– Они меня вызывали раза три, – как-то неохотно ответил Торшин. – Агитировали в милицию пойти. Нам, говорят, такие во как нужны, – он провел ребром ладони по шарфу.
   – А ты?
   – А что я? Тренироваться, говорю, надо как следует! Вот и все дела. Ты смотри, поворот не прозевай.
   – Ладно, – Олег притормозил и на медленной скорости въехал в полутемный заснеженный двор.
   Потопав в подъезде ногами, они поднялись на четвертый этаж и позвонили в обитую черным дерматином дверь. Торшин осторожно извлек из кармана магнитофонные кассеты и подмигнул Олегу. Переминаясь с ноги на ногу, они простояли несколько минут, но никаких звуков из-за двери не раздавалось. Славка поднял удивленно брови и снова нажал на кнопку звонка.
   И в то же мгновение из-за двери послышалось:
   – Кто там?
   – Это я, Марья Васильевна, – громко крикнул Торшин, – Слава. Мне Сашка велел вам кассеты передать.
   Послышались звуки отпираемого замка. На пороге стояла невысокая светловолосая женщина лет сорока, прижав руку к губам.
   – Здравствуйте, Марья Васильевна, – снова повторил Торшин. – Вот кассеты… Что Сашка пишет?
   Что-то было не так. Какая-то растерянность в ее облике, весьма странное выражение красноватых глаз, с которым она смотрела на них. Олег почувствовал неладное, бросил настороженный взгляд в квартиру, за спину женщины.
   Торшин запнулся, тоже заметив недоброе.
   – Ребята… Славик… – проговорила женщина тихо. – А Сашенька письмо вчера прислал. Он под Кабулом в госпитале лежит.

Глава вторая

1

   Один за другим они проходили в зал, прижимаясь к стене и стараясь не заступать за белую полосу на полу. Раздевались ребята в углу, оставляя одежду и сумки на рядах кресел.
   Олег, уже переодевшись в кимоно, стоял в спортзале и приветствовал входящих улыбкой. «Старикам» он дружески кивал. Переодевшись, ребята прижимали кулаки к бедрам и коротко кивали, тихо произнося: «Ос-с!»
   На круглых настенных часах было без пяти семь. Олег осмотрелся. Спортзал далеко не из лучших. Но ни о чем другом мечтать не приходилось – остальные сэнсэи шинхана ютились в обыкновенных школьных спортзалах, куда более тесных и неудобных.
   Постепенно зал наполнялся. Пестрели черные и белые кимоно. «Старики» все были в черном, узкие талии стянуты красными и зелеными поясами. Некоторые парни из недавно набранной группы тоже успели перекрасить одежду и теперь явно пребывали в восхищении от себя. Многие из них уже деловито тянули недавно выученные связки, разминаясь.
   Гурам, третий год занимавшийся у Олега, собрал вокруг себя кружок. Воодушевленно рассказывая о недавно просмотренном китайском фильме «Драка», он демонстрировал приемы «змеи» и «обезьяны». Окружающие с пониманием кивали.
   Коротко кивнув, быстро вошел Торшин и подбежал к Олегу.
   – Привет!
   – Здорово.
   – Пора начинать? – он бросил озабоченный взгляд на часы.
   Торшин был на голову выше Олега. Обращаясь к своему сэнсэю, он наклонял голову – то ли доверительно, то ли уважительно. На его черном кимоно болтался красный тонкий пояс. Славка окинул взглядом зал, повернулся к Олегу.
   – Пора, – кивнул ему тот. – Давай.
   – Строиться! – крикнул Славка громко. – Время!
   Он несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Торшин, занимавшийся третий год, был сэмпаем [8] группы.
   Ребята быстро выстроились в шеренгу по росту, справа – старшая группа, слева – младшая. «Стариков» было явно меньше, но в каждом из них чувствовалась уверенность, отличающая парней, освоивших каратэ или кунг-фу. У них даже посадка головы и взгляд были иными, чем у первогодков.
   Новички отличались рыхлым телосложением и резким возрастным контрастом. Были и совсем юные школьники, которых сюда привела мода на каратэ, и те, кому за тридцать, – уже порядком располневшие. Глаза Олега автоматически выхватили несколько человек, которые наверняка задержатся в группе. Остальные через месяц-другой отсеются, сдадутся своей лени. И слава богу!
   Большинство, и даже «старики», к сожалению, пришли лишь за тем, чтобы освоить самые азы. Значит, не жди успеха. Если человек в этическом отношении не настроен на борьбу, внешне выглядит манекеном, любая работа с ним бесполезна. Без этики и дисциплины искусство кунг-фу превращается в простую технику нанесения ударов. Правда, реакция и удары вполне могут быть приличными.
   Против воли вдруг вновь промелькнули сомнения в правоте своих действий. Стоит ли наделять ребят, большинство из которых он знает весьма приблизительно, этой силой? Как она будет ими применена? Что принесет она им – больше вреда или пользы?
   Старосты обеих групп доложили о присутствующих и прогульщиках. Олег вскинул брови – удивительно, кое-кто из начинающих уже пропустил третье занятие. Вопросительно глянув на сэнсэя, Торшин отдал приказание вычеркнуть проштрафившихся новичков из списков. Олег кивнул. Таково было правило: если нет дисциплины, не будет ничего.
   – Дуйсин! [9] – крикнул сэмпай, подражая интонацией Олегу.
   Олег вышел вперед и, ловя на себе десятки взглядов, придал лицу сосредоточенное выражение. Процедура медитации перед началом занятия значила очень много, хотя мало о чем говорила большинству присутствующих. О том, что каратэ и кунг-фу кроме техники и дисциплины предполагает еще и философию, – об этом они не знали.
   Олег медленно опустился на пол. Черные и белые фигуры повторили его движения. Олег, смежив веки, привычно приказал телу расслабиться. Изредка приводя в движение мышцы, он ощутил растекающееся внутри тепло. Олег отдался было этому приятному чувству, но через минуту спохватился – не стоит для новичков затягивать расслабление. Открыв глаза, скомандовал:
   – Дакай янцзинь! [10]
   Все открыли глаза. Медитация закончилась. По лицам и глазам Олег понял, что большинство просидело это время просто с опущенными веками. Таинство внутреннего очищения было им не знакомо. Но ничего, тот, кто останется надолго, познает и это.
   – Чинден ни-рэй [11], – его крик разорвал тишину.
   – Ос-с-с! – ряды учеников склонились к земле, и над ними пролетел шелестящий змеиный звук приветствия.
   Олег вдруг остро почувствовал странность этой процедуры. Обе группы уже перешли на кунг-фу, однако половина команд произносилась по-японски. Как вели тренировки китайцы, было неизвестно. Потому и сохранялся японский ритуал.
   Олег прыжком поднялся с колен. В глазах новичков он заметил восхищенные огоньки – восточные команды для них были полны такого же очарования, как для дошколят заклинания из сказки о волшебной лампе Аладдина. «Дети, – подумал он, – настоящие дети».
   Театральная часть тренировки закончилась. Пора было приступать к разминке. Олег заметил в дверях неловко переминающуюся троицу опоздавших новичков, подошел к ним. Они заискивающе смотрели ему в глаза.
   – Быстро переодеваться и в углу отжаться пятьдесят раз на кулаках, – приказал он.
   Наказание было не очень строгим. Парни тут же с радостью бросились в зал.
   Разминку, как всегда, проводил Торшин. Он ограничился получасом, когда ребята бегали, прыгали, тянули связки на ногах и укрепляли кентас [12].
   Олег и сам с удовольствием побегал вместе с ними. Физическое напряжение придавало сил. Размеренно двигаясь, он отчетливо ощутил молодость и здоровье. Мышцы то напрягались упругими узлами, то расслаблялись под гладкой кожей. Ни одышки, ни сбоя сердца, ритм точен, как у часов. И весь мир стал представляться простым, ясным.
   Олег даже усмехнулся углом рта, по-суперменовски. Он молод, он – властелин своей судьбы! Все прошлые душевные метания – случайность, заумность, от которой надо избавляться. Проще надо быть, проще! И побольше уверенности в себе.
   Торшин закончил разминку, отошел в сторону, уступая место старшему. Олег вышел вперед, чувствуя в руках и ногах приятную тяжесть.
   – Сейчас разделимся на две группы. Торшин займется с младшей передвижением в простых стойках. А мы, – он повернулся к «старикам», – продолжим изучение нового тао [13]. Дуйсин!
   Ребята разошлись в противоположные стороны, – благо, зал был достаточно велик – и построились. Олег увидел перед собой внимательные глаза пятнадцати парней.
   – Для начала немного поработаем с пин-куном. Стойка мабу [14]!
   Полгруппы сразу поняли и приняли стойку. Остальные замялись, поглядывая по сторонам. Китайские термины были еще в новинку.
   – Сегодня вечером, – подсказал Олег, – будет лекция. Постарайтесь обязательно записать и выучить китайские названия, иначе и дальше будете путаться.
   Услышав про лекции, многие оживились.
   – А если нет ручки?
   – Про историю расскажешь? – послышались голоса.
   – Не отвлекаться, – отрезал Олег и сдвинул брови. – Проводим пин-кун, по одному на счет. Десятые удары с криком. Целай [15]! Чжуи [16]!
   Все подтянулись.
   – И! – крикнул он и резко выкинул правую руку вперед, а левую резко отвел назад. Группа повторила его движение почти одновременно. – Эр! Сань! Сы! У! Лю! Тси! Ба! Цзю! Ши! [17]
   Последняя команда слилась с пронзившим зал мощным восклицанием «Киай!» [18]. Что-то тихонько зазвенело, словно отдаленное эхо. Должно быть, резонировали окна.
   Олег заметил, как изменились во время упражнения лица «стариков»– во взглядах читалась решимость, резче обозначались морщинки на лицах.
   – Руки на реверс, точнее удар! – скомандовал Олег, продолжая счет по-китайски.
   Краем глаза он видел, как замерли новички, восторженно глядя на него. Им приходилось нелегко. Торшин посадил первогодков друг другу на шею, и теперь они передвигались в низких основных стойках, отрабатывая устойчивость.
   – Киай!.. Киай!.. Киай!
   Олег не давал передышки группе. Он видел, как росло напряжение на лицах, как ребята теряли скорость. По вискам у них струился пот.
   Достаточно измотав «стариков» пин-кунами, он тут же стал давать им новые элементы тао с низкими змеиными стойками и поворотами.
   Время летело незаметно. Понемногу ребята запоминали сложные серии прыжков и передвижений. Правда, постоянно приходилось их поправлять. Стойки и удары у некоторых выглядели как в каратэ. А кунг-фу все-таки отличалось от него.
   Одновременно Олег косил глаз на Торшина, который перешел к проработке недавно изученного тао «аист против змеи». Новички работали грязно, с косыми ударами и неэффективными блоками. При выполнении стоек на одной ноге часто падали.
   Короче, у Торшина забот было полон рот. Он бегал от одного парня к другому, поправлял, разворачивал, подсказывал, посылал слабых набираться сил, отжиматься на кулаках в углу. В зале царила обыкновенная рабочая атмосфера, свойственная тренировкам по каратэ и кунг-фу, когда десятки ребят по команде одновременно то рубили перед собой воздух резкими ударами, то приседали в гибких стойках, то производили широкие, с разворотом и прыжком удары ногами. Настоящий боевой отряд. Куда там мушкетерам!
   Олег чувствовал, что внутренние ощущения радости и удовлетворения захлестывают его. Нет ничего, что было бы красивее и совершеннее правильно исполняемого китайского тао, ничего мощнее и грамотнее боя кунг-фу! Удары и блоки кунг-фу следовали друг за другом, как единое живое целое, они перетекали друг в друга. И в зависимости от стиля тао ребята становились то «аистами», то «змеями», то «драконами», то «богомолами». Далеко до этого боя каратэковской показухе с широкими рубящими и секущими ударами, скорее всего, рассчитанными на внешний эффект и лишенными пластики и гармонии.
   Конечно, получалось не все еще гладко, временами были неверные развороты или перепутанные стойки. Но с каждым месяцем здесь в зале все совершеннее становилась красота боя кунг-фу…
   После тренировки Олег быстро переоделся и, глядя, как старательно складывают кимоно новички, прошел вперед. Он постучал по спинке кресла, призывая к вниманию. В зале тут же стало тихо. В приглушенном свете боковых лампочек Олег заметил, как блестят от пота разгоряченные лица. В руках ребят мелькали блокноты. Он вдруг подумал о том, что теперь выступает в роли преподавателя. Этакая импровизированная лекция. Внутренне усмехнулся, заметив неподдельную серьезность слушателей, но тут же подумал, что это полезно. Отношение к кунг-фу должно быть очень серьезным.
   – Пожалуй, как и в прошлом году, я расскажу об истории возникновения древней китайской борьбы кунг-фу, ее развитии и философских принципах. Старшей группе тоже будет интересно послушать, потому что появились кое-какие новые материалы. А потом я дам словарь терминов. Итак, все началось в 495 году до нашей эры, с основания в Китае выходцем из Индии монахом буддийского монастыря Шаолинь Ба-Туо.

2

   Стена была окрашена желтовато-коричневой масляной краской, потертой и облупившейся. Местами в облущенных проемах проглядывал старый, блекло-зеленый цвет. Чуть выше, прямо перед его глазами, висела застекленная доска объявлений, На ней под стеклом пришпиленный кнопками, замер лист бумаги. Олег по инерции еще раз пробежал по нему глазами. Он уже с десяток раз прочел:
   «За систематические пропуски занятий объявить выговор следующим студентам:
   – Бестужеву…»
   Его фамилия шла третьей. Казалось бы, ничего особенного – листок бумаги…
   – Привет, Бес! – раздался рядом знакомый голос.
   Олег обернулся и заметил рядом притворно скорбное лицо Бегемота, маленькие глазки его искрились смехом.
   – Выражаю искреннее соболезнование. Вижу, что деканат еще не отчаялся, и скорблю…
   Олег удивленно вскинул брови. Мимо прошел, хлопнув его по плечу, Моргунов.
   – Я хочу сказать, – разъяснил Бегемот, играя голосом, – что руководство нашей экспериментальной фабрики по производству искусственного интеллекта в твоем случае должно было бы признать свое бессилие…
   – Да пошел ты! – отмахнулся от него Олег и поспешил вдогонку за Моргуновым, у которого всегда были хорошие конспекты.
   Все нормальные студенты стояли в очереди именно за его тетрадями, с короткими, но емкими записями. Скалить зубы с Бегемотом сейчас не было охоты, а конспекты хорошо бы поймать до начала консультаций.
   Олег пробежал по длинному коридору со сводчатыми высокими потолками, однако Моргунов уже успел куда-то юркнуть и его нигде не было видно. Оглянулся, но и в толпе студентов у лестницы того тоже не было. Зато сам Олег, кажется, привлек повышенное внимание.
   – О-о! Бестужев! Редкий гость на факе!
   – Привет, Бес!
   – А вот и Олег! – раздавались голоса.
   Олег пожал несколько протянутых рук, отшутился, мол, дела, не до учебы сейчас. Под веселый хохот он направился с ребятами на улицу: с некоторых пор курение в здании запретили.
   «Надо же, – думал он, спускаясь по широкой лестнице, – выговор. Так ведь и выгнать могут».
   Он снова и снова пытался напугать себя. Но мысль о возможном исключении из университета его не слишком-то взволновала. Странно, но почему-то все, связанное с учебой, казалось ему сейчас неважным и неинтересным. Промелькнуло даже, что можно было бы и вообще без университета обойтись.
   Олег тут же отогнал эту мысль, он твердо помнил внушенное с детства: профессия необходима человеку. И еще было уважение к отцу: у него всегда было настоящее дело. В сознании тут же возникли школьные мечтания и представления о том, как это будет хорошо и красиво, когда он начнет работать.
   Курить на улице было холодно. Олег стоял, прислонившись к стене, и, чуть прищурившись, разглядывал однокурсников, что-то весело обсуждавших. Вдруг резанула холодная и отрешенная мысль, что они живут другой жизнью, только внешне он походит на них: тоже студент и тоже здесь.
   Внезапно встретился взглядом с Сухаревым. Шура стоял в сторонке и, похоже, только для вида держал в пальцах сигарету. Видимо, он уже давно наблюдал за Олегом и не торопился подходить. Это было вполне по-сухаревски, вот так молчать и наблюдать за интересующим его человеком. Словно съемка скрытой телекамерой. Вероятно, это от восточной молчаливости, которая нравилась Олегу. Однако теперь он не был рад, что стал объектом наблюдения, и, спешно набросив на лицо маску беспечности, кивнул Шуре.
   – Ты законспирировался, – сказал тот после обмена рукопожатиями.
   Он говорил тихо и лениво, словно нехотя. От сухаревского глаза редко что укрывалось, он умел делать правильные выводы, Олег невольно пожалел, что позволил себе выдать свое настроение. Хотя какое все это имеет значение?
   – Приказ читал?
   – Читал, – Сухарев косо усмехнулся. – Это ты из-за него такой расстроенный?
   – Угу. Шура кивнул.
   – Привет, Бес! – сказал кто-то из студентов, проходя мимо них.
   – Привет! – Олег даже не обернулся, чтобы посмотреть, кто это.
   Шура все стоял рядом и молчал. Олег давно разгадал его излюбленный трюк: собеседник, вынужденный поддерживать разговор, сам наводит на тему. Олег тоже молчал, и пауза затянулась.
   Было холодно. Ребята один за другим скрывались за высокими факультетскими дверями, остальные поднимали воротники пиджаков, переминались с ноги на ногу. Олег чувствовал, что понемногу и он начинает дрожать. Сухареву было лучше, он стоял в куртке. Шура учился в институте стран Азии и Африки, это было неподалеку, и ходил сюда в библиотеку факультета журналистики. Знакомы они были с прошлогодней поездки на уборку картошки и встречались довольно часто.
   – Что-то с тобой не то, – наконец сказал он.
   – Что? – спросил Олег.
   – Какой-то ты рассеянный и неуверенный.
   Олег передернул плечами. Ему не понравилось, что это заметил и Шура.
   – Ладно, не это главное, – сказал Сухарев. – Я тут тебе кое-что нашел.
   Он демонстративно хлопнул по своему портфелю и, прищурившись, глянул в глаза Олегу.
   – Схему?
   – Нет. Кое-что по истории кунг-фу. И еще трактат «Цзо Чжуань». Это комментарии к «Чунь-цу».
   – Спасибо, – сказал Олег. – Как странно, что мы с тобой встретились именно сегодня.
   Сухарев покопался с серьезным видом в портфеле и извлек потрепанную машинописную стопку. Углы ее были желтые, они истерлись и замахрились. Шура протянул стопку Олегу.
   – Сколько у меня есть времени?
   – Я тебя не тороплю, – Шура закрыл портфель и с отсутствующим видом посмотрел в сторону. Он был довольно странным парнем.
   – Спасибо. Но ты все-таки постарайся достать китайские комментарии к системе гимнастики «Тайцзи цюань».
   – Я помню.
   Из-за дверей факультета раздались приглушенные звуки звонка, извещавшего о конце перемены. Студенты бросали окурки, скрывались внутри здания.
   – Идешь на семинар? – осведомился Сухарев.
   – Ага.
   – Тогда до встречи. Пока.
   – Чао! – Олег еще раз взглянул на засыпанные пушистым снегом скамейки и поплелся на факультет, хотя его уже заранее обуревала невыразимая скука.

3

   Он подошел к зданию телецентра, когда короткий декабрьский день шел на убыль. Ранние сумерки усиливали туман, окутавший город с самого утра. Высокий конус Останкинской телебашни был виден лишь наполовину, словно верхушку кто-то объел.
   Было довольно тепло, но снег скрипел под ногами с таким визгом, как в самые лютые морозы.
   Огромный короб из стекла и бетона светился рядами широких окон. Так же рядами перед ним на широкой площади стояли легковые автомобили. Мимо деловито шли озабоченные люди. Они торопливо окидывали Олега оценивающими взглядами и, теряя интерес, шагали дальше. Кое-кто из них стремился, что называется, «выглядеть». «Кажутся, – подумал о них Бестужев. – Только кажутся».
   Мелькнуло знакомое лицо, Олег вздрогнул и присмотрелся внимательнее. Но женщина была ему незнакома, верно, ее лицо доводилось видеть. Вспомнил: дикторша ЦТ. В шикарной шубке, она села в большую черную машину и покатила. Раздался шипящий звук шин по льду.
   Миновав стеклянные двери, он прошел к бюро пропусков, протянул в окошко паспорт. Девушка лишь мельком стрельнула в его сторону подведенными глазами и, найдя его фамилию в своем журнале, принялась строчить бумажку.
   Постовой милиционер смотрел на него внимательнее, сверяя лицо с фотокарточкой на паспорте. Наконец кивнул:
   – Проходите.
   Раздевшись, Олег критически осмотрел себя в одно из больших зеркал. Ясные, светлые глаза, открытый взгляд из-под темных, вразлет бровей, чуть откинутые назад густые темные волосы эффектно оттеняют узкое лицо с прямым носом, высокими скулами и упрямым подбородком. Только чуть припухшие, по-детски сложенные губы, точь-в-точь как у матери, своей плавной линией вызвали его недовольство.
   Неожиданно в голову пришло, что вот так же тщательно здесь рассматривают себя все те, кого он привык видеть в телевизионном «ящике». Сначала осматривают фигуру и одежду, после придирчиво – лицо. И, наконец, удостоверившись, что все в ажуре, раскованной походкой уверенного человека уходят дальше, туда, где под ослепительным светом прожекторов их ждет замершая перед телевизорами страна.
   Рассматривая себя, Олег слегка улыбнулся. Матери, конечно, не понравится его вид, эти затертые джинсы, этот мешковатый свитер. Он с удовольствием представил себе, как она будет бросать вокруг настороженные взгляды, полагая, что коллеги не преминут отметить, как был одет ее сын. Ведь здесь все это так важно!..
   Кафе находилось внизу, в подвале. Светильники, наверное, были рассчитаны таким образом, чтобы дать уставшим от юпитеров глазам отдохнуть в полумраке. Их обычный столик был занят, и Олег устроился за соседним, спиной к стене, чтобы в поле зрения попадал почти весь зал. Он снова почувствовал, как к нему возвращается всегда охватывающее его во время бесед с матерью состояние обостренной и нервной тяжести. Но тут же преодолел его. Сегодня он постарается говорить с ней проще.
   Вокруг курили. Но он решил пока повременить. Помнил, как в прошлый раз от волнения в течение получаса высадил почти всю пачку «Дымка». И тут же снова улыбнулся, вспомнив, как округлились глаза у матери, когда она увидела этот его «Дымок».
   Олег взглянул на часы, до намеченного срока оставалось еще пять минут. Это было хорошо. Он уже давно научился не расстраиваться, если приходилось ждать, запас времени отлично подходил для размышлений и воспоминаний.
   Олег попытался привычно расслабиться, но из этого ничего не получилось.
   «…И все-таки, – беспокойно билась неотвязная мысль, – доигрался, доигрался! Этим не могло не кончиться! Схватил выговорешник. За все приходится рано или поздно платить. Уж теперь-то должен осознать, что необходима не только внутренняя, но и внешняя дисциплина…»
   Ее красивую фигуру он моментально выхватил из группы вошедших людей. Она шла именно так самоуверенно, как представлял себе Олег всех этих людей там, перед зеркалом у гардероба. Походка ее не была скованной, она шла спокойно, сознавая свою силу. Мать тоже заметила его издалека и чуть-чуть кивнула. Олег небрежно махнул рукой в ответ и почувствовал, как ладони сразу стали влажными.
   «Вот кто, – подумал он, – совершенная внешняя структура. Броня! Вот кто действительно строг, упорядочен и систематичен».
   Олег даже не стал смотреть на часы, он знал, что мать явилась секунда в секунду.
   – Здравствуй, сын!
   – Привет, – он в который раз поразился ее выдержке, тембру голоса, которым она владела в совершенстве.
   Матери было сорок четыре года. Но, конечно же, это было ложью. Кожа ее лица выглядела по-девичьи нежной и пластичной. Редкие и чуть заметные морщинки скорее красили, чем старили эту привлекательную женщину. Олег видел, что мать по-прежнему обаятельна.
   – У меня есть для тебя полчаса, Олег, – она молча положила перед ним на столик свой миниатюрный кошелек. – Знаешь, я бы тоже выпила кофе. Только вот пирожных не надо.
   – Минуту, – он сделал вид, что не заметил ее кошелька, и отошел к стойке.
   Вернувшись, поставил перед ней белую дымящуюся чашечку и сел напротив.
   – Я весь внимание…
   Мать кольнула его проникающим взглядом и неторопливо отпила из чашечки. Он последовал ее примеру. Ароматная горечь обожгла нёбо. Кофе здесь всегда варили отменно.
   – Олег, – она называла его подчеркнуто официально с тех пор, как ушла от них, – мне надо серьезно поговорить с тобой.
   – Я готов, – негромко ответил он.
   – Я позавчера звонила на факультет, так что уже знаю о твоем выговоре, – она смотрела на него в упор, не мигая.