Страница:
Дальнобойщиков было двое, Николай и Семен, крепко сложенные, с мускулистыми рукам и пивными брюшками, растягивающими коттоновые майки над затертыми джинсами. Похожи они были, как братья-близнецы, из чего напрашивался вывод, что ребята проработали не один год в одной упряжке.
«Двое из ларца, одинаковых с лица», – с усмешкой окрестил Родион дальнобойщиков. Те почему-то обрадовались пассажиру.
– В нашем полку прибыло, – радостно воскликнул Николай, дружески обняв Крутова за плечи, и даже попытался его приподнять.
– Ну, как там дома дела, братишка? – в знак приветствия пожав Родиону руку, спросил менее экспансивный Семен.
– А вы сами-то давно из дома? – вопросом на вопрос ответил разведчик.
– Да почти год здесь околачиваемся. То возили гуманитарку, которую капиталисты прислали пострадавшим, которых сами же и бомбили. Теперь вот подпряглись под масло, – весело ответил Николай. – Работа не пыльная, и платят хорошо. Как говорится, лучше быть богатым и здоровым, лучше водку пить, чем воевать. – Неожиданно он спохватился и спросил, обращаясь к новому знакомому: – А ты сам-то из каких будешь, из коммерческих или государственных?
– Из государственных, – усмехнулся Родион и, видя в глазах водителей недоверие, поспешил пояснить: – На базе, где вы масло получаете, будет работать международная комиссия. Меня включили в ее состав.
– А-а, – уважительно протянул Николай, потом глянул на своего напарника и добавил: – Большого полета птица, а мы вот так запросто. Это ничего?
– Ничего страшного, – успокоил водителя Крутов. – Сам я тоже не из аристократов.
– Ладно, хорош лясы точить, пора ехать на заправку, – распорядился Семен, указав на огромный плоскомордый грузовик «Вольво». И по тону стало ясно, кто в их паре настоящий лидер.
Дорога в горы оказалась вполне сносной, воронки от авиационных бомб были засыпаны и покрыты толстым слоем нового асфальта. Напоминали о прошедшем здесь лишь пятна черного цвета, еще не впитавшие пыль дорожного покрытия.
Все время поездки Николай не давал пассажиру сомкнуть глаз, занимая того разными разговорами, то и дело перескакивая с одной темы на другую.
– Нет, что ни говори, а жить тут можно…
– !!!
– Вот у меня в Питере дружбан живет, вместе в автобате служили. Так я до сих пор баранку кручу, а у него свой бизнес, сеть магазинов…
– Как говорится, для счастья ума не нужно, – развел руками Крутов, умение слушать любого собеседника – одна из главных черт разведчика.
– А я сразу сообразил, с этой базой не все чисто, – не унимался Николай. – Такие хранилища, такие штольни в горах нарыли, и атомной бомбой оттуда никого не выковыряешь. Недаром туда международную комиссию посылают. Явно у югов там не все чисто.
После того как Николай, проехав свою часть пути, передал управление грузовиком Семену, словесный поток наконец прервался.
На это время Родион смог вздремнуть, прислонив голову к дверному стеклу. Проснулся полковник, когда «Вольво», натужно рыча, пробивался своим тупорылым корпусом через пелену утреннего тумана.
– Подъезжаем, – увидев, что пассажир проснулся, сообщил успевший снова занять место за баранкой Николай, указывая рукой в направлении раскинувшегося горного плато. В том месте туман рассеялся, открыв взору конечную точку путешествия.
Военная база сербской армии «Ярова Застава» раскинулась на сравнительно небольшой площади у подножия высокой остроконечной горы. Два ряда колючей проволоки восьмиугольником окружали периметр базы, на углах были установлены вышки, на которых стояли часовые. Дальше шли ангары полуовальной формы из гофрированного железа, а с противоположной стороны растянулись одноэтажное здание казармы и несколько коробок вспомогательных зданий.
– А если внимательно присмотреться, можно разглядеть ворота в подземные хранилища, – сказал сидящий за рулем словоохотливый Николай. – Мне рассказывал один унтер, что эти штольни в толще горы еще немцы стали строить во время Великой Отечественной войны. Потом югославы там организовали один из армейских арсеналов. Запасая все необходимое для стратегического резерва. Теперь новая власть все это распродает, так сказать, смена приоритетов.
Многотонный грузовик наконец выехал к массивным воротам, закрывающим проезд вовнутрь базы. Несколько минут дальнобойщик беззлобно переругивался с часовым на ближайшей вышке. Наконец утробно зарычали электромоторы, отодвигая стальную пластину ворот в сторону и освобождая проезд внутрь.
Через лобовое стекло «Вольво» Родион мог в деталях разглядеть всю территорию базы. Бетонные дорожки четко разграничивали пространство на ровные квадраты, внутри которых были разбиты цветочные клумбы. В центре базы спицей торчал флагшток, с которого безжизненно свисало полотнище государственного флага. Дальше виднелось подножье горы, и сейчас Крутов действительно мог увидеть входы в прорубленные внутри горы штольни хранилищ. Несмотря на внешний порядок, глаз опытного военного мгновенно отметил налет небрежности, царившей на базе.
Давно не крашенные бордюры дорожек, ржавые проплешины на трубе флагштока и металлических створках бронированных дверей хранилищ. И главное, грузовик уже въехал на базу, а никто не додумался проверить у них документы.
«Вольво» поравнялся с двухэтажной коробкой штабного здания. Широко зевая, на крыльцо вышел широкоплечий гигант с густыми черными усами «а-ля Буденный», сунув руки в карманы форменных брюк, он безразличным взглядом наблюдал за движением грузовика.
– А ну-ка, тормози, – внезапно приказал Крутов Николаю, тот, к удивлению, беспрекословно выполнил команду. «Вольво», по-свинячьи пронзительно взвизгнув тормозами, остановился, пассажир выбрался наружу и решительно направился к зданию штаба. Приблизившись к крыльцу, улыбаясь, он быстро заговорил на сербском, обращаясь к военному:
– Как не стыдно вам, полковник, на вверенном объекте вы развели такой бардак! Армия все-таки, а не колхоз.
Открыв рот, чтобы зевнуть, гигант от неожиданности замер с широко раскрытым ртом, потом внимательно присмотрелся к незнакомцу в цивильном костюме и радостно воскликнул на русском языке с легким налетом южного акцента, делавшим его похожим на одесский говор:
– Родька, чтобы я так жил. – Невзирая на свои слоновьи габариты, он легко сбежал с крыльца и схватил Крутова в свои объятия. – Дружище, как я рад тебя видеть. – После чего, внезапно спохватившись, он опустил полковника на землю и, глядя на того с подозрением, спросил: – А тебя какими судьбами сюда занесло?
– Включен в состав комиссии, которая будет фиксировать передачу ваших трофеев прежним хозяевам.
– А, комиссия, – вяло произнес полковник Иржич и тут же разразился цветистой тирадой, напрочь состоявшей из сербских ругательств.
– Я тоже так подумал, – соглашаясь, кивнул Родион. – Комиссия приезжает завтра, а я решил нагрянуть сегодня. Так сказать, отметить встречу старых друзей, – и тут же продемонстрировал кейс в своей руке.
– Обязательно отметим, – кивнул Радаван, озабоченно оглядывая территорию базы. – Только сперва подготовимся к встрече высоких гостей…
Весь день начальник вспомогательной базы «Ярова Застава» был занят по хозяйству, лишь после отбоя смог перевести дух и сообщить, что теперь можно и расслабиться.
В кабинете полковника накрыли большой стол. Кроме Радавана Иржича и его гостя Родиона Крутова, в нем собрались офицеры этого небольшого гарнизона, а также двое русских водителей-дальнобойщиков, которых из-за сегодняшней суеты не смогли загрузить, перенеся погрузку на утро следующего дня.
На столе, кроме трех бутылок «Московской» водки и черной икры, которую высыпали на обычные пластиковые тарелки, была консервированная ветчина, различные паштеты, шпик, натертый красным перцем, соленья. В стороне стояли бутылки с ракией и домашней сливянкой.
Первый тост подняли за дружбу славянских народов, потом пили за содружество армий, за веру православную и дальше, дальше, дальше…
К полуночи основная масса гуляющих окончательно «потухла», за столом остались сидеть полковник Иржич и трое русских. Дальнобойщики явно тяготились затянувшимся банкетом, но, как люди опытные в подобных делах, недовольства хозяину базы не высказывали, а терпеливо ожидали финала.
– И что, Радаван, эти ваши трофеи целые и невредимые? – невзначай спросил Крутов, упирая качающуюся хмельную голову на ладонь левой руки.
– Как только что с конвейера, – накручивая ус, важно проговорил начальник базы.
– Ну и как это получилось? – не унимался Родион.
– У одной кончилось топливо, и она пробила жестяную стенку элеватора и благополучно застряла в зерне. Другая упала на речном плесе, а третью черти занесли на песчаный карьер. В общем, все три целехонькие. Не веришь?
Крутов отрицательно покачал головой в знак недоверия услышанному.
– Тогда пошли, покажу, – полковник тяжело, но весьма решительно поднялся из-за стола.
– А разве хранилище не на сигнализации? – поинтересовался гость с упрямством выпившего человека.
– Я здесь начальник и все подчинено только мне, – важно ответил полковник, указывая рукой в направлении выхода. – И сигнализация тоже. Пошли.
– Может, мы останемся? – жалобно спросил дальнобойщик Семен, которому не терпелось завалиться в кровать.
– Хочешь завтра загрузиться? – с ехидной улыбкой поинтересовался Радаван.
– Хочу, – последовал однозначный ответ.
– Тогда вперед.
Штормящей походкой они выбрались из здания штаба и направились в сторону горы.
Войти в центральную штольню большого труда не составило. Радаван набрал нужный код на клавиатуре электронного замка, и бронированные створки бесшумно разъехались, пропуская экскурсантов внутрь. Одновременно с этим под сводами тоннеля вспыхнули лампы дневного освещения, залив пространство штольни белым ядовитым светом.
– Осторожно, не поломайте ноги об рельсы, а то ведь вы пьяные, черти, – хмельно предупредил Радаван Иржич гостей, указывая на две прямые параллельные узкоколейки, уходящие в глубь подземелья.
Идти пришлось довольно долго, несколько раз Родион замечал боковые дверцы, ведущие куда-то в сторону. Гора, как швейцарский сыр, была изрезана подземными ходами. Одного взгляда Крутову было достаточно, чтобы сообразить, что база под землей намного больше, чем снаружи, – в горе раскинулся целый город.
Наконец они вышли к одному из хранилищ. В огромном зале, размером с крытый стадион, с двух сторон высились сварные стеллажи. Левая сторона зала была уже освобождена полностью. Справа еще находились двухсотлитровые бочки машинного масла ELF, выкрашенные в серый мышиный цвет. Возле стеллажа с бочками замерли два миниатюрных электропогрузчика.
– Ну, и где же твои крылатые ракеты? – пьяно улыбаясь, спросил Родион.
– А вот где, – полковник Иржич сделал несколько шагов в направлении рельс и, протянув руку к стене, рванул ее на себя. Стена оказалась подвешенным куском материи, который разошелся в стороны, обнажив небольшую железнодорожную платформу, на которой были установлены три длинных, прямоугольной формы металлических футляра с покатыми краями, покрытые блестящим огнеупорным гофрированным покрытием. На каждом футляре были видны электронные замки с небольшими темно-зелеными экранами. – Вот они, наши голубушки, – похлопав по ближайшему футляру широкой, как лопата, ладонью, серб громко засмеялся.
– Это все равно что смотреть на футляр скрипки Страдивари, – с явным сожалением в голосе произнес русский гость.
– А кто тебя заставляет на футляр смотреть? Мы можем взглянуть и на его содержимое. Я же код на замки сам ставил, значит, и открыть смогу, – не преминул похвастаться Радаван.
– Ну а как с пломбами? – Крутов наклонился к футляру и пальцами приподнял подвешенную на проволоке свинцовую пломбу. Каждый футляр был опломбирован с двух сторон.
– Тоже мне чудо, – презрительно хмыкнул полковник Иржич. Запустив руку в карман брюк, он вытащил миниатюрный хромированный пломбиратор, пригоршню свинцовых бляшек и моток стальной проволоки, после чего с насмешкой спросил: – Ну, какую птичку хочешь потрогать? Или все три?
– Зачем все, – пожал плечами гость. – «Томагавки» я и раньше видел, охота посмотреть на последнюю разработку. На невидимку.
– Это мы легко. Это нам на раз, два, три, – подойдя ближе к крайнему футляру, верзила Радаван толстым, похожим на сосиску пальцем стал тыкать в кнопки электронного замка. Когда код был набран, раздался громкий писк. Ухватившись за рукоятку, полковник рванул ее вверх. Несмотря на свои габариты, крышка легко подалась, выставив на обозрение черное сигарообразное тело с угловато заточенной, как у карандаша, носовой частью. Благодаря хвостовому оперению и сложенным крыльям, напоминающим боковые плавники, ракета походила на чучело стремительной морской хищницы – акулы.
– Ну что, хочешь вытащить какой-нибудь секретный блок? – с усмешкой глядя на Родиона, спросил его сербский тезка.
– А ты, дружище, не боишься, что тебе может влететь за подобные вольности? – вопросом на вопрос ответил Крутов, проводя рукой по шершавой поверхности крылатой ракеты.
– Э, к черту все, – отмахнулся начальник базы, в его глазах промелькнула глубоко засевшая занозой в душу воина боль горечи. – Когда-то мечтал служить великой Югославской Федерации, теперь же от нее остались лишь воспоминания, и я думаю только об одном: сдать этих малюток янки и уйти на пенсию. Выслуги хватает. Поселюсь на берегу моря, днем буду рыбу ловить, а по вечерам пить красное вино и петь печальные сербские песни.
– Кстати, насчет выпить? – неожиданно спохватился Родион. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака плоскую металлическую фляжку и, открутив пробку, протянул сербу. Радаван, запрокинув голову, сделал из фляжки несколько глотков и тут же растянулся возле платформы, захрапев богатырским сном.
Некоторое время Родион молча наблюдал за спящим другом, затем перевел взгляд на дальнобойщиков, которые все это время вели себя тихо, не привлекая к себе внимания.
По-дружески подмигнув водителям, Родион спросил:
– Ну, что, мужики, подсобим полковнику добраться до постели?
Глава 4
«Двое из ларца, одинаковых с лица», – с усмешкой окрестил Родион дальнобойщиков. Те почему-то обрадовались пассажиру.
– В нашем полку прибыло, – радостно воскликнул Николай, дружески обняв Крутова за плечи, и даже попытался его приподнять.
– Ну, как там дома дела, братишка? – в знак приветствия пожав Родиону руку, спросил менее экспансивный Семен.
– А вы сами-то давно из дома? – вопросом на вопрос ответил разведчик.
– Да почти год здесь околачиваемся. То возили гуманитарку, которую капиталисты прислали пострадавшим, которых сами же и бомбили. Теперь вот подпряглись под масло, – весело ответил Николай. – Работа не пыльная, и платят хорошо. Как говорится, лучше быть богатым и здоровым, лучше водку пить, чем воевать. – Неожиданно он спохватился и спросил, обращаясь к новому знакомому: – А ты сам-то из каких будешь, из коммерческих или государственных?
– Из государственных, – усмехнулся Родион и, видя в глазах водителей недоверие, поспешил пояснить: – На базе, где вы масло получаете, будет работать международная комиссия. Меня включили в ее состав.
– А-а, – уважительно протянул Николай, потом глянул на своего напарника и добавил: – Большого полета птица, а мы вот так запросто. Это ничего?
– Ничего страшного, – успокоил водителя Крутов. – Сам я тоже не из аристократов.
– Ладно, хорош лясы точить, пора ехать на заправку, – распорядился Семен, указав на огромный плоскомордый грузовик «Вольво». И по тону стало ясно, кто в их паре настоящий лидер.
Дорога в горы оказалась вполне сносной, воронки от авиационных бомб были засыпаны и покрыты толстым слоем нового асфальта. Напоминали о прошедшем здесь лишь пятна черного цвета, еще не впитавшие пыль дорожного покрытия.
Все время поездки Николай не давал пассажиру сомкнуть глаз, занимая того разными разговорами, то и дело перескакивая с одной темы на другую.
– Нет, что ни говори, а жить тут можно…
– !!!
– Вот у меня в Питере дружбан живет, вместе в автобате служили. Так я до сих пор баранку кручу, а у него свой бизнес, сеть магазинов…
– Как говорится, для счастья ума не нужно, – развел руками Крутов, умение слушать любого собеседника – одна из главных черт разведчика.
– А я сразу сообразил, с этой базой не все чисто, – не унимался Николай. – Такие хранилища, такие штольни в горах нарыли, и атомной бомбой оттуда никого не выковыряешь. Недаром туда международную комиссию посылают. Явно у югов там не все чисто.
После того как Николай, проехав свою часть пути, передал управление грузовиком Семену, словесный поток наконец прервался.
На это время Родион смог вздремнуть, прислонив голову к дверному стеклу. Проснулся полковник, когда «Вольво», натужно рыча, пробивался своим тупорылым корпусом через пелену утреннего тумана.
– Подъезжаем, – увидев, что пассажир проснулся, сообщил успевший снова занять место за баранкой Николай, указывая рукой в направлении раскинувшегося горного плато. В том месте туман рассеялся, открыв взору конечную точку путешествия.
Военная база сербской армии «Ярова Застава» раскинулась на сравнительно небольшой площади у подножия высокой остроконечной горы. Два ряда колючей проволоки восьмиугольником окружали периметр базы, на углах были установлены вышки, на которых стояли часовые. Дальше шли ангары полуовальной формы из гофрированного железа, а с противоположной стороны растянулись одноэтажное здание казармы и несколько коробок вспомогательных зданий.
– А если внимательно присмотреться, можно разглядеть ворота в подземные хранилища, – сказал сидящий за рулем словоохотливый Николай. – Мне рассказывал один унтер, что эти штольни в толще горы еще немцы стали строить во время Великой Отечественной войны. Потом югославы там организовали один из армейских арсеналов. Запасая все необходимое для стратегического резерва. Теперь новая власть все это распродает, так сказать, смена приоритетов.
Многотонный грузовик наконец выехал к массивным воротам, закрывающим проезд вовнутрь базы. Несколько минут дальнобойщик беззлобно переругивался с часовым на ближайшей вышке. Наконец утробно зарычали электромоторы, отодвигая стальную пластину ворот в сторону и освобождая проезд внутрь.
Через лобовое стекло «Вольво» Родион мог в деталях разглядеть всю территорию базы. Бетонные дорожки четко разграничивали пространство на ровные квадраты, внутри которых были разбиты цветочные клумбы. В центре базы спицей торчал флагшток, с которого безжизненно свисало полотнище государственного флага. Дальше виднелось подножье горы, и сейчас Крутов действительно мог увидеть входы в прорубленные внутри горы штольни хранилищ. Несмотря на внешний порядок, глаз опытного военного мгновенно отметил налет небрежности, царившей на базе.
Давно не крашенные бордюры дорожек, ржавые проплешины на трубе флагштока и металлических створках бронированных дверей хранилищ. И главное, грузовик уже въехал на базу, а никто не додумался проверить у них документы.
«Вольво» поравнялся с двухэтажной коробкой штабного здания. Широко зевая, на крыльцо вышел широкоплечий гигант с густыми черными усами «а-ля Буденный», сунув руки в карманы форменных брюк, он безразличным взглядом наблюдал за движением грузовика.
– А ну-ка, тормози, – внезапно приказал Крутов Николаю, тот, к удивлению, беспрекословно выполнил команду. «Вольво», по-свинячьи пронзительно взвизгнув тормозами, остановился, пассажир выбрался наружу и решительно направился к зданию штаба. Приблизившись к крыльцу, улыбаясь, он быстро заговорил на сербском, обращаясь к военному:
– Как не стыдно вам, полковник, на вверенном объекте вы развели такой бардак! Армия все-таки, а не колхоз.
Открыв рот, чтобы зевнуть, гигант от неожиданности замер с широко раскрытым ртом, потом внимательно присмотрелся к незнакомцу в цивильном костюме и радостно воскликнул на русском языке с легким налетом южного акцента, делавшим его похожим на одесский говор:
– Родька, чтобы я так жил. – Невзирая на свои слоновьи габариты, он легко сбежал с крыльца и схватил Крутова в свои объятия. – Дружище, как я рад тебя видеть. – После чего, внезапно спохватившись, он опустил полковника на землю и, глядя на того с подозрением, спросил: – А тебя какими судьбами сюда занесло?
– Включен в состав комиссии, которая будет фиксировать передачу ваших трофеев прежним хозяевам.
– А, комиссия, – вяло произнес полковник Иржич и тут же разразился цветистой тирадой, напрочь состоявшей из сербских ругательств.
– Я тоже так подумал, – соглашаясь, кивнул Родион. – Комиссия приезжает завтра, а я решил нагрянуть сегодня. Так сказать, отметить встречу старых друзей, – и тут же продемонстрировал кейс в своей руке.
– Обязательно отметим, – кивнул Радаван, озабоченно оглядывая территорию базы. – Только сперва подготовимся к встрече высоких гостей…
Весь день начальник вспомогательной базы «Ярова Застава» был занят по хозяйству, лишь после отбоя смог перевести дух и сообщить, что теперь можно и расслабиться.
В кабинете полковника накрыли большой стол. Кроме Радавана Иржича и его гостя Родиона Крутова, в нем собрались офицеры этого небольшого гарнизона, а также двое русских водителей-дальнобойщиков, которых из-за сегодняшней суеты не смогли загрузить, перенеся погрузку на утро следующего дня.
На столе, кроме трех бутылок «Московской» водки и черной икры, которую высыпали на обычные пластиковые тарелки, была консервированная ветчина, различные паштеты, шпик, натертый красным перцем, соленья. В стороне стояли бутылки с ракией и домашней сливянкой.
Первый тост подняли за дружбу славянских народов, потом пили за содружество армий, за веру православную и дальше, дальше, дальше…
К полуночи основная масса гуляющих окончательно «потухла», за столом остались сидеть полковник Иржич и трое русских. Дальнобойщики явно тяготились затянувшимся банкетом, но, как люди опытные в подобных делах, недовольства хозяину базы не высказывали, а терпеливо ожидали финала.
– И что, Радаван, эти ваши трофеи целые и невредимые? – невзначай спросил Крутов, упирая качающуюся хмельную голову на ладонь левой руки.
– Как только что с конвейера, – накручивая ус, важно проговорил начальник базы.
– Ну и как это получилось? – не унимался Родион.
– У одной кончилось топливо, и она пробила жестяную стенку элеватора и благополучно застряла в зерне. Другая упала на речном плесе, а третью черти занесли на песчаный карьер. В общем, все три целехонькие. Не веришь?
Крутов отрицательно покачал головой в знак недоверия услышанному.
– Тогда пошли, покажу, – полковник тяжело, но весьма решительно поднялся из-за стола.
– А разве хранилище не на сигнализации? – поинтересовался гость с упрямством выпившего человека.
– Я здесь начальник и все подчинено только мне, – важно ответил полковник, указывая рукой в направлении выхода. – И сигнализация тоже. Пошли.
– Может, мы останемся? – жалобно спросил дальнобойщик Семен, которому не терпелось завалиться в кровать.
– Хочешь завтра загрузиться? – с ехидной улыбкой поинтересовался Радаван.
– Хочу, – последовал однозначный ответ.
– Тогда вперед.
Штормящей походкой они выбрались из здания штаба и направились в сторону горы.
Войти в центральную штольню большого труда не составило. Радаван набрал нужный код на клавиатуре электронного замка, и бронированные створки бесшумно разъехались, пропуская экскурсантов внутрь. Одновременно с этим под сводами тоннеля вспыхнули лампы дневного освещения, залив пространство штольни белым ядовитым светом.
– Осторожно, не поломайте ноги об рельсы, а то ведь вы пьяные, черти, – хмельно предупредил Радаван Иржич гостей, указывая на две прямые параллельные узкоколейки, уходящие в глубь подземелья.
Идти пришлось довольно долго, несколько раз Родион замечал боковые дверцы, ведущие куда-то в сторону. Гора, как швейцарский сыр, была изрезана подземными ходами. Одного взгляда Крутову было достаточно, чтобы сообразить, что база под землей намного больше, чем снаружи, – в горе раскинулся целый город.
Наконец они вышли к одному из хранилищ. В огромном зале, размером с крытый стадион, с двух сторон высились сварные стеллажи. Левая сторона зала была уже освобождена полностью. Справа еще находились двухсотлитровые бочки машинного масла ELF, выкрашенные в серый мышиный цвет. Возле стеллажа с бочками замерли два миниатюрных электропогрузчика.
– Ну, и где же твои крылатые ракеты? – пьяно улыбаясь, спросил Родион.
– А вот где, – полковник Иржич сделал несколько шагов в направлении рельс и, протянув руку к стене, рванул ее на себя. Стена оказалась подвешенным куском материи, который разошелся в стороны, обнажив небольшую железнодорожную платформу, на которой были установлены три длинных, прямоугольной формы металлических футляра с покатыми краями, покрытые блестящим огнеупорным гофрированным покрытием. На каждом футляре были видны электронные замки с небольшими темно-зелеными экранами. – Вот они, наши голубушки, – похлопав по ближайшему футляру широкой, как лопата, ладонью, серб громко засмеялся.
– Это все равно что смотреть на футляр скрипки Страдивари, – с явным сожалением в голосе произнес русский гость.
– А кто тебя заставляет на футляр смотреть? Мы можем взглянуть и на его содержимое. Я же код на замки сам ставил, значит, и открыть смогу, – не преминул похвастаться Радаван.
– Ну а как с пломбами? – Крутов наклонился к футляру и пальцами приподнял подвешенную на проволоке свинцовую пломбу. Каждый футляр был опломбирован с двух сторон.
– Тоже мне чудо, – презрительно хмыкнул полковник Иржич. Запустив руку в карман брюк, он вытащил миниатюрный хромированный пломбиратор, пригоршню свинцовых бляшек и моток стальной проволоки, после чего с насмешкой спросил: – Ну, какую птичку хочешь потрогать? Или все три?
– Зачем все, – пожал плечами гость. – «Томагавки» я и раньше видел, охота посмотреть на последнюю разработку. На невидимку.
– Это мы легко. Это нам на раз, два, три, – подойдя ближе к крайнему футляру, верзила Радаван толстым, похожим на сосиску пальцем стал тыкать в кнопки электронного замка. Когда код был набран, раздался громкий писк. Ухватившись за рукоятку, полковник рванул ее вверх. Несмотря на свои габариты, крышка легко подалась, выставив на обозрение черное сигарообразное тело с угловато заточенной, как у карандаша, носовой частью. Благодаря хвостовому оперению и сложенным крыльям, напоминающим боковые плавники, ракета походила на чучело стремительной морской хищницы – акулы.
– Ну что, хочешь вытащить какой-нибудь секретный блок? – с усмешкой глядя на Родиона, спросил его сербский тезка.
– А ты, дружище, не боишься, что тебе может влететь за подобные вольности? – вопросом на вопрос ответил Крутов, проводя рукой по шершавой поверхности крылатой ракеты.
– Э, к черту все, – отмахнулся начальник базы, в его глазах промелькнула глубоко засевшая занозой в душу воина боль горечи. – Когда-то мечтал служить великой Югославской Федерации, теперь же от нее остались лишь воспоминания, и я думаю только об одном: сдать этих малюток янки и уйти на пенсию. Выслуги хватает. Поселюсь на берегу моря, днем буду рыбу ловить, а по вечерам пить красное вино и петь печальные сербские песни.
– Кстати, насчет выпить? – неожиданно спохватился Родион. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака плоскую металлическую фляжку и, открутив пробку, протянул сербу. Радаван, запрокинув голову, сделал из фляжки несколько глотков и тут же растянулся возле платформы, захрапев богатырским сном.
Некоторое время Родион молча наблюдал за спящим другом, затем перевел взгляд на дальнобойщиков, которые все это время вели себя тихо, не привлекая к себе внимания.
По-дружески подмигнув водителям, Родион спросил:
– Ну, что, мужики, подсобим полковнику добраться до постели?
Глава 4
Партизанская тактика террористов
Лагерь косовских сепаратистов размещался в лесной роще на одном из горных плато. Добираться туда пришлось почти сутки, но зато на месте Джафар не без удовольствия отметил, что лагерь оборудован по всем правилам ведения партизанской войны.
Палатки, пошитые из камуфлированной прорезиненной ткани, были расставлены на приличном расстоянии друг от друга, чтобы в случае удара артиллерии или налета авиации всех не накрыло одним снарядом или бомбой. Несмотря на то что лагерь был разбит в лесу, все пространство над ним закрывала маскировочная сеть, натянутая между деревьев, не позволяющая даже в самый светлый день разглядеть, что творится в лесу.
Особо понравилась Джафару партизанская кухня. Деревянный навес над котлом, в котором огромных размеров косовар варил похлебку, был завешен специальным теплостойким покрывалом. Даже самая чувствительная аппаратура не смогла бы определить наличие костра.
– Некоторые предпочитают в горах рыть норы или строить блиндажи, – заговорил стоявший рядом с арабом командир отряда Али Бекович, в лесу он заметно преобразился. Сейчас перед Джафаром стоял воин за веру. Из-под широкой камуфляжной расстегнутой куртки виднелся свитер грубой вязки, на поясе висела большая кобура с тяжелым американским «кольтом». Оливковые, полувоенного покроя брюки он заправил в высокие сапоги из добротной кожи. Голову косовара украшал лихо заломленный зеленый берет с эмблемой повстанческой армии освобождения Косова. – Пещеры, блиндажи – все это ведет к оседлой жизни, – держа руки на поясе, продолжил пояснения Бекович. – У нас другая тактика, мы легки на подъем. В случае необходимости соберем свое барахло и растворимся без следа среди гор. Как говорится, ищи-свищи. А через пару дней создадим новую базу, и все продолжится, как и прежде.
– Очень хорошо, – кивнул Джафар, обустройство лагеря повстанцев его волновало постольку-поскольку. Главным являлось вооружение, потому что косоварам предстояло серьезное сражение. Те, кто направлял наемника, утверждали, что отряд, который будет действовать под его командованием, наиболее подготовленный, – большинство повстанцев опытные солдаты и фанатичные мусульмане. При этом отряд прилично вооружен. С последним Джафар спорить бы не стал. У каждого бойца был автомат «калашников», имелись ножи, пистолеты, необходимые для ближнего боя. Но главное, это тяжелое вооружение. В этом виде оружия повстанцы также не имели дефицита. Три легких миномета, четыре ручных пулемета. С полдюжины одноразовых реактивных гранатометов и даже многоразовый гранатомет «РПГ-7». Также среди обычных противотанковых реактивных гранат Джафар разглядел две необычные, с длинными, как наконечники копья, боеголовками. Это были новейшие российские противотанковые реактивные гранаты «резюме» тандемного типа. Граната сокрушала любую стальную или бетонную цель. И защиты против нее еще никто не придумал.
Джафар остался вполне доволен проведенной инспекцией. Повернувшись, наемник окинул Бековича одобрительным взглядом и распорядился:
– Собери в штабной палатке командиров десяток. Времени у нас в обрез. К ночи будем выступать.
Командир повстанцев понимающе кивнул и, придерживая рукой болтавшуюся на поясе кобуру, рысью бросился в глубь лагеря…
Несмотря на значительные размеры штабного шатра, восьмерым десятникам, командиру отряда и его пятерым гостям оказалось весьма проблематично разместиться внутри. Вскоре, кое-как разобравшись, боевики встали вокруг раскладного столика, на котором лежала разложенная карта. Военный совет начал Али Бекович, но правом хозяина косовар не злоупотреблял. Представив Джафара как посланника от ближневосточных братьев-мусульман, командир сразу же передал ему слово.
Бывший «зеленый берет» не один месяц потратил на обучение повстанческих отрядов по всему миру. Он прекрасно изучил психологию этой публики, поэтому, прежде чем заговорить о деле, несколько минут потратил на высокопарные слова об истинной вере, Аллахе и неверных, которых следует уничтожать, как бешеных собак. Заметив появившийся в глазах десятников болезненный блеск, он наконец перешел к конкретным задачам. Представив общий план предстоящей операции, в течение следующего часа Джафар распределял роли между подразделениями, досконально и настойчиво втолковывая каждому десятнику, что конкретно должны делать его бойцы. Еще со времен учебы в Вест-Пойнте он на всю жизнь запомнил слова одного из преподавателей: «Как сказал один из полководцев древности: «Каждый боец должен точно знать свой маневр, в этом залог всей победы»[7]. Став офицером, Джафар всегда придерживался этой аксиомы, и ни разу она его не подводила.
Закончив детальное объяснение, наемник снова вернулся к общей картине, теперь уже делая это для проверки того, что усвоили косовары.
– Отлично, – убедившись, что десятники усвоили порученные им задания, довольно сказал Джафар. Задрав левый рукав куртки, он добавил: – Осталось только сверить наши часы…
Когда десятники покинули штабную палатку, чтобы готовить свои группы к ночному переходу и предстоящему бою, Джафар обратился к Ибрагиму Фаруку и Кариму Мусалдину:
– На вас возлагается выполнение самого главного. Вы должны вывести грузовик из-под огня. Радиостанциями мы пользоваться не будем, чтобы соблюсти режим секретности, поэтому в случае провала… вы провалите всю операцию. А это означает, как вы понимаете, и нашу смерть. Не забывайте.
– Мы помним об этом, – ответил за двоих суданец Фарук.
– Джафар. – К наемнику подошли два палестинских шахида. – Когда наши братья будут проливать кровь за веру, мы не хотим отсиживаться здесь в лагере под сенью этих деревьев. Разреши, сабиб, и нам пойти в бой.
– Я благодарен вам, братья мои, за эти горячие, как огонь на ветру, слова, – наемник приложил правую руку к груди, выказывая этим жестом свое почтение шахидам. – Но позволить вам этого не могу. – Видя непонимание в темных глазах палестинцев, поспешил пояснить: – Вам, шахидам, уготована особая миссия, и я, простой смертный, не вправе вмешиваться в промысел Всевышнего.
Эти слова настолько убедительно были произнесены, что ни один из юных боевиков «Хейзболы» не решился возразить.
После вечерней молитвы стали готовиться к выходу.
В предстоящей операции Джафару отводилась роль стороннего наблюдателя, он мог только следить за развитием событий, не имея при этом никакой возможности вмешаться или, тем более, повлиять на них. И тем не менее он был опытным солдатом и хорошо знал, что на войне всякое бывает. И потому неплохо вооружился.
Отряд косовских сепаратистов покидал лагерь небольшими группами. Первыми вслед за дозором ушли штурмовые группы, боевики двигались налегке, им еще предстояло совершить значительный крюк, охватывая военную базу с разных сторон. Вслед за штурмовиками двинулась пулеметная группа, и сразу же за пулеметчиками пошли гранатометчики. Они должны были подобраться к периметру ограждения базы как можно ближе, чтобы бить наверняка. От залпа гранатометчиков зависел успех всей операции.
Только когда в темноте ночи растворились силуэты, нагруженные трубами пусковых контейнеров, наступила очередь самой большой группы, включавшей в себя минометную группу и штаб партизанского отряда.
Али Бекович лично собирался корректировать огонь батареи, для этого два самых молодых боевика тащили за собой катушки кабеля, громоздкие коробки с аппаратами полевых телефонов и металлический футляр со стереотрубой. Джафар, находящийся рядом с командиром отряда, слышал, как какие-то юнцы, идущие следом, недовольно ворчали, жалуясь друг другу на превратности судьбы. Дескать, вместо того чтобы брести, как навьюченные ишаки, им следовало уже давно идти во главе дозора, чтобы завтра в числе первых ворваться на базу и безжалостно резать глотки неверных.
Слушая приглушенный треп юношей, Джафар едва сдерживал смех – молодости, еще по-настоящему не хлебнувшей солено-горькой каши взрослой жизни, свойствен максимализм.
Отряд шел всю ночь по каким-то неведомым тропам, которые могли отыскать только проводники. Во второй половине ночи от общей массы стали откалываться отдельные подразделения. Нырнула в гущу леса группа прикрытия, им предстояло выйти к дороге, ведущей от югославской военной базы, и там устроить засаду.
Теперь минометчики шли в одиночестве, ведомые по горам двумя косматыми проводниками. Ночь пошла на убыль, смолянистая чернота неба сменилась серостью предрассветного тумана, обычное явление для горной местности.
Наконец достигли вершины пологой горы, обильно поросшей густым ельником. Али Бекович дал своим несколько минут, чтобы перевести дух, потом резким тоном приказал:
– За работу.
Еще минуту назад лежащие без движения боевики ожили, зашевелились, а еще через несколько минут за ельником была развернута минометная батарея. В пяти метрах друг от друга, задрав жерла в небо, были установлены три миномета, а возле каждой установки аккуратными штабелями выложены два десятка мин каплевидной формы. На краю вершины, откуда военная база была как на ладони, разместился командир отряда, усевшись на свернутый в рулон спальный мешок. Возле его ног стояла коробка полевого телефона, от которого черной змейкой вился через ельник кабель. Рядом с Берковичем расположился американский наемник Джафар.
Наблюдательный пункт был оборудован всем необходимым для предстоящего боя. Небольшая темно-зеленая стереотруба с двумя перископами, раздвинутыми в разные стороны, как рога молодой косули, чуть в стороне портативный баллистический дальномер. Али уже успел проверить работу связи с минометной батареей и готов был при первой же необходимости начать корректировать огонь. Джафар скептическим взглядом разглядывал стереотрубу, примитивный оптический прибор времен Второй мировой войны. Для того чтобы реально управлять огнем минометной батареи, нужно иметь богатый опыт. Другое дело дальномер, детище корпорации «Дженерал Электрик», двадцатикратное увеличение. С таким прибором может удачно корректировать огонь минометов даже пацан-первоклашка.
– Если туман не развеется, как будет проходить операция? – задумчиво пробормотал наемник, взглянув на лежащего рядом Али Бековича.
Командир сепаратистов оторвал свое лицо от резиновых наглазников стереотрубы и успокаивающе ответил:
– Обычно туман в здешних краях стоит до раннего утра, а потом его солнце растапливает. Но даже если сегодня туман не сойдет, ничего страшного. Янки в такую погоду в горы не полезут. Значит, подождем до завтра.
На эти слова Джафару нечего было возразить, и он так же негромко произнес:
– Хотелось бы, чтоб все так и вышло.
Постепенно усталость после длительного ночного перехода взяла верх над предбоевым напряжением, и бывший «зеленый берет», опустив голову на шелковистую траву, задремал. Он не помнил, сколько прошло времени, но проснулся от нарастающего гула и дрожи земли. С трудом оторвав голову от земли, Джафар тут же схватился за бинокль.
Палатки, пошитые из камуфлированной прорезиненной ткани, были расставлены на приличном расстоянии друг от друга, чтобы в случае удара артиллерии или налета авиации всех не накрыло одним снарядом или бомбой. Несмотря на то что лагерь был разбит в лесу, все пространство над ним закрывала маскировочная сеть, натянутая между деревьев, не позволяющая даже в самый светлый день разглядеть, что творится в лесу.
Особо понравилась Джафару партизанская кухня. Деревянный навес над котлом, в котором огромных размеров косовар варил похлебку, был завешен специальным теплостойким покрывалом. Даже самая чувствительная аппаратура не смогла бы определить наличие костра.
– Некоторые предпочитают в горах рыть норы или строить блиндажи, – заговорил стоявший рядом с арабом командир отряда Али Бекович, в лесу он заметно преобразился. Сейчас перед Джафаром стоял воин за веру. Из-под широкой камуфляжной расстегнутой куртки виднелся свитер грубой вязки, на поясе висела большая кобура с тяжелым американским «кольтом». Оливковые, полувоенного покроя брюки он заправил в высокие сапоги из добротной кожи. Голову косовара украшал лихо заломленный зеленый берет с эмблемой повстанческой армии освобождения Косова. – Пещеры, блиндажи – все это ведет к оседлой жизни, – держа руки на поясе, продолжил пояснения Бекович. – У нас другая тактика, мы легки на подъем. В случае необходимости соберем свое барахло и растворимся без следа среди гор. Как говорится, ищи-свищи. А через пару дней создадим новую базу, и все продолжится, как и прежде.
– Очень хорошо, – кивнул Джафар, обустройство лагеря повстанцев его волновало постольку-поскольку. Главным являлось вооружение, потому что косоварам предстояло серьезное сражение. Те, кто направлял наемника, утверждали, что отряд, который будет действовать под его командованием, наиболее подготовленный, – большинство повстанцев опытные солдаты и фанатичные мусульмане. При этом отряд прилично вооружен. С последним Джафар спорить бы не стал. У каждого бойца был автомат «калашников», имелись ножи, пистолеты, необходимые для ближнего боя. Но главное, это тяжелое вооружение. В этом виде оружия повстанцы также не имели дефицита. Три легких миномета, четыре ручных пулемета. С полдюжины одноразовых реактивных гранатометов и даже многоразовый гранатомет «РПГ-7». Также среди обычных противотанковых реактивных гранат Джафар разглядел две необычные, с длинными, как наконечники копья, боеголовками. Это были новейшие российские противотанковые реактивные гранаты «резюме» тандемного типа. Граната сокрушала любую стальную или бетонную цель. И защиты против нее еще никто не придумал.
Джафар остался вполне доволен проведенной инспекцией. Повернувшись, наемник окинул Бековича одобрительным взглядом и распорядился:
– Собери в штабной палатке командиров десяток. Времени у нас в обрез. К ночи будем выступать.
Командир повстанцев понимающе кивнул и, придерживая рукой болтавшуюся на поясе кобуру, рысью бросился в глубь лагеря…
Несмотря на значительные размеры штабного шатра, восьмерым десятникам, командиру отряда и его пятерым гостям оказалось весьма проблематично разместиться внутри. Вскоре, кое-как разобравшись, боевики встали вокруг раскладного столика, на котором лежала разложенная карта. Военный совет начал Али Бекович, но правом хозяина косовар не злоупотреблял. Представив Джафара как посланника от ближневосточных братьев-мусульман, командир сразу же передал ему слово.
Бывший «зеленый берет» не один месяц потратил на обучение повстанческих отрядов по всему миру. Он прекрасно изучил психологию этой публики, поэтому, прежде чем заговорить о деле, несколько минут потратил на высокопарные слова об истинной вере, Аллахе и неверных, которых следует уничтожать, как бешеных собак. Заметив появившийся в глазах десятников болезненный блеск, он наконец перешел к конкретным задачам. Представив общий план предстоящей операции, в течение следующего часа Джафар распределял роли между подразделениями, досконально и настойчиво втолковывая каждому десятнику, что конкретно должны делать его бойцы. Еще со времен учебы в Вест-Пойнте он на всю жизнь запомнил слова одного из преподавателей: «Как сказал один из полководцев древности: «Каждый боец должен точно знать свой маневр, в этом залог всей победы»[7]. Став офицером, Джафар всегда придерживался этой аксиомы, и ни разу она его не подводила.
Закончив детальное объяснение, наемник снова вернулся к общей картине, теперь уже делая это для проверки того, что усвоили косовары.
– Отлично, – убедившись, что десятники усвоили порученные им задания, довольно сказал Джафар. Задрав левый рукав куртки, он добавил: – Осталось только сверить наши часы…
Когда десятники покинули штабную палатку, чтобы готовить свои группы к ночному переходу и предстоящему бою, Джафар обратился к Ибрагиму Фаруку и Кариму Мусалдину:
– На вас возлагается выполнение самого главного. Вы должны вывести грузовик из-под огня. Радиостанциями мы пользоваться не будем, чтобы соблюсти режим секретности, поэтому в случае провала… вы провалите всю операцию. А это означает, как вы понимаете, и нашу смерть. Не забывайте.
– Мы помним об этом, – ответил за двоих суданец Фарук.
– Джафар. – К наемнику подошли два палестинских шахида. – Когда наши братья будут проливать кровь за веру, мы не хотим отсиживаться здесь в лагере под сенью этих деревьев. Разреши, сабиб, и нам пойти в бой.
– Я благодарен вам, братья мои, за эти горячие, как огонь на ветру, слова, – наемник приложил правую руку к груди, выказывая этим жестом свое почтение шахидам. – Но позволить вам этого не могу. – Видя непонимание в темных глазах палестинцев, поспешил пояснить: – Вам, шахидам, уготована особая миссия, и я, простой смертный, не вправе вмешиваться в промысел Всевышнего.
Эти слова настолько убедительно были произнесены, что ни один из юных боевиков «Хейзболы» не решился возразить.
После вечерней молитвы стали готовиться к выходу.
В предстоящей операции Джафару отводилась роль стороннего наблюдателя, он мог только следить за развитием событий, не имея при этом никакой возможности вмешаться или, тем более, повлиять на них. И тем не менее он был опытным солдатом и хорошо знал, что на войне всякое бывает. И потому неплохо вооружился.
Отряд косовских сепаратистов покидал лагерь небольшими группами. Первыми вслед за дозором ушли штурмовые группы, боевики двигались налегке, им еще предстояло совершить значительный крюк, охватывая военную базу с разных сторон. Вслед за штурмовиками двинулась пулеметная группа, и сразу же за пулеметчиками пошли гранатометчики. Они должны были подобраться к периметру ограждения базы как можно ближе, чтобы бить наверняка. От залпа гранатометчиков зависел успех всей операции.
Только когда в темноте ночи растворились силуэты, нагруженные трубами пусковых контейнеров, наступила очередь самой большой группы, включавшей в себя минометную группу и штаб партизанского отряда.
Али Бекович лично собирался корректировать огонь батареи, для этого два самых молодых боевика тащили за собой катушки кабеля, громоздкие коробки с аппаратами полевых телефонов и металлический футляр со стереотрубой. Джафар, находящийся рядом с командиром отряда, слышал, как какие-то юнцы, идущие следом, недовольно ворчали, жалуясь друг другу на превратности судьбы. Дескать, вместо того чтобы брести, как навьюченные ишаки, им следовало уже давно идти во главе дозора, чтобы завтра в числе первых ворваться на базу и безжалостно резать глотки неверных.
Слушая приглушенный треп юношей, Джафар едва сдерживал смех – молодости, еще по-настоящему не хлебнувшей солено-горькой каши взрослой жизни, свойствен максимализм.
Отряд шел всю ночь по каким-то неведомым тропам, которые могли отыскать только проводники. Во второй половине ночи от общей массы стали откалываться отдельные подразделения. Нырнула в гущу леса группа прикрытия, им предстояло выйти к дороге, ведущей от югославской военной базы, и там устроить засаду.
Теперь минометчики шли в одиночестве, ведомые по горам двумя косматыми проводниками. Ночь пошла на убыль, смолянистая чернота неба сменилась серостью предрассветного тумана, обычное явление для горной местности.
Наконец достигли вершины пологой горы, обильно поросшей густым ельником. Али Бекович дал своим несколько минут, чтобы перевести дух, потом резким тоном приказал:
– За работу.
Еще минуту назад лежащие без движения боевики ожили, зашевелились, а еще через несколько минут за ельником была развернута минометная батарея. В пяти метрах друг от друга, задрав жерла в небо, были установлены три миномета, а возле каждой установки аккуратными штабелями выложены два десятка мин каплевидной формы. На краю вершины, откуда военная база была как на ладони, разместился командир отряда, усевшись на свернутый в рулон спальный мешок. Возле его ног стояла коробка полевого телефона, от которого черной змейкой вился через ельник кабель. Рядом с Берковичем расположился американский наемник Джафар.
Наблюдательный пункт был оборудован всем необходимым для предстоящего боя. Небольшая темно-зеленая стереотруба с двумя перископами, раздвинутыми в разные стороны, как рога молодой косули, чуть в стороне портативный баллистический дальномер. Али уже успел проверить работу связи с минометной батареей и готов был при первой же необходимости начать корректировать огонь. Джафар скептическим взглядом разглядывал стереотрубу, примитивный оптический прибор времен Второй мировой войны. Для того чтобы реально управлять огнем минометной батареи, нужно иметь богатый опыт. Другое дело дальномер, детище корпорации «Дженерал Электрик», двадцатикратное увеличение. С таким прибором может удачно корректировать огонь минометов даже пацан-первоклашка.
– Если туман не развеется, как будет проходить операция? – задумчиво пробормотал наемник, взглянув на лежащего рядом Али Бековича.
Командир сепаратистов оторвал свое лицо от резиновых наглазников стереотрубы и успокаивающе ответил:
– Обычно туман в здешних краях стоит до раннего утра, а потом его солнце растапливает. Но даже если сегодня туман не сойдет, ничего страшного. Янки в такую погоду в горы не полезут. Значит, подождем до завтра.
На эти слова Джафару нечего было возразить, и он так же негромко произнес:
– Хотелось бы, чтоб все так и вышло.
Постепенно усталость после длительного ночного перехода взяла верх над предбоевым напряжением, и бывший «зеленый берет», опустив голову на шелковистую траву, задремал. Он не помнил, сколько прошло времени, но проснулся от нарастающего гула и дрожи земли. С трудом оторвав голову от земли, Джафар тут же схватился за бинокль.