Стоянов Александр. Вполне порядочный мир

   "Будут тут учить, что и как делать, а время идет. Хотя меня-то это не касается, но для других - уходит..." С облегчением выбрался на крыльцо, вдохнул свежий воздух. Возле шеста с табличкой достал сигареты, но закурил все-таки за оградой.
   - Грехи наши тяжкие... - Лицо почти шарообразной толстухи было напряжено, губы скорбно поджаты. - Несть числа им, и за то господь карает... Молебен кончился? - спросила она неожиданно звонким голосом. - Нет? Слава богу!
   "Да, богу сегодня раздолье, - он сделал глубокую затяжку, соображая, в какую сторону идти. Определив, зашагал вдоль витой железной ограды, отделявшей церковь от улицы. - Пришельцев я не нашел. Но я мог предположить их существование. А что делать этой толстухе? Кроме как богом, или чертом происходящее не объяснить". Он немного позавидовал тем, кто бездумно кинулся в этот субботний день под купол церкви. По крайней мере, у них появилась точка опоры. Он же узнал и увидел за сегодняшний день больше, чем любой из молившихся, но его знание не дало опоры. К тому же собственное бессмертие или вера в него выпадали из происходящего. Все, что он видел, объединялось одним понятием - рост. Быстрый, неудержимый рост. И задача, в общем, ясна. Рубить, пилить, травить! Чтобы не угасла цивилизация в тени слишком многочисленных и оттого опасных деревьев и трав. Все это хорошо, пока загнано в резервации скверов и парков. Тогда природой можно любоваться, впадать в лирическое настроение при шуршании осеннего листа.
   Хуже всего было думать о собственном будущем. До сих пор он знал, что смерть неминуема. И нужно торопиться сделать все, что в его силах. Как все смертные, он был скован временем, И вдруг скованность исчезла. Это никак необъяснимо и оттого тревожно. Так бывает во сне, когда летаешь, а подсознание тревожится - ведь не умею я летать!.. Все люди умирают, бессмертия нет, а я им обладаю. Этого быть не может, значит, что-то неладно. Он ошалело крутил головой. Мысли толклись на одном месте, ничего не проясняя.
   Он сделал шаг и свалился с обрыва. Далеко укатиться не пришлось: задержало дерево. Денис осторожно сел, непонимающе посмотрел перед собой. Внизу, в зеленом ущелье, виднелась река. Оттуда доносился гнилостный запах, Денис невольно задержал дыхание.
   Долго соображал, куда же попал. Если внизу река, значит, он на окраине города. Если это окраина - должен быть мост. Еще раз посмотрел на реку и посредине ее обнаружил остров. Шел он около часа, за это время не мог далеко уйти. Обрыв и остров возможны только в одном месте - на Фомкиных лужках. Отсюда до института берегом реки полчаса.
   Лесной шум убаюкивал, и незаметно Денис начал представлять, как выглядел бы город, если оставить все выросшее. Или тронуть совсем немного, чтобы свободно можно было передвигаться. Потом мысли его вернулись к событиям сегодняшнего дня. Безуспешно попытался угадать, какие неожиданности он еще принесет. Вспомнил о Давыде и пожалел, что тот исчез: с ним давно был бы в институте... Вдруг показалось, что пошли совершенно дикие места. Отчетливо донесся звон пил. Он пошел на звуки. Показались люди. В песке на детской площадке возились малыши. Одни, без озабоченных мамаш. А Денис почувствовал себя как на необитаемом острове. Он оперся на первый попавшийся ствол и закрыл глаза. "Бессмертным, наверное, не заказано болеть..." За брюки настойчиво подергали: у ног стоял мальчуган с лопаткой.
   - Пойдем, поможешь копать, - серьезно предложил он.
   От этого незатейливого приглашения все стало на свои места.
   - Некогда, малыш, я на работу спешу.
   - А папа деревья рубит, а там в земле что-то твердое.
   "Корни, наверное", - подумал Денис и посоветовал:
   - Ты в другом месте копай.
   Малыш деловито зашагал прочь. Денис посмотрел ему вслед и направился к ближайшему дому выяснить, где оказался. На стене висел большой жестяной номер без названия улицы. Пришлось выходить на перекресток.
   Угловой дом был упрятан за покосившийся забор. Денис дошел до калитки номера не оказалось. На расшатанной дверце сквозь буро-зеленый мох едва просматривался ржавый квадрат с полустертой надписью: "Злая собака". Перейдя через бывшую проезжую часть, он натолкнулся, наконец, на долгожданную табличку, ошеломленно прочел: "Переулок профессора Русских"...
   До института полтора часа ходьбы. Заблудился. В городе, среди бела дня.
   --------------------------------------------------------------------------
   ----
   Мужчина сидел на подоконнике и пил из бумажного пакета кефир. Денис невольно сглотнул слюну.
   - Вчерашний, - сказал мужчина, уловив его взгляд, - сегодня в магазины ничего не завозили. Жрать хочется - сил нету. Обычно, веришь, молочное в рот не беру. Сегодня приперло. - Он смял пустой пакет, небрежно швырнул в кусты. Раньше не бросил бы, а сейчас... - Он махнул рукой. - Все равно зарастет.
   - Откуда это взялось? - спросил Денис. - Я радио давно не слышал.
   - А-а, никто не знает, - мужчина спрыгнул в густую траву, подхватил топор. Лезвие ярко блеснуло. - Хочешь, послушай. Только хрипит здорово. Веришь, недавно купили. Сегодня двадцать четвертое? Восемнадцатого купили. А я пойду, подступы надо расчищать. Послушаешь - приходи, топор дадим.
   На смуглом лице мужчины мелькнула улыбка. Денис посмотрел на его руки, замотанные грязной тряпкой, и тоже улыбнулся:
   - Волдыри?
   - Сам понимаешь, с непривычки. Так приходи, если дела нет.
   - А в дом - в окно, что ли, влезать?
   - А как же иначе? Самый удобный путь.
   Денис с трудом вскарабкался на подоконник.
   - Захочешь кефиру - полезай в холодильник, - напутствовал его новый знакомый, закинул топор за плечо и скрылся за домом. Оттуда доносился привычный уже для сегодняшнего дня визг пил и стук топоров.
   Денис оказался в стандартной двухкомнатной квартире, похожей на его собственную и на множество других. На столе стоял транзистор. Денис нажал клавишу. Помех действительно было много. Потоптавшись возле свистящего приемника, он решил воспользоваться приглашением и подкрепиться. Холодильник не работал. На его полках было пусто, и только в углу стоял отсыревший пакет кефира. Надорвав край бумажной пирамидки, Денис сделал несколько глотков и бездумно уставился в окно. Положение было сквернейшим: он совершенно не мог ориентироваться в пространстве. После злополучного переулка Денис сделал еще несколько попыток выйти в нужный район, но столь же безуспешно. В конце концов он присел на скамейку возле этого дома, решив просить помощи у людей.
   Больше с ним ничего не случилось. Он сразу проверил - не потерял ли память, способность работать? Все было в норме. "Расплата за бессмертие жизнь с провожатым! Чудесная перспектива... - Допивая кефир, через распахнутую дверь увидел телефон. - Позвоню-ка Толпину. Пускай забирает меня к себе, или увозит в больницу". Вспомнил переполненные клиники мединститута. С его заболеванием у врачей делать нечего: сердце работает, внутренности в исправности, конечности целы. Единственно, кто может заинтересоваться им, психиатр.
   Телефонные гудки показались чудом.
   - Андрей, выручай! Заблудился, не могу попасть ни домой, ни в институт! Плутаю уже часа три.
   - Где ты сейчас?
   - Подожди, взгляну на название улицы. - Денис выбрался из квартиры и у первого встречного узнал адрес. - Пушкина, - сообщил он, - сорок восемь.
   - Минуту, узнаю насчет велосипеда. - Толпина долго не было слышно, затем в трубке задребезжал задыхающийся голос. - Выезжаю.
   - Андрей, что это такое? - не удержался Денис.
   - Говорят, - солнечная активность. По всей Земле растет. Даже в Сахаре... Давыд с тобой?
   - Потерял я его. Долго рассказывать... Я тебя не отвлек? - спохватился Денис.
   - Да нет, - немного помедлив, ответил Толпин.
   Денис вернулся к радиоприемнику. "Солнечная активность, - крутил он ручки настройки. - Ну и что? И раньше ее было сколько угодно, С какой стати она взбеленилась сейчас?"
   "...Особые опасения внушает состояние Лувра, - прорвалось сквозь вой помех. - Ведется борьба..." Женский голос утонул в хрипах. Денис начал искать станцию на близких волнах. "...Город парализован. Мэр заявил о волне паники, сопровождающейся разгулом гангстерских группировок. Власти принимают срочные меры. Стянуты войска..." Снова хрипы. "Передаем сводку солнечной активности. Число пятен увеличилось до..." - помехи опять заглушили передачу.
   Он походил по квартире, постоял у книжного шкафа, полистал старые номера "Вокруг света". Вернулся к окну и сел на подоконник, болтая ногами, как это делал хозяин квартиры. Он думал о том, что бесконечная жизнь - это бесконечная возможность узнавать. Это возможность попробовать недоступное сейчас из-за нехватки времени. И тогда исчезнет тягостное чувство старения, сознание того, что катастрофически не успеваешь осуществить задуманное. Появится время! И появится груз вековых привычек, предрассудков. И исчезнут старые друзья, все близкие, родные. И что же тогда останется?..
   Держась за плечо, из-за угла появился его новый знакомый.
   - Зашибло, - пожаловался он, - нужно немного отлежаться. - Его майка потемнела от пота, черные волосы на груди лоснились. - Поел?
   - Да, спасибо. Кефир очень вкусный.
   - Вот-вот, - непонятно почему обрадовался мужчина. - И мне понравился. А топор я за домом оставил.
   Денис грузно спрыгнул на землю:
   - Так за домом?
   - Там. Я немного оклемаюсь, тоже подойду.
   - Не торопись. Останется и тебе.
   За домом он едва успел отскочить от падающего дерева.
   - Чего глазеешь? - крикнула худенькая женщина.
   - Я тут...
   - Вместо Кеши? - догадалась женщина. - Бери топор.
   Денис с остервенением рубил лежащую сосну, выбрав самую толстую ветвь. "Быстрее бы приезжал Андрей... - Он ждал друга с таким нетерпением, будто тот мог избавить его от всех вопросов. Топор то и дело отскакивал от сырых упругих ветвей. - Это тебе не интегралы брать, - издевался над собой Денис. - Нужно драться с лесом, так-то, дружище!"
   Из-за деревьев на грохочущем несмазанном велосипеде появился Толпин. Остановился перед домом, задрал голову в поисках номера.
   - Еле доехал, - сказал он, когда обрадованный Денис схватил его за руку. Дорога - мечта идиота. Останавливался каждые два метра. А ты ничего, - он внимательно осмотрел Дениса. - Выглядишь нормально и вроде бы цел. Что стряслось? Где ты заблудился?
   - Здесь, - Денис обвел широким жестом окружавший их лес. - Везде...
   - В этом зеленом бедламе все возможно, - сказал Толпин, выслушав его рассказ.
   - А теперь говори ты. Все, что знаешь.
   - Ничего не знаю, - Толпин уселся на ближайший пень. - Солнечная активность - все мои сведения. Везде растет. Что, зачем - никто не знает. Радио слушать невозможно - помехи, телевизор не работает.
   - А про активность что говорят? - допытывался Денис.
   - Считают пятна, интенсивность излучения... Слушай, чего ты ко мне привязался! - взорвался вдруг Толпин. - Никто ни черта не знает, рубят деревья - и только! Электричества нет, телефон почти не работает. Тебе еще повезло, дозвонился.
   - Не сердись, - опешил Денис. - Поехали домой...
   - И впрямь - поехали, хватит время терять. - Толпин начал остывать. Отоспишься, голову в порядок приведешь.
   - Постой, - спохватился Денис, - с одним мужиком не попрощался.
   Кеша сидел на подоконнике в прежней позе, мрачно крутил ручки транзистора.
   - Молчит, - поднял он голову на звук шагов. - А ведь купили совсем недавно, восемнадцатого.
   - Попрощаться пришел, друг за мной приехал.
   - Уезжаешь, значит? Пойду к ребятам. Хоть ветки оттаскивать. Слушай, а твой друг не знает, откуда этот бардак?
   - Не знает, - печально ответил Денис. Ему было не по себе: все заняты делом, один он неприкаянно блуждает по городу. - Я уж дома поработаю топором.
   - Работы теперь надолго. Ну, будь здоров.
   Денис протянул руку. От Кеши пахло смолой, свежей щепой и потом.
   - Приходи, когда все уладится, - сказал Кеша, Ты парень, видно, ничего.
   --------------------------------------------------------------------------
   ----
   Давыд проснулся от того, что солнце светило в глаза. "Надо поджарить яичницу", - подумал спросонок, чувствуя, как голод сводит желудок. Небо было ярко-синим, с легкими мазками облаков, и, взглянув на него, он вспомнил о своем росте и неудобствах, связанных с ним.
   - Проще дотянуться до облаков, чем приготовить обыкновенную яичницу, пробормотал тоскливо, подтягивая ноги и усаживаясь поудобнее. - А есть-то хочется...
   Человек прятался на противоположном берегу, в густых кустах. Испуганно смотрел на Давыда. За спиной висел рюкзак, руки сжимали ружье. Уловив движение великана, он заорал и кинулся в чащу. "Из тайги. Наверное, ничего не знает. Все разразилось так моментально".
   Опять один! Давыд растянулся на песке, стараясь его теплом прогнать ощущение голода. Начал перебирать события сегодняшнего дня, отыскивая зацепку, которая привела бы к отгадке. Первое - это рост. Росли деревья, кусты, трава. Вырастали там, где их не было уже десятки лет. "Последовательность примерно такая. Все заметно вытянулось, когда мы были в лесу, искали грибы. По рассказу Дениса получается, что грибы росли одновременно со мной. Может, чуть-чуть раньше... Денис говорил о каком-то бессмертии, а я воспринимаю чувства окружающих. Это второе, что можно выделить. Связано ли оно хоть как-нибудь с ростом?"
   Перебрав все "за" и "против", Давыд зашел в тупик. Простым перечислением фактов, их логической увязкой ничего не добьешься. Нужно озарение, которое все поставит на свои места. Но оно не наступало. И не проходил голод. Давыд ворочался на песке, пытался не вспоминать о еде. Это приводило к обратному. "Они же обещали прислать вертолет, - раздраженно думал он. - Может, никакой болезни нет. Обычная паника. А я сижу в глухомани и дожидаюсь неизвестно чего. А под лежачий камень... Если дело серьезное, меня просто не пустят в город. Если тревога ложная, в городе от меня больше пользы".
   Он решительно встал. С высоты его роста были видны только деревья и ничего другого. Лес тянулся к горизонту, Давыд знал, что он уходит дальше, что сейчас вся планета покрыта этим мгновенно выросшим лесом. "Каша заварена крутая, долго придется расхлебывать..."
   И опять под ногами трещала растительность. Треск сырой, неохотный. Нечаянно оглянувшись, Давыд заметил, как выпрямляется часть деревьев, попавших под его стопу. Зрелище это поразило Давыда, он долго стоял и смотрел на удивительные деревья. Они сначала застывали в положении, которое придавала им его нога, словно оценивали обстановку: что будет дальше? И, поняв, что гигант уходит, медленно и невозмутимо принимали прежние позы. "Можно подумать, что это разумные существа. И они взбунтовались, чтобы не быть загнанными в резервации парков и садов... - Нелепая, сумасшедшая мысль! Он постарался прогнать ее, но безуспешно. Достаточно было оглянуться, чтобы она возникала вновь. - Разумные растения. А почему бы и нет? Что мы знаем об окружающем нас мире? Что из деревьев получают бумагу и картон? Что растения бывают полезными и вредными? Для нас... А мы для них какие? Может, с нами сейчас борются, как с сорняками природы? Кто ответит на эти вопросы?" Лес, даже разумный, безмолвствовал.
   Он старался идти осторожнее, чтобы оставлять на своем пути меньше повреждений. Вдруг догадка окажется правильной? Тогда будет трудно отделаться от сознания, что загублены разумные существа. Незаметно мысли вернулись к Денису. "Он говорил о бессмертии. Если это правда, ему здорово повезло. С моим ростом и чуткостью к настроениям только неприятности. А бессмертие - стоящая вещь!"
   Впереди показался берег. Где-то должен быть мост. Впрочем, что ему переправа через реку? Немного поразмыслив, он решил все же пройти к мосту, показаться людям: нужно будет - в город не пустят.
   --------------------------------------------------------------------------
   ----
   - Приехали, - Толпин спрыгнул с велосипеда. - Тяжелый ты, еще вчера ни за какие коврижки не повез бы.
   - Какой уродился. Ты уверен, что мы там, где нужно?
   - У меня фирма со стопроцентной гарантией! Дойдешь один?
   - Не маленький, - ответил Денис, озираясь вокруг.
   - Что с тобой?
   - Все кажется, что заблудился.
   - Э-э, милый, тебе нужно выспаться. Пойдем, провожу.
   Денис покорно кивнул. "Хорош бессмертный с поводырями! - грустно думал он, поднимаясь по лестнице вслед за Толпиным. - Сколько же их будет? Всех, кто живет сейчас - не станет. Один я буду коптить с какой-нибудь электронной псиной".
   - Давай ключ. - Толпин протянул руку. Денис пошарил по карманам, подал связку.
   - Самый затертый, - сказал безучастно.
   - Поспать тебе нужно, - в который раз повторил Толпин.
   Денис прошел в квартиру, вытащил на середину комнаты кресло, расслабленно шлепнулся в него.
   - Потерпи минуточку, сейчас соображу кофе.
   - Нет-нет, ждать некогда. Да и отключено все.
   - Досадно, я весь день не ел. Куда торопишься?
   - В штаб. Я ведь отпросился ненадолго.
   - Штаб? Борьбы с этим?
   - И с этим, и с грабителями. Моментально появились.
   - И я с тобой, - засобирался Денис.
   - В таком состоянии лучше оставаться дома. Отдохнешь - приходи. Адрес оставлю.
   - Нельзя, значит, сейчас? Могу подождать. Со временем я теперь большой приятель.
   - Придешь, разберемся и с твоим бессмертием.
   "А Нади с Кирюшей нет! Как они там без меня в этой свистопляске? Кирюша, наверное, безумно рад. Надя, как и все, ничего не понимает, рвется домой... Господи, когда же придет определенность?"
   - Знаешь, не буду я спать. Не могу, - выпалил, не глядя на Толпина. Слышишь, что творится за окном? Чего же я, здоровый мужик, буду отлеживаться?
   - Не кипятись, - миролюбиво сказал Толпин. - Можешь спуститься вниз. Только не отходи от дома.
   Они расстались, и Денис остался в одиночестве. Он думал о том, что хорошо бы выпить кофе, а потом разыскать топор и присоединиться к тем, кто рубит лес, надеясь победить его. В конце концов, это так привычно - бороться с природой. Вся цивилизация выросла на этом, с молоком матери всосала уверенность в своей правоте... Нашел холодный утренний кофе, допил. После длительных поисков обнаружил под ванной старый и совершенно ржавый топор, "Ничего, добрые люди наточат..."
   Он захлопнул дверь и начал спускаться вниз. Лестничные площадки казались необычно гулкими и сырыми, наверное, из-за деревьев, окружавших дом плотным кольцом. За одной из дверей надрывались комнатные собачки. Денис знал их хозяйку, высокую сухопарую старуху. Он всегда церемонно раскланивался с ней, когда та с выводком многочисленных пекинес и шицу выходила на прогулку. "Хотел бы знать, где она. Собирает ветки, или нашлось ей другое дело? Сейчас это просто - найти занятие для человека, страдающего от безделья... А потом придет день, когда мы убедимся, что деревья и травы стали прежними - покорными и немногочисленными. И построим теории, объясняющие капризы природы. А с лесом что? Чепуха! Всегда можно насадить сады, парки, лесополосы... Стоп! Чего собственно, я разошелся? Еще неизвестно, чем кончится вся заваруха, а я уже страдаю по будущим недостаткам! Проклятое бессмертие лезет из всех щелей. Подумаешь - праведник! Сейчас рублю деревья, а в будущем мыслю себя чуть ли не судьей".
   Во все стороны летели щепки. И был ритм бездумной работы, когда микроцель - дорубить до той извилины на коре - заполняет собою весь мир. А пока летело время, измеряемое метрами оголенной земли, вокруг что-то изменилось.
   На голову Дениса упал желтый лист. Широкий и плотный, он показался невероятно тяжелым. Листьев было много. Они медленно падали, плавно кружились в лучах красного солнца. "Завтра будет ветер, - машинально подумал Денис, поднимая один из листьев. - Как осенью".
   - Как осенью, - тихо произнесла стоящая рядом женщина.
   - Начинается что-то новое, - раздалось за спиной Дениса.
   Люди сгрудились в тесную молчаливую кучку и с тревогой наблюдали за листопадом. Листья желтели внезапно и, изменив цвет полностью, летели на землю. Взгляды людей скользили по грудам срубленных деревьев, по срезам свежих пней, и Денис видел, как грустнеют лица. Он наклонился за топором и, едва передвигая ноги по шуршащему желтому покрову, направился домой. "Все напрасно, - думал он, поднимаясь по лестнице. - Кинулись на деревья, думали - достаточно расчистить от них улицы. А оно повернулось иначе..."
   Он открыл дверь, аккуратно положил топор на прежнее место. Тело ныло, гудела голова. Немного посидел, усталость отступила. "Помыться бы..." - прошел в ванную, открыл кран и долго вслушивался, надеясь на чудо. Со вздохом закрутил ручки, взглянув в узкое зеркальце над раковиной, безразлично подумал, откуда взялось незнакомое лицо. Спустя какое-то время понял, что лицо должно быть его собственным. Из памяти напрочь вылетели всякие представления о собственном облике. "Чушь, - встревоженно подумал он, - такого быть не может!" Кинулся к шифоньеру, чтобы полностью рассмотреть себя в большом зеркале, узнал одежду, руки, ноги... Незнакомым было единственное - собственное лицо. Он ошарашенно отошел в сторону. "Одно к одному, одно к одному... Растут грибы становлюсь бессмертным, растут деревья - перестаю ориентироваться, падают листья - забываю лицо. Неужели паршивые пятна могут принести столько пакости? - заметался по комнате, потом, распахнув окно, долго, до боли в глазах, всматривался в багровый краешек заходящего солнца. - Сумасшедший мир, где утром просыпаешься бессмертным, а к вечеру обнаруживаешь, что потерял больше, чем приобрел..."
   Роняя стулья, Денис бросился к выходу, скатился по лестнице, у подъезда споткнулся о пень, поднялся и побежал по обезображенной улице.
   --------------------------------------------------------------------------
   ----
   Город впустил его. Не было ни пикетов, ни заграждений.
   "Не эпидемия, - с облегчением думал Давыд, выбираясь на скользкий пласт гниющей рыбы. - Куда же теперь? При нормальном росте пошел бы домой и поел. А сейчас... Самое естественное - идти к клиникам. Там хромой доктор. Можно опять поработать. Санитар-вездеход! Профессия, родившаяся сегодня..."
   Идти по улицам-просекам было не легче, чем по нетронутому лесу. Торчащие пни кололи подошвы ног, и Давыд невольно вспоминал, как в детстве бегал по стерне. "Интересно, как проверить их разумность? - думал он о деревьях, внимательно глядя под ноги. - Ничего общего между нами, кроме места обитания Земли. Так что надежды на контакт мизерны. И они еще уменьшаются, если станем усердствовать. - Улицы напоминали просеки, на крышах многих домов появились маленькие деревца. Они вздрагивали от малейшего порыва ветра. - Совсем плохо, если они будут расти дальше. Дома на это не рассчитаны. Многое не рассчитано на сегодняшний день. Но он пришел, и не время рассуждать о просчетах".
   - Слушай, ты, дядя Степа! Слышишь меня, а? - Человечек еле держался на ногах. - Выпить хочешь? - В его руках блеснуло зеленоватое стекло. - Чего молчишь? Думаешь, я тебя испугался? Дудки! - Он качнулся и, зацепившись за разлом асфальта, грохнулся на землю.
   "Хорошо набрался! Что ж, это тоже выход. - Давыд перешагнул через пьяного. - Жизнь входит в свою колею..."
   Желтизну Давыд увидал издали. Она двигалась от горизонта, и было видно, что зеленое сменяется желтым, потом даль становится серой. Когда деревья у самых его ног начали менять окраску листьев и ронять их на землю, Давыд понял, что означала серость горизонта. "Доигрались! Не успели привыкнуть к лесу, вырезать его до конца, как новый сюрприз!" Он смотрел на оголяющиеся деревья, на город, все увереннее вырисовывавшийся в обнаженном лесу. На душе становилось мрачнее и мрачнее. Как будто исчезнувшая зелень унесла с собой все живое и светлое. Сквозь голые ветви стали заметны люди, прятавшиеся от него, и как раньше, Давыд почувствовал нарастание тревоги и страха. Но не перед ним, человеком-гигантом, а перед безмолвным внезапным листопадом. Тревога шла могучей плотной волной, и под ее тяжестью Давыд начал медленно опускаться на землю... Денис смутно представлял направление, в котором бежал. Нужно было скрыться от ужаса, забыть о том, что он не узнает своего облика. "Разве память о внешности так уж важна? Главное осознавать себя, а это не потеряно. Я жив, и впереди бесконечная жизнь, лучшего не придумаешь..." Под ногами шуршали опавшие листья. Они закрывали трещины в асфальте, пни. Денис спотыкался, падал лицом в пахнущую осеннюю листву и вновь поднимался. Силы его истощились, он чувствовал это, но продолжал бежать. Потом обнаружил, что люди куда-то исчезли, а в конце улицы на коленях стоит Давыд.
   "Нельзя поддаваться, - думал Давыд, сжимая голову руками. - Я должен бороться, а не страдать. В мире, породившем меня и пока еще чуждом людям, нужна моя помощь, а не страдания. Их и без того достаточно..."
   - Давыд! - Денис тяжело дышал. - Как хорошо, что мы с тобой опять встретились, как я рад! - Он говорил сбивчиво, глотая, путая слова, и порой великан не понимал, о чем идет речь. Тревога давила по-прежнему, но в душе рождалось и крепло внутреннее сопротивление этому давлению.
   - Давыд, нужно идти в штаб. Нам с тобой больше всех досталось. Мы обязаны знать, что происходит.
   "Как все просто, - думал Давыд, глядя на Дениса. - Мы ничего не предпринимали, чтобы вызвать к жизни этот мир растущих и умирающих деревьев, бессмертных людей и великанов. Мы только копили изменения. Упорно, хотя и бессознательно. Рвали бомбы, травили химикатами, насыщали атмосферу различными физическими полями и дошли до предела, когда простое повышение солнечной активности оказалось искрой, взорвавшей прежнюю пассивность природы".
   Денис смотрел на громадную ладонь, покрытую видимыми порами, на пальцы толщиной с бревно, на блестящие поверхности ногтей, и ему казалось, что он видел это всю жизнь. Пальцы качались перед глазами, отбрасывая косую далекую тень. "Как все просто, - думал он, завороженно следя за их колебаниями. - Ты просыпаешься утром и обнаруживаешь, что бессмертен. Другой становится гигантом, вокруг вырастают деревья. Их много. Так много, что становится страшно. А виноватых нет. Нельзя взять кого-нибудь одного за шиворот, встряхнуть и заорать: "Гад, все из-за тебя, получай!" Усталость пропитала мускулы, мысли. Денис с трудом сел на подвернувшийся пень, потом понял, что лучше лечь. Сполз на землю, расслабленно вздохнул.
   - Совсем умотался, - сказал Давыду. - Немного отдохну и пойдем. Ты меня понесешь? Только не кричи, как тогда при переходе реки.
   Давыд склонился к Денису, который что-то шептал, то и дело вздрагивая всем телом. "Тут нужен врач. И чем быстрее, тем лучше". Он сделал шаг к деревьям.
   - Ему нужна помощь, - негромко сказал прячущимся. - Помощь, поймите это. Вы же люди! Хватит прятаться по кустам!
   Лес молчал. Долго, тягостно. Потом послышалось шуршание, и из-за стволов показалась молодая женщина. Приближалась она настороженно, готовая при первом признаке угрозы кинуться в лес. За ней вышло еще несколько человек. Денис бормотал что-то, вздрагивал, и Давыд вдруг понял, что все напрасно. "А как же бессмертие? - растерянно подумал он. - Бессмертные ведь не умирают! Выходит, он обманул меня?"
   - ...Не нужно оно мне, - всхлипывал Денис. - Я хочу быть простым смертным. Забывать кое-что, но помнить лицо, дорогу к дому, быть собой...
   "Он не лгал, он верил в свое бессмертие и верит до сих пор. Но он умирает".
   - Бесполезно, - сказала женщина, - мы ничем не можем помочь. Это ваш друг?
   - Давыд, скорее! Мы должны разобраться до конца, - прорвалась отчетливая фраза. - Скорее!
   - Это ваш друг? - повторила женщина.
   - Да, Самый близкий.
   - Нужно сообщить его родным.
   - Мы знакомы с ним всего один день.
   - О каком бессмертии он говорил?
   - О своем.
   "Денис был бессмертным целый день. Он один? Наверное, миллионы людей сегодня утром проснулись с бессмертием. Но оно оказалось ложью... Правда в другом, не в отсутствии смерти. Правда в том, что мы первые приняли на себя удар взбунтовавшейся природы. В нем, во мне, во многих других дремало что-то незаметное и безобидное в ушедшем мире. А сегодня оно пробудилось. Я вырос, Денис узнал о своем бессмертии. А у других? Что у других? Нам еще предстоит узнать это... Слишком уж мы были уверены в собственной неизменности, в неизменности окружающей природы. Гадили старательно, со всей изобретательностью человеческого ума. Потом жалели ее, охраняли. Но в любом случае считали, что сначала мы - потом она. Она же рассудила по-своему... Если мы не желаем меняться, то она изменит нас! И сколько людей носит сейчас в себе зерна изменений, а когда они прорастут - что, наконец, мы получим? - Он посмотрел на серый оголенный лес, тянувшийся до самого горизонта. - Одно ясно - мир изменился, и жить в нем нужно по-другому. Пока мы не стали в нем лишними..."