Ткач Елена. Странная фотография (Непутевая семейка - 2)

   - Ну, говорил...
   - А значит, прогнатый окончательно преобразился в темную сторону. Ты к чистым лезешь, а он в демоны затесаться хочет. Ну, сам посуди, разве я не права? Это ежу понятно! А что мы против демона можем? Думай, соображай!
   Проша вдруг захныкал, поджал лапки, колобком скатился с кровати на пол, скукожился, свернулся калачиком и весь затрясся от горьких рыданий. Сеня кинулась к другу, забегала, засуетилась вкруг него, не зная, как его успокоить. Наконец, решилась, и бережно подхватив под голову и задние короткие лапы, подняла, прижала к себе, как ребенка, и стала укачивать. Проша затих, уткнулся носом в её плечо и засопел, довольный и успокоенный . А Сеня укачивала его и думала, как помочь незадачливому бедолаге нечистику, который водворился в её семье, чтобы жизнь в ней наладить, а сам так запутался, что сохнет теперь на глазах. Того и гляди развоплотится... Ну уж нет, она этого не допустит, на то они и друзья!
   - Я вот думаю, - Проша высунул голову из-под её руки, - может, мне перемолодиться, а?
   - Это как? - опешила Сеня.
   - У нас так принято. Когда кто-то из домовых доживает до глубокой старости, - а стареем мы жутко медленно, ты же знаешь, - его силы слабеют, энергия иссякает... ну, как у всех! И тогда собирается целое скопище бесов, ведьм и нечисти всякой и домового перемолаживают. Это целый обряд сложный такой. Не все через это проходят - многие и погибают. А те, которые благополучно прошли, на особом счету: поручают им юных воспитывать. Вот я и думаю, может, мне выскочить из петли этой, попросить, чтоб перемолодили, а то иссяк я совсем...
   Домовой соскользнул на пол, заложил лапы за спину и засеменил по комнате, одним глазком прищурившись, а другим поглядывая на девочку острым блескучим глазком.
   - Прош, ну что ты такое несешь! - возмутилась Сеня. - Зачем от своего предназначения увиливаешь? Сам же мне говорил, что свыше тебе предназначено к людям вернуться. И не просто к людям - в семью! А ты что? Мы тут, можно сказать, того и гляди окочуримся , невесть что в доме творится, мафия наезжает, весь дом вверх тормашками, а ты - перемолаживаться... Нехорошо это... плохо! Перемолаживайся на здоровье - скатертью дорожка, только больше меня не мучай! Я же так привязалась к тебе, беспокоюсь за тебя... У меня от этих волнений температура поднимается!
   И Сеня рухнула на кровать, зарылась лицом в подушки и слабо отбивалась от Проши, который рванулся к ней, чтобы её успокоить.
   - Сенечка, лапушка, все, не буду, не буду! Сама знаешь, заносит меня! Я и не подумал бы перемолаживаться, пока вашу семью в порядок не приведу... ох! А температура у тебя - точно от волнения. Коловрещенье ума! Сроду оно никому пользы не приносило...
   - В порядок приведешь, как же... - из-под подушки вынырнуло Сенино зареванное лицо. - Какой тут порядок, когда родичи скоро от волнений помрут наверное! Ты папу видел? Маму видел? И что? Вот именно - смотреть страшно! А ты сидишь, сложа руки, и думаешь, как бы сбежать.
   - Колечка, ты... пфу-пфу-пфу, - зафырчал домовой, - ты это - того, загнула! Я понимаю, ты вся изволновалась, измучилась... Ладно, ты пока подремли, а я буду думу думать.
   Сеня послушно кивнула и уронила голову на подушку. Температура у нее, похоже, на самом деле здорово поднялась. Проша сидел на краю кровати, положив лапу на её пылающий лоб, фырчал, сопел, чмокал губами, подскакивал... и наконец с победным воплем так подскочил, что Сеня от испуга шарахнулась в сторону и здорово приложилась лбом об стенку.
   - Нашел! Ура, Сененыш! Ты не тушуйся, прорвемся, всех гадов прогнатых и прочих подавим!
   - Правда, Прош? Ты не придумываешь?
   - Не пойму только, как мне раньше это в голову не пришло - это ж самый простой и известный способ! Правда, я все думал, Тарас мне простит и сам одумается, думал все добром разрешить...
   - Ох, Прош, индюк тоже думал... Ну, извини, извини, - Сеня поспешила загладить свою оплошность - домовой весь встопорщился от этих слов про индюка, даже шерсть на нем потемнела... - Говори скорей про свой способ, а то мы и так уже уйму времени потеряли.
   - Способ такой: надо найти плакун-траву. От неё любая нечисть морду воротит и с воем улетает прочь. И от клада можно нечисть отогнать плакун-травой, и от жертвы, на которую нечисть нацелилась... в общем, бесы жутко её боятся. А мы, домовые, в особенности. Так что... ну, в общем, сама понимаешь, я неправду тебе сказал: помнил я все время про способ этот, только травы боялся.
   - А как же быть? Она и тебе навредить может?
   - Еще как может! Это растение всех нечистиков в страх приводит. Что ж поделать, рискну! Я ж, как никак, чистым был и совсем недавно... Эх, недолго музыка играла! Н-да.
   И домовой опять пригорюнился. Сеня, как могла, его утешала, по головке гладила и говорила, что если Проша этот вредный узел развяжет и грех свой исправит, его опять чистым сделают.
   - Да нет, Сенчик, видать, не дорос я до чистого... - сетовал Проша. Силенок на это у меня не хватает, а дури голове много... Ладно, чего там, пойду-ка плакун искать. Его корень копают в Иванову ночь, а потом в церкви в алтаре тайком заговор над ним произносят. Так что теперь в октябре я травы на найду, придется по знакомым колдунам поспрашивать, есть у меня в Москве пара таких. Да, чтоб ты не скучала... не хотел говорить, но скажу надо же мне моего Сененка порадовать. С протечкой стояка - это я постарался, я потоп учинил!
   - Ой, ну нечего сказать - порадовал! - ахнула Сеня.
   - Так я ж это не спроста учинил, а с умыслом! Чтоб, значит, на новом месте новую жизнь начинать! Ага... Да, а ещё наверху у соседей ваших крыша протекает, в фундаменте трещина и стена поехала... видела в ней щель змеится?
   - Видела...
   - Ну вот! - с самым довольным видом сообщил домовой. - Так что готовьтесь к переезду - дом ваш уже аварийным признали, через недельку-другую его выселять начнут. Поедешь в новый дом, Колечка! Чистенький, новенький, весь блестит! Это я для вас расстарался... Ну все, ты это дело пока переваривай, а мне за травой в город надо. Покедова!
   И немыслимый Проша, чмокнув Сеню в нос на прощанье, фыркнул гнусаво и исчез без следа.
   Глава 14
   НА КРАЮ
   Нет, от всего этого просто свихнуться можно! Сеня посидела с минуту молча, потом тряхнула головой и решительно поднялась. Какая-то важная мысль стучалась к ней, будто птенец, который вот-вот проклюнется из скорлупы, но ему ещё не хватает сил, чтобы её раскокать!
   - Так, ладненько - проговорила вслух Сеня, прикладывая руку ко лбу. Температура кажется спала. Проша сказал, она от волненья, значит пора кончать истерить и делом заняться.
   Она вышла из комнаты и заглянула на кухню - никого... Бабушка задремала, дед подле неё пригрелся под пледом в кресле-качалке и что-то читал. Родители? Она тихонько к ним постучалась и осторожно приотворила дверь в комнату. Спят! Вот и хорошо...
   На цыпочках, стараясь никого не разбудить, Сеня прокралась в гостиную и уселась у телефона. Она должна караулить тут до тех пор, пока эти гады не позвонят. А они позвонят, куда денутся?! И она передаст им пленку.
   Папу "заклинило", он не пойдет на попятный, мама не хочет его подставлять и просит Бога о помощи... но она-то, Сеня, на что? Она и сделает так, чтобы их оставили в покое, а иначе... нет, об этом лучше не думать. Только бы ей не помешали и не отогнали от телефона...
   Тихо. В доме темно... На улице странные звуки - точно доносится издалека чье-то недовольное грозное ворчание. От этого тишина в полумраке комнаты только слышней. От ночника в комнате бабушки в приоткрытую дверь на пол ложится полоска света. Здесь в гостиной Сеня света не зажигала, сидела подобрав ноги, на тахте, не отрывая глаз от телефона... Только бы позвонили сейчас! Только бы... Ух ты, как громыхнуло! Неужели гром?
   Сеня прислушалась... точно, гроза! Надо же, в октябре - так не бывает... Она приближалась, теперь за окном ясно были видны всполохи света, они мерцали один за другим, точно взбесившаяся иллюминация. Да, как видно, погода взбесилась! Только бы гроза всех в доме не перебудила...
   "Бандиты, ну миленькие, звоните скорей, сейчас у вас будет ваша вожделенная пленка... будь она неладна!" - заклинала Сеня... и вдруг в голове что-то щелкнуло.
   Пленка, шантаж угрозы, треснувшее стекло в доме у Любы... Прогнатый, который мстит Проше... Зло проникло в обе семьи - и в свою родную, и в Любину... Сеня вспомнила слова матушки о том, что выгнав из дому прежнего домового, Проша завязал очень нехороший узел, в котором много судеб сошлось... Сошлось! А не связаны ли все эти события? Не имеет ли история с негативами какого-то отношения к семье Любы? Она живет в доме для новых русских... соседи банкиры... А кто на фото, если не банкир, а?
   У Сени от волнения даже зубы заныли. Неужели же... да, похоже, птенец проклюнулся! Вот она, мысль, которая не давала покоя, но девчонка никак не могла её ухватить... Кстати, она ведь толком эту злосчастную фотографию не рассмотрела! Где она? Ну понятно, в редакции. Но у папы должен оставаться ещё хоть один экземпляр, он ведь много их тогда отпечатал, - она помнит, штуки по три с каждого кадра, наверное... Одну ей на память, одну в свой архив и ещё для печати, если понадобится... Вот и понадобилось!
   Чуть не опрокинув стул, Сеня рванулась в проявочную. Включила свет... где же нужный конверт? Так, это не то, не то... вот он! Дрожащими руками Сеня открыла черный конверт с надписью: "Вечер на Патриках. Ксения!" Вот они, голубушки, все тут. Она даже теперь не могла удержаться от восторга, разглядывая сочные, полные света и цвета фотографии. Тени на свету... причудливая лепка узора ветвей... Скамейки. Люди на них. Пространство словно дрожит, трепещет в бликах закатного солнца. Вот она! Точно - она. Именно эту фотографию взяли на разворот: папа ей подробно рассказывал и показывал, что именно и почему в редакции так восхитило худреда...
   В отдалении на лавочке - двое мужчин. Беседуют. У одного в руках дипломат. Кожаный, дорогой, таких немного... Сеня прямо-таки впилась взглядом в фото. Нет, она никого из этих мужчин не знает...
   "Дура! - осенило её. - Так я и не могу знать-то, я ж Любкиного предка в глаза не видела..."
   Тут так ударило, точно крыша треснула над головой - видно, эпицентр грозы совсем близко и где-то рядом, - в дом ли, в дерево, - ударила молния. От испуга Ксения подскочила и уронила фотографию - та с легким стуком слетела на пол. И вслед за этим - резкий, внезапный, как выстрел, звонок телефона. У неё точно выросли крылья - одним скачком оказалась в гостиной, прежде чем раздался третий звонок и кто-то из взрослых очнулся...
   - Алло!
   - Позови папу, девочка! - мерзкий противный голос.
   - Его нет... ой, подождите минуточку. Вы можете подождать? - голос дрожал, но Сеня изо всех сил старалась говорить спокойно и убедительно, чтоб на том конце провода не бросили трубку.
   Она положила трубку на стол, а сама со всех ног кинулась к аппарату на кухне. Сняла трубку. В ней глухое дыхание...
   - Вы слушаете? - она зажала рот рукой и говорила приглушенным голосом, но четко и ясно. - Негативы у меня. Я могу их вам передать.
   - А ты не шутишь?
   - Нет, не шучу. Это моя съемка. Где и когда?
   - Вот это номер! - эти слова были явно обращены к кому-то, Сеня их еле расслышала, видно, говоривший зажал трубку рукой. - Хорошо. Предположим так... но ты понимаешь, что после всего о прежней сумме не может быть речи. Время потеряно, слухи уже поползли...
   - Нет, что вы, деньги мне не нужны. Возьмите фото и оставьте нас всех в покое... Так где?
   Небольшая пауза... Голоса...
   - Сегодня сможешь? Сейчас?
   - Д-да, смогу. А где?
   - На Миусах. Через час - в двадцать один тридцать. Возле детской площадки. Ты придешь одна?
   - Да.
   - А как ты выглядишь? В чем одета?
   - На мне будет серая курточка с надписью по нижнему краю "Happy club" и джинсы.
   - Хорошо. Тебе сколько лет?
   - Тринадцать.
   - Волосы?
   - Они такие... распущенные. Светлые.
   В трубке глухой смешок
   - Хорошо.
   - Подождите! А как я вас узнаю?
   - Не беспокойся, к тебе подойдут. Через час, не опаздывай. И не вздумай шутить, поняла? Ты ведь уже поняла, что с вами не шутят?
   - Я поняла.
   Частые гудки. Ноги подкашиваются, коленки слабеют... Она бухнула трубку на рычаг и села на пол.
   "Господи, что я делаю! Куда я лезу? Господи..."
   Скорей положить ту трубку в гостиной, чтобы никто не догадался. И Костика как назло нет... Кто ж её отпустит гулять на ночь глядя? Что же придумать, что?!
   Телефонный звонок. Кто там ещё ?..
   - Алло?
   - Сень, ты? Это Слон. Ты... э-э-э, дома, да?
   - Естественно, раз ты со мной разговариваешь! - и откуда только силы взялись язвить...
   - Слушай, я сейчас к тебе подойду.
   - А Костика нет.
   - Ну и фиг с ним, я к тебе - дело есть.
   - Ладно. Только давай по скорому, а то мне выходить надо.
   - Лечу!
   Этого ещё не хватало! Она заглянула к бабушке с дедом, к родителям все по-старому, кто дремлет, кто читает... намаялись, бедные!
   - Ну ничего, потерпите ещё немножко, скоро все кончится! - шепнула Сеня улыбаясь и утирая слезы, которые отчего-то так и лились дождем по лицу. - Я не дам вас в обиду каким-то там... жухликам! Хорошее слово придумал Проша!
   Глава 15
   ФОТОГРАФИЯ
   Тут в коридоре послышался шум, дверь хлопнула... Костик и Люба! Оба какие-то вздернутые, взъерошенные... У Любки бедняги фингал под глазом и верхняя губа вспухла. Но все равно видно - красавица! Бледная, взволнованная, но держится молодцом. Костик от волненья с виду даже похудел, глаза таращит, не знает, куда руки девать... в общем, кавалер, что надо!
   Ох, несчастные! - подумала Сеня. - Вот что значит влюбиться... Нет, ни за какие коврижки она не попадется на эту удочку. Во всяком случае, в ближайшее время...
   - Ксюха, где эта чертова фотография? - страшным шепотом зашипел Костик.
   - Привет, - Люба чмокнула её в щеку. - Как ты?
   - Я - ничего, - ответила Сеня. - А фотография... пошли покажу. А в чем дело-то? Да, как насчет избиения младенцев, как знакомство с родичами прошло? Сделали из Костика отбивную?
   - Да нет, как ни странно, все было достаточно мирно, без членовредительства, - невесело улыбнулся Костя. - Мне просто велели к Любе не приближаться - и все дела!
   - Им просто не до меня сейчас, - пояснила Люба. - У отца крупные неприятности. А ваши предки где?
   - Отдыхают, - Сеня провела их в папину каморку, подняла с пола фотографию. - Вот она.
   Люба прямо-таки впилась глазами в фотографию... охнула, рухнула на стул и уронила голову на руки. Хрупкие её плечи вздрагивали, темные волосы упали на лоб, рассыпались по плечам душистыми шелковыми волнами. Костик застыл возле нее, боясь прикоснуться, утешить... Он всерьез опасался, что его нежность сейчас не к месту.
   - Люб, ты что? - склонилась над подругой Сеня.
   - Это... - Люба подняла голову. - Это мой отец!
   Она поднялась, в глазах застыла такая боль... казалась эта боль раскалила их изнутри. Она стиснула пальцы, закусила губу, но все же не могла удержаться - предательские слезы блестели в глазах. А как ей, наверное, не хотелось плакать при парне! Сеня сразу поняла, что Костик Любке тоже нравится, - поняла, едва они вместе в дверях показались ...
   - Ребята, мне нужно поговорить с вашим отцом, - твердо сказала Люба, доставая из сумочки носовой платок и вытирая слезы. - Это очень важно.
   - Я... - Сеня сглотнула ком в горле. - Я, кажется, понимаю, в чем дело. Костик тебе рассказал, что у нас тут творится, да? Ну, о заварушке с фотографией? И ты сразу поняла, что твой отец шантажирует моего?
   - Он не сам! Его заставили! - всплеснула руками Люба. - Он... он депутат парламента от Горно-Валайского округа. Мы раньше в Змеиногорске жили, потом в столицу округа перебрались, потом в Москву... два года назад. Папу выбрали депутатом от нашего округа... сами понимаете, сильные люди края ставят на нужное место своего человека, у них деньги большие и в Москве им нужна своя рука. А недавно его назначили председателем комиссии по расследованию деятельности нескольких коммерческих банков. У них там выявили какие-то нарушения и решили все это расследовать. Ну вот. Все было хорошо... если бы не шум вокруг фотографии. На ней папа с президентом правления банка... это очень большая шишка в банковском деле... вот.
   - И его банк - в числе тех, которые проверяет твой папа? - догадался Костя.
   - Ну да... - Люба высморкалась, поправила волосы и стояла, уставившись взглядом под ноги - в пол, застеленный потертым паласом, и не поднимая глаз. - Тот ему предлагал большие деньги... очень большие!
   - А твой отец... согласился?
   - Ребята, вы нас не познакомите? - послышался негромкий папин голос он стоял у приоткрытой двери каморки.
   - Пап... это моя подруга Люба, - представила Сеня подругу.
   - Нет, пап... это МОЯ подруга! - выпалил Костик, краснея.
   - В общем, ваша подруга... я рад. Николай Константинович, - он протянул Любе руку и та её крепко пожала.
   - Николай Константинович... я... мне нужно с вами поговорить. Наедине! - голосом, прерывавшимся от волнения, сказала Люба.
   - Пойдем на кухню, там нас никто не побеспокоит.
   Они уединились на кухне, а Костик обрушился на Сеню с вопросами - он никак не мог разобраться во всей этой кутерьме...
   - Что значит, её отца заставили? - сдавленным шепотом, делая большие глаза тарахтел Костя. - Кто может заставить человека пойти на шантаж?! Значит, он не человек, а дерьмо!
   - Слушай, братец, остынь, - говорила Сеня. - У взрослых все сложно, сам знаешь, и не надо делать поспешных выводов...
   - Ладно, чего там, ты...
   - Ребята, идите сюда, - позвал их отец. - Сеня, захвати негативы. Они у тебя?
   Сеня в миг смоталась к себе и отдала отцу негативы. До назначенной встречи оставалось сорок минут.
   - Вот, братцы, какая штука... - папа обвел невеселым взглядом троих подростков. - Без вас я решения не приму. Люба, пусть они знают все, это и их касается, угрожают не только мне...
   - Понимаете, получилось так, - захлебываясь от волнения заговорила Люба, - что те люди, которые папу депутатом в Москву отправили... когда узнали, что вокруг его имени может разразиться большой скандал из-за фотографии, на которой он снят с этим банкиром... так вот, эти люди велели папе любой ценой замять скандал. Потому что они большие деньги в него вложили, - ну, чтоб он стал депутатом, - и ещё больших денег лишатся, если в Москве их округ будет представлять чужой для них человек. Он же слетит, если все это вскроется - ну, что он с банкиром какие-то разговоры вел... в общем, ясно какие! Ну вот, папа и попросил банкира, чтоб тот натравил на вас своих людей... их называют секьюрити, но на самом деле они самые настоящие уголовники. И они... они у вас обыск устроили, а потом... - она запнулась и заплакала.
   - А потом нас бы всех по очереди грохнули, чтоб отец негативы отдал, так? - зло сквозь зубы процедил Костик.
   - Костя, подожди... - папа вскинул ладонь, успокаивая сына. - А как ты обо всем этом узнала?
   - Я... у нас в доме скандал за скандалом - мама с папой грызутся... она хочет купить виллу в Испании, а папа... он поэтому и пошел на такое согласился деньги от этого банка взять, потому что мама его просто достала! А я слышу о чем они говорят - они же просто орут, на Миусах слышно, наверное... Нет, о таком не орут, конечно... просто я подслушала папины разговоры по телефону, кое-что соединила в уме и все поняла. Да тут и понимать-то нечего!
   Тут послышался звонок в дверь. Все вскочили, Сеня взвыла, ударившись коленкой об угол стола.. .
   - Все сидите на месте. Я пошел открывать! - заявил папа и вышел. - К нам гости! - весело возвестил он через минуту, пропуская в кухню Слона.
   - Привет, - буркнул Слон. - Картина Репина "Не ждали!"...
   - Здорово, Слон, ты садись. Тут у нас такая история... прямо гангстерский боевик в лучшем виде, - скривившись прокомментировал Костя.
   - Но я... - задохнулась Люба.
   - Ничего, пусть послушает, от Слона у нас нет секретов. Правда, Слон?
   - Если она возражает, - кивнул тот, указывая на Любу, - я выйду.
   - Нет, останься, все равно все узнаешь, - покорно сказала Люба. - Так вот, я прошу Николая Константиновича отдать негативы. Это моя личная просьба, отец ничего не знает. Сегодня, когда ко мне пришел Костя и рассказал, что у вас тут творится, я поняла... в общем, все поняла. Тут и ребенок бы догадался, что наши семьи втянуты в эту историю. Их просто замкнуло, спаяло... не знаю, как поточней сказать! А папа... он не плохой, он не хотел этого, знаете, как он мучается?! Но если все это выйдет наружу, нам придется вернуться в Змеиногорск. А мама не выдержит этого и она... они с отцом разойдутся, она из Москвы не уедет! И я... я тоже. Я не могу там! Прошу вас, пожалуйста, не печатайте фотографию! Умоляю вас, я сейчас на колени встану...
   - Возьми, - папа протянул пластиковую кассету с пленкой, которую ему отдала Сеня. - И... не горюй. Всяко бывает. Не суди отца, он сам себя судит. А ты... ты подумай, стоит ли жизнь в Москве той цены, которую твоя семья за неё заплатила. И долго ещё будет платить! Очень долго... - он примолк, опустил голову.
   - Спасибо, - еле слышно выдохнула Люба и кинулась в коридор.
   - Люба, подожди! - Сеня кинулась за ней. - Подожди, я тебя провожу.
   - Ага, сочувствующая нашлась! - Костик преградил им дорогу. Правильно, пожалей бедную девочку, у которой домработницы розами половики натирают, а шоферы в лужу кидаются, чтоб она ножки не замочила! Эх, Люба-Любушка... значит, нос задирать мы умеем, а терпеть поражение, удар держать - нет? А как без этого, а? Без этого в нашей жизни никак! Так что, придется подучиться... А кстати, Москва - она, знаешь ли, этому здорово учит, без этого здесь никак нельзя!
   - Костя, прекрати! - крикнула Сеня. - Это гнусно!
   - Ага, это у тебя получается гнусно, а из отца куклу делать тряпичную, за спиной у него подаяния просить: ой, спасите, ой не хочу в Тьмутаракань, я не выдержу... это как по-твоему? Значит, все эти цацки - тряпки, машины ей важнее отца? У неё отец - шкура продажная, и вместо того, чтобы честно сказать: пап, ты гад, не хочу твоих гадских денег, а хочу, чтобы ты был человеком и честно людям в глаза глядел! - вместо этого она канючит про то, что вместе со своей мамашей не хочет с насиженного местечка обратно в Гавногорск возвращаться, да? - наступал на девчонок разъяренный Костя.
   - Ксения, пусти! - Люба, наконец, вырвала свою руку, - Сеня в неё просто как клещами вцепилась, - и помчалась по лестнице вниз.
   - Ты свинья! - завопила Сеня, наскакивая на брата. - Это жестоко, зачем так?! Он же её отец! Отец, понимаешь? Да, он взяточник, гад, шкура продажная, а ты... ты, выходит, готов от отца откреститься, плюнуть на него, если он твоим принципам не соответствует? А я плюю на тебя вместе с твоими принципами, подавись ими, тьфу! Да, чем ты лучше Павлика Морозова? И вообще, ты Любке просто мстишь! Листочки ей твои не понравились, значит, теперь девчонку надо с грязью смешать, да? Кретин!
   Она так разъярилась, что ещё немножко - и в самом деле оплевала бы брата, но тут вмешался Слон.
   - Э, народ, вы того - охолоньте немного. Сень, я тут тебе это мороженого принес. Будешь?
   И Слон с каким-то непривычно смурным и угрюмым видом достал из кармана своих необъятных джинсов Сенино любимое мороженое с клюквой и, смущаясь, протянул девчонке. Та взяла, зарделась как маков цвет, потупилась... и совсем новыми глазами поглядела на парня.
   "Неужели Слон?.." - но даже про себя она эту фразу договорить не осмелилась. Мысль о том, что в неё кто-то может влюбиться, Сене до сих пор в голову не приходила...
   - Ты хотела выйти куда-то, - переминаясь с ноги на ногу, пробубнил Слон. - Хочешь, я тебя провожу?
   - Да, мне в общем-то уже никуда и не нужно, - вздохнула она с облегченьем. - Все само собой разрешилось, так что я никуда не пойду. Да, а что у тебя за дело ко мне?
   - Э, народ, может хватит шептаться, а? - возник Костя, который успел немного отдышаться и прийти в себя.
   - Старик, ты это... отлезь! - заявил вдруг Слон и глупо разулыбался. Мы тут как-нибудь без тебя разберемся.
   - Да-да, - хитро прищурилась Сеня, оглядываясь на брата. - Ты бы лучше, дурак, Любку догнал. Ты ей нужен. Или у тебя и в любви тоже принципы? Как насчет любви к дочери "врага народа", а? Таких мы, чистоплюи, обходим стороной, да? Урод, давай, дуй живо за ней! - рассмеялась она, глядя на его расстроенную и покаянную физиономию.
   Костик не заставил себя упрашивать - пулей скатился с лестницы догонять Любу. Где-то она сейчас? Каково ей теперь, как сложится у них в семье после такого жуткого испытания?.. А эти гады ждут небось в пустынном Миусском сквере... Пускай подождут, им это полезно, никого они не дождутся! Все кончилось, страшный узел разрублен одним ударом и что-то страшное, грозное, наступавшее на них, как скала, распалось, рассыпалось в дым, будто и не бывало...
   - Н-да, покачала головой Сеня, - жизнь - штука сложная... Сколько в ней всего перемешано!
   - Это точно! - вздохнул Слон. - Сень, я тебе кой чего хотел показать. Я не знаю, ждать Костика или нет, - это наша с ним пленка. Верней, фотографии. И на одной... в общем, сама увидишь.
   - Давай, показывай скорей, Костик теперь неизвестно когда придет! Сеня подтолкнула Слона к двери своей комнаты. - Так это та самая пленка, которую вы с Костей сегодня ночью отсняли? Призрачный стекольщик, да?
   - Откуда ты знаешь? Это Костя тебе сказал, да?
   - Нет, не он. Просто я так уж устроена, что много чего на свете знаю. И знаешь, иногда мне от этого как-то совсем не весело, думаю: лучше бы и не знать совсем!
   - Ага, познание умножает скорбь! - бухнул Слон с умным видом.
   - Ух ты, сам придумал?
   - Нет, это из писания. Бабушка моя часто эти слова повторяет.
   - Слон... то есть, Петя... можно я тебя Петром буду звать?
   - Валяй! - расплылся довольный Слон.
   - А почему ты решил мне показать фотографии? Даже ещё раньше Кости?
   - Ну, я когда пошел их проявлять, мне показалось, что тебе это будет особенно интересно. Ты же интересуешься всяким таким... ну, духами там, миром потусторонним...