Страница:
– А я и не понимаю что там пишется. И никто не понимает. Если по правде, то у меня тут четыре полезных предмета есть: экран, штурвал, гашетка и отключалка. Причем отключалка самодельная опять же, как и у всех. Остальное так, декорация.
Андреа посмотрел на многоцветие приборов, на каждом из которых мигали лампочки, покачивались стрелки и горели цифры, на панели из многочисленных переключателей, на круглый будильник, громко тикающий на полочке у экрана, и вернулся взглядом к рубильнику. Он был большой, железный, и к нему из-под пола тянулись четыре провода, примотанные к клеммам синей изолентой. Ничто другое на роль самодельной отключалки не подходило.
– И чего она отключает?
– Посудину мою, чего ж еще?
– А от чего?
– Слушай, друг, а ты откуда, собственно взялся?
Андреа вскочил, расправил плечи, и гордо воскликнул:
– Славное герцогство Отрейское, владения Западного Мараканора и Восточного Караманора! – но тут же устыдился своего выступления, и пояснил тоном ниже:
– Ну, это не здесь, вобщем…
– Другие края, дошло? – пришла на помощь Голди.
– Которые вроде есть, но туда просто так не попадешь! – добавила Ану-инэн.
– А, понял, – Специально для собеседников Марсианин покивал головой, и продолжил что-то говорить. Но следующие несколько слов переводчик вдруг произнес на незнакомом языке, и Марсианину пришлось несколько раз стукнуть по его передней панели.
– Так, о чем это я… Да, так вот, у вас что, отключалок нету?
– Нету, – честно сознался Андреа.
– Трудно же вам, ребята… То ли дело у нас: вот я сейчас рубильник воткнул, и эпизод, в котором я по идее задействован, идет мимо! Нас сейчас ни пираты не остановят, ни на мину не напоремся… Ну и сами мы тоже никому и ничего. Правда опасность есть тут, и даже две: во-первых когда в отключке слишком долго, то по выходе на тебя сразу столько всего сыплется, что только успевай крутиться.
– А во-вторых? – не утерпела Голди, хотя было и так ясно, что рассказ на этом не остановится.
– Во-вторых, красавица, за это время про тебя могут просто забыть. И когда возвращаешься, то может оказаться что ты уже не нужен, или что твое место занято.
– То есть с линии сходишь… то есть из эпизода, если по-вашему говорить?
– Нет, просто на распыл. Чтоб из эпизода уйти, отключалкой не обойдешься, тут гасилка нужна. А как ее сделать, никто не знает. Разве что люди Наталии, вон как тот, с которым мы тут махались. Кстати, хорошо, что я про это заговорил. У меня ж обязательная программа есть, выполнять надо! Пождите пока что…
Марсианин снова развернулся в кресле, протянул лапу к будильнику, переставил стрелку звонка на четверть часа вперед, подумал, сделал время до сигнала чуть поменьше. Вернув часы на место, громко втянул и выпустил обратно литра три воздуха (наверное имелся в виду глубокий вздох) и перекинул рубильник-отключалку обратно. Тотчас звезды вновь побелели, «Пронзатель Вселенной» ощутимо качнуло, и мимо него с ревом пронесся вперед маленький аппарат с широко раскинутыми крыльями, чем-то напомнивший Андреа истребители по имени «Тигр», а за ним еще один, и еще… Марсианин прошипел нечто, что коробочка на его груди предпочла оставить без истолкования, схватился за штурвал, и бросил еще одну короткую фразу, и на этот раз перевод последовал, причем очень многословный. Пассажирам предписывалось пристегнуть ремни, снять очки, серьги и туфли на высоком каблуке, сообщалось о расположении аварийных выходов, а в заключении их призывали в случае разгерметизации корпуса не проявлять паники, а организованно двигаться в направлении хранилища спасательных скафандров. «Пронзатель Вселенной» уже закладывал третий вираж-петлю, когда наконец зазвучала последняя фраза перевода: «В случае гибели страховое возмещение выплачивается только в случа… лько в случа… лько в случа…» – Марсианин улучил момент и вновь шмякнул по переводчику, и то, в каких случаях можно все же рассчитывать на страховку, осталось неизвестным. К этому времени Андреа прочно держался руками за скобы в стене, а Голди с Ану-инэн вжимались в свое кресло, пристегнутые одним на двоих ремнем.
Марсианин то вращал свой корабль вокруг продольной оси, то заставлял его задирать, и сразу же опускать нос, и все вместе почему-то очень напомнило Андреа уже виденный воздушный бой, даже световые лучи, полосовавшие черноту космоса были прерывистыми и летели примерно с той же скоростью, что и трассирующие снаряды. Из динамика доносились крики: «Космический монстр, вперед… Гравитационный отражатель… Сэнди, Сэнди, прикрой… Сейчас мы накроем эту штуку!». Свистели двигатели, оставляя за собой мерцающие шлейфы, грохотали взрывы, и в черном небе вспухали кляксы взрывов.
Но вот среди всего этого многоцветного и многозвучного хаоса раздался звон будильника. Марсианин тотчас же схватился за отключалку, но разболтанное крепление перекосило, и воткнуть рубильник в клеммы с первого раза не удалось, так что опять положение спасло лишь сотрясение от близкого разрыва.
В рубке вновь воцарилось спокойствие – синие звезды неподвижно повисли на экране, звуки космической битвы стихли и лишь звонок продолжал устало дребезжать на последнем обороте пружины, и вскоре замолк.
Первой подала голос Ану-инэн:
– А здорово, да? Мне как раз такой штуки не хватало, слышь, Марсианин, ты говоришь что она самодельная? Научишь делать?
– Можно, сложного тут ничего нету.
– Отлично! Тогда мы с тобою, Голди, как вернемся, вообще заживем… И в крутые тебе не понадобится, Асва поцелуешь на прощание, и пусть себе топает с богом, свою крутость потерянную разыскивать.
– Вернемся? – Голди выбралась из кресла, уперлась руками в стену и выгнула спину, потягиваясь как кошка, так что вся ее фигура явственно прорисовалась под комбинезоном.
– А как? По мне так и тут неплохо… Эй, эй, жукоглазый, ты чего это на меня этак глядишь?! Ладно, Асв таращится, с ним все ясно, а ты-то?!
Андреа, который действительно с немалым удовольствием смотрел на разминающуюся Голди, перевел взгляд: глаза Марсианина были даже не розовыми, а ярко-красными, шерсть встопорщилась, а жвалы беззвучно шевелились. Андреа на всякий случай сделал шаг вбок, чтобы перехватить «жукоглазого», если тот совсем потеряет голову. Однако обошлось без этого: Марсианин с видимым усилием отвернулся, и из-за его спины раздалось прерывистое, как бы раздосадованное, шипение, и равнодушный перевод:
– Прошу прощения, но влечение к вашим женщинам сильно развито у моей расы.
– Извращенцы? – поинтересовалась Ану-инэн.
– Может быть. Только то же самое творится и у многих других рас. Практически, у нас все существа ценят красоту человеческих женщин, и не только ценят, но и это, как бы сказать, умеют практически использовать. Впрочем ваши мужчины тоже интересуются женскими особями других видов, и тоже не только для духовного общения… Когда других поводов нет, войны в космосе начинаются из-за этого.
– Фу, гадость. То есть, Марсик, ты не обижайся, для своих женщин ты наверное парень хоть куда…
– К сожалению, у моей расы нет женщин.
– Это кто ж вас так? – изумился Андреа.
– А … его знает. Поймал бы … – … на …! – В речи Марсианина вновь появились паузы, но теперь было понятно, что дефекты переводчика не при чем.
– То есть, кто в этой … виноват, понятно. Но с этим не поспоришь, и приходится на баб ваших накидываться. Думаешь самому приятно? Как посмотришь на губы эти красные, да на эти глаза моноблочные, – уродство же! А язык этот ваш – розовый, да в пупырышках, да вечно мокрый, и двигается постоянно, как вспомнишь, ой … , так с души воротит. Я уж про … не говорю, а еще и гладить полагается, …! Но вот как накатит – и лезешь, хотя и самому противно, а ничего не сделаешь, даже отключалка не помогает, потому что отрубается только эпизод, а природу собственную отключить можно только с жизнью вместе.
Андреа сочувственно вздохнул: все-таки к нему Создатель относился с большей заботой. Реакция девушек была несколько иной:
– Это кто тут урод? – гневно вопросила Ану-инэн, а Голди одновременно с этими словами демонстративно подтянула комбинезон так, что б ее грудь очерчивалась как можно соблазнительнее.
– Э, э, подруги! – Андреа сообразил, что речь Марсианина понята как-то не так. – А ну хватит, и так парню тяжело, а вы еще тут прелестями трясете. Голди, кому сказал! Свои позы для кого другого прибереги! Для меня например.
– Очень надо! – фыркнула Голди, но тем не менее встала по стойке «вольно-и-скромно».
– И ты хозяин, тоже поспокойней, – продолжал наводить порядок Андреа, с удовольствием слушая свой уверенный и громкий голос. – А ведь я хоть и из других краев, но разобраться могу по-крутому!
Наступила тишина. Андреа стоял с выпяченной грудью и надменно осматривал слушателей – нет ли у кого предложений и замечаний. Девушки молчали, пристыженно потупившись, выражение лица Марсианина расшифровке не поддавалось, но переводчик молчал, и все вроде бы было пристойно. Правда через секунду Ану-инэн хмыкнула, и сказала, обращаясь как бы к подруге, но так чтобы было слышно:
– Нет, все же есть в парнишке что-то… Ну его, членистоногого, ты лучше Асвом займись.
Следующие несколько часов прошли в тишине и спокойствии: устыдившийся несдержанности Марсианин по-быстрому провел пассажиров в маленькую каютку, показал как выключается свет, и поспешил удалиться в рубку. Коек, а вернее голых топчанов, крытых линолеумом, в каюте было два, и Андреа с невозмутимым, как считал сам, видом, без лишних слов принялся устраиваться на полу. Но Ану-инэн призвала подругу полюбоваться на эту «несчастную мордочку», и общими усилиями они впихнули слабо отнекивающегося героя на один из топчанов, а сами, нежно обнявшись, умастились на соседнем, напоследок призвав Андреа «не подумать плохого» – а он плохого и не подумал, потому что успел заснуть еще до того, как они легли.
Во сне он видел себя, продающего на базаре жукоглазому покупателю красивую рабыню, а тот скандалил, и требовал товар своей породы, так что в конце концов Андреа оказался без рабыни, без денег, и без уважения товарищей по ремеслу, которые стояли, окруженные женщинами всех возможных разновидностей, вплоть до рыб и змей, зазывно качающих чешуйчатыми телами.
– Откуда это взялось? – удивился он, и оказалось, что за время, пока пассажиры спали, Марсианин вывел «Пронзателя» из отключки, и долетел до ближайшей Планеты. Андреа попробовал шутки ради возмутится – мол разве нельзя было для нее какое-нибудь название выдумать, но Марсианин совершенно серьезно ответил, что это совершенно незачем.
– Все они одинаковые – пояснил он, и попросил не мешать, надо договориться о посадке, и принялся шипеть и свистеть в микрофон, а когда этот процесс закончился, здесь были уже и Ану-инэн с Голди, привычно усевшиеся вдвоем все в то же широкое кресле. Планета вальяжно перевалилась с одного бока экрана на другой, и медленно начала вращаться, подставляя взгляду все новые и новые цветовые пятна на своем теле, самых неожиданных форм и расцветок.
– Ну вот, – обратился Марсианин к пассажирам с таким деловым видом, что Андреа сразу заподозрил недоброе.
– Я обо всем договорился. Пройдем охранение, потом паспортный контроль, потом кредитный и санитарный посты, и останется только таможенный досмотр и комплексный тест, но это уже внизу. За все про все с вас сорок семь галакредитов. Неторгуемо, можете не стараться. Я сам знаю, сорок пять должно быть, но я иметь тоже должен что-то!
– А если нет галакредитов? – поинтересовалась Ану-инэн, и Марсианин с готовностью пояснил:
– Ничего страшного. Тогда семьсот солов, или три с полтиною казарка. В принципе я могу взять и долларами, но только черному курсу, и будет это… сейчас… восемь миллиардов триста миллионов с чем-то. Сдача с десятки у меня найдется.
Андреа поочередно напряг и расслабил основные мышцы тела, на всякий случай оперся спиною на стойку, и медленно произнес:
– Ты не понял. У нас вообще нет денег.
– Как нет? Они что там, сдурели? – глаза Марсианина начали менять цвет с белесого на красный. – Мне по… то, кого они там себе нанимают, но еще и денег не давать!
– Погоди, а кто они?
– А на кого ты работаешь?
– Я? – Андреа возмутился. – Я, кроме как Создателю, не подчиняюсь никому!
– О… господня! – Марсианин очень по-человечески схватился за голову. – Какого ты тогда ко мне за паролем подошел? И ответил ведь!
– За каким паролем?
– За таким! Любой нормальный человек знает, что в во всей Вселенной уже лет триста не найдется корабля, в котором можно что-то крутить ключом на двадцать два! Гайки только двадцать один и двадцать три!
– А ну стоп! – Вскочившая на ноги Ану-инэн встала между Андреа и Марсианином, сердито глядя на обоих.
– Чего орете? Асв, голубчик, пока что заткнись пожалуйста. А ты – давай-ка по порядку объясни, что к чему. Только спокойнее, а то у тебя как слова пропадать начинают, так я такое додумываю, что аж самой стыдно! Разошелся тут, глаза мои ему не нравятся, а своими светофор изображает!
«Немалым усилием воли подавив свой гнев, он спокойно произнес…» – начал про себя комментировать свои действия Андреа – «Спокойно произнес… А чего тут говорить-то? Пусть будет: он спокойно отступил назад… блин, сзади же эта труба дурацкая… Лучше тогда так: спокойным усилием воли он успокоился, и спокойно… Да пошло оно все!» Однако внутренний монолог героя возымел действие: Андреа и вправду немного успокоился, и сумел даже дружелюбно улыбнуться Марсианину, глаза которого действительно напоминали пару светофоров.
Ничуть не испуганная ими, Ану-инэн бесстрашно толкнула разозленного пилота в мохнатую грудь, и тот неожиданно покорно плюхнулся в свое кресло, буркнув:
– Ладно, слушайте.
В самом начале эпизода «Пронзателя Вселенной» нанял синдикат «Супер Стар оф Лайнс» для того, чтобы вывезти некоего крутого героя с межзвездной станции конкурирующей фирмы «Супер Лайн оф Старс». Кто будет этим героем, и что конкретно он должен был сделать на этой станции, само собой считалось тайной, однако война компаний длилась давно, и опыт по этой части у Марсианина имелся богатый: каждое подобное задание заканчивалось взрывом реактора вслед улепетывающему «Пронзателю».
На этот раз все тоже началось по-обычному, но потом пошли накладки: Марсианин исправно приводил свой кораблик подряд на три станции «Лайнс», и все три, как и положено, взорвались, но герой-исполнитель теракта ни разу не подошел, и с ключом на двадцать два помочь не предложил. А на четвертый раз в одной машине с назвавшим пароль Андреа оказался человек, которого Марсианин давно и долго ненавидел лютой ненавистью.
– Его Киоси зовут, ну, ты наверное знаешь. Он ведь в свое время тоже крутым героем был, в компании «Сора Тобу Хирю» работал. Я к ним в эпизод попал, и должен был высоко подняться, не в крутые конечно… – при этих словах переливчатые глаза Марсианина мечтательно помутнели. – Но хотя бы в серийные вышел. А Киоси по каким-то своим причинам эпизод похерил, сразу после начала. Гасилку где-то сам добыл, или уже тогда с Наталией сошелся. Причем гасилка мощная такая, все кто в том эпизоде задействованы были, так и остались в ступоре – ни туда, ни сюда. Висят в пространстве, на полуслове заткнувшись, и никто ничего им помочь не может. Вот только мне повезло, я тогда в отключке был, а потом, когда вышел, в другой сюжет срочно замена потребовалась, меня туда и подхватили, раньше чем вмерз.
До сих пор глядевший в экран, Марсианин резко повернулся к Андреа.
– А теперь оказывается, что и ты не ты, и бабы не твои! Денег нету, паспорта тоже, да? А ведь еще и комплексный тест будет… Похоже влипли вы, ребята, и я вместе с вами.
Ану-инэн, которая до сих стояла рядом попыталась что-то сказать, но Марсианин остановил ее жестом мохнатой лапы.
– Подожди, дай подумать! – голос переводчика по-прежнему был равнодушным и отстраненным, но и по жестам, и по смыслу разговора ощущалось: пилот одновременно раздосадован и озадачен. Казалось, даже шипящий звук его речи приобрел особенно раздраженный оттенок.
Ану-инэн уселась обратно в кресло, изящным движением широкого зада потеснив развалившуюся как ни в чем не бывало Голди, и демонстративно зевнула. Андреа остался стоять на месте и, ожидая, чего там придумает Марсианин, принялся смотреть на экран – по нему продолжала лениво ползти невразумительная панорама планеты. На фоне клякс и пятен внизу время от времени виднелись более правильные серые образования, наверное города, пересеченные вдоль и поперек сеточками дорог. Андреа прищурил глаза, попытавшись разглядеть подробности одного из них, но внизу полыхнула яркая белая вспышка, а когда он проморгался, то вместо города внизу было грязное овальное пятно дымного водоворота, сквозь которое проблескивали огоньки пожаров. «А так ли нам надо вниз?» – задал себе вопрос Андреа, и с неудовольствием признал, что ответ тут отнюдь не очевиден.
В тягостном молчании прошло несколько минут, прежде чем Марсианин снова заговорил.
– Значит так. Влипли вы, ребята, и я вместе с вами.
– Ой, как интересно! Но где-то сегодня я уже это слышала! – подала голос Голди. Марсианин до ответа на реплику опускаться не стал, а продолжил речь:
– Поэтому садится на Планету придется контрабандой. Причем контрабандой не в сюжете, а по-тихому. Есть тут один парень, Лак-Жак по имени, он этими делами давно уже крутит. …, я даже не знаю, куда он нас привезет, и сколько с меня за это спросит! А деваться некуда, так что готовьтесь, а я сейчас его вызову, только вот в открытый космос выйти надо.
Окончив речь, Марсианин повернулся к пульту, и с хрустом воткнул отключалку – на этот раз она сработала с первого раза, наверное для разнообразия.
Окончив речь, Марсианин повернулся к пульту, и с хрустом воткнул отключалку – на этот раз она сработала с первого раза, наверное для разнообразия.
За люком открылся все тот же черный космос с синеющими звездами и кусочком замершей планеты. Андреа в ужасе схватился за стойку, ожидая услышать вой вырывающегося воздуха, чмоканье лопающихся глаз и истошные крики умирающих – резервная память оказывается хранила и такую картину, невесть где виденную Создателем, и теперь услужливо подсунула ее Андреа.
Однако ничего не произошло, только Ану-инэн выдохнула «О-о-ой…» – похоже, она тоже знала, что в открытый космос выходят немного не так, а Марсианин с пистолетом в руке попросту шагнул наружу. Через секунду раздался хлопок выстрела, на экране гроздь из трех красных ракет прочертила по черному фону красивую дугу и, догорев, рассыпалась искрами. И только тут, почувствовав наконец удушье, Андреа сообразил, что до сих пор сдерживал дыхание.
С промежутками в минуту Марсианин выпустил пять или шесть ракет, и вернулся обратно, попутно объяснив:
– Если Лак-Жак еще работает, он меня засек, и скоро здесь будет.
– А если не работает? – невинным голосом задала вопрос Голди.
– Тогда он скоро здесь не будет, – ответил Марсианин, и принялся закручивать красный штурвал.
Оказалось, что сказав «скоро», Марсианин не покривил против истины: он даже не успел снова усесться за пульт, как на безжизненном черном фоне скользнул длинный и узкий серый силуэт, оставляющий за собою расплывающийся шлейф дыма, а когда этот силуэт приблизился, так что можно было различать детали, Андреа ахнул про себя.
К «Пронзателю Вселенной» приближалась ракета – именно ракета с остекленным носом и круглыми иллюминаторами в борту. Плавные обводы нарушали только две орудийные башни и торпедный аппарат, уступами размещенные следом за пилотской кабиной. Треугольные стабилизаторы украшали большие красные звезды, а рядом с овальной дверью красовалась надпись «Морально Устойчивый».
– Плохи дела у Жака, предпоследний в ход пошел, – откомментировал зрелище Марсианин, и объяснил:
– Он в свое время у коммунистов базу купил по дешевке, вместе с бригадой старых эсминцев: «Верный», «Надежный», «Чуткий», «Морально устойчивый» и «Политически грамотный». Я думал, на «Чутком»прилетит, а он уже на «Моральном» пилит.
– Доломал что ли? – поинтересовалась Ану-инэн, глядя, как эсминец подползает под днище «Пронзателя»
– Да нет, конструкция-то проста как первый в мире трактор: минимум деталей, но … заведешь. Правда, у этих изделий есть один маленький недостаток: одноразовые. Чтоб долететь и геройски погибнуть. Поэтому заправочной горловины у них не предусмотрено. Лак-Жак конечно на этих кораблях кое-чего модернизировал, но в двигатели и системы лезть боится, потому что как и почему там все работает, до сих пор не понял никто. По всем статьям эта посудина даже с места сдвигаться не должна, однако летает же. Так что с заправкой у него хреново.
– А ведрами через воронку в предохранительный клапан заливать нельзя? – с живостью задала вопрос Голди.
– Так и заливают, когда есть кому.
Марсианин повернул голову так, что многократный отблеск ламп в глазах можно было воспринять как «иронический взгляд искоса, низко голову наклоня», и добавил:
– Вот вас трое, денег нет – возьмет да пристроит к воронке.
– Нет, нафиг! – отрезала Голди. – Я как-то ключи от бака потеряла, а надо на операцию ехать. Анка воронку держит, а я с ведрами бегаю… Второй раз меня это вытворять никакой Жак не заставит. Пусть он будет хоть трижды Лак!
– Ну не трижды, а дважды, однако спасибо на добром пожелании! – раздался новый голос. Девушки просто резко повернули головы на звук, а Андреа пришлось обернуться: в проеме коридора стоял тот, кто без сомнения и был Лак-Жаком.
До сих пор Андреа в глубине души опасался, что ожидаемый спаситель-контрабандист окажется жукоглазым наподобие Марсианина, или того пострашнее. Опасения не оправдались: Лак-Жак несомненно был человеком, причем человеком весьма представительным: его пузо наверное весило столько же, сколько и остальное тело. Но впечатления лишнего веса, который обречен таскать на себе несчастный владелец, это пузо не производило, а казалось скорее мягким тараном, с помощью которого Лак-Жак способен смести со своего пути любое препятствие, или высадить любую дверь, даже если б это оказался тот люк в открытый космос. Одет контрабандист был отнюдь не в заношенный скафандр, а в длиннополое расстегнутое нечто, с засаленным жилетом под ним, полосатые брюки, примерно с сантиметр не доходящие до лаковых туфель, и венчал костюм блестящий черный цилиндр, лихо сдвинутый набекрень. Несколько выбивалась из стиля виднеющаяся под сюртуком расстегнутая кобура с торчащей ручкой чего-то огнестрельного. И рукоять оружия, и сама кобура уже давно потеряли свой первоначальный цвет, но зато приобрели специфический лоск и блеск предметов, долго и часто используемых.
– Я приношу свои извинения, что вошел не постучавши, но право же, ведь у меня нет причин считать себя незваным гостем? Марсианин, дружище, ты подал мне сигнал, и вот он я тут! Не торопись рассказывать, позволь мне угадать самому… Этот молодой человек наверняка Инспектор, который запутался настолько, что даже сам Творец ему может помочь. А эти две дамы… О, знаю: одна та, которая ему полагалось спасти по сюжету, а другую он вытащил из какой-то передряги по собственному почину, и именно из-за этого у него теперь проблемы. Я прав?!
Голос Лак-Жака ни был слишком громким, ни слишком пронзительным, но вся его речь уложилась во время, за которое другой человек не произнес бы ее и наполовину, и к финалу у Андреа немного заложило уши. Он непроизвольно сглотнул, и увидев, что Марсианин продолжает молчать, начал говорить сам.
– Мне придется немного подправить вас, уважаемый… – Андреа вспомнил, что в его мире контрабандистов величали по-другому, и быстро поправился:
– То есть достопочтенный. Меня зовут не Инспектор, и Создатель ничем не помогает мне уже очень давно. Дамы тоже не спасены мною, а скорее я ими спасен. В остальном же вы правы – я действительно запутался, и действительно у меня проблемы. Одна из них – в том что ни у них, ни у меня нет денег, и вообще ничего, полагающегося человеку у вас, поскольку сами мы нездешние…
– Сами мы нездешние! – вдруг затянул тонким противным голоском Лак-Жак. – С Альдебаранщины беженцы, от сверхновой пострадавшие, остались безо всяких средств на существование! – и без всякой паузы Лак-Жак перешел на другую тональность, более естественную при его комплекции, хотя и не менее неприятную:
– Я бы не советовал петь мне такие песни, последнее время они слышны излишне часто. Есть только один случай когда я им верю – когда передо мной перешельцы из другой системы миров, но откуда бы им взяться на посудине моего старого дружочка? – и толстая рука контрабандиста хлопнула Марсианина по спине. Тот передернул плечами и, впервые после появления Лак-Жака, подал голос:
– Они действительно из другой системы, Жак. Можешь верить: я слышал, как с парнем разговаривал этот … Киоси, что и как ему говорил.
Андреа посмотрел на многоцветие приборов, на каждом из которых мигали лампочки, покачивались стрелки и горели цифры, на панели из многочисленных переключателей, на круглый будильник, громко тикающий на полочке у экрана, и вернулся взглядом к рубильнику. Он был большой, железный, и к нему из-под пола тянулись четыре провода, примотанные к клеммам синей изолентой. Ничто другое на роль самодельной отключалки не подходило.
– И чего она отключает?
– Посудину мою, чего ж еще?
– А от чего?
– Слушай, друг, а ты откуда, собственно взялся?
Андреа вскочил, расправил плечи, и гордо воскликнул:
– Славное герцогство Отрейское, владения Западного Мараканора и Восточного Караманора! – но тут же устыдился своего выступления, и пояснил тоном ниже:
– Ну, это не здесь, вобщем…
– Другие края, дошло? – пришла на помощь Голди.
– Которые вроде есть, но туда просто так не попадешь! – добавила Ану-инэн.
– А, понял, – Специально для собеседников Марсианин покивал головой, и продолжил что-то говорить. Но следующие несколько слов переводчик вдруг произнес на незнакомом языке, и Марсианину пришлось несколько раз стукнуть по его передней панели.
– Так, о чем это я… Да, так вот, у вас что, отключалок нету?
– Нету, – честно сознался Андреа.
– Трудно же вам, ребята… То ли дело у нас: вот я сейчас рубильник воткнул, и эпизод, в котором я по идее задействован, идет мимо! Нас сейчас ни пираты не остановят, ни на мину не напоремся… Ну и сами мы тоже никому и ничего. Правда опасность есть тут, и даже две: во-первых когда в отключке слишком долго, то по выходе на тебя сразу столько всего сыплется, что только успевай крутиться.
– А во-вторых? – не утерпела Голди, хотя было и так ясно, что рассказ на этом не остановится.
– Во-вторых, красавица, за это время про тебя могут просто забыть. И когда возвращаешься, то может оказаться что ты уже не нужен, или что твое место занято.
– То есть с линии сходишь… то есть из эпизода, если по-вашему говорить?
– Нет, просто на распыл. Чтоб из эпизода уйти, отключалкой не обойдешься, тут гасилка нужна. А как ее сделать, никто не знает. Разве что люди Наталии, вон как тот, с которым мы тут махались. Кстати, хорошо, что я про это заговорил. У меня ж обязательная программа есть, выполнять надо! Пождите пока что…
Марсианин снова развернулся в кресле, протянул лапу к будильнику, переставил стрелку звонка на четверть часа вперед, подумал, сделал время до сигнала чуть поменьше. Вернув часы на место, громко втянул и выпустил обратно литра три воздуха (наверное имелся в виду глубокий вздох) и перекинул рубильник-отключалку обратно. Тотчас звезды вновь побелели, «Пронзатель Вселенной» ощутимо качнуло, и мимо него с ревом пронесся вперед маленький аппарат с широко раскинутыми крыльями, чем-то напомнивший Андреа истребители по имени «Тигр», а за ним еще один, и еще… Марсианин прошипел нечто, что коробочка на его груди предпочла оставить без истолкования, схватился за штурвал, и бросил еще одну короткую фразу, и на этот раз перевод последовал, причем очень многословный. Пассажирам предписывалось пристегнуть ремни, снять очки, серьги и туфли на высоком каблуке, сообщалось о расположении аварийных выходов, а в заключении их призывали в случае разгерметизации корпуса не проявлять паники, а организованно двигаться в направлении хранилища спасательных скафандров. «Пронзатель Вселенной» уже закладывал третий вираж-петлю, когда наконец зазвучала последняя фраза перевода: «В случае гибели страховое возмещение выплачивается только в случа… лько в случа… лько в случа…» – Марсианин улучил момент и вновь шмякнул по переводчику, и то, в каких случаях можно все же рассчитывать на страховку, осталось неизвестным. К этому времени Андреа прочно держался руками за скобы в стене, а Голди с Ану-инэн вжимались в свое кресло, пристегнутые одним на двоих ремнем.
Марсианин то вращал свой корабль вокруг продольной оси, то заставлял его задирать, и сразу же опускать нос, и все вместе почему-то очень напомнило Андреа уже виденный воздушный бой, даже световые лучи, полосовавшие черноту космоса были прерывистыми и летели примерно с той же скоростью, что и трассирующие снаряды. Из динамика доносились крики: «Космический монстр, вперед… Гравитационный отражатель… Сэнди, Сэнди, прикрой… Сейчас мы накроем эту штуку!». Свистели двигатели, оставляя за собой мерцающие шлейфы, грохотали взрывы, и в черном небе вспухали кляксы взрывов.
Но вот среди всего этого многоцветного и многозвучного хаоса раздался звон будильника. Марсианин тотчас же схватился за отключалку, но разболтанное крепление перекосило, и воткнуть рубильник в клеммы с первого раза не удалось, так что опять положение спасло лишь сотрясение от близкого разрыва.
В рубке вновь воцарилось спокойствие – синие звезды неподвижно повисли на экране, звуки космической битвы стихли и лишь звонок продолжал устало дребезжать на последнем обороте пружины, и вскоре замолк.
Первой подала голос Ану-инэн:
– А здорово, да? Мне как раз такой штуки не хватало, слышь, Марсианин, ты говоришь что она самодельная? Научишь делать?
– Можно, сложного тут ничего нету.
– Отлично! Тогда мы с тобою, Голди, как вернемся, вообще заживем… И в крутые тебе не понадобится, Асва поцелуешь на прощание, и пусть себе топает с богом, свою крутость потерянную разыскивать.
– Вернемся? – Голди выбралась из кресла, уперлась руками в стену и выгнула спину, потягиваясь как кошка, так что вся ее фигура явственно прорисовалась под комбинезоном.
– А как? По мне так и тут неплохо… Эй, эй, жукоглазый, ты чего это на меня этак глядишь?! Ладно, Асв таращится, с ним все ясно, а ты-то?!
Андреа, который действительно с немалым удовольствием смотрел на разминающуюся Голди, перевел взгляд: глаза Марсианина были даже не розовыми, а ярко-красными, шерсть встопорщилась, а жвалы беззвучно шевелились. Андреа на всякий случай сделал шаг вбок, чтобы перехватить «жукоглазого», если тот совсем потеряет голову. Однако обошлось без этого: Марсианин с видимым усилием отвернулся, и из-за его спины раздалось прерывистое, как бы раздосадованное, шипение, и равнодушный перевод:
– Прошу прощения, но влечение к вашим женщинам сильно развито у моей расы.
– Извращенцы? – поинтересовалась Ану-инэн.
– Может быть. Только то же самое творится и у многих других рас. Практически, у нас все существа ценят красоту человеческих женщин, и не только ценят, но и это, как бы сказать, умеют практически использовать. Впрочем ваши мужчины тоже интересуются женскими особями других видов, и тоже не только для духовного общения… Когда других поводов нет, войны в космосе начинаются из-за этого.
– Фу, гадость. То есть, Марсик, ты не обижайся, для своих женщин ты наверное парень хоть куда…
– К сожалению, у моей расы нет женщин.
– Это кто ж вас так? – изумился Андреа.
– А … его знает. Поймал бы … – … на …! – В речи Марсианина вновь появились паузы, но теперь было понятно, что дефекты переводчика не при чем.
– То есть, кто в этой … виноват, понятно. Но с этим не поспоришь, и приходится на баб ваших накидываться. Думаешь самому приятно? Как посмотришь на губы эти красные, да на эти глаза моноблочные, – уродство же! А язык этот ваш – розовый, да в пупырышках, да вечно мокрый, и двигается постоянно, как вспомнишь, ой … , так с души воротит. Я уж про … не говорю, а еще и гладить полагается, …! Но вот как накатит – и лезешь, хотя и самому противно, а ничего не сделаешь, даже отключалка не помогает, потому что отрубается только эпизод, а природу собственную отключить можно только с жизнью вместе.
Андреа сочувственно вздохнул: все-таки к нему Создатель относился с большей заботой. Реакция девушек была несколько иной:
– Это кто тут урод? – гневно вопросила Ану-инэн, а Голди одновременно с этими словами демонстративно подтянула комбинезон так, что б ее грудь очерчивалась как можно соблазнительнее.
– Э, э, подруги! – Андреа сообразил, что речь Марсианина понята как-то не так. – А ну хватит, и так парню тяжело, а вы еще тут прелестями трясете. Голди, кому сказал! Свои позы для кого другого прибереги! Для меня например.
– Очень надо! – фыркнула Голди, но тем не менее встала по стойке «вольно-и-скромно».
– И ты хозяин, тоже поспокойней, – продолжал наводить порядок Андреа, с удовольствием слушая свой уверенный и громкий голос. – А ведь я хоть и из других краев, но разобраться могу по-крутому!
Наступила тишина. Андреа стоял с выпяченной грудью и надменно осматривал слушателей – нет ли у кого предложений и замечаний. Девушки молчали, пристыженно потупившись, выражение лица Марсианина расшифровке не поддавалось, но переводчик молчал, и все вроде бы было пристойно. Правда через секунду Ану-инэн хмыкнула, и сказала, обращаясь как бы к подруге, но так чтобы было слышно:
– Нет, все же есть в парнишке что-то… Ну его, членистоногого, ты лучше Асвом займись.
Следующие несколько часов прошли в тишине и спокойствии: устыдившийся несдержанности Марсианин по-быстрому провел пассажиров в маленькую каютку, показал как выключается свет, и поспешил удалиться в рубку. Коек, а вернее голых топчанов, крытых линолеумом, в каюте было два, и Андреа с невозмутимым, как считал сам, видом, без лишних слов принялся устраиваться на полу. Но Ану-инэн призвала подругу полюбоваться на эту «несчастную мордочку», и общими усилиями они впихнули слабо отнекивающегося героя на один из топчанов, а сами, нежно обнявшись, умастились на соседнем, напоследок призвав Андреа «не подумать плохого» – а он плохого и не подумал, потому что успел заснуть еще до того, как они легли.
Во сне он видел себя, продающего на базаре жукоглазому покупателю красивую рабыню, а тот скандалил, и требовал товар своей породы, так что в конце концов Андреа оказался без рабыни, без денег, и без уважения товарищей по ремеслу, которые стояли, окруженные женщинами всех возможных разновидностей, вплоть до рыб и змей, зазывно качающих чешуйчатыми телами.
* * *
Подъем своим гостям Марсианин устроил просто: запустив по трансляции звон все того же будильника с пульта. Когда толком не проснувшийся Андреа пришел в рубку, он с удивлением увидел, что половину пространства экрана занимает некое небесное тело, большое и неаккуратно раскрашенное.– Откуда это взялось? – удивился он, и оказалось, что за время, пока пассажиры спали, Марсианин вывел «Пронзателя» из отключки, и долетел до ближайшей Планеты. Андреа попробовал шутки ради возмутится – мол разве нельзя было для нее какое-нибудь название выдумать, но Марсианин совершенно серьезно ответил, что это совершенно незачем.
– Все они одинаковые – пояснил он, и попросил не мешать, надо договориться о посадке, и принялся шипеть и свистеть в микрофон, а когда этот процесс закончился, здесь были уже и Ану-инэн с Голди, привычно усевшиеся вдвоем все в то же широкое кресле. Планета вальяжно перевалилась с одного бока экрана на другой, и медленно начала вращаться, подставляя взгляду все новые и новые цветовые пятна на своем теле, самых неожиданных форм и расцветок.
– Ну вот, – обратился Марсианин к пассажирам с таким деловым видом, что Андреа сразу заподозрил недоброе.
– Я обо всем договорился. Пройдем охранение, потом паспортный контроль, потом кредитный и санитарный посты, и останется только таможенный досмотр и комплексный тест, но это уже внизу. За все про все с вас сорок семь галакредитов. Неторгуемо, можете не стараться. Я сам знаю, сорок пять должно быть, но я иметь тоже должен что-то!
– А если нет галакредитов? – поинтересовалась Ану-инэн, и Марсианин с готовностью пояснил:
– Ничего страшного. Тогда семьсот солов, или три с полтиною казарка. В принципе я могу взять и долларами, но только черному курсу, и будет это… сейчас… восемь миллиардов триста миллионов с чем-то. Сдача с десятки у меня найдется.
Андреа поочередно напряг и расслабил основные мышцы тела, на всякий случай оперся спиною на стойку, и медленно произнес:
– Ты не понял. У нас вообще нет денег.
– Как нет? Они что там, сдурели? – глаза Марсианина начали менять цвет с белесого на красный. – Мне по… то, кого они там себе нанимают, но еще и денег не давать!
– Погоди, а кто они?
– А на кого ты работаешь?
– Я? – Андреа возмутился. – Я, кроме как Создателю, не подчиняюсь никому!
– О… господня! – Марсианин очень по-человечески схватился за голову. – Какого ты тогда ко мне за паролем подошел? И ответил ведь!
– За каким паролем?
– За таким! Любой нормальный человек знает, что в во всей Вселенной уже лет триста не найдется корабля, в котором можно что-то крутить ключом на двадцать два! Гайки только двадцать один и двадцать три!
– А ну стоп! – Вскочившая на ноги Ану-инэн встала между Андреа и Марсианином, сердито глядя на обоих.
– Чего орете? Асв, голубчик, пока что заткнись пожалуйста. А ты – давай-ка по порядку объясни, что к чему. Только спокойнее, а то у тебя как слова пропадать начинают, так я такое додумываю, что аж самой стыдно! Разошелся тут, глаза мои ему не нравятся, а своими светофор изображает!
«Немалым усилием воли подавив свой гнев, он спокойно произнес…» – начал про себя комментировать свои действия Андреа – «Спокойно произнес… А чего тут говорить-то? Пусть будет: он спокойно отступил назад… блин, сзади же эта труба дурацкая… Лучше тогда так: спокойным усилием воли он успокоился, и спокойно… Да пошло оно все!» Однако внутренний монолог героя возымел действие: Андреа и вправду немного успокоился, и сумел даже дружелюбно улыбнуться Марсианину, глаза которого действительно напоминали пару светофоров.
Ничуть не испуганная ими, Ану-инэн бесстрашно толкнула разозленного пилота в мохнатую грудь, и тот неожиданно покорно плюхнулся в свое кресло, буркнув:
– Ладно, слушайте.
В самом начале эпизода «Пронзателя Вселенной» нанял синдикат «Супер Стар оф Лайнс» для того, чтобы вывезти некоего крутого героя с межзвездной станции конкурирующей фирмы «Супер Лайн оф Старс». Кто будет этим героем, и что конкретно он должен был сделать на этой станции, само собой считалось тайной, однако война компаний длилась давно, и опыт по этой части у Марсианина имелся богатый: каждое подобное задание заканчивалось взрывом реактора вслед улепетывающему «Пронзателю».
На этот раз все тоже началось по-обычному, но потом пошли накладки: Марсианин исправно приводил свой кораблик подряд на три станции «Лайнс», и все три, как и положено, взорвались, но герой-исполнитель теракта ни разу не подошел, и с ключом на двадцать два помочь не предложил. А на четвертый раз в одной машине с назвавшим пароль Андреа оказался человек, которого Марсианин давно и долго ненавидел лютой ненавистью.
– Его Киоси зовут, ну, ты наверное знаешь. Он ведь в свое время тоже крутым героем был, в компании «Сора Тобу Хирю» работал. Я к ним в эпизод попал, и должен был высоко подняться, не в крутые конечно… – при этих словах переливчатые глаза Марсианина мечтательно помутнели. – Но хотя бы в серийные вышел. А Киоси по каким-то своим причинам эпизод похерил, сразу после начала. Гасилку где-то сам добыл, или уже тогда с Наталией сошелся. Причем гасилка мощная такая, все кто в том эпизоде задействованы были, так и остались в ступоре – ни туда, ни сюда. Висят в пространстве, на полуслове заткнувшись, и никто ничего им помочь не может. Вот только мне повезло, я тогда в отключке был, а потом, когда вышел, в другой сюжет срочно замена потребовалась, меня туда и подхватили, раньше чем вмерз.
До сих пор глядевший в экран, Марсианин резко повернулся к Андреа.
– А теперь оказывается, что и ты не ты, и бабы не твои! Денег нету, паспорта тоже, да? А ведь еще и комплексный тест будет… Похоже влипли вы, ребята, и я вместе с вами.
Ану-инэн, которая до сих стояла рядом попыталась что-то сказать, но Марсианин остановил ее жестом мохнатой лапы.
– Подожди, дай подумать! – голос переводчика по-прежнему был равнодушным и отстраненным, но и по жестам, и по смыслу разговора ощущалось: пилот одновременно раздосадован и озадачен. Казалось, даже шипящий звук его речи приобрел особенно раздраженный оттенок.
Ану-инэн уселась обратно в кресло, изящным движением широкого зада потеснив развалившуюся как ни в чем не бывало Голди, и демонстративно зевнула. Андреа остался стоять на месте и, ожидая, чего там придумает Марсианин, принялся смотреть на экран – по нему продолжала лениво ползти невразумительная панорама планеты. На фоне клякс и пятен внизу время от времени виднелись более правильные серые образования, наверное города, пересеченные вдоль и поперек сеточками дорог. Андреа прищурил глаза, попытавшись разглядеть подробности одного из них, но внизу полыхнула яркая белая вспышка, а когда он проморгался, то вместо города внизу было грязное овальное пятно дымного водоворота, сквозь которое проблескивали огоньки пожаров. «А так ли нам надо вниз?» – задал себе вопрос Андреа, и с неудовольствием признал, что ответ тут отнюдь не очевиден.
В тягостном молчании прошло несколько минут, прежде чем Марсианин снова заговорил.
– Значит так. Влипли вы, ребята, и я вместе с вами.
– Ой, как интересно! Но где-то сегодня я уже это слышала! – подала голос Голди. Марсианин до ответа на реплику опускаться не стал, а продолжил речь:
– Поэтому садится на Планету придется контрабандой. Причем контрабандой не в сюжете, а по-тихому. Есть тут один парень, Лак-Жак по имени, он этими делами давно уже крутит. …, я даже не знаю, куда он нас привезет, и сколько с меня за это спросит! А деваться некуда, так что готовьтесь, а я сейчас его вызову, только вот в открытый космос выйти надо.
Окончив речь, Марсианин повернулся к пульту, и с хрустом воткнул отключалку – на этот раз она сработала с первого раза, наверное для разнообразия.
Окончив речь, Марсианин повернулся к пульту, и с хрустом воткнул отключалку – на этот раз она сработала с первого раза, наверное для разнообразия.
За люком открылся все тот же черный космос с синеющими звездами и кусочком замершей планеты. Андреа в ужасе схватился за стойку, ожидая услышать вой вырывающегося воздуха, чмоканье лопающихся глаз и истошные крики умирающих – резервная память оказывается хранила и такую картину, невесть где виденную Создателем, и теперь услужливо подсунула ее Андреа.
Однако ничего не произошло, только Ану-инэн выдохнула «О-о-ой…» – похоже, она тоже знала, что в открытый космос выходят немного не так, а Марсианин с пистолетом в руке попросту шагнул наружу. Через секунду раздался хлопок выстрела, на экране гроздь из трех красных ракет прочертила по черному фону красивую дугу и, догорев, рассыпалась искрами. И только тут, почувствовав наконец удушье, Андреа сообразил, что до сих пор сдерживал дыхание.
С промежутками в минуту Марсианин выпустил пять или шесть ракет, и вернулся обратно, попутно объяснив:
– Если Лак-Жак еще работает, он меня засек, и скоро здесь будет.
– А если не работает? – невинным голосом задала вопрос Голди.
– Тогда он скоро здесь не будет, – ответил Марсианин, и принялся закручивать красный штурвал.
Оказалось, что сказав «скоро», Марсианин не покривил против истины: он даже не успел снова усесться за пульт, как на безжизненном черном фоне скользнул длинный и узкий серый силуэт, оставляющий за собою расплывающийся шлейф дыма, а когда этот силуэт приблизился, так что можно было различать детали, Андреа ахнул про себя.
К «Пронзателю Вселенной» приближалась ракета – именно ракета с остекленным носом и круглыми иллюминаторами в борту. Плавные обводы нарушали только две орудийные башни и торпедный аппарат, уступами размещенные следом за пилотской кабиной. Треугольные стабилизаторы украшали большие красные звезды, а рядом с овальной дверью красовалась надпись «Морально Устойчивый».
– Плохи дела у Жака, предпоследний в ход пошел, – откомментировал зрелище Марсианин, и объяснил:
– Он в свое время у коммунистов базу купил по дешевке, вместе с бригадой старых эсминцев: «Верный», «Надежный», «Чуткий», «Морально устойчивый» и «Политически грамотный». Я думал, на «Чутком»прилетит, а он уже на «Моральном» пилит.
– Доломал что ли? – поинтересовалась Ану-инэн, глядя, как эсминец подползает под днище «Пронзателя»
– Да нет, конструкция-то проста как первый в мире трактор: минимум деталей, но … заведешь. Правда, у этих изделий есть один маленький недостаток: одноразовые. Чтоб долететь и геройски погибнуть. Поэтому заправочной горловины у них не предусмотрено. Лак-Жак конечно на этих кораблях кое-чего модернизировал, но в двигатели и системы лезть боится, потому что как и почему там все работает, до сих пор не понял никто. По всем статьям эта посудина даже с места сдвигаться не должна, однако летает же. Так что с заправкой у него хреново.
– А ведрами через воронку в предохранительный клапан заливать нельзя? – с живостью задала вопрос Голди.
– Так и заливают, когда есть кому.
Марсианин повернул голову так, что многократный отблеск ламп в глазах можно было воспринять как «иронический взгляд искоса, низко голову наклоня», и добавил:
– Вот вас трое, денег нет – возьмет да пристроит к воронке.
– Нет, нафиг! – отрезала Голди. – Я как-то ключи от бака потеряла, а надо на операцию ехать. Анка воронку держит, а я с ведрами бегаю… Второй раз меня это вытворять никакой Жак не заставит. Пусть он будет хоть трижды Лак!
– Ну не трижды, а дважды, однако спасибо на добром пожелании! – раздался новый голос. Девушки просто резко повернули головы на звук, а Андреа пришлось обернуться: в проеме коридора стоял тот, кто без сомнения и был Лак-Жаком.
До сих пор Андреа в глубине души опасался, что ожидаемый спаситель-контрабандист окажется жукоглазым наподобие Марсианина, или того пострашнее. Опасения не оправдались: Лак-Жак несомненно был человеком, причем человеком весьма представительным: его пузо наверное весило столько же, сколько и остальное тело. Но впечатления лишнего веса, который обречен таскать на себе несчастный владелец, это пузо не производило, а казалось скорее мягким тараном, с помощью которого Лак-Жак способен смести со своего пути любое препятствие, или высадить любую дверь, даже если б это оказался тот люк в открытый космос. Одет контрабандист был отнюдь не в заношенный скафандр, а в длиннополое расстегнутое нечто, с засаленным жилетом под ним, полосатые брюки, примерно с сантиметр не доходящие до лаковых туфель, и венчал костюм блестящий черный цилиндр, лихо сдвинутый набекрень. Несколько выбивалась из стиля виднеющаяся под сюртуком расстегнутая кобура с торчащей ручкой чего-то огнестрельного. И рукоять оружия, и сама кобура уже давно потеряли свой первоначальный цвет, но зато приобрели специфический лоск и блеск предметов, долго и часто используемых.
– Я приношу свои извинения, что вошел не постучавши, но право же, ведь у меня нет причин считать себя незваным гостем? Марсианин, дружище, ты подал мне сигнал, и вот он я тут! Не торопись рассказывать, позволь мне угадать самому… Этот молодой человек наверняка Инспектор, который запутался настолько, что даже сам Творец ему может помочь. А эти две дамы… О, знаю: одна та, которая ему полагалось спасти по сюжету, а другую он вытащил из какой-то передряги по собственному почину, и именно из-за этого у него теперь проблемы. Я прав?!
Голос Лак-Жака ни был слишком громким, ни слишком пронзительным, но вся его речь уложилась во время, за которое другой человек не произнес бы ее и наполовину, и к финалу у Андреа немного заложило уши. Он непроизвольно сглотнул, и увидев, что Марсианин продолжает молчать, начал говорить сам.
– Мне придется немного подправить вас, уважаемый… – Андреа вспомнил, что в его мире контрабандистов величали по-другому, и быстро поправился:
– То есть достопочтенный. Меня зовут не Инспектор, и Создатель ничем не помогает мне уже очень давно. Дамы тоже не спасены мною, а скорее я ими спасен. В остальном же вы правы – я действительно запутался, и действительно у меня проблемы. Одна из них – в том что ни у них, ни у меня нет денег, и вообще ничего, полагающегося человеку у вас, поскольку сами мы нездешние…
– Сами мы нездешние! – вдруг затянул тонким противным голоском Лак-Жак. – С Альдебаранщины беженцы, от сверхновой пострадавшие, остались безо всяких средств на существование! – и без всякой паузы Лак-Жак перешел на другую тональность, более естественную при его комплекции, хотя и не менее неприятную:
– Я бы не советовал петь мне такие песни, последнее время они слышны излишне часто. Есть только один случай когда я им верю – когда передо мной перешельцы из другой системы миров, но откуда бы им взяться на посудине моего старого дружочка? – и толстая рука контрабандиста хлопнула Марсианина по спине. Тот передернул плечами и, впервые после появления Лак-Жака, подал голос:
– Они действительно из другой системы, Жак. Можешь верить: я слышал, как с парнем разговаривал этот … Киоси, что и как ему говорил.