Страница:
– Уходим, – приказал Ричард. Упало еще одно дерево, и они ощутили мощный толчок. Ричард опустился на колени и подхватил Табби. Мальчик лишь что-то сонно пробормотал.
Глубокий разлом пропорол землю, раздался свистящий звук падающей в щель земли – трещина неумолимо приближалась к ним. Сбоку, футах в пятнадцати от себя, Ричард заметил круглый куст диких рододендронов, что рос на крутом, почти отвесном склоне.
– Прыгай! – прокричал позади него Грем, и он наконец решился, буквально за несколько мгновений до того, как земля разверзлась перед ним.
Ричард разбежался и вместе с Табби совершил самый дальний прыжок в своей жизни. Коснувшись земли, Ричард не удержал равновесие и упал на колени. Они с Табби лежали на серой каменистой земле. Он повернул голову назад и увидел, как огромная расщелина поглотила несколько елей.
– Ты хочешь меня убить, Ричард? – прошептал Табби.
Ричард крепко прижал его к груди.
Из глубокого разлома вылетела длинная стрела пламени, прорезала гущу деревьев, и через мгновение повсюду полыхал огонь. Табби вновь прикрыл глаза и заснул, как маленький ребенок, положив голову на плечо Ричарда.
Осторожно огибая языки пламени, к ним пробирались Пэтси и Грем. Грем присел рядом, а Пэтси взяла мальчика к себе на колени. Ладонь Ричарда коснулась чего-то холодного и гладкого. Он вздрогнул – в руке поблескивало "пердью".
– Я не знаю, что сказать тебе, – произнес старик, – но ты понимаешь, что мы должны делать, если хотим когда-нибудь выбраться отсюда?
– Да, понимаю. Мы должны убить его. Мы должны спуститься в долину и уничтожить его. Но как, черт побери, сделать это?
– Я думал, что ты спросишь что-нибудь полегче, – ответил Грем.
В раздумье Ричард поднялся и медленно пошел по направлению к Долине Дракона: размахивая ружьем словно мечом, он не проживет и пяти секунд. Дракон просто дохнет на него, и сначала кожа Ричарда покраснеет, потом почернеет, а потом просто не останется ни волос, ни глаз.
И тогда Дракон примется за Пэтси, Грема и Табби. Из этого получились бы очень интересные некрологи для "Тайме", разве только мы не убьем того, о ком "Тайме" вряд ли вообще когда-нибудь узнает, подумал он.
– Я понимаю, что это необходимо, но я просто хочу знать, как это сделать, – продолжал Ричард.
Грем кивнул.
– Черт… Как Табби?
Пэтси осторожно положила мальчика на землю:
– Ему немного лучше.
Ричард увидел светлое радостное лицо женщины и на мгновение позавидовал Табби Смитфилду – он бы и сам не прочь был оказаться в этих объятиях и увидеть обращенную к себе нежную улыбку. Пэтси взглянула на него, и Ричард ощутил странное чувство удовольствия, грусти и радости, как будто она могла так же легко услышать его мысли, как и мысли мальчика.
– Что же нам делать? – спросил он вновь.
Над ними пролетела огромная Огненная летучая мышь – запылали свечи еще нескольких елей.
– Мне кажется, что Табби надо разбудить, – сказал Ричард.
– Я постараюсь что-нибудь придумать. Я думаю, что попрошу его спеть, – ответила Пэтси.
– Спеть? Что спеть?
– То, что ему захочется.
Огненные стрелы упали совсем рядом.
– Почему бы нет? – Ричард неожиданно ощутил тяжесть меча, который он когда-то нес в руках. – Попробуй, попробуй, Пэтси.
Пэтси приблизила рот к уху Табби и прошептала:
– Спой нам, Табби. Спой первую песенку, что придет тебе в голову.., и мы подпоем тебе.
– Надо надеяться, что это будет не рок-н-ролл, – проворчал Грем.
– Не имеет значения, – ответил Ричард.
– Спой нам, Табби, – снова шепнула Пэтси.
В этот момент, как позднее рассказывал Табби, что-то давно забытое всплыло из глубин памяти: старая детская песенка времен его жизни на Маунт-авеню. Ее пела ему в далеком детстве мать, пела задолго до всех страшных событий:
Табби Смитфилд был тогда маленьким мальчиком, и была у него тогда прелестная мама, играющий в теннис отец и любящий дед. Табби не подозревал, какие ассоциации вызовет этот напев у Ричарда Альби, – он просто снова оказался в детстве, в старом доме деда.
Сначала еле слышно, а потом все громче Табби запел песенку из сериала "Папа с тобой":
– Вы просто гений, Пэтси! Как вы догадались? – воскликнул Ричард.
– Это могло быть что угодно. Неважно что, главное, чтобы мы делали это вместе, – произнес Грем.
– Давайте продолжим. Не останавливайтесь! – Пэтси посмотрела на Табби. – Громче, Табби! Давай!
И вновь, припоминая забытые строки, они вчетвером запели простую детскую песенку:
Ричард двинулся ему навстречу. У него за спиной звучал одинокий голос Пэтси:
4
5
6
Глубокий разлом пропорол землю, раздался свистящий звук падающей в щель земли – трещина неумолимо приближалась к ним. Сбоку, футах в пятнадцати от себя, Ричард заметил круглый куст диких рододендронов, что рос на крутом, почти отвесном склоне.
– Прыгай! – прокричал позади него Грем, и он наконец решился, буквально за несколько мгновений до того, как земля разверзлась перед ним.
Ричард разбежался и вместе с Табби совершил самый дальний прыжок в своей жизни. Коснувшись земли, Ричард не удержал равновесие и упал на колени. Они с Табби лежали на серой каменистой земле. Он повернул голову назад и увидел, как огромная расщелина поглотила несколько елей.
– Ты хочешь меня убить, Ричард? – прошептал Табби.
Ричард крепко прижал его к груди.
Из глубокого разлома вылетела длинная стрела пламени, прорезала гущу деревьев, и через мгновение повсюду полыхал огонь. Табби вновь прикрыл глаза и заснул, как маленький ребенок, положив голову на плечо Ричарда.
Осторожно огибая языки пламени, к ним пробирались Пэтси и Грем. Грем присел рядом, а Пэтси взяла мальчика к себе на колени. Ладонь Ричарда коснулась чего-то холодного и гладкого. Он вздрогнул – в руке поблескивало "пердью".
– Я не знаю, что сказать тебе, – произнес старик, – но ты понимаешь, что мы должны делать, если хотим когда-нибудь выбраться отсюда?
– Да, понимаю. Мы должны убить его. Мы должны спуститься в долину и уничтожить его. Но как, черт побери, сделать это?
– Я думал, что ты спросишь что-нибудь полегче, – ответил Грем.
В раздумье Ричард поднялся и медленно пошел по направлению к Долине Дракона: размахивая ружьем словно мечом, он не проживет и пяти секунд. Дракон просто дохнет на него, и сначала кожа Ричарда покраснеет, потом почернеет, а потом просто не останется ни волос, ни глаз.
И тогда Дракон примется за Пэтси, Грема и Табби. Из этого получились бы очень интересные некрологи для "Тайме", разве только мы не убьем того, о ком "Тайме" вряд ли вообще когда-нибудь узнает, подумал он.
– Я понимаю, что это необходимо, но я просто хочу знать, как это сделать, – продолжал Ричард.
Грем кивнул.
– Черт… Как Табби?
Пэтси осторожно положила мальчика на землю:
– Ему немного лучше.
Ричард увидел светлое радостное лицо женщины и на мгновение позавидовал Табби Смитфилду – он бы и сам не прочь был оказаться в этих объятиях и увидеть обращенную к себе нежную улыбку. Пэтси взглянула на него, и Ричард ощутил странное чувство удовольствия, грусти и радости, как будто она могла так же легко услышать его мысли, как и мысли мальчика.
– Что же нам делать? – спросил он вновь.
Над ними пролетела огромная Огненная летучая мышь – запылали свечи еще нескольких елей.
– Мне кажется, что Табби надо разбудить, – сказал Ричард.
– Я постараюсь что-нибудь придумать. Я думаю, что попрошу его спеть, – ответила Пэтси.
– Спеть? Что спеть?
– То, что ему захочется.
Огненные стрелы упали совсем рядом.
– Почему бы нет? – Ричард неожиданно ощутил тяжесть меча, который он когда-то нес в руках. – Попробуй, попробуй, Пэтси.
Пэтси приблизила рот к уху Табби и прошептала:
– Спой нам, Табби. Спой первую песенку, что придет тебе в голову.., и мы подпоем тебе.
– Надо надеяться, что это будет не рок-н-ролл, – проворчал Грем.
– Не имеет значения, – ответил Ричард.
– Спой нам, Табби, – снова шепнула Пэтси.
В этот момент, как позднее рассказывал Табби, что-то давно забытое всплыло из глубин памяти: старая детская песенка времен его жизни на Маунт-авеню. Ее пела ему в далеком детстве мать, пела задолго до всех страшных событий:
Табби Смитфилд был тогда маленьким мальчиком, и была у него тогда прелестная мама, играющий в теннис отец и любящий дед. Табби не подозревал, какие ассоциации вызовет этот напев у Ричарда Альби, – он просто снова оказался в детстве, в старом доме деда.
Сначала еле слышно, а потом все громче Табби запел песенку из сериала "Папа с тобой":
Ричард вздрогнул и впился глазами в лицо мальчика. Грем Вильяме продолжил удивительно низким басом:
Когда сквор-сквор-скворчишка
Прилетит в свой домишко
К нашему окну…
Спокойно лежащее на коленях Ричарда ружье внезапно задрожало, как попавшая в сети птица, и ему пришлось крепко сжать его, чтобы оно не упало. Звонкий голос Пэтси присоединился к остальным:
Перестанешь ты рыдать,
Лишь начнет он напевать
Песенку веселую свою.
В те годы, когда он участвовал в сериале "Папа с тобой", Ричард никогда особенно не любил эту песню, ему никогда не была понятна ее простая, незатейливая лиричность. Но он тоже присоединился к хору:
…Ты проснись, проснись, засоня.
В воображении Ричарда возникла Пур-Фокс-роад. Ружье неожиданно ярко сверкнуло.
…Солнце красное встает.
– Вы просто гений, Пэтси! Как вы догадались? – воскликнул Ричард.
– Это могло быть что угодно. Неважно что, главное, чтобы мы делали это вместе, – произнес Грем.
– Давайте продолжим. Не останавливайтесь! – Пэтси посмотрела на Табби. – Громче, Табби! Давай!
И вновь, припоминая забытые строки, они вчетвером запели простую детскую песенку:
Ричард встал, внимательно прислушиваясь к звенящим словам. В его руках сверкал огромный тяжелый меч. Он не заметил происшедшей перемены, не заметил, как исчезло старое "пердью". Во рту у него пересохло. Он громко повторил вслух: "Засоня". Голоса остальных продолжали напевать песенку, но вскоре умолкли. Перед ними маячило, совсем как гигантский пес во дворе Грема, огромное темное создание.
Когда сквор-сквор-скворчишка
Прилетит в свой домишко
К нашему окну,
Перестанешь ты рыдать,
Лишь начнет он напевать
Песенку веселую свою.
Ты проснись, проснись, засоня,
Вон скворец уже поет.
Одевайся, умывайся,
Солнце красное встает.
Ричард двинулся ему навстречу. У него за спиной звучал одинокий голос Пэтси:
Долина изменилась. Глубокий разлом в земле напоминал теперь пещеру, усеянную листьями. Впервые у Ричарда появилась надежда на то, что хоть кто-нибудь из них выберется с Кенделл-Пойнт живым.
Та-ра-ра-та ра-ра-рам,
Я тихо иду по лугам.
Блестят под дождем цветы,
Идут за часами часы…
вторили друг другу Пэтси и Табби, –
…И снова, как в детстве, пою, –
Я песню простую свою.
4
Не переставая петь, Пэтси встала и внимательно следила теперь за тем, как Ричард приближался к пещере Дракона.
Ее до боли трогала та спокойная уверенность, с какой он подходил к страшному месту, – как будто он собирался просто проверить кормушки для птиц. С таким же спокойным, деловитым видом он, наверное, шагал бы даже на виселицу.
Она знала, что он не будет оглядываться. Ричард прошел между двумя огромными валунами, отмечающими вход в пещеру, и действительно не оглянулся. Он начал спускаться вниз по склону. Пэтси неожиданно услышала обращенные к ней мысли Ричарда. Несколько мгновений назад она уже испытала это, когда укачивала на руках Табби. Она понимала, что ему безумно хочется обернуться и взглянуть на них еще хоть раз. Только присутствие Табби удержало ее от слез.
Пэтси старалась думать только о песне. Ей было так страшно, она так волновалась за Ричарда, что пение служило своего рода терапией. Пэтси старалась взять себя в руки, и пока ей удалось не сорваться в истерику, но сдержать дрожь она уже не могла. А после того как она услышала мысли Ричарда, Пэтси с трудом могла управлять собственными эмоциями.
Она обняла Табби за плечи. Меч сверкал в руках Ричарда и вместе с ним погружался все дальше во мрак пещеры. Еле слышный голос Грема упрямо пел:
– Я не вынесу этого, – простонал Табби.
Пэтси посмотрела на небо и обнаружила, что то, что она принимала за две луны, на самом деле было солнцем и луной. Красное солнце и белая луна. Их собиралась поглотить огромная кроваво-красная пасть.
Живи, люби и смейся. И счастлив будь…
И все они навсегда исчезнут из этого мира.
– Я иду с ним, – решился Табби, – я просто не в силах терпеть все это.
– Ты еще очень слаб, мой мальчик, – сказал Грем.
– Нет, я в порядке, – возразил Табби, – и потом, мне здесь просто невмоготу. Я иду с Ричардом.
Он сделал несколько шагов и оглянулся на Пэтси: я должен!
ох, Табби…
Табби решительно зашагал к валунам. Из пещеры доносилось ворчание и глухой рев. Разве Дракон не предупреждал их не заходить слишком далеко? Еще в ту первую ночь в доме Грема?
– Я должна идти с ним, – Пэтси беспокойно посмотрела на Грема. Потом открыла рот, чтобы еще что-то добавить, но передумала. Все уже обговорено, все сказано. К чему повторяться?
Рядом с Гремом она чувствовала себя в безопасности. Как тяжело встать и отойти от него! Но она поднялась и пошла следом за Табби. Первые шаги давались с трудом, но потом она даже смогла побежать.
– К черту все! А что же я?! Я присоединяюсь к компании. И уж никто не упрекнет меня в медлительности, – решил Грем.
Табби замедлил шаг и ждал их, засунув руки глубоко в карманы брюк.
– Ох, как хорошо, – с облегчением выдохнул мальчик.
Они подошли к валунам и ощутили страшный жар. Пэтси дотронулась до одного из камней – от него исходило обжигающее тепло. Половину насыпи, ведущей к темному входу, охватил огонь. Горел маленький колючий кустарник, казалось, что земля цветет языками пламени. Ричард Альби был едва виден в глубине спуска в пещеру. Он словно пробирался сквозь огонь.
Из пещеры валил серо-белый дым; Пэтси заметила, что Ричард на мгновение заколебался, но потом упрямо двинулся вперед.
Табби прыгнул на кромку насыпи и, поскользнувшись, полупробежал-полупроехал пять-шесть футов вниз; осыпающийся гравий и куски засохшей земли исчезали в широкой ленте огня. Грем немедленно последовал за мальчиком, но он двигался медленнее и осторожнее, тщательно выбирая место для каждого следующего шага.
Раскинув для равновесия в обе стороны руки, Пэтси шла по самой кромке. Она делала маленькие шажки, стараясь закрепиться в насыпи левой ногой, а правой спускаясь на шесть-семь дюймов вниз. Когда мелкие камешки и песок сыпались из-под ног, Пэтси вздрагивала и на мгновение останавливалась. Из пещеры повалили новые клубы дыма. Но теперь дым не рассеивался и не поднимался вверх – создавалось впечатление, что он вполне осмысленно надвигается на них, преследуя свою неведомую цель. Пэтси задрожала, словно она стояла на пронизывающем ветру, и сделала еще один осторожный шаг вниз.
– О черт! – Грем поскользнулся и, потеряв равновесие, рухнул вниз, увлекая за собой поток грязи и мелких камней.
Внутри дымового облака появилось нечто огромное и многорукое – беспрестанно двигаясь и грохоча, оно извергало все новые и новые клубы белого дыма. В то мгновение, когда Пэтси решила позвать остальных, облако распалось на две части и появившийся из него черный туман заполнил пространство. Черный туман непрерывно двигался. Отдельные его части, величиной с небольших птиц, появлялись, исчезали и возникали вновь. Казалось, что черное облако поглотило тысячи существ. Пэтси смогла рассмотреть кожистые перепончатые крылья и содрогнулась, представив тысячи летучих мышей. Вьющаяся, скрежещущая стайка тварей кружилась над большим камнем, на его поверхности немедленно зажглось жидкое пламя, образуя мощный желтоватый поток, который, стекая, направлялся дальше, в глубь пещеры.
Летучие мыши приближались.., стали видны острые коготки, змеиные длинные шеи. Это были детеныши Дракона – детеныши Дракона, а не летучие мыши.
все будет в порядке, – успокоил ее Табби.
ты уж больше не умирай…
Только сейчас Пэтси поняла, что ее дрожь лишь отчасти вызвана страхом. К этому примешивались торжество, радость, ликование от того, что Табби остался жив после похищения Гидеоном Винтером. Пэтси не отдавала себе отчета, что, с тех пор как Табби открыл глаза, его мысли превратились и в ее мысли. Не мысленные послания, которыми они обменивались и до того, а именно мысли. Все, о чем он думал, молнией проносилось в ее сознании. А совместное пение еще больше сблизило их.
Пэтси начала петь. Она пела очень тихо и неуверенно.
С одной стороны, она не могла не чувствовать нелепость такого поступка – петь среди огня, бушующего у входа в пещеру чудовища. В подобной ситуации женщине полагается терпеливо ждать, когда ее спасут.
Но разве не так поступала она все время своего замужества, когда Лес становился все более ожесточенным и опасным, все более опьяненным своими успехами? Она просто молча ждала, когда ее спасут.
До Пэтси донесся встревоженный, испуганный, но тем не менее настойчивый поток мыслей: по стилю, по тональности она узнала голос Грема Вильямса. То ли он сам думал без слов, то ли она не улавливала их. Но ей все было понятно и так.
Он старался быть как можно незаметнее и двигаться как можно тише. Грем считал, что единственным оружием, кроме меча, является неожиданность появления. Песня Пэтси служила объявлением Гидеону Винтеру о том, что они четверо ждут у входа в пещеру.
И Грем первым из всех понял: что бы ни совершил Ричард, вооруженный волшебным мечом, спасет их именно Пэтси.
Пой, Табби, пой, – послала она молчаливую просьбу, и в ту же секунду мальчик подхватил песню.
Теперь Пэтси слышала всех. Немузыкальное гудение Грема, поток тревожных мыслей Ричарда, чистый голос Табби.
Темная туча детенышей Дракона устремилась ей навстречу, но, не долетев трех-четырех футов до вершины холма, сделала круг и унеслась прочь.
Пэтси поняла, что дело заключалось вовсе не в песне: важен был сам факт совместного пения, именно он продемонстрировал Дракону их могущество. Она произнесла вслух:
– Живи, люби и смейся. И счастливым будь.
Пэтси прошла примерно половину склона, когда заметила, что Ричард подошел вплотную к входу в пещеру. Она остановилась, внимательно наблюдая за ним и пытаясь одновременно принять наилучшее решение, которое ей позволяли сделать ее дар и энергия. Пэтси ощущала себя гигантской сетью – она должна подхватить и спасти друзей, если они упадут. Пэтси слышала их мысли, их голоса.
Внезапно запах дыма, горящих растений, расплавленной смолы сменился запахом рыбы.
Рядом с ней возник обнаженный чернобородый мужчина. Он улыбался, но эту улыбку никак нельзя было назвать приятной. Огромный шрам рассекал его живот. Запах рыбы исходил от него и, казалось, пропитал каждую клеточку тела.
Пэтси ощутила исходящую от него волну страсти: мрачная, извращенная страсть, но от этого еще более властная.
За грозной фигурой Бейтса Крелла у самого входа в пещеру появилась рогатая голова Дракона.
Улыбка Крелла превратилась в еще менее приятную, глаза мрачно блеснули. Черные, с зеленым отливом, с красными прожилками пронзительные глаза. Воздух содрогнулся, и перед Пэтси возник трехфутовый столб пламени, в котором покачивалась голова Дракона. Бейтс Крелл исчез, но вылезший из пещеры Дракон смотрел на Пэтси его черными глазами.
– Когда сквор… – слова замерли на губах. Пэтси слишком испугалась, чтобы петь, да и все остальные примолкли в ее сознании. Дракон приближался.
– Сквор.., скворчишка, – прозвенел голос Табби.
А потом раздалось и монотонное гудение Грема, наполовину крик, наполовину пение:
– Прилетит в свой домишко…
Она услышала и голос Ричарда.
Дракон дернул головой, и в этот момент маленькое крылатое тельце упало с неба к ее ногам. Детеныш Дракона. Он сложил крылья и прополз несколько дюймов по склону.
Содрогаясь от отвращения, Пэтси подошла поближе. Он был не больше мыши. Она подняла ногу и опустила ее на маленького Дракончика. Раздался хруст, словно от раздавленного таракана.
– Перестанешь ты рыдать, – простонал Табби, – как начнет он напевать…
Их голоса стремились к ней и сливались воедино. Перед Пэтси внезапно возникло видение: они с Табби стоят перед старым домом Смитфилдов. Ничего загадочного. То испытание, которому подверглась она, увидев Бейтса Крепла, грозит сейчас кому-то из друзей. Пэтси оглянулась. Ричард Альби. Только какие-то двадцать футов отделяли его от Дракона.
Сознание Пэтси открылось для всех. Она расправила крылья – огромные, намного большие, чем у Огненной летучей мыши.
Пэтси словно распахнула тело, она чувствовала каждую мышцу, каждый сосуд под кожей. Когда-то от скуки и тоски она составила список мужчин, близость с которыми была бы ей приятна. Но сейчас из всех мужчин мира для нее существовали только Ричард Альби, Грем Вильяме и Табби Смитфилд. Только их могла она защитить своими крыльями.
Детеныши Дракона падали на землю вокруг Пэтси, и она неустанно давила их, но они продолжали падать и падать, совсем как птицы в начале этого страшного лета.
Когда она наступала на них, они вспыхивали, рассыпая искры огня и клубы дыма.
Ее до боли трогала та спокойная уверенность, с какой он подходил к страшному месту, – как будто он собирался просто проверить кормушки для птиц. С таким же спокойным, деловитым видом он, наверное, шагал бы даже на виселицу.
Она знала, что он не будет оглядываться. Ричард прошел между двумя огромными валунами, отмечающими вход в пещеру, и действительно не оглянулся. Он начал спускаться вниз по склону. Пэтси неожиданно услышала обращенные к ней мысли Ричарда. Несколько мгновений назад она уже испытала это, когда укачивала на руках Табби. Она понимала, что ему безумно хочется обернуться и взглянуть на них еще хоть раз. Только присутствие Табби удержало ее от слез.
Пэтси старалась думать только о песне. Ей было так страшно, она так волновалась за Ричарда, что пение служило своего рода терапией. Пэтси старалась взять себя в руки, и пока ей удалось не сорваться в истерику, но сдержать дрожь она уже не могла. А после того как она услышала мысли Ричарда, Пэтси с трудом могла управлять собственными эмоциями.
Она обняла Табби за плечи. Меч сверкал в руках Ричарда и вместе с ним погружался все дальше во мрак пещеры. Еле слышный голос Грема упрямо пел:
Пэтси дрожала все сильней, по рукам и коленям побежали мурашки.
Ты вставай, вставай, – засоня.
– Я не вынесу этого, – простонал Табби.
Пэтси посмотрела на небо и обнаружила, что то, что она принимала за две луны, на самом деле было солнцем и луной. Красное солнце и белая луна. Их собиралась поглотить огромная кроваво-красная пасть.
Живи, люби и смейся. И счастлив будь…
И все они навсегда исчезнут из этого мира.
– Я иду с ним, – решился Табби, – я просто не в силах терпеть все это.
– Ты еще очень слаб, мой мальчик, – сказал Грем.
– Нет, я в порядке, – возразил Табби, – и потом, мне здесь просто невмоготу. Я иду с Ричардом.
Он сделал несколько шагов и оглянулся на Пэтси: я должен!
ох, Табби…
Табби решительно зашагал к валунам. Из пещеры доносилось ворчание и глухой рев. Разве Дракон не предупреждал их не заходить слишком далеко? Еще в ту первую ночь в доме Грема?
– Я должна идти с ним, – Пэтси беспокойно посмотрела на Грема. Потом открыла рот, чтобы еще что-то добавить, но передумала. Все уже обговорено, все сказано. К чему повторяться?
Рядом с Гремом она чувствовала себя в безопасности. Как тяжело встать и отойти от него! Но она поднялась и пошла следом за Табби. Первые шаги давались с трудом, но потом она даже смогла побежать.
– К черту все! А что же я?! Я присоединяюсь к компании. И уж никто не упрекнет меня в медлительности, – решил Грем.
Табби замедлил шаг и ждал их, засунув руки глубоко в карманы брюк.
– Ох, как хорошо, – с облегчением выдохнул мальчик.
Они подошли к валунам и ощутили страшный жар. Пэтси дотронулась до одного из камней – от него исходило обжигающее тепло. Половину насыпи, ведущей к темному входу, охватил огонь. Горел маленький колючий кустарник, казалось, что земля цветет языками пламени. Ричард Альби был едва виден в глубине спуска в пещеру. Он словно пробирался сквозь огонь.
Из пещеры валил серо-белый дым; Пэтси заметила, что Ричард на мгновение заколебался, но потом упрямо двинулся вперед.
Табби прыгнул на кромку насыпи и, поскользнувшись, полупробежал-полупроехал пять-шесть футов вниз; осыпающийся гравий и куски засохшей земли исчезали в широкой ленте огня. Грем немедленно последовал за мальчиком, но он двигался медленнее и осторожнее, тщательно выбирая место для каждого следующего шага.
Раскинув для равновесия в обе стороны руки, Пэтси шла по самой кромке. Она делала маленькие шажки, стараясь закрепиться в насыпи левой ногой, а правой спускаясь на шесть-семь дюймов вниз. Когда мелкие камешки и песок сыпались из-под ног, Пэтси вздрагивала и на мгновение останавливалась. Из пещеры повалили новые клубы дыма. Но теперь дым не рассеивался и не поднимался вверх – создавалось впечатление, что он вполне осмысленно надвигается на них, преследуя свою неведомую цель. Пэтси задрожала, словно она стояла на пронизывающем ветру, и сделала еще один осторожный шаг вниз.
– О черт! – Грем поскользнулся и, потеряв равновесие, рухнул вниз, увлекая за собой поток грязи и мелких камней.
Внутри дымового облака появилось нечто огромное и многорукое – беспрестанно двигаясь и грохоча, оно извергало все новые и новые клубы белого дыма. В то мгновение, когда Пэтси решила позвать остальных, облако распалось на две части и появившийся из него черный туман заполнил пространство. Черный туман непрерывно двигался. Отдельные его части, величиной с небольших птиц, появлялись, исчезали и возникали вновь. Казалось, что черное облако поглотило тысячи существ. Пэтси смогла рассмотреть кожистые перепончатые крылья и содрогнулась, представив тысячи летучих мышей. Вьющаяся, скрежещущая стайка тварей кружилась над большим камнем, на его поверхности немедленно зажглось жидкое пламя, образуя мощный желтоватый поток, который, стекая, направлялся дальше, в глубь пещеры.
Летучие мыши приближались.., стали видны острые коготки, змеиные длинные шеи. Это были детеныши Дракона – детеныши Дракона, а не летучие мыши.
все будет в порядке, – успокоил ее Табби.
ты уж больше не умирай…
Только сейчас Пэтси поняла, что ее дрожь лишь отчасти вызвана страхом. К этому примешивались торжество, радость, ликование от того, что Табби остался жив после похищения Гидеоном Винтером. Пэтси не отдавала себе отчета, что, с тех пор как Табби открыл глаза, его мысли превратились и в ее мысли. Не мысленные послания, которыми они обменивались и до того, а именно мысли. Все, о чем он думал, молнией проносилось в ее сознании. А совместное пение еще больше сблизило их.
Пэтси начала петь. Она пела очень тихо и неуверенно.
С одной стороны, она не могла не чувствовать нелепость такого поступка – петь среди огня, бушующего у входа в пещеру чудовища. В подобной ситуации женщине полагается терпеливо ждать, когда ее спасут.
Но разве не так поступала она все время своего замужества, когда Лес становился все более ожесточенным и опасным, все более опьяненным своими успехами? Она просто молча ждала, когда ее спасут.
До Пэтси донесся встревоженный, испуганный, но тем не менее настойчивый поток мыслей: по стилю, по тональности она узнала голос Грема Вильямса. То ли он сам думал без слов, то ли она не улавливала их. Но ей все было понятно и так.
Ее высокий чистый голос улетал ввысь, с каждым словом он становился все сильнее. Пятью футами ниже по склону Грем Вильяме удивленно и раздраженно взглянул на Пэтси.
Когда сквор-сквор-скворчишка
Прилетит в свой домишко
К нашему окну…
Он старался быть как можно незаметнее и двигаться как можно тише. Грем считал, что единственным оружием, кроме меча, является неожиданность появления. Песня Пэтси служила объявлением Гидеону Винтеру о том, что они четверо ждут у входа в пещеру.
По мере того как голос Пэтси становился громче, Грем чувствовал себя увереннее и крепче. Голос будто физически поддерживал его. Он с легкостью, как в молодости, прошел несколько футов, ощущая, что в эти мгновения рушатся барьеры – барьеры пола и возраста, красоты и безобразия, барьеры совершенно разного жизненного опыта, – потому что Пэтси была рядом с ним.
Перестанешь ты рыдать,
Лишь начнет он напевать
Песенку веселую свою.
И Грем первым из всех понял: что бы ни совершил Ричард, вооруженный волшебным мечом, спасет их именно Пэтси.
Пой, Табби, пой, – послала она молчаливую просьбу, и в ту же секунду мальчик подхватил песню.
Теперь Пэтси слышала всех. Немузыкальное гудение Грема, поток тревожных мыслей Ричарда, чистый голос Табби.
Темная туча детенышей Дракона устремилась ей навстречу, но, не долетев трех-четырех футов до вершины холма, сделала круг и унеслась прочь.
Пэтси поняла, что дело заключалось вовсе не в песне: важен был сам факт совместного пения, именно он продемонстрировал Дракону их могущество. Она произнесла вслух:
– Живи, люби и смейся. И счастливым будь.
Пэтси прошла примерно половину склона, когда заметила, что Ричард подошел вплотную к входу в пещеру. Она остановилась, внимательно наблюдая за ним и пытаясь одновременно принять наилучшее решение, которое ей позволяли сделать ее дар и энергия. Пэтси ощущала себя гигантской сетью – она должна подхватить и спасти друзей, если они упадут. Пэтси слышала их мысли, их голоса.
Внезапно запах дыма, горящих растений, расплавленной смолы сменился запахом рыбы.
Рядом с ней возник обнаженный чернобородый мужчина. Он улыбался, но эту улыбку никак нельзя было назвать приятной. Огромный шрам рассекал его живот. Запах рыбы исходил от него и, казалось, пропитал каждую клеточку тела.
Пэтси ощутила исходящую от него волну страсти: мрачная, извращенная страсть, но от этого еще более властная.
За грозной фигурой Бейтса Крелла у самого входа в пещеру появилась рогатая голова Дракона.
Улыбка Крелла превратилась в еще менее приятную, глаза мрачно блеснули. Черные, с зеленым отливом, с красными прожилками пронзительные глаза. Воздух содрогнулся, и перед Пэтси возник трехфутовый столб пламени, в котором покачивалась голова Дракона. Бейтс Крелл исчез, но вылезший из пещеры Дракон смотрел на Пэтси его черными глазами.
– Когда сквор… – слова замерли на губах. Пэтси слишком испугалась, чтобы петь, да и все остальные примолкли в ее сознании. Дракон приближался.
– Сквор.., скворчишка, – прозвенел голос Табби.
А потом раздалось и монотонное гудение Грема, наполовину крик, наполовину пение:
– Прилетит в свой домишко…
Она услышала и голос Ричарда.
Дракон дернул головой, и в этот момент маленькое крылатое тельце упало с неба к ее ногам. Детеныш Дракона. Он сложил крылья и прополз несколько дюймов по склону.
Содрогаясь от отвращения, Пэтси подошла поближе. Он был не больше мыши. Она подняла ногу и опустила ее на маленького Дракончика. Раздался хруст, словно от раздавленного таракана.
– Перестанешь ты рыдать, – простонал Табби, – как начнет он напевать…
Их голоса стремились к ней и сливались воедино. Перед Пэтси внезапно возникло видение: они с Табби стоят перед старым домом Смитфилдов. Ничего загадочного. То испытание, которому подверглась она, увидев Бейтса Крепла, грозит сейчас кому-то из друзей. Пэтси оглянулась. Ричард Альби. Только какие-то двадцать футов отделяли его от Дракона.
Сознание Пэтси открылось для всех. Она расправила крылья – огромные, намного большие, чем у Огненной летучей мыши.
Пэтси словно распахнула тело, она чувствовала каждую мышцу, каждый сосуд под кожей. Когда-то от скуки и тоски она составила список мужчин, близость с которыми была бы ей приятна. Но сейчас из всех мужчин мира для нее существовали только Ричард Альби, Грем Вильяме и Табби Смитфилд. Только их могла она защитить своими крыльями.
Детеныши Дракона падали на землю вокруг Пэтси, и она неустанно давила их, но они продолжали падать и падать, совсем как птицы в начале этого страшного лета.
Когда она наступала на них, они вспыхивали, рассыпая искры огня и клубы дыма.
5
Ричард стоял в двадцати футах от входа в пещеру. Пение Пэтси раздавалось в сознании еще громче прежнего. Это не был обычный голос – так звучало его собственное сердце, так пульсировала кровь. Перед ним закачалась огромная зеленовато-серая голова Дракона. Ричард отчетливо слышал издаваемое им урчание и глухие удары, с которыми падали на землю детеныши.
Альби поднял меч, пытаясь рассчитать, удастся ли ему подойти поближе и подобраться к длинной шее твари до того, как она придет в себя после первого потрясения.
Ричард… Ричард…
Пэтси вошла в голову, тело, сердце, ребра, легкие, глаза и руки Ричарда. Голос звучал в его мозгу, ее чувства стали его чувствами. Ричарду казалось, что еще немного, и он сможет полететь – Пэтси освободила его от земного притяжения.
Ричард заметил двух упавших с неба Дракончиков, похожих на умирающих летучих мышей, но при этом он не мог понять, чьими глазами он смотрит на них – своими или ее.
Еще один детеныш, величиной с белку, со звуком разорвавшегося бумажного пакета упал к его ногам. Вспыхнуло пламя, от коричневой шкурки пошел дым. Грем Вильяме и Табби Смитфилд, напевая дурацкую песенку, стояли у входа в пещеру. Дракончика у ног Ричарда окутало густое облако дыма, оттуда доносились писк и поскуливание.
Меч в руке Ричарда отсвечивал золотом, а рукоятка согревала руку. Дыхание Пэтси расширяло легкие. Табби и Грема окружало золотисто-красное сияние, исходившее от меча.
На валун упал маленький Дракончик и распался на пылающие части.
Грем только успел подумать: "Этого не может быть", как тяжелое огромное тело Дракона закрыло вход в пещеру, а немигающие глаза остановились на Ричарде. Длинная пасть распахнулась. Ричард отскочил в сторону, нога попала во что-то скользкое и горячее. Взгляд немигающих глаз преследовал его.
На мгновение Ричард застыл от непереносимого ужаса, но дыхание Пэтси вновь наполнило легкие, и он выкрикнул:
– Перестанешь ты рыдать…
Он забыл слова, забыл их порядок в песенке. Перед ним в розовой комнате стояла обнаженная Пэтси, а позади нее обнаженная Лаура. Лаура с маленьким прелестным животом беременной женщины.
Отовсюду до Ричарда доносился женский смех. Он с трудом произнес:
– Вставай, засоня…
И поднял меч.
Земля содрогнулась. Между камнями забили черные фонтаны воды. Смесь жидкой грязи и валунов хлынула вниз по склону холма. Ричард пошел прямо на замершего Дракона.
В голове крутились слова: "Вставай, вставай, засоня".
Валуны, словно маленькие плотины, задерживали вонючую жидкость. По-прежнему отовсюду звучал женский смех, и Ричард ясно сознавал, что эта черная мерзость не причинит ему вреда. Она сочится из гроба Эммы Бовари. Они с Лаурой так и не дочитали эту книгу – среди тысячи других недочитанных книг и недоделанных дел. На Ричарда надвинулась высокая стена пламени. Но он смело устремился вперед – огонь бессилен помешать ему.
Остальные видели только шагающего прямо на Дракона Ричарда Альби, шагающего сквозь пылающую завесу пламени так, будто ее просто не было, будто на нем был одет огнеупорный костюм. Они видели, как он взмахнул мечом в глубине огненного столба, они слышали, как он закричал:
– Вставай!
И опустил меч.
Из небольшой раны полыхнуло пламя, и Дракон с рычанием отпрянул назад. Ричард опять приблизился, но на этот. раз огромные челюсти едва не схватили его. Альби успел всадить меч в разинутую пасть. Вытащив его, он отпрыгнул в сторону, еле успев уклониться от стремительного выпада Дракона. На этот раз он вонзил оружие в нижнюю челюсть зверя. Тварь застонала от боли и снова бросилась вперед.
Тогда Ричард отступил и (как много раз представлял в воображении), подняв меч, вогнал его глубоко в глотку Дракона.
Целая река пламени вырвалась из пасти твари.
Разъяренный, изнемогающий от боли зверь метнулся вперед, к Ричарду, но он схватил меч обеими руками, собрал воедино всю силу мышц и вложил ее в самый сильный удар в своей жизни – опустил меч чуть ниже изгиба длинной мощной шеи. Жидкое пламя опалило руки, и он зажмурился. Когда Ричард открыл глаза, Дракона уже не существовало – на его месте бушевал столб, нет, гора огня.
Ричард попятился назад и выронил меч; на землю упало старенькое "пердью". Очень устало он произнес:
– Ты вставай, вставай…
И упал на колени.
Альби поднял меч, пытаясь рассчитать, удастся ли ему подойти поближе и подобраться к длинной шее твари до того, как она придет в себя после первого потрясения.
Ричард… Ричард…
Пэтси вошла в голову, тело, сердце, ребра, легкие, глаза и руки Ричарда. Голос звучал в его мозгу, ее чувства стали его чувствами. Ричарду казалось, что еще немного, и он сможет полететь – Пэтси освободила его от земного притяжения.
Ричард заметил двух упавших с неба Дракончиков, похожих на умирающих летучих мышей, но при этом он не мог понять, чьими глазами он смотрит на них – своими или ее.
Еще один детеныш, величиной с белку, со звуком разорвавшегося бумажного пакета упал к его ногам. Вспыхнуло пламя, от коричневой шкурки пошел дым. Грем Вильяме и Табби Смитфилд, напевая дурацкую песенку, стояли у входа в пещеру. Дракончика у ног Ричарда окутало густое облако дыма, оттуда доносились писк и поскуливание.
Меч в руке Ричарда отсвечивал золотом, а рукоятка согревала руку. Дыхание Пэтси расширяло легкие. Табби и Грема окружало золотисто-красное сияние, исходившее от меча.
На валун упал маленький Дракончик и распался на пылающие части.
Грем только успел подумать: "Этого не может быть", как тяжелое огромное тело Дракона закрыло вход в пещеру, а немигающие глаза остановились на Ричарде. Длинная пасть распахнулась. Ричард отскочил в сторону, нога попала во что-то скользкое и горячее. Взгляд немигающих глаз преследовал его.
На мгновение Ричард застыл от непереносимого ужаса, но дыхание Пэтси вновь наполнило легкие, и он выкрикнул:
– Перестанешь ты рыдать…
Он забыл слова, забыл их порядок в песенке. Перед ним в розовой комнате стояла обнаженная Пэтси, а позади нее обнаженная Лаура. Лаура с маленьким прелестным животом беременной женщины.
Отовсюду до Ричарда доносился женский смех. Он с трудом произнес:
– Вставай, засоня…
И поднял меч.
Земля содрогнулась. Между камнями забили черные фонтаны воды. Смесь жидкой грязи и валунов хлынула вниз по склону холма. Ричард пошел прямо на замершего Дракона.
В голове крутились слова: "Вставай, вставай, засоня".
Валуны, словно маленькие плотины, задерживали вонючую жидкость. По-прежнему отовсюду звучал женский смех, и Ричард ясно сознавал, что эта черная мерзость не причинит ему вреда. Она сочится из гроба Эммы Бовари. Они с Лаурой так и не дочитали эту книгу – среди тысячи других недочитанных книг и недоделанных дел. На Ричарда надвинулась высокая стена пламени. Но он смело устремился вперед – огонь бессилен помешать ему.
Остальные видели только шагающего прямо на Дракона Ричарда Альби, шагающего сквозь пылающую завесу пламени так, будто ее просто не было, будто на нем был одет огнеупорный костюм. Они видели, как он взмахнул мечом в глубине огненного столба, они слышали, как он закричал:
– Вставай!
И опустил меч.
***
Ричард не слышал – он не отдавал себе отчета в том, что произнес. Шумное разъяренное дыхание Дракона оглушало его. Зубы зверя походили на железные копья, от него воняло смертью и разложением. Ричард все ближе подбирался к мерзкой твари, и наконец меч вонзился в серо-зеленую плоть.Из небольшой раны полыхнуло пламя, и Дракон с рычанием отпрянул назад. Ричард опять приблизился, но на этот. раз огромные челюсти едва не схватили его. Альби успел всадить меч в разинутую пасть. Вытащив его, он отпрыгнул в сторону, еле успев уклониться от стремительного выпада Дракона. На этот раз он вонзил оружие в нижнюю челюсть зверя. Тварь застонала от боли и снова бросилась вперед.
Тогда Ричард отступил и (как много раз представлял в воображении), подняв меч, вогнал его глубоко в глотку Дракона.
Целая река пламени вырвалась из пасти твари.
Разъяренный, изнемогающий от боли зверь метнулся вперед, к Ричарду, но он схватил меч обеими руками, собрал воедино всю силу мышц и вложил ее в самый сильный удар в своей жизни – опустил меч чуть ниже изгиба длинной мощной шеи. Жидкое пламя опалило руки, и он зажмурился. Когда Ричард открыл глаза, Дракона уже не существовало – на его месте бушевал столб, нет, гора огня.
Ричард попятился назад и выронил меч; на землю упало старенькое "пердью". Очень устало он произнес:
– Ты вставай, вставай…
И упал на колени.
6
Табби и Грем, дрожа от волнения, пробирались между камнями. Ричард стоял на коленях с низко опущенной головой.
– Ричард? – голос Грема был полон тревоги.
Ричард вздрогнул. Он даже не мог заставить себя поднять на них глаза.
– С тобой все в порядке? – спросил Табби.
– Нет, – еле слышно ответил Ричард.
– Ричард, вы сделали это, – Грем старался, чтобы голос звучал спокойно.
– Что я сделал? – Ричард, похоже, обращался к камню.
– Я скажу вам что. Вернее нет, лучше покажу. Только подымите глаза, – взволнованно сказал Грем.
Ричард медленно поднял голову. Казалось, он не вполне сознает, где находится. Лицо словно постарело лет на пятнадцать, длинные морщины пролегли на щеках, он был смертельно бледен и не переставая дрожал.
– Снова наступил день, – Только теперь все заметили, что в небе сияет солнце.
Ричард провел дрожащей рукой по лбу:
– Надеюсь, что выгляжу не хуже вас, мальчики? Что вы тут хотели мне показать?
– О, кто идет, – немного застенчиво и нервно проговорил Грем.
По склону спускалась Пэтси. Табби покачивался словно в гипнотическом сне. Грем помог Ричарду подняться. Пэтси почти одолела спуск, но споткнулась, и галька, осколки камней, комья земли с гранитом посыпались из-под ног. Она покраснела.
– Ох, Пэтси, как вы? – Табби попытался заговорить с ней только их собственным мысленным способом, но его мысли больше не передавались ей. Он послал ей приветствие, но тут же почувствовал, что оно не принято. Эта способность изменила им.
Земля под ногами задрожала, но они не замечали этого.
– Я хочу, чтобы вы увидели… – начал дрожащим голосом Грем, но не успел договорить.
– Держите меня! – закричала Пэтси и протянула им руки.
Все четверо они обняли друг друга, и теперь никто из мужчин не мог избежать чувства, что он принадлежит Пэтси Макклауд, что он превратился в часть ее существа. Наконец Пэтси отступила назад, и их руки разомкнулись.
– Что вы хотели показать мне, Грем, дорогой?
Грем покраснел. Он показал на расщелину в скале, где находилось убежище Дракона. Она исчезла, исчезли и маленькие Дракончики. На склоне холма лежал небольшой скелет. Ноги, короткие и деформированные, были раскинуты в стороны, череп, непомерно большой и длинный, казалось, принадлежал другому телу. На темени и затылке виднелись четыре дыры величиной с монетку.
Камни под ногами отчетливо зашатались, сначала в одну сторону, потом в другую. Земля опять содрогнулась, и с дальнего конца Кенделл-Пойнт раздался грохот. Мелкие и крупные валуны катились вниз с вершины холма.
– Ричард? – голос Грема был полон тревоги.
Ричард вздрогнул. Он даже не мог заставить себя поднять на них глаза.
– С тобой все в порядке? – спросил Табби.
– Нет, – еле слышно ответил Ричард.
– Ричард, вы сделали это, – Грем старался, чтобы голос звучал спокойно.
– Что я сделал? – Ричард, похоже, обращался к камню.
– Я скажу вам что. Вернее нет, лучше покажу. Только подымите глаза, – взволнованно сказал Грем.
Ричард медленно поднял голову. Казалось, он не вполне сознает, где находится. Лицо словно постарело лет на пятнадцать, длинные морщины пролегли на щеках, он был смертельно бледен и не переставая дрожал.
– Снова наступил день, – Только теперь все заметили, что в небе сияет солнце.
Ричард провел дрожащей рукой по лбу:
– Надеюсь, что выгляжу не хуже вас, мальчики? Что вы тут хотели мне показать?
– О, кто идет, – немного застенчиво и нервно проговорил Грем.
По склону спускалась Пэтси. Табби покачивался словно в гипнотическом сне. Грем помог Ричарду подняться. Пэтси почти одолела спуск, но споткнулась, и галька, осколки камней, комья земли с гранитом посыпались из-под ног. Она покраснела.
– Ох, Пэтси, как вы? – Табби попытался заговорить с ней только их собственным мысленным способом, но его мысли больше не передавались ей. Он послал ей приветствие, но тут же почувствовал, что оно не принято. Эта способность изменила им.
Земля под ногами задрожала, но они не замечали этого.
– Я хочу, чтобы вы увидели… – начал дрожащим голосом Грем, но не успел договорить.
– Держите меня! – закричала Пэтси и протянула им руки.
Все четверо они обняли друг друга, и теперь никто из мужчин не мог избежать чувства, что он принадлежит Пэтси Макклауд, что он превратился в часть ее существа. Наконец Пэтси отступила назад, и их руки разомкнулись.
– Что вы хотели показать мне, Грем, дорогой?
Грем покраснел. Он показал на расщелину в скале, где находилось убежище Дракона. Она исчезла, исчезли и маленькие Дракончики. На склоне холма лежал небольшой скелет. Ноги, короткие и деформированные, были раскинуты в стороны, череп, непомерно большой и длинный, казалось, принадлежал другому телу. На темени и затылке виднелись четыре дыры величиной с монетку.
Камни под ногами отчетливо зашатались, сначала в одну сторону, потом в другую. Земля опять содрогнулась, и с дальнего конца Кенделл-Пойнт раздался грохот. Мелкие и крупные валуны катились вниз с вершины холма.