Страница:
При последних словах Олег Шувалов увидел, как заблестели глаза многих новобранцев, западная киноиндустрия действительно создала неувядающий миф о шпионах-невидимках в черных одеждах, и юные романтики искренне верили в их неуязвимость и сверхчеловеческие силы. Теперь капитану, потратившему не один год на изучение восточных боевых искусств, следовало доступно и понятно объяснить, что и к чему.
– На самом деле ниндзи не единственный клан на Дальнем Востоке, подобные уникумы существовали и среди других народов. Например, у корейцев они назывались «сульса», у вьетнамцев «тхай-то». А китайские лазутчики и вовсе делились по классификации – например, «лунь гуй» были конкретными диверсантами, а «лю гай» под видом странствующих монахов шпионили в пользу своих сюзеренов. Но мы пока остановимся на искусстве «нин-дзюцу».
– Что, и бомбочки, которые растворяли ниндзи в воздухе, будем использовать? – неожиданно ломким баском спросил один из новобранцев, невысокий парнишка с коротким рыжим чубом, выбивающемся из-под берета, и синими глазами пройдохи. Молокосос считал, что своим хитрым вопросом загнал офицера в угол, но, как гласит пословица, мало каши ел.
– Дымовые бомбочки не растворяли лазутчика в воздухе, а лишь на мгновение создавали дымовую завесу, давая возможность ниндзе нырнуть за придорожный камень, либо сигануть в ручей или спрятаться в кустах, – терпеливо пояснил Шувалов и тут же уточнил: – Фронтовой разведке подобная экзотическая тактика не подходит. Любой шум в зоне непосредственного контакта с врагом – неминуемая смерть для разведгруппы.
– А мы будем изучать оружие ниндзи? – подал голос другой новобранец, стройный худощавый юноша, больше похожий на танцора балета. Армейский камуфляж на нем сидел мешком.
– Нет. Современная армия обладает огромным арсеналом бесшумного огнестрельного оружия, чтобы не тратить время на изучение сюрикенов, кусаригама или кёнэцу-сёчэ. – Немного помолчав, Шувалов для убедительности своих слов добавил: – Например, в средние века хорошего лучника готовили от трех до пяти лет, арбалетчика – год. И каждый погибший считался дорогой потерей. В нынешнее время хорошего стрелка-автоматчика можно натаскать за три месяца, а снайпера за полгода. Наша задача – отведенные для вас два года потратить с максимальной эффективностью. Так что, на раритеты времени нет.
– А рукопашный бой будем изучать? – третий «вундеркинд» оказался кряжистым пареньком с лицом, выдающим в нем боксера.
Олег посмотрел на него внимательным долгим взглядом и утвердительно кивнул.
– В свободное время, если кто проявит желание, я могу помочь тренироваться, но хотел бы сразу вас предупредить – знаменитый боец-рукопашник Брюс Ли сказал: «Удар в каратэ все равно, что палкой. В кунг-фу – цепью». Он имел в виду пластичность движений разных стилей. В знаменитом «Восьмиугольнике», где проводятся бои без правил, чаще всего одерживают победы самбисты или мастера джиу-джитсу. А японская полиция изучает, между прочим, не каратэ или айкидо, а наше с вами САМБО. Стилей рукопашного боя множество, и нужно подобрать тот, который лично тебе больше всего подходит, это как в древности подбирали под себя меч, секиру или кистень. Надо помнить: для рукопашника главное – три составляющие успеха спарринга – Выносливость, Сила и Скорость. Например, если вы сможете за одну секунду нанести четыре удара, такая скорость неуловима человеческим взглядом, а потому называется невидимым ударом. Ваш ротный, майор Давыдов, умудряется нанести за секунду четыре с половиной-пять ударов, за два года его службы на Дальнем Востоке выиграл все бои с лучшими рукопашниками округа, милиции и ФСБ досрочно.
– А как можно добиться такой скорости? – наперебой загалдели наиболее рьяные новобранцы.
– Очень просто. Как говорил дедушка Ленин, «учиться, учиться и еще раз учиться». Но это уже в свободное от службы время. – Солнце, вставшее в зенит, палило нещадно, капитан тяжело вздохнул, провел ладонью по лбу и продолжил: – Ну, с предисловием закончили, теперь переходим к основному. Как вы уже, наверное, знаете, наша рота – трехвзводного состава. Два взвода – бойцы-контрактники, так сказать, профессионалы, ваш третий – срочники. Для эффективности обучения за каждым новобранцем будет закреплен старослужащий из таких же бойцов срочной службы, который будет помогать молодому составу в боевой учебе. То есть я показываю, а наставник уже доводит до совершенства. Ясно? – А в ответ тишина. Как правило, вопросы появлялись уже по ходу обучения. – Сегодняшнее занятие мы посвятим бесшумной ходьбе, как я говорил ранее, любой звук – неминуемая смерть для разведчика, поэтому на первый-второй рассчитайсь...
Это были командиры звеньев, которых в этом месте собрали из истребительных частей со всей России.
– Вас направили сюда на освоение последней модификации истребителя «Су-27», – тем временем продолжала майор. – Это машина, как сейчас принято говорить, со «стеклянной кабиной», то есть приборы заменены дисплеями бортовых компьютеров. Истребитель четвертного поколения с двумя плюсами, что делает его практически равным с бортами пятого поколения. Вы все летчики первого класса и вам надлежит освоить пилотирование модернизированных «Сухих», так, чтобы в будущем передать эти знания своим подчиненным.
За преподавателем Натальей Серпень внимательно следило двадцать пар глаз, но две пары на задней парте еще и шепотом успевали обсуждать своего преподавателя.
– Вот это красавица, сто очков форы может дать любой модели. И ведь спит же кто-то с такими.
– Не боись, с мужчинами она не спит.
– Лесбиянка, что ли?
– Да нет, просто подвеянная, как говорится, «на своей волне».
Преподавателя обсуждали два капитана с самыми что ни на есть русскими фамилиями – Иванов и Сидоров. Два товарища «не разлей вода» двенадцать лет назад закончили Армавирское летное училище, после чего их пути полярно разошлись. Иванов получил направление на Крайний Север, Сидорова отправили на Дальний Восток. За это время они пережили и задержку зарплат и нехватку топлива. Миновала чаша сокращений и расформирования боевых частей. В конце концов, хватило выслуги и налета часов, чтобы их откомандировали в Липецк. Первые три дня, ошеломленные неожиданной встречей, друзья то и делали, что обменивались новостями, воспоминаниями курсантских годов, а на четвертый собранные летчики стали вживаться в новую среду.
– Прям-таки на «своей волне», – оторвав взгляд от преподавательницы, недоверчиво посмотрел на товарища Сидоров. – Можно подумать, она оргазм получает от взлета или посадки.
– Может, и так, – согласился Иванов. – Только здесь, в центре, она одна из лучших пилотов. Несколько лет назад, когда Серпень была еще капитаном, их пригласили на американскую базу на Сицилию поучаствовать в учебных воздушных боях с летчиками блока НАТО. Так она на тридцать пятой «Сушке» «завалила» француза на модернизированном «Мираже», немца на «Еврофайере», а англичанина на американском «Игле» вообще сделала как парализованного. Пацаны из «Люфтваффе» ее прозвали Валькирией.
– А янкесы что? – живо поинтересовался Сидоров.
– А американцы после того, как им наши еще в девяностые на их «поле» навешали с сухим счетом, с русскими вообще в азартные игры не играют.
Случай об обмене боевым опытом имел место в новейшей истории, и хотя в прессе это старались не афишировать, в армии, и особенно в авиации, хорошо знали о случившемся и передавали из уст в уста.
– А орден «Мужества» у нее за что? – Сидоров мотнул головой в сторону преподавателя, у той на кителе с левой стороны была прикреплена тонкая полоса орденской планки, где среди нескольких юбилейных медалей он разглядел цвет боевого ордена.
– Участвовала в очень рискованных испытаниях. Выпущенную по самолету ракету сбивали своей ракетой. Такие трюки ни в Европе, ни в США даже не пытаются проводить. А наши сделали это на раз, два, три. Наталья Серпень была в этой тройке.
– Точно, Валькирия. Ну прям Ханна Рейг[1], – восхитился Сидоров и тут же подозрительно посмотрел на товарища. – А ты, дружище, откуда все это знаешь?
– Так я здесь уже был три года назад, – простодушно ответил Иванов, – проходил переподготовку на тогдашнюю модификацию «Сухого». А за две недели до окончания курса подцепил ветрянку. Прикинь, вроде детская болезнь, а я чуть ласты не склеил. Потом еще полгода служил пешим по летному.
– Круто, – хмыкнул его товарищ, следом задав мучивший его вопрос: – Слушай, а откуда она вообще здесь взялась, баб вроде в летные училища не брали?
– Не знаю, – пожал плечами капитан. – Только мне один из инструкторов говорил, что ее вроде готовили в отряд космонавтов. Но что-то там не срослось, вот ее и направили сюда.
Иванов хотел еще чем-то дополнить свой рассказ, но у преподавателя кончилось терпение.
– Эй, «камчатка», – заложив руки в бедра, майор грозно сощурила свои большие карие миндалевидные глаза. – Если не прекратите бормотать, ваша сладкая парочка расстанется. Ясно?
– Так точно, – дуэтом ответили оба капитана.
– Отлично, продолжаем лекцию...
Барабанная дробь в дверь отвлекла преподавателя от темы.
В кабинет вошел посыльный по штабу. Козырнув, сообщил:
– Товарищ майор, вас срочно вызывают к начальнику центра.
– Поняла, сейчас иду, – серьезно ответила Серпень. Когда посыльный вышел, строго обратилась к слушателям: – Товарищи офицеры, откройте секретки и самостоятельно ознакомьтесь с первой главой; если что-то будет непонятно – разберем эти вопросы позже.
Штаб центра находился с противоположной от учебных корпусов стороны плаца.
Надев на голову пилотку, майор Серпень быстрым шагом, звонко постукивая каблучками, пошла по мокрому асфальту.
Дежурный офицер, заметив приближающуюся женщину, поспешно открыл перед ней дверь, сам вытянулся во фронт, как перед главнокомандующим. Лицо Натальи Серпень оставалось непроницаемым, она лишь едва заметно кивнула в знак благодарности.
Пройдя по широкому коридору, молодая женщина поднялась на второй этаж и вошла в приемную начальника центра.
Референт, грузная пожилая прапорщик, увидев Серпень, тихо произнесла:
– Проходите, вас ждут.
– Разрешите, Николай Иванович, – отворив массивную полированную дверь, спросила майор.
– Входи, Наталья Александровна, – приветливо кивнул начальник центра. Пятидесятилетний генерал-майор был невысоким, поджарым мужчиной, сохранившим спортивную форму бывшего гимнаста, действующий летчик едва ли не каждый месяц выполнял полную программу высшего пилотажа. Со своими подчиненными он всегда начинал разговор о делах центра. – Как новая группа?
– Еще не знаю, – ответила Серпень, – сегодня первый день. Но люди все взрослые, летчики первого класса. Да и понимают, что их командировали не на пикник. Думаю, сработаемся.
– Это хорошо, – скупо улыбнулся генерал-майор. – Кого порекомендуешь вместо себя?
– Как это «вместо себя»? – нахмурилась брюнетка.
– Есть приказ тебя откомандировать в распоряжение командующего ВВС-ПВО. Причем бессрочно, – серьезно ответил Николай Иванович, в его глазах читалось легкое недоумение. – Что-то весьма серьезное, Наташа, даже мне не сказали, в чем дело.
– Когда выезжать? – коротко спросила Серпень, она была человеком военным, что называется, до мозга костей и приказы привыкла выполнять, а не обсуждать.
– Завтра утром командующий тебя ждет, – проговорил генерал. – Документы на командировку в строевой части уже готовят.
– Иду собираться, – козырнув, майор Серпень круто развернулась лицом к двери...
Глава 2. Ястребы большезвездные
– На самом деле ниндзи не единственный клан на Дальнем Востоке, подобные уникумы существовали и среди других народов. Например, у корейцев они назывались «сульса», у вьетнамцев «тхай-то». А китайские лазутчики и вовсе делились по классификации – например, «лунь гуй» были конкретными диверсантами, а «лю гай» под видом странствующих монахов шпионили в пользу своих сюзеренов. Но мы пока остановимся на искусстве «нин-дзюцу».
– Что, и бомбочки, которые растворяли ниндзи в воздухе, будем использовать? – неожиданно ломким баском спросил один из новобранцев, невысокий парнишка с коротким рыжим чубом, выбивающемся из-под берета, и синими глазами пройдохи. Молокосос считал, что своим хитрым вопросом загнал офицера в угол, но, как гласит пословица, мало каши ел.
– Дымовые бомбочки не растворяли лазутчика в воздухе, а лишь на мгновение создавали дымовую завесу, давая возможность ниндзе нырнуть за придорожный камень, либо сигануть в ручей или спрятаться в кустах, – терпеливо пояснил Шувалов и тут же уточнил: – Фронтовой разведке подобная экзотическая тактика не подходит. Любой шум в зоне непосредственного контакта с врагом – неминуемая смерть для разведгруппы.
– А мы будем изучать оружие ниндзи? – подал голос другой новобранец, стройный худощавый юноша, больше похожий на танцора балета. Армейский камуфляж на нем сидел мешком.
– Нет. Современная армия обладает огромным арсеналом бесшумного огнестрельного оружия, чтобы не тратить время на изучение сюрикенов, кусаригама или кёнэцу-сёчэ. – Немного помолчав, Шувалов для убедительности своих слов добавил: – Например, в средние века хорошего лучника готовили от трех до пяти лет, арбалетчика – год. И каждый погибший считался дорогой потерей. В нынешнее время хорошего стрелка-автоматчика можно натаскать за три месяца, а снайпера за полгода. Наша задача – отведенные для вас два года потратить с максимальной эффективностью. Так что, на раритеты времени нет.
– А рукопашный бой будем изучать? – третий «вундеркинд» оказался кряжистым пареньком с лицом, выдающим в нем боксера.
Олег посмотрел на него внимательным долгим взглядом и утвердительно кивнул.
– В свободное время, если кто проявит желание, я могу помочь тренироваться, но хотел бы сразу вас предупредить – знаменитый боец-рукопашник Брюс Ли сказал: «Удар в каратэ все равно, что палкой. В кунг-фу – цепью». Он имел в виду пластичность движений разных стилей. В знаменитом «Восьмиугольнике», где проводятся бои без правил, чаще всего одерживают победы самбисты или мастера джиу-джитсу. А японская полиция изучает, между прочим, не каратэ или айкидо, а наше с вами САМБО. Стилей рукопашного боя множество, и нужно подобрать тот, который лично тебе больше всего подходит, это как в древности подбирали под себя меч, секиру или кистень. Надо помнить: для рукопашника главное – три составляющие успеха спарринга – Выносливость, Сила и Скорость. Например, если вы сможете за одну секунду нанести четыре удара, такая скорость неуловима человеческим взглядом, а потому называется невидимым ударом. Ваш ротный, майор Давыдов, умудряется нанести за секунду четыре с половиной-пять ударов, за два года его службы на Дальнем Востоке выиграл все бои с лучшими рукопашниками округа, милиции и ФСБ досрочно.
– А как можно добиться такой скорости? – наперебой загалдели наиболее рьяные новобранцы.
– Очень просто. Как говорил дедушка Ленин, «учиться, учиться и еще раз учиться». Но это уже в свободное от службы время. – Солнце, вставшее в зенит, палило нещадно, капитан тяжело вздохнул, провел ладонью по лбу и продолжил: – Ну, с предисловием закончили, теперь переходим к основному. Как вы уже, наверное, знаете, наша рота – трехвзводного состава. Два взвода – бойцы-контрактники, так сказать, профессионалы, ваш третий – срочники. Для эффективности обучения за каждым новобранцем будет закреплен старослужащий из таких же бойцов срочной службы, который будет помогать молодому составу в боевой учебе. То есть я показываю, а наставник уже доводит до совершенства. Ясно? – А в ответ тишина. Как правило, вопросы появлялись уже по ходу обучения. – Сегодняшнее занятие мы посвятим бесшумной ходьбе, как я говорил ранее, любой звук – неминуемая смерть для разведчика, поэтому на первый-второй рассчитайсь...
* * *
– Наш Липецкий центр боевого применения – организация многофункциональная, – молодая женщина в синей парадной форме с погонами майора ровно вышагивала вдоль обычной школьной доски. Высокая брюнетка со стрижкой под «пажа» и лицом напоминающая Лидию Вертинскую, в котором одновременно угадывались лики хищницы и восточной страстной красавицы, ровным голосом диктовала: – Со дня основания нашего центра здесь проследовалось три направления. Первое: боевое применение новейшей техники. Самолеты обкатываем в небе, а после пишутся методические пособия для боевых частей. Второе: переучивание летного состава на эти самые новые самолеты. Ну а третье обеспечение первых двух задач. Надеюсь, это понятно? – Ответом была тишина, в просторном помещении, заставленном обычными школьными партами, сидело два десятка военных летчиков, облаченных в повседневную форму.Это были командиры звеньев, которых в этом месте собрали из истребительных частей со всей России.
– Вас направили сюда на освоение последней модификации истребителя «Су-27», – тем временем продолжала майор. – Это машина, как сейчас принято говорить, со «стеклянной кабиной», то есть приборы заменены дисплеями бортовых компьютеров. Истребитель четвертного поколения с двумя плюсами, что делает его практически равным с бортами пятого поколения. Вы все летчики первого класса и вам надлежит освоить пилотирование модернизированных «Сухих», так, чтобы в будущем передать эти знания своим подчиненным.
За преподавателем Натальей Серпень внимательно следило двадцать пар глаз, но две пары на задней парте еще и шепотом успевали обсуждать своего преподавателя.
– Вот это красавица, сто очков форы может дать любой модели. И ведь спит же кто-то с такими.
– Не боись, с мужчинами она не спит.
– Лесбиянка, что ли?
– Да нет, просто подвеянная, как говорится, «на своей волне».
Преподавателя обсуждали два капитана с самыми что ни на есть русскими фамилиями – Иванов и Сидоров. Два товарища «не разлей вода» двенадцать лет назад закончили Армавирское летное училище, после чего их пути полярно разошлись. Иванов получил направление на Крайний Север, Сидорова отправили на Дальний Восток. За это время они пережили и задержку зарплат и нехватку топлива. Миновала чаша сокращений и расформирования боевых частей. В конце концов, хватило выслуги и налета часов, чтобы их откомандировали в Липецк. Первые три дня, ошеломленные неожиданной встречей, друзья то и делали, что обменивались новостями, воспоминаниями курсантских годов, а на четвертый собранные летчики стали вживаться в новую среду.
– Прям-таки на «своей волне», – оторвав взгляд от преподавательницы, недоверчиво посмотрел на товарища Сидоров. – Можно подумать, она оргазм получает от взлета или посадки.
– Может, и так, – согласился Иванов. – Только здесь, в центре, она одна из лучших пилотов. Несколько лет назад, когда Серпень была еще капитаном, их пригласили на американскую базу на Сицилию поучаствовать в учебных воздушных боях с летчиками блока НАТО. Так она на тридцать пятой «Сушке» «завалила» француза на модернизированном «Мираже», немца на «Еврофайере», а англичанина на американском «Игле» вообще сделала как парализованного. Пацаны из «Люфтваффе» ее прозвали Валькирией.
– А янкесы что? – живо поинтересовался Сидоров.
– А американцы после того, как им наши еще в девяностые на их «поле» навешали с сухим счетом, с русскими вообще в азартные игры не играют.
Случай об обмене боевым опытом имел место в новейшей истории, и хотя в прессе это старались не афишировать, в армии, и особенно в авиации, хорошо знали о случившемся и передавали из уст в уста.
– А орден «Мужества» у нее за что? – Сидоров мотнул головой в сторону преподавателя, у той на кителе с левой стороны была прикреплена тонкая полоса орденской планки, где среди нескольких юбилейных медалей он разглядел цвет боевого ордена.
– Участвовала в очень рискованных испытаниях. Выпущенную по самолету ракету сбивали своей ракетой. Такие трюки ни в Европе, ни в США даже не пытаются проводить. А наши сделали это на раз, два, три. Наталья Серпень была в этой тройке.
– Точно, Валькирия. Ну прям Ханна Рейг[1], – восхитился Сидоров и тут же подозрительно посмотрел на товарища. – А ты, дружище, откуда все это знаешь?
– Так я здесь уже был три года назад, – простодушно ответил Иванов, – проходил переподготовку на тогдашнюю модификацию «Сухого». А за две недели до окончания курса подцепил ветрянку. Прикинь, вроде детская болезнь, а я чуть ласты не склеил. Потом еще полгода служил пешим по летному.
– Круто, – хмыкнул его товарищ, следом задав мучивший его вопрос: – Слушай, а откуда она вообще здесь взялась, баб вроде в летные училища не брали?
– Не знаю, – пожал плечами капитан. – Только мне один из инструкторов говорил, что ее вроде готовили в отряд космонавтов. Но что-то там не срослось, вот ее и направили сюда.
Иванов хотел еще чем-то дополнить свой рассказ, но у преподавателя кончилось терпение.
– Эй, «камчатка», – заложив руки в бедра, майор грозно сощурила свои большие карие миндалевидные глаза. – Если не прекратите бормотать, ваша сладкая парочка расстанется. Ясно?
– Так точно, – дуэтом ответили оба капитана.
– Отлично, продолжаем лекцию...
Барабанная дробь в дверь отвлекла преподавателя от темы.
В кабинет вошел посыльный по штабу. Козырнув, сообщил:
– Товарищ майор, вас срочно вызывают к начальнику центра.
– Поняла, сейчас иду, – серьезно ответила Серпень. Когда посыльный вышел, строго обратилась к слушателям: – Товарищи офицеры, откройте секретки и самостоятельно ознакомьтесь с первой главой; если что-то будет непонятно – разберем эти вопросы позже.
Штаб центра находился с противоположной от учебных корпусов стороны плаца.
Надев на голову пилотку, майор Серпень быстрым шагом, звонко постукивая каблучками, пошла по мокрому асфальту.
Дежурный офицер, заметив приближающуюся женщину, поспешно открыл перед ней дверь, сам вытянулся во фронт, как перед главнокомандующим. Лицо Натальи Серпень оставалось непроницаемым, она лишь едва заметно кивнула в знак благодарности.
Пройдя по широкому коридору, молодая женщина поднялась на второй этаж и вошла в приемную начальника центра.
Референт, грузная пожилая прапорщик, увидев Серпень, тихо произнесла:
– Проходите, вас ждут.
– Разрешите, Николай Иванович, – отворив массивную полированную дверь, спросила майор.
– Входи, Наталья Александровна, – приветливо кивнул начальник центра. Пятидесятилетний генерал-майор был невысоким, поджарым мужчиной, сохранившим спортивную форму бывшего гимнаста, действующий летчик едва ли не каждый месяц выполнял полную программу высшего пилотажа. Со своими подчиненными он всегда начинал разговор о делах центра. – Как новая группа?
– Еще не знаю, – ответила Серпень, – сегодня первый день. Но люди все взрослые, летчики первого класса. Да и понимают, что их командировали не на пикник. Думаю, сработаемся.
– Это хорошо, – скупо улыбнулся генерал-майор. – Кого порекомендуешь вместо себя?
– Как это «вместо себя»? – нахмурилась брюнетка.
– Есть приказ тебя откомандировать в распоряжение командующего ВВС-ПВО. Причем бессрочно, – серьезно ответил Николай Иванович, в его глазах читалось легкое недоумение. – Что-то весьма серьезное, Наташа, даже мне не сказали, в чем дело.
– Когда выезжать? – коротко спросила Серпень, она была человеком военным, что называется, до мозга костей и приказы привыкла выполнять, а не обсуждать.
– Завтра утром командующий тебя ждет, – проговорил генерал. – Документы на командировку в строевой части уже готовят.
– Иду собираться, – козырнув, майор Серпень круто развернулась лицом к двери...
Глава 2. Ястребы большезвездные
Возвращение корабля в порт – это воистину величественная картина, но когда видишь, как на базу прибывает эскадра, такое зрелище мало у кого не захватит дух.
Современная тактическая авиаударная группа будет повнушительней любой эскадры времен Второй мировой войны.
Возвращение атомного авианосца «Нимитц» с кораблями сопровождения с высоты холмов Гавайского острова Оаху, где находилась главная военно-морская база США, выглядело угрожающе-величаво.
Впереди параллельными курсами, разрезая острыми носами толщу воды, двигалась пара ракетных эсминцев типа «Кидд», стремительные, как пиратские шхуны, готовые в одно мгновение наброситься на любую жертву, лишь бы прозвучала команда «Фас!».
За эсминцами шел тяжелый атомный крейсер «Аляска», современная и грозная машина уничтожения. Но крейсер смотрелся игрушкой на фоне двигающегося у него в кильватере плавучего аэродрома почти на сотню летательных аппаратов атомного авианосца «Нимитц», за которым, подобно королевской свите, двумя рядами следовали полдюжины фрегатов типа «Нокс» и уж совсем вдали угадывались силуэты пары ракетных эсминцев и еще одного атомного крейсера.
Знающие люди были в курсе того, что всю эту мощь можно увидеть невооруженным взглядом лишь на подходе к местам базирования, а в походном ордере корабли сопровождения рассредоточиваются на десятки миль от авианосца и берегут его не хуже, чем муравьи свою королеву. Да плюс еще в океанских глубинах рыскает пара ударных атомных субмарин, готовых сойтись в смертельном бою с любой чужой подлодкой, проявившей любопытство к плавучему аэродрому.
Тактическая ударная авиагруппа пробыла в походе почти два месяца и, переплыв Тихий океан, дошла до берегов Южной Кореи, после чего, проведя совместные учения с флотами Японии и Кореи, теперь возвращалась на главную базу Третьего флота США. Сейчас прибытию в Перл-Харбор радовались все, от рядового матроса до командиров кораблей. Впереди их ждали увольнения на берег, сопровождаемые доступными девушками, барами, встречи с семьями, родными и близкими. А главное, все с нетерпением ожидали причитающиеся им премиальные за поход и боевые стрельбы.
Радовались все, кроме командующего эскадрой адмирала Ричарда Нильсона. Высокий, костлявый, с грубым обветренным лицом настоящего морского волка, он почти сорок лет отдал службе в военно-морском флоте под звездно-полосатым флагом. Ему все удавалось по службе, и Ричард стремительно поднимался по карьерной лестнице, по крайней мере, так было до этого похода.
«И, главное, ничто не предвещало беды», – с горечью подумал Нильсон. Сидя в глубоком кожаном кресле, он забросил ногу на ногу и задумчиво выбивал барабанную дробь длинными пальцами по коленной чашечке. Участвовать в торжественной швартовке адмирал не хотел, сославшись на недомогание, заперся в своей каюте, к великой радости подчиненных ему офицеров и, в первую очередь, командира авианосца, для которого присутствие на капитанском мостике вышестоящего начальства было как тесак гильотины по причинному месту. Адмирал его ни в чем не винил, он сам был таким же когда-то, рвущимся ввысь, к свободному полету, к большим звездам. Теперь его звезды стремительно стали тускнеть. И ведь ничто не предвещало беды...
Задание для авианосной группы в первой своей части было самым обычным – выйти из Перл-Харбора, пересечь Тихий океан и подойти к побережью Южной Кореи. Именно там их ждала вторая часть миссии – во время совместных учений провести испытание секретного оружия. Опробование новых образцов боевой техники всегда чревато неприятными сюрпризами, но в этот раз неприятности случились там, где их не ждали.
На подходе к Японии пришло на «Нимитц» радиосообщение от службы электронного контроля штаба Седьмого флота, базирующегося в Йокосуке. Депеша была короткой: «Со стороны России в вашем направлении движутся две пары «Медведей».
«Медведями» в странах НАТО именовали стратегические бомбардировщики «Ту-95». Огромные, четырехмоторные, они действительно были мощные и выносливые, как хозяин тайги, могли по нескольку суток находиться в небе, летать «за угол»[2] и даже нести под брюхом «царь-бомбу», водородный боеприпас в полсотни мегатонн, который за один сброс был в состоянии показать всей Европе Кузькину мать. Больше сорока лет эти русские «звери» наводили страх на Запад. Последние двадцать лет «Медведи» почти не возили бомбы, предпочитая таскать с собой полдюжины высокоточных крылатых ракет.
Конечно, сейчас Россия и США не враждовали на международной арене, и даже вроде как были союзниками в борьбе с современной чумой – мировым терроризмом. Но, тем не менее, секретность передвижения никто для военных моряков не отменял. Тем более в Пентагоне еще не забыли, как несколько лет назад пара фронтовых бомбардировщиков «Су-24» пролетели над «Корал Си» и запечатлели на свои фотопулеметы, как по взлетной палубе авианосца в разные стороны разбегается команда. Потом эти позорные снимки обошли все мировые газеты и надолго поселились в Интернете.
Допустить подобного позорного пятна на своей безукоризненной репутации Ричард Нильсон не мог, поэтому решил действовать по-боевому. Корабли охранения разделил на два отряда, подчинив фрегаты крейсерам «Аляска» и «Вирджиния», которым надлежало двигаться параллельными курсами по кратчайшему курсу и ведя бурный радиообмен.
Авианосец в сопровождении четырех эсминцев и пары ударных подводных лодок ушел в «полной тишине» на триста миль южнее. Адмирал, как и командир «Нимитца», был уверен, что их иезуитская хитрость удалась, они и на этот раз обведут вокруг пальца «косолапых». Но это были всего лишь иллюзии, через десять часов в лазурном небе показались серебристые силуэты ракетоносцев, тащившие за собой белые шлейфы инверсионного следа, это были «Ту-95».
На перехват «стратегов» тут же взлетело звено истребителей «Ф-18» «Хорнет», но было поздно, в боевой обстановке ракетоносцы не входили бы в зону видимости, а запустили своих «поросят» с предельной дистанции. И если учесть мощность боевой части российских противокорабельных ракет, то даже попади в «Нимитц» половина от дюжины, авианосец, возможно, не затонул, но как боевая единица перестал бы существовать...
Адмиральские апартаменты были отделаны с особым шиком, совмещая в себе богатство, комфорт и домашний уют. Стены были обтянуты бархатом изумрудного цвета, картины в массивных рамах с морскими пейзажами, кожаная мебель. Адмирал рывком поднялся из кресла и подошел к бару, решив, что пришло время расслабиться. Достав бутылку «Столичной» и стакан, Нильсон наполнил его на треть.
Всем спиртным напиткам он предпочитал русскую водку. Началось это давно, еще в кадетские времена в военно-морской академии Аннаполиса. Сказать, что водка ему нравилась, Нильсон не мог, скорее всего, через употребление этого напитка он надеялся понять психологию потенциального противника. Тогда почти все американцы считали, что рано или поздно, но все же они сойдутся в смертельной схватке, звездно-полосатый и кумачовый со скрещенными серпом и молотом стяги, защищая свои ценности. Позже история ястребов в униформе щелкнула по клюву, показав, что затянувшееся противостояние выигрывают не военные, а политики. Не ястребы, а змеи...
Адмирал одним глотком, «по-русски», влил водку в рот, потом глубоко выдохнул и зажевал соленым сырным крекером.
«В боевой обстановке ситуация могла быть печальней, чем я себе представляю», – усаживаясь обратно в кресло, подумал Нильсон, алкоголь приятным теплом растекался по сухому телу пожилого моряка. Сейчас он вспомнил, как в конце восьмидесятых стало известно, что Советы в ближайшее время должны принять на вооружение новые крылатые ракеты «Х-90» и «Метеор», обладающие гиперскоростью. Монстров, несущих на себе полтонны самой мощной взрывчатки со скоростью три-шесть махов[3], ни тогда, ни теперь остановить ничем было нельзя. А значит, из дюжины ракет, выпущенных парой «Ту-95», все дошли бы до цели и проткнули бронезащиту как винтовочная пуля картонную коробку. А раскаленная плазма взрывов быстро отыскала бы танки с авиационным топливом, склады с боеприпасами и ядерные реакторы. Картина последствий рисовалась на зависть маститым режиссерам Голливуда. Хотя политики сделали свое дело, и русские не приняли на вооружение ни одну из этих ракет. Змеи оказались эффективнее ястребов...
Совместные маневры прошли без эксцессов, даже испытания секретной техники оказались успешными, только для командующего ударной группировкой неприятности не закончились. На обратном пути на «Нимитц» вышла пара «бекфаеров»[4], сверхзвуковых ракетоносцов из состава авиации Тихоокеанского флота России.
Это было подобно контрольному выстрелу киллера, американским морякам демонстрировали их беззащитность.
Позже состоялся разговор по закрытому каналу связи с министром военно-морского флота, беседа оказалась самой неприятной за всю службу Ричарда Нильсона. Министр был по-военному прямолинейным и после короткого предисловия сообщил:
– Вы достойно выполнили свой воинский долг, думаю, пора на заслуженный отдых.
Вот так, за один поход вся, прежде блестящая служба, была перечеркнута двумя позорными росчерками.
Двухзвездочный адмирал Нильсон, возможно, с возрастом действительно потерял былую прыть, реакция была уже не та. Но умение рационально и, главное, логически мыслить все так же оставалось в полной боевой готовности.
«Русские Медведи» сами нас не могли отыскать на бескрайних океанских просторах. А отыскали, не обратив никакого внимания на привлекающие к себе внимание крейсера с фрегатами. – Адмирал, вертя между пальцами толстую кубинскую сигару, проводил свой собственный индивидуальный мозговой штурм. – Все произошло так, как произошло бы по одной единственной причине – «Нимитц» все время был под присмотром русских. Возможно, что его контролировали из космоса какой-нибудь «Союз» или «Восток», но нельзя исключать, что авианосец «пасла» русская субмарина, пристроившись где-то внутри конвойного ордера. Такое они уже неоднократно проделывали».
То ли от невеселых мыслей, то ли от выпитого, Ричард Нильсон почувствовал, как к лицу горячей волной прилила кровь. Он положил на лакированную крышку стола недокуренную сигару, рывком встал, подошел к бару.
На этот раз адмирал не стал скупиться и наполнил стакан почти наполовину. Последние дни, когда он сказался недомогающим и перестал выходить из каюты, «Столичная» стала его единственной подругой и собеседницей. Водка не меняла настроение, но окутывала сознание какой-то невидимой пеленой, ограждая его от паскудного настроения, при этом в голове становилось светло и многое понятно, как будто открывались невидимые доселе окна, обнажая то, что в трезвом виде никогда не увидишь и даже не заподозришь о существовании.
Современная тактическая авиаударная группа будет повнушительней любой эскадры времен Второй мировой войны.
Возвращение атомного авианосца «Нимитц» с кораблями сопровождения с высоты холмов Гавайского острова Оаху, где находилась главная военно-морская база США, выглядело угрожающе-величаво.
Впереди параллельными курсами, разрезая острыми носами толщу воды, двигалась пара ракетных эсминцев типа «Кидд», стремительные, как пиратские шхуны, готовые в одно мгновение наброситься на любую жертву, лишь бы прозвучала команда «Фас!».
За эсминцами шел тяжелый атомный крейсер «Аляска», современная и грозная машина уничтожения. Но крейсер смотрелся игрушкой на фоне двигающегося у него в кильватере плавучего аэродрома почти на сотню летательных аппаратов атомного авианосца «Нимитц», за которым, подобно королевской свите, двумя рядами следовали полдюжины фрегатов типа «Нокс» и уж совсем вдали угадывались силуэты пары ракетных эсминцев и еще одного атомного крейсера.
Знающие люди были в курсе того, что всю эту мощь можно увидеть невооруженным взглядом лишь на подходе к местам базирования, а в походном ордере корабли сопровождения рассредоточиваются на десятки миль от авианосца и берегут его не хуже, чем муравьи свою королеву. Да плюс еще в океанских глубинах рыскает пара ударных атомных субмарин, готовых сойтись в смертельном бою с любой чужой подлодкой, проявившей любопытство к плавучему аэродрому.
Тактическая ударная авиагруппа пробыла в походе почти два месяца и, переплыв Тихий океан, дошла до берегов Южной Кореи, после чего, проведя совместные учения с флотами Японии и Кореи, теперь возвращалась на главную базу Третьего флота США. Сейчас прибытию в Перл-Харбор радовались все, от рядового матроса до командиров кораблей. Впереди их ждали увольнения на берег, сопровождаемые доступными девушками, барами, встречи с семьями, родными и близкими. А главное, все с нетерпением ожидали причитающиеся им премиальные за поход и боевые стрельбы.
Радовались все, кроме командующего эскадрой адмирала Ричарда Нильсона. Высокий, костлявый, с грубым обветренным лицом настоящего морского волка, он почти сорок лет отдал службе в военно-морском флоте под звездно-полосатым флагом. Ему все удавалось по службе, и Ричард стремительно поднимался по карьерной лестнице, по крайней мере, так было до этого похода.
«И, главное, ничто не предвещало беды», – с горечью подумал Нильсон. Сидя в глубоком кожаном кресле, он забросил ногу на ногу и задумчиво выбивал барабанную дробь длинными пальцами по коленной чашечке. Участвовать в торжественной швартовке адмирал не хотел, сославшись на недомогание, заперся в своей каюте, к великой радости подчиненных ему офицеров и, в первую очередь, командира авианосца, для которого присутствие на капитанском мостике вышестоящего начальства было как тесак гильотины по причинному месту. Адмирал его ни в чем не винил, он сам был таким же когда-то, рвущимся ввысь, к свободному полету, к большим звездам. Теперь его звезды стремительно стали тускнеть. И ведь ничто не предвещало беды...
Задание для авианосной группы в первой своей части было самым обычным – выйти из Перл-Харбора, пересечь Тихий океан и подойти к побережью Южной Кореи. Именно там их ждала вторая часть миссии – во время совместных учений провести испытание секретного оружия. Опробование новых образцов боевой техники всегда чревато неприятными сюрпризами, но в этот раз неприятности случились там, где их не ждали.
На подходе к Японии пришло на «Нимитц» радиосообщение от службы электронного контроля штаба Седьмого флота, базирующегося в Йокосуке. Депеша была короткой: «Со стороны России в вашем направлении движутся две пары «Медведей».
«Медведями» в странах НАТО именовали стратегические бомбардировщики «Ту-95». Огромные, четырехмоторные, они действительно были мощные и выносливые, как хозяин тайги, могли по нескольку суток находиться в небе, летать «за угол»[2] и даже нести под брюхом «царь-бомбу», водородный боеприпас в полсотни мегатонн, который за один сброс был в состоянии показать всей Европе Кузькину мать. Больше сорока лет эти русские «звери» наводили страх на Запад. Последние двадцать лет «Медведи» почти не возили бомбы, предпочитая таскать с собой полдюжины высокоточных крылатых ракет.
Конечно, сейчас Россия и США не враждовали на международной арене, и даже вроде как были союзниками в борьбе с современной чумой – мировым терроризмом. Но, тем не менее, секретность передвижения никто для военных моряков не отменял. Тем более в Пентагоне еще не забыли, как несколько лет назад пара фронтовых бомбардировщиков «Су-24» пролетели над «Корал Си» и запечатлели на свои фотопулеметы, как по взлетной палубе авианосца в разные стороны разбегается команда. Потом эти позорные снимки обошли все мировые газеты и надолго поселились в Интернете.
Допустить подобного позорного пятна на своей безукоризненной репутации Ричард Нильсон не мог, поэтому решил действовать по-боевому. Корабли охранения разделил на два отряда, подчинив фрегаты крейсерам «Аляска» и «Вирджиния», которым надлежало двигаться параллельными курсами по кратчайшему курсу и ведя бурный радиообмен.
Авианосец в сопровождении четырех эсминцев и пары ударных подводных лодок ушел в «полной тишине» на триста миль южнее. Адмирал, как и командир «Нимитца», был уверен, что их иезуитская хитрость удалась, они и на этот раз обведут вокруг пальца «косолапых». Но это были всего лишь иллюзии, через десять часов в лазурном небе показались серебристые силуэты ракетоносцев, тащившие за собой белые шлейфы инверсионного следа, это были «Ту-95».
На перехват «стратегов» тут же взлетело звено истребителей «Ф-18» «Хорнет», но было поздно, в боевой обстановке ракетоносцы не входили бы в зону видимости, а запустили своих «поросят» с предельной дистанции. И если учесть мощность боевой части российских противокорабельных ракет, то даже попади в «Нимитц» половина от дюжины, авианосец, возможно, не затонул, но как боевая единица перестал бы существовать...
Адмиральские апартаменты были отделаны с особым шиком, совмещая в себе богатство, комфорт и домашний уют. Стены были обтянуты бархатом изумрудного цвета, картины в массивных рамах с морскими пейзажами, кожаная мебель. Адмирал рывком поднялся из кресла и подошел к бару, решив, что пришло время расслабиться. Достав бутылку «Столичной» и стакан, Нильсон наполнил его на треть.
Всем спиртным напиткам он предпочитал русскую водку. Началось это давно, еще в кадетские времена в военно-морской академии Аннаполиса. Сказать, что водка ему нравилась, Нильсон не мог, скорее всего, через употребление этого напитка он надеялся понять психологию потенциального противника. Тогда почти все американцы считали, что рано или поздно, но все же они сойдутся в смертельной схватке, звездно-полосатый и кумачовый со скрещенными серпом и молотом стяги, защищая свои ценности. Позже история ястребов в униформе щелкнула по клюву, показав, что затянувшееся противостояние выигрывают не военные, а политики. Не ястребы, а змеи...
Адмирал одним глотком, «по-русски», влил водку в рот, потом глубоко выдохнул и зажевал соленым сырным крекером.
«В боевой обстановке ситуация могла быть печальней, чем я себе представляю», – усаживаясь обратно в кресло, подумал Нильсон, алкоголь приятным теплом растекался по сухому телу пожилого моряка. Сейчас он вспомнил, как в конце восьмидесятых стало известно, что Советы в ближайшее время должны принять на вооружение новые крылатые ракеты «Х-90» и «Метеор», обладающие гиперскоростью. Монстров, несущих на себе полтонны самой мощной взрывчатки со скоростью три-шесть махов[3], ни тогда, ни теперь остановить ничем было нельзя. А значит, из дюжины ракет, выпущенных парой «Ту-95», все дошли бы до цели и проткнули бронезащиту как винтовочная пуля картонную коробку. А раскаленная плазма взрывов быстро отыскала бы танки с авиационным топливом, склады с боеприпасами и ядерные реакторы. Картина последствий рисовалась на зависть маститым режиссерам Голливуда. Хотя политики сделали свое дело, и русские не приняли на вооружение ни одну из этих ракет. Змеи оказались эффективнее ястребов...
Совместные маневры прошли без эксцессов, даже испытания секретной техники оказались успешными, только для командующего ударной группировкой неприятности не закончились. На обратном пути на «Нимитц» вышла пара «бекфаеров»[4], сверхзвуковых ракетоносцов из состава авиации Тихоокеанского флота России.
Это было подобно контрольному выстрелу киллера, американским морякам демонстрировали их беззащитность.
Позже состоялся разговор по закрытому каналу связи с министром военно-морского флота, беседа оказалась самой неприятной за всю службу Ричарда Нильсона. Министр был по-военному прямолинейным и после короткого предисловия сообщил:
– Вы достойно выполнили свой воинский долг, думаю, пора на заслуженный отдых.
Вот так, за один поход вся, прежде блестящая служба, была перечеркнута двумя позорными росчерками.
Двухзвездочный адмирал Нильсон, возможно, с возрастом действительно потерял былую прыть, реакция была уже не та. Но умение рационально и, главное, логически мыслить все так же оставалось в полной боевой готовности.
«Русские Медведи» сами нас не могли отыскать на бескрайних океанских просторах. А отыскали, не обратив никакого внимания на привлекающие к себе внимание крейсера с фрегатами. – Адмирал, вертя между пальцами толстую кубинскую сигару, проводил свой собственный индивидуальный мозговой штурм. – Все произошло так, как произошло бы по одной единственной причине – «Нимитц» все время был под присмотром русских. Возможно, что его контролировали из космоса какой-нибудь «Союз» или «Восток», но нельзя исключать, что авианосец «пасла» русская субмарина, пристроившись где-то внутри конвойного ордера. Такое они уже неоднократно проделывали».
То ли от невеселых мыслей, то ли от выпитого, Ричард Нильсон почувствовал, как к лицу горячей волной прилила кровь. Он положил на лакированную крышку стола недокуренную сигару, рывком встал, подошел к бару.
На этот раз адмирал не стал скупиться и наполнил стакан почти наполовину. Последние дни, когда он сказался недомогающим и перестал выходить из каюты, «Столичная» стала его единственной подругой и собеседницей. Водка не меняла настроение, но окутывала сознание какой-то невидимой пеленой, ограждая его от паскудного настроения, при этом в голове становилось светло и многое понятно, как будто открывались невидимые доселе окна, обнажая то, что в трезвом виде никогда не увидишь и даже не заподозришь о существовании.