Отец вышел из ванной умытый, гладко выбритый – почти нормальный.
   – Здравствуй, дочка. – Он улыбнулся, хотел было поцеловать ее, но передумал.
   – Привет, – она улыбнулась в ответ. – Кушать будешь?
   Он отрицательно мотнул головой.
   – Папа, но как же?..
   – Доча, только чай.
   Вот почему он был таким худым – он почти ничего не ел. Иногда вместе с чаем Варя пыталась подсунуть ему батон с маслом, но он неизменно отказывался. Отказался и на этот раз.
   – Я сегодня вечером уйду, у меня ночная смена.
   Когда отец не пил, он работал как проклятый, разгружал вагоны на железнодорожной станции, иногда пять-семь ночей подряд. За ночные смены платили по двойному тарифу, и заработанных денег худо-бедно хватало на то, чтобы свести концы с концами. Сколько из этой суммы отец оставлял себе на выпивку, Варя не знала и никогда не спрашивала.
   – Папа, я тоже вечером уйду. – Она отодвинула чашку с недопитым чаем.
   – Куда?
   – На вечеринку к Димке Жуанову.
   – А когда вернешься?
   Она неопределенно пожала плечами:
   – Возможно, только утром.
   – Утром? – Отец нахмурился, хотел что-то сказать, но Варя его опередила:
   – Папа, тебя не бывает дома по нескольку дней, – она не хотела его задеть, только констатировала факт, – в это время меня никто не контролирует. Скажи, у тебя когда-нибудь были со мной проблемы?
   Отец горько усмехнулся, покачал головой:
   – Доча, боюсь, у тебя со мной гораздо больше проблем.
   – Так, может, попробуешь закодироваться? – Она не раз поднимала этот вопрос, но ответ на него всегда был неизменным:
   – В этом нет необходимости, у меня все под контролем.
   Варя молча кивнула, спросила скорее для проформы:
   – Так что насчет вечеринки?
   – Обещаешь быть благоразумной? – Еще один чисто формальный вопрос.
   – Да, папа, обещаю.
 
   Отец ушел в пять вечера. Для того чтобы собраться, у нее оставалось еще уйма времени. Главное, понять, что от нее ждут на этой вечеринке. Если интуиция не подводит, Сивцова и компания рассчитывают повеселиться. Ладно, время покажет.
   Варя распахнула шкаф. Вот где пригодятся подарки тети Тони. Чем вечеринка не повод для того, чтобы надеть вот это черное платье, и вот эти туфли, и чулки, которые, как написано на упаковке, сделаны не где-нибудь, а в самой Франции? А еще у нее есть чудесное белье. Белье, конечно, никто не увидит, но сам факт, что на ней будут новые и очень стильные вещи, грел душу. Сивцова надеется, что она выставит себя на вечеринке посмешищем? Так вот не дождется! Она им всем покажет: и Юльке, и Жуану с Эйнштейном, и… Ворону. Особенно Ворону.
   Варя достала одежду – самое время приступить к примерке. Платье сидело идеально – спасибо, тетя Тоня! – и туфли, несмотря на высокую шпильку, были очень удобными, а белье и чулки выглядели так, что в том, что сделаны они не где-нибудь, а в самой Франции, не оставалось никаких сомнений, во всяком случае, у самой Вари. Еще нужно решить, что делать с волосами. Стоит ли укладывать их как-то по-особенному или оставить распущенными? Варя покрутилась перед зеркалом и так и этак и пришла к выводу, что мудрить с прической не нужно, в простоте тоже есть свой шарм. В общем и целом то, что она увидела в зеркале, ей понравилось. Не хватало только маленькой детальки…
   Медальон в виде кошачьей мордочки, прощальный подарок мамы, придал картине законченность, а Варе уверенность в собственных силах. Немного удручало только то, что поверх такой красоты придется накинуть затрапезное драповое пальтишко с воротником из искусственного меха. Да и в туфлях по снегу не поскачешь, надо надеть сапоги, а туфли взять с собой.
   Варя как раз набросила на плечи пальто, когда в дверь позвонили. Может, отец почувствовал себя плохо и решил не ходить сегодня на работу?
   За дверью маялись двое: Эйнштейн и Ворон.
   – О, видишь, Ворон, Варька уже оделась! – Эйнштейн толкнул приятеля в бок. – А ты говорил, что она не пойдет. С тебя бутылка пива.
   – Привет, Савельева, – буркнул Ворон, не глядя в ее сторону.
   – Что вы здесь делаете? – Она намеренно не ответила на приветствие.
   – За тобой пришли, – встрял Эйнштейн. – Ты же у Жуана никогда не бывала раньше, вот мы и решили, что тебя надо проводить.
   – Вы решили? – Она сунула сверток с туфлями под мышку. – Или за вас Сивцова решила?
   – А с чего бы вдруг такой сарказм? – Это уже Ворон, смотрит исподлобья, хмурится. – Вы же вроде как с Сивцовой подруги.
   – Тебе показалось. – Она не стала уточнять, что именно ему показалось: то, что они с Сивцовой подруги или сарказм в ее голосе. Если не дурак, сам поймет.
   – Ну, ты готова? – Эйнштейн нетерпеливо подпрыгнул на месте. – Если готова, то давай побежали, а то водка стынет…
* * *
   Савельева попала не в бровь, а в глаз: стали бы они за ней заезжать, если бы не Юлька. Юлька считала, что, если позволить, Савельева просто не явится на вечеринку. По мнению Влада, это было бы самым оптимальным решением, но Варька, дуреха, думала иначе. Им с Эйнштейном даже не пришлось ждать, когда она соберется.
   Димка Жуанов жил в частном доме. Не в одной из тех хибар, которыми была застроена третья часть города, а в добротном двухэтажном коттедже, обнесенном высоченным кирпичным забором. За закрытыми железными воротами лениво побрехивал Лорд, огромный кавказец с устрашающей внешностью и добрейшим характером. Эйнштейн нажал на кнопку звонка, и через минуту с той стороны послышались торопливые шаги. Лорд тут же перестал лаять, радостно заскулил.
   – Кто там? – спросил бдительный Жуан.
   – Свои! – заорал Эйнштейн. – Димос, открывай, а то мы тут сейчас в ледышки превратимся.
   Лязгнул замок, гостеприимно распахнулась калитка.
   – Быстро вы, однако, – одобрительно сказал Жуан, пропуская их во двор.
   – Просто Савельевой не терпелось попасть на вечеринку, – буркнул Влад.
   Они шли по засыпанной снегом дорожке, когда Лорд сошел с ума. С грозным рычанием пес рванулся вперед, прямо на окаменевшую от страха и неожиданности Варьку. Цепь натянулась до предела, громко лязгнула, застонала под напором стокилограммовой беснующейся псины. Влад никогда не видел бешеных животных, но то, что творилось сейчас с Лордом, было очень похоже на бешенство: и яростный вой, и кровавая пена на клыках.
   – Твою мать! – Он дернул за шиворот застывшую соляным столбом Варьку и оттащил подальше от пса. – Жуан, что это с ним?!
   Жуан попятился, сказал испуганно:
   – Сам не пойму, раньше он так себя никогда не вел.
   Рык тем временем перешел в протяжный вой, от которого волосы на загривке стали дыбом и захотелось посмотреть на небо, убедиться: а не полнолуние ли? Варька испуганно всхлипнула, спряталась за спину Влада.
   – Ребята, может, войдем в дом, пока он с цепи не сорвался? – предложил Эйнштейн и, не дожидаясь остальных, побежал к крыльцу.
   – Идем, что стала?! – Влад дернул Савельеву за рукав, потащил к дому.
   – Что это было? – В холле их уже ждала Юлька. – Дима, что случилось с твоей собакой?
   – А хрен знает, что с ней случилось, – буркнул Жуан и строго посмотрел на Варьку: – Савельева, ты его дразнила?
   – Кого?
   – Лорда!
   – Я?! – она затрясла головой.
   – Никто его не дразнил, – сказал Влад. – Он на нее ни с того ни с сего накинулся.
   – Слышь, Жуан, может, его того… к ветеринару надо? Может, у него бешенство? – озвучил подозрения Влада Эйнштейн.
   – Хорошо, что я его на цепь посадил, – Жуан вытер вспотевший лоб, – а то бы он нашу Савельеву порвал на британский флаг.
   От этих слов Варька побледнела, зачем-то стала обшаривать карманы пальто.
   – Ты что-то забыла? – спросил Влад.
   – Нет, все нормально. – Она достала из кармана что-то маленькое и спрятала в кулаке.
   Влад пожал плечами – не хочет говорить, не надо. А с Лордом и в самом деле творится что-то странное…
   – Ну, что же вы стоите, как статуи? Раздевайтесь и проходите в гостиную! – скомандовала Юлька. – Мы с Димочкой уже и на стол накрыли.
   То, как она это сказала, и то, как по-хозяйски обнял ее за талию Жуан, Владу очень не понравилось. Значит, вот оно как, пока они с Эйнштейном мотались за Савельевой, Жуан преспокойно обхаживал Сивцову. Ну ладно, впереди еще целый вечер и даже ночь, и еще неизвестно, кто останется в выигрыше.
   Влад разулся, стащил куртку и шапку, не обращая внимания на остальных, прошел в просторную, ярко освещенную гостиную. О том, что вечеринка будет не простая, а староновогодняя, красноречиво свидетельствовала огромная, до самого потолка, живая елка, разноцветные электрические гирлянды на окнах и терпкий запах хвои. А еще стол с закусками, бутербродами и фруктами. И столик поменьше со спиртным. Влад пробежал взглядом по батарее бутылок, удивленно присвистнул. Такого широкого ассортимента он не видел даже в винно-водочном отделе.
   – Думаешь, мы все это осилим? – спросил он у подошедшего Жуана.
   – Ну, не выпьем, так поотхлебываем, – отмахнулся тот. – Не бойся, Ворон, от родаков нам не влетит. Они и сами толком не знают, что у них есть в винном погребке. Бате все носят и носят, а у него со здоровьем проблемы, вот он это добро и складирует.
   – Ух, ты! А жратвы-то сколько! – Эйнштейн заграбастал со стола бутерброд, откусил сразу половину и сказал с набитым ртом: – Вот за что я люблю дона нашего Жуана, так это за хлебосольность.
   – Да подожди ты, обжора! – Юлька шлепнула его по руке.
   – А кого ждать-то? – Эйнштейн огляделся. – Все вроде бы в сборе.
   – Ну как же, – Юлька кокетливо поправила бретельку на самом настоящем вечернем платье с разрезом до середины бедра и умопомрачительным декольте, – а принцесса наша Савельева?
   Разглядывая декольте, Влад поймал себя на мысли, что никакая другая принцесса, кроме Сивцовой, им тут на фиг не нужна.
   – Не надо меня ждать, я уже здесь, – послышался за их спинами голос Савельевой.
   Отвлекаться от декольте не хотелось, но у Юльки вдруг сделалось такое лицо, что Влад решил посмотреть, что там на сей раз не так с Савельевой. Оказалось, там все не так. Не в смысле плохо, а в смысле по-другому. Казалось бы, он ее уже сегодня видел: и пальтишко ее простенькое, и вязаную шапочку, и дерматиновые сапожки. Казалось, его уже ничем не удивишь, а она взяла и удивила.
   То, что одежда меняет человека, Влад догадывался, но и представить не мог, что перемены могут быть такими радикальными. До сих пор безоговорочной красавицей и стильной штучкой в их школе считалась Юлька Сивцова, а тут, оказывается, у нее появилась конкурентка, да еще какая – Варька Савельева…
   Как всякий уважающий себя мужик, Влад в первую очередь обратил внимание на очевидное – стройные девичьи ножки, затянутые в черные чулки. Он почему-то сразу решил, что это именно чулки, глянцево-гладкие, с ажурным кружевным краем. Платье тоже было черным, не то бархатным, не то трикотажным – он плохо разбирался в таких вещах. Ясно было одно – это какое-то особенное платье, коль уж нескладная Савельева выглядела в нем как топ-модель. Хотя если разобраться, то ничего особенного в нем нет: ни разреза до середины бедра, ни соблазнительного декольте, а рукава так и вовсе длинные.
   Единственное, с чем не произошло радикальных перемен, так это с Варькиным лицом: та же привычная бледность и минимум косметики, только в глазах вместо затравленности гремучая смесь из смущения и отчаянной решимости.
   – Обалдеть! – выразил общее мнение Эйнштейн. – Савельева, это ты?!
   Она нервно дернула плечом, попыталась улыбнуться.
   – А что с тобой? – Жуан подошел к ней вплотную, осмотрел со всех сторон, озадаченно поскреб на подбородке редкую щетину.
   – Ты ограбила магазин? – Сивцова растянула губы в вымученной усмешке.
   – Нет, всего лишь перетряхнула свой гардероб, – улыбнулась Варька в ответ.
   – И много в твоем гардеробе вот таких шмоток?
   – Вот таких больше нет. Зачем нужны одинаковые вещи?
   – Интересная побрякушка, – Сивцова поддела ногтем висящей на Варькиной шее медальон. Влад придвинулся поближе, чтобы рассмотреть «побрякушку». – В галантерейном покупала?
   Савельева поморщилась, отступила на шаг, медальон на ее шее сверкнул так, как не может сверкать ни одна «побрякушка из галантерейного». Да и выглядел он уж больно необычно: кошачья мордочка с зелеными камешками вместо глаз и длинными острыми ушками, чем-то похожими на рожки, этакая забавная смесь кошки с чертиком. Во всяком случае, Владу так показалось.
   – Ладно, ребята, мы же не для того здесь собрались, чтобы рассматривать Варькину бижутерию! – Жуан громко хлопнул в ладоши. – Сегодня ж праздник – старый Новый год! Предлагаю для затравки шандарахнуть по бокалу шампанского, а уже после этого перейти к более существенным напиткам.
   Предложение было принято с энтузиазмом, даже Савельева улыбнулась.
 
   Вечеринка, задуманная как европейская пати с фуршетным столом, приглушенной музыкой и разговорами вполголоса, медленно, но неуклонно скатывалась к обычному русскому застолью. Оказалось, что есть с одноразовых пластиковых тарелок, сидя на диване, очень неудобно. В первые же десять минут Эйнштейн умудрился заляпать ковер кетчупом. Да и с выпивкой получалась ерунда: каждый раз, чтобы наполнить бокалы, приходилось вставать и плестись к сервировочному столику. В общем, через пару таких заходов единогласно было решено придвинуть стол к дивану, выставить на него самые ходовые напитки и больше не маяться всякой там буржуазной дурью. С выпивкой тоже решили не мудрить: Влад с Эйнштейном остановили свой выбор на армянском коньяке, Жуан потягивал виски, Юлька смаковала мартини, а Савельева… а Савельева почти ничего не пила. Первым это безобразие заприметил Жуан, посмотрел зорким взглядом на ее почти полный бокал, нахмурился:
   – Эй, Варвара, а что это ты не пьешь? Я тут стараюсь всем угодить, а ты нос воротишь. Ай, как некрасиво! Давай-ка я тебе хоть обновлю…
   – Не надо, – она накрыла свой бокал ладонью.
   – Почему? – Жуан обвел присутствующих недоуменным взглядом.
   – Я не пью.
   – Это я уже понял. Я спрашиваю, почему ты не пьешь?
   – Она не пьет, потому что боится стать такой же, как ее папаша, – сказала Юлька, накалывая на вилку маслину. – Что, Варя, переживаешь, что алкоголизм передается по наследству?
   – По наследству передается глупость, – Савельева вздернула подбородок, и зеленые камешки на «кошачьем» медальоне заискрились, – а я ничего не боюсь.
   Сивцова сощурилась:
   – Ну, так, если ты такая смелая и ничего не боишься, докажи! Выпей бокал до дна! Или слабо?
   – Пей до дна, пей до дна! – заорал дурным голосом Эйнштейн и незаметно подмигнул им с Жуаном.
   Секунду Савельева колебалась, а потом решительно взяла бокал с шампанским.
   «Вот так и рушатся неприступные крепости, – лениво подумал Влад, – камешек за камешком, бокал за бокалом».
   Она выпила шампанское совсем не по-женски, а отчаянно, по-гусарски, поставила бокал на стол, обвела всех взглядом, спросила вроде бы вежливо, но в то же время с вызовом:
   – Все? Вы довольны?
   – Мы довольны, Варя. Ты даже представить себе не можешь, как мы довольны, – улыбнулся Жуан. – А знаешь почему? Потому что это вечеринка. На вечеринке надо веселиться, а не сидеть с кислой миной, точно на поминках. Вот ты сейчас выпила, очень скоро тебе захорошеет и жизнь станет в кайф.
   Влад при этих словах усмехнулся. Ну, захорошеть ей, может быть, и не захорошеет, а вот тормоза откажут – это сто процентов. Шампанское – вещь коварная, пьется как лимонад, а крышу сносит иногда похлеще водки. Особенно вот таким неискушенным. По всему видать, Жуан с Эйнштейном решили воплотить в жизнь свой иезуитский план по спаиванию Савельевой. Первый шаг уже сделан, дальше дело пойдет легче.
   Его догадки и по поводу коварного плана, и по поводу Варькиной реакции, оказались верны. Не то чтобы она враз захмелела, но бдительность все-таки утратила. Это было заметно по непривычной для Савельевой расслабленности и рассеянной улыбке. Ведь наклюкается же дура. Хотя ему-то какое дело? У него есть занятие поинтереснее, чем отслеживать этапы Варькиной деградации, на него вон Сивцова смотрит так… многообещающе.
   Вечеринка катилась плавно и неспешно и вскоре достигла того момента, когда сидеть за столом стало скучно, захотелось встряхнуться, разогнать молодую кровь. Кровь к тому времени была уже изрядно приправлена алкоголем не только у Влада, но и у остальных. Даже Савельева перестала затравленно жаться в угол и включилась в общее веселье.
   Юлька пожелала танцевать, и Жуан врубил музыкальный центр. Владу танцевать не хотелось, но не отставать же от остальных. И Варька решила не отставать. Сначала у нее получалось не очень, чувствовалось отсутствие практики, но довольно быстро она уловила ритм, и началось…
   Девчонка зажигала так, что даже у Жуана от изумления вытянулось лицо. Вот тебе и отличница, вот тебе и тихоня. Все-таки шампанское – это страшная сила, можно сказать, двигатель прогресса. Перемены, произошедшие с Савельевой, особенно порадовали Эйнштейна, у которого, помимо физики, была еще одна страсть – танцы. На сегодняшний вечер он был обеспечен партнершей – весьма пластичной и неутомимой. Честно говоря, получалось у них с Савельевой лихо, а классика жанра, танец Умы Турман и Траволты из «Криминального чтива», так и вообще отпадно. Но, несмотря на всю эту красоту и веселье, Влада не отпускало чувство легкой неудовлетворенности происходящим. Причина этой неудовлетворенности вскрылась, когда Жуан с загадочной улыбкой поставил «медляк» и на правах хозяина вечеринки заграбастал себе Юльку Сивцову, а Эйнштейн уже тянул свои лапы к Савельевой. Влад опередил его на долю секунды:
   – Потанцуем?
   – С тобой? – Она растерянно улыбнулась.
   – Ну, с Эйнштейном ты уже танцевала, Жуан занят. Остаюсь только я.
   – Хорошо, только у меня это не слишком хорошо получается.
   – Что – это? – уточнил он.
   – Танцевать.
   – Ерунда, нет ничего сложного.
   Оказалось, он погорячился. Танцевать с Савельевой было очень сложно. Сначала она долго не решалась обнять его за шею, потом нервно вздрогнула, когда он положил руки ей на талию, и продолжала вздрагивать всякий раз, если его ладони смещались хоть на сантиметр выше или, упаси господь, ниже. Да и двигалась она как робот, неуклюже и неуверенно. Может, если не форсировать события, то к концу танца удастся сократить пионерское расстояние, их разделяющее…
   Музыка закончилась неожиданно. Влад только-только начал входить во вкус, когда Юлька Сивцова не терпящим возражений голосом объявила:
   – К черту танцы! Надоел этот детский сад! Хочется азарта и адреналина!
   – И что ты предлагаешь? – спросил он, убирая руки с талии Савельевой.
   – Не знаю, – Юлька капризно пожала плечами. – Придумайте что-нибудь, вы же мужчины.
   – А я уже придумал! – Жуан хитро сощурился. – Бильярд!
   – Бильярд? – разочарованно протянул Эйнштейн. – Не, я пас.
   – А что, это идея! – оживилась Юлька. – Люблю смотреть, как мужчины играют на бильярде. – Ворон, ты как, не против?
   – Я не против. – Влад посмотрел на часы – время перевалило за полночь. Надо же, а он и не заметил.
   – Тогда берем горючее и топаем в бильярдную! – скомандовал Жуан.
   У Влада было правило – никому и никогда не завидовать, во всяком случае, стараться не давать воли этому гадкому чувству, но у Жуана было кое-что покруче дорогих часов, кое-что, чему он завидовал даже не белой, а черной завистью. Набор для игры на бильярде: выписанный из самой Неметчины стол, стройные ряди киев, разномастные шары. Играть на бильярде любил Димкин отец, ну и Димка, разумеется, у него кое-чему научился. А Владу приходилось тренироваться во Дворце культуры, где по субботам за облезлым столом с истертым до дыр буро-зеленым сукном резались в русскую пирамиду суровые дядьки с внушительными пивными животами и неистребимой тоской в глазах.
   Сначала он просто наблюдал за чужой игрой, а когда дядьки привыкли к наглому пацану, отважился и сам сыграть. Конечно, его разбили в пух и прах, но Иван Савельевич, негласный предводитель бильярдного братства, сказал, что со временем из него может выйти толк, и даже согласился показать парочку профессиональных приемов.
   В общем, спустя полгода регулярных тренировок Владу удалось-таки положить на лопатки Жуана. С тех пор между ними велось негласное соревнование, в котором с переменным успехом побеждал то один, то второй.
   Иногда «погонять шары» изъявляла желание Юлька. Играть у нее получалось не очень хорошо, зато позы у бильярдного шара она принимала весьма эффектные, во всяком случае, для мужского глаза.
   – Все как всегда? – спросил Влад, обходя стол по периметру. – Играем на деньги?
   Жуан отрицательно мотнул головой:
   – Не, на деньги неинтересно. Сегодня же такой вечер особенный, значит, и ставки должны быть особенными.
   – Например?
   – Ну, может, на желание?
   – На желание?! – Юлька стала между ним и Жуаном, погладила зеленое сукно. – На желание – это несерьезно, мальчики.
   – У тебя есть идея? – Жуан подался вперед.
   – Есть, – она кивнула, искоса посмотрела на Савельеву и сказала: – Варя, я забыла в гостиной мартини. Может, принесешь, а? Заодно и себе шампанского бы захватила.
   Прежняя Савельева непременно почувствовала бы в этой просьбе подвох, но сейчас Варька была слегка пьяна и от этого глупа и доверчива. Юлька подождала, когда за ней закроется дверь, и только потом заговорила:
   – Мальчики, предлагаю запредельную ставку. – Она задумчиво побарабанила пальцами по столу. – Я же вам нравлюсь, ведь так?
   Они синхронно кивнули – отрицать очевидное было глупо.
   Юлька удовлетворенно улыбнулась:
   – В таком случае, думаю, победитель не будет возражать, если в качестве главного приза ему достанусь я?
   – В каком смысле? – спросил Жуан придушенным от волнения шепотом.
   – В том самом смысле, Димочка, – Юлька потрепала его по загривку. – Хочу принадлежать победителю, – она перевела взгляд на Влада.
   Тот нервно сглотнул. Да, лихо развиваются события, ничего не скажешь.
   – Кто-нибудь против? – спросила Юлька и кокетливо поправила сползшую бретельку.
   – Нет, – ответили они хором.
   – Я так и думала, только у меня есть одно условие.
   – Любой каприз прекрасной дамы! – расплылся в улыбке Жуан.
   – Я люблю победителей и терпеть не могу побежденных. – Юлька понизила голос до шепота: – Мое условие: победитель проведет эту ночь со мной, а проигравший – с Савельевой.
   В воцарившейся тишине было отчетливо слышно, как Юлькины коготки царапают сукно стола.
   – А это в каком смысле? – первым в себя пришел Жуан.
   – В том самом.
   – А если она не захочет?
   – А кто ее будет спрашивать? – Юлька скривила губы в презрительной улыбке. – Или вы думаете, что, в случае чего, она станет кому-нибудь жаловаться?
   – А ты стерва, Сивцова, – сказал Влад и сам не понял, чего в его словах было больше: восхищения или осуждения.
   Ответить она не успела – дверь в бильярдную распахнулась, и вошла Савельева с двумя начатыми бутылками в руках.
   – Мартини больше нет, и я взяла другую бутылку. Можно? – Она вопросительно посмотрела на Жуана.
   – Варя, да ради бога! Бери, что хочешь, – сказал он тоном гостеприимного хозяина.
   – Ну, так что мы решили? – нетерпеливо спросила Юлька.
   – Я согласен. – Жуан не раздумывал ни секунды. – Ворон, а ты как?
   А он? Вообще-то условия игры идиотские, но уж больно заманчивый приз. К тому же в последнее время он больше выигрывал, чем проигрывал…
   – Я согласен!
   О, это был настоящий бой: не на жизнь, а на смерть! Ничего удивительного, принимая во внимание ставку. Ну, Юлька! Это ж надо до такого додуматься!
   Играли в русскую пирамиду. Жуановский-отец считал американский пул игрой несерьезной, предназначенной исключительно для желторотых юнцов, поэтому стол у него был специальный, исключительно для игры в пирамиду: основательный, тяжеленный, весивший, по словам Жуана, едва ли не тонну. Во Дворце культуры столик был попроще – никакого эксклюзива, обычная фабричная работа, – но сделанный с той же немецкой основательностью. Владу он казался роднее и привычнее. Хотя, по большому счету, какая разница, за каким столом играть? Было бы умение да везение.
   Он выиграл три партии подряд и почти уверился, что фортуна нынче к нему благосклонна. Жуан хмурился, вполголоса поругивался после каждого промаха, а Юлька… Юлька смотрела на Влада так, словно он уже победитель: многозначительно и многообещающе, так, что аж мурашки по коже. Наверное, если бы не эти мурашки, он бы играл еще лучше, а так постоянно отвлекался на Юльку да на дилетантские комментарии Эйнштейна.
   Савельева тоже следила за игрой очень внимательно, точно каким-то шестым чувством понимала, чем лично для нее закончится этот поединок. Да, бедная Савельева, ночь с Жуаном – это ж какая психологическая травма для неустойчивой девичьей психики.
   – За кого болеешь? – спросил Влад в перерыве между третьей и четвертой партией, просто так, куража ради.
   А она покраснела, сказала едва слышно:
   – За тебя.
   – Видишь, Ворон, какой парадокс. – Юлька улыбнулась, и от этой улыбки на душе как-то вдруг сразу стало паршиво, а все «мурашки» осыпались на пол.
   Да, действительно парадокс. Савельева, наивная душа, болеет за него и того не ведает, что ждет ее в случае его победы. Жуан, он ведь такой – церемониться не станет, уязвленное самолюбие значит для него гораздо больше, чем какая-то Варька Савельева. Да и не боится Жуан ничего. Если что, всесильный папочка прикроет, защитит кровиночку. Тем более что и защищать особо не от кого, за Варькой же никого нет, кроме отца-алкоголика. Эх, дура! Ведь предупреждал же, чтобы не совалась на вечеринку! Не послушалась, приперлась…