Татл Лиза. Термитник

Татл Лиза
Термитник

   Лиза ТАТЛ
   ТЕРМИТНИК
   Дом был похож на старый, потрепанный штормами корабль, выброшенный на берег моря и нашедший последнее пристанище в зарослях сорной травы. Когда Эллен увидела эту старую развалюху, сердце у нее упало.
   - Этот, что ли? - спросил таксист, с сомнением косясь на дом и останавливая машину.
   - Кажется, этот, - сказала Эллен без особой уверенности. Как могла ее тетя - или вообще кто-нибудь - жить в таком доме?
   Дом, построенный из дерева, стоял на цементных блоках, поднимавших его на три-четыре фута над землей. Казалось, что наибольший ущерб нанесли ему не столько морские приливы, сколько ветер и время. Доски, покрытые, словно струпьями, пятнами старой серой краски, покоробились от непогоды и начали крошиться. Окна без занавесок походили на пустые глазницы, а ставень в одном месте свисал, грозя отвалиться в любую минуту. Между досками обвисшего балкона на втором этаже зияли щели.
   - Я вас подожду, - сказал шофер, останавливаясь в конце заросшего травой подъездного пути. - На случай, если там нет никого.
   - Спасибо, - сказала Эллен, выбираясь с заднего сиденья и волоча за собой чемодан. Она протянула шоферу деньги и взглянула на дом. Никаких признаков жизни. У нее вырвался невольный вздох. - Не уезжайте, пожалуйста, пока не увидите, что мне открыли, - попросила она шофера.
   С трудом пробираясь через ямы и выбоины цементной дорожки, ведущей к входной двери, Эллен вдруг остановилась, вздрогнув: кажется, за домом что-то мелькнуло. Она напряженно всматривалась в темноту. Кто там? Собака? Играющий ребенок? Что-то большое, темное, стремительное - сейчас оно ушло или прячется. За спиной слышался шум включенного мотора, и Эллен заколебалась, не вернуться ли назад. Назад к Дэнни. Назад ко всем проблемам. Назад к его лжи и обещаниям.
   Она двинулась вперед, поднялась на крыльцо и резко стукнула два раза по покоробленной серой двери.
   Ей открыла очень старая женщина, худая как палка и явно страдающая от какой-то болезни. Они уставились друг на друга.
   - Тетушка Мэй?
   В глазах старухи мелькнуло узнавание, она слабо кивнула:
   - Ах, Эллен, это ты!
   Если это действительно ее тетя, то когда же она успела так состариться?
   - Заходи, дорогая. - Старуха сделала приглашающий жест высохшей, похожей на клешню рукой. Тут налетел ветер, дом заскрипел, и на мгновение Эллен показалось, что крыльцо сейчас рухнет у нее под ногами. Она неуверенно ступила в дом. Старуха - "тетя", напомнила она себе, - закрыла за ней дверь.
   - Неужели вы живете здесь одна? - начала Эллен. - Если бы я знала если бы папа знал, - мы бы...
   - Если бы я нуждалась в помощи, я бы попросила о ней, - сказала тетя Мэй с резкостью, сразу напомнившей Эллен отца.
   - Но этот дом, - сказала Эллен, - он слишком велик для одного человека. Он выглядит так, как будто может обрушиться в любую минуту. Вдруг что-нибудь случится с вами здесь, когда вы совсем одна...
   Старуха засмеялась - будто зашуршала бумага.
   - Чепуха. Этот дом еще меня переживет. Да и вид у него обманчив. Посмотри - здесь очень уютно.
   Эллен окинула взглядом холл. Большая комната с высоким потолком, медной люстрой и пышным восточным ковром. Стены окрашены в кремовый цвет; широкая лестница, ведущая наверх, отнюдь не казалась готовой рухнуть.
   - Внутри все выглядит намного лучше, - сказала Эллен. - А с дороги дом кажется заброшенным. Таксист даже не поверил, что здесь кто-то живет.
   - Меня волнует только то, что внутри, - сказала старуха. - Я, пожалуй, действительно его запустила. Дом насквозь прогнил, он изъеден жуками, и все-таки его не сравнить со мной. Он будет стоять на земле, когда я буду уже под землей; потому я о нем и не забочусь.
   - Но, тетушка Мэй... - Эллен обняла тетины костлявые плечи. - Не говорите так. Вы же не умираете. Опять этот смех.
   - Милая моя, посмотри на меня. Я действительно умираю. Я уже перешла грань, когда еще возможно спасение. Я вся изъедена изнутри. Того, что от меня осталось, едва хватит, чтобы оказать тебе гостеприимство.
   Эллен посмотрела в ее глаза, и от увиденного к горлу подступил комок.
   - Но врачи...
   - Врачи не могут знать все. Приходит время для каждого, моя милая. Время расстаться с жизнью и уступить место другим. Давай же войдем и присядем. Может, ты хочешь чего-нибудь перекусить? Ты, наверное, очень голодна после такого долгого путешествия.
   Совершенно ошеломленная, Эллен последовала за тетей на небольшую кухоньку в золотисто-зеленых тонах Она села за стол и уставилась на обои с узором из чередующихся рыбок и сковородок.
   Тетя умирает. Это было абсолютной неожиданностью. "Старшая сестра отца - но старше лишь на восемь лет", - вспомнила Эллен. А отец был физически крепкий, здоровый, в полном расцвете сил. Она взглянула на тетю, которая с болезненной медлительностью передвигалась по кухне, собирая еду на стол.
   Эллен вскочила.
   - Позвольте я, тетушка Мэй.
   - Ну что ты, дорогая. Я знаю, где что лежит, а ты - нет. Пока еще я могу со всем управляться сама.
   - Но почему папа ничего не знает? Когда вы в последний раз с ним виделись?
   - Ну, моя милая, я вовсе не хочу нагружать его своими проблемами. Последние годы мы были не очень близки, ты же знаешь. Последний раз я его видела... Когда же?.. Да, это было на твоей свадьбе, милочка.
   Эллен вспомнила. Да, именно тогда она в последний раз видела тетю Мэй. С трудом верилось, что это та же самая женщина. Как можно так состариться всего за три года?
   Мэй поставила перед Эллен тарелку. Тунец под майонезом в окружении кунжутных крекеров.
   - У меня в доме почти нет свежих продуктов, - сказала она. - В основном консервированные. Теперь мне уже трудно ездить за покупками, да и аппетита нет в последнее время. Поэтому мне все равно, что я ем. Ты будешь кофе или чай?
   - Чай, пожалуйста. Но, тетушка Мэй, может, стоит лечь в больницу, где о вас будут заботиться?
   - Я сама могу о себе позаботиться.
   - Я уверена, папа и мама были бы рады навещать вас там .
   Мэй отрицательно покачала головой.
   - В больнице вам нашли бы хорошее лекарство.
   - Для умирающих есть только одно лекарство, Эллен, - это смерть.
   Засвистел чайник, и Мэй налила кипятку в чашку с чайным пакетиком.
   Эллен откинулась на стуле и прижалась щекой к стене. Внутри стены явственно слышался какой-то звук, слабый, но постоянный, - как будто кто-то что-то грыз. Термиты?
   - Тебе с сахаром?
   - Да, пожалуйста, - машинально ответила Эллен. К еде она не притронулась - не было желания ни есть, ни пить.
   - Прости, дорогая, - вздохнула тетя Мэй - Боюсь, что чай тебе придется пить несладкий. Наверное, я слишком давно не открывала эту банку - муравьев здесь больше, чем сахара Эллен смотрела, как тетя выбрасывает жестянку в мусорный бак.
   - Простите, тетушка Мэй, может, у вас проблемы с деньгами? Я имею в виду, что, если вы остаетесь здесь, потому что больница - это дорого...
   - Бог с тобой, нет, конечно. - Мэй села к столу рядом с племянницей. У меня есть кое-какие ценные бумаги, и денег в банке достаточно для моих нужд. К тому же этот дом - моя собственность. Я купила его, когда Виктор вышел на пенсию; но он так и не успел помочь мне привести его в порядок.
   В порыве сострадания Эллен наклонилась вперед и хотела обнять это хрупкое тело, но Мэй остановила ее жестом, и Эллен отодвинулась.
   - Без Виктора я уже не находила никакого удовольствия в починке дома. Вот почему он выглядит все той же старой развалиной, какой был, когда я его купила, - если не хуже. А купила я его почти за бесценок, потому что он никому не был нужен. Никому, кроме меня и Виктора.
   Тут Мэй вскинула голову и сказала с улыбкой:
   - А может быть, тебе он пригодится? Что бы ты сказала, если бы я оставила его тебе?
   - Ну что вы, тетушка, не надо.
   - Чепуха. А кому же еще? Тебе, конечно, не нравится его теперешний вид. Но я хочу сказать тебе, что собственность всегда остается собственностью. Если ты считаешь, что дом совсем загублен жуками и гнилью, то всегда можешь снести его и построить что-нибудь, что будет тебе больше по душе... Тебе и Дэнни.
   - Это очень щедрое предложение, тетушка. Но я слышать не хочу о вашей смерти.
   - Да? Меня смерть больше не пугает. Но если тебе неприятно, тогда не будем больше говорить об этом. Давай я покажу тебе твою комнату.
   Мэй медленно поднималась по ступенькам, тяжело опираясь на перила и часто останавливаясь.
   - Я редко хожу наверх, - объяснила она. - Спальню я перенесла вниз, потому что взбираться туда мне уже трудно.
   На втором этаже сильно пахло морем и плесенью.
   - Из твоей комнаты открывается прекрасный вид, - сказала Мэй. - Думаю, тебе понравится.
   Она остановилась в дверях, приглашая Эллен последовать за ней.
   - Чистое белье лежит в шкафу в коридоре. Эллен обвела взглядом комнату. Мебели было немного: кровать, туалетный столик, стул с прямой спинкой. Гладкие стены зеленого цвета. На кровати - голый матрас; стеклянные двустворчатые двери ничем не занавешены.
   - На балкон лучше не выходить. Боюсь, что в некоторых местах он совершенно прогнил, - предупредила Мэй.
   - Я заметила, - сказала Эллен.
   - Да, как видишь, с чего-то все начинается. Теперь я оставлю тебя, моя милая: я что-то немного устала. Не вздремнуть ли нам обеим до обеда?
   Эллен посмотрела на тетю, и сердце ее сжалось при виде ее утомленного, бледного, морщинистого лица. Подъем на второй этаж оказался для нее таким тяжелым, что она совершенно выбилась из сил. Руки у нее дрожали, и она была вся серая от усталости.
   Эллен сжала ее в объятиях и сказала с искренней теплотой в голосе:
   - Тетушка Мэй, теперь я буду помогать вам. Вы отдыхайте, а я обо всем позабочусь.
   Мэй высвободилась из объятий племянницы и закивала:
   - Да-да, моя милая, мне очень приятно, что ты здесь. Будь как дома. Она повернулась и ушла вниз.
   Только оставшись одна, Эллен вдруг почувствовала, как устала сама. Она опустилась на голый матрас, обозревая свои унылые владения. Голова шла кругом от старых и новых проблем. Она, собственно, никогда не была близко знакома с тетей Мэй - на этот визит она решилась скорее от отчаяния. Желая на какое-то время избавиться от мужа, чтобы наказать его за неверность, она искала место, куда можно сбежать от Дэнни и где он не сможет ее найти. Уединенный дом тетушки Мэй на морском побережье показался ей лучшим из вариантов. Она ожидала найти здесь покой, скуку, сочувствие - но только не умирающую женщину. Рядом с этой проблемой померкли все ее трудности с Дэнни.
   Ей вдруг стало очень одиноко. Она уже жалела, что рядом с ней нет Дэнни, который бы успокоил ее. Жалела, что дала себе клятву не звонить ему в течение по крайней мере недели.
   "Во всяком случае, отцу я могла бы позвонить, - думала она. - И предупредить, чтобы он ничего не рассказывал Дэнни". Но очень уж не хотелось, чтобы родители узнали о ее семейных проблемах. Впрочем, если Дэнни будет искать ее, он, конечно, позвонит родителям, и они все равно узнают, что что-то случилось.
   "Вечером позвоню отцу", - твердо решила она. Он приедет проведать сестру, возьмет на себя все заботы, отвезет тетю в больницу, найдет доктора с чудодейственным лекарством В этом она была абсолютно уверена.
   Но сейчас она чувствовала себя просто парализованной от усталости. Растянувшись на голом матрасе, она говорила себе, что попозже сходит за простынями и застелит постель, как полагается; а сейчас она просто закроет на пару минут глаза, просто закроет глаза и немного отдохнет...
   Было уже темно, когда Эллен проснулась, и ей очень хотелось есть.
   Она сидела на краю кровати, окоченевшая, сбитая с толку. В комнате было холодно и пахло плесенью. "Сколько же я проспала?" - подумала она.
   Когда она повернула выключатель на стене, свет не зажегся. Тогда она ощупью нашла выход из комнаты и двинулась по темному коридору к тускло освещенной лестнице Ступеньки громко скрипели под ногами. Спустившись, она увидела, что свет горит в кухне.
   - Тетушка Мэй?
   В кухне было пусто, только светилась флюоресцентная трубка над плитой. У Эллен было такое чувство, будто она не одна. Как будто кто-то наблюдал за ней. Но, обернувшись, она ничего не увидела. Только темнота холла.
   Минуту она вслушивалась в скрипы и стоны старого дома и в приглушенные звуки моря и ветра, доносившиеся снаружи. Во всех этих звуках не было ничего человеческого, но ее не покидало чувство, что стоит как следует прислушаться - и она уловит чей-то голос...
   Свет горел еще где-то за лестницей, и она направилась туда Ее ботинки громко стучали по голому деревянному полу То был свет небольшого бра, висевшего у приоткрытой двери. Она слегка толкнула ее, услышала голос Мэй и шагнула в комнату.
   - Я совсем не чувствую своих ног, - говорила Мэй. - Никакой боли, никаких ощущений. Тем не менее они мне все еще служат. Я боялась, что, когда уйдет чувствительность, они совсем перестанут двигаться. Ничего подобного. Конечно, ты знал это; ты говорил мне, что так и будет.
   Она закашлялась, потом в темной комнате послышался скрип кровати.
   - Зайди сюда, в комнату.
   - Тетушка Мэй?
   В ответ тишина - Эллен не слышала даже тетушкиного дыхания. Наконец Мэй сказала:
   - Эллен? Это ты?
   - Я, конечно. Кто же еще?
   - Что? Извини, я, кажется, вздремнула. - Кровать снова заскрипела.
   - Вы, кажется, говорили что-то насчет своих ног? Снова скрипение.
   - М-м-м? О чем ты, дорогая? - Голос - как у спящего, который безуспешно пытается проснуться.
   - Так, пустяки, - сказала Эллен. - Я просто не сообразила, что вы уже легли. Поговорим утром. Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, дорогая.
   Эллен выскользнула из темной душной спальни, чувствуя себя сбитой с толку.
   Наверное, тетя Мэй разговаривала во сне. А может быть, в ее больном и запутавшемся мозгу рождаются галлюцинации. Во всяком случае, не было никаких оснований подозревать - и все-таки Эллен подозревала, что тетя Мэй не спала. Просто она по ошибке приняла Эл-лен за кого-то другого, кого она ожидала увидеть, кого-то другого, находящегося в доме.
   Звуки шагов на лестнице, прямо над головой, заставили Эллен испуганно вздрогнуть. Но лестница оставалась темна и пуста, и как ни всматривалась Эллен в ее темноту, она не смогла ничего увидеть. "Наверное, это всего лишь еще один из тех звуков, которыми полон этот умирающий дом", - подумала она.
   Мрачная, неудовлетворенная собственными объяснениями, Эллен вернулась назад в кухню. Она обнаружила, что шкафы битком набиты всякими консервами, и сварила себе суп. Когда она села за стол, шаги послышались снова - на этот раз ей показалось, что ходят по комнате у нее над головой.
   Эллен уставилась в потолок. Если там действительно кто-то бродит, то он вовсе не пытается это скрыть. При этом ни на что другое, кроме шагов, звук похож не был: наверху определенно кто-то был.
   Эллен отложила ложку, чувствуя, как все внутри похолодело. Поскрипывание продолжалось.
   Неожиданно все стихло. Нервы Эллен были так взвинчены, что ей казалось, будто она видит, как человек становится на колени, прикладывает к полу ухо и ждет, не будет ли от нее какого-нибудь отклика.
   Эллен вскочила, вознаграждая своего слушателя грохотом отодвигаемого стула. Она подошла к шкафчику около телефона - и здесь, на полке, рядом с телефонной книгой, аптечкой и лампочками нашла карманный фонарик, точно такой же, как в доме у папы.
   Фонарик работал, и при виде ровной полоски света она приободрилась. Вспомнив, что в комнате у нее света нет, Эллен взяла из шкафчика еще и лампочку и пошла наверх.
   Эллен шла по коридору, открывая все двери подряд: все это были комнаты без мебели, ванные или чуланы. Шагов она больше не слышала и не обнаружила никаких признаков того, кто мог бы расхаживать здесь. Постепенно напряжение отпустило ее, и она вернулась в свою комнату, захватив с собой белье из шкафа в коридоре.
   Ввинтив лампочку и убедившись, что она работает, Эллен закрыла дверь и подошла к кровати, чтобы застелить ее. На подушке что-то темнело: присмотревшись, она поняла, что это что-то вроде горсти мелких опилок. Подняв глаза, она увидела, что деревянная планка над кроватью вся изрешечена крохотными дырочками, из которых сыплется древесная пыль. Она брезгливо поморщилась: термиты. Энергично тряхнув подушку и натянув на нее наволочку, она решила, что завтра первым делом позвонит отцу. "Тетя Мэй не должна больше жить в подобном месте".
   Лучи солнца, хлынувшие в незанавешенное окно, разбудили ее рано утром. В полусне она слышала крики чаек и чувствовала соленый запах моря.
   Она встала и быстро оделась, дрожа от холода и чувствуя, что сырость пронизывает ее до самых костей. Тетю она нашла на кухне, где та пила чай.
   - Кипяток на плите, - сказала Мэй вместо приветствия.
   Эллен налила себе чашку чая и присоединилась к тете.
   - Я заказала кое-какие продукты, - сказала Мэй. - Их скоро привезут, и тогда у нас будут тосты и яйца к завтраку.
   Эллен посмотрела на тетю и снова почувствовала, что находится в одной комнате с умирающей. И ей нечего было сказать перед лицом этой мрачной неумолимости. Так они и сидели в молчании, пока не раздался звонок в дверь.
   - Ты не могла бы впустить его, милая? - произнесла Мэй.
   - Я должна заплатить ему?
   - Нет-нет, он этого не требует. Просто впусти его. Удивленная, Эллен открыла дверь и увидела хорошо сложенного молодого мужчину с коричневым бумажным пакетом в руках. Она неуверенно протянула руку, чтобы взять пакет, но он не обратил на нее никакого внимания и прошел в дом. На кухне он поставил пакет на стол и начал его разгружать. Эллен наблюдала за ним, стоя в дверях. Она заметила, что ему прекрасно известно, что и куда надо класть.
   Он ничего не говорил Мэй, которая, казалось, едва замечала его присутствие; однако, разложив все по своим местам, он сел за стол на место Эллен и, слегка наклонив голову, стал пристально ее рассматривать.
   - Вы, должно быть, племянница? - сказал он. Эллен промолчала. Ей не нравилось, как он на нее смотрит. У него были темные, почти черные глаза, как будто лишенные зрачков - жесткие и непрозрачные. Этими глазами он ощупал сверху донизу ее тело, как бы оценивая. Ее молчание развеселило его, и он повернулся к Мэй.
   - Она тихоня, - сказал он.
   Мэй встала, держа в руках пустую чашку.
   - Позвольте я, - быстро сказала Эллен, шагнув вперед. Мэй отдала ей чашку и снова села, по-прежнему никак не реагируя на появление молодого человека.
   - Может быть, приготовить вам завтрак? - спросила Эллен.
   Мэй покачала головой:
   - Приготовь себе что хочешь, дорогая А у меня нет охоты есть... И я не вижу в этом большого смысла.
   - Нет, тетушка, вы обязательно должны что-нибудь съесть.
   - Хорошо, тогда один тост, пожалуйста.
   - А я бы съел яичницу, - сказал незнакомец, лениво развалившись на стуле. - Я сегодня еще не завтракал Эллен беспомощно посмотрела на Мэй "Кто этот нахальный тип? Ее друг? Наемный работник?" Она не хотела быть с ним грубой, не зная тетиного отношения к нему. Но Мэй сидела, уставившись в пустоту, совершенно безразличная к происходящему Эллен посмотрела на незнакомца:
   - Вы ждете, когда с вами расплатятся? Тот улыбнулся жесткой неприятной улыбкой, продемонстрировав ряд ровных зубов:
   - Я оказываю любезность вашей тете, доставляя ей продукты. Чтобы избавить ее от неприятных хлопот - в ее-то положении.
   Эллен продолжала смотреть на него, тщетно ожидая от тети какого-нибудь знака, затем повернулась к ним спиной и подошла к плите. Она задумалась, с какой стати этот тип помогает ее тете - и действительно ли она ему не платит. Кажется, он не из тех, кто оказывает бескорыстные услуги.
   - Теперь, раз здесь я, - сказала Эллен, доставая из холодильника яйца и масло, - вы можете оставить заботы о моей тете. Я сама могу делать для нее покупки - Мне яичницу из двух яиц, - сказал он. - Я люблю, чтобы желток был жидким.
   Эллен уставилась на него, и ей подумалось, что он не уйдет, если она откажется приготовить ему эту чертову яичницу, - пожалуй, он сам себе ее приготовит. Тем более что продукты покупал все-таки он.
   И все же - в качестве маленького реванша - она пережарила ему яичницу и дала слегка подгорелый тост.
   Потом села и посмотрела на него с вызовом.
   - Я - Эллен Морроу, - сказала она. После некоторого колебания он процедил:
   - Можете звать меня Питером.
   - Большое спасибо, - с сарказмом сказала Эллен. В ответ он вновь улыбнулся все той же неприятной улыбкой. Все время чувствуя на себе его взгляд, она наспех проглотила еду, встала, извинившись, и сказала тете, что ей нужно позвонить отцу.
   Услышав это, Мэй наконец вышла из оцепенения, в котором пребывала все утро. Она протянула к Эллен руку, но словно побоялась к ней прикоснуться.
   - Не надо, прошу тебя. Он уже ничем мне не поможет, и мне не хочется беспокоить его понапрасну.
   - Но, тетушка Мэй, вы же его единственная сестра - я обязана рассказать ему все, и он, конечно, захочет что-нибудь для вас сделать.
   - Единственное, что он может сделать для меня сейчас, - это оставить меня одну.
   Эллен с горечью подумала, что ее тетя совершенно права, - и все-таки она была обязана сообщить отцу. Чтобы говорить совершенно свободно, она вышла из кухни и направилась в тетину спальню, где, как ей казалось, наверняка должен был стоять еще один телефонный аппарат.
   Он там действительно был, и она набрала номер родителей. Трубку никто не снял. Тогда она позвонила отцу в офис. Секретарша сказала, что он уехал на рыбалку и будет отсутствовать по крайней мере два дня. Она обещала сообщить ему о звонке, когда он вернется.
   Таким образом, приходилось ждать. Эллен направилась обратно в кухню, ступая почти бесшумно в своих туфлях на резиновой подошве.
   Она услышала голос тети:
   - Ты не пришел ко мне прошлой ночью. Я ждала до самого утра. Почему ты не пришел? Эллен так и застыла.
   - Ты говорил, что останешься со мной, - сетовала Мэй. В голосе у нее звучали жалобные нотки, от которых Эллен стало неловко. - Ты обещал, что останешься со мной и будешь заботиться обо мне.
   - В доме была девчонка, - сказал Питер. - Я не знал, нужно ли мне приходить.
   - Да кто она такая? Ее появление ничего не значит. До тех пор, пока я здесь, она - никто. Это все еще мой дом, а я.., я принадлежу тебе, не так ли? Скажи мне, дорогой...
   Потом наступило молчание. Как можно тише Эллен отошла от двери и вышла из дома.
   Морской воздух, теплый и сырой, все же принес облегчение после затхлой духоты дома. Но даже дыша полной грудью, она все еще чувствовала дурноту.
   "Они - любовники, моя умирающая тетя и этот молодой мерзавец".
   Мускулистый наглый молодец с жесткими глазами спит с ее тщедушной тетей, дамой почтенного возраста. Это было дико и отвратительно, но сомневаться в этом не приходилось: их общение накоротке, тетин голос - все ясно как день.
   Эллен быстро спускалась по песчаному, поросшему высокой травой холму к узкому пляжу; ей хотелось снова ничего не знать, ни о чем не догадываться. Она не представляла, как смотреть теперь в глаза тете, как оставаться в доме, в котором...
   Она услышала голос Дэнни, усталый, высокомерный, но все-таки любящий: "Ты такая наивная в вопросах секса, Эллен. Для тебя существует только белое и черное. Ты сущее дитя".
   При мысли о Дэнни Эллен расплакалась, раскаиваясь в своем побеге. Что бы он сказал обо всем этом? Что ее тетя тоже имеет право на, удовольствие и что разница в возрасте - это всего лишь один из дурацких предрассудков?
   "Да, но этот тип?" - удивлялась Эллен. Питер - что ему-то за радость? Он явно каким-то образом использует ее тетю, в этом она была уверена. "А если он обкрадывает ее?" Она вспомнила пустые комнаты наверху и решила, что для такого подозрения могут быть основания.
   Она нашла бумажный носовой платок в кармане джинсов и вытерла слезы. "Да, этим, конечно, многое объясняется", - думала она. Теперь ей было понятно, почему тетя так отчаянно не желает покидать этот гнилой неуклюжий домище, почему она не хочет, чтобы сюда приехал ее брат.
   - Привет, Эллен Морроу.
   Она вздрогнула, увидев его прямо перед собой, все с той же жесткой улыбкой на губах. Она посмотрела в его темные немигающие глаза - и отвела взгляд в сторону.
   - Вы не очень-то дружелюбны, - сказал он. - Ушли от нас так внезапно. Я и поговорить-то с вами не успел.
   Она свирепо взглянула на него и попыталась уйти, но он не отставал:
   - Откуда такая враждебность? Почему вы не хотите со мной познакомиться?
   Она остановилась и посмотрела ему прямо в лицо:
   - С какой стати? Я не знаю, кто вы такой и что вы делаете в доме моей тети.
   - Думаю, у вас есть кое-какие соображения на этот счет. Я присматриваю за вашей тетей. Она была здесь одна-одинешенька, пока не появился я, - ни семьи, ни друзей. Совершенно беззащитна. Вас, может быть, это шокирует, но она была и остается очень признательна мне. Ей бы не понравилось, если бы вы попытались меня выгнать.
   - Сейчас здесь я, - сказала Эллен, - и я - из ее семьи. Сюда приедет ее брат.., и мы не оставим ее одну во власти каких-то странных незнакомцев.
   - Для нее я больше не незнакомец. И она не хочет, чтобы я ее покидал.
   Помолчав минуту, Эллен сказала:
   - Она больная, одинокая старая женщина - понятно, что она нуждается в ком-то. Но зачем это вам? Вы что, думаете, она оставит вам свои деньги, когда умрет?
   Он презрительно улыбнулся:
   - Деньги? У вашей тети нет никаких денег. Все, что у нее есть, - это старая развалина, которую она называет домом и собирается оставить вам по наследству. Я даю ей то, в чем она нуждается, а она дает мне то, что нужно мне, - и это для меня важнее любых денег и основательнее любой недвижимости.
   Эллен покраснела и, боясь, как бы он этого не заметил, повернулась и зашагала обратно к дому. Она слышала, что он идет за ней, но не обращала на него внимания.