Невозможно описать ярость папы, узнавшего о появлении убийственного произведения.
   Он обрушил сокрушительные громы и молнии на голову дерзкого Плесси-Морнея, потребовал запрета его труда во Французском королевстве.
   Достойные папские прислужники, иезуиты, конечно, взяли на себя заботы о преследовании нечестивой книги.
   Их действия увенчались успехом, ибо судьи не постыдились произнести запрет, о котором ходатайствовал римский двор.
   Обман еще раз восторжествовал над истиной!
   "Ободренные успехом, — говорит один писатель, — дети Лойолы стали добиваться победы папы в Венеции. Они постарались освободить его от весьма опасного противника, знаменитого Паоло Сарпи, или, как он именовался у доминиканцев, Фра Паоло. Они стремились сделать с ним то же, что и с Плесси-Морнеем, но, не надеясь встретить в Совете десяти таких же покорных судей, как во Франции, они вновь прибегли к попытке убийства. Узнав из анонимного письма о том, что ему грозит, Фра Паоло принял все предосторожности, попросив разрешения носить под платьем кольчугу и выходить в сопровождении телохранителя, вооруженного мушкетом.
   Разрешение было ему дано, что само по себе было совершенно невероятно в городе, где ношение огнестрельного оружия каралось смертной казнью. Однажды, когда Фра Паоло выходил из монастыря, пятеро неизвестных в масках, накинувшись на него, нанесли ему несколько ударов кинжалами и скрылись, прежде чем сопровождавший его брат успел воспользоваться оружием. Паоло Сарпи унесли почти умирающего, израненного стилетом, на котором были выгравированы тиара, крест, череп и надпись, гласившая: «Во имя папы — общество Иисуса».
   "Заседавшие в сенате сенаторы, извещенные о гнусном преступлении, отправились, прервав заседание, в монастырь доминиканцев, чтобы узнать о состоянии раненого.
   Совет десяти приказал предпринять самые энергичные поиски виновных, но, к несчастью, их поймать не удалось.
   Для лечения Фра Паоло дож вызвал лучшего хирурга, расходы по лечению правительство взяло на себя, а когда он поправился, светлейшая республика удвоила его доходы и подарила ему дворец.
   Тронутый знаками всеобщего внимания, Паоло Сарпи отказался от дворца и доходов, но продолжал выходить из монастыря только под эскортом, дабы быть защищенным от новых попыток нападения".

 


ДВОЙНАЯ НАГЛОСТЬ ИЕЗУИТОВ.


   Несумев подчинить Венецию святому престолу, вороны Игнатия накинулись на Францию, где с помощью вдовы Генриха четвертого и ее исповедника отца Коттона организовали по всей стране множество религиозных конгрегаций для насаждения в городах и селах святого невежества.
   Все королевство было вскоре наводнено многочисленными легионами рясоносцев всех видов, и несчастные провинции оказались во власти проклятого отродья!
   Когда черные мужи почувствовали в себе силы открыто выступить против общественного мнения, они попросили святошу Марию Медичи склонить Генеральные штаты к принятию устава Тридентского собора.
   Вся знать, входившая в штаты, так же как и многие члены духовенства, отнеслась к этому проекту иезуитов как нельзя более благосклонно. Однако представители среднего сословия придерживались другого мнения. Они энергично возражали регентше, указывая, «что не стоит заниматься вопросом о Тридентском соборе, поскольку вопрос уже откладывался в течение шестидесяти лет». К тому же решения собора, считавшиеся ортодоксальными, были уже раньше признаны посягающими на королевскую власть и общественное спокойствие, и парламент уже неоднократно отклонял их. Понимая, что они никогда не добьются одобрения среди членов среднего сословия, сыны Лойолы обратились к молодому Людовику тринадцатому, только что достигшему совершеннолетия, от которого они без труда получили «разрешение действовать».
   Представители духовенства и знати собрали тайное совещание, на котором сочли «обязательным стремиться к победе папского дела, принудив нацию согнуться под теократической властью». Однако наглое поведение фанатиков вызвало всеобщее возмущение, и парижский суд запретил «всем духовным лицам издавать что-либо относящееся к Тридентскому собору, а также предлагать самое незначительное изменение в благочинии галликанской церкви, под страхом конфискации имущества и лишения прав».
   В то время как парламент и Генеральные штаты изо всех сил противились неслыханным претензиям римского двора, гугеноты со своей стороны выступили с манифестом, в котором во всеуслышание заявляли, «что вновь возьмутся за оружие, если король захочет подчинить Францию святому престолу». В различных городах решение было приведено в действие. Тогда в дело вмешался маршал д'Анкр, он склонил королеву-мать «отказаться от введения решений Тридентского собора и обещать гугенотам, что, несмотря на требования святого престола и духовенства, все будет возвращено к прежнему состоянию». Высшие чины французского духовенства, не считаясь с торжественным обещанием Марии Медичи и определением парижского суда, собрали своих подчиненных и заявили, «что правоверные должны по совести соблюдать установления святого Тридентского собора».
   Гордясь своей победой, добрые отцы удвоили наглость, провозгласив, что «Франция приняла решение Тридентского собора и подчинилась всемогуществу папы».
   Тут они хватили через край!
   Именно в это время известный теолог Марк Антуан де Доминис выпустил свой научный труд, озаглавленный «Духовная республика», направленный против всемогущества святого престола. Мы приведем из него несколько смелых положений, нанесших опасные удары римской ортодоксии.
   «Под владычеством папы церковь уже является не церковью, а светским государством с чисто земной монархической властью папы». «Церковь не может обладать принудительной властью и не может прибегать к принуждению извне».
   «Священники при служении мессы не воскрешают жертву Христову, а служат лишь ее памяти».
   «Святой дух — подлинный наместник Христа на земле и обладает только духовным могуществом».
   «Ян Гус несправедливо и противно принципам христианской республики осужден Констанцским собором».
   «Иисус Христос завещал святой дух всей церкви в целом, не предназначая его особо священникам и епископам».
   «Приказ — не таинство».
   «Римская церковь первая по достоинству города, имя которого носит, но не в юрисдикции».
   «Безбрачие мужей церкви не обязательно».
   «Торжественный монашеский обет имеет такую же силу, как и простой обет». «Папство — человеческое изобретение».
   Труд этот наделал столько шуму во Франции и в Италии, что напуганный Павел пятый тотчас же потребовал его осуждения теологическим факультетом. Затем он предложил автору кардинальскую шапку за отречение от тех мест книги, на которые ему будет указано. Прельстившись блестящими, но вероломными обещаниями, его преподобие де Доминис обнаружил трусость и принял это предложение, отрекшись от тех мест, где подвергал критике священную особу папы. Затем он совершил роковую неосторожность, явившись к римскому двору, рассчитывая на достойное вознаграждение за свое позорное подчинение. Увы, несчастный не учел права своего хозяина. Папа и не помышлял возвышать его, а повелел заточить в замке Святого ангела. Пресвятая инквизиция возбудила против Доминиса и его книги процесс, в результате которого сам автор и его труд были приговорены к сожжению на костре. "Но, — добавляет летописец, — человеческая совесть уже противилась такому зверскому уничтожению людей за инакомыслие в религиозных вопросах, и потому пришли к выводу разделаться с ним иным способом, объявив о его смерти в тюрьме. Он действительно умер в заточении, благочестиво отравленный в виде особой милости. Яд спас его от костра. Он вступил тогда в свой шестидесятый год.
   Его тело было предано земле, но инквизиция сочла необходимым сжечь этого нечестивца, хотя бы после смерти. По распоряжению, утвержденному папой, тело Доминиса раскопали и, устроив торжественную церемонию на поле Флоры, сожгли на костре вместе с неугодной книгой".
   Так кончил свои дни Марк Антуан Доминис, архиепископ Спалатро, виновный лишь в том, что посмел затронуть главу католической, апостольской и римской церкви.

 


САЛАТ ИЗ ПОЛИТИКИ И РЕЛИГИИ.


   В ту пору францисканцы и доминиканцы приводили в негодование всю Европу, и в особенности Испанию, смехотворными дискуссиями по поводу непорочного зачатия.
   Борьба стала приобретать трагический оттенок, ибо добрые монахи, отбросив перья, пустили в ход кинжалы — орудие, гораздо более верное для достижения победы над противниками. Во Франции мало уделяли внимания этим распрям. В ту пору общество интересовали более важные события. Были приняты суровые меры против королевы-матери и ее фаворитов. По распоряжению Людовика тринадцатого был убит царедворец Кончини, Марию Медичи решением парламента лишили прав регентши.
   Духовника короля, отца Коттона, отстранили от должности. Сам Ришелье, бывший в ту пору епископом Люсона и членом Государственного совета, подвергся высылке.
   Хитрый прелат отправился тогда в Авиньон, где установил тесную связь с легатом его святейшества, чтобы получить возможность вернуться в Париж.
   Легат действительно хлопотал перед Павлом пятым о возвращении Ришелье к его обязанностям при французском дворе, но подлинный хозяин Франции, герцог Люинь, опасался влияния честолюбивого люсонского епископа и отклонил это предложение.
   Тогда Ришелье использовал другое средство. Он написал Марии Медичи, которая по его совету покинула двор и отправилась в южные провинции, чтобы разжечь там гражданскую войну. Герцог Люинь знал о влиянии Ришелье на королеву-мать и вынужден был вступить с ним в переговоры. Он предложил восстановить его в должности члена Государственного совета и обещал кардинальскую шапку, если Ришелье уговорит Марию Медичи подписать мирный договор.
   Однако герцог Люинь надул Ришелье. Как только договор был подписан, он не только не выполнил своих обещаний, но даже попросил папу «оставить без внимания ходатайства французского посла насчет кардинальской шапки для епископа Люсона».
   Павел пятый внял этой просьбе, и решением восьми кардиналов Ришелье не был повышен в сане. Честолюбивый прелат поклялся отомстить. Он подстрекал королеву-мать продолжать борьбу, а затем сообщил святому престолу, что навсегда порывает с его политикой и заставит римский двор еще пожалеть об этом.
   Его угрозы не слишком напугали святого отца, он даже не соблаговолил ответить люсонскому епископу; его внимание полностью переключилось на нового германского императора — Фердинанда второго, который стал в угоду папе преследовать протестантов, подкрепив свое усердие богатыми преподношениями святому престолу.
   Ввиду столь веских доводов папа снял с Фердинанда анафему и утвердил его восшествие на престол, поручив католическим епископам помазать его на царство.
   Его святейшество щедро раздавал милости в обмен на звонкий металл.

 


СЕМЬЯ БОРГЕЗЕ И РИМСКИЙ ДВОР.


   Мы хотим познакомить читателя с весьма любопытным отрывком из книги, автор которой рассказывает о бесчинствах римского двора. "Павел пятый так усердно обворовывал верующих, что оказался в состоянии истратить четыре миллиона экю на покупку земель для своего племянника кардинала Боргезе. За триста пятьдесят тысяч экю он купил поместье близ Рима, восемьсот тысяч экю он истратил только на постройки и сады в своем замке; его кабинет был полон редчайших произведений искусства.
   Из каких источников добывал он средства? Ведь всему миру было известно, что перед избранием папы семья Боргезе дошла до полного обнищания.
   Теперь же все переменилось — хищения и воровство сделали Боргезе самыми богатыми синьорами Италии.
   Мы будем очень удивлены, если, перелистывая буллы, не найдем на многих страницах имен лиц, удостоенных папских милостей. Павел пятый прекрасно знал, что милости были дарованы одному и тому же человеку, обожаемому им кардиналу Боргезе. Это имя намеренно скрыто, дабы не смущать тех, кто еще достаточно глуп, чтобы верить в справедливость первосвященника.
   Боясь обнаружить собственное невежество, его святейшество не стремится окружать себя образованными и опытными людьми. Именно поэтому он раздает кардинальские шапки безмозглым пройдохам, олухам, лишенным мужества и разума, выполняющим только то, что им нашептывает на ухо папский племянник, ослам, которые пасутся на землях своих приходов, а доходы с них предоставляют кардиналу Боргезе.
   Кардиналам Каппони, Барберини, Лотреку и Спиноле весьма затруднительно ответить, в каких городах они изучали литературу, ибо из всех произведений письменности им знакомы лишь векселя, выданные папскому племяннику.
   Что касается остальных членов кардинальской коллегии, то лучше всего не спрашивать, чем они занимались до того, как их возвели в этот сан. Один служил органистом, получая ничтожное жалование, другой ухаживал за больными оспой, третий был попросту сутенером, а четвертый возглавлял воровскую шайку и легко мог заработать виселицу за ночные грабежи.
   Прежде чем облачиться в пурпур, все они принадлежали к обществу подонков Рима, самого порочного города на земле.
   Всем известно, что в Ватикане нет ни справедливости, ни чистоты, там не заботятся даже о том, чтобы скрыть свое гнусное поведение. При свете дня прелаты, облаченные в епископские мантии, отправляются к публичным девкам, не стесняясь убивают мужей и отцов похищенных жен и дочерей.
   Что касается самого Павла пятого, то он только тешится распутством и, как истинный боров, купается в смердящей жиже прелюбодеяния, кровосмешения, мужеложества. Да и как может быть иначе, если он сам отравил жену одного из своих братьев, когда она посмела отказать ему в благосклонности? Как не потворствовать кровосмешению, если он имеет незаконных детей от родной сестры и сам является отцом кардинала-племянника?
   Кто посмеет поведать о тех низостях, благодаря которым жена второго брата его святейшества заслужила наименование папессы? При помощи каких постыдных средств она стала полновластной хозяйкой епархии, кардинальских шапок, приходов? Как случилось, что эта новая Иоанна руководит церковью, сидя на апостольском троне с тиарой на голове и небесными ключами в изнеженных руках? Кто посмеет произнести вслух, что папа, высший глава христианства, наместник бога на земле, имеет в лице кардинала Боргезе племянника, сына и любовника одновременно! Неужто владыка-господь решил, что подобные чудовища должны руководить миром!
   Неужели люди вечно будут склонять головы перед тиранами? Настанет такой день, когда народы устроят праведный суд над папами и королями и сотрут с лица земли всех деспотов и их соучастников — священников и знать!" Нечего сказать, почтенная семейка у этого папы — кровосмесителя, мужеложца, грабителя и убийцы! 28 января 1621 года земля была, наконец, избавлена от Павла пятого, отдавшего после шестнадцатилетнего царствования свою гнусную душу сатане.

 


ГРИГОРИЙ ПЯТНАДЦАТЫЙ.


   Преемником Павла пятого стал Александро Людовизи, принявший имя Григория пятнадцатого. Новый папа происходил из известного аристократического рода.
   Взойдя на престол, Григорий пятнадцатый попытался восстановить былое величие папской власти. Ввиду своего преклонного возраста он не мог достаточно энергично заниматься государственными делами и обратился к помощи ордена Игнатия Лойолы.
   Он создал при Ватикане особый совет, состоявший исключительно из иезуитов, назначив его председателем своего любимого племянника Лудовико Людовизи.
   Обожаемый племянник, хотя и отметил только двадцать пятую весну, уже отличался всеми пороками, характерными для римского духовенства. Словом, молодой Лудовико был достойным учеником святого ордена.
   Сначала его святейшество постарался восстановить свое могущество в Европе.
   Опасаясь влияния иностранных послов, Григорий издал декрет, обязывавший кардиналов подавать голоса на заседаниях конклава не открытым, а закрытым голосованием.
   Все внимание совет уделял мероприятиям, направленным на разжигание фанатизма среди населения Европы, религиозный пыл которого стал заметно остывать. С этой целью Григорий пятнадцатый канонизировал ряд новых блаженных, и среди них основателя ордена иезуитов Игнатия Лойолу, который, разумеется, более, чем кто-либо, достоин нимба святого.

 


ВСЕОБЩЕЕ ИЗБИЕНИЕ.


   Так как финансы святого престола находились в это время в довольно плачевном состоянии, хитрый Григорий объявил торжественный юбилей, для того чтобы, во-первых, пополнить свою казну, а во-вторых, чтобы прощупать религиозную температуру в разных странах Европы.
   Огромный успех этого политико-финансового трюка показал ему, что дела католической церкви находятся в полном порядке. Немецкие князья не только не противились торговле индульгенциями, но горячо поддерживали папство. Австрийский император с величайшим рвением принялся за искоренение лютеранства.
   "Даже во Франции, — свидетельствует историк, — авторитет папы уже не оспаривался.
   Иезуиты снова приступили к своей работе, поджигая протестантские храмы, огнем и мечом преследуя гугенотов".
   В Швейцарии питомец иезуитов организовал преступные шайки для истребления несчастных кальвинистов. Он преследовал их везде: на вершинах Альп и в долинах. Фанатики устраивали облавы на реформаторов и в Тироле. Города, деревни, беднейшие лачуги предавались огню. Дороги, дикие ущелья — все было окрашено кровью протестантов.
   Реакция добилась огромных успехов во всех католических странах. С таким папой, как Григорий пятнадцатый, не приходилось опасаться, что римский двор упустит возможность для восстановления своего авторитета.
   Его святейшество организовал конгрегацию пропаганды, которая насаждала свои миссии во всех частях света. Затем Григорий пятнадцатый заключил союзы с католическими государями, и в частности с Фердинандом вторым, которому он через своего нунция Карло Караффа предложил военные субсидии, передал богатейший дар в двести тысяч экю, множество индульгенций и пообещал райское блаженство.
   Фердинанд же обязался помочь папе расправиться с реформаторами.
   Дар милосердного наместника Христа был в высшей степени соблазнительным: золото, индульгенции, надежное место на том свете и сверх того благословение святого отца. Кто бы мог устоять перед этим? И потому, не колеблясь ни секунды, австрийский монарх совершил сделку с Григорием пятнадцатым.
   "Как только пакт был заключен, — добавляет историк, — целые полчища доминиканцев, августинцев, францисканцев, кармелитов и иезуитов поспешили стать под знамена кардинала Караффа и обрушились на Богемито, разрушая лютеранские и кальвинистские храмы, чтобы восстановить там обряды римской церкви — причащение под одним видом, богослужение на латинском языке, окропление святой водой, тайную исповедь. Несчастных, настаивавших на двух видах причастия, бросали в каменные мешки или отправляли на костер, а их имущество конфисковывали в пользу церкви.
   Дома протестантов подвергались осаде. Солдаты и монахи устраивали в деревнях всеобщее избиение, поджигали фермы, душили земледельцев, насиловали девушек, совершали надругательства над детьми, щадя только тех, кто объявлял себя католиком. Благодаря таким средствам кардинал Караффа вскоре смог доложить Григорию, что вся Богемия подчинилась святому престолу".
   В Моравии, Австрии, Венгрии, Баварии, Саксонии, Пфальце и Бадене — словом, во всех частях Священной Римской империи католическая реакция сопровождалась бесчисленными кровавыми злодеяниями.
   И уж конечно, все эти подвиги совершались во имя бога, мира и милосердия!

 


ПАПСКИЕ ПРИВЕТСТВИЯ.


   Великий глава католических бандитов, Григорий пятнадцатый наградил за добрые услуги, оказанные католической церкви, немецких герцогов. Затем Григорий обратился к французскому королю с просьбой послужить интересам святого престола.
   Грустный господин и фанатик, Людовик тринадцатый откликнулся сразу на предложение папы и сделал все, что от него зависело, чтобы ублажить его святейшество.
   В королевстве началась упорная война против кальвинистов: одна за другой были отняты все свободы, завоеванные ими такой дорогой ценой. Они больше не имели права ни собираться, ни защищаться и оказались вынужденными либо по доброй воле, либо насильно отречься от кальвинизма. Дворяне-протестанты сами предложили королю свое содействие и перешли в католицизм, чтобы получить чины и должности и сохранить привилегии своей касты, серьезно оспариваемые третьим сословием.
   Папа был глубоко тронут преданностью тупого Людовика тринадцатого и поблагодарил его в следующих выражениях: «Дорогой сын мой, украшение вселенной, слава нашего века, шествуйте всегда по святой стезе. Дайте испытать силу вашей руки тем, кто не знает бога. Не проявляйте милосердия к еретикам и постарайтесь заслужить право расположиться когда-нибудь справа от Иисуса Христа, предложив ему в жертву всех антихристов, заражающих ваше королевство».
   Дело Реформации было предано не только французской знатью, но и всем высшим обществом протестантских государств, отрекшимся от своей религии и смертельно напуганным идеями независимости, грозившими существованию дворянских прав и привилегий.
   Папству оставалось только поставить на колени Англию. Но для этой трудной операции хитрый Григорий счел необходимым отказаться от насильственных способов и прибегнуть к мирной политике. Он вел переговоры с королем Англии, учитывая, что тот мечтает соединить своего сына с испанской принцессой, чему неизменно препятствовал Павел пятый. Вручив английскому королю соответствующую буллу с разрешением на брак, не поставив никаких условий, он ограничился лишь тем, что сказал молодому принцу: он «надеется увидеть, как старые семена христианской веры, из которых среди английских королей произрастали такие прекрасные цветы, прорастут вновь в его сердце, и рассматривает союз с католичкой как счастливое предзнаменование для римской церкви».
   Яков первый не захотел остаться в долгу перед столь любезным святым отцом и специальным приказом разрешил католикам полную свободу богослужения в Англии.
   Таким образом, Григорию пятнадцатому удалось распространить свою власть по всей Европе. Но его ненасытному тщеславию этого было мало — он захотел покорить весь мир и с этой целью послал многочисленные полки черной армии для завоевания обеих Америк, Индии, Китая, Японии, Азии и Африки.
   Всем известно, каким варварским способом «трудились» во имя славы божьей любвеобильные сыны Игнатия Лойолы.

 


ПОСЛЕДНИЙ ПЛАН ПЕРВОСВЯЩЕННИКА.


   Итальянские республики были серьезно встревожены растущим могуществом Австрийской монархии и, опасаясь за свою независимость, обратились за помощью к французскому королю.
   Первосвященник уже мечтал извлечь выгоду из этой ситуации, но смерть приостановила осуществление его планов и отняла у церкви одного из самых ловких политиков, когда-либо занимавших кафедру святого Петра. Это произошло 8 июля 1623 года.

 
УРБАН ВОСЬМОЙ.

 
   Едва успели опустить тело покойного Григория в могилу, как разгорелись бурные страсти: каждая клика стремилась обеспечить победу своему кандидату на престол. Среди прочих соискателей особенной наглостью и воинственным пылом выделялся кардинал Барберини, которого, однако, отвергали почти все члены конклава. Стремясь во что бы то ни стало добиться тиары, Барберини твердо решил терроризировать кардиналов.
   "По его приказу, — сообщает Лашатр, — его братья и племянники сколотили отряд бандитов, привлекли население предместий и подняли мятеж, вынудивший кардиналов укрыться в Ватикане под защитой мушкетов и пушек. Когда кардиналы собрались на конклаве, Барберини занял место среди своих коллег, словно ничего не произошло. Сначала он очень терпеливо выслушал речи разных кандидатов на папский престол, затем взял слово и стал убеждать коллегию избрать первосвященником энергичного человека, способного пресечь беспорядки среди римского населения. Он даже не скрыл того, что имеет известное влияние на зачинщиков смуты, и цинично заявил, что в вечном городе воцарится спокойствие, как только кардиналы возложат на его голову священную тиару. Эта декларация не только не прибавила голосов в его пользу, но вызвала единодушный протест. Ничуть не обеспокоенный этим, Барберини не покинул поля сражения, а принялся действовать еще энергичнее, передав бандитам секретные инструкции разжигать огонь и проливать кровь. Его приказания были выполнены пунктуально, и Рим превратился в арену ужасающих зверств.
   Наемники кардинала душили стариков и детей, насиловали девушек и женщин, совершали над их трупами самые гнусные надругательства. Насытившись резней, они устроили факельный пробег по улицам города, остановились у решетки замка Святого ангела, угрожающе выкрикивая: «Либо смерть и пожары, либо папа Барберини!» Эти возгласы достигли ушей кардиналов и повергли их в ужас. Выборы продолжались, но имя Барберини из урны все еще не появлялось. Тогда кардиналы с ужасом стали замечать, что с каждым днем число членов конклава сокращается. Причиной тому была смерть или болезнь, в результате которых исчезали наиболее активные противники кандидатуры злодея Барберини. Всем было ясно, что он избавляется от своих врагов с помощью яда. С этого момента всякое сопротивление прекратилось, и кардинал Барберини был провозглашен папой под именем Урбана восьмого".