Татьяна Патрикова. Особенности эльфийской психологии

   И бляха на шее, и нашивки на плечах несколько другие. Типичный мордоворот. Лицо кирпичом, под одеждой отчетливо видны литые мышцы. Я обычно таких качков недолюбливаю. Не потому что у меня к ним там зависть, боже упаси, нет. Просто если рассматривать их с практической точки зрения, ну не привлекают меня такие перекачанные мужики. Но этот, как ни странно, понравился больше, чем его коллега. Как-то мне этот черный более адекватным, что ли, показался. Потом мне объяснили, что у Барсика и Мурки вечно между собой какие-то терки, но на тот момент я просто оценил его на вид.
   К слову, заметив мое внимание, темный эльф с легкостью повторил недавний поклон светлого и назвался Мурзясом Летте Фиг-Шамь, я его сразу Муркой про себя и окрестил. Правда, на этот раз не стал озвучивать приклеенное прозвище вслух. Поостерегся. Я, как уже говорил, разные книжки читал, так что о том, что с темными эльфами лучше не расслабляться, знал. Хотя в тот момент и со светлыми бы брататься не стал.
   В общем, раз магии во мне нет и защитить себя от магических нападок я не способен, мне выдали в личное пользование какой-то навороченный артефакт. Выглядел он, смешно сказать, как наш самый обычный крестик на тонкой серебряной цепочке, правда, без распятого на нем Христа. Вроде бы и привычное для мужчины моего мира украшение, и в то же время такая функциональность. Ви’Хольм объяснил, что этот амулет может работать двумя способами: либо банально поглощать любое магическое излучение в радиусе двух метров от меня, либо отражать его и направлять в сторону хозяина сего излучения, правда, в этом случае удар противника, который вернется к нему, будет иметь лишь половину той силы, которую тот в него вложил. Чтобы поменять режимы, нужно в первом случае оставить крестик в исходном положении, а во втором – при помощи легкой манипуляции сделать его похожим на икс, то есть слегка сместить серебряные перекладинки. Удобно, ничего не скажешь.
   Кроме крестика, мне был выдан кулон-переводчик. Но, увидев, как я скривился от мысли, что придется таскать на груди такую хрень, немаленький такой камушек, чем-то напоминающий изумруд, понятливый ректор неожиданно подмигнул и как-то замысловато выругался. Это потом я понял, что он заклинание произнес, но в первый момент лицо у меня вытянулось. Потом сам же Ви’Хольм и объяснил, что слова магического языка были услышаны мной как наш привычный российский мат, так как «переводчик», которого для разговора со мной одел сам ректор, не справился с переводом. Я тут же взял на заметку. Если услышу, как меня в далекое интимное путешествие засылают, значит, колдуют. Так вот, Карл, как позже он разрешил мне его называть, колданул. И вместо кулона с зеленым камнем на столе между нами оказалась маленькая серебряная сережка. Я заинтересовался.
   – У меня уши не проколоты, – произнес по инерции.
   – И не надо, – отмахнулся Ви’Хольм. – Ты присмотрись.
   Оказалось, это была клипса. Только какая-то хитрая. Вроде бы колечко, а внизу подвеской-капелькой зеленый камешек свисает, но кольцо-то не замкнутое, а разрывное. И оба его конца заканчиваются круглыми пимпочками. Я думал, что такое легко потерять можно, но нет, видимо, там тоже какой-то особенный околомагический принцип использовался. Почему только около? Да потому, что магия в такой близости от моего тела в тот момент уже не сработала бы. Крестик-то я благополучно нацепил. Правда, до сих пор не понимаю, как «переводчик» при такой близости к артефакту работает, он ведь тоже вроде как волшебного происхождения. Но честно скажу, заморачиваться недосуг. Так что я принял все подношения, и мы углубились в обсуждение нашего будущего договора.
   Как уже говорил, квартиру свою я за собой застолбил. Причем когда Карл вначале попытался меня переубедить, упирая на то, что не представляет, как можно жить в столь маленьком помещении с такими низкими потолками и чувствовать себя комфортно, я ему открытым текстом объяснил, зачем мне сдалась моя хрущевка. Идея ему понравилась. А я уже предвкушал, как переоборудую одну из обычно пустующих комнат под личный кабинет штатного психолога.
   Как только квартирный вопрос был решен, дело пошло веселей. Видел бы кто, как меня обрабатывали. Карл даже вызвал себе на подмогу одного из деканов. Панфрутий Тугдум. Личность примечательная. Когда он вошел, я с трудом сдержался от того, чтобы не заржать. Вы видели когда-нибудь толстого дядьку с добрым и открытым лицом актера Леонова (кто не знает, это тот, что в «Джентльменах удачи» доцента играл) и нежно-розовенькими стрекозиными крылышками за спиной, а сам обряжен в рубашку с рюшечками, гольфы до колен и панталоны – все с розовым оттенком. В общем, смех, да и только. А как он причмокивал полными губами, когда говорил! Ну просто Губошлеп Тринадцатый, не меньше. Или мечта извращенца.
   Кстати, раз к слову пришлось, я ведь еще нашего бессменного ректора толком не описал. Высокий – это первое, что бросилось в глаза, когда он встал мне навстречу. Светловолосый, эдакий древнерусский богатырь – косая сажень в плечах. Волосы русые, стянуты на концах тонким кожаным шнурком. Довольно молодой на вид. Конечно, на вид. Сколько ему на самом деле лет, я даже представить боюсь. Степенный, рассудительный, однако на лице всегда есть место какому-то неуловимому лукавству. Вот сидит он перед вами, рассуждает о вечном с таким серьезным и сосредоточенным лицом, а потом… бац! Взял и подмигнул, как мальчишка товарищу по играм. В общем, я сразу же проникся к нему симпатией. Недаром мне еще по телефону его голос понравился и интонации покорили.
   Так вот, подмогу ректор призвал в лице декана с единственной целью: уговорить меня заняться не только обеспечением срочной психологической помощи всем желающим, но и одним, как они выразились, сложным классом. В их исполнении «сложный» воспринимался как полный песец. Лохматый, маленький и злобный. Но они хотя бы сразу честно признали, что детки эти совсем не сахар, уже за одно это спасибо им обоим. Я, как порядочный психолог, коим до недавнего времени себя даже не мыслил, попытался выяснить, за что же мне такая честь, кроме простого оправдания, что все остальные от этого класса отказываются. Мне объяснили. Оказывается, не отказываются. Каждый бы и рад взять студентов себе, но беда в том, что еще ни один классный руководитель не произвел на деток нужного впечатления.
   – А какое нужно? – осторожно уточнил я.
   – В первую очередь они должны уважать своего руководителя. Во вторую, хотя бы делать вид, что все вместе нормально уживаются.
   – А что, у них там какие-то траблы и они регулярно стенка на стенку ходят?
   Ви’Хольм замер на секунду, судя по всему, переваривая перевод сказанного мной. Потом решительно кивнул.
   – Именно. Стенка на стенку. Кстати, – без перехода начал он, – ты не пугайся, если тебе переводчик вдруг образы начнет транслировать. Он самообучающийся.
   – Угу, – буркнул я. В тот момент меня такие тонкости мало волновали. Меня заинтриговали детки из клетки, о которых мы только что говорили. – А из-за чего они такие нетерпимые-то?
   – Вот список. Там, где после фамилии следует цветастое прозвище, светлые эльфы. А те, у кого имя рода из двух коротких слов через дефис, темные, или илитири. Так они сами себя называют.
   – Дроу, что ли? – бесхитростно уточнил я. И в комнате мгновенно повисла гнетущая тишина. Даже Барсик оторвался от созерцания пейзажа за окном и повернулся к нам. Правда, посмотрел при этом не на меня, а на Мурку, который как стоял возле противоположной стены с непроницаемым лицом, так и остался стоять.
   Через несколько секунд до меня дотекло, что уточнять придется именно у темного, уж больно подозрительно ректор и декан косились в его сторону.
   – Что-то не то сказал? – Я повернулся к Мурке, ожидая объяснений.
   – Долгое время, – голос темного прозвучал на удивление певуче, хоть и басисто, – слово «дроу» считалось в этом мире нарицательным. Сейчас в отношении моего народа это одно из самых худших оскорблений.
   – Почему? – спросил я, и не потому что такой дурак, что с первого раза не понимаю, как подумали все присутствующие, а потому, что уже сейчас решил примерить шкурку доморощенного психолога. Как там говорится – назвался груздем, полезай в кузовок?
   – Я объяснил, – терпеливо обронил эльф.
   – Я понял. Просто неужели они все, – окинув взглядом ректора и декана, подчеркнуто задержал глаза на светлом эльфе, – считают тебя таким тупым, что думают: из-за такой глупейшей оплошности сможешь прямо тут меня на части разорвать?
   Может, прозвучало излишне грубо, но эльф неожиданно улыбнулся. Совсем немного приподняв уголки губ:
   – У меня подозрение, что именно так они и считают.
   – Тогда зачем ты здесь работаешь?
   Он пожал плечами:
   – Я выполняю договор моего народа со светлыми.
   – Андрей, – вмешался в наш диалог ректор: – Я рад, что ты готов приступить к работе прямо сейчас, но давай все же закончим с кругом твоих обязанностей, а потом ты сможешь пообщаться с обоими командорами. Теперь присматривать за тобой станет их обязанностью, и, прошу тебя, не стоит на это обижаться.
   – Обижаться? Из-за чего? – искренне удивился я, а потом понял: – А! Вы думаете, мне покажется унизительным тот факт, что вы отрядили для меня целых две няньки. Так вот, спешу вас разочаровать, я не воин и не крутой мужик с одной извилиной, прекрасно понимаю, что со своей нулевой, по вашим меркам, боевой подготовкой одному мне тут так просто не выжить. Поэтому могу лишь сказать спасибо за заботу. И мы наконец закончим с формальностями?
   Ректор одобрительно усмехнулся. Прокомментировал:
   – Чем больше с тобой общаюсь, тем больше убеждаюсь, что ты нам подходишь. Беда в том, что не хочу обнадеживать себя раньше времени.
   – Да, это совсем нежелательно, – причмокнув, поддержал директора розовый фей, как я прозвал про себя декана. Правда, потом уже, много позже, мне объяснили, что не фей он никакой, а тролль, но в этот момент никому из них и в голову не пришло поставить меня в известность.
   – Ладно. Не стращайте меня раньше времени. Так что там с детками из класса, – я заглянул в бумаги. – «Колокольчик»? – Похоже, у них тут вместо цифр и букв в качестве обозначений того или иного класса использовались названия цветов. Любопытно. Сразу вспомнилась присказка про дурдом «Солнышко» – отряд «Лучик».
   – Я ведь сказал тебе посмотреть на их фамилии, – мягко напомнил ректор.
   – Посмотрел, – а что, пусть знает, что я быстро читаю. Правда, то, что буквы их языка благодаря переводчику будут казаться мне нашей привычной кириллицей, стало для меня, честно признаюсь, открытием. – Трое темных и трое светлых плюс четверо не пойми кого. Вы это хотели мне показать?
   – Три человека и один оборотень, – идентифицировал четверых оставшихся учеников декан. Тяжело, картинно вздохнул, заломил руки и, снова причмокнув губами, сказал: – Они постоянно конфликтуют. Причем, если в других классах студентам хватает такта не делать это открыто, то «колокольчиков» приходится разнимать силами коммандос.
   – Это те бравые ребята, которыми командоры командуют? – уточнил я на всякий случай.
   – Да, – подтвердил ректор.
   – Хорошо, а от меня вы чего ждете?
   – Для начала позволь мне объяснить, почему, отчаявшись найти подходящего человека, я выбрал именно тебя, не имеющего специального образования, – начал ректор, но я, свинья такая, его перебил. Просто уже устал бродить вокруг да около, а ждать, когда он закончит свои пространные объяснения и перейдет к делу, совсем не хотелось.
   – Простите, но я думаю, что это очевидно, – дождался его вопросительного взгляда и быстро пояснил: – Специалисты с дипломами по психологии не справились, вы их обратно отослали. Поэтому решили рискнуть и пригласили не-специалиста. Отсюда странности в самом приглашении. Этот ваш вечерний звонок, Барсик на пороге чуть ли не с цветами, разрешение жить в собственной квартире и без зазрения совести пользоваться доступом в Интернет. Я прав?
   – В общих чертах. – Карл кивнул и тепло мне улыбнулся. – Можно вопрос? – Из его глаз лучились любопытство и скрытый за ним смех. Я понял, о чем он меня спросит. – Барсик? – Тихо сказал ректор. И тогда вмешался красноволосый командор:
   – Да, Барсик. Он сказал, что это обращение к старшему и более уважаемому, чем он сам, человеку.
   – Так и есть, – помедлив, обронил ректор.
   Наверное, нужно было промолчать, но мне вдруг стало стыдно, что такой уважаемый человек, как Ви’Хольм, вынужден лгать из-за меня подчиненному. Я фыркнул и сказал все так, как есть.
   – Просто приспособил твое второе имя под привычную слуху кличку. У нас Барсиками котов или собак называют. Домашних зверюшек, – пояснил на всякий случай.
   – Ты… – начал светлый эльф, и по тому, как у него загорелись глаза, я понял: меня сейчас будут убивать. Поэтому для меня стало, мягко говоря, шоком, когда в наш разговор вмешался темный эльф. Отлепился от стены и подошел вплотную к стулу с высокой, мягкой спинкой, на котором я сидел перед столом ректора. Темный командор склонился к моему плечу и вкрадчиво полюбопытствовал:
   – Мое имя тебя тоже наталкивает на подобные ассоциации?
   – Мурка, – да, наверное, было глупо это говорить, особенно когда рядом с шеей продемонстрировали столь внушительный оскал, но я решил, что если работать на авторитет, то с самого начала. Слыть лжецом и парнем робкого десятка не хотелось.
   – И это? – подтолкнул меня к разъяснениям темный эльф все тем же тоном.
   – Так называют кошек.
   Я скосил глаза на светлого. В глазах у того полыхнуло торжество. И я, кажется, начал понимать, какие отношения связывают двух командоров. Если в своем соперничестве один из них готов опуститься до радости из-за того, что ему досталась более «благородная» кличка, я считаю, это показатель. И снова темный эльф меня удивил.
   – Кот да кошка, чем не пара? – произнес он и распрямился.
   Мне было неудобно. Мурка стоял прямо у меня за спиной, но я был убежден, что в этот момент он встретился взглядом со светлым. Что уж в его глазах увидел Барсик, не знаю, но по тому, как побелели от ярости его скулы, я понял, что дело запахло жареным. И не придумал ничего лучше, как брякнуть:
   – Кошки умнее, а коты ленивее. Ну, – я замялся, – по крайней мере, у нас так считается.
   – Да? – протянул у меня над головой темный. – А что ты скажешь о ласточках?
   – Низко летают – к дождю. – А что? Когда тебе не по себе, вечно на язык какие-нибудь расхожие фразы прыгают.
   – А с кошками у них как? – подал голос светлый, успевший каким-то непостижимым для меня образом усмирить собственный гнев. Хорошая у него выучка. Нужно запомнить на будущее. А может, стимул какой подходящий был, чтобы не опускаться до открытой конфронтации.
   – А что им кошки? Взлетят, где им их поймать?
   Похоже, я правильно угадал, кто из них тут ласточка, а кто кошка. Надо будет еще узнать, как правильно их отряды называются. Но эльфы, кажется, успокоились. В первую очередь, конечно, светлый. Темный и без того был непрошибаем, как бронетанк.
   Ректор кашлянул, чтобы привлечь наше внимание. Мурка бесшумно вернулся к облюбованной им стене.
   – Ну, раз и этот вопрос мы прояснили… – протянул Карл, с любопытством разглядывая меня. Такое чувство, что он неожиданно решил, что я теперь не просто очередной психолог в его штате, но и весьма любопытный экспонат в его личной коллекции. Мне бы поежиться под таким взглядом. А я, дурак, широко улыбнулся.
   В общем, на выходе мы пожали друг другу руки. Пришлось согласиться и на классную комнату, и на сам класс под гордым названием «колокольчики». Так что, прежде чем я завтра к ним на первый в своей жизни классный час приду, надо бы «личные дела» проштудировать, а еще мне тут декан книжку из собственной коллекции втюхал. Что-то вроде справочника по всем расам, которые когда-либо проживали на Халяре. Это мир их так называется. Ну-с, этой ночью поспать мне, похоже, не грозит. Будем просвещаться. Где наша не пропадала?

Глава третья
Знакомство со средой обитания

   Андрей и командоры
   Первым делом решил напроситься на экскурсию. Видел бы кто лицо Барсика, когда я их об этом попросил, и мы втроем – светлый, темный и ваш покорный слуга – вывалились из кабинета ректора и оказались в просторной приемной. За столом секретаря никого не обнаружилось. Я этот факт про себя отметил, но с вопросами к провожатым приставать не стал.
   Ви’Хольм сообщил, что над дверью, ведущей в мой мир прямо из отведенного мне класса, будут колдовать еще часа четыре. Подумалось – вот так сервис! Предполагалось, что в это время мне придется под неустанным присмотром двух командоров исследовать новую среду обитания. Но, честно признаюсь, я, судя по лицам, их слегка разочаровал. В том плане, что изыски архитектуры и красоты пейзажей за окном меня интересовали мало. Важно покивал, обозрев окрестности, сказал: «Да-да, очень красиво, у нас такого никогда не встретишь». Но куда больше меня интересовали не интерьеры и даже не магические фокусы, встречающиеся тут на каждом шагу, а люди – прошу прощения, запамятовал – существа, которые населяли этот мир и, в частности, это здание.
   Оговорюсь. Весь университет представлял собой огромный дворцовый комплекс: башни, крепостная стена, центральное здание под высоченным куполом, несколько домов попроще по сторонам от него. И водопад. Собственно, именно на этом водопаде стояло все университетское здание, перегораживая широкую реку, которая падала вниз с довольно внушительной высоты. Каким образом река протекала под постройками и почему не подмывала их настолько, что они не рушились, я не спрашивал, хоть в первый момент и заинтересовался. А ведь река не огибала университет, именно текла под ним и единым потоком падала вниз со скалы, на краю которой стояли белоснежные стены и башни. Но я быстро сообразил, что ответ на этот вопрос будет удручающе лаконичен – магия. Похоже, в этом мире даже свечение чугунных фонариков, развешенных по периметру коридоров, объяснялось ей, родимой. Так что, решил лишний раз голову не ломать и в этом плане с вопросами не лезть.
 

 
   Что по-настоящему меня поразило, когда Барсик с ухмылочкой профессионального патологоанатома предложил мне выйти на очередной миниатюрный балкончик и осмотреть открывающийся с него вид, так это дирижабли. Вот уж чего я точно в этом мире не ожидал увидеть. Они парили над северной частью белоснежной крепостной стены, окружавшей университет.
   – Там у нас аэровокзал, – пояснил Мурка, который, несмотря на свою внешность, куда больше мне импонировал, чем некие красноволосые и высокомерные.
   – То есть это единственный способ сюда добраться? – Я навострил уши.
   – Почему? Можно порталом, – заявил темный эльф.
   – Но немагический – единственный? – настаивал я.
   Мурка пожал плечами.
   – Может, и другие есть, – произнес он тоном человека, которому, разумеется, по долгу службы известны и другие способы появления на территории университета, но, что поделать, государственная тайна, так что молчок. – Но официальный, – неудивительно, что эльф специально выделил голосом это слово, – да, единственный.
   – Понятно, – важно покивал я. И мы пошли дальше.
   Барсик всеми силами пытался сделать вид, что он вроде как не с нами. Шел на несколько шагов впереди и почти не оборачивался, а Мурка так и шагал рядом со мной, и мы даже успели пару раз обменяться с ним понимающими взглядами по поводу светлого эльфа и его заносчивости.
   Пока бродили, разглядывал студентов, которые попадались в коридорах время от времени. Те, в свою очередь, тоже пытались проявлять ко мне интерес. Слышать в свою сторону столько тихого, но от этого не менее неприкрытого мата мне давно не доводилось. И, главное, не обидишься.
   Из пояснений Мурки, который, судя по всему, все же решил взяться за мое образование, я уяснил, что в большинстве случаев заклинания, которые то и дело летели в мою сторону, были не каверзными, а рассчитанными на удовлетворение любопытства. Как правило, это были простейшие формулы, с помощью которых тот или иной студент пытался понять, что я за чудо-юдо. То есть какой у меня магический потенциал и какого я роду-племени.
   Удивившись, спросил, разве по виду непонятно, я – человек? На что темный эльф хитро прищурился и объяснил, что личины и прочие магические штучки у них здесь тоже в ходу. Особенно среди преподавательского состава. Любят маститые маги пыль в глаза неоперившимся студентикам пускать. Я на это фыркнул и сказал, что, может, кто и любит. А я предпочитаю быть честным, особенно с теми, с кем предстоит работать как минимум год, который отвели мне по договору, заключенному в кабинете ректора.
   – Я уже понял, – ответил на это эльф и предложил подняться на пару этажей выше, посмотреть на общежитие для преподавателей.
   – Лучше для студентов.
   – Оно в том здании, которое виднеется из окон северного фасада вдали за деревьями.
   – Постой, – перебил его, спешно перебирая в памяти картинки, которые успел зафиксировать в ходе осмотра. – Это то, что с петухом на флюгере и само в форме буквы «г»?
   – Петухом? – уточнил эльф.
   – Ну птичка такая…
   – У нас она называется «феникс».
   – Хм… да? – с сомнением протянул я.
   – А в чем дело?
   – Да что-то сомнительно, что наши переводчики правильно нам с тобой переводят.
   – Возможно. Но, судя по всему, внешне эти птицы все же похожи.
   – Спорить не стану, – пожал плечами и спросил: – Так когда мы в студенческое общежитие пойдем?
   – Мой тебе совет, – замедлив шаг, обронил темный. – В ближайшее время туда не суйся. Сначала обживись тут, статус какой-никакой заработай, а уже потом можешь и в общагу заглянуть.
   – А кто-нибудь из тех, кто побывал тут до меня, вообще туда заходил?
   – Никто.
   – Не успевали статусом обзавестись?
   – Именно.
   Да, глаза эльфа, когда он это говорил, мне не понравились. К слову сказать, несмотря на то, что классических белых волос на его гладко выбритой голове не наблюдалось, глаза у него были-таки красными. А вот прическа, как я понял, оказалась его личной причудой. Молодые дроу, попадавшиеся нам в коридорах, все поголовно были седыми, точнее, казались таковыми со своими белоснежными шевелюрами. А вот угольно-темной кожей могли похвастаться далеко не все. Встречались и с белоснежной, похожей издали на нечто неживое и холодное.
   Я не удержался, указал взглядом на чинно прошедшую мимо темную эльфийку, которая нас с Муркой даже взглядом не удостоила, и спросил, в чем подвох. Темный объяснил, что белокожие встречаются только среди очень знатных илитири. А знатность в их обществе всегда зарабатывается мечом и кровью. То есть большинство из них, можно сказать, из боевой элиты темного королевства дроу. Решил взять это себе на заметку и потопал осматривать учительские апартаменты, от которых так гордо отказался.
   Барсик встретил нас за поворотом коридора. Светлый эльф, скрестив руки на груди, подпирал стену с таким независимым видом, что никто бы не догадался, что он тут не просто так стоит, а нас поджидает. Набравшись наглости, на что, признаться, мне никогда много времени не требовалось, пошел в наступление. Обращаясь к Мурке, осознанно повысил голос, чтобы светлый мог нас слышать, даже если бы слух у него оказался таким же, как мой человеческий. Хотя вроде где-то читал, что эльфы слышат много лучше людей.
   – Слушай, Мурка, а Барсик всегда такой нервный или это он только ради меня старается?
   Услышав это, дроу резко затормозил, словно на стену наткнулся, а потом неожиданно расплылся в широкой улыбке.
   – Всегда, – сказал темный эльф, косясь на коллегу, у которого от бешенства снова побелели скулы.
   Я покивал и невинно осведомился:
   – От недотраха, что ли?
   Темный растерялся:
   – От чего?
   – От жестокой неудовлетворенности, – поразмыслив, перефразировал я, стараясь не употреблять наши российские жаргонизмы.
   Темный снова поменялся в лице. На этот раз в выражении проступило что-то садистское. Я даже пожалел Барсика, но быстро вспомнил все то презрение, коим он уже успел меня незаслуженно наградить, и затолкал свою жалость подальше.
   – Смотря о какой неудовлетворенности идет речь.
   Я задумался, знают ли в этом мире слово «секс», но решил, что даже если не знают, то схожее понятие у них все же должно быть. Поэтому ответил, возвращая темному его улыбку:
   – О сексуальной, конечно.
   – Может быть, хватит!
   Вау! А я и не знал, что светлые эльфы так рычать умеют. И что у них глаза светиться начинают, когда они в ярости. У нас в книжках вроде как писали, что такое только с темными приключается. Хотя, если вспомнить, что они друг другу дальние родственники, то, видимо, не все светлые такие лапочки и овечки, какими их принято считать.
   – Ой, – надеюсь, у меня получилось достаточно натурально. – А я и не знал, что у эльфов такой тонкий слух.
   – Теперь знаешь, – мурлыкнул мне на ухо темный и сжал мою руку чуть выше локтя.
   Так, почти под ручку, мы и направились к светлому, который от негодования даже голову пригнул, словно в любой момент готов был броситься на меня и глотку перегрызть зубами. Зубы, к слову, оказались все же не такими внушительными, как у Мурки, у которого, как и говорилось в одной из книг, что я когда-то читал, кроме крепких белых зубов имелись и выступающие вперед клыки. Не вампирские, но тоже вполне себе впечатляющие.