– Какая? – хрипло спросила Лара.
– Таинственная.
– Да и вы тоже… загадка! – пробормотала Лара.
Интерес соперницы к ней был не удивителен. Женщины не могут не сравнивать себя между собой. Вечный вопрос: кто лучше – я или она?…
Лара тоже глядела на Оленьку, и чем дольше глядела, тем хуже ей становилось.
Еще в самые первые мгновения этой встречи Лара поняла, что соперница ее – молоденькая и хорошенькая.
А дальнейшее наблюдение только подтвердило и усилило это впечатление.
Правда, фигуру и рост Оленьки Лара не могла разглядеть как следует, во всех подробностях – во-первых, Оленька сидела, а во-вторых, девушка была укутана в широкую шаль, пашмину, что ли… Но и того, что видно, оказалось достаточно.
Тонкие руки, тонкая длинная шея, пальцы – словно у скрипачки, изящные, необыкновенно красивые. Узкие, прямые плечи. Оленька хоть и сидела, но все равно совершала какие-то телодвижения – то наклонялась то в одну сторону, то другую, то тянулась за чашкой – и каждый ее жест был воплощением гармонии, грации.
– Вы не балерина ли? – вырвалось у Лары.
– Что? А, нет… Но я танцевала в детстве, представьте себе! – польщенно улыбнулась Оленька.
У Оленьки, как уже упоминалось, волосы были светлыми, длинными. И глаза тоже светлые, светло-серые. Маленький прямой нос. Розовые губы. Лицо, его нижняя часть – не овал, а квадрат скорее, – но эта нижняя, широкая часть делала сразу внешность Оленьки небанальной, не конфетно-сиропной – как, например, лицо девушки с конфетной обложки…
Хотя, в общем, обычное лицо. Но это тихая, спокойная прелесть, необыкновенное достоинство, способность не смущаться, не тушеваться и всегда быть естественной и невозмутимой…
Кстати, Оленька совершенно не пользовалась косметикой, и это была «фишка» девушки, судя по всему. С таким ровным, матовым тоном кожи, такими свежими губами (ни тонального крема, ни прозрачного блеска – ни-че-го!) – макияж и не нужен был ей вовсе, хотя во всех телепередачах о красоте ведущие и кричали о том, что девушка в любом случае должна хоть ресницы себе с помощью туши приподнять, хоть еще что…
И еще этот безмятежный, прямой, внимательный взгляд…
Оленька была восхитительна. Одна одним своим видом дала понять Ларе, почему Саша выбрал именно ее.
«Но она-то, Оленька… Она что, не знала, что Саша уже женат? – подумала Лара, сжимая в руках вилку и безрезультатно тыкая в стручки на тарелке. – Это ведь нехорошо, даже отвратительно – связываться с человеком, который несвободен, у которого есть семья!»
– Вы знали, что Александр женат? – озвучила свою мысль Лара.
– Да, – сразу же отозвалась Оленька. И в этом ее спокойствии, честности Лара вдруг узнала своего мужа. Да, они чем-то неуловимо похожи – Саша и эта Оленька. И это тоже так ужасно… От этого только больней ощущаешь свое несовершенство!
– И вам не стыдно? – сдавленно произнесла Лара.
Оленька ответила не сразу. Она перед тем долго, внимательно и даже с какой-то жадностью смотрела в глаза Ларе. Пожалуй, с азартом и торжеством смотрела!
Это уж совсем невыносимо было…
– Нет, мне не стыдно, – призналась Оленька.
Лара еще сильнее сжала вилку в руке и вдруг представила, что будет, если она сейчас эту самую вилку воткнет Оленьке в лицо.
Визг, крик, кровь… И тогда сотрется с безупречного свеженького личика вся эта безмятежная наглость…
Лара вдруг почувствовала, что улыбается. «Да, да, я ее изувечу сейчас… Гадина! Какая же она гадина!»
– Почему? – спросила Лара, сознательно решив оттянуть свою месть. Можно же поиграть с этой Оленькой – точно кошка с мышкой… Потом-то уж с этой дрянью не поговоришь!
– Потому что я люблю его. Не знаю, любит ли Саша меня, но я – люблю его. Он настолько необыкновенный, светлый человек, что… других таких мужчин больше на свете нет, понимаете? – звонко произнесла Оленька.
«Понимаю. Саша – лучше всех в мире. Понимаю…»
– Вы, наверное, бог знает что обо мне думаете… – энергично продолжила Оленька. – Что я такая-сякая, разлучница, негодяйка. Но его же нельзя не любить! – вдруг убежденно, страстно воскликнула девушка.
– И что теперь? Вы поженитесь? – облизнув губы, все тем же сдавленным, невыразительным голосом произнесла Лара. Она прикидывала в этот момент, куда лучше ударить вилкой – в глаз или щеку? Лучше, конечно, нанести Оленьке сразу несколько ударов – быстро, стремительно, дабы урон был непоправим. Посадят Лару за это? Да не жалко, пускай сажают… Подумаешь. У нее ведь и так ничего нет – ни мужа, ни ребенка, ни работы.
– Господи, да откуда ж я знаю? – удивленно, даже весело воскликнула Оленька. – Он мне предложения не делал! И вообще, вы, Лара, как-то неправильно, извращенно все представляете…
– А как надо? – спросила Лара, не слыша собственного голоса. «Сейчас. Нет, через минуту… Пусть говорит пока!»
– Мы с Сашей с самого начала были как друзья! Это было удивительно. Судьба, – впервые за время встречи Оленька опустила глаза. – Мы с ним говорили много, в кафе сидели… смеялись как сумасшедшие. Мы были с ним как дети. Веселые, раскрепощенные, счастливые. У Саши времени только мало – мы редко встречались. Я уже говорила – в основном перезванивались… В последний раз вот месяц назад тоже в кафе сидели. Он ко мне столько раз собирался приехать, но эта его работа… Так ничего и не получалось. Мне от него ничего не надо. Чего-то требовать, просить – не буду, – улыбаясь, но вместе с тем очень серьезно, даже жестко произнесла Оленька. – Разведетесь вы с ним или не разведетесь… Женимся мы с ним или нет… Неважно. Я в любом случае желаю ему счастья. Я не хочу стать ему обузой.
– В каком смысле? – Лара напрягла мышцы в руке, собираясь замахнуться вилкой.
– Вот в таком… – Оленька плавно взмахнула руками, и полы пашмины разъехались в разные стороны.
В первый момент Лара ничего не поняла. А потом – увидела.
Животик. Маленький, аккуратный животик. На Оленьке были длинная мягкая юбка и трикотажный свитер. Свитер этот вполне отчетливо обжимал живот Оленьки.
Лара выронила вилку, прижала ладони к губам.
Она за минуту до того собиралась ударить Оленьку в лицо этой вилкой, а вместо того Оленька сама нанесла ей упреждающий удар – прямо в сердце.
Лара была сражена. Раздавлена и выпотрошена.
И, разумеется, она не могла уже мстить беременной женщине. Ребенок-то не виноват ни в чем. Теперь Лара и пальцем не смогла бы прикоснуться к Оленьке.
– Саша… знает? – прошептала Лара.
– Нет пока еще. Вот, сейчас скажу, в ближайшее время, – со счастливой улыбкой оглядывая свой аккуратный животик, призналась Оленька. – Я очень рада, что вы, Лариса, оказались нормальной женщиной. Мы можем стать друзьями. Все мы.
– Вы… высокие отношения, – выдавила из себя Лара.
– Как знаете. Я вас хотела предупредить – не переживайте. Я не собираюсь отнимать у вас квартиру, делить там что-то… Даже если Саша не уйдет от вас, я не стану скандалить и тому подобное… Я просто очень его люблю, и все тут. Очень его люблю… – повторила Оленька тихо и отвернулась.
Ребенок. Ребенок Саши. Но не от нее, не от Лары…
«Как же поздно я спохватилась!» – в отчаянии подумала Лара.
– Скоро?
– Что? А, это… В середине августа, скорее всего. Сейчас у меня четыре месяца с небольшим.
– Уже шевелится?
– Вроде да! – радостно, мгновенно засияв глазами, призналась Оленька.
– А кто – мальчик, девочка?
– Не знаю. Конечно, можно сделать УЗИ и определить пол, но, я слышала, это вредно для ребенка. Я врачам не верю, если честно… Ну их, – покачала головой Оленька, недобро нахмурившись. – Столько печальных примеров знаю! Лучше уж без врачей, без таблеток, без химии всей этой…
– Четыре месяца. С ума сойти.
– Ага. Аборт уже не сделаешь. Да я не собиралась делать, – Оленька ласково погладила свой живот. – Зая мой, ну как же мама от тебя отказаться сможет? Никогда и ни за что!
У Лары сдавило в горле. Говорить, дышать было трудно… Но она все-таки нашла в себе силы произнести:
– Саша не откажется от ребенка. Это я отказываюсь от Саши. Я… уступаю его вам, Оленька.
– Вы благородная женщина, Лара. Я рада тому, что мы встретились, поговорили, – с важностью, немного по-детски, произнесла та.
– Спасибо.
– За что? Смешная вы… – пожала плечами Оленька. – Тогда и вам спасибо.
– До свидания.
– До свидания!
Лара выскочила на улицу, стремительно понеслась куда-то – лишь бы подальше от этого кафе, от Оленьки… Слава богу, что она, Лара, не натворила ничего непоправимого, ужасного.
Ведь такое наваждение накатило – убить живого человека была готова! Беременную женщину чуть вилкой не истыкала!
Лара притормозила только на Охотном Ряду, напротив Кремля, и в изнеможении плюхнулась на одну из лавочек.
На Лару вдруг опять напал озноб, хотя апрельский вечер дышал теплом, ветра почти не было. «Четыре месяца… А я и не догадывалась ни о чем! Хотя Оля и сказала, что они с Сашей редко встречались, да и Саша мне про то же самое утверждал… Но все равно – почему я ничего не почувствовала, не поняла? Не увидела, не услышала? Хотя теперь понятно – Оля не пользуется духами, косметикой… Химию не признает, врачам не доверяет. В высшей степени экологическая девица! Следов не оставляет. А если еще учесть, что в вегетарианских кафе любит сидеть… Точно! – озарило Лару. – От Саши всю зиму несло этим дурацким карри… Они в индийских кафе сидели!»
– Таинственная.
– Да и вы тоже… загадка! – пробормотала Лара.
Интерес соперницы к ней был не удивителен. Женщины не могут не сравнивать себя между собой. Вечный вопрос: кто лучше – я или она?…
Лара тоже глядела на Оленьку, и чем дольше глядела, тем хуже ей становилось.
Еще в самые первые мгновения этой встречи Лара поняла, что соперница ее – молоденькая и хорошенькая.
А дальнейшее наблюдение только подтвердило и усилило это впечатление.
Правда, фигуру и рост Оленьки Лара не могла разглядеть как следует, во всех подробностях – во-первых, Оленька сидела, а во-вторых, девушка была укутана в широкую шаль, пашмину, что ли… Но и того, что видно, оказалось достаточно.
Тонкие руки, тонкая длинная шея, пальцы – словно у скрипачки, изящные, необыкновенно красивые. Узкие, прямые плечи. Оленька хоть и сидела, но все равно совершала какие-то телодвижения – то наклонялась то в одну сторону, то другую, то тянулась за чашкой – и каждый ее жест был воплощением гармонии, грации.
– Вы не балерина ли? – вырвалось у Лары.
– Что? А, нет… Но я танцевала в детстве, представьте себе! – польщенно улыбнулась Оленька.
У Оленьки, как уже упоминалось, волосы были светлыми, длинными. И глаза тоже светлые, светло-серые. Маленький прямой нос. Розовые губы. Лицо, его нижняя часть – не овал, а квадрат скорее, – но эта нижняя, широкая часть делала сразу внешность Оленьки небанальной, не конфетно-сиропной – как, например, лицо девушки с конфетной обложки…
Хотя, в общем, обычное лицо. Но это тихая, спокойная прелесть, необыкновенное достоинство, способность не смущаться, не тушеваться и всегда быть естественной и невозмутимой…
Кстати, Оленька совершенно не пользовалась косметикой, и это была «фишка» девушки, судя по всему. С таким ровным, матовым тоном кожи, такими свежими губами (ни тонального крема, ни прозрачного блеска – ни-че-го!) – макияж и не нужен был ей вовсе, хотя во всех телепередачах о красоте ведущие и кричали о том, что девушка в любом случае должна хоть ресницы себе с помощью туши приподнять, хоть еще что…
И еще этот безмятежный, прямой, внимательный взгляд…
Оленька была восхитительна. Одна одним своим видом дала понять Ларе, почему Саша выбрал именно ее.
«Но она-то, Оленька… Она что, не знала, что Саша уже женат? – подумала Лара, сжимая в руках вилку и безрезультатно тыкая в стручки на тарелке. – Это ведь нехорошо, даже отвратительно – связываться с человеком, который несвободен, у которого есть семья!»
– Вы знали, что Александр женат? – озвучила свою мысль Лара.
– Да, – сразу же отозвалась Оленька. И в этом ее спокойствии, честности Лара вдруг узнала своего мужа. Да, они чем-то неуловимо похожи – Саша и эта Оленька. И это тоже так ужасно… От этого только больней ощущаешь свое несовершенство!
– И вам не стыдно? – сдавленно произнесла Лара.
Оленька ответила не сразу. Она перед тем долго, внимательно и даже с какой-то жадностью смотрела в глаза Ларе. Пожалуй, с азартом и торжеством смотрела!
Это уж совсем невыносимо было…
– Нет, мне не стыдно, – призналась Оленька.
Лара еще сильнее сжала вилку в руке и вдруг представила, что будет, если она сейчас эту самую вилку воткнет Оленьке в лицо.
Визг, крик, кровь… И тогда сотрется с безупречного свеженького личика вся эта безмятежная наглость…
Лара вдруг почувствовала, что улыбается. «Да, да, я ее изувечу сейчас… Гадина! Какая же она гадина!»
– Почему? – спросила Лара, сознательно решив оттянуть свою месть. Можно же поиграть с этой Оленькой – точно кошка с мышкой… Потом-то уж с этой дрянью не поговоришь!
– Потому что я люблю его. Не знаю, любит ли Саша меня, но я – люблю его. Он настолько необыкновенный, светлый человек, что… других таких мужчин больше на свете нет, понимаете? – звонко произнесла Оленька.
«Понимаю. Саша – лучше всех в мире. Понимаю…»
– Вы, наверное, бог знает что обо мне думаете… – энергично продолжила Оленька. – Что я такая-сякая, разлучница, негодяйка. Но его же нельзя не любить! – вдруг убежденно, страстно воскликнула девушка.
– И что теперь? Вы поженитесь? – облизнув губы, все тем же сдавленным, невыразительным голосом произнесла Лара. Она прикидывала в этот момент, куда лучше ударить вилкой – в глаз или щеку? Лучше, конечно, нанести Оленьке сразу несколько ударов – быстро, стремительно, дабы урон был непоправим. Посадят Лару за это? Да не жалко, пускай сажают… Подумаешь. У нее ведь и так ничего нет – ни мужа, ни ребенка, ни работы.
– Господи, да откуда ж я знаю? – удивленно, даже весело воскликнула Оленька. – Он мне предложения не делал! И вообще, вы, Лара, как-то неправильно, извращенно все представляете…
– А как надо? – спросила Лара, не слыша собственного голоса. «Сейчас. Нет, через минуту… Пусть говорит пока!»
– Мы с Сашей с самого начала были как друзья! Это было удивительно. Судьба, – впервые за время встречи Оленька опустила глаза. – Мы с ним говорили много, в кафе сидели… смеялись как сумасшедшие. Мы были с ним как дети. Веселые, раскрепощенные, счастливые. У Саши времени только мало – мы редко встречались. Я уже говорила – в основном перезванивались… В последний раз вот месяц назад тоже в кафе сидели. Он ко мне столько раз собирался приехать, но эта его работа… Так ничего и не получалось. Мне от него ничего не надо. Чего-то требовать, просить – не буду, – улыбаясь, но вместе с тем очень серьезно, даже жестко произнесла Оленька. – Разведетесь вы с ним или не разведетесь… Женимся мы с ним или нет… Неважно. Я в любом случае желаю ему счастья. Я не хочу стать ему обузой.
– В каком смысле? – Лара напрягла мышцы в руке, собираясь замахнуться вилкой.
– Вот в таком… – Оленька плавно взмахнула руками, и полы пашмины разъехались в разные стороны.
В первый момент Лара ничего не поняла. А потом – увидела.
Животик. Маленький, аккуратный животик. На Оленьке были длинная мягкая юбка и трикотажный свитер. Свитер этот вполне отчетливо обжимал живот Оленьки.
Лара выронила вилку, прижала ладони к губам.
Она за минуту до того собиралась ударить Оленьку в лицо этой вилкой, а вместо того Оленька сама нанесла ей упреждающий удар – прямо в сердце.
Лара была сражена. Раздавлена и выпотрошена.
И, разумеется, она не могла уже мстить беременной женщине. Ребенок-то не виноват ни в чем. Теперь Лара и пальцем не смогла бы прикоснуться к Оленьке.
– Саша… знает? – прошептала Лара.
– Нет пока еще. Вот, сейчас скажу, в ближайшее время, – со счастливой улыбкой оглядывая свой аккуратный животик, призналась Оленька. – Я очень рада, что вы, Лариса, оказались нормальной женщиной. Мы можем стать друзьями. Все мы.
– Вы… высокие отношения, – выдавила из себя Лара.
– Как знаете. Я вас хотела предупредить – не переживайте. Я не собираюсь отнимать у вас квартиру, делить там что-то… Даже если Саша не уйдет от вас, я не стану скандалить и тому подобное… Я просто очень его люблю, и все тут. Очень его люблю… – повторила Оленька тихо и отвернулась.
Ребенок. Ребенок Саши. Но не от нее, не от Лары…
«Как же поздно я спохватилась!» – в отчаянии подумала Лара.
– Скоро?
– Что? А, это… В середине августа, скорее всего. Сейчас у меня четыре месяца с небольшим.
– Уже шевелится?
– Вроде да! – радостно, мгновенно засияв глазами, призналась Оленька.
– А кто – мальчик, девочка?
– Не знаю. Конечно, можно сделать УЗИ и определить пол, но, я слышала, это вредно для ребенка. Я врачам не верю, если честно… Ну их, – покачала головой Оленька, недобро нахмурившись. – Столько печальных примеров знаю! Лучше уж без врачей, без таблеток, без химии всей этой…
– Четыре месяца. С ума сойти.
– Ага. Аборт уже не сделаешь. Да я не собиралась делать, – Оленька ласково погладила свой живот. – Зая мой, ну как же мама от тебя отказаться сможет? Никогда и ни за что!
У Лары сдавило в горле. Говорить, дышать было трудно… Но она все-таки нашла в себе силы произнести:
– Саша не откажется от ребенка. Это я отказываюсь от Саши. Я… уступаю его вам, Оленька.
– Вы благородная женщина, Лара. Я рада тому, что мы встретились, поговорили, – с важностью, немного по-детски, произнесла та.
– Спасибо.
– За что? Смешная вы… – пожала плечами Оленька. – Тогда и вам спасибо.
– До свидания.
– До свидания!
Лара выскочила на улицу, стремительно понеслась куда-то – лишь бы подальше от этого кафе, от Оленьки… Слава богу, что она, Лара, не натворила ничего непоправимого, ужасного.
Ведь такое наваждение накатило – убить живого человека была готова! Беременную женщину чуть вилкой не истыкала!
Лара притормозила только на Охотном Ряду, напротив Кремля, и в изнеможении плюхнулась на одну из лавочек.
На Лару вдруг опять напал озноб, хотя апрельский вечер дышал теплом, ветра почти не было. «Четыре месяца… А я и не догадывалась ни о чем! Хотя Оля и сказала, что они с Сашей редко встречались, да и Саша мне про то же самое утверждал… Но все равно – почему я ничего не почувствовала, не поняла? Не увидела, не услышала? Хотя теперь понятно – Оля не пользуется духами, косметикой… Химию не признает, врачам не доверяет. В высшей степени экологическая девица! Следов не оставляет. А если еще учесть, что в вегетарианских кафе любит сидеть… Точно! – озарило Лару. – От Саши всю зиму несло этим дурацким карри… Они в индийских кафе сидели!»
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента