Страница:
Когда они вышли в сад, Джорджина посмотрела на полную луну, которая ярко озаряла все вокруг.
«Да, это прекрасная ночь, но Роджер совсем не тот человек, которого я хотела бы видеть рядом», – осознала она вдруг. Ее поразило, до чего ей не хочется повторять опыты с Роджером. Джорджина винила себя в предвзятости, совершенно недопустимой для настоящего ученого.
– Никогда не видел вас такой молчаливой, как сегодня, – заметил Роджер.
Она раздумывала, что бы ему ответить. Поскольку Роджер всегда проявлял большой интерес к ее геологическим изысканиям, она сказала ему:
– Я сделала замечательное открытие.
Он остановился и улыбнулся ей с таким самодовольным торжеством, что она ничего не могла понять.
– Да, я знаю.
– Вы знаете о найденном мной скелете? Кто вам сказал?
– Боже правый, вы нашли скелет? – Роджер был явно шокирован. – Бедняжка, вы, должно быть, были в ужасе!
В ужасе? Бедняжка? Джорджина смотрела на него в явном замешательстве.
– Вы имеете хоть какое-нибудь представление, кто эта бедная душа? Может быть, кто-то пропал по соседству?
– Да нет же, это не человеческий скелет, – нетерпеливо сказала она. – Скелет игуанодонта.
Роджер посмотрел на нее, совершенно ничего не понимая. Джорджина вспомнила, как был взволнован этим открытием Джастин, – ничуть не меньше, чем она сама.
Роджер вежливо спросил:
– А что такое игуа... Как вы это сказали?
– Игуанодонт. – Джорджина постаралась скрыть свое разочарование от его полной неосведомленности в палеонтологии.
– А что это такое? Боюсь, я не представляю себе.
– Это было огромное доисторическое животное. – Она точно помнила, что рассказывала Роджеру об игуанодонтах всего несколько месяцев назад, и, как ей показалось, он проявил тогда большую заинтересованность. Он снисходительно улыбнулся ей.
– Только не рассказывайте мне, что вы все еще копаетесь в грязи в поисках подобных вещей! – Его тон ясно говорил, каким неприятным он считает это занятие. – Я думал, вам это давно надоело!
Его покровительственный тон просто шокировал ее. Он никогда еще не говорил с ней свысока.
– Мне это никогда не надоест! – воскликнула она.
Роджер посмотрел на нее с такой снисходительностью, которая яснее слов говорила, что уж он-то лучше знает. Возмущенная, Джорджина сказала:
– Вы же говорили мне, что вас интересует геология и ископаемые останки животных.
– Мне не хотелось разочаровывать вас. – Он взял ее руки в свои и сжал их. – Моя дражайшая Джорджина, когда мы поженимся, вы будете слишком заняты заботами о муже и детях, чтобы иметь время на такие не подходящие для леди занятия.
Возмущение охватило ее. Ей казалось, что она впервые видит Роджера, настоящего Роджера, который всегда прятался под вежливой, добродушной маской.
– «Поженимся»? – с изумлением спросила она.
– Ну да будет вам, дорогая, вам нечего разыгрывать неведение. Ваш сегодняшний поцелуй показал мне, какую страсть ко мне вы питаете и как вы сожалеете о том, что когда-то отвергли меня.
В ужасе от того, что он мог так превратно истолковать ее поцелуй, Джорджина запротестовала:
– Роджер, я же только проводила эксперимент.
– Вам не удастся обмануть меня!
Роджер улыбнулся ей с видом такого самодовольного превосходства, что ей захотелось залепить ему пощечину. Она была так разгневана, что даже не заметила, что он наклоняет голову. Прежде чем поцеловать ее, он сказал:
– Мы не будем тянуть со свадьбой и дадим об этом сообщение в газету.
Переодевшись в чистый костюм, Джастин спустился вниз. Ему едва удалось подавить бурную реакцию своего тела на провокационные действия Джины, когда она в простоте душевной пыталась вытереть сливки с его панталон.
Войдя в библиотеку, он не увидел ни Роджера, ни Джины. Его гнев вспыхнул с новой силой, когда Лэни сообщила ему, что они гуляют в саду.
Джина не произнесла за обедом почти ни слова. Еще бы! Она была слишком поглощена созерцанием Роджера, сидевшего напротив. И Роджер в продолжение всей трапезы смотрел на нее, как самодовольный кот, только что наевшийся сливок. А Джастину оставалось лишь молча взирать на происходящее.
– Джастин, – мечтательно сказала Лэни, – ты встречал когда-нибудь мужчину красивее Роджера?
Проклятие! Даже его пятнадцатилетняя сестра попала под чары этого красавчика! Он сделал над собой усилие, чтобы сдержаться и не разрушить хрупкое понимание, установившееся между ним и Лэни.
– Не так уж он и красив, – сухо ответил он. На ее лице отразилось такое разочарование, что он поспешно добавил:
– У него такой тип лица, который нравится больше женщинам, чем мужчинам. – Судя по всему, он нравился и Джине.
Джастин заметил, что у Пенфорда, сидящего в своем любимом кресле, торжествующе блеснули глаза. Как он там говорил? «Я еще не совсем оставил надежду, что Роджер может убедить Джорджину выйти за него». Ну вот, теперь его надежда осуществилась. Полный мрачных мыслей, он сказал:
– Я тоже не прочь подышать воздухом.
Выйдя в сад, Джастин остановился и, услышав негромкие голоса неподалеку, пошел на звук. Он натолкнулся на Джину и ее спутника как раз в тот момент, когда Роджер говорил;
– Мы не будем тянуть со свадьбой и дадим об этом сообщение в газету.
Джастин был вне себя от ярости. Так, значит, несмотря на все свои заявления о нежелании выходить замуж, Джина все-таки приняла предложение этого Аполлона!
Когда Роджер поцеловал ее, она совсем не пыталась остановить его. Но хватит, черта с два Джастин будет наблюдать еще один страстный поцелуй этой парочки!
– Чудесная ночь, – произнес он громовым голосом. Джина мгновенно отскочила от Роджера.
– Да, безусловно, – сказала она, сверкая глазами и явно сердясь на Джастина за то, что он нарушил их романтическое уединение.
И она, и Роджер наверняка хотели, чтобы Джастин провалился сквозь землю. С трудом подавив в себе гнев, он достаточно спокойно произнес:
– Я уверен, вы не будете возражать, если я к вам присоединюсь.
Роджер был весьма недоволен. Джина тоже. «Тем хуже для них», – злобно подумал он. Он собирался поговорить с Джиной наедине и убедить, что она совершает непоправимую ошибку, принимая предложение этого самодовольного зануды. Как такая умная женщина, как Джина, не видит, что как раз с таким мужем, как Роджер, она будет несчастна?
Джентльмены по бокам, Джина посередине – они шли в напряженном молчании под яркой, полной луной. Вдруг тропинку перед ними перебежала белка. Джина вскрикнула от неожиданности.
Желая почувствовать хоть мимолетную близость ее нежного тела, Джастин воспользовался этим предлогом, чтобы привлечь ее к себе, обхватив за талию. Джина явно растерялась от неожиданности, потому что прошла минута, а она даже не попыталась освободиться.
– Джорджина, – резко сказал Роджер. – Это переходит все границы!
Она поспешно попыталась освободиться от рук Джастина, но он крепко держал ее еще несколько секунд. Когда он отпустил ее, Джина заметно дрожала.
– А вечер прохладнее, чем я думала. – Она повернулась к дому. – Я возвращаюсь в библиотеку. А вы, джентльмены, можете продолжить прогулку, если пожелаете.
– Разрешите проводить вас, – сказал Джастин.
Она начала было возражать, но он твердо добавил:
– Я настаиваю.
Когда они вошли в библиотеку, из Джины нельзя было вытянуть ни слова. Разговора не получилось, и Джастин запоздало понял, насколько те беседы, которыми он наслаждался в Пенфилде, были обязаны ее участию.
Пришло время расходиться. Джастин покинул компанию первым. Все еще пылая гневом, он взлетел по мраморной лестнице, перескакивая через две ступеньки. Не задержавшись у своей двери, он направился прямо к спальне Джины. Оглянувшись вокруг, он убедился, что его никто не видит, вошел в ее комнату и тихо закрыл за собой дверь. Единственная зажженная свеча освещала только пространство у двери, и он нырнул в темноту комнаты. Вдыхая аромат гардении, Джастин думал о Джине.
Ему необходимо было поговорить с ней. Она не должна выходить замуж за этого скучного, напыщенного хлыща Роджера Чедвика!
И он был готов на все, чтобы убедить ее.
Джорджина вздохнула с огромным облегчением, когда Джастин вышел из библиотеки. Теперь ей надо поговорить с Роджером наедине, прежде чем он поднимется к себе в комнату.
Ну почему Джастин появился в саду в такой неподходящий момент? Не то чтобы она жалела, что он прервал поцелуй Роджера. Она успела быстро убедиться, что он не вызывает в ней вообще никаких чувств.
Но так не вовремя появившийся Джастин помешал ей разубедить Роджера, почему-то уверенного, что она выйдет за него. Джорджина собиралась сделать это, не откладывая.
Если бы у нее оставались хоть малейшие сомнения, то они исчезли бы несколько минут спустя, когда ее испугала пробежавшая белка. Ощущения, охватившие ее, когда Джастин прижал ее к своему телу, так потрясли ее, что она до сих пор не могла прийти в себя.
И при этом ее привязанность к Джастину совсем не исчерпывалась только физическим влечением. Она полностью пересмотрела свое прежнее мнение о нем. Он был великодушным и порядочным человеком. Она знала, что он не будет притворяться заинтересованным в каком-то предмете только ради того, чтобы подольститься к ней, как Роджер.
Джорджине нравились их беседы и споры. Ей был приятен его мальчишеский энтузиазм и тот восторг, который он выказывал при их находках. Ее покорила та нежность, с которой он утешал свою сестру вчерашним вечером. Она любила Джастина. Осознание этого поразило ее. Она имела неосторожность не послушаться Нэнси Уайлд, которая предостерегала ее не влюбляться в человека, не верящего в романтическую любовь. Джорджина никогда не могла бы выйти за такого человека. Она хотела иметь мужа, который отвечал бы на ее любовь и уважал бы ее так же, как и она уважает его.
Впрочем, Джастин никогда и не попросит ее выйти за него. Он совершенно уверен, что никогда больше не женится. Он не верит в романтическую любовь. Но, может быть, его можно научить любить? Возможно, она докажет ему, что настоящая любовь существует? Надо хотя бы попытаться. Ее собственное счастье зависит от этого.
А если ей не удастся убедить его, то Джорджина хотя бы сможет изучить те внутренние силы, которые пробуждает в ней ее любимый, когда целует ее или просто прикасается к ней.
«Джастин прекрасно знает, как доставить женщине необычайное наслаждение». Джорджина хотела испробовать это наслаждение, чтобы решить, может ли оно действительно быть таким чудесным, как утверждала Нэнси. Ее любопытство требовало изучить это на собственном опыте.
А почему бы и нет? Она была независимой женщиной со значительным состоянием, вольной принимать самостоятельные решения.
Мужчины могли – и это не вызывало в обществе осуждения – иметь внебрачные связи. Джорджина возмущалась той свободой, которой мужчины пользовались сами, но не давали женщинам, воспринимая их как свою собственность. Это было так несправедливо! Она не будет играть по их нечестным правилам.
– Доброй ночи, Джорджи. Тебя проводить в спальню?
Голос отца вернул ее к действительности. Оглянувшись, она увидела, что Лэни уже ушла, а Роджер все еще слоняется у двери. Надо поговорить с ним, прежде чем они пойдут наверх.
– Нет, папа, не жди меня. Я хотела бы сказать кое-что Роджеру.
Ее отец как-то озабоченно посмотрел на нее, и Джорджина испугалась, что он вмешается. Но после секундного колебания он вышел, пождав им доброй ночи.
Она сразу же приступила к делу.
– Мне очень жаль, но вы неверно поняли причину, по которой я вас поцеловала сегодня. Я действительно проводила эксперимент, и не более того. Я не могу принять ваше лестное предложение.
Разочарование на лице Роджера очень быстро сменилось гневом.
– Не будьте дурочкой, Джорджина! Господь сотворил женщину, чтобы она была женой мужчине и хорошей матерью его детям. Это и ее долг, и цель ее жизни.
Ничего другого такой человек и не мог сказать. В ответ Джорджина лишь процедила сквозь зубы:
– Так же, как цель и долг мужчины быть мужем женщине и отцом ее детям.
Он нахмурился.
– Иногда, Джорджина, вы высказываете такие эксцентричные взгляды, что я сам удивляюсь, что трачу на вас время.
Гнев переполнил ее, сменяя чувство вины за свой отказ.
– Вот и пожалуйста, Роджер, не тратьте на меня свое драгоценное время! С вашей точки зрения, я эксцентрична. Вы заслуживаете жену, которая будет придерживаться одних с вами взглядов и чьи замечания не будут вас шокировать. Вам для счастья нужна покладистая женщина, какой я никогда не стану.
С этими словами она повернулась, чтобы выйти. Роджер схватил ее за руку и развернул лицом к себе. Она гневно посмотрела ему в глаза.
– Уберите руки!
И он беспрекословно повиновался.
Джорджина направилась в свою спальню. Переживания этого вечера настолько утомили ее, что она ничего так не хотела, как сбросить туфли, которые ей жали, и снять платье с бесчисленным количеством юбок, отчего ей было жарко, словно в печке.
Но более всего она хотела избавиться от ненавистного корсета. Подходя к двери, она уже расстегивала манжеты. Переступив порог спальни, она сбросила тесные туфли, поклявшись себе больше никогда их не надевать.
Джорджина закрыла за собой дверь комнаты, освещаемой единственной свечой, и подняла подол платья, чтобы развязать нижние юбки с оборками. Она вздохнула с облегчением, когда они упали на пол. Перешагнув через них, она начала расстегивать корсаж платья, торопясь поскорее снять корсет.
Она вздрогнула от неожиданности, когда низкий, с легкой хрипотцой мужской голос внезапно произнес из темного угла:
– Думаю, Джина, вам лучше подождать, прежде чем снимать с себя все остальное.
19
«Да, это прекрасная ночь, но Роджер совсем не тот человек, которого я хотела бы видеть рядом», – осознала она вдруг. Ее поразило, до чего ей не хочется повторять опыты с Роджером. Джорджина винила себя в предвзятости, совершенно недопустимой для настоящего ученого.
– Никогда не видел вас такой молчаливой, как сегодня, – заметил Роджер.
Она раздумывала, что бы ему ответить. Поскольку Роджер всегда проявлял большой интерес к ее геологическим изысканиям, она сказала ему:
– Я сделала замечательное открытие.
Он остановился и улыбнулся ей с таким самодовольным торжеством, что она ничего не могла понять.
– Да, я знаю.
– Вы знаете о найденном мной скелете? Кто вам сказал?
– Боже правый, вы нашли скелет? – Роджер был явно шокирован. – Бедняжка, вы, должно быть, были в ужасе!
В ужасе? Бедняжка? Джорджина смотрела на него в явном замешательстве.
– Вы имеете хоть какое-нибудь представление, кто эта бедная душа? Может быть, кто-то пропал по соседству?
– Да нет же, это не человеческий скелет, – нетерпеливо сказала она. – Скелет игуанодонта.
Роджер посмотрел на нее, совершенно ничего не понимая. Джорджина вспомнила, как был взволнован этим открытием Джастин, – ничуть не меньше, чем она сама.
Роджер вежливо спросил:
– А что такое игуа... Как вы это сказали?
– Игуанодонт. – Джорджина постаралась скрыть свое разочарование от его полной неосведомленности в палеонтологии.
– А что это такое? Боюсь, я не представляю себе.
– Это было огромное доисторическое животное. – Она точно помнила, что рассказывала Роджеру об игуанодонтах всего несколько месяцев назад, и, как ей показалось, он проявил тогда большую заинтересованность. Он снисходительно улыбнулся ей.
– Только не рассказывайте мне, что вы все еще копаетесь в грязи в поисках подобных вещей! – Его тон ясно говорил, каким неприятным он считает это занятие. – Я думал, вам это давно надоело!
Его покровительственный тон просто шокировал ее. Он никогда еще не говорил с ней свысока.
– Мне это никогда не надоест! – воскликнула она.
Роджер посмотрел на нее с такой снисходительностью, которая яснее слов говорила, что уж он-то лучше знает. Возмущенная, Джорджина сказала:
– Вы же говорили мне, что вас интересует геология и ископаемые останки животных.
– Мне не хотелось разочаровывать вас. – Он взял ее руки в свои и сжал их. – Моя дражайшая Джорджина, когда мы поженимся, вы будете слишком заняты заботами о муже и детях, чтобы иметь время на такие не подходящие для леди занятия.
Возмущение охватило ее. Ей казалось, что она впервые видит Роджера, настоящего Роджера, который всегда прятался под вежливой, добродушной маской.
– «Поженимся»? – с изумлением спросила она.
– Ну да будет вам, дорогая, вам нечего разыгрывать неведение. Ваш сегодняшний поцелуй показал мне, какую страсть ко мне вы питаете и как вы сожалеете о том, что когда-то отвергли меня.
В ужасе от того, что он мог так превратно истолковать ее поцелуй, Джорджина запротестовала:
– Роджер, я же только проводила эксперимент.
– Вам не удастся обмануть меня!
Роджер улыбнулся ей с видом такого самодовольного превосходства, что ей захотелось залепить ему пощечину. Она была так разгневана, что даже не заметила, что он наклоняет голову. Прежде чем поцеловать ее, он сказал:
– Мы не будем тянуть со свадьбой и дадим об этом сообщение в газету.
Переодевшись в чистый костюм, Джастин спустился вниз. Ему едва удалось подавить бурную реакцию своего тела на провокационные действия Джины, когда она в простоте душевной пыталась вытереть сливки с его панталон.
Войдя в библиотеку, он не увидел ни Роджера, ни Джины. Его гнев вспыхнул с новой силой, когда Лэни сообщила ему, что они гуляют в саду.
Джина не произнесла за обедом почти ни слова. Еще бы! Она была слишком поглощена созерцанием Роджера, сидевшего напротив. И Роджер в продолжение всей трапезы смотрел на нее, как самодовольный кот, только что наевшийся сливок. А Джастину оставалось лишь молча взирать на происходящее.
– Джастин, – мечтательно сказала Лэни, – ты встречал когда-нибудь мужчину красивее Роджера?
Проклятие! Даже его пятнадцатилетняя сестра попала под чары этого красавчика! Он сделал над собой усилие, чтобы сдержаться и не разрушить хрупкое понимание, установившееся между ним и Лэни.
– Не так уж он и красив, – сухо ответил он. На ее лице отразилось такое разочарование, что он поспешно добавил:
– У него такой тип лица, который нравится больше женщинам, чем мужчинам. – Судя по всему, он нравился и Джине.
Джастин заметил, что у Пенфорда, сидящего в своем любимом кресле, торжествующе блеснули глаза. Как он там говорил? «Я еще не совсем оставил надежду, что Роджер может убедить Джорджину выйти за него». Ну вот, теперь его надежда осуществилась. Полный мрачных мыслей, он сказал:
– Я тоже не прочь подышать воздухом.
Выйдя в сад, Джастин остановился и, услышав негромкие голоса неподалеку, пошел на звук. Он натолкнулся на Джину и ее спутника как раз в тот момент, когда Роджер говорил;
– Мы не будем тянуть со свадьбой и дадим об этом сообщение в газету.
Джастин был вне себя от ярости. Так, значит, несмотря на все свои заявления о нежелании выходить замуж, Джина все-таки приняла предложение этого Аполлона!
Когда Роджер поцеловал ее, она совсем не пыталась остановить его. Но хватит, черта с два Джастин будет наблюдать еще один страстный поцелуй этой парочки!
– Чудесная ночь, – произнес он громовым голосом. Джина мгновенно отскочила от Роджера.
– Да, безусловно, – сказала она, сверкая глазами и явно сердясь на Джастина за то, что он нарушил их романтическое уединение.
И она, и Роджер наверняка хотели, чтобы Джастин провалился сквозь землю. С трудом подавив в себе гнев, он достаточно спокойно произнес:
– Я уверен, вы не будете возражать, если я к вам присоединюсь.
Роджер был весьма недоволен. Джина тоже. «Тем хуже для них», – злобно подумал он. Он собирался поговорить с Джиной наедине и убедить, что она совершает непоправимую ошибку, принимая предложение этого самодовольного зануды. Как такая умная женщина, как Джина, не видит, что как раз с таким мужем, как Роджер, она будет несчастна?
Джентльмены по бокам, Джина посередине – они шли в напряженном молчании под яркой, полной луной. Вдруг тропинку перед ними перебежала белка. Джина вскрикнула от неожиданности.
Желая почувствовать хоть мимолетную близость ее нежного тела, Джастин воспользовался этим предлогом, чтобы привлечь ее к себе, обхватив за талию. Джина явно растерялась от неожиданности, потому что прошла минута, а она даже не попыталась освободиться.
– Джорджина, – резко сказал Роджер. – Это переходит все границы!
Она поспешно попыталась освободиться от рук Джастина, но он крепко держал ее еще несколько секунд. Когда он отпустил ее, Джина заметно дрожала.
– А вечер прохладнее, чем я думала. – Она повернулась к дому. – Я возвращаюсь в библиотеку. А вы, джентльмены, можете продолжить прогулку, если пожелаете.
– Разрешите проводить вас, – сказал Джастин.
Она начала было возражать, но он твердо добавил:
– Я настаиваю.
Когда они вошли в библиотеку, из Джины нельзя было вытянуть ни слова. Разговора не получилось, и Джастин запоздало понял, насколько те беседы, которыми он наслаждался в Пенфилде, были обязаны ее участию.
Пришло время расходиться. Джастин покинул компанию первым. Все еще пылая гневом, он взлетел по мраморной лестнице, перескакивая через две ступеньки. Не задержавшись у своей двери, он направился прямо к спальне Джины. Оглянувшись вокруг, он убедился, что его никто не видит, вошел в ее комнату и тихо закрыл за собой дверь. Единственная зажженная свеча освещала только пространство у двери, и он нырнул в темноту комнаты. Вдыхая аромат гардении, Джастин думал о Джине.
Ему необходимо было поговорить с ней. Она не должна выходить замуж за этого скучного, напыщенного хлыща Роджера Чедвика!
И он был готов на все, чтобы убедить ее.
Джорджина вздохнула с огромным облегчением, когда Джастин вышел из библиотеки. Теперь ей надо поговорить с Роджером наедине, прежде чем он поднимется к себе в комнату.
Ну почему Джастин появился в саду в такой неподходящий момент? Не то чтобы она жалела, что он прервал поцелуй Роджера. Она успела быстро убедиться, что он не вызывает в ней вообще никаких чувств.
Но так не вовремя появившийся Джастин помешал ей разубедить Роджера, почему-то уверенного, что она выйдет за него. Джорджина собиралась сделать это, не откладывая.
Если бы у нее оставались хоть малейшие сомнения, то они исчезли бы несколько минут спустя, когда ее испугала пробежавшая белка. Ощущения, охватившие ее, когда Джастин прижал ее к своему телу, так потрясли ее, что она до сих пор не могла прийти в себя.
И при этом ее привязанность к Джастину совсем не исчерпывалась только физическим влечением. Она полностью пересмотрела свое прежнее мнение о нем. Он был великодушным и порядочным человеком. Она знала, что он не будет притворяться заинтересованным в каком-то предмете только ради того, чтобы подольститься к ней, как Роджер.
Джорджине нравились их беседы и споры. Ей был приятен его мальчишеский энтузиазм и тот восторг, который он выказывал при их находках. Ее покорила та нежность, с которой он утешал свою сестру вчерашним вечером. Она любила Джастина. Осознание этого поразило ее. Она имела неосторожность не послушаться Нэнси Уайлд, которая предостерегала ее не влюбляться в человека, не верящего в романтическую любовь. Джорджина никогда не могла бы выйти за такого человека. Она хотела иметь мужа, который отвечал бы на ее любовь и уважал бы ее так же, как и она уважает его.
Впрочем, Джастин никогда и не попросит ее выйти за него. Он совершенно уверен, что никогда больше не женится. Он не верит в романтическую любовь. Но, может быть, его можно научить любить? Возможно, она докажет ему, что настоящая любовь существует? Надо хотя бы попытаться. Ее собственное счастье зависит от этого.
А если ей не удастся убедить его, то Джорджина хотя бы сможет изучить те внутренние силы, которые пробуждает в ней ее любимый, когда целует ее или просто прикасается к ней.
«Джастин прекрасно знает, как доставить женщине необычайное наслаждение». Джорджина хотела испробовать это наслаждение, чтобы решить, может ли оно действительно быть таким чудесным, как утверждала Нэнси. Ее любопытство требовало изучить это на собственном опыте.
А почему бы и нет? Она была независимой женщиной со значительным состоянием, вольной принимать самостоятельные решения.
Мужчины могли – и это не вызывало в обществе осуждения – иметь внебрачные связи. Джорджина возмущалась той свободой, которой мужчины пользовались сами, но не давали женщинам, воспринимая их как свою собственность. Это было так несправедливо! Она не будет играть по их нечестным правилам.
– Доброй ночи, Джорджи. Тебя проводить в спальню?
Голос отца вернул ее к действительности. Оглянувшись, она увидела, что Лэни уже ушла, а Роджер все еще слоняется у двери. Надо поговорить с ним, прежде чем они пойдут наверх.
– Нет, папа, не жди меня. Я хотела бы сказать кое-что Роджеру.
Ее отец как-то озабоченно посмотрел на нее, и Джорджина испугалась, что он вмешается. Но после секундного колебания он вышел, пождав им доброй ночи.
Она сразу же приступила к делу.
– Мне очень жаль, но вы неверно поняли причину, по которой я вас поцеловала сегодня. Я действительно проводила эксперимент, и не более того. Я не могу принять ваше лестное предложение.
Разочарование на лице Роджера очень быстро сменилось гневом.
– Не будьте дурочкой, Джорджина! Господь сотворил женщину, чтобы она была женой мужчине и хорошей матерью его детям. Это и ее долг, и цель ее жизни.
Ничего другого такой человек и не мог сказать. В ответ Джорджина лишь процедила сквозь зубы:
– Так же, как цель и долг мужчины быть мужем женщине и отцом ее детям.
Он нахмурился.
– Иногда, Джорджина, вы высказываете такие эксцентричные взгляды, что я сам удивляюсь, что трачу на вас время.
Гнев переполнил ее, сменяя чувство вины за свой отказ.
– Вот и пожалуйста, Роджер, не тратьте на меня свое драгоценное время! С вашей точки зрения, я эксцентрична. Вы заслуживаете жену, которая будет придерживаться одних с вами взглядов и чьи замечания не будут вас шокировать. Вам для счастья нужна покладистая женщина, какой я никогда не стану.
С этими словами она повернулась, чтобы выйти. Роджер схватил ее за руку и развернул лицом к себе. Она гневно посмотрела ему в глаза.
– Уберите руки!
И он беспрекословно повиновался.
Джорджина направилась в свою спальню. Переживания этого вечера настолько утомили ее, что она ничего так не хотела, как сбросить туфли, которые ей жали, и снять платье с бесчисленным количеством юбок, отчего ей было жарко, словно в печке.
Но более всего она хотела избавиться от ненавистного корсета. Подходя к двери, она уже расстегивала манжеты. Переступив порог спальни, она сбросила тесные туфли, поклявшись себе больше никогда их не надевать.
Джорджина закрыла за собой дверь комнаты, освещаемой единственной свечой, и подняла подол платья, чтобы развязать нижние юбки с оборками. Она вздохнула с облегчением, когда они упали на пол. Перешагнув через них, она начала расстегивать корсаж платья, торопясь поскорее снять корсет.
Она вздрогнула от неожиданности, когда низкий, с легкой хрипотцой мужской голос внезапно произнес из темного угла:
– Думаю, Джина, вам лучше подождать, прежде чем снимать с себя все остальное.
19
– Джастин? – ахнула Джина, торопливо стягивая на груди уже расстегнутый лиф платья. – Что вы здесь делаете?
– Мы должны поговорить без помех, – сказал он, благодаря в душе судьбу за то, что Джорджина обладала такой выдержкой и не подняла крик. В этом случае она уж наверняка разбудила бы весь дом, и Джастин не мог бы ее винить за это.
Естественно, он собирался сразу же обнаружить свое присутствие. Но, черт возьми, он никак не ожидал, что она, не успев войти, начнет сбрасывать с себя одежду. Он настолько растерялся, что потерял дар речи.
Конечно, нельзя сказать, что он не получил удовольствия от созерцания происходящего. Получил, и еще какое! Даже слишком большое, с досадой думал он, пытаясь не обращать внимания на охватившее его возбуждение. Он медленно встал со стула.
Джина взяла в руку подсвечник и направилась к нему.
– Вы могли бы поговорить со мной внизу. Вам незачем было...
– Я же сказал: без помех, – перебил Джастин, опять начиная сердиться, вспоминая сцену в саду, свидетелем которой он стал. – Я вижу, что стоит мало-мальски подходящему, красивому мужчине сделать вам предложение, вы быстро забываете ваше решение никогда не выходить замуж.
Лицо Джорджины выражало крайнее изумление.
– О чем вы говорите?
– Я говорю об этом Чедвике. – Джастин совершил ошибку, отведя глаза от ее лица. Когда она брала подсвечник, то совсем забыла про расстегнутый лиф, который распахнулся, открыв ему потрясающую – и возбуждающую – картину. Теперь он с наслаждением созерцал ее прелестную грудь.
Он сознавал, что ступил на слишком опасную почву. Если бы кто-нибудь увидел их сейчас, то не усомнился бы, что между ними существует связь. Тогда бы у Джастина не было выбора, кроме как, жениться на ней. «Уж лучше я, чем Чедвик», – неожиданно пришло ему в голову. Проклятие, он что, совсем лишился рассудка? Джастин поспешно схватил края ее лифа и прикрыл соблазнительную грудь, едва совладав с желанием покрыть ее поцелуями. Его пальцы невольно коснулись нежной кожи, гладкой и шелковистой, и он почувствовал, как Джина затрепетала. Было ясно, что он волновал ее так же сильно, как и она его.
Все, что он хотел ей сказать, разом вылетело из головы. Джастин неохотно оторвался от созерцания ее груди и посмотрел ей в глаза, стараясь скрыть свое возбуждение.
– Так, значит, вы приняли предложение Чедвика?
Джина нахмурилась.
– Я вовсе не собираюсь выходить за Роджера.
При этих словах Джастин испытал невероятное облегчение. Впрочем, он все еще не был полностью убежден в этом.
– Тогда вам следовало бы сказать ему это.
– Я и сказала, перед тем, как подняться к себе. – Джорджина смотрела на него с недоумением. – А почему вы решили, что я выхожу за него?
– Он сам мне поведал об этом. У меня не было причин сомневаться в его словах после того страстного поцелуя, которым вы обменивались с ним у пруда. Тогда что же это было?
Джина небрежно пожала плечами.
– Просто эксперимент.
– Если это был эксперимент, то меня зовут Исаак Ньютон! – рявкнул Джастин, выведенный из себя таким нелепым смехотворным объяснением. Неужели она принимает его за идиота? – Никогда еще не видел людей, проводящих подобные эксперименты.
Глядя на его гневное лицо, Джорджина не знала, сердиться ей или смеяться.
– И что, целуясь с этим джентльменом, вы проверяли, любите ли вы его?
– Нет, совсем не так! В отличие от вас, я действительно верю в любовь. – Особенно сейчас, когда она поняла, как сильно любит Джастина. Она тщетно пыталась проглотить застрявший в горле комок. Она должна заставить его поверить в существование любви!
Все еще хмурясь, Джастин, совсем потерявший нить разговора, спросил:
– Когда Роджер хотел, чтобы вы участвовали в его «эксперименте», как он объяснил вам его цель?
– Но он не просил меня его поцеловать, – терпеливо пояснила Джорджина. – Я сама его попросила. Это был мой эксперимент.
Свирепый блеск глаз Джастина изумил ее. Она почувствовала себя так, как будто ее уносит в бурный и бескрайний океан.
– А кого еще вы приглашали принимать участие в этих ваших «экспериментах»? – Голос Джастина был тихим, но еще более грозным.
– Никого... – Она растерянно умолкла, посмотрев на рассвирепевшее выражение его лица.
– Интересно знать, почему вы не попросили меня поучаствовать?
Она не могла признаться, что именно он и был причиной этого эксперимента.
Не дождавшись от нее ответа, Джастин решительно сказал:
– Не важно. Я буду добровольцем. – Он взял у нее из рук подсвечник и поставил его на комод. – Я буду счастлив служить вам в научных целях. – Он незамедлительно взялся за дело, и губы его впились в ее рот жадным поцелуем, который вызвал у нее приступ головокружения. Ее ноги подгибались, и она была в душе благодарна Джастину за то, что он так крепко ее держит.
Когда он наконец оторвался от ее губ, его глаза горели страстным огнем. Джорджина поняла, что он вполне разделяет ее чувства.
– И каково это по сравнению с поцелуем Роджера? – с яростью произнес он.
«Как настоящий бриллиант по сравнению со стекляшкой», – подумала она.
Не услышав ответа, Джастин взял ее лицо в свои руки, большими пальцами легонько поглаживая щеки. Он опять поцеловал ее, теперь уже более нежно, понуждая ее губы отвечать ему. И она отвечала. Как и каждая частица ее тела. Она вернула его поцелуй с такой же страстью. Внутри ее нарастало чувственное возбуждение. Руки Джастина скользнули ниже, но она, поглощенная поцелуем, этого даже не заметила. Когда он оторвался от нее, она застонала, протестуя. Затем она застонала опять, но уже от удовольствия, потому что его губы двинулись по ее шее вниз, к глубокому декольте.
Но Джастин не остановился на этом. Его горячая ладонь обхватила ее грудь снизу и чуть приподняла, а рот сомкнулся на розовом соске. Джорджина с опозданием поняла, что он распустил ее корсет. Пока он нежно ласкал ее грудь, все ее тело охватил огонь желания, а с губ сорвался стон блаженства. Джастин поднял голову.
– Не останавливайтесь, – шептала она. – Я чувствую себя так... так... – Джорджина не могла подобрать слово, точно передающее уносящий ее вихрь ощущений.
Его прикосновения заставляли ее трепетать от удовольствия. Он коснулся ртом другого ее соска, продолжая рукой поглаживать грудь. Джорджина дрожала от возбуждения, но ее корсет больно впился в бока, напоминая ей, что она так и не успела его снять.
– Пожалуйста, – прошептала она, – расшнуруйте корсет. Он причиняет мне боль.
Джастин с трудом оторвался от нее, а она повернулась спиной, чтобы ему было удобнее. Но вместо этого он развернул ее опять лицом к себе. Его темные глаза мерцали в пламени свечи.
– Джина, мы должны немедленно прекратить это безумие, – сказал он, чувствуя, что теряет контроль над собой.
– Почему? – спросила она, задыхаясь и глядя на него с таким счастливым выражением на лице, что у него тоже перехватило дыхание.
Плохо понимая, что делает, он сорвал шейный платок и расстегнул верхние пуговицы рубашки, судорожно вдыхая в себя исходящий от нее сладкий аромат гардении.
– Потому что если мы этого не сделаем, я не смогу сдержаться... я хочу тебя...
Ее глаза широко раскрылись.
– Правда?
– Правда!
Взяв его лицо в ладони, она улыбнулась той удивительной улыбкой, которая заставила его забыть даже собственное имя, не говоря уже о рассудке. Ее сияющие глаза прямо встретили его взгляд.
– Давай не будем останавливаться, Джастин. Я хочу, чтобы ты любил меня.
Он тоже хотел этого больше всего на свете. После такой просьбы как мог он не согласиться?
Она желала его, он тоже стремился к ней, стремился ощутить ее нежное, сладкое тело в единении со своим собственным.
Джастин почувствовал себя опять семнадцатилетним юнцом. В его голове пронеслась мысль, что с его стороны будет полным безумием принять такое предложение. Цена, которую он заплатит за эту ночь, будет намного выше, чем то короткое удовольствие, которое он получит.
Но не все ли равно, что будет потом. Сейчас он страстно хотел ее, и это было самое главное. Он испытывал безумное желание, и все остальное отступало на задний план.
И потом, если он откажется, то где гарантия, что она не попросит Роджера Чедвика провести с ней очередной «эксперимент»?
Эта неприятная мысль заставила его забыть про голос рассудка, но он все-таки спросил:
– Ты твердо решила, Джина?
Улыбаясь, она кивнула.
Да, она решила твердо и твердо знала, что она любит этого человека так, как никогда не будет любить никого другого. Ее душа и тело стремились к нему. Она хотела испытать то неизведанное наслаждение, о котором говорила Нэнси Уайлд. Она хотела в полной мере пережить те чувства, которые Джастин пробуждал в ней. Но больше всего она хотела доказать ему, что любовь – это не мираж. Она хотела завоевать его сердце так же, как он завоевал ее.
У нее перехватило дыхание, когда Джастин прижал ее к своему сильному большому телу, и она почувствовала грудью мягкую ткань его рубашки. Его губы припали к ее губам с такой страстью, что в ней вспыхнуло ответное пламя. Она так же пылко ответила на его поцелуй, с нетерпением и боязнью ожидая, что последует дальше.
Джастин снял с нее корсет и отбросил его в сторону. Джорджина, освободившись от ненавистного корсета, вздохнула с облегчением.
Он спустил с ее плеч платье, отступил на шаг и жадно стал разглядывать ее обнаженную грудь. Джорджина почувствовала, как под его взглядом заливается горячим румянцем. Никогда еще ни один мужчина не видел ее раздетой. Смущенная, она подняла руки, чтобы прикрыться, но он схватил ее за запястья. Не отводя восхищенного взгляда, он прошептал:
– Не старайся спрятать от меня такую красоту, дорогая.
Борясь со смущением, она посмотрела на него с вызовом. Огонь и восхищение в его темных глазах изумили ее.
Заметив это, Джастин улыбнулся.
– Как ты красива! – глухо прозвучал его голос.
Его комплимент помог ей забыть про смущение и почувствовать себя увереннее. Джастин наклонился и опять взял ее сосок губами. Вспышка удовольствия пронзила ее, словно молния. Странное томление, скрытое глубоко внутри ее, стало болезненным.
Пока его губы и язык ласкали ее грудь, его горячие руки, такие сильные, но при этом такие нежные, изучали ее тело, наполняя его таким трепетом, что она невольно застонала. Джастин поднял голову и посмотрел на нее. Его понимающая улыбка заставила ее опять вспыхнуть. Смущенная, она опустила голову, и ее взгляд упал на курчавые черные волосы, видневшиеся из-под расстегнутой рубашки.
Джорджине захотелось увидеть его так же, как он видел ее. Она расстегнула оставшиеся пуговицы и распахнула его сорочку... и не могла удержаться, чтобы не провести пальцами по густым волосам на мускулистой груди. Кончики ее пальцев с удовольствием ощутили контраст между силой его мускулов и мягкостью волос.
Когда она нашла указательным пальцем его сосок, он напрягся. Она с тревогой посмотрела на него, боясь, что сделала что-то не так.
Джастин снял с себя рубашку, бросив ее на пол. Джина следила за ним, любуясь его сильным телом.
Ее взгляд упал на вертикальный шрам на его плече. Она нежно провела по нему пальцем.
– А это откуда?
– Не спрашивай, – довольно резко ответил Джастин и снова принялся целовать ее.
Он стянул расстегнутое платье с ее плеч, и оно упало на пол рядом с рубашкой. Теперь на ней остались только чулки.
Джастин легко, словно пушинку, поднял ее и отнес в кровать. Сняв с нее чулки, он бросил их на пол к оставшейся одежде.
– Мы должны поговорить без помех, – сказал он, благодаря в душе судьбу за то, что Джорджина обладала такой выдержкой и не подняла крик. В этом случае она уж наверняка разбудила бы весь дом, и Джастин не мог бы ее винить за это.
Естественно, он собирался сразу же обнаружить свое присутствие. Но, черт возьми, он никак не ожидал, что она, не успев войти, начнет сбрасывать с себя одежду. Он настолько растерялся, что потерял дар речи.
Конечно, нельзя сказать, что он не получил удовольствия от созерцания происходящего. Получил, и еще какое! Даже слишком большое, с досадой думал он, пытаясь не обращать внимания на охватившее его возбуждение. Он медленно встал со стула.
Джина взяла в руку подсвечник и направилась к нему.
– Вы могли бы поговорить со мной внизу. Вам незачем было...
– Я же сказал: без помех, – перебил Джастин, опять начиная сердиться, вспоминая сцену в саду, свидетелем которой он стал. – Я вижу, что стоит мало-мальски подходящему, красивому мужчине сделать вам предложение, вы быстро забываете ваше решение никогда не выходить замуж.
Лицо Джорджины выражало крайнее изумление.
– О чем вы говорите?
– Я говорю об этом Чедвике. – Джастин совершил ошибку, отведя глаза от ее лица. Когда она брала подсвечник, то совсем забыла про расстегнутый лиф, который распахнулся, открыв ему потрясающую – и возбуждающую – картину. Теперь он с наслаждением созерцал ее прелестную грудь.
Он сознавал, что ступил на слишком опасную почву. Если бы кто-нибудь увидел их сейчас, то не усомнился бы, что между ними существует связь. Тогда бы у Джастина не было выбора, кроме как, жениться на ней. «Уж лучше я, чем Чедвик», – неожиданно пришло ему в голову. Проклятие, он что, совсем лишился рассудка? Джастин поспешно схватил края ее лифа и прикрыл соблазнительную грудь, едва совладав с желанием покрыть ее поцелуями. Его пальцы невольно коснулись нежной кожи, гладкой и шелковистой, и он почувствовал, как Джина затрепетала. Было ясно, что он волновал ее так же сильно, как и она его.
Все, что он хотел ей сказать, разом вылетело из головы. Джастин неохотно оторвался от созерцания ее груди и посмотрел ей в глаза, стараясь скрыть свое возбуждение.
– Так, значит, вы приняли предложение Чедвика?
Джина нахмурилась.
– Я вовсе не собираюсь выходить за Роджера.
При этих словах Джастин испытал невероятное облегчение. Впрочем, он все еще не был полностью убежден в этом.
– Тогда вам следовало бы сказать ему это.
– Я и сказала, перед тем, как подняться к себе. – Джорджина смотрела на него с недоумением. – А почему вы решили, что я выхожу за него?
– Он сам мне поведал об этом. У меня не было причин сомневаться в его словах после того страстного поцелуя, которым вы обменивались с ним у пруда. Тогда что же это было?
Джина небрежно пожала плечами.
– Просто эксперимент.
– Если это был эксперимент, то меня зовут Исаак Ньютон! – рявкнул Джастин, выведенный из себя таким нелепым смехотворным объяснением. Неужели она принимает его за идиота? – Никогда еще не видел людей, проводящих подобные эксперименты.
Глядя на его гневное лицо, Джорджина не знала, сердиться ей или смеяться.
– И что, целуясь с этим джентльменом, вы проверяли, любите ли вы его?
– Нет, совсем не так! В отличие от вас, я действительно верю в любовь. – Особенно сейчас, когда она поняла, как сильно любит Джастина. Она тщетно пыталась проглотить застрявший в горле комок. Она должна заставить его поверить в существование любви!
Все еще хмурясь, Джастин, совсем потерявший нить разговора, спросил:
– Когда Роджер хотел, чтобы вы участвовали в его «эксперименте», как он объяснил вам его цель?
– Но он не просил меня его поцеловать, – терпеливо пояснила Джорджина. – Я сама его попросила. Это был мой эксперимент.
Свирепый блеск глаз Джастина изумил ее. Она почувствовала себя так, как будто ее уносит в бурный и бескрайний океан.
– А кого еще вы приглашали принимать участие в этих ваших «экспериментах»? – Голос Джастина был тихим, но еще более грозным.
– Никого... – Она растерянно умолкла, посмотрев на рассвирепевшее выражение его лица.
– Интересно знать, почему вы не попросили меня поучаствовать?
Она не могла признаться, что именно он и был причиной этого эксперимента.
Не дождавшись от нее ответа, Джастин решительно сказал:
– Не важно. Я буду добровольцем. – Он взял у нее из рук подсвечник и поставил его на комод. – Я буду счастлив служить вам в научных целях. – Он незамедлительно взялся за дело, и губы его впились в ее рот жадным поцелуем, который вызвал у нее приступ головокружения. Ее ноги подгибались, и она была в душе благодарна Джастину за то, что он так крепко ее держит.
Когда он наконец оторвался от ее губ, его глаза горели страстным огнем. Джорджина поняла, что он вполне разделяет ее чувства.
– И каково это по сравнению с поцелуем Роджера? – с яростью произнес он.
«Как настоящий бриллиант по сравнению со стекляшкой», – подумала она.
Не услышав ответа, Джастин взял ее лицо в свои руки, большими пальцами легонько поглаживая щеки. Он опять поцеловал ее, теперь уже более нежно, понуждая ее губы отвечать ему. И она отвечала. Как и каждая частица ее тела. Она вернула его поцелуй с такой же страстью. Внутри ее нарастало чувственное возбуждение. Руки Джастина скользнули ниже, но она, поглощенная поцелуем, этого даже не заметила. Когда он оторвался от нее, она застонала, протестуя. Затем она застонала опять, но уже от удовольствия, потому что его губы двинулись по ее шее вниз, к глубокому декольте.
Но Джастин не остановился на этом. Его горячая ладонь обхватила ее грудь снизу и чуть приподняла, а рот сомкнулся на розовом соске. Джорджина с опозданием поняла, что он распустил ее корсет. Пока он нежно ласкал ее грудь, все ее тело охватил огонь желания, а с губ сорвался стон блаженства. Джастин поднял голову.
– Не останавливайтесь, – шептала она. – Я чувствую себя так... так... – Джорджина не могла подобрать слово, точно передающее уносящий ее вихрь ощущений.
Его прикосновения заставляли ее трепетать от удовольствия. Он коснулся ртом другого ее соска, продолжая рукой поглаживать грудь. Джорджина дрожала от возбуждения, но ее корсет больно впился в бока, напоминая ей, что она так и не успела его снять.
– Пожалуйста, – прошептала она, – расшнуруйте корсет. Он причиняет мне боль.
Джастин с трудом оторвался от нее, а она повернулась спиной, чтобы ему было удобнее. Но вместо этого он развернул ее опять лицом к себе. Его темные глаза мерцали в пламени свечи.
– Джина, мы должны немедленно прекратить это безумие, – сказал он, чувствуя, что теряет контроль над собой.
– Почему? – спросила она, задыхаясь и глядя на него с таким счастливым выражением на лице, что у него тоже перехватило дыхание.
Плохо понимая, что делает, он сорвал шейный платок и расстегнул верхние пуговицы рубашки, судорожно вдыхая в себя исходящий от нее сладкий аромат гардении.
– Потому что если мы этого не сделаем, я не смогу сдержаться... я хочу тебя...
Ее глаза широко раскрылись.
– Правда?
– Правда!
Взяв его лицо в ладони, она улыбнулась той удивительной улыбкой, которая заставила его забыть даже собственное имя, не говоря уже о рассудке. Ее сияющие глаза прямо встретили его взгляд.
– Давай не будем останавливаться, Джастин. Я хочу, чтобы ты любил меня.
Он тоже хотел этого больше всего на свете. После такой просьбы как мог он не согласиться?
Она желала его, он тоже стремился к ней, стремился ощутить ее нежное, сладкое тело в единении со своим собственным.
Джастин почувствовал себя опять семнадцатилетним юнцом. В его голове пронеслась мысль, что с его стороны будет полным безумием принять такое предложение. Цена, которую он заплатит за эту ночь, будет намного выше, чем то короткое удовольствие, которое он получит.
Но не все ли равно, что будет потом. Сейчас он страстно хотел ее, и это было самое главное. Он испытывал безумное желание, и все остальное отступало на задний план.
И потом, если он откажется, то где гарантия, что она не попросит Роджера Чедвика провести с ней очередной «эксперимент»?
Эта неприятная мысль заставила его забыть про голос рассудка, но он все-таки спросил:
– Ты твердо решила, Джина?
Улыбаясь, она кивнула.
Да, она решила твердо и твердо знала, что она любит этого человека так, как никогда не будет любить никого другого. Ее душа и тело стремились к нему. Она хотела испытать то неизведанное наслаждение, о котором говорила Нэнси Уайлд. Она хотела в полной мере пережить те чувства, которые Джастин пробуждал в ней. Но больше всего она хотела доказать ему, что любовь – это не мираж. Она хотела завоевать его сердце так же, как он завоевал ее.
У нее перехватило дыхание, когда Джастин прижал ее к своему сильному большому телу, и она почувствовала грудью мягкую ткань его рубашки. Его губы припали к ее губам с такой страстью, что в ней вспыхнуло ответное пламя. Она так же пылко ответила на его поцелуй, с нетерпением и боязнью ожидая, что последует дальше.
Джастин снял с нее корсет и отбросил его в сторону. Джорджина, освободившись от ненавистного корсета, вздохнула с облегчением.
Он спустил с ее плеч платье, отступил на шаг и жадно стал разглядывать ее обнаженную грудь. Джорджина почувствовала, как под его взглядом заливается горячим румянцем. Никогда еще ни один мужчина не видел ее раздетой. Смущенная, она подняла руки, чтобы прикрыться, но он схватил ее за запястья. Не отводя восхищенного взгляда, он прошептал:
– Не старайся спрятать от меня такую красоту, дорогая.
Борясь со смущением, она посмотрела на него с вызовом. Огонь и восхищение в его темных глазах изумили ее.
Заметив это, Джастин улыбнулся.
– Как ты красива! – глухо прозвучал его голос.
Его комплимент помог ей забыть про смущение и почувствовать себя увереннее. Джастин наклонился и опять взял ее сосок губами. Вспышка удовольствия пронзила ее, словно молния. Странное томление, скрытое глубоко внутри ее, стало болезненным.
Пока его губы и язык ласкали ее грудь, его горячие руки, такие сильные, но при этом такие нежные, изучали ее тело, наполняя его таким трепетом, что она невольно застонала. Джастин поднял голову и посмотрел на нее. Его понимающая улыбка заставила ее опять вспыхнуть. Смущенная, она опустила голову, и ее взгляд упал на курчавые черные волосы, видневшиеся из-под расстегнутой рубашки.
Джорджине захотелось увидеть его так же, как он видел ее. Она расстегнула оставшиеся пуговицы и распахнула его сорочку... и не могла удержаться, чтобы не провести пальцами по густым волосам на мускулистой груди. Кончики ее пальцев с удовольствием ощутили контраст между силой его мускулов и мягкостью волос.
Когда она нашла указательным пальцем его сосок, он напрягся. Она с тревогой посмотрела на него, боясь, что сделала что-то не так.
Джастин снял с себя рубашку, бросив ее на пол. Джина следила за ним, любуясь его сильным телом.
Ее взгляд упал на вертикальный шрам на его плече. Она нежно провела по нему пальцем.
– А это откуда?
– Не спрашивай, – довольно резко ответил Джастин и снова принялся целовать ее.
Он стянул расстегнутое платье с ее плеч, и оно упало на пол рядом с рубашкой. Теперь на ней остались только чулки.
Джастин легко, словно пушинку, поднял ее и отнес в кровать. Сняв с нее чулки, он бросил их на пол к оставшейся одежде.