и бесполым. Способность размножаться обесценила бы его как товар. К тому же Паучиная Роза сомневалась, что такой сложный организм мог зародиться в утробе. Его гены надо было построить цепочка за цепочкой в какой-то невероятной лаборатории.
   Проходили дни и недели. Способность существа улавливать малейшие оттенки настроения хозяйки казалась поистине чудесной. Оно всегда было рядом с Паучиной Розой, когда той хотелось этого, и наоборот. Иногда Роза замечала, как оно, странно кувыркаясь и подпрыгивая, что-то бормотало, словно разговаривало с самим собой, или охотилось и поедало тараканов. Существо не доставляло никаких хлопот и, случайно разлив или опрокинув что-нибудь, всегда незаметно убирало за собой. Его экскременты ничем не пахли, и существо пользовалось тем же туалетом, что и Паучиная Роза.
   От неразумного животного его отличали только эти особенности поведения. Однажды, только однажды, оно слово в слово повторило предложение, сказанное Паучиной Розой, но немедленно уловило ее реакцию – неприятное удивление – и больше никогда не пыталось копировать человеческую речь.
   Спали они в одной постели. Иногда во сне Паучиная Роза чувствовала, как существо обнюхивает ее кожу теплым носом, словно стараясь сквозь поры уловить искусственно подавленные чувства и эмоции. Нередко оно прижимало свои крепкие ручки к шее или позвоночнику Паучиной Розы, терлось о них, и тогда ее затекшие мускулы благодарно расслаблялись. Днем Паучиная Роза этого не допускала, но ночью, когда сон ослаблял самодисциплину, они становились ближе.
   Со дня отлета инвесторского корабля прошло уже шестьсот дней. Паучиная Роза смеялась при мысли о предстоящей выгодной сделке.
   Собственный смех ее уже не пугал. Она даже уменьшила дозы нейролептиков и депрессантов. Ее питомец был счастлив, когда она чувствовала себя счастливой, и ей в его присутствии было легче переживать свою застарелую грусть. Прижимая к груди своего любимца, роняя слезы исцеления в его сверкающий мех, Паучиная Роза понемногу научилась без страха думать о былых горестях и несчастьях. Она плакала и раскачивалась, а питомец слизывал ее слезы, пробуя на вкус химикаты эмоций и принюхивался к дыханию и коже хозяйки, крепко обнимая ее. Паучиная Роза чувствовала себя старой, ужасно старой, но какое-то дотоле неизвестное чувство целостности помогало переносить это. Ее прошлое было бурным и жестоким, а с мучительным чувством вины она так и не смогла справиться и поэтому искусственно подавляла его.
   Впервые за последние десятилетия впереди у Паучиной Розы появилась смутная цель. Ей хотелось снова увидеть людей – десятки, сотни людей; ей хотелось, чтобы они восхищались ею, защищали ее, ценили, а она бы любила их, ведь с ними она была бы в большей безопасности, чем вдвоем со своим питомцем...
 
   Ее паучиная станция вошла в самую опасную зону своей орбиты – в область пересечения с плоскостью Колец. Паучиная Роза, была постоянно занята, собирала дрейфующие в космосе осколки сырья: лед, углеродистые хондриты, железные руды – все, что находили и отправляли на станцию роботы-геологоразведчики. В районе Колец обитали бандиты: ненасытные космические пираты или сошедшие с ума колонисты, всегда готовые нанести удар.
   На своей орбите вне плоскости эклиптики станция была в безопасности. Но здесь Паучиной Розе приходилось руководить работами и расходовать запасы энергии, к тому же горнодобывающие и транспортные механизмы оставляли на астероидах предательские следы. Избежать риска было невозможно. Даже самое совершенное жилище не может быть полностью замкнутой системой, а станция Паучиной Розы была стара и обширна.
   Они нашли ее.
   Три корабля. Паучиная Роза попыталась их отпугнуть, послав с радиоуправляемым маяком обычный запрет на приближение. Они нашли маяк и уничтожили его, тем самым обнаружив свое местонахождение и обеспечив ее путаной информацией, зафиксированной несовершенными сенсорами маяка.
   Корабли были глянцевые, радужно переливающиеся, полуметалл-полуорганика, в форме капсул с длинными перепончатыми солнечными крыльями. Крылья были тоньше нефтяной пленки на воде. Это были корабли шейперов, облепленные со всех сторон куполами сенсоров, иглами магнитного и оптического оружия, длинными грузовыми щупальцами, сложенными наподобие лапок богомола.
   Роза сидела, полностью подключившись к своим датчикам, и впитывала мерный поток информации: расположение, направление возможного удара, Количество оружия на борту. Использовать радар было слишком рискованно, и Роза следила за шейперами с помощью оптических приборов. С этих позиций можно было нанести лазерный удар, но лазеры были не самым сильным ее оружием. Один корабль она, возможно, и подбила бы, но тогда откроют огонь остальные два. Разумнее было затаиться, пока они прочесывали Кольца. Паучиная Роза осторожно вывела станцию из зоны эклиптики.
   Но шейперы все же ее обнаружили, и Паучиная Роза увидела, как их корабли свернули снасти и включили ионные двигатели.
   С корабля шли радиосигналы. Избегая дополнительной нагрузки на мозг, Паучиная Роза вывела их на дисплей. На экране возникло лицо шейпера, чья личность была создана на основе цепочек восточных генов: прямые волосы цвета воронова крыла, драгоценные заколки, темные глаза, тонко изогнутые черные брови, бледные губы, едва тронутые приятной улыбкой; гладкое, чисто выбритое лицо с блестящими безвозрастными глазами лунатика – лицо актера.
   – Джейд Первый, – сказала Паучиная Роза.
   – Полковник-доктор Джейд Первый, – поправил шейпер, продемонстрировав золотые знаки отличия на воротничке черной военной туники. – А ты все еще называешь себя «Паучиной Розой», Лидия? Или уже выкинула эту чушь из головы?
   – Почему ты солдат, а не труп?
   – Времена меняются, Паучиха. Блестящая молодежь исчезает, погубленная твоими старыми дружками, а тем из нас, кто строит планы на годы вперед, приходится платить старые долги. Помнишь старые долги, Паучиха?
   – Что, Первый, думаешь на этот раз уцелеешь, верно? – Паучиная Роза почувствовала, что ее лицо перекосилось от жгучей ненависти; подавить это чувство не было времени. – Три корабля, укомплектованные только твоими клонами. Сколько лет ты скрывался за ними, словно червяк в яблоке? Все клонировался и клонировался. Когда ты последний раз касался женщины с ее согласия?
   Его вечная улыбка сменилась злобным оскалом, обнажившим сверкающие зубы:
   – У тебя нет выхода, Паучиха. Ты убивала меня уже тридцать семь раз, а я все возвращаюсь и возвращаюсь, так ведь? И что, черт побери, значит «червяк», а, ты, жалкая старая сука? Или это что-то вроде мутанта у тебя на плече?
   Паучиная Роза не знала, что существо рядом, и ее сердце пронзила молния страха за жизнь любимца.
   – Вы подошли слишком близко к моей станции.
   – Так стреляй в нас, старая идиотка, стреляй!
   – Ты не он, – внезапно сказала Паучиная Роза. – Ты не первый Джейд! Ха! Он сдох, не так ли?
   Лицо клона перекосилось от ярости. Вспыхнули лазеры, и треть станции Паучиной Розы превратилась в лаву и клубы металлической плазмы. Три плавящихся телескопа послали в ее мозг последние обжигающие сигналы, и она ощутила вспышку невыносимого света.
   Магнитная пушка Розы выпустила очередь тяжелых железных болванок. Со скоростью четыреста миль в секунду они изрешетили первый вражеский корабль, и из него повалили клубы воздуха и пара.
   Два оставшихся корабля открыли огонь. Их оружие было совершенно неизвестно Паучиной Розе – подобно удару гигантского кулака, оно поразило две секции ее станции. От удара паутина накренилась и потеряла равновесие. Паучиная Роза мгновенно проверила оставшееся оружие и нанесла ответный удар металлическими капсулами аммиачного льда. Они прошили полуорганические бока второго корабля шейперов. Крошечные пробоины мгновенно затянулись, но вся команда погибла в считанные секунды: аммиак испарился внутри корабля, выделяя примешанные к нему нервно-паралитические яды, смерть от которых наступала мгновенно.
   У последнего корабля был один шанс из трех поразить ее центр управления. Двухсотлетняя удача оставила Паучиную Розу. Электрический заряд ужалил ее руки, лежащие да клавиатуре. Свет на станции вырубило, компьютер был полностью выведен из строя. Паучиная Роза кричала в ожидании прихода смерти.
   Смерть все не приходила.
   К горлу подступила тошнота, Паучиная Роза открыла ящик и в темноте ввела в мозг нейролептик. Тяжесть в голове прошла. Искусственно подавив панику, тяжело дыша, Паучиная Роза снова села к панели управления.
   – Электромагнитный импульс, – заключила она. – Теперь у нас нет ни капли энергии.
   Существо что-то пробормотало.
   – Если бы мог, Первый нас бы уже прикончил, – сказала ему Паучиная Роза. – Скорее всего, его достали защитные системы уцелевших секций.
   Существо, трясясь от страха, мягко прыгнуло ей на руки. Паучиная Роза рассеянно обняла своего питомца и погладила его тонкую шею.
   – Давай-ка посмотрим, – сказала она в темноте. – Ядовитый лед на нуле, я его весь израсходовала. – Она сбросила с шеи ставший уже ненужным электрошнур и скинула промокшую от пота тунику. – Значит, это был душ – такое милое густое облако ионизированной меди. У Первого все сенсоры полетели, так что он теперь, как и мы, ведет свой металлический гроб вслепую. – Она рассмеялась: – Только у старушки Розы осталась в запасе неразыгранная карта, малыш. Инвесторы. Они будут меня искать. А его искать некому. И я все еще при камушке.
   Паучиная Роза сидела неподвижно, искусственное спокойствие позволяло думать о немыслимом. Существо нервно вертелось, принюхиваясь к ее коже. Ласки немного его успокоили – Паучиная Роза не хотела, чтобы питомец страдал.
   Свободной рукой она зажала рот существа и надавила на его шею. Она сломалась. Благодаря гравитационной центрифуге Паучиная Роза была все еще сильна, и ее питомец не успел защититься. По его членам пробежала последняя судорога. Роза в темноте прижала его к груди, нащупывая сердце, и ее пальцы ощутили последнее биение за хрупкими ребрами.
   – Слишком мало кислорода, – произнесла она вслух. Подавленные эмоции попытались прорваться, но не смогли. У нее еще осталось достаточно депрессантов. – Ковер из водорослей будет очищать воздух несколько недель, но скоро погибнет без света. Есть его нельзя. Слишком мало еды, малыш. Сады погибли, но даже если бы они уцелели, мы бы все равно остались без пищи. Я не могу управлять роботами. Не могу даже открыть шлюзы. Если я протяну достаточно долго, они вернутся и выкурят меня. Надо упрочить свои позиции. Это разумно. В таком состоянии я способна только на разумные действия.
   Когда кончились тараканы, по крайней мере те, которых удалось поймать в темноте, Паучиная Роза долго постилась, а потом съела неразлагающуюся тушку своего любимца, даже в своем оцепенении надеясь, что отравится.
   Увидев ярко-синие огни инвесторского корабля, проникающие сквозь покореженный шлюз, Паучиная Роза отползла на исхудавших локтях и коленях и закрыла лицо руками от нестерпимого сияния.
   Инвестор был в антибактериальном скафандре. Он не чувствовал запаха ее темного склепа, и Паучиная Роза этому только радовалась. Он затворил с ней на своем музыкальном языке, но программа-переводчик была разрушена.
   Тогда Паучиная Роза подумала, что Инвесторы оставят ее на станции – изголодавшуюся, ослепшую и полулысую, в паутине выпадающих синтетических волос. Однако они взяли ее на борт, накачав болезненными антисептиками и облучив кожу антибактериальным ультрафиолетом.
   Сокровище Инвесторы уже забрали, она знала об этом. Но они еще хотели выяснить (что было крайне сложно) судьбу своего любимца. Понять их жесты и обрывки человеческой лексики было почти невозможно Паучиная Роза чувствовала, что чем-то себе навредила. Передозировки в темноте. Борьба во мраке с огромным темным жуком страха, разорвавшим хрупкие нити ее паутины. Ей было очень плохо. Из-за недоедания ее живот стал тугим, как барабан, на легкие словно что-то давило, все кости ныли. Не удавалось даже заплакать.
   Инвесторы не оставляли Паучиную Розу в покое. Ей хотелось умереть. Ей хотелось, чтобы они любили ее и заботились о ней. Ей хотелось...
   Горло перехватывало, и говорить она не могла. Голова сдвинулась назад, а глаза уменьшились под обжигающим светом иллюминации. Ее челюсти безболезненно вытягивались, было слышно, как они потрескивают.
   Дыхание остановилось. Стало даже легче. Горло пульсировало, и рот наполнился жидкостью. С губ и из ноздрей по лицу текла живая белая слизь, пощипывая кожу, исцеляя и успокаивая глаза. Прозрачная жидкость окутывала ее волна за волной, стекала по коже, покрывала тело. Паучиная Роза почувствовала прохладу и усталость; она расслабилась, испытывая сонную благодарность. Есть не хотелось – у нее было много лишней массы.
   Через восемь дней она разломила хрупкие пласты своего кокона и, неуверенно взмахивая чешуйчатыми крыльями, полетела навстречу новым привязанностям.