Джеймс тряхнул головой, удивляясь собственной неосмотрительности. Вероятно, проблема все же в нем. У него слишком долго не было женщины.
В течение нескольких последних месяцев список его дел в «Линкольнз инн» был очень уж длинным, а потом неожиданно в его жизни снова возникла вдовствующая герцогиня. И с тех пор Джеймс занимался неожиданно свалившимся на него наследством. И не важно, как часто он убеждал себя в том, что пренебрежение семьи теперь, когда он стал взрослым и состоявшимся человеком, ничего для него не значит. Уход старого герцога стал для него тяжелым ударом, и он до сих пор ощущал тяжесть на сердце.
Нет, определенно его пылкая реакция на Беллу Синклер связана с тем, что у него уже несколько месяцев не было подруги. В отличие от своего друга и коллеги Брента Стоуна Джеймс к этому не привык.
Что касается его речи на берегу, он вовсе не собирался рассказывать ей невеселую семейную историю – только то, что он унаследовал герцогский титул и произошло это недавно, – но искренняя грусть в голосе Беллы, рассказывавшей о своем погибшем отце, неожиданно вызвала в нем желание поговорить о собственном родителе. При этом ирония ситуации не осталась им незамеченной. Он привык вызывать свидетеля на откровенность, а вовсе не наоборот.
Должно быть какое-то решение. Он выиграет – в этом Джеймс не сомневался, – но вместе с тем не мог не думать о ней. Ривза рано или поздно найдут – никуда он не денется, и если выяснится, что денег у него уже нет, Джеймс предложит миссис Синклер возместить ущерб из своего кармана. Если она примет деньги и покинет его дом, то перестанет искушать его.
Это был хороший, надежный план. Белла – обычная женщина, ничем не отличающаяся от множества его прежних подруг и любовниц. Герцог понимал себя и отдавал себе отчет в том, что его теперешнее увлечение миссис Синклер может стать серьезной помехой в решении их деловых проблем. Теперь ему хотелось и уложить ее в постель, и одержать над ней верх в борьбе за собственность. Надо сосредоточиться и не позволить соблазнительной вдове отвлечь его от цели.
Глава 8
Глава 9
В течение нескольких последних месяцев список его дел в «Линкольнз инн» был очень уж длинным, а потом неожиданно в его жизни снова возникла вдовствующая герцогиня. И с тех пор Джеймс занимался неожиданно свалившимся на него наследством. И не важно, как часто он убеждал себя в том, что пренебрежение семьи теперь, когда он стал взрослым и состоявшимся человеком, ничего для него не значит. Уход старого герцога стал для него тяжелым ударом, и он до сих пор ощущал тяжесть на сердце.
Нет, определенно его пылкая реакция на Беллу Синклер связана с тем, что у него уже несколько месяцев не было подруги. В отличие от своего друга и коллеги Брента Стоуна Джеймс к этому не привык.
Что касается его речи на берегу, он вовсе не собирался рассказывать ей невеселую семейную историю – только то, что он унаследовал герцогский титул и произошло это недавно, – но искренняя грусть в голосе Беллы, рассказывавшей о своем погибшем отце, неожиданно вызвала в нем желание поговорить о собственном родителе. При этом ирония ситуации не осталась им незамеченной. Он привык вызывать свидетеля на откровенность, а вовсе не наоборот.
Должно быть какое-то решение. Он выиграет – в этом Джеймс не сомневался, – но вместе с тем не мог не думать о ней. Ривза рано или поздно найдут – никуда он не денется, и если выяснится, что денег у него уже нет, Джеймс предложит миссис Синклер возместить ущерб из своего кармана. Если она примет деньги и покинет его дом, то перестанет искушать его.
Это был хороший, надежный план. Белла – обычная женщина, ничем не отличающаяся от множества его прежних подруг и любовниц. Герцог понимал себя и отдавал себе отчет в том, что его теперешнее увлечение миссис Синклер может стать серьезной помехой в решении их деловых проблем. Теперь ему хотелось и уложить ее в постель, и одержать над ней верх в борьбе за собственность. Надо сосредоточиться и не позволить соблазнительной вдове отвлечь его от цели.
Глава 8
– Герцог просит тебя поужинать с ним.
Белла сидела за письменным столом в углу своей спальни. Перед ней лежал открытый блокнот, но она не написала ни одной строчки. Желание писать исчезло. Она обернулась к Харриет, которая ждала ответа.
– Пожалуйста, извинись перед герцогом и скажи новой кухарке, чтобы прислала мне ужин сюда, – сказала Белла.
Она слишком устала от сегодняшних событий, и последнее, чего бы ей хотелось, – это сидеть напротив Блэквуда за столом. Обуреваемая эмоциями, она желала побыть в одиночестве и разобраться в себе.
– Он захочет услышать это от тебя, – сказала Харриет.
Белла вздохнула.
– Я напишу ему записку.
Харриет вошла в комнату и закрыла за собой дверь.
– Ты должна встречаться с ним на равных, Белла. Это твой дом, и ты должна, как хозяйка, ужинать внизу в столовой, а не прятаться в своей спальне.
Белла встала.
– Только не сегодня, Харриет. На сегодня с меня хватит герцога.
Харриет села у окна и похлопала рукой по диванной подушке рядом с собой.
– Сядь, детка.
Белла вздохнула и села рядом со старой женщиной. Та всмотрелась в грустное лицо молодой хозяйки и тихо попросила:
– Расскажи мне, что случилось.
Белла прикусила губу и выпалила:
– Он меня поцеловал.
У Харриет просветлело лицо.
– Правда? И как это было?
Как это было? Этот поцелуй будет не так просто забыть. Даже сейчас, вспоминая, как его губы коснулись ее губ, она чувствовала, что кровь начинает течь по жилам быстрее.
В первый же день пребывания герцога в доме она пала жертвой его чар, ответила на его поцелуй. Судя по всему, на нее слишком сильно подействовали красота окружающего пейзажа, ласковое солнечное тепло, красивый мужчина рядом. Она была очарована грустью, пусть на короткое время, но все же, безусловно, появившейся на его лице, когда он рассказывал о своей семье. А когда он обнял ее, показывая, как бросать камень, она явственно ощутила незнакомое томление.
Герцог наверняка был опытным любовником. Она не могла не думать, что чувствует женщина в его постели. Она не знала других мужчин, кроме Роджера, но даже если основываться на одном только поцелуе, могла предположить, что с Джеймсом ощущения были бы совершенно иными.
Вот только мотивы Блэквуда представлялись весьма сомнительными. Он очень привлекателен и имеет успех у женщин. А если ко всем прочим качествам добавить его титул, женщины, должно быть, слетаются на него как пчелы на мед. А она, Белла, его противник, человек, мешающий ему получить желаемое.
Тогда почему он ее поцеловал?
Харриет нахмурилась.
– Он обидел тебя?
Обидел? Господи, нет, конечно.
Джеймс даже не удерживал ее, когда целовал. Она испытала чудесные, волнующие ощущения, а собственная реакция на них потрясла ее. Она бы даже под страхом смерти не призналась никому, что это он прервал поцелуй.
– Нет, он не обидел меня, – сказала Белла, – но он пытается мной манипулировать. Он хочет выжить меня из Уиндмура.
– Возможно, ты права, но как тебе понравился поцелуй?
Харриет могла быть упрямой, как терьер, когда хотела что-то узнать.
– Это было приятно, – ответила Белла.
Старая женщина смотрела на нее так, как бывало в детстве, когда Белла таскала недозволенные сладости из кладовой.
– Ты боялась, что он будет как Роджер. Зря. Роджер был всего-навсего больным ублюдком.
У Беллы все внутри сжалось, когда она вспомнила о пристрастиях своего покойного супруга. Роджер являлся к ней только сильно пьяным, выпив не меньше четырех больших кружек пива. Он был злобным и без алкоголя, но в сочетании со спиртным становился жестоким.
Тогда он и требовал исполнения супружеских обязанностей. Он гасил огонь в камине и требовал, чтобы она разделась перед ним и долго стояла обнаженной посреди спальни. Она лишь дрожала от холода и страха, зная, что ничего хорошего ее не ждет. Еще юной неопытной невестой она с ужасом обнаружила, что Роджер должен причинить женщине боль, чтобы возбудиться.
Белла была горда по природе и взирала на своего мучителя с ненавистью. И тогда им овладевал гнев, он заламывал ей руки, швырял на пол и бил. После первых месяцев «счастливого» супружества Роджер стал несостоятельным в постели, в чем обвинил свою молодую жену, утверждая, что она холодна как рыба, не умеет удовлетворять мужчину и потому недостойна быть его женой. Белла надеялась, что его визиты в ее спальню прекратятся, но не тут-то было. Единственным утешением оставалось то, что теперь он не мог ее насиловать.
Довольно скоро она услышала, как слуги перешептываются о том, что к Роджеру приходят шлюхи особого рода. Они властвуют над Роджером. Он им платит за то, что они бьют его хлыстом.
Белла была шокирована, поскольку Роджер всегда старался навязать ей свою волю – запирая ее в поместье или являясь к ней в спальню. Если бы она знала о его наклонностях, то с большим удовольствием взяла бы в руки хлыст.
Харриет взяла ее за руки.
– Я хочу только сказать, любовь моя, что ты абсолютно нормальная женщина. У тебя нет никаких отклонений. Я всегда боялась, что моральные травмы, нанесенные тебе мужем, окажутся тяжелее физических. Несмотря на обстоятельства, которые свели нас с герцогом, я рада, что он тебя поцеловал. Немного внимания такого красивого мужчины, как Блэквуд, окажет на тебя благотворное воздействие. Пора тебе узнать, что не все мужчины такие, как Роджер.
– А как насчет нашего спора относительно Уиндмура? – спросила Белла.
– Один поцелуй еще не значит, что ты отказалась от имущественных претензий, – усмехнулась Харриет.
Белла изо всех сил старалась казаться невозмутимой.
– Я не доверяю ему. Я не доверяю себе в его присутствии. – Еще немного внимания со стороны Джеймса, и ее планы на будущее окажутся под серьезной угрозой.
Джеймс сидел во главе стола в столовой, поглядывая на лакея, который внес первое блюдо. Новая кухарка, которую наняла Белла, приготовила черепаховый суп.
Даже после того как Коутс передал ему записку от Беллы, Джеймс решил остаться и поужинать в доме, а не в «Двух баранах». Он должен был заявить свои права и перед слугами, и перед женщиной, оставшейся наверху.
И он уже в сотый раз за вечер подумал о Белле Синклер. Ему было интересно, что она ест, одета ли она в ту же ночную рубашку, в какой была накануне ночью.
Сидит ли она в постели и наслаждается тем же черепаховым супом, что и он, или предпочла вместо этого холодный ростбиф? Так, но с какой стати его интересует, что она ест? Странно, но одна только мысль о том, что Белла в постели, возбуждала.
Один поцелуй. Всего один поцелуй, и он чувствует себя, как возбужденный подросток, который залез под юбку девочке.
Джеймс выронил ложку, которая тут же утонула в супе. Так не пойдет. Придется все же выйти из дому, несмотря на первоначальные намерения. Он пойдет в «Два барана», где крепкое спиртное, интересная беседа с Брентом и Энтони и, возможно, кокетливая улыбка служанки отвлекут его от мыслей о женщине, живущей с ним под одной крышей.
Белле не спалось. Тревожили воспоминания о бархатном тепле поцелуя. Мягкая настойчивость его губ оказалась для нее столь же неожиданной, как собственный пылкий ответ. Она погладила кончиком пальца свои губы и попыталась представить, что это губы Джеймса. Не получилось.
Уже давно перевалило за полночь, а Белла все еще ворочалась в постели. В тишине и уединении своей спальни она дала волю мыслям, которые теперь приняли уж и вовсе непристойный оборот. Что бы она почувствовала, если бы Джеймс не ограничился одним поцелуем, а стал исследовать губами ее тело?
Она представила, как он целует ее шею, плечи, грудь, как твердеют ее соски. Его прикосновения возбуждали, но он и не думал делать ей больно. Вот он коснулся языком ложбинки между грудями, а его рука, осторожно погладив живот, опустилась ниже, где между бедрами пульсировало сладкой болью ее женское естество…
Белла хрипло застонала, потом резко села и отбросила смятые простыни. Встав, она подошла к окну, распахнула его и глубоко вдохнула прохладный ночной воздух, искренне надеясь, что он охладит ее разгоряченное тело.
Что с ней случилось? Джеймс Девлин появился в Уиндмур-Мэноре и уже через день сумел лишить ее и логики, и осторожности. Ей двадцать четыре года, она вдова, за плечами семь лет брака, но никогда в жизни она не испытывала настоящей страсти. А теперь сгорает от желания при одной только мысли о мужчине.
Но, Боже правый, почему ее так сильно тянет именно к этому мужчине? Она для него всего лишь досадная помеха, и свои намерения он выразил вполне ясно.
«В зале суда я всегда выигрываю».
Белла ухватилась за подоконник – неожиданно у нее от слабости подкосились ноги. Это, наверное, от бессонницы. Ей необходимо хотя бы немного поспать, чтобы быть готовой к новой встрече с герцогом днем.
Когда она не могла уснуть после визитов в ее спальню Роджера, Харриет всегда поила ее теплым молоком, в которое добавляла несколько капель бренди. Белла уже протянула руку к звонку, но заколебалась и решила не будить старую женщину.
Больше не было риска наткнуться на Роджера, разгуливая ночью по дому. В тот первый и последний раз, когда это случилось, Роджер пришел в ярость и заявил, что она назначила свидание любовнику. После этого он запер ее в комнате на неделю. Белла едва не сошла с ума и больше не выходила из комнаты ночью, если рядом не было Харриет.
Но теперь все изменилось. Харриет слышала, как Блэквуд сказал своему камердинеру, что уходит в гостиницу «Два барана» на встречу с друзьями и вернется поздно. Так что Белла вполне может спуститься вниз, приготовить себе теплого молока и даже побродить по дому, если ей захочется. Пусть оживет в памяти ее первая ночь в этом доме, когда она еще не знала о существовании Блэквуда.
Белла взяла свечу и вышла из комнаты. Она как раз подошла к лестнице, когда услышала в холле веселый женский смех, которому вторил мужской смех. Блэквуд!
Как он осмелился?
Значит, она лежала в постели без сна, изнемогая от первого в жизни желания, вызванного его дерзким поцелуем, а он где-то развлекался и теперь вернулся в ее дом с женщиной!
Белла сбежала вниз по лестнице и увидела, как Блэквуд передает свою шляпу и женский плащ Коутсу. Тот, заметив хозяйку дома, вцепившуюся в перила лестницы, поклонился и исчез.
Рука незнакомой женщины лежала на рукаве Блэквуда. Ее золотистые волосы были уложены в замысловатую прическу, голубые глаза имели необычный экзотический разрез – как у персидской кошечки. Женщина была удивительно красива, и Белла решила, что это очень дорогая блудница, которую может позволить себе только герцог.
Белла застыла в напряжении. Если Блэквуд считает, что может водить в ее дом таких женщин, он здорово ошибается.
Герцог и его подруга оглянулись.
– Белла, – удивленно проговорил он, – я и не подозревал, что вы полуночница.
Она подняла голову и смело встретила его взгляд.
– Убирайтесь вон! Мне наплевать, что вы герцог, барристер и что вы первым зарегистрировали свое чертово свидетельство. Я не позволю, чтобы вы водили сюда женщин. Отправляйтесь в гостиницу, снимите там комнату и делайте что хотите. – Все это она выпалила на одном дыхании тоном, не допускающим возражений.
В ответ Блэквуд расхохотался.
– Я вас предупреждал, что жизнь под одной крышей с холостяком чревата некоторыми неудобствами. Но еще не поздно передумать.
Белла едва не задохнулась от возмущения:
– И вы еще смеете насмехаться надо мной, ваша светлость?!
В его глазах плясали смешинки.
– Только не говорите, что мы снова вернулись к сугубо официальным отношениям.
С явным неудовольствием Белла покосилась на герцога. Его глаза смеялись, но голос был твердым.
– Перестань дразнить ее, Джеймс, и представь меня.
Джеймс. Женщина назвала его Джеймсом.
Ее фамильярность и обращение по имени означали, что это не случайная подружка, которую он привел на одну ночь, а давняя знакомая, с которой у него были отношения. Возможно, постоянная любовница?
Белле неожиданно захотелось плакать.
– Ну, если ты настаиваешь… Хотя, должен признаться, ее реакция в высшей степени забавна. Белла, позвольте вам представить леди Эвелин Хардинг, супругу моего друга и коллеги Джека Хардинга.
Леди Эвелин сделала шаг вперед и приветливо улыбнулась:
– Очень рада с вами познакомиться. И приношу свои извинения за столь поздний визит. Мы планировали приехать только через несколько дней, но процесс, в котором должен был участвовать мой муж, внезапно отложили, и мы решили не откладывать поездку. Мы бы прибыли раньше, но по дороге у экипажа отвалилось колесо. Не знаю, сколько бы нам еще пришлось ждать на дороге, но судьбе было угодно, чтобы нас заметил Джеймс, возвращавшийся домой из «Двух баранов». Мой муж сейчас ставит лошадей в конюшню. Я искренне надеялась, что мы разбудим только конюха.
Белла растерянно заморгала и уставилась на улыбающуюся блондинку. Только теперь она обратила внимание на изысканное дорожное платье из фиолетового шелка с кружевами и лайковые перчатки. Блэквуд назвал ее «леди Эвелин», значит, она дочь аристократа и сохранила титул, хотя и вышла замуж за человека, его не имеющего. Ну как тут не растеряться?..
– Полагаю, вы должны извиниться, Белла, – сказал герцог.
– Не глупи, Джеймс, – поморщилась леди Эвелин. – Миссис Синклер мне ничего не должна. Вполне понятно, что ей показалось недопустимым прибытие незнакомой женщины среди ночи с холостяком в ее дом.
Последние слова блондинки не остались не замеченными Беллой. Она назвала Уиндмур ее домом.
Что это, случайная оговорка? Или леди Эвелин может стать ее союзницей?
Белла почувствовала, что краснеет, и виновато посмотрела на гостью.
– Герцог прав. Пожалуйста, простите мое поспешное суждение и грубость, леди Эвелин. Почту за честь, если вы и мистер Хардинг будете гостями в Уиндмуре.
– Благодарю вас за гостеприимство.
Белла взглянула на ее изысканное одеяние и сообразила, что сама стоит босая и из одежды на ней только ночная рубашка и шаль. Проводить высокую гостью и ее супруга в комнату для гостей в таком виде она не могла.
– Если его светлость окажет любезность и проводит леди Эвелин в гостиную, я позабочусь, чтобы приготовили комнату для гостей.
– Отличная идея, – хмыкнул Джеймс. – Чувствую, что разум к вам вернулся.
Белла сдержала чуть не слетевший с губ резкий ответ, твердо решив больше не спорить. Хватит глупостей для одного вечера. Она дождалась, пока герцог с дамой завернут за угол, и лишь убедившись, что они скрылись из виду, побежала будить прислугу и готовить апартаменты для неожиданных гостей.
Эвелин Хардинг была приятно удивлена, когда Джеймс проводил ее не в гостиную, а в библиотеку. Она была дочерью графа, но ее отец, до того как унаследовал титул, был барристером, так что детство Эвелин прошло в «Линкольнз инн», среди книг и захватывающих споров.
Она прошлась по библиотеке, нежно гладя кончиками пальцев цветные корешки томов, стоящих на полках из красного дерева. В комнате приятно пахло книгами и отполированным деревом. Повернувшись к гостье спиной, Джеймс налил в стаканы виски.
– Все эти книги были здесь, когда ты приехал? – спросила Эвелин.
Джеймс обернулся и сделал глоток.
– Да, судя по всему, отец ими больше не пользовался, а человек, которому он продал поместье, некто сэр Ривз, перепродал его вместе с мебелью и книгами. – Он указал на одну из полок. – Эти книги я привез с собой.
Эвелин знала всех барристеров, работавших вместе с ее мужем, в течение пяти лет. Ей нравился и Брент Стоун – красавец с непроницаемыми голубыми глазами, которые, казалось, хранили множество тайн, и Энтони Стивенс – боксер и заядлый спорщик, жесткий и циничный. А Джеймса Девлина – нового герцога Блэквуда – она всегда считала самым противоречивым. Для нее не была тайной его репутация повесы, и она отчетливо помнила их первую встречу, состоявшуюся еще до ее замужества.
Она встретила Джеймса в «Линкольнз инн», куда пришла в поисках Джека Хардинга, который должен был представлять ее дело в суде. Джеймс с ходу принялся отчаянно флиртовать с ней, попутно уговаривая сменить барристера и утверждая, что он в конторе самый компетентный. Его нелепые выходки рассмешили Эвелин, и когда она отказалась от его услуг, он только пожал плечами, приподнял шляпу, пожелал ей удачи и ушел.
Она никогда не одобряла образ жизни Джеймса – его бесконечных любовниц, в том числе из числа жен клиентов, – но после ее замужества Джеймс всегда относился к ней c большим уважением, и Эвелин привыкла считать его, так же как Брента и Энтони, своим другом.
– Как дела у Филиппа? Я обещал вашему малышу пони, – сказал Джеймс.
В лице Джеймса трехлетний сын Эвелин обрел любящего дядюшку.
– Ты его испортишь, – усмехнулась Эвелин.
– Я серьезно отношусь к роли дядюшки.
Эвелин вздохнула.
– Филипп, мне кажется, развит не по годам. Знаешь, мы его впервые оставили на няню, и я ужасно скучаю. А тебя он обожает, ты же знаешь.
– Только не приписывай мне лишнего. Довольно легко изображать заботливого родственника, когда знаешь, что в конце дня вернешь мальчика его родителям и освободишься.
– Хм. – Эвелин нелегко было обмануть. Джеймс, безусловно, умел обращаться с детьми. Возможно, в этом ему помогало собственное легкомыслие.
Но сегодня он вел себя очень странно. По пути он рассказал ей и Джеку о неожиданном появлении в Уиндмуре вдовы, и Эвелин поняла, что он хочет заставить ее отказаться от претензий на поместье. Но потом она получила возможность увидеть Беллу лично и услышать, как та решительно выступила против Джеймса. Герцог сохранил внешнюю невозмутимость, но за напускным спокойствием Эвелин с удивлением обнаружила напряжение. Дело было явно не только в претензиях красивой вдовы на его собственность.
«Я вас предупреждал, что жизнь под одной крышей с холостяком чревата некоторыми неудобствами. Но еще не поздно передумать», – сказал он Белле. И хотя та взглянула на него с откровенным вызовом, между ними словно вспыхнули искры.
Эвелин была давно знакома с Джеймсом и до сих пор не знала ни одной женщины, которую он не сумел бы очаровать, если поставил перед собой такую задачу. Он наслаждался полной свободой и всячески избегал эмоциональных привязанностей. Были женщины, которые хотели большего, чем разделить с ним постель, заверявшие, что любят его, однако он сразу рвал такие связи. Холостяцкая жизнь, утверждал он, есть воплощение свободы. Зачем же все портить? Обзавестись женой и детьми можно когда-нибудь потом.
Он редко рассказывал о своем прошлом и отвергшей его семье. Друзьям было известно, что его мать умерла, когда он был младенцем, и что сам он – незаконнорожденный сын герцога Блэквуда. Вдовствующая герцогиня оплатила его жилье и образование и сочла свои обязанности по отношению к нему выполненными.
Отец проводил с Джеймсом одну неделю в году, и Эвелин понимала, что именно по этой причине он так хочет оставить в своей собственности Уиндмур-Мэнор.
«Подумай, как бы ты себя чувствовала, если бы отец проявлял к тебе привязанность ровно неделю в году и игнорировал все остальное время?» – как-то спросил Джек. Эвелин, которая выросла с любящим отцом, не могла представить себе ничего подобного.
Несмотря на свое прошлое, Джеймс сумел найти дорогу в жизни и достиг немалых успехов в избранной профессии. Но уроки юности не прошли даром, и он научился контролировать свои эмоции.
Ну а что происходит между ним и Беллой Синклер? Неужели Джеймс наконец нашел себе пару? Эвелин покосилась на герцога, который, присев на подоконник, медленно потягивал виски.
– Как твои успехи с миссис Синклер? – спросила Эвелин.
– Ты имеешь в виду, собирает ли она вещи?
– Она первой купила поместье, Джеймс. Это может стать весомым аргументом в суде.
– Ты говоришь совсем как Брент.
– Иными словами, Брент Стоун на ее стороне?
– Не удивлюсь, если вы все окажетесь на стороне этой женщины.
– Тебе следовало бы проявить больше сострадания. Все-таки она потеряла мужа.
– Кстати, о муже. Здесь что-то не складывается. Я попросил Энтони, чтобы он послал за своим сыщиком, – сказал Джеймс.
– Ты хочешь пустить сыщика по ее следу? – не в силах поверить в услышанное, спросила Эвелин.
– Ты знаешь, как работают барристеры, Эви. Мы должны знать все факты.
– Но это же не одно из твоих обычных криминальных дел, Джеймс! Она ни в чем не виновата, так же как и ты. Ни один из вас не знал, что продавец – мошенник, – отметила Эвелин.
Раздался негромкий стук в дверь. Синие глаза Джеймса в ожидании уставились на дверь. Вошла горничная и сообщила, что комнаты для гостей готовы. За ее спиной появился муж Эвелин – Джек Хардинг. Но в лице Джеймса Эвелин заметила нечто странное. Если бы их не связывала многолетняя дружба, она могла бы поклясться, что он разочарован тем, что Белла Синклер не появилась сама.
«Интересно», – подумала леди Хардинг.
В комнату вошел ее муж, и Эвелин с улыбкой направилась к нему. Она влюбилась в этого мужчину со светло-каштановыми волосами, зелеными глазами и приветливой улыбкой в тот самый день, когда он впервые вошел в кабинет ее отца. Тогда ей было двенадцать лет.
– Что с нашим экипажем? – спросила она.
– Нужен кузнец.
– В Сент-Олбансе есть хорошей кузнец. Мы пошлем за ним завтра. А вы будете желанными гостями в Уиндмуре сколько захотите, – сказал Джеймс.
Джек Хардинг огляделся.
– Здесь великолепная библиотека. Ты знаешь, как моя жена любит книги.
– Да. Подозреваю, она очень скоро захочет их использовать для изучения некоторых законов о собственности, – сухо заметил Джеймс.
Джек улыбнулся и с любовью пожал руку Эвелин.
– Если она сосредоточит свое внимание на чем-то, тебе ни за что не удастся сбить ее с пути.
Белла сидела за письменным столом в углу своей спальни. Перед ней лежал открытый блокнот, но она не написала ни одной строчки. Желание писать исчезло. Она обернулась к Харриет, которая ждала ответа.
– Пожалуйста, извинись перед герцогом и скажи новой кухарке, чтобы прислала мне ужин сюда, – сказала Белла.
Она слишком устала от сегодняшних событий, и последнее, чего бы ей хотелось, – это сидеть напротив Блэквуда за столом. Обуреваемая эмоциями, она желала побыть в одиночестве и разобраться в себе.
– Он захочет услышать это от тебя, – сказала Харриет.
Белла вздохнула.
– Я напишу ему записку.
Харриет вошла в комнату и закрыла за собой дверь.
– Ты должна встречаться с ним на равных, Белла. Это твой дом, и ты должна, как хозяйка, ужинать внизу в столовой, а не прятаться в своей спальне.
Белла встала.
– Только не сегодня, Харриет. На сегодня с меня хватит герцога.
Харриет села у окна и похлопала рукой по диванной подушке рядом с собой.
– Сядь, детка.
Белла вздохнула и села рядом со старой женщиной. Та всмотрелась в грустное лицо молодой хозяйки и тихо попросила:
– Расскажи мне, что случилось.
Белла прикусила губу и выпалила:
– Он меня поцеловал.
У Харриет просветлело лицо.
– Правда? И как это было?
Как это было? Этот поцелуй будет не так просто забыть. Даже сейчас, вспоминая, как его губы коснулись ее губ, она чувствовала, что кровь начинает течь по жилам быстрее.
В первый же день пребывания герцога в доме она пала жертвой его чар, ответила на его поцелуй. Судя по всему, на нее слишком сильно подействовали красота окружающего пейзажа, ласковое солнечное тепло, красивый мужчина рядом. Она была очарована грустью, пусть на короткое время, но все же, безусловно, появившейся на его лице, когда он рассказывал о своей семье. А когда он обнял ее, показывая, как бросать камень, она явственно ощутила незнакомое томление.
Герцог наверняка был опытным любовником. Она не могла не думать, что чувствует женщина в его постели. Она не знала других мужчин, кроме Роджера, но даже если основываться на одном только поцелуе, могла предположить, что с Джеймсом ощущения были бы совершенно иными.
Вот только мотивы Блэквуда представлялись весьма сомнительными. Он очень привлекателен и имеет успех у женщин. А если ко всем прочим качествам добавить его титул, женщины, должно быть, слетаются на него как пчелы на мед. А она, Белла, его противник, человек, мешающий ему получить желаемое.
Тогда почему он ее поцеловал?
Харриет нахмурилась.
– Он обидел тебя?
Обидел? Господи, нет, конечно.
Джеймс даже не удерживал ее, когда целовал. Она испытала чудесные, волнующие ощущения, а собственная реакция на них потрясла ее. Она бы даже под страхом смерти не призналась никому, что это он прервал поцелуй.
– Нет, он не обидел меня, – сказала Белла, – но он пытается мной манипулировать. Он хочет выжить меня из Уиндмура.
– Возможно, ты права, но как тебе понравился поцелуй?
Харриет могла быть упрямой, как терьер, когда хотела что-то узнать.
– Это было приятно, – ответила Белла.
Старая женщина смотрела на нее так, как бывало в детстве, когда Белла таскала недозволенные сладости из кладовой.
– Ты боялась, что он будет как Роджер. Зря. Роджер был всего-навсего больным ублюдком.
У Беллы все внутри сжалось, когда она вспомнила о пристрастиях своего покойного супруга. Роджер являлся к ней только сильно пьяным, выпив не меньше четырех больших кружек пива. Он был злобным и без алкоголя, но в сочетании со спиртным становился жестоким.
Тогда он и требовал исполнения супружеских обязанностей. Он гасил огонь в камине и требовал, чтобы она разделась перед ним и долго стояла обнаженной посреди спальни. Она лишь дрожала от холода и страха, зная, что ничего хорошего ее не ждет. Еще юной неопытной невестой она с ужасом обнаружила, что Роджер должен причинить женщине боль, чтобы возбудиться.
Белла была горда по природе и взирала на своего мучителя с ненавистью. И тогда им овладевал гнев, он заламывал ей руки, швырял на пол и бил. После первых месяцев «счастливого» супружества Роджер стал несостоятельным в постели, в чем обвинил свою молодую жену, утверждая, что она холодна как рыба, не умеет удовлетворять мужчину и потому недостойна быть его женой. Белла надеялась, что его визиты в ее спальню прекратятся, но не тут-то было. Единственным утешением оставалось то, что теперь он не мог ее насиловать.
Довольно скоро она услышала, как слуги перешептываются о том, что к Роджеру приходят шлюхи особого рода. Они властвуют над Роджером. Он им платит за то, что они бьют его хлыстом.
Белла была шокирована, поскольку Роджер всегда старался навязать ей свою волю – запирая ее в поместье или являясь к ней в спальню. Если бы она знала о его наклонностях, то с большим удовольствием взяла бы в руки хлыст.
Харриет взяла ее за руки.
– Я хочу только сказать, любовь моя, что ты абсолютно нормальная женщина. У тебя нет никаких отклонений. Я всегда боялась, что моральные травмы, нанесенные тебе мужем, окажутся тяжелее физических. Несмотря на обстоятельства, которые свели нас с герцогом, я рада, что он тебя поцеловал. Немного внимания такого красивого мужчины, как Блэквуд, окажет на тебя благотворное воздействие. Пора тебе узнать, что не все мужчины такие, как Роджер.
– А как насчет нашего спора относительно Уиндмура? – спросила Белла.
– Один поцелуй еще не значит, что ты отказалась от имущественных претензий, – усмехнулась Харриет.
Белла изо всех сил старалась казаться невозмутимой.
– Я не доверяю ему. Я не доверяю себе в его присутствии. – Еще немного внимания со стороны Джеймса, и ее планы на будущее окажутся под серьезной угрозой.
Джеймс сидел во главе стола в столовой, поглядывая на лакея, который внес первое блюдо. Новая кухарка, которую наняла Белла, приготовила черепаховый суп.
Даже после того как Коутс передал ему записку от Беллы, Джеймс решил остаться и поужинать в доме, а не в «Двух баранах». Он должен был заявить свои права и перед слугами, и перед женщиной, оставшейся наверху.
И он уже в сотый раз за вечер подумал о Белле Синклер. Ему было интересно, что она ест, одета ли она в ту же ночную рубашку, в какой была накануне ночью.
Сидит ли она в постели и наслаждается тем же черепаховым супом, что и он, или предпочла вместо этого холодный ростбиф? Так, но с какой стати его интересует, что она ест? Странно, но одна только мысль о том, что Белла в постели, возбуждала.
Один поцелуй. Всего один поцелуй, и он чувствует себя, как возбужденный подросток, который залез под юбку девочке.
Джеймс выронил ложку, которая тут же утонула в супе. Так не пойдет. Придется все же выйти из дому, несмотря на первоначальные намерения. Он пойдет в «Два барана», где крепкое спиртное, интересная беседа с Брентом и Энтони и, возможно, кокетливая улыбка служанки отвлекут его от мыслей о женщине, живущей с ним под одной крышей.
Белле не спалось. Тревожили воспоминания о бархатном тепле поцелуя. Мягкая настойчивость его губ оказалась для нее столь же неожиданной, как собственный пылкий ответ. Она погладила кончиком пальца свои губы и попыталась представить, что это губы Джеймса. Не получилось.
Уже давно перевалило за полночь, а Белла все еще ворочалась в постели. В тишине и уединении своей спальни она дала волю мыслям, которые теперь приняли уж и вовсе непристойный оборот. Что бы она почувствовала, если бы Джеймс не ограничился одним поцелуем, а стал исследовать губами ее тело?
Она представила, как он целует ее шею, плечи, грудь, как твердеют ее соски. Его прикосновения возбуждали, но он и не думал делать ей больно. Вот он коснулся языком ложбинки между грудями, а его рука, осторожно погладив живот, опустилась ниже, где между бедрами пульсировало сладкой болью ее женское естество…
Белла хрипло застонала, потом резко села и отбросила смятые простыни. Встав, она подошла к окну, распахнула его и глубоко вдохнула прохладный ночной воздух, искренне надеясь, что он охладит ее разгоряченное тело.
Что с ней случилось? Джеймс Девлин появился в Уиндмур-Мэноре и уже через день сумел лишить ее и логики, и осторожности. Ей двадцать четыре года, она вдова, за плечами семь лет брака, но никогда в жизни она не испытывала настоящей страсти. А теперь сгорает от желания при одной только мысли о мужчине.
Но, Боже правый, почему ее так сильно тянет именно к этому мужчине? Она для него всего лишь досадная помеха, и свои намерения он выразил вполне ясно.
«В зале суда я всегда выигрываю».
Белла ухватилась за подоконник – неожиданно у нее от слабости подкосились ноги. Это, наверное, от бессонницы. Ей необходимо хотя бы немного поспать, чтобы быть готовой к новой встрече с герцогом днем.
Когда она не могла уснуть после визитов в ее спальню Роджера, Харриет всегда поила ее теплым молоком, в которое добавляла несколько капель бренди. Белла уже протянула руку к звонку, но заколебалась и решила не будить старую женщину.
Больше не было риска наткнуться на Роджера, разгуливая ночью по дому. В тот первый и последний раз, когда это случилось, Роджер пришел в ярость и заявил, что она назначила свидание любовнику. После этого он запер ее в комнате на неделю. Белла едва не сошла с ума и больше не выходила из комнаты ночью, если рядом не было Харриет.
Но теперь все изменилось. Харриет слышала, как Блэквуд сказал своему камердинеру, что уходит в гостиницу «Два барана» на встречу с друзьями и вернется поздно. Так что Белла вполне может спуститься вниз, приготовить себе теплого молока и даже побродить по дому, если ей захочется. Пусть оживет в памяти ее первая ночь в этом доме, когда она еще не знала о существовании Блэквуда.
Белла взяла свечу и вышла из комнаты. Она как раз подошла к лестнице, когда услышала в холле веселый женский смех, которому вторил мужской смех. Блэквуд!
Как он осмелился?
Значит, она лежала в постели без сна, изнемогая от первого в жизни желания, вызванного его дерзким поцелуем, а он где-то развлекался и теперь вернулся в ее дом с женщиной!
Белла сбежала вниз по лестнице и увидела, как Блэквуд передает свою шляпу и женский плащ Коутсу. Тот, заметив хозяйку дома, вцепившуюся в перила лестницы, поклонился и исчез.
Рука незнакомой женщины лежала на рукаве Блэквуда. Ее золотистые волосы были уложены в замысловатую прическу, голубые глаза имели необычный экзотический разрез – как у персидской кошечки. Женщина была удивительно красива, и Белла решила, что это очень дорогая блудница, которую может позволить себе только герцог.
Белла застыла в напряжении. Если Блэквуд считает, что может водить в ее дом таких женщин, он здорово ошибается.
Герцог и его подруга оглянулись.
– Белла, – удивленно проговорил он, – я и не подозревал, что вы полуночница.
Она подняла голову и смело встретила его взгляд.
– Убирайтесь вон! Мне наплевать, что вы герцог, барристер и что вы первым зарегистрировали свое чертово свидетельство. Я не позволю, чтобы вы водили сюда женщин. Отправляйтесь в гостиницу, снимите там комнату и делайте что хотите. – Все это она выпалила на одном дыхании тоном, не допускающим возражений.
В ответ Блэквуд расхохотался.
– Я вас предупреждал, что жизнь под одной крышей с холостяком чревата некоторыми неудобствами. Но еще не поздно передумать.
Белла едва не задохнулась от возмущения:
– И вы еще смеете насмехаться надо мной, ваша светлость?!
В его глазах плясали смешинки.
– Только не говорите, что мы снова вернулись к сугубо официальным отношениям.
С явным неудовольствием Белла покосилась на герцога. Его глаза смеялись, но голос был твердым.
– Перестань дразнить ее, Джеймс, и представь меня.
Джеймс. Женщина назвала его Джеймсом.
Ее фамильярность и обращение по имени означали, что это не случайная подружка, которую он привел на одну ночь, а давняя знакомая, с которой у него были отношения. Возможно, постоянная любовница?
Белле неожиданно захотелось плакать.
– Ну, если ты настаиваешь… Хотя, должен признаться, ее реакция в высшей степени забавна. Белла, позвольте вам представить леди Эвелин Хардинг, супругу моего друга и коллеги Джека Хардинга.
Леди Эвелин сделала шаг вперед и приветливо улыбнулась:
– Очень рада с вами познакомиться. И приношу свои извинения за столь поздний визит. Мы планировали приехать только через несколько дней, но процесс, в котором должен был участвовать мой муж, внезапно отложили, и мы решили не откладывать поездку. Мы бы прибыли раньше, но по дороге у экипажа отвалилось колесо. Не знаю, сколько бы нам еще пришлось ждать на дороге, но судьбе было угодно, чтобы нас заметил Джеймс, возвращавшийся домой из «Двух баранов». Мой муж сейчас ставит лошадей в конюшню. Я искренне надеялась, что мы разбудим только конюха.
Белла растерянно заморгала и уставилась на улыбающуюся блондинку. Только теперь она обратила внимание на изысканное дорожное платье из фиолетового шелка с кружевами и лайковые перчатки. Блэквуд назвал ее «леди Эвелин», значит, она дочь аристократа и сохранила титул, хотя и вышла замуж за человека, его не имеющего. Ну как тут не растеряться?..
– Полагаю, вы должны извиниться, Белла, – сказал герцог.
– Не глупи, Джеймс, – поморщилась леди Эвелин. – Миссис Синклер мне ничего не должна. Вполне понятно, что ей показалось недопустимым прибытие незнакомой женщины среди ночи с холостяком в ее дом.
Последние слова блондинки не остались не замеченными Беллой. Она назвала Уиндмур ее домом.
Что это, случайная оговорка? Или леди Эвелин может стать ее союзницей?
Белла почувствовала, что краснеет, и виновато посмотрела на гостью.
– Герцог прав. Пожалуйста, простите мое поспешное суждение и грубость, леди Эвелин. Почту за честь, если вы и мистер Хардинг будете гостями в Уиндмуре.
– Благодарю вас за гостеприимство.
Белла взглянула на ее изысканное одеяние и сообразила, что сама стоит босая и из одежды на ней только ночная рубашка и шаль. Проводить высокую гостью и ее супруга в комнату для гостей в таком виде она не могла.
– Если его светлость окажет любезность и проводит леди Эвелин в гостиную, я позабочусь, чтобы приготовили комнату для гостей.
– Отличная идея, – хмыкнул Джеймс. – Чувствую, что разум к вам вернулся.
Белла сдержала чуть не слетевший с губ резкий ответ, твердо решив больше не спорить. Хватит глупостей для одного вечера. Она дождалась, пока герцог с дамой завернут за угол, и лишь убедившись, что они скрылись из виду, побежала будить прислугу и готовить апартаменты для неожиданных гостей.
Эвелин Хардинг была приятно удивлена, когда Джеймс проводил ее не в гостиную, а в библиотеку. Она была дочерью графа, но ее отец, до того как унаследовал титул, был барристером, так что детство Эвелин прошло в «Линкольнз инн», среди книг и захватывающих споров.
Она прошлась по библиотеке, нежно гладя кончиками пальцев цветные корешки томов, стоящих на полках из красного дерева. В комнате приятно пахло книгами и отполированным деревом. Повернувшись к гостье спиной, Джеймс налил в стаканы виски.
– Все эти книги были здесь, когда ты приехал? – спросила Эвелин.
Джеймс обернулся и сделал глоток.
– Да, судя по всему, отец ими больше не пользовался, а человек, которому он продал поместье, некто сэр Ривз, перепродал его вместе с мебелью и книгами. – Он указал на одну из полок. – Эти книги я привез с собой.
Эвелин знала всех барристеров, работавших вместе с ее мужем, в течение пяти лет. Ей нравился и Брент Стоун – красавец с непроницаемыми голубыми глазами, которые, казалось, хранили множество тайн, и Энтони Стивенс – боксер и заядлый спорщик, жесткий и циничный. А Джеймса Девлина – нового герцога Блэквуда – она всегда считала самым противоречивым. Для нее не была тайной его репутация повесы, и она отчетливо помнила их первую встречу, состоявшуюся еще до ее замужества.
Она встретила Джеймса в «Линкольнз инн», куда пришла в поисках Джека Хардинга, который должен был представлять ее дело в суде. Джеймс с ходу принялся отчаянно флиртовать с ней, попутно уговаривая сменить барристера и утверждая, что он в конторе самый компетентный. Его нелепые выходки рассмешили Эвелин, и когда она отказалась от его услуг, он только пожал плечами, приподнял шляпу, пожелал ей удачи и ушел.
Она никогда не одобряла образ жизни Джеймса – его бесконечных любовниц, в том числе из числа жен клиентов, – но после ее замужества Джеймс всегда относился к ней c большим уважением, и Эвелин привыкла считать его, так же как Брента и Энтони, своим другом.
– Как дела у Филиппа? Я обещал вашему малышу пони, – сказал Джеймс.
В лице Джеймса трехлетний сын Эвелин обрел любящего дядюшку.
– Ты его испортишь, – усмехнулась Эвелин.
– Я серьезно отношусь к роли дядюшки.
Эвелин вздохнула.
– Филипп, мне кажется, развит не по годам. Знаешь, мы его впервые оставили на няню, и я ужасно скучаю. А тебя он обожает, ты же знаешь.
– Только не приписывай мне лишнего. Довольно легко изображать заботливого родственника, когда знаешь, что в конце дня вернешь мальчика его родителям и освободишься.
– Хм. – Эвелин нелегко было обмануть. Джеймс, безусловно, умел обращаться с детьми. Возможно, в этом ему помогало собственное легкомыслие.
Но сегодня он вел себя очень странно. По пути он рассказал ей и Джеку о неожиданном появлении в Уиндмуре вдовы, и Эвелин поняла, что он хочет заставить ее отказаться от претензий на поместье. Но потом она получила возможность увидеть Беллу лично и услышать, как та решительно выступила против Джеймса. Герцог сохранил внешнюю невозмутимость, но за напускным спокойствием Эвелин с удивлением обнаружила напряжение. Дело было явно не только в претензиях красивой вдовы на его собственность.
«Я вас предупреждал, что жизнь под одной крышей с холостяком чревата некоторыми неудобствами. Но еще не поздно передумать», – сказал он Белле. И хотя та взглянула на него с откровенным вызовом, между ними словно вспыхнули искры.
Эвелин была давно знакома с Джеймсом и до сих пор не знала ни одной женщины, которую он не сумел бы очаровать, если поставил перед собой такую задачу. Он наслаждался полной свободой и всячески избегал эмоциональных привязанностей. Были женщины, которые хотели большего, чем разделить с ним постель, заверявшие, что любят его, однако он сразу рвал такие связи. Холостяцкая жизнь, утверждал он, есть воплощение свободы. Зачем же все портить? Обзавестись женой и детьми можно когда-нибудь потом.
Он редко рассказывал о своем прошлом и отвергшей его семье. Друзьям было известно, что его мать умерла, когда он был младенцем, и что сам он – незаконнорожденный сын герцога Блэквуда. Вдовствующая герцогиня оплатила его жилье и образование и сочла свои обязанности по отношению к нему выполненными.
Отец проводил с Джеймсом одну неделю в году, и Эвелин понимала, что именно по этой причине он так хочет оставить в своей собственности Уиндмур-Мэнор.
«Подумай, как бы ты себя чувствовала, если бы отец проявлял к тебе привязанность ровно неделю в году и игнорировал все остальное время?» – как-то спросил Джек. Эвелин, которая выросла с любящим отцом, не могла представить себе ничего подобного.
Несмотря на свое прошлое, Джеймс сумел найти дорогу в жизни и достиг немалых успехов в избранной профессии. Но уроки юности не прошли даром, и он научился контролировать свои эмоции.
Ну а что происходит между ним и Беллой Синклер? Неужели Джеймс наконец нашел себе пару? Эвелин покосилась на герцога, который, присев на подоконник, медленно потягивал виски.
– Как твои успехи с миссис Синклер? – спросила Эвелин.
– Ты имеешь в виду, собирает ли она вещи?
– Она первой купила поместье, Джеймс. Это может стать весомым аргументом в суде.
– Ты говоришь совсем как Брент.
– Иными словами, Брент Стоун на ее стороне?
– Не удивлюсь, если вы все окажетесь на стороне этой женщины.
– Тебе следовало бы проявить больше сострадания. Все-таки она потеряла мужа.
– Кстати, о муже. Здесь что-то не складывается. Я попросил Энтони, чтобы он послал за своим сыщиком, – сказал Джеймс.
– Ты хочешь пустить сыщика по ее следу? – не в силах поверить в услышанное, спросила Эвелин.
– Ты знаешь, как работают барристеры, Эви. Мы должны знать все факты.
– Но это же не одно из твоих обычных криминальных дел, Джеймс! Она ни в чем не виновата, так же как и ты. Ни один из вас не знал, что продавец – мошенник, – отметила Эвелин.
Раздался негромкий стук в дверь. Синие глаза Джеймса в ожидании уставились на дверь. Вошла горничная и сообщила, что комнаты для гостей готовы. За ее спиной появился муж Эвелин – Джек Хардинг. Но в лице Джеймса Эвелин заметила нечто странное. Если бы их не связывала многолетняя дружба, она могла бы поклясться, что он разочарован тем, что Белла Синклер не появилась сама.
«Интересно», – подумала леди Хардинг.
В комнату вошел ее муж, и Эвелин с улыбкой направилась к нему. Она влюбилась в этого мужчину со светло-каштановыми волосами, зелеными глазами и приветливой улыбкой в тот самый день, когда он впервые вошел в кабинет ее отца. Тогда ей было двенадцать лет.
– Что с нашим экипажем? – спросила она.
– Нужен кузнец.
– В Сент-Олбансе есть хорошей кузнец. Мы пошлем за ним завтра. А вы будете желанными гостями в Уиндмуре сколько захотите, – сказал Джеймс.
Джек Хардинг огляделся.
– Здесь великолепная библиотека. Ты знаешь, как моя жена любит книги.
– Да. Подозреваю, она очень скоро захочет их использовать для изучения некоторых законов о собственности, – сухо заметил Джеймс.
Джек улыбнулся и с любовью пожал руку Эвелин.
– Если она сосредоточит свое внимание на чем-то, тебе ни за что не удастся сбить ее с пути.
Глава 9
Приезд леди Эвелин Хардинг оказался неожиданной удачей для Беллы. Через три дня весть о прибытии нового герцога Блэквуда разнеслась по ближайшему городу – Сент-Олбансу.
По мнению Беллы, тот факт, что холостяк живет в одном доме с вдовой, имеет скандальный оттенок. Но, к ее немалому изумлению, оказалось, что многие посчитали замужнюю леди Эвелин прекрасной компаньонкой для нее. Белла радовалась присутствию четы Хардинг не только из-за того, что они отвлекли Блэквуда, который проводил большую часть времени со своими коллегами барристерами: выяснилось, что леди Эвелин очень мила и искренне дружелюбна.
Вдова всячески старалась избегать Блэквуда: активно занималась распаковыванием вещей и училась самостоятельно вести хозяйство, – но в конце третьего дня их совместного проживания в Уиндмур-Мэноре все дела кончились и потребовалась новая тактика. Блэквуд не уехал и вроде бы вовсе не изнывал от деревенской скуки. Белла поняла, что ей придется больше узнать о герцоге, и понадеялась, что леди Эвелин ее просветит.
Имея это в виду, Белла отправилась на поиски гостьи и узнала у ее мужа Джека Хардинга, что та большую часть времени проводит в библиотеке.
– Она всегда там, где книги, – усмехнувшись, сообщил Джек.
Постучав, Белла открыла дверь в библиотеку. Эвелин сидела за массивным дубовым столом, перед ней были разложены открытые книги. От света, струившегося из расположенного за ее спиной окна, светлые волосы отливали золотом.
Белла тихо подошла.
– Извините за беспокойство, миледи. Не хотите ли выпить со мной чаю на террасе?
Эвелин приветливо улыбнулась:
– Прошу вас, называйте меня Эвелин. Вы позволите называть вас Беллой?
– Конечно.
– Вы были неизменно добры к нам, за что я вам очень признательна. Но вы должны понимать, что у нас с мужем нет секретов друг от друга и я знаю о споре между вами и Джеймсом. Мне интересны друзья мужа, и я их очень люблю, – сообщила Эвелин.
Белла встревожилась. Неужели она совершила ошибку, посчитав, что со стороны Эвелин угрозы нет?
– Понимаю, – напряженно сказала она.
– Но это не значит, что у меня нет собственного мнения. – Лицо гостьи осветила задумчивая улыбка. – Мне представляется, что ваше положение вовсе не так опасно, как он хочет вам внушить.
Удивленная и растерявшаяся Белла могла только спросить:
– Вы говорите о герцоге?
– Да.
– И о нашем споре относительно владения этим имением?
– Да.
– Блэквуд утверждает, что законность его прав не подвергается сомнению, потому что он первым зарегистрировал свое свидетельство, а то, что я приобрела имение первой и первой в него въехала, значения не имеет, – сказала Белла.
– Я внимательно изучила законодательство о собственности и существующие прецеденты и пришла к выводу, что все не так однозначно. Большинство судов действительно считают, что тот, кто первым зарегистрировал свидетельство на право собственности, является законным владельцем. Но неоднократно принимались решения и в пользу того, кто первым приобрел собственность и стал ее фактическим владельцем. Понимаете, каждый случай весьма специфичен.
Белла подошла к гостье и заглянула ей через плечо. Хоть она была образованна и начитанна, толстые юридические книги, в которых часто встречались латинские термины, напоминали ей шифр, к которому нет ключа.
– Как вы понимаете то, что здесь написано? – вырвалось у нее.
Эвелин хихикнула и посмотрела на Беллу снизу вверх.
– Все-таки я дочь барристера.
По мнению Беллы, тот факт, что холостяк живет в одном доме с вдовой, имеет скандальный оттенок. Но, к ее немалому изумлению, оказалось, что многие посчитали замужнюю леди Эвелин прекрасной компаньонкой для нее. Белла радовалась присутствию четы Хардинг не только из-за того, что они отвлекли Блэквуда, который проводил большую часть времени со своими коллегами барристерами: выяснилось, что леди Эвелин очень мила и искренне дружелюбна.
Вдова всячески старалась избегать Блэквуда: активно занималась распаковыванием вещей и училась самостоятельно вести хозяйство, – но в конце третьего дня их совместного проживания в Уиндмур-Мэноре все дела кончились и потребовалась новая тактика. Блэквуд не уехал и вроде бы вовсе не изнывал от деревенской скуки. Белла поняла, что ей придется больше узнать о герцоге, и понадеялась, что леди Эвелин ее просветит.
Имея это в виду, Белла отправилась на поиски гостьи и узнала у ее мужа Джека Хардинга, что та большую часть времени проводит в библиотеке.
– Она всегда там, где книги, – усмехнувшись, сообщил Джек.
Постучав, Белла открыла дверь в библиотеку. Эвелин сидела за массивным дубовым столом, перед ней были разложены открытые книги. От света, струившегося из расположенного за ее спиной окна, светлые волосы отливали золотом.
Белла тихо подошла.
– Извините за беспокойство, миледи. Не хотите ли выпить со мной чаю на террасе?
Эвелин приветливо улыбнулась:
– Прошу вас, называйте меня Эвелин. Вы позволите называть вас Беллой?
– Конечно.
– Вы были неизменно добры к нам, за что я вам очень признательна. Но вы должны понимать, что у нас с мужем нет секретов друг от друга и я знаю о споре между вами и Джеймсом. Мне интересны друзья мужа, и я их очень люблю, – сообщила Эвелин.
Белла встревожилась. Неужели она совершила ошибку, посчитав, что со стороны Эвелин угрозы нет?
– Понимаю, – напряженно сказала она.
– Но это не значит, что у меня нет собственного мнения. – Лицо гостьи осветила задумчивая улыбка. – Мне представляется, что ваше положение вовсе не так опасно, как он хочет вам внушить.
Удивленная и растерявшаяся Белла могла только спросить:
– Вы говорите о герцоге?
– Да.
– И о нашем споре относительно владения этим имением?
– Да.
– Блэквуд утверждает, что законность его прав не подвергается сомнению, потому что он первым зарегистрировал свое свидетельство, а то, что я приобрела имение первой и первой в него въехала, значения не имеет, – сказала Белла.
– Я внимательно изучила законодательство о собственности и существующие прецеденты и пришла к выводу, что все не так однозначно. Большинство судов действительно считают, что тот, кто первым зарегистрировал свидетельство на право собственности, является законным владельцем. Но неоднократно принимались решения и в пользу того, кто первым приобрел собственность и стал ее фактическим владельцем. Понимаете, каждый случай весьма специфичен.
Белла подошла к гостье и заглянула ей через плечо. Хоть она была образованна и начитанна, толстые юридические книги, в которых часто встречались латинские термины, напоминали ей шифр, к которому нет ключа.
– Как вы понимаете то, что здесь написано? – вырвалось у нее.
Эвелин хихикнула и посмотрела на Беллу снизу вверх.
– Все-таки я дочь барристера.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента